Театральная критика Власа Дорошевича / Сост., вступ. статья и коммент. С. В. Букчина.
Мн.: Харвест, 2004. (Воспоминания. Мемуары).
В последний раз с Георгом Парадизом я встретился,- извините за декольте воспоминаний, - в купальне.
Он выходил из воды, и я не удержался от восклицания:
- Наконец-то вижу вас, Herr Director, в настоящем костюме антрепренера!
Георг Парадиз разразился хохотом:
- Охо-хо-хо! Ха-ха-ха-ха-ха!
Когда человек может даже хохотать над собственным несчастием, - дело плохо.
Сильно должен болеть зуб, прежде чем "замрет".
Он претерпел все.
Сначала верил в немецкую колонию.
Но решил:
- Немецки публикум - свинь!
Потом верил в русскую публику.
Но пришел к убеждению:
- Русски публикум тоже свинь!
Верил в немецкую трагедию, - разуверился. Верил в русскую оперетку, - разочаровался.
Когда играла немецкая труппа, он ходил за кулисы и ругательски ругался... по-русски.
Когда играли русские, - являлся за кулисы и ругательски ругался... по-немецки.
Чтоб хоть отвести душу!
И однажды перепутал.
Когда играл великолепный Эрнст Поссарт, - герр Парадиз явился за кулисы и принялся ругаться по-немецки.
- Актеры болваны, скоты, телячьи головы! Актрисы не актрисы...
Немцы методически доиграли спектакль.
Но на следующий день собрались на репетицию и заявили:
- Нас ругают, - и мы не играем!
Герр директор должен был надеть самый парадный из своих сюртуков. Бия себя в грудь, произнести целую извинительную речь. Перецеловать руки всем немкам и бритые щеки всем немцам.
После этого он уже не ошибался.
Такой же промах случился у герра Парадиза и с русской труппой.
Во время представления оперетки герр директор явился за кулисы и принялся ругаться по-русски.
Вся труппа моментально разошлась по уборным.
Двери уборных громко хлопнули, - словно антрепренера расстреляли.
Герр директор схватился за волосы.
Через минуту его попросил в уборную г.Икс.
- Герр директор, я должен сказать, что вы были совершенно правы. Есть никуда не годные актеры. Например, Игрек! Откажите ему, возьмите меня в режиссёры, и все, увидите, пойдет великолепно.
Когда герр директор вышел от Икса, его пригласил в уборную Игрек.
- Герр директор! Вы были совершенно правы, когда ругались нехорошими словами. Грустно, - но правда превыше всего! Есть актеры, которые только получают большое жалованье и ничего не делают. Например, Икс. Выгоните его, возьмите режиссёром меня - и все пойдет как по маслу!
В коридоре его ждала примадонна.
- Герр директор! Наконец-то нашелся человек, который сказал правду! Действительно, у нас не актрисы, а черт знает что! Прогоните всех, прибавьте мне жалованья, и я буду у вас за всех!
Герр директор был поражен и ошибался каждый день.
Это был презабавный тип.
Для вечера у него был фрак, два сюртука и пиджак.
Глядя по сбору.
Когда билеты были проданы все до одного, - он надевал фрак и, стоя у кассы, любезно раскланивался даже с незнакомыми.
Если в кассе еще оставалось несколько билетов, он надевал сюртук получше и приказывал вывесить аншлаг "билеты все проданы".
Donnerwetter! {Черт побери! (нем.).}
Если сбор был все-таки порядочный, - он ограничивался сюртуком похуже и кланялся только знакомым.
Если сбора не было никакого, - он надевал самый старый из своих пиджаков, стоя у кассы, свистал, ругался, хватал за лацканы друзей, рассказывал, как он разорен, и, в конце концов, предлагал:
- Пойдем в буфет и пропьем весь сегодняшний сбор!
Самой любимой его фразой, - при всяком сборе, - однако, было:
- Ah, wiessen Sie, mien Freund! Ich habe fünfrig Tausend verloren! {Ах, как вы изволите кушать, мой друг! Я потерял пятьдесят тысяч! (нем.).} Ко второму антракту "fünfrig" вырастало в "sechzig" {шестьдесят (нем.).}, а к концу спектакля оказывалось, что герр директор потерял 100 тысяч!
Собеседник спрашивал обыкновенно:
- Чьих?
Но герр директор делал вид, что не понимает по-русски.
Во что ни кидался этот человек!
Возил по России трагедию и летающий балет, выписывал мейнингенцев и держал русскую оперетку, был антрепренером то Поссарта, то Шарля Леру.
А я помню его, трагического и исступленного, за кулисами, на представлении русской оперетки.
Из зала доносился хохот, в зале слышалось хлопанье пробок шампанского.
Во всякой кулисе стояла хористка. У всякой хористки стоял поклонник. И всякой парочке лакей с треском откупоривал бутылку шампанского.
- Да ведь поймите, что это невозможно! Это невозможно! Здесь театр! - по-немецки орал герр директор своему alter ego {второе я (лат.).} Кисилевичу.
Кисилевич стоял смущенный:
- Но ведь поймите, герр директор, что иначе невозможно! Это публика первых рядов, и к тому же покупают ложи!
Герр директор завыл и упал на грудь ко мне, первому попавшемуся:
- А, мой друг! По этой стране надо держать не театр!!!
А между тем на что, в сущности, ему было жаловаться? Второстепенный немецкий актер, он приехал к нам. Ему выстроили театр. Он задолжал столько, сколько в Германии самому счастливому банкроту задолжать не удается. В конце концов, он недурно прожил жизнь.
Но таковы требования немецких "культуртрегеров".
Если он осчастливил нас своим прибытием, - дайте ему не только кусочек хлеба, но и с маслицем. Не только с маслицем, - но и положите кусок сыра, и хорошего, непременно швейцарского.
И он скажет:
- Вот неблагодарный народ.
А все-таки мне жаль его.
Все-таки это был культуртрегер.
Этот заблудившийся в искусстве человек.
Приехавший насаждать высокую драму, а насаждавший, по нравам нашим, спившуюся оперетку.
Невысокого полета был этот импрессарио, готовый хвататься за что угодно.
Но и он оказался высок для нашего времени и нашей публики.
Он все-таки был артист, мечтавший о театре, о настоящем театре.
Держал по обстоятельствам и Эрнста Поссарта, и Прециозу Греголастис, и Людвига Барная, и Шарля Леру.
Но их не смешивал.
А теперь время г. Щукина, который говорит:
- В загранице какие же теперь артисты? Помилуйте! Только три знаменитые артистки и есть: Сарра Бернарт Дузэ да госпожа Отеро!
Только бывший лакей и может теперь как следует угодить публике.
Потому что и публика на три четверти состоит из "молодых лакеев".
Театральные очерки В.М. Дорошевича отдельными изданиями выходили всего дважды. Они составили восьмой том "Сцена" девятитомного собрания сочинений писателя, выпущенного издательством И.Д. Сытина в 1905-1907 гг. Как и другими своими книгами, Дорошевич не занимался собранием сочинений, его тома составляли сотрудники сытинского издательства, и с этим обстоятельством связан достаточно случайный подбор произведений. Во всяком случае, за пределами театрального тома остались вещи более яркие по сравнению с большинством включенных в него. Поражает и малый объем книги, если иметь в виду написанное к тому времени автором на театральные темы.
Спустя год после смерти Дорошевича известный театральный критик А.Р. Кугель составил и выпустил со своим предисловием в издательстве "Петроград" небольшую книжечку "Старая театральная Москва" (Пг.-М., 1923), в которую вошли очерки и фельетоны, написанные с 1903 по 1916 год. Это был прекрасный выбор: основу книги составили настоящие перлы - очерки о Ермоловой, Ленском, Савиной, Рощине-Инсарове и других корифеях русской сцены. Недаром восемнадцать портретов, составляющих ее, как правило, входят в однотомники Дорошевича, начавшие появляться после долгого перерыва в 60-е годы, и в последующие издания ("Рассказы и очерки", М., "Московский рабочий", 1962, 2-е изд., М., 1966; Избранные страницы. М., "Московский рабочий", 1986; Рассказы и очерки. М., "Современник", 1987). Дорошевич не раз возвращался к личностям и творчеству любимых актеров. Естественно, что эти "возвраты" вели к повторам каких-то связанных с ними сюжетов. К примеру, в публиковавшихся в разное время, иногда с весьма значительным промежутком, очерках о М.Г. Савиной повторяется "история с полтавским помещиком". Стремясь избежать этих повторов, Кугель применил метод монтажа: он составил очерк о Савиной из трех посвященных ей публикаций. Сделано это было чрезвычайно умело, "швов" не только не видно, - впечатление таково, что именно так и было написано изначально. Были и другого рода сокращения. Сам Кугель во вступительной статье следующим образом объяснил свой редакторский подход: "Художественные элементы очерков Дорошевича, разумеется, остались нетронутыми; все остальное имело мало значения для него и, следовательно, к этому и не должно предъявлять особенно строгих требований... Местами сделаны небольшие, сравнительно, сокращения, касавшиеся, главным образом, газетной злободневности, ныне утратившей всякое значение. В общем, я старался сохранить для читателей не только то, что писал Дорошевич о театральной Москве, но и его самого, потому что наиболее интересное в этой книге - сам Дорошевич, как журналист и литератор".
В связи с этим перед составителем при включении в настоящий том некоторых очерков встала проблема: правила научной подготовки текста требуют давать авторскую публикацию, но и сделанное Кугелем так хорошо, что грех от него отказываться. Поэтому был выбран "средний вариант" - сохранен и кугелевский "монтаж", и рядом даны те тексты Дорошевича, в которых большую часть составляет неиспользованное Кугелем. В каждом случае все эти обстоятельства разъяснены в комментариях.
Тем не менее за пределами и "кугелевского" издания осталось множество театральных очерков, фельетонов, рецензий, пародий Дорошевича, вполне заслуживающих внимания современного читателя.
В настоящее издание, наиболее полно представляющее театральную часть литературного наследия Дорошевича, помимо очерков, составивших сборник "Старая театральная Москва", целиком включен восьмой том собрания сочинений "Сцена". Несколько вещей взято из четвертого и пятого томов собрания сочинений. Остальные произведения, составляющие большую часть настоящего однотомника, впервые перешли в книжное издание со страниц периодики - "Одесского листка", "Петербургской газеты", "России", "Русского слова".
Примечания А.Р. Кугеля, которыми он снабдил отдельные очерки, даны в тексте комментариев.
Тексты сверены с газетными публикациями. Следует отметить, что в последних нередко встречаются явные ошибки набора, которые, разумеется, учтены. Вместе с тем сохранены особенности оригинального, "неправильного" синтаксиса Дорошевича, его знаменитой "короткой строки", разбивающей фразу на ударные смысловые и эмоциональные части. Иностранные имена собственные в тексте вступительной статьи и комментариев даются в современном написании.
СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ
Старая театральная Москва. - В.М. Дорошевич. Старая театральная Москва. С предисловием А.Р. Кугеля. Пг.-М., "Петроград", 1923.
Литераторы и общественные деятели. - В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. IV. Литераторы и общественные деятели. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1905.
Сцена. - В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. VIII. Сцена. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1907.
ГА РФ - Государственный архив Российской Федерации (Москва).
ГЦТМ - Государственный Центральный Театральный музей имени A.A. Бахрушина (Москва).
РГАЛИ - Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).
ОРГБРФ - Отдел рукописей Государственной Библиотеки Российской Федерации (Москва).
ЦГИА РФ - Центральный Государственный Исторический архив Российской Федерации (Петербург).
Впервые - "Русское слово", 1901, 5 декабря, No 335.
Парадиз Георг (1846-1901) - немецкий драматический актер и антрепренер. Приехал в Россию в 1880 г., играл в немецкой труппе Михайловского театра. Затем переехал в Москву, где держал антрепризу в Солодовниковском пассаже. В 1886 г. выстроил здание собственного театра на Никитской улице, получившего известность как Театр Парадиза. В нем проходили гастроли лучших европейских артистов - Э. Росси, Л. Барная, Э. Поссарта, С. Бернар и др. Ныне в этом здании помещается Театр имени Владимира Маяковского. О Г. Парадизе Дорошевич писал в рубрике "Злобы дня" в газете "Новости дня" (No 2154) в 1889 г.: "Москва не может не любить Георга Парадиза. Здесь этот предприимчивый Herr директор скромно начал свою антрепренерскую карьеру, в покойной солодовниковской театральной щели. Благодаря Москве он достиг "степеней известных" и стал обладателем целого театрального замка на Никитской. Благодаря Москве же он из антрепренера таких артистов как Барнай и Поссарт стал импрессарио воздухоплавания".
Мейнингенцы - актеры немецкого театра, созданного в середине XIX в. в Мейнингене, столице Саксен-Мейнингенского герцогства. Его репертуар, в основном, составляла классическая драма, спектакли отличались высокой постановочной культурой. Главенствующим в режиссуре был принцип ансамбля. Театр постоянно гастролировал, в 1885 и 1890 гг. выступал в России.
Кисилевич, Киселевич Б.Н. - режиссёр.
Культуртрегер (от нем. kulturtrager) - ироническое наименование насадителя культуры, преследующего прежде всего собственные интересы.
Прециоза Греголастис, Греголатис - греческая танцовщица гастролировала в России в конце ХГХ в. с группой "воздушного балета".
Щукин Яков Васильевич - антрепренер, бывший лакей, владелец сада "Эрмитаж", открытого в Каретном ряду в 1894 г.
Сарра Бернарт Дузэ - безграмотно-произвольное соединение имен Сары Бернар и Элеоноры Дузе.
Отеро Каролина Августа (1875-1965) - испанская танцовщица, гастролировала в России в конце 1890-х годов.