Главная » Книги

Алданов Марк Александрович - Зигетт в дни террора, Страница 2

Алданов Марк Александрович - Зигетт в дни террора


1 2

г друга. Однако не каждому слову г-жи Виже Лебрен надо верить. В заключении Юбер Робер нисколько не упал духом, много читал, очень много работал. По-видимому, он сумел очаровать и тюремное начальство. Ему разрешили купить краски и кисти. Полотна вначале не было. Художник использовал грубые фаянсовые тарелки, на которых подавалась в Сент-Пелажи еда. Эти тарелки со своими рисунками он при помощи тюремщиков продавал на воле по золотому за штуку2. Он написал в тюрьме 57 картин, частью по памяти, частью, если так можно выразиться, с тюремной натуры. Некоторые его рисунки по правдивости истинный клад для историка или для романиста; в этом отношении они в сто раз ценнее всех "Клятв в Же-де-пом", вместе взятых.
  
   1. "Из-за того, что просрочил свое гражданское удостоверение"(фр.).
   2. "Одна из этих тарелок сохранилась в коллекции Эдуэна.
  
   Просидел Юбер Робер в тюрьме десять месяцев. Жизнерадостность так и не покинула необычайного оптимиста: ну, посадили в тюрьму, скоро дело выяснится, выпустят. В список осужденных на казнь он будто бы все-таки попал, но по случайности в тюрьме оказался еще другой Робер. Произошла ошибка: вместо Юбера Робера отрубили голову его однофамильцу. Можно ли было после этого не сделаться оптимистом? (Разумеется, если не становиться на точку зрения "другого Робера".) Так, по крайней мере, рассказывали близкие к художнику люди. Ничего невозможного в этом нет, подобные ошибки иногда случались: тем не менее кое-что в этом рассказе вызывает некоторые сомнения.
   Как бы то ни было, Юбер Робер был освобожден через несколько дней после 9 термидора и немедленно ускакал в свой Отэй, ни на кого, кажется, особенно не сердясь: что ж, случилась большая неприятность, и немало есть мерзавцев на свете (вероятно, в первую очередь имел в виду именно Давида, даже если в тюрьму попал не по его доносу), но, слава Богу, все кончилось. Теперь можно опять жить и работать как следует. Он так и сделал. Сейчас же засел за работу, много писал, развлекался как мог, принимал у себя людей более или менее ему близких по душевному облику и по политическому настроению. Умер Юбер Робер 75 лет от роду в своем любимом Отэй: утром работал в мастерской, к вечеру скоропостижно скончался.
   Иногда приезжал к нему в гости другой старичок, друг и товарищ его юности: они вместе учились в Италии, вместе прожили всю жизнь. Это был Фрагонар, по товарищеской кличке "Фраго". В отличие от Юбера Робера, он был очень, очень беден. Этот старичок вышел из моды совершенно. Умолял о покупке картин, отдавал их очень недорого - по 10-20 франков за картину, - никто не покупал. Это не выдумка: еще много позднее, в 1816 году, "Молодые супруги" Фрагонара продавались с аукциона за семь франков - и не нашли покупателя. Часто пользовался он гостеприимством друзей и оставлял им в благодарность свои картины. Так, в семье Моберов хранились сто лет оставленные им у них знаменитые панно, написанные для госпожи Дюбарри и ею не принятые. Лет сорок тому назад Пирпонт Морган купил их у этой семьи за 170 тысяч долларов. Теперь им вообще нет цены. Благодетели "Фраго" не доложили на гостеприимстве.
   В ту пору многие старые художники остались без работы. Некоторые превратились в своего рода "фотоматон" [От фр. photomaton - фоторемесленник. - Прим. ред.]: писали за бесценок портреты "avec ressemblance garantie" ["С гарантированным сходством" (фр.)]. Фрагонар ничего не писал. Он совершенно растерялся: что же такое происходит в мире: разве моя живопись больше никому не нужна? разве я так скверно пишу? Иногда уходил в Лувр и копировал Рембрандта, хоть это на первый взгляд не совсем понятно, Рембрандт был любимейшим художником Фрагонара: не только величайшим из величайших, но именно любимейшим. Может быть, он невольно утешался: этот на старости лет тоже вышел из моды.
   Думаю, что Юбер Робер, знавший цену искусству своего друга, его немного подкармливал; наверное, кое-что у него и покупал. В упомянутом выше инвентаре значатся две картины Фрагонара. Они были куплены на распродаже все-таки за шестьдесят франков - вероятно, из уважения к памяти Юбера Робера. Иногда летом оба старичка уходили гулять. Хозяин брал с собой краски и полотно. "Фраго" ничего не брал: что писать? зачем писать? либо я дурак, либо все дураки! У Юбера Робера были любимые места: набережная Сены, Пуэнэ дю Жур, rue de la Demi-Lune (нынешняя rue Gudin). Это самая безобразная улица во всем Отэй. На ней и теперь красуется какая-то развалина, верно, оставшаяся еще от тех времен. Не думаю, однако, чтобы именно она привлекала внимание знаменитого "руиниста".
   Семья С. была связана с Юбером Робером тесной дружбой. Но, к сожалению, письма относятся именно к тому времени, когда он сидел в тюрьме. В них немало говорится о его жене и ничего не сообщается о нем самом. Одна подробность, вероятно, заинтересует специалистов. Некоторые биографы Юбера Робера утверждали, что он жил в доме, когда-то принадлежавшем Буало (то есть в нынешнем номере 26-м). Говорили даже, что он купил этот дом умышленно: подражал будто бы поэту в создании кружка просвещенных друзей, в образе жизни, в отношении к людям. Утверждение странное: что общего было с жизнелюбивым художником у мрачного поэта? "Ci-git ma femme, ah! qu'elle est bien - Pour son repos - et pour le mien!" ["Здесь покоится моя жена. О! пусть ей там будет хорошо, - пусть она отдохнет - и я тоже!" (фр.)] - ничто не могло менее отвечать характеру Юбера Робера: он и в любви, и в семейной жизни был весьма счастлив, с женой жил душа в душу. Но, во всяком случае, одна фраза в письме из архива С. дает возможность установить, что Юбер Робер жил не в доме Буало.
   Ездила семья С. в Отэй, по-видимому, довольно часто. У них были там и другие приятели, известности не имеющие. Дачники жили как дачники, ходили друг к другу в гости, играли, пели, иногда молодежь танцевала - все это, повторяю, в 1794 году! Как-то у соседей была свадьба - веселье необыкновенное. Описывается с упоением свадебный пир: пирог, другой пирог, рыба с картошкой, пряники, яблоки, сыр, кофе, водка! Мяса, по-видимому, уже было очень мало. Возвращались домой поздно вечером по нынешней авеню Моцарта (в ту пору и еще много позднее на месте этой улицы любители охотились на кроликов), через деревню Пасси, Елисейские Поля и "Площадь Революции". Хорошо все-таки, что возвращались ночью: днем, как известно, на нынешней Плас де ла Конкорд шли казни, - это могло испортить настроение молодежи.
   Да, мудрено понять и в свете нашего собственного опыта. Переписка семьи С. заканчивается длинным письмом Зигетт, в котором она очень подробно описывает торжество 20 прериаля в честь Верховного Существа. Этот устроенный Робеспьером праздник часто изображался в исторической литературе - тут письмо 14-летней зрительницы почти ничего нового не дает, кроме разве некоторых бытовых подробностей: накануне разукрасили дом флагами и листьями, как велело начальство, встали в 5 часов утра, захватили с собой хлеба и шоколаду. Зигетт восторженно описывает отцу свою прическу - "древнегреческая, в девять прядей", - свой туалет, какое-то "карако де линон" с трехцветным поясом: ей, верно, ради торжества сшили новое платье. На подмостках сожгли чучело атеизма - Робеспьер, как известно, ненавидел атеистов. Зигетт сообщает, что у чучела в одной руке была змея, а в другой - погремушка, символ глупости. Церемония необычайно понравилась девочке -"Право, французы - истинные феи, если они в столь короткое время могли устроить столь прекрасное зрелище!"... Забавно, что Робеспьера она просто не заметила: не упоминает даже его имени. В письме лишь сказано: "Председатель кончил свою речь", - неужели, живя в Париже, она не знала, как звали "председателя"!
   К сожалению, профессор де Лоне, опубликовавший эту интересную переписку, ничего нам не сообщил о дальнейшей судьбе Зигетт. Мы ведь не знаем и ее фамилии. В настоящем очерке я беспрестанно делал длинные отступления, относящиеся к людям, имена которых встречаются в переписке. Думаю, что по общему своему облику члены семьи С. были довольно близки именно к Юберу Роберу. Его политическая мудрость нам более или менее известна: террор отвратителен, власть попала в руки злодеев, но от этого идеи 1789 года не теряют ни смысла, ни ценности. Мысли этой он оставался верен всю жизнь. По-видимому, так думала и семья С. Возможно, что с такими мыслями прожила свой век и Зигетт. Но поручиться я никак не могу.
  
  
  
  

Другие авторы
  • Григорьев Василий Никифорович
  • Морозов Михаил Михайлович
  • Амфитеатров Александр Валентинович
  • Висковатов Павел Александрович
  • Корш Евгений Федорович
  • Северин Дмитрий Петрович
  • Венский (Пяткин) Е. О.
  • Беранже Пьер Жан
  • Шаврова Елена Михайловна
  • Северцев-Полилов Георгий Тихонович
  • Другие произведения
  • Андреев Леонид Николаевич - Политические очерки
  • Будищев Алексей Николаевич - Будищев А. Н.: Биографическая справка
  • Ауслендер Сергей Абрамович - Туфелька Нелидовой
  • Толстой Лев Николаевич - Два письма к М. Ганди
  • Шаховской Александр Александрович - Сводные дети
  • Воровский Вацлав Вацлавович - В кривом зеркале
  • Максимов Сергей Васильевич - Крылатые слова
  • Лунц Лев Натанович - Родина
  • Леонтьев Константин Николаевич - О всемирной любви
  • Тредиаковский Василий Кириллович - Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (23.11.2012)
    Просмотров: 342 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа