Дживелегов Алексей Карпович - Никколо Макиавелли. Жизнь Каструччо Кастракани из Лукки, Страница 2 - Книги

льных.

Его замечания и остроты бывали и язвительны и любезны. И так как он сам не спускал никому, то не обижался, когда и ему доставалось от других. Сохранилось много острот, которые были им сказаны или терпеливо выслушаны.

Однажды он велел купить куропатку за дукат, и один из друзей стал его за это упрекать. Каструччо спросил:

"Ты бы не дал за нее больше сольдо?" Тот отвечал, что он не ошибается. "Так для меня дукат - гораздо меньше сольдо", - сказал Каструччо.

Около него вертелся один льстец, и он, чтобы показать ему свое презрение, плюнул на него. Льстец сказал: "Рыбаки, чтобы поймать маленькую рыбку, дают морю омыть себя с ног до головы. Я охотно позволю омыть себя плевком, чтобы поймать кита". Каструччо не только выслушал [43] эти слова без раздражения, но еще и наградил говорившего.

Кто-то упрекал его за то, что он живет слишком роскошно. Каструччо сказал: "Если бы в этом было что-нибудь дурное, не устраивались бы такие роскошные пиры праздники наших святых".

Проходя по улице, он увидел некоего юношу, выходящего из дома куртизанки. Заметив, что Каструччо его знал, юноша густо покраснел. "Стыдись не когда выходишь, а когда входишь", - сказал ему Каструччо.

Один из друзей предложил ему развязать узел, хитро запутанный. "Глупый, - сказал Каструччо, - неужели ты думаешь, что я стану распутывать вещь, которая и в запутанном виде так выводит меня из себя".

Говорил Каструччо некоему гражданину, который занимался философией: "Вы - как собаки: бежите за тем, кто вас лучше кормит". Тот ответил: "Скорее мы - как врачи: ходим к тем, кто в нас больше нуждается".

Как-то, когда он ехал морем из Пизы в Ливорно и поднялась свирепая буря, Каструччо сильно смутился. Один из сопровождавших упрекнул его в малодушии и прибавил, что сам он ничего не боится. Каструччо ответил, что его это не удивляет, ибо каждый ценит душу свою, как она того стоит.

У него спросили однажды, как он добился такого уважения к себе. Он ответил: "Когда ты идешь на пир, сделай так, чтобы на дереве не сидело другое дерево".

Кто-то хвалился, что много читал. Каструччо сказал: "Лучше бы ты хвалился, что много запомнил".

Другой хвастал, что он может пить сколько угодно, не пьянея. Каструччо заметил: "И бык способен на это".

Каструччо был близок с одной девушкой. Один из друзей упрекал его за то, что он позволил женщине овладеть собою. "Не она мною овладела, а я ею", - сказал Каструччо.

Другому не нравилось, что ему подают чересчур изысканные кушанья. Каструччо спросил его: "Так ты не стал бы тратить на еду столько, сколько я?" Тот ответил, что, конечно, нет. "Значит, - сказал Каструччо, - ты более скуп, чем я обжорлив".

Пригласил его однажды к ужину Таддео Бернарди, лукканец, очень богатый и живший роскошно. Когда Каструччо [44] пришел, хозяин показал ему комнату, которая вся была убрана тканями, а пол был выложен разноцветными дорогими каменьями, изображавшими цветы, листья и другие орнаменты. Каструччо набрал побольше слюны и плюнул прямо в лицо Таддео, а когда тот стал возмущаться, сказал: "Я не знал, куда мне плюнуть, чтобы ты обиделся меньше".

У него спросили, как умер Цезарь. "Дай Бог, чтобы и я умер так же", - сказал он.

Однажды ночью, когда он, будучи у одного из своих дворян на пирушке, где присутствовало много женщин, танцевал и дурачился больше, чем подобало его положению, кто-то из друзей стал его упрекать за это. "Кого днем считают мудрым, не будут считать глупым ночью", - сказал Каструччо.

Кто-то пришел просить его о милости, и так как Каструччо сделал вид, что не слышит его, тот опустился на колени. Каструччо начал выговаривать ему за это. "Твоя вина, - ответил тот, - у тебя уши на ногах". За это Каструччо сделал ему вдвое против того, что он просил.

Он часто говорил, что путь в ад легкий, так как нужно идти вниз и с закрытыми глазами.

Кто-то, обращаясь к нему с просьбой, говорил очень много слов, совсем ненужных. "Когда тебе понадобится от меня еще что-нибудь, - сказал ему Каструччо, - пришли другого".

Другой такой же надоел ему длинной речью и под конец спросил: "Может быть, я утомил вас, проговорил слишком долго?" - "Нет, - отвечал Каструччо, - потому что я не слышал ничего из сказанного тобою".

Про кого-то, кто был красивым мальчиком, а потом стал красивым мужчиной, он говорил, что это очень вредный человек, ибо сначала отнимал мужей у жен, а потом стал отнимать жен у мужей.

Одного завистника, который смеялся, Каструччо спросил: "Почему ты смеешься: потому ли, что тебе хорошо, или потому, что другому плохо?"

Когда он был еще на попечении у Франческо Гуиниджи, один из его сверстников сказал ему: "Что ты хочешь, чтобы я тебе подарил за то, чтобы дать тебе пощечину?" - "Шлем", - сказал Каструччо. [45]

Он послал однажды на смерть некоего лукканского гражданина, который когда-то помог ему возвыситься. ему стали говорить, что он поступает дурно, убивая одного старых друзей. Он ответил, что они ошибаются и что убит не старый друг, а новый враг.

Он очень хвалил людей, которые собираются жениться и не женятся, а также тех, которые собираются пуститься в море и никогда не садятся на корабль.

Он говорил, что дивится людям, которые, покупая сосуд, глиняный или стеклянный, пробуют его на звук, чтобы узнать, хорош ли он, а выбирая жену, довольствуются тем, что только смотрят на нее.

Когда он был близок к смерти, кто-то спросил, как он хочет быть погребенным. "Лицом вниз, - сказал Каструччо, - ибо я знаю, что, когда я умру, все в этом государстве пойдет вверх дном".

Его спросили, не было ли у него когда-либо мысли делаться для спасения души монахом. Он ответил, что Дет, ибо ему казалось странным, что фра Ладзаро пойдет в рай, а Угуччоне делла Фаджола - в ад.

Его спросили, когда лучше всего есть, чтобы быть здоровым. Он ответил: "Богатому - когда хочет, бедному - когда может".

Он увидел однажды, что кто-то из его дворян заставил своего слугу зашнуровывать себя. "Дай Бог, - сказал Каструччо, - чтобы тебе пришлось заставить кого-нибудь класть себе куски в рот".

Ему как-то бросилась в глаза латинская надпись на доме некоего гражданина: "Да избавит бог этот дом от дурных людей". Каструччо сказал: "В таком случае он не должен ходить туда сам".

Проходя по улице, он увидел маленький дом с огромной дверью. "Дом убежит через эту дверь", - сказал он.

Ему сказали, что один чужестранец соблазнил мальчика. "Должно быть, это перуджинец", - сказал Каструччо.

Он спросил, какой город славится больше всего обманщиками и мошенниками. Ему ответили: "Лукка". Ибо по природе своей все ее жители были таковы, за исключением Буонтуро.

Каструччо спорил однажды с послом неаполитанского короля по вопросам, касавшимся имущества изгнанников [46], и стал говорить очень возбужденно. Тогда посол спросил, неужели он не боится короля. "А ваш король хороший или дурной?" - спросил Каструччо. Когда тот ответил, что хороший, Каструччо спросил снова: "Почему же ты хочешь, чтобы я боялся хороших людей?"

Можно было бы рассказать многое другое о его изречениях, и во всех них можно было бы видеть ум и серьезность. Но мне кажется, что и эти достаточно свидетельствуют о его великих достоинствах.

Он жил 44 года и был велик в счастье и несчастье. И так как о счастье его существует достаточно памятников, то он хотел, чтобы сохранились также памятники его несчастья. Поэтому кандалы, которыми он был скован в темнице, можно видеть до сих пор в башне его дворца, где они повешены по его приказанию, как свидетели его бедствий. И так как при жизни он не был ниже ни Филиппа Македонского, отца Александра, ни Сципиона Римского, то он умер в том же возрасте, что и они. И несомненно, он превзошел бы и того и другого, если бы родиной его была не Лукка, а Македония или Рим.