Керн Анна Петровна - Из воспоминаний о моем детстве

дир, старик Экельн. Дивизионным командиром дивизии, в которой был этот полк, был Керн. Он познакомился с нами и стал за мною ухаживать. Как только это заметили, то перестали меня распекать и сделались ласковы. Этот доблестный генерал так мне был противен, что я не могла говорить с ним. Имея виды на него, батюшка отказывал всем просившим у него моей руки и пришел в неописанный восторг, когда услышал, что герой ста сражений восхотел посвататься за меня и искал случая объясниться со мною. Когда об этом сказали мне, то я велела ему отвечать, что я готова выслушать его объяснение, лишь бы недолго и немного разговаривал, и что я решилась выйти за него в угождение отцу и матери, которые сильно желали этого. Передательницу генеральских желаний я спросила: "А буду я его любить, когда сделаюсь его женою?", и она ответила: "Разумеется..." Когда нас свели и он меня спросил: "Не противен ли я Вам", - я отвечала нет и убежала, а он пошел к родителям и сделался женихом. Его поселили в нашем доме. Меня заставляли почаще бывать у него в комнате. Раз я принудила себя войти к нему, когда он сидел с другом своим, майором, у стола, что-то писал и плакал. Я спросила его, что он пишет, и он показал мне написанные им стихи:

  

   Две горлицы покажут

   Тебе мой хладный прах...²⁸

  

   Я сказала: "Да, знаю. Это старая песня". А он мне ответил: "Я покажу, что она будет не "старая"... и я убежала. Он пожаловался, и меня распекали.

   Батюшка преследовал всех, которые могли открыть мне глаза насчет предстоящего супружества, прогнал мою компаньонку, которая говорила мне все: несчастная! и сторожил меня, как евнух, все ублажая в пользу безобразного старого генерала... Он употреблял все меры, чтобы брак состоялся, и он действительно состоялся в 1817 году, 8-го января... Мое несчастие в супружестве не таково, чтобы возможно его описать теперь, когда я уже переживаю последние листки моего собственного романа и когда мир и всепрощение низошли на мою душу, а потому я этим и кончу свое последнее сказание...

   В настоящее издание вошли все основные мемуарные произведения А. П. Керн (Марковой-Виноградской) - воспоминания о Пушкине, Дельвиге, Глинке, "Дельвиг и Пушкин" и автобиографические записки, а также из ее эпистолярного наследия - переписка с Пушкиным и имеющая прямое отношение к воспоминаниям о Пушкине переписка ее с редактором первого научного собрания сочинений поэта и автором его первой научной биографии П. В. Анненковым. В приложение включен "Дневник для отдохновения" 1820 года, представляющий большой интерес не только для характеристики самой мемуаристки, но и как яркий документ эпохи, к которой принадлежали и Керн и Пушкин (события, описанные в Дневнике, происходят в Пскове, где всего несколько лет спустя не раз доводилось бывать Пушкину; Керн упоминает места, называет людей, которые были поэту знакомы).

   Все тексты приводятся по изданию: Керн А. П. Воспоминания, дневники, переписка.- М.: Худож. лит., 1974. Вступительная статья, подготовка текста и примечания А. М. Гордина.

   Под строку вынесены примечания самой А. П. Керн и переводы иноязычных фраз. В некоторых случаях сохранены переводы, принятые при первых публикациях, в других - выполнены заново. В "Воспоминаниях о Пушкине", где Керн широко цитирует письма поэта к ней, под строкой даны переводы, напечатанные при первой публикации и журнале "Библиотека для чтения", с внесением в них некоторых уточнений; наиболее точные переводы, выполненные для академического Полного собрания сочинений Пушкина, приведены ниже, среди переписки.

   Все цитаты из писем и сочинений Пушкина приводятся по изданию: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 1-16.- М.: АН СССР, 1937-1949.

  

   Эти последние воспоминания А. П. Керн (Марковой-Виноградской) написаны в 1870 году в Лубнах. Впервые опубликованы в 1884 году в журнале "Радуга", No 18, 19, 22, 24, 25, под названием "Сто лет назад" и в том же году в "Русском архиве", кн. 3, под названием "Из воспоминаний о моем детстве". Различия между этими двумя текстами незначительные, главным образом стилистические.

   В Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР хранится рукопись этих воспоминаний (27247/CXCVб50) - сшитые листы писчей бумаги большого формата, исписанные с обеих сторон (21 л.) вначале рукою самой Анны Петровны, карандашом, крайне неразборчиво, далее чернилами рукою А. В. Маркова-Виноградского, по-видимому, переписывавшего с черновиков жены. Многочисленные черновики эти также сохранились среди бумаг Марковых-Виноградских. Рукопись не имеет названия. Перед текстом стоит лишь: "Февраль 1870 г. Лубны" и эпиграф из трагедии Пушкина "Борис Годунов" - "Еще одно, последнее сказанье - и летопись окончена моя". По-видимому, это первый вариант, который потом дополнялся, а перед опубликованием редактировался (в конце публикации "Русского архива" стоит дата "19 октября 1870 г."). Но так как мы все же располагаем подлинной рукописью, а первые публикации уже посмертные, считаем необходимым воспроизвести в нашем издании текст рукописи. Хоть он и несколько менее полон, не лишен стилистической шероховатости, круг важнейших мыслей мемуаристки, своеобразие ее стиля выявлены здесь отчетливее, непосредственнее.

   Отличие его от публикаций 1884 года значительное. В рукописи встречаются фразы и абзацы, которых нет в публикациях. С другой стороны, в ней отсутствует ряд мест, содержащихся в публикации "Русского архива".

   Приводим наиболее существенные из них.

  

   После слов: "...рассказывал ей самым добродушным образом смешные про нее же анекдоты"- "Однажды, когда были выбраны в нижний земский суд чиновники Рева, Горобец и Барвинский, он сказал экспромт:

   Рева ревне,

   Горобец спорхне,

   Барвинок завяне,

   И суда ныжняго не стане*.

  

   {* Горобец значит воробей, барвинок - синий цветок. (Примеч. А. П. Керн.)}

  

   Когда генерал-губернатор князь Яков Иванович Лобанов-Ростовский ревизовал присутственные места в Лубнах, то в числе прочих чиновников представлялся ему и упомянутый Горобец в чужом дворянском мундире, едва налезшем на его жирную фигуру. Пылкий нетерпеливый князь заметил красное лицо, вылезавшее из чужого узкого мундира, и спросил: "Ты что за птица?" - "Горобец, ваше сиятельство",- отвечал тот. Князь так рассердился за этот ответ, думая, что он дан на смех, что выгнал его из своей приемной. Насилу могли уверить князя, что несчастный действительно носит фамилию Горобец.

   После ревизии князь Лобанов-Ростовский обедал у батюшки, бывшего тогда предводителем дворянства, и за столом, сравнивая дворян русских с малороссийскими, сказал, что первые похожи на собак, потому что набрасываются, подобно им, на того, на кого нападают другие; а последние на свиней, защищающих обиженного собрата. Но на кого бы мои земляки ни походили, а в детстве они мне нравились..."

  

   После слов: "Палытыка, палытыка, а рубатыся треба!.." - "и действительно рубился в сражениях с такою отчаянною храбростью, что не было преград его мужеству. В 1813 году, на второй день дрезденского сражения, он бросился в атаку с своим Лубенским гусарским полком на каре Наполеоновской гвардии, ворвался в него, но, пронизанный тремя пулями, пал на руки обожавших его солдат и умер славною смертию среди разбитого неприятеля. Тело его было погребено в Кульме. Он был остер, щедр до расточительности, любил свою красавицу жену Роксандру Михайловну, рожденную Кантакузену, и был любезен с детьми и в особенности со мною".

  

   После слов: "... книги моей матери..." - "тут попадались мне, по большей части, переводные английские романы; из них нравились мне особенно: Octavia, par Anna Maria Porter, Felicie et Florestine {"Октавия" - роман Анны-Марии Портер; "Фелиция и Флорестина" (фр.).} и другие. Многого, разумеется, я не понимала, но все-таки читала".

  

   После слов: "Всех его афер мне и не перечесть..." - "Очень занимал меня один его проект: это пушка в бочке, которую везла легко одна лошадь. Этим проектом он очень насмешил военных, которым поручено было произвести пробу. От первого выстрела бочка разлетелась".

  

   После слов: "...за Марка Федоровича Полторацкого" - "очень красивого и доброго человека, прекрасное лицо которого теперь смотрит на меня с портрета, сделанного Боровиковским. Когда к ним в дом приехал Марко Федорович, то няня Агафоклеи Александровны вошла к ней и сказала: "Феклушка, поди - жених приехал!" Вскоре после этого была и свадьба".

  

   После слов: "...ума было много, но чувства мало" - "Притом они больше склонялись к враждебным чувствам, нежели к дружелюбию, и сарказмы были их утехою... Впрочем, доброта была общею чертою всех, так же как вспыльчивость, расточительность и любовь к аферам; но можно сказать, что умышленно они не сделали никому зла".

  

   После слов: "...где не было у них родни" - "и часто их переводила с места на место и меняла. При этом тотчас обнаруживалось, честно ли вели себя старосты, и беда была тому, кто ее обманывал".

  

   После слов: "...человек находит некоторое удовлетворение в своих стремлениях" - "Книг они не читали, а если читали, то ничего не вычитывали. Да и теперь-то немногие следуют тому разумному и нравственному, что таится в некоторых книгах, и книги мало улучшают и развивают, хотя это их прямое назначение".

  

   После слов: "...но я расплакалась, и его увели..." - "Деспотизм в особенности тяжел был для ее дочерей; но они, однако, все вышли замуж по выбору сердца, а не по ее выбору. Каждая из них показывала вид, что не только холодна к избраннику своей души, но что если выйдет за него замуж, то сделает это только в угодность матери, не надеясь на личное счастье. С ней и во многих других случаях хитрили, лицемерили и этим путем добивались желаемого. Деспотизм всегда побуждает ко лжи и развращает людей, испытывающих его гнет. Как бы то ни было, но бабушка моя со стороны отца была недюжинная особа".

  

   После слов: "Les soirees de la chaumiere" - "Встречая в читанном скабрезные места, мы оставались к ним безучастны, так как эти места были нам непонятны. Мы воспринимали из книг только то, что понятно сердцу, что окрыляло воображение, что согласовано было с нашею душевною чистотою, соответствовало нашей мечтательности и создавало в нашей игривой фантазии поэтические образы и представления. Грязное отскакивало от наших душ. Они всасывали в себя только светлую непорочную поэзию".

  

   После слов: "...мы проводили время дома" - "В зале нашего дома являлись на рождество ряженые из дворовых и тешили нас шутовскими костюмами и комическими представлениями".

  

   После слов: "...цыганки из их табора были нашими приятельницами..." - "В этой же зале делали сговоры дворовых девушек. Они сходились толпою и становились во всю длину залы с одной стороны, а с другой стояли священник, сваты и жених. За девушками в углу сидела невеста и плакала. Потом совершалось рукобитие сватов, и священник обручал жениха и невесту с молитвою. Из залы все отправлялись гурьбой в назначенную и убранную избу, куда и мы все приезжали. Нас угощали орехами и пряниками. На другой день невесту водили в баню, и опять была вечеринка в той же избе, и мы опять на ней присутствовали. Всякий из присутствовавших чесал невесте косу и клал ей на колени деньги, а она плакала под свадебные песни. После угощения мы уезжали домой. После венца молодые приходили на поклон к дедушке с пряником и полотенцами. Дедушка дарил нам принесенное, а молодых награждал деньгами. Торжество этих обрядов меня очень занимало; но мне было всегда грустно смотреть на девушку, выходившую из нашей девичьей за бородача-мужика. Браки эти совершались без всякого приневоливания, с общего согласия жениха и невесты. Этого, я думаю, не делалось нигде. Вот такими-то развлечениями перемежались изредка наши занятия, да и то только зимою. В эту пору года приезжали по временам и родные".

  

   После слов: "...не в городах, а по деревням" - "Терпели много неудобств; но кто тогда не терпел их? Позднее, когда наступили осенние холода, мы сильно терпели от холода, так как у нас не было теплой одежды. Все наше имущество было отправлено в Москву тогда ещё, когда батюшка только что задумал переселение в нее, и погибло там вместе с его бульоном".

  

   После слов: "...возвращен был из бегов" - "...и беспрестанно спорил о чем-то в большом одушевлении с аббатом, воспитателем Ипполита Муравьева, убитого в 1825-м году в схватке, во время которой был арестован брат его Сергей {Муравьев-Апостол Ипполит Иванович (1806-1826) - младший из трех братьев-декабристов; убит 3 января 1826 г. под Белой Церковью во время боя восставшего Черниговского полка с правительственными войсками. Муравьев-Апостол Сергей Иванович (1796-1826) - глава восстания Черниговского полка: повешен 13 июля 1826 г. в числе нити руководителей декабристского движения.}. Во время этих споров он беспрестанно отгонял Ипполита, как слишком еще юного, чтобы участвовать в них".

  

   После слов: "Это мне было очень грустно..." - "не касаясь общественной его деятельности, замечу, что в его душе была теплота, и он имел неотъемлемые достоинства как семьянин. Но достоинства семьянина не всегда совпадают с достоинствами гражданина".

  

   После слов: "...мы благополучно доехали до Лубен" - "Они были всё те же. Обитатели их всё так же были добродушны, хлебосольны, так же беспечно веселились, не думая ни о чем. Да и могло ли быть иначе? Могла ли произойти перемена в четыре года моего отсутствия из них, когда и теперь, через 58 лет после того, едва заметны перемены в их общественной жизни, несмотря на прогрессивное движение повсюду? Люди теперь, правда, не те, но порядки всё те же. Но я умолчу о нынешнем, состоянии Лубен и поспешу окончить воспоминания о своем детстве".

  

   После слов: "...уча меньшего брата и сестер" - "мечтала в рощах и за книгами, танцевала на балах, выслушивала похвалы посторонних и порицания родных...".

  

   После слов: "...рызыгрывать разные комедии детские, петь романсы" - "и вообще вела жизнь довольно пошлую, как и большинство провинциальных барышень".

  

   После слов: "...в 1817 году, 8 января..." - "Все восхищались, многие завидовали, а я... Тут кстати замечу, что бивуак и поле битвы не такие места, на которых вырабатываются мирные семейные достоинства, и что боевая жизнь не развивает тех .чувств и мыслей, какие необходимы для семейного счастья. Я знаю это из опыта..."

  

   ¹ Вульф Иван Петрович (...-1817) - в то время, о котором повествует А. П. Керн, - тайный советник, после кратковременного губернаторствования в Орле доживающий свой век в богатом родовом имении Берново Старинного уезда Тверской губернии.

  

   ² Вульф, рожд. Муравьева, Анна Федоровна (...- 1810).

  

   ³ Полторацкая, рожд. Вульф, Екатерина Ивановна (1781-1832) - старшая дочь И. П. и А. Ф. Вульфов.

  

   ⁴ Полторацкий Петр Маркович (1775- после 1851) женился на Екатерине Ивановне Вульф в 1799 году. Служил по дипломатической части, но рано вышел в отставку. Большую часть жизни прожил в Лубнах Полтавской губернии, где владел несколькими деревнями и семьюстами душами крепостных крестьян, выделенных ему матерью, А. А. Полторацкой. С П. М. Полторацким был знаком Пушкин - они встречались в Петербурге и в тверских имениях Вульфов. О нем в середине ноября 1828 года Пушкин писал А. А. Дельвигу (см.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 34).

  

   ⁵ Полторацкий Марк Федорович (1729-1795) - из мелких украинских дворян. Обладая прекрасным голосом, был замечен гетманом Украины графом К. Г. Разумовским и привезен в Петербург. Позже состоял директором придворной певческой капеллы. Вторым браком был женат на А. А. Шишковой.

  

   ⁶ Полторацкая, рожд. Шишкова, Агафоклея Александровна (... -1822) - прославилась огромным богатством (по некоторым данным, к концу жизни она владела тринадцатью тысячами душ) и чрезвычайной жестокостью в обращении как со своими крепостными рабами, так и с детьми, которых у нее было более двадцати человек.

  

   ⁷ Вульф Николай Иванович (1771-1813) - один из четырех сыновей И. П. и А. Ф. Вульфов. Служил в гвардии. Вышел в отставку в 1798 году в чине поручика. В 1799 году женился на Прасковье Александровне Вындомской и с тех пор жил в своем наследственном имении Малинники или в псковском имении жены Тригорском.

  

   ⁸ Вревская, рожд. Вульф, Евпраксия Николаевна (1809-1883) - младшая дочь Н. И. и П. А. Вульфов. С 1831 года замужем за бароном Б. А. Вревским, товарищем Льва Пушкина по университетскому Благородному пансиону. А. С. Пушкин, познакомившись с Евпраксией Николаевной ("Зиной", "Зизи", как звали ее в семье) в Тригорском, когда она была еще девочкой, сохранил с нею до конца жизни самые добрые, дружеские отношения, встречался в Петербурге, навещал в имении Вревских Голубово (20 верст от Михайловского). Е. Н. Вульф посвящены стихотворения Пушкина "Если жизнь тебя обманет", "Зине", она упоминается и романе "Евгений Онегин" и неоднократно в письмах поэта.

  

   ⁹ Муравьев-Апостол Иван Матвеевич (1768-1851) - писатель, член Российской академии, дипломат; отец декабристов М. И., И. И., С. И. Муравьевых-Апостолов.

  

   ¹⁰ Муравьев Михаил Никитич (1757-1807) - писатель, член Российской академии, товарищ министра народного просвещения и попечитель Московского университета, отец декабристов Никиты и Александра Муравьевых.

  

   ¹¹ Куракин Алексей Борисович, кн. (1759-1829) - генерал-губернатор Малороссии, позже - министр внутренних дел.

  

   ¹² Кочубей Виктор Павлович, гр. (1768-1834) - министр внутренних дел, позже - председатель Государственного совета и Комитета министров.

  

   ¹³ Лобанов-Ростовский Яков Иванович, кн. (1760-1834), был генерал-губернатором Малороссии после кн. Куракина, с 1808 по 1816 год.

  

   ¹⁴ Мелиссино Алексей Петрович (1761-1813) - генерал-майор, убит в сражении под Дрезденом 26 августа 1813 года.

  

   ¹⁵ Львов Федор Петрович (1766-1836) - литератор, директор придворной певческой капеллы в 1826-1833 годах.

  

   ¹⁶ Богданович Ипполит Федорович (1743-1803) - поэт. Его "Душенька, древняя повесть в вольных стихах" пользовалась в свое время большой популярностью.

  

   ¹⁷ Грамматика французского языка Ломонда вышла в 1780 году и считалась лучшей.

  

   ¹⁸ Жанлис Стефани-Фелисите де (1746-1830) - французская романистка и автор нравоучительных книг для детей, пользовавшаяся в начале XIX века большой популярностью в России.

  

   ¹⁹ Дюкре-Дюмениль Франсуа-Гийом (1761-1819) - французский романист сентиментального направления.

  

   ²⁰ Муравьев Николай Александрович (1787-1838) - капитан 1-го ранга, сын А. Ф. Муравьева, петербургского обер-полицмейстера.

  

   ²¹ Муравьева, рожд. Колокольцева, Екатерина Федоровна (1771-1848) - жена М. Н. Муравьева, мать декабристов Н. М. и А. М. Муравьевых.

  

   ²² Муравьев Никита Михайлович (1796-1843) - сын М. Н. и Е. Ф. Муравьевых, один из руководителей Северного тайного общества декабристов.

  

   ²³ Муравьев Александр Михайлович (1802 - 1858) - младший брат предыдущего, декабрист.

  

   ²⁴ Растопчин Федор Васильевич, гр. (1763-1826) - генерал-губернатор Москвы в 1812 году.

  

   ²⁵ Вульф, по мужу Понофидина, Анна Ивановна (1784-1873) - сестра матери А. П. Керн. Пушкин был знаком с Понофидиными и, по преданию, бывал у них в имении Курово-Покровское, в нескольких верстах от Бернова и Малинников.

  

   ²⁶ Муравьев Михаил Николаевич (1796-1866) - впоследствии граф Муравьев-Виленский, ярый реакционер, прозванный "Вешателем".

  

   ²⁷ Безобразова, рожд. Полторацкая, Елизавета Павловна - двоюродная сестра А. П. Керн, дочь ее дяди - Павла Марковича Полторацкого.

  

   ²⁸ "Две горлицы покажут..." - строки из стихотворения Н. М. Карамзина "Доволен я судьбою...".