Колбасин Елисей Яковлевич - Иван Иванович Мартынов, переводчик "Греческих Классиков".

stify">  

   "Я такъ же былъ, какъ ты, спокоенъ,

   Невиненъ, веселъ, безъ тоски:

   Но чуть лучъ разума удвоенъ,

   Прошли пр³ятные деньки."

  

   На это Клушинъ возражаетъ такъ: "Здѣсь авторъ, кажется, разумѣетъ, что съ пр³обрѣтен³емъ большихъ познан³й человѣкъ теряетъ свое блаженство и что невинность, удовольств³я, спокойств³е и утѣхи есть жреб³й только дитяти. Всяк³й имѣетъ свою логику; но она должна быть всеобщая. Я полагаю человѣческое благо и совершенство въ познан³и вещей, въ просвѣщен³и его разума: дитя сего не объемлетъ; слѣдовательно, онъ не совершененъ. А какъ скоро не совершененъ, то не есть и счастливъ. Кл." {"С.-Петербург. Меркур³й", мартъ, стр 233-234.}

   Но, оставляя все это въ сторонѣ, скажемъ, что первый литературный шагъ Мартынова былъ для него лестенъ. Посланные имъ стихи ни въ какомъ случаѣ не могутъ идти въ параллель съ тѣми стихами, которые онъ писалъ собственно для себя впослѣдств³и; но, какъ бы то ни было, на нихъ обратили самое благосклонное вниман³е. Это тѣмъ болѣе для него было пр³ятно, что онъ первый изъ своихъ товарищей рѣшился выступить, по тогдашнему выражен³ю, на позорище въ печатномъ нарядѣ. Успѣхъ превзошелъ его ожидан³я, и онъ поспѣшилъ познакомиться съ Клушинымъ и Крыловымъ.

   Черезъ полгода Клушинъ былъ отпущенъ въ чуж³е краи. Екатерина Великая пожертвовала ему на это путешеств³е жалованье за пять лѣтъ впередъ по 300 руб., всего 1,500. Осчастливленный поэтъ написалъ ей Благодарность, искреннюю и теплую, въ которой много патр³отизма и возвышенной откровенности чувствъ. Такъ, напримѣръ, въ одномъ мѣстѣ Императрица, являясь поэту, говоритъ:

  

   "Не тотъ великъ, кто на престолѣ

   Какъ грозный истуканъ сидитъ,

   Но кто благодѣянья болѣ

   Въ своемъ велич³и творитъ." (*)

   (*) Тамъ же, ч. VI, мѣсяцъ ноябрь, стр. 91-92.

  

   Съ отъѣздомъ Клушина и Крылова, который въ это время уѣхалъ въ деревню къ какому-то помѣщику, "С.-Петербургск³й Меркур³й" перешелъ въ завѣдыван³е Мартынова. Счаст³е его было неописанное, "ибо - замѣчаетъ Мартыновъ - до сего времени я смотрѣлъ на наборщиковъ, какъ на важныхъ людей, причастныхъ литературѣ". Какъ полный хозяинъ, онъ печаталъ свои хорош³я и дурныя стихотворен³я, свои переводы, прозу и восхищался тѣмъ, что можетъ печатать все свое, по собственному произволу, какъ поэтъ, выдержавш³й строгую критику. Изъ числа переводовъ его въ эту раннюю эпоху достойны вниман³я только развѣ Разсужден³е о г. Попѣ и небольшой Гимнъ Клеанта, переведенный очень живой и хорошей прозой. Также принадлежитъ ему переводъ "О Сократѣ", изъ Вольтера, хотя и не означенъ его именемъ, такъ же, какъ и первый; но изъ бумагъ его очень ясно видно, что эти переводы принадлежатъ ему. Управлен³е редакц³ею журнала было, впрочемъ, для него непродолжительно: въ декабрѣ того же 1793 года, въ послѣдней книжкѣ было объявлено: "Годъ Меркур³я кончился и за отлучкою издателей продолжаться не будетъ".

   Почему отлучка издателей была причиною прекращен³я журнала и почему Мартыновъ, по примѣру послѣднихъ мѣсяцевъ, не продолжалъ его - неизвѣстно. Можетъ быть потому, что Крыловъ и въ молодости не отличался большою энерг³ею, а безъ Клушина, который въ то время имѣлъ на него большое вл³ян³е, онъ не хотѣлъ брать на себя тяжести срочнаго издан³я. Впрочемъ, и то надобно вспомнить, что въ объявлен³и Крыловъ и Клушинъ прямо сказали: "Издан³е продолжится годъ непремѣнно. Обмануть публику, значитъ оскорблять нѣчто священное" {"С.-Петербургск³й Меркур³й", предислов³е, стр. V и VI. Спб. 1793.}. Слѣдовательно, они сдержали свое слово, не обманули публики и успокоились.

   Но не успокоился нашъ временный издатель, безпрерывно жаждавш³й дѣятельности. Попробовавъ свои силы на литературномъ поприщѣ, онъ приступилъ къ исполнен³ю другаго плана, болѣе важнаго, отъ котораго зависѣла вся его будущность. Онъ долженъ былъ рѣшиться на одно: или надѣть монашеск³й клобукъ, или выступить на другое поприще, хотя и скользкое, но соблазнительное и увлекательное для того, кто чувствуетъ достаточно силы стать лицомъ къ лицу съ этой кипящей добромъ и зломъ жизнью.

   Но не такъ легко было это сдѣлать; препятств³я были слишкомъ трудныя: митрополитъ ни за что не хотѣлъ выпустить его изъ духовнаго вѣдомства, оказывая ему, при всякомъ удобномъ случаѣ, свое благорасположен³е. Въ такихъ обстоятельствахъ, Мартыновъ обратился къ старому своему покровителю, архипастырю Евген³ю, котораго умолялъ ходатайствовать о немъ. Войдя въ положен³е молодаго человѣка, преосвященный Евген³й поѣхалъ къ митрополиту. Съ замиран³емъ сердца ожидалъ Мартыновъ его возвращен³я; передъ самымъ его отъѣздомъ, Мартыновъ открылся ему, что любитъ свою ученицу, которой даетъ уроки русскаго языка, и хочетъ на ней жениться. Добрый архипастырь улыбнулся и поспѣшилъ къ митрополиту.

   Ходатайству этого почтеннаго старца митрополитъ не могъ отказать: онъ очень уважалъ Евген³я и скоро благословилъ Мартынова на новый родъ службы. Но при этомъ онъ замѣтилъ, что отъ души желаетъ, чтобъ ему впослѣдств³и не пришлось раскаяваться, потому что, поступивъ въ монахи, онъ при его талантахъ и свѣдѣн³яхъ, могъ бы достигнуть многаго. Но наставлен³я эти были сдѣланы уже поздно: обрадованный юноша бросился къ преосвященному Евген³ю съ благодарностью за его ходатайство.

   Первыя попытки къ отыскан³ю мѣста были для Мартынова самыя неудачныя. Въ простотѣ своей душевной, онъ думалъ, что на него будутъ смотрѣть, какъ на мужа, сочинен³я котораго и переводы печатались въ извѣстномъ журналѣ, какъ на стихотворца и прозаика, какъ на знающаго нѣсколько новыхъ и древнихъ языковъ; но - увы! - на него смотрѣли, какъ на обыкновеннаго, ничего не значащаго, никѣмъ не представленнаго бѣднаго просителя. Положен³е его было ужасно, если вспомнить, что онъ былъ влюбленъ и думалъ жениться. Послѣ тщетныхъ поисковъ въ Заемномъ Банкѣ, гдѣ была ваканс³я и куда онъ думалъ опредѣлиться, Мартыновъ схватился наконецъ за послѣднюю надежду: проситься въ Коллег³ю Иностранныхъ Дѣлъ для переводовъ съ греческаго языка. Вся рекомендац³я его состояла въ одномъ латинскомъ аттестатѣ, который выдалъ добрый архипастырь Евген³й въ отличнѣйшемъ знан³и греческаго языка {Весьма любопытна истор³я пр³обрѣтен³я этого аттестата. Рѣшившись проситься въ Коллег³ю Иностранныхъ Дѣлъ, Мартыновъ открылся въ томъ преосвященному Евген³ю и просилъ дать ему аттестатъ въ знан³и греческаго языка. Преосвященный отвѣчалъ, что онъ, по разговору Мартынова съ нимъ, по переводамъ съ греческаго на русск³й и съ русскаго на греческ³й, заключаетъ, что Мартыновъ мастеръ своего дѣла, но не знаетъ, можетъ ли онъ сочинять на греческомъ языкѣ. Поэтому онъ ласково, но серьезно велѣлъ ему написать разсужден³е на слѣдующую тему. "Во всякое состоян³е бываетъ Бож³е призван³е, а призван³е это познается по внутреннему влечен³ю къ такому, а не къ другому состоян³ю." На другой день преосвященный еще спалъ, а Мартыновъ принесъ ему уже свое сочинен³е. Евген³й былъ въ такомъ восторгѣ отъ разсужден³я, что сказалъ: "немногимъ и природнымъ грекамъ удастся такъ писать!" Во всемъ сочинен³и онъ, противъ ид³отизма языка, нашелъ двѣ погрѣшности. Онъ тутъ-же выдалъ ему аттестатъ и благословилъ на успѣхъ въ предпр³ят³и.}.

   Написавъ просительное письмо, Мартыновъ отправился къ вице-канцлеру графу Ивану Андреевичу Остерману. Остерманъ жилъ тогда на дачѣ, что на седьмой верстѣ по Петергофской дорогѣ, и нашъ влюбленный юноша пустился къ нему, несмотря на дождь, изъ Невскаго Монастыря (гдѣ, до пр³искан³я мѣста, онъ еще жилъ) пѣшкомъ и въ башмакахъ.

   Остерманъ принялъ его ласково, разсмотрѣлъ его бумаги, въ числѣ которыхъ былъ и латинск³й аттестатъ, данный Евген³емъ, и замѣтилъ: "Вы знакомы съ преосвященнымъ Евген³емъ? Это рекомендуетъ васъ: вы будете приняты." Затѣмъ, какъ записано у самого Мартынова, онъ благосклонно пожалъ ему руку и, обратившись къ своему секретарю, Вейдеменеру, сказалъ: "отправьте его бумаги, куда слѣдуетъ, но прежде велите накормить его обѣдомъ." "Вотъ что значитъ аттестатъ знаменитаго мужа! замѣчаетъ Мартыновъ. - Добрый вельможа и руку пожалъ, и накормилъ изрядно, и я съ охотой сѣлъ за вице-канцлерск³е соусы и жарк³я."

   Но, не взирая на этотъ счастливый походъ на вице-канцлерскую дачу, на радость Мартынова и его молоденькой невѣсты, предсказывавшей ему, что въ Коллег³и ожидаетъ его счастье, опредѣлен³е, подъ различными предлогами, затянулось на нѣсколько мѣсяцевъ. Проходитъ мѣсяцъ, другой, трет³й четвертый,- а повѣстки объ опредѣлен³и нѣтъ какъ нѣтъ! Это привело Мартынова въ крайнее унын³е, и онъ снова рѣшился сходить опять къ графу Остерману, чтобъ узнать о своей участи. Второе посѣщен³е такъ интересно, что мы разскажемъ словами самого Мартынова:

   "- Что скажете, любезный другъ? былъ его (Остермана) вопросъ, какъ скоро я пришелъ къ нему.

   "Я разсказалъ ему о своемъ горѣ.

   "- Какъ! съ удивлен³емъ воскликнулъ онъ: - вы давно опредѣлены; а за то, что не кланялись оберъ-секретарю, опредѣлены не съ чиномъ переводчика, а съ чиномъ актуар³уса, и, притомъ, на сторублевое жалованье, не болѣе.

   "Я отвѣчалъ ему, что я почти всяк³й день навѣдывался къ оберъ-секретарю Н. В. Я - ну и наконецъ онъ уволилъ меня отъ этого.

   "Какъ бы то ни было, отвѣчалъ Остерманъ: - дѣло уже сдѣлано. Утѣшьтесь - я самъ поступилъ въ Коллег³ю студентомъ всего на сто рублей, и, притомъ, есть и теперь переводчики въ Коллег³и, получающ³е меньше вашего оклада."

   Скоро послѣ этого, именно 1-го января 1795 г., Мартыновъ былъ принятъ въ Коллег³ю, съ чиномъ актуар³уса и съ жалованьемъ 130 руб. Но передъ поступлен³емъ въ Коллег³ю надо было "явиться на экзаменъ къ статскому совѣтнику Дузѣ, греку простому, неученому, знающему только нынѣшн³й греческ³й языкъ и по-русски разумѣющему плохо. Этотъ весьма добрый человѣкъ сказалъ мнѣ, на новомъ греческомъ языкѣ, что послѣ аттестата, какой далъ мнѣ преосвященный Евген³й, онъ меня экзаменовать не смѣетъ и что, притомъ, онъ знаетъ только по ромейски. Мнѣ, однако, дали перевести рукописную купеческую книгу. Мѣстное нарѣч³е сей книги было самое грубое и варварское, какое только греческ³е корабельщики могутъ употреблять; но рукопись я перевелъ безъ затруднен³й."

   Отправясь къ своей невѣстѣ, Мартыновъ объявилъ ей, что ему назначали сто-тридцать рублей въ годъ, слѣдовательно свадьбу пока надо еще отложить на время, потому что ни у него, ни у ней ничего не было. Скоро, однако, доходы его умножились, и совершенно случайнымъ образомъ.

   Одинъ частный домъ, отличавш³йся необыкновеннымъ радуш³емъ и хлѣбосольствомъ, былъ сборнымъ пунктомъ для всѣхъ полтавскихъ дворянъ. Какъ малоросс³йск³й урожденецъ, Мартыновъ бывалъ въ этомъ домѣ, гдѣ онъ видался съ своими земляками. Здѣсь онъ познакомился съ дѣдушкою фельдмаршала князя Паскевича-Эриванскаго. Любя очень нѣжно своего внука, воспитывавшагося тогда въ Пажескомъ Корпусѣ, онъ просилъ Мартынова взять его подъ свой надзоръ и заниматься съ нимъ науками, как³я самъ знаетъ. Мартыновъ согласился на это съ удовольств³емъ и свидѣльствуетъ, что герой Эривани, имя котораго скоро сдѣлалось всѣмъ извѣстно, отлично занимался у него французскимъ языкомъ, истор³ею, географ³ею и сочинен³ями на русскомъ языкѣ. Впослѣдств³и фельдмаршалъ, графъ, князь, осыпанный почестями и орденами, онъ не забывалъ своего стараго учителя, переписывался съ нимъ, оказывалъ самую благосклонную къ нему внимательность и, послѣ смерти его, былъ во многомъ полезенъ его вдовѣ и дѣтямъ. Скоро число учениковъ Мартынова увеличилось: когда стало извѣстно, что онъ живетъ въ сосѣдствѣ съ корпусомъ и что Паскевичъ ходитъ къ нему учиться, то къ нему не замедлили присоединиться и друг³е.

   "По моимъ разчетамъ показалось - пишетъ Мартыновъ - что уже можно приступить къ свадьбѣ, и какъ моя квартира состояла въ одномъ покоѣ, впрочемъ, довольно большомъ, то я, занявъ у Г* десять рублей, заказалъ сдѣлать въ ней перегородку. Приготовясь такимъ образомъ жить не одинъ, я просилъ невѣсту и ея родственниковъ назначить день для обвѣнчан³я насъ. Отъ вѣнца старики проводили насъ на мою квартиру, гдѣ насъ встрѣтили съ хлѣбомъ и солью мои хозяева, уставивъ столъ конфектами и винами также, а полъ окороками и другими съѣстными припасами въ корзинахъ." Сколько простосердеч³я въ этихъ словахъ и какая бѣдная обстановка будущаго знаменитаго человѣка, который женится, надѣясь только на свои труды!

   Все это происходило въ томъ же, памятномъ для него 1795 г., въ который онъ оставилъ духовное зван³е, поступилъ въ Коллег³ю, женился и задумалъ издавать журналъ.

   Дѣйствительно, на другой же годъ, 1796, онъ приступилъ къ издан³ю журнала, подъ назван³емъ: "Муза". Мартыновъ говоритъ, что въ его журналъ сообщали свои произведен³я Державинъ, Сперанск³й и друг³е. Намъ очень интересно было знать, что именно принадлежитъ Сперанскому; но, къ сожалѣн³ю, всѣ наши поиски остались тщетными. Весь журналъ, вмѣсто подписки именъ сочинителей, испещренъ черточками, звѣздочками, всевозможными буквами русской азбуки, даже попадаются псевдонимы подъ цифрой 40 и т. д. Но изъ нѣкоторыхъ строкъ рукописныхъ записокъ Мартынова (которыми мы преимущественно руководствовались при составлен³и его б³ограф³и) можно догадаться, что стихотворен³я, подписанныя буквою ѣ, принадлежатъ, кажется, Сперанскому. Въ этомъ предположен³и насъ еще болѣе убѣждаетъ одно изъ стихотворен³й, подписанное тою же буквою, гдѣ, по нашему мнѣн³ю, выказался личный взглядъ этого славнаго мужа.

   Стихотворен³е носитъ заглав³е "И мое счаст³е", посвящено И. И. М. (вѣроятно, Ивану Ивановичу Мартынову), гдѣ авторъ говоритъ, что онъ порою также бываетъ счастливъ, и онъ порою срываетъ цвѣты радостей, но вслѣдъ за этимъ признан³емъ перемѣняетъ тонъ, и вы слышите эти серьезныя, важныя строки:

  

         "Въ трудахъ находишь ты веселье.

         И я люблю ихъ, милый мой!

         Лѣнива праздность и бездѣлье

         Не подружилися со мной

         И, вѣрно, въ вѣкъ не подружатся.

   Вѣдь мы не въ златѣ рождены,

   Не талисманы намъ даны:

   Такъ намъ ли, другъ мой, съ ними знаться?

   Я должностью люблю заняться,

   И для меня въ ней скуки нѣтъ:

   Не смѣетъ скука быть съ трудами."

  

   Какъ бы то ни было, впрочемъ, достовѣрно только то, что въ 1796 г. нашъ издатель познакомился съ Державинымъ. Вслѣдств³е этого или другихъ какихъ причинъ, въ "Музѣ" скоро появилась, безъ подписи: "Надпись къ портрету его превосходительства Гаврила Романовича Державина":

  

   "Се зришь Державина: исполненъ дара многа,

   Богатый чувств³емъ и пламенный пѣвецъ

   Стяжалъ парнасскихъ дѣвъ безсмерт³я вѣнецъ,

   Постигъ, изобразилъ Фелицу, Бога."

  

   Журналъ Мартынова, "Муза", пошелъ недурно, судя по тогдашнему времени. Это видно отчасти изъ того, что въ концѣ книги и на отдѣльныхъ листахъ печатались имена подписчиковъ, но, кромѣ того, извѣстно, что чисто-литературные журналы и альманахи находили и въ старину многихъ охотниковъ. Слѣдовательно, служба, учительство и издан³е журнала доставили Мартынову кой-как³я средства къ существован³ю, и, вѣроятно, при его неприхотливости, онъ былъ совершенно счастливъ съ своею женою, которую страстно любилъ втечен³е всей жизни.

   Издан³е "Музы" познакомило его не только со всѣми тогдашними писателями, но сдѣлало его извѣстнымъ даже при Дворѣ. Великая Княжна Александра Павловна удостоила большой чести издателя "Музы", помѣстивъ въ его журналѣ два свои перевода: а) Бодрость и благодѣян³е одного крестьянина {См. "Муза", ежемѣсячное издан³е на 1796 г., III ч., мѣсяцъ ³юль, стр. 24-25. Фактъ этотъ мы передаемъ на основан³и бумагъ покойнаго.} и в) Долгъ человѣчества {Тамъ же, мѣсяцъ сентябрь, стр. 187-188.}. При первомъ переводѣ Мартыновъ сдѣлалъ слѣдующую замѣтку: "Какъ лестно было бы для меня объявить имя Особы, трудившейся въ переводѣ сей п³есы! но.... скромность, когда ея требуютъ, должна быть священнымъ" для меня закономъ." Подъ вторымъ переводомъ выстамена буква А. Вскорѣ Императрица Мар³я Ѳеодоровна изволила повелѣть предложить Мартынову мѣсто учителя русской словесности, истор³и и географ³и въ Воспитательномъ Обществѣ Благородныхъ Дѣвицъ. Уволившись изъ Коллег³и Иностранныхъ Дѣлъ, онъ поступилъ туда 5 ³юля 1797 г. По открыт³и училища Ордена св. Екатерины, Императрицѣ угодно было, чтобъ онъ и здѣсь преподавалъ тѣ же предметы, куда онъ и опредѣленъ былъ 28 мая 1798 г.

   Во время службы при этихъ заведен³яхъ, онъ произведенъ въ коллежск³е ассессоры, а въ 1800 г. въ надворные совѣтники.

   Но, кромѣ учебныхъ занят³й, онъ находилъ время и для переводовъ. Мартыновъ пишетъ: "Государь Императоръ Александръ I, бывш³й тогда Наслѣдникомъ, тайный совѣтникъ Павелъ Александровичъ Строгановъ и дѣйствительный камергеръ Новосильцовъ положили было издать на русскомъ языкѣ нѣсколькихъ иностранныхъ писателей по части политической эконом³и. По препоручен³ю ихъ, впрочемъ, заочному, за извѣстную плату, я и перевелъ нѣсколько томовъ." Переводы эти слѣдующ³е: 1) три части Стюарта: "Recherches sur l'Economie politique", котораго разборъ, написанный Мартыновымъ, по ихъ же поручен³ю, напечатанъ въ "С.-Петерб. Вѣстникѣ", 2) шесть частей "Bibliothèque de l'homme publique, par Condorcet", и 3) "Economie politique, par Verri", который также почти весь, по частямъ, напечатанъ въ "С.-Петербурскомъ Вѣстникѣ". Стюартъ и Кондорсе, не знаемъ, по какимъ причинамъ, остались ненапечатанными.

   Друзья Мартынова, бывш³е свидѣтелями, какъ онъ проводилъ цѣлыя ночи въ занят³яхъ, кой-какъ убѣдили его, чтобъ онъ отказался отъ учительскаго мѣста при Обществѣ Благородныхъ Дѣвицъ. Онъ согласился; но, оставшись только при Институтѣ Ордена св. Екатерины, онъ началъ жаловаться на свое бездѣйств³е и на то, что у него пропадаетъ много времени, когда онъ чувствуетъ, что датъ бы быть гдѣ нибудь полезнымъ. Не говоря никому ни слова, онъ опредѣлился въ Государственный Совѣтъ письмоводителемъ по духовному и гражданскому отдѣлен³ю, въ 1801 г., 8 мая. Но несмотря на то, что крутъ его дѣятельности, такимъ образомъ, расширился, онъ признавался, что это самое свободное и праздное время въ его жизни, и находилъ досугъ дѣлать переводы съ иностранныхъ языковъ. Изъ переводовъ этихъ онъ составилъ у себя огромный запасъ, печатая ихъ время отъ времени впродолжен³е нѣсколькихъ лѣтъ. Исчислимъ здѣсь эти труды, чтобы показать, съ одной стороны, его неутомимую дѣятельность,- съ другой стороны, стоитъ еще упомянуть и потому, что нѣкоторые изъ этихъ переводовъ очень хороши для того времени, по легкости и свободѣ языка. Вотъ они: 1) Приданое Сюзеты, или записки г-жи Сеннетеръ (Спб. 1802),- записки, отъ которыхъ въ восторгѣ были наши бабушки и маменьки. Чувствительность и прилич³е - главнѣйш³я достоинства этого сочинен³я. 2) Нѣжная поэма Шатобр³ана, подъ заглав³емъ: "Атала, или любовь двухъ дикихъ въ пустынѣ" (Спб. 1802). Это было самое модное произведен³е, "Парижск³я Тайны" и "Вѣчный Жидъ" начала нынѣшняго столѣт³я, сочинен³е, о которомъ одна современница сказала: "ахъ! что бы мы дѣлали, несчастныя, безъ очаровательной Аталы!" Это сантиментально-приторное произведен³е, несмотря на то, что выдержало нѣсколько издан³й въ переводѣ Мартынова, было, сверхъ того, переведено еще Владим³ромъ Измайловымъ. 3) "Письма объ Итал³и", дю-Пати (первое издан³е было въ Спб., 1802, второе въ Москвѣ, 1809 г.). По нашему мнѣн³ю, это лучш³й переводъ Мартынова съ французскаго языка, который онъ зналъ въ совершенствѣ, но не любилъ говорить на немъ, увѣряя, "что я никогда не сдѣлаюсь французскимъ говоруномъ",- и, въ самомъ дѣлѣ, онъ обладалъ весьма дурнымъ произношен³емъ. Письма эти были помѣщены въ Образцовыхъ Сочинен³яхъ - честь, которой удостоивались немног³е переводы. 4) Сенъ-Жюльенъ (Спб., 1802), романъ Августа Лафонтена - одно изъ тѣхъ произведен³й, которыя были прежде въ такомъ ходу, читались и модными женщинами, и чиновниками, литераторами, и отставными секундъ и премьеръ-майорами. 5) Четыре части дня, поэма Цахар³я, скучная, растянутая и вит³еватая. Эту поэму Мартыновъ продалъ извѣстному В. А. Плавильщикову. Для строгой хронологической точности слѣдуетъ замѣтить, что этотъ переводъ съ французскаго сдѣланъ имъ по окончан³и "С.-Петербургскаго Меркур³я", когда Мартыновъ изъ временнаго журналиста очутился вдругъ прежнимъ учителемъ Семинар³и, мечтающимъ основать собственный журналъ. 6) Жань-Жака-Руссо (Спб., 1801), котораго тогда называли попросту Иваномъ Яковлевичемъ Руссо. Переводъ очень недуренъ, хотя мѣстами темноватъ. 7) Его же Духъ, или избранныя мысли Жанъ-Жака-Руссо (Спб., 1802 г.). 8) Любопытные разговоры въ царствѣ мертвыхъ, Литтлетона. Разговоры эти нимало не любопытны и напоминаютъ подобные же имъ рутинные и риторическ³е разговоры въ царствѣ мертвыхъ: Суворова съ Харономъ, Фридриха Великаго со своими изрядными генералами: Кентомъ и Шверингомъ, и тому подобное. Странно, какъ этотъ ложный и фальшивый родъ литературныхъ произведен³й могъ нравиться, считаться серьезнымъ и пораждать кучи подражан³й, которыя грѣшно назвать фабрикац³ями, если взять во вниман³е, какъ тщательно они обдѣланы и обточены. Перечитывая всѣ эти словопрен³я, въ царствѣ мертвыхъ происходящ³я, невольно подумаешь: не лучше ли было бы, еслибъ писались разговоры въ царствѣ живыхъ между какимъ нибудь почтеннымъ Честодумомъ и подъячимъ Взяткинымъ: все-таки здѣсь было бы меньше неестественнаго и, по крайней мѣрѣ, уцѣлѣла бы хоть одна черта изъ тогдашнихъ нравовъ, хоть одинъ типъ стараго времени. 9) Англ³йск³я письма, и 10) Опытъ объ эпическомъ стихотворствѣ г-на Вольтера. О двухъ послѣднихъ переводахъ мы упоминаемъ для общаго обзора, хотя они сдѣланы гораздо ранѣе, во время студенчества Мартынова, по заказу книгопродавцевъ. Литтлетонъ переведенъ также по заказу и тоже во время студенчества. Собственно для Мартынова, эти переводы были полезны тѣмъ, что онъ накупилъ нужныхъ для себя книгъ и, сверхъ того, усовершенствовалъ себя во французскомъ языкѣ, который изучилъ самоучкой. 11) Переписка Екатерины Великой съ Вольтеромъ, переводъ весьма удовлетворительный въ отношен³и русскаго языка. Къ этому же времени относится и переводъ Лонгина "О высокомъ", который, значительно выправленный и отдѣланный, вошелъ впослѣдств³и въ составъ "Греческихъ Классиковъ". Но этотъ переводъ не относится къ вышепоименованнымъ {Мы уже замѣтили, что, при вторичномъ переводѣ Лонгина, Мартыновъ руководствовался оксфордскимъ издан³емъ, Вейске, которое онъ получилъ при слѣдующемъ письмѣ:

  

   "Въ письмѣ моемъ, писанномъ въ концѣ прошлаго года, просилъ я вашего позволен³я въ знакъ моей благодарности прислать къ вашему превосходительству недавно напечатаннаго въ Оксфордѣ любезнаго вашего Лонгина, котораго отправивъ съ книгами ея с³ятельства графины С. В., не сумнѣваюсь, что исправно получите и, надѣюсь, удостоите благопр³ят³я, на что, впрочемъ, подаетъ благую надежду письмо, коего удостоили меня отъ 15 ч. прошедшаго февраля. Мнѣ весьма пр³ятно будетъ, если с³е издан³е въ чемъ либо послужитъ къ пользѣ намѣреваемаго вами вторичнаго издан³я вашего переводу. Ваше превосходительство, конечно, скоро примѣтить изволите, что и въ Оксфордѣ quandoque bonus dormitat Homerus, хотя-то, что я разумѣю, вовсе не касается до исправности греческаго текста. Поручая себя продолжен³ю лестнаго и драгоцѣннаго ко мнѣ благорасположен³я, честь имѣю и проч. Прото³ерей Яковъ Смирновъ."

   Мартыновъ на это отвѣчалъ слѣдующимъ письмомъ (черновую коп³ю мы отыскали въ бумагахъ):

   "Оксфордск³й Лонгинъ явился ко мнѣ отъ вашего высокопреподоб³я. Поспѣшаю принести вамъ, достойнѣйш³й отецъ, искреннюю благодарность за такой великолѣпный подарокъ. Восхищаюсь и прекрасною бумагою, и бисернымъ шрифтомъ, и прочнымъ переплетомъ, и богатствомъ примѣчан³й на грека, а всего болѣе вашимъ ко мнѣ благорасположен³емъ. Я не имѣлъ еще довольно времени, чтобъ сличить съ моимъ издан³емъ, однакожъ, съ перваго взгляда замѣчаю, что вашъ содержитъ болѣе отрывковъ, разныхъ, до насъ не дошедшихъ, нежели мой Толл³й, больше примѣчан³й на текстъ и переводъ латинск³й ближе къ подлиннику. Вѣрите ли, честный отецъ, чѣмъ-то роднымъ повѣяло на мою душу, и Грец³ю вспомнилъ, которую не видѣлъ! При новомъ издан³и воспользуюсь драгоцѣннымъ подаркомъ вашимъ.... и проч.

   Мартыновъ сознается, что этими переводами онъ занимался собственно для того, чтобъ пополнить чѣмъ нибудь свое досужное время.

   Вотъ первые труды переводчика "Греческихъ Классиковъ". Изъ этого видно, что онъ заплатилъ обильную дань господствующему вкусу тогдашней публики. Но переводы эти хвалились, читались и расходились; мног³е изъ нихъ выдержали по нѣскольку издан³й, и публика не была такъ къ нимъ равнодушна, какъ, впослѣдств³и, къ важному и любимому его труду - къ переводу обожаемыхъ классиковъ.

   Мы дошли наконецъ до той эпохи въ жизни Мартынова, гдѣ онъ является въ полномъ блескѣ, на поприщѣ совершенно новомъ, трудномъ и высокомъ, гдѣ умъ его и дѣятельность приложились къ настоящему и благороднѣйшему дѣлу. Достаточно указать только на его дѣла, чтобъ согласиться, что Мартынову нельзя отказать въ важной заслугѣ, какъ человѣку, имѣвшему свое значен³е въ истор³и развит³я отечественнаго просвѣщен³я.

   На престолъ взошелъ Александръ I. Въ 1802 г., сентября 8, послѣдовалъ манифестъ объ учрежден³и министерствъ. Прежняя система управлен³я смѣнялась новою. Лучш³е умы тогдашняго времени, поборники улучшен³я и правды, были убѣждены, что коллег³альная система, такъ давно знакомая Росс³и, должна объ руку идти съ системою бюрократическою, т. е. самая цѣль и значен³е мѣста должны были указать ту систему, которую слѣдовало примѣнить къ нему. Главное было уже сдѣлано, обсужено; теперь начали думать о назначен³и министровъ, ихъ товарищей, директоровъ департаментовъ и канцеляр³й. Государь присутствовалъ въ Комитетѣ Министровъ и дѣлалъ ихъ участниками въ образован³и новыхъ учрежден³й. Назначен³я дѣлались просто, безъ протекц³й, но смотря по тому, кто обнаруживалъ как³я способности. Наконецъ дошло дѣло до назначен³я директора по Министерству Народнаго Просвѣщен³я, министромъ котораго былъ назначенъ графъ Петръ Васильевичъ Завадовск³й, человѣкъ просвѣщеннѣйш³й и знаменитый, который ждетъ еще своего б³ографа. Михаилъ Никитичъ Муравьевъ, товарищъ министра народнаго просвѣщен³я, когда рѣчь зашла объ избран³и директора, подалъ голосъ въ пользу Мартынова, котораго онъ лично не зналъ, но много слышалъ объ его учености и отличныхъ дарован³яхъ. Мартыновъ жилъ тогда на наемной квартирѣ, по случаю перестройки дома Екатерининскаго Института, гдѣ онъ былъ въ качествѣ преподавателя русской словесности, истор³и и географ³и. Получивъ извѣщен³е, онъ явился къ Муравьеву, не зная, за чѣмъ требуютъ его къ лицу, совершенно ему неизвѣстному. Разсказываемъ подлинными словами самого Мартынова, записавшаго, къ счастью, главнѣйш³я событ³я своей жизни самымъ подробнымъ образомъ: "Михаилъ Никитичъ объявилъ мнѣ волю Государя и спросилъ, желаю ли я принять на себя с³ю должность. Я сказалъ, что за счаст³е поставлю такое ко мнѣ довѣр³е; но, можетъ быть, я не имѣю нужныхъ для того познан³й. Я знаю нѣкоторыя науки, греческ³й, латинск³й, нѣмецк³й И французск³й языки, впрочемъ на послѣднемъ объясняюсь худо, научась оному самоучкою." "Государю и Комитету - сказалъ Муравьевъ - извѣстно, что такое вы знаете и чего не знаете. Намъ нужно то, что вы знаете; для того, чего не знаете, у васъ будутъ помощники. Правительство надѣется имѣть въ васъ хорошаго начальника. Итакъ, согласны ли вы?" примолвилъ онъ, смотря мнѣ въ глаза, которые были уже наполнены доказательствами моего соглас³я; я только поклонился. Сказавъ мнѣ еще нѣсколько привѣтовъ, онъ велѣлъ мнѣ на другой же день привезти къ нему всѣ мои издан³я и переводы напечатанные. "Мы поѣдемъ съ ними - сказалъ онъ - къ министру просвѣщен³я, съ которымъ я васъ познакомлю." Въ этотъ же день, какъ я былъ у Михаила Никитича, немедленно отправился я извѣстить о семъ происшеств³и добраго Сперанскаго {Сперанск³й былъ тогда начальникомъ Экспедиц³и Духовныхъ и Гражданскихъ Дѣлъ.}. Всегда принимая участ³е въ моемъ состоян³и, онъ весьма сему обрадовался."

   На другой же день, нашъ скромный учитель и журналистъ, обремененный "Спб. Меркур³емъ", "Музою" и своими переводами, явился къ Муравьеву. Первымъ словомъ Муравьева было, что отъ него тотчасъ ушелъ Михаилъ Михаиловичъ Сперанск³й и рекомендовалъ своего бывшаго товарища самымъ лучшимъ образомъ. "Рекомендац³я не лишнее дѣло - замѣтилъ Муравьевъ - хотя ваши достоинства намъ извѣстны и безъ него." Поступокъ Сперанскаго очень тронулъ Муравьева; впрочемъ, онъ не былъ имъ удивленъ, зная благодарную душу Сперанскаго и готовность его покровительствовать всѣмъ, болѣе или менѣе того достойнымъ, въ особенности ему, своему товарищу, съ которымъ былъ постоянно друженъ.

   Подали карету, и Муза, Меркур³й, Лонгинъ и т. д. уложены въ нее; помѣстивъ туда также и творца ихъ, Муравьевъ, вмѣстѣ съ нимъ, поѣхалъ къ министру народнаго просвѣщен³я, къ графу Петру Васильевичу Завадовскому. Представляя его министру, Муравьевъ сказалъ, что привезенныя книги - произведен³я пера будущаго его директора.

   Мартыновъ, какъ человѣкъ въ высшей степени добросовѣстный, въ тотъ же день отыскалъ одного свѣдущаго практика и началъ у него учиться канцелярскому дѣлопроизводству. Но онъ былъ еще пока директоръ неутвержденный, и притомъ директоръ безъ чиновниковъ. Слѣдовало, прежде всего, отыскивать чиновниковъ и выбирать изъ нихъ достойныхъ, которые, подобно своему начальнику, горѣли бы желан³емъ быть полезными возникающему учрежден³ю. На основан³и уполномоч³я графа Завадовскаго, Мартыновъ и занялся этимъ. Мало по малу къ нему начали являться чиновники сами, и, какъ не было еще штатовъ, то онъ ограничивался пока самымъ малымъ выборомъ. Поступающихъ онъ экзаменовалъ самымъ оригинальнымъ и короткимъ образомъ {Сообщено Я. Г. З - мъ.}. Взглянувъ на физ³оном³ю пришедшаго, онъ спрашивалъ: "Вы любите служить?" - люблю. "И отечество любите?" - Люблю. "Подавайте прошен³е."

   Наконецъ выданы были штаты министерствамъ. Графъ Завадовск³й, получивъ въ Комитетѣ Министровъ штатъ своего министерства, отдалъ его Мартынову, сказавъ: "Теперь по штату сему помѣстите чиновниковъ наличныхъ и пр³ищите недостающихъ." Но Мартыновъ, ничего еще не зная рѣшительнаго о себѣ и полагая, что по малому своему чину (онъ тогда былъ только надворнымъ совѣтникомъ) онъ не можетъ занять мѣста директорскаго (по другимъ министерствамъ на эти мѣста назначены были дѣйствительные статск³е и даже тайные совѣтники), счелъ необходимымъ спросить: кто же назначается директоромъ? "Какъ кто? - отвѣчалъ графъ. - Вы директоръ. Теперь изберите чиновника, достойнаго занять одно изъ мѣстъ начальника отдѣлен³я; а на другое я уже имѣю въ виду чиновника."

   Мартыновъ дѣятельно приступилъ къ дѣлу и, сообразно со штатами, сталъ увеличивать число чиновниковъ.

   Вскорѣ послѣ этого, 1833 г., января 24, послѣдовалъ Высочайш³й указъ объ утвержден³и Мартынова директоромъ департамента; опредѣлены начальники отдѣлен³й, выбраны друг³е чиновники, и департаментъ образовался. Здѣсь кстати замѣтить, что вновь учрежденное министерство хотѣли сначала назвать просто - Министерствомъ Просвѣщен³я; но Мартыновъ подалъ свое мнѣн³е: "такъ какъ цѣль вѣдомства заботиться о просвѣщен³и въ цѣломъ государствѣ, то не прилично ли будетъ назвать его Министерствомъ Народнаго Просвѣщен³я?" Мнѣн³е это было принято во вниман³е и одобрено Александромъ Благословеннымъ. - Черезъ годъ, именно 1803 г., 16 января, Мартыновъ, по именному Высочайшему повелѣн³ю, произведенъ въ коллежск³е совѣтники.

   Хотя министерство было уже образовано, но надлежало приступить къ дальнѣйшимъ дѣйств³ямъ. По Высочайше утвержденнымъ Предварительнымъ Правиламъ народнаго просвѣщен³я, слѣдовало приступить къ образован³ю университета въ С.-Петербургѣ. Рѣшили прежде учредить отдѣлен³е университета, подъ назван³емъ С.-Петербургскаго Педагогическаго Института, который былъ бы разсадникомъ для профессоровъ будущаго университета, для учителей гимназ³й и другихъ училищъ. Для этого, по Высочайшему повелѣн³ю, истребовано изъ разныхъ семинар³й сто студентовъ и приглашены для преподаван³я лучш³е, как³е тогда были, профессора, и такимъ образомъ, полезнѣйшее изъ заведен³й - С.-Петербургск³й Педагогическ³й Институтъ образовался.

   Мартыновъ былъ тогда обремененъ дѣлами по зван³ю директора; но бывш³й тогда попечитель, дѣйствительный камергеръ Ник. Ник. Новосильцовъ, настоялъ, чтобы Мартыновъ читалъ эстетику, предполагая, не безъ основан³я, что это оживитъ вновь учрежденное заведен³е. Занятый дѣлами по зван³ю Директора, Мартыновъ, однако, согласился, и успѣхъ его лекц³й превзошелъ всѣ ожидан³я. Это для него было самое лучшее время: тридцати-трехъ лѣтъ, директоръ Департамента Народнаго Просвѣщен³я, журналистъ и поэтъ, извѣстный переводчикъ, онъ выступилъ на университетскую каѳедру и читалъ предметъ новый, горячо имъ любимый, въ то время, когда еще никакихъ руководствъ не существовало по этому предмету на русскомъ языкѣ. Стечен³е слушателей было самое многочисленное: кресла, стулья, скамейки, обитые зеленымъ сукномъ, были наполнены слушателями; мног³е, за неимѣн³емъ мѣстъ, толпились на корридорѣ и на окнахъ. Начальство Института, обрадованное вниман³емъ къ краснорѣчивому профессору, устроило, для удобнѣйшаго помѣщен³я слушателей, огромный залъ съ хорами въ здан³и Коллег³и. Полагали, что такъ какъ это устроено на большую руку, то мног³я мѣста кажутся пустыми и незанятыми - ничуть не бывало: слушатели увеличивались. Попечитель, H. H. Новосильцовъ, былъ въ восторгѣ и шутя говорилъ: "каковъ мой профессоръ!" Мы знаемъ нѣкоторыхъ изъ этихъ многочисленныхъ слушателей, уже старыхъ и почтенныхъ, которые съ восторгомъ и теперь говорятъ, какъ Мартыновъ заставлялъ трепетать сердца ихъ своимъ ровнымъ, гармоническимъ голосомъ. Впрочемъ, въ справедливости нашего показан³я можно удостовѣриться также изъ наименованнаго нами журнала: Russland unter Alexander dem Iten {Кн. V, 1804 г.}. Но весьма интересно знать, что говорилъ самъ нашъ скромный ораторъ объ этомъ совершенно неожиданномъ для него торжествѣ. Вотъ что онъ пишетъ: "Надлежало составлять записки для своихъ лекц³й по иностраннымъ источникамъ: на русскомъ языкѣ сочинен³й по эстетикѣ не было. Дѣло было довольно важное, тѣмъ болѣе, что слушать курсы наукъ въ семъ заведен³и позволено было кому угодно. Приготовясь на нѣсколько чтен³й, я открылъ преподаван³е эстетики и, къ удивлен³ю моему, съ трудомъ пробрался до каѳедры сквозь толпу сидѣвшихъ и стоявшихъ не только въ классѣ, но и въ переднемъ покоѣ и на лѣстницѣ ожидавшихъ меня посѣтителей всякаго состоян³я, возраста и чиновъ. Новость предмета, думалъ я, привлекла на первый урокъ столько слушателей; время ихъ поубавитъ. Но я ошибся въ заключен³и: почти всѣ они постоянно посѣщали мои лекц³и - доказательство, какъ охотно у насъ пользуются случаями для своего образован³я."

   Съ ³юня того же 1804 года къ прежнимъ занят³ямъ Мартынова прибавилась должность ученаго секретаря Конференц³и Педагогическаго Института. Въ этомъ же году, 3 сентября, именнымъ Высочайшимъ указомъ повелѣно ему быть правителемъ дѣлъ главнаго Правлен³я Училищъ, съ оставлен³емъ при прежнихъ должностяхъ. Кромѣ того, въ 1803 и 1804 гг., онъ былъ употребленъ правителемъ дѣлъ въ составленномъ, по Высочайшему повелѣн³ю (данному 30 октября 1803 года господину министру просвѣщен³я), комитетѣ для разсмотрѣн³я проэкта князя Зубова объ учрежден³и губернскихъ военныхъ училищъ. Для Мартынова тѣмъ болѣе было лестно это поручен³е, что въ Коммисс³и присутствовалъ Государь Цесаревичъ, Велик³й Князь Константинъ Павловичъ, къ которому, по дѣламъ Коммисс³и, онъ относился непосредственно. На основан³и проэкта князя Зубова, Коммисс³я начертала планъ воспитан³я для военныхъ училищъ. Планъ былъ удостоенъ Высочайшаго утвержден³я и, на основан³и его, открытъ Совѣтъ о военныхъ училищахъ, въ который предсѣдательствующимъ назначенъ былъ Государь Цесаревичъ Константинъ Павловичъ, а правителемъ Канцеляр³и Совѣта, съ оставлен³емъ при прежнихъ должностяхъ, Мартыновъ, 5 апрѣля 1805 г. Между тѣмъ онъ неутомимо дѣйствовалъ какъ директоръ департамента, и министръ народнаго просвѣщен³я, графъ Завадовск³й, приблизилъ его къ себѣ и совѣтовался съ нимъ обо всѣхъ дѣлахъ.

   Уставы, въ начертан³и которыхъ Мартыновъ участвовалъ по 1806 годъ, слѣдующ³е: Дерптскаго, Московскаго, Казанскаго и Харьковскаго Университетовъ, также Уставъ для Демидовскаго Высшихъ Наукъ Училища. Для ясности и связи надобно знать, что первоначально эти уставы сочинены были такимъ образомъ: Дерптск³й Университетъ, написавъ свой уставъ, отправилъ его въ С.-Петербургъ съ своими депутатами, съ профессорами Глинкою и Парротомъ, для совокупнаго разсмотрѣн³я его съ Главнымъ Правлен³емъ Училищъ. Уставы Московскаго, Казанскаго и Харьковскаго Университетовъ были составлены попечителями этихъ университетовъ; уставъ Ярославскаго Демидовскаго Высшихъ Наукъ Училища - жертвователемъ имущества на содержан³е этого заведен³я, дѣйствительнымъ статскимъ совѣтникомъ Павломъ Григорьевичемъ Демидовымъ. Но графъ Петръ Васильевичъ Завадовск³й, человѣкъ, безспорно, замѣчательный, просвѣщенный и дѣятельный, извѣстный еще при Екатеринѣ Великой, какъ отличный сочинитель государственныхъ бумагъ и участникъ въ сочинен³и знаменитаго Ея Наказа, хотѣлъ, чтобъ честь сочинен³я уставовъ принадлежала юному министерству, такъ какъ общественное мнѣн³е возлагало самыя больш³я надежды на новое учрежден³е. Онъ занялся этимъ самъ съ своимъ директоромъ, не щадившимъ силъ для такого важнаго дѣла.

   Такимъ образомъ были начертаны уставы университетамъ и подвѣдомымъ имъ училищамъ. По числу университетовъ, существовавшихъ тогда въ Вильнѣ, Москвѣ и Дерптѣ и предположенныхъ вновь въ С.-Петербургѣ, Харьковѣ и Казани, устроены шесть учебныхъ, или университетскихъ округовъ; къ каждому изъ нихъ причислено по нѣсколько губерн³й, существовавш³я училища которыхъ надлежало преобразовать по новому плану, учредить новыя и каждый округъ подчинить особому попечителю.

   Правила для С.-Петербургскаго Педагогическаго Института, или для такъ называемой учительской гимназ³и, писаны Мартыновымъ съ мнѣн³й, по ученымъ предметамъ, профессоровъ этого института. Уставы для гимназ³й, уѣздныхъ и приходскихъ училищъ составлены Мартыновымъ, кромѣ одного табеля росписан³й учебныхъ предметовъ, что поручено было члену главнаго Правлен³я училищъ Н. И. Фусу. Уставъ для ценсуры книгъ написанъ весь Мартыновымъ и подписанъ министромъ и членами главнаго Правлен³я Училищъ, почти безъ всякой перемѣны, и Высочайше утвержденъ 9-го ³юля 1814 года. Этого же года, 5-го ноября, Высочайше утверждены грамоты, уставы и штаты университетовъ: Московскаго, Харьковскаго и Казанскаго; также уставъ другихъ учебныхъ заведен³й, т. е. гимназ³й, панс³оновъ, уѣздныхъ, приходскихъ и другихъ назван³й училищъ. Кому не извѣстно, как³я блистательныя этими уставами предоставлены права и преимущества всѣмъ университетамъ и подвѣдомымъ имъ училищамъ, и как³е плоды принесли вскорѣ эти заведен³я?

   Министръ народнаго просвѣщен³я, графъ Завадовск³й, такъ остался доволенъ своимъ директоромъ, что самъ, собственноручно, сочинилъ черновую записку о награжден³и его. Мартыновъ хранилъ эту записку до самой своей смерти, какъ залогъ великодуш³я и признательности къ нему славнаго министра. Орденъ, полученный имъ по этому представлен³ю, былъ для него самымъ драгоцѣннымъ по этимъ воспоминан³ямъ. Вотъ она, эта записка, которая можетъ показать образецъ слога нашего перваго, по времени, министра: "Коллежск³й Совѣтникъ Мартыновъ, Правитель дѣлъ ввѣреннаго мнѣ Департамента и вмѣстѣ Канцеляр³и главнаго училищъ Правлен³я и Совѣта военныхъ училищъ, неся также должность ученаго Секретаря Конференц³и Педагогическаго Института, отличается пространнымъ и неусыпнымъ своимъ трудомъ, участвуя въ начертан³и уставовъ всѣмъ вновь устрояемымъ учебнымъ заведен³ямъ, во вниман³е на его необыкновеннѣйш³е труды и заслугу, убѣждаюсь ходатайствовать о всемилостивѣйшемъ награжден³и его знакомъ ордена св. Анны." Орденъ св. Анны 2-го класса онъ получилъ 1806 г., февраля 3. Того же мѣсяца, 5 числа, онъ получилъ единовременное награжден³е 1,300 р.

   Дѣйствительно, Мартыновъ отличался, по мѣткому и справедливому выражен³ю Завадовскаго, пространнымъ и неусыпнымъ трудомъ. Несмотря на всѣ свои должности, на важныя и трудныя обязанности, онъ не только не охладѣвалъ въ своей любви къ литературѣ, но даже находилъ время заниматься ею и быть издателемъ замѣчательнаго журнала. "Сѣверный Вѣстникъ", выходивш³й ежемѣсячно втечен³е 1804 и 1805 гг., замѣчателенъ, какъ по своей критикѣ, такъ, еще болѣе того, по своему серьезному направлен³ю, которое удачно высказалось въ статьѣ, помѣщенной на первыхъ же страницахъ этого журнала. "Познан³я - говоритъ авторъ - суть, такъ сказать, магнитъ души, все къ себѣ привлекающ³й; они пробуждаютъ дремлющ³я и неизвѣстныя до сего по своимъ дѣйств³ямъ силы оной; распространяютъ вл³ян³е свое на весь физическ³й м³ръ; превращаютъ пустыни въ цвѣтущ³я долины и дикихъ людей въ чувствительныхъ и мягкосердыхъ." "Сѣверн. Вѣст., ч. I. стр. 4." И дѣйствительно, издатель старался, по мѣрѣ силъ, распространять эти познан³я. Впрочемъ, какъ объ этой статьѣ, такъ вообще о цѣломъ журналѣ, мы будемъ еще говорить подробно. Не желая прерывать б³ографической нити разсказа, замѣтимъ, что издан³е "Сѣвернаго Вѣстника" шло объ руку съ государственною службою Мартынова: журналъ этотъ былъ живымъ истолкователемъ того, что занимало, волновало и что было близко душѣ этого ревнителя просвѣщен³я. Прекративъ этотъ журналъ въ концѣ 1805 г., онъ тотчасъ приступилъ къ издан³ю новаго журнала: Лицей.

   Вообще, кромѣ своихъ трудовъ на поприщѣ отечественнаго прос