Короленко Владимир Галактионович - А. Котов. Владимир Галактионович Короленко

  

  

   В. Г. Короленко. Собрание сочинений в десяти томах

   М., ГИХЛ, 1953

   Том первый. Повести и рассказы

   OCR Бычков М. Н.

  

   Писатель яркого и большого дарования, Короленко вошел в историю русской литературы как автор многочисленных повестей и рассказов, художественных очерков, четырехтомной "Истории моего современника", наконец, как критик и публицист. Многие произведения Короленко могут быть поставлены в ряд с крупнейшими достижениями русской классической литературы. Его творчество, отмеченное чертами глубокой самобытности, составляет своеобразную летопись целой эпохи русской действительности. Повести, рассказы и очерки Короленко реалистически изображают русскую деревню в период быстрого развития капитализма на рубеже двух веков и раскрывают многие стороны народной жизни, которые до того не отмечались в литературе.

   Расцвет литературной деятельности Короленко относится ко второй половине 80-х годов. В глухую полночь реакции, когда все передовое и свободолюбивое в русском обществе подавлялось полицейским произволом царизма, голос молодого писателя прозвучал новым напоминанием о живых силах народа. Горячим защитником человека от рабства, зла и неправды капиталистического мира, непримиримым врагом насилия и реакции Короленко выступает и в последующем своем творчестве. Высоким гражданским пафосом, безграничной любовью к родине отмечена вся общественная и литературная деятельность Короленко, и весь он - человек и художник - встает перед нами, по справедливому замечанию А. М. Горького, как "идеальный образ русского писателя".

  

   I

  

   Владимир Галактионович Короленко родился 27 июля 1853 года на Украине, в городе Житомире, Волынской губернии. Учился сначала в частном пансионе, затем в житомирской гимназии. Когда Короленко исполнилось тринадцать лет, его отца перевели по службе в маленький уездный городок Ровно, где будущий писатель окончил с серебряной медалью реальную гимназию.

   Отец писателя, чиновник судебного ведомства, получивший образование в кишиневском "непривилегированном пансионе", выделялся в среде провинциального чиновничества разносторонностью культурных запросов и неподкупной честностью, что делало его для окружающих чудаковатым, непонятным человеком. После его смерти обыватели говорили: "Чудак был... а что вышло: умер, оставил нищих". Пятнадцатилетний Короленко, как и вся его семья, после смерти отца действительно оказался перед лицом непреодолимой бедности, и нужны были поистине героические усилия матери, чтобы он смог закончить гимназию. "Отец оставил семью без всяких средств,- вспоминал впоследствии писатель,- так как даже в то время, при старых порядках, он жил только жалованьем и с чрезвычайной щепетильностью ограждал себя от всяких благодарностей и косвенных и прямых приношений". Атмосфера семьи, где господствовали дружеские отношения, воспитывались честность, правдивость и прямота характера, благотворно сказалась на духовном развитии ребенка.

   В детстве Короленко мечтал стать героем, пострадать за родной народ. "Маленький романтик", как он сам назвал себя впоследствии, помогая укрыться в заброшенном сарае крепостному мальчику, бежавшему от злого пана, горячо сочувствовал судьбе бедного крестьянского юноши - "Фомки из Сандомира", героя первой прочитанной книги. В эти годы Короленко был в значительной степени предоставлен самому себе и пользовался почти неограниченной свободой. Долгими вечерами, забившись в темный уголок кухни, он любил слушать украинскую сказку, которую рассказывал кучер отца или забежавшая на огонек соседка. Во время гимназических каникул он жил в деревне, наблюдая тяжелую, подневольную жизнь украинских крестьян. Впечатления детских и юношеских лет дали ему материал для многих произведений. Достаточно вспомнить образ Иохима из "Слепого музыканта", исполненный глубокой поэзии очерк "Ночью", яркий колорит сказочного "Иом-Кипура", описания украинской деревни в "Истории моего современника", чтобы понять, какой сильный отзвук в творчестве писателя нашла жизнь украинского народа.

   В раннем детстве Короленко видел бесчеловечную жестокость времен крепостного права; зверские помещичьи расправы с крестьянами он наблюдал и после реформы 1861 года. Мимо его внимания не проходили и факты повального взяточничества чиновников. В "Истории моего современника" Короленко с великолепным мастерством нарисовал образы чиновников уездного суда и мрачные фигуры высшего начальства, этих, по выражению писателя, "сатрапов", власть которых обрушивалась на население с тупой и бессмысленной силой. С детства он знал и о национальном неравенстве, которое особенно давало себя чувствовать в Юго-Западном крае Россия, где прошли детские годы писателя.

   Годы, проведенные в уездной гимнами, с ее "тусклым и жестоким режимом", с учителями-автоматами, с телесными наказаниями и карцером, но в то же время с дружной товарищеской средой, где втайне от администрации распространялись книги революционно-демократического направления,- сыграли громадную роль в формировании характера и мировоззрения Короленко. И хотя в школьную программу не входили имена Гоголя, Тургенева, Некрасова, а за упоминание Белинского, Добролюбова, Чернышевского и Шевченко сажали в карцер и давали "волчий билет", Короленко с восторгом читал "Записки охотника", знал чуть ли не наизусть всего Некрасова и ставил себе в образец для подражания революционера Рахметова из романа Чернышевского "Что делать?". Сознание Короленко было рано разбужено ощущением той большой неправды, которую он наблюдал в жизни. С желанием помочь народу и с "едким чувством вины за общественную неправду" Короленко в 1871 году, по окончании реальной гимназии, приехал в Петербург и поступил в Технологический институт. Его студенческая жизнь началась с того, что он окунулся в атмосферу общественных интересов, которыми жила передовая молодежь. Он становится участником многочисленных студенческих сходок, где велись горячие споры на философские и социально-экономические темы.

   Вскоре Короленко принужден был оставить Технологический институт. "В Петербург я приехал с семнадцатью рублями,- вспоминал писатель,- и два года прошло в трудовой борьбе с нуждой". Вместо учебных занятий Короленко должен был взяться за труд "интеллигентного пролетария". Он раскрашивал ботанические атласы, выполнял чертежные работы, занимался корректурой. За все это он получал копейки, которых едва хватало, чтобы не умереть с голоду.

   В 1874 году Короленко переезжает в Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную академию. Здесь Короленко слушает лекции великого русского ученого К. А. Тимирязева и по его поручению рисует для его лекций демонстрационные таблицы. Дружеские отношения, начавшиеся еще между профессором и студентом, не прекращались до конца их жизни. Безгранично веривший в силу науки, убежденный материалист, Тимирязев вошел в сознание Короленко как идеальный тип русского ученого. Позднее писатель не раз вспоминал о своем великом учителе. В день своего шестидесятилетия Короленко писал Тимирязеву в ответ на его поздравительную телеграмму: "Много лет прошло с академии. Время делает менее заметной разницу возрастов. Но для меня Вы и теперь учитель в лучшем смысле слова".

   В академии Короленко сближается с революционно настроенной молодежью, читает нелегальную литературу. Ему поручается заведование тайной студенческой библиотекой, распространяющей книги главным образом революционного содержания. По характеристике директора академии - человека реакционных убеждений,- Короленко принадлежал "к числу тех людей, которые до упрямства упорно держатся засевших в них воззрений, и если эти воззрения получают... ошибочное направление, то человек этот легко может увлечь за собой других, менее самостоятельных молодых людей".

   В марте 1876 года Короленко за участие в составлении коллективного протеста студентов против администрации академии, выполнявшей чисто полицейские функции, был исключен из академии, арестован и выслан из Москвы. "Во время студенческих беспорядков,- пишет Короленко в своей автобиографии,- как депутат, избранный товарищами для подачи коллективного заявления, был выслан сначала в Вологодскую губернию, откуда возвращен в Кронштадт... под надзор полиции. По прошествии года переселился в Петербург, где вместе с братьями зарабатывал средства к жизни разными профессиями: уроками, рисованием и главным образом корректурой". Корректором он работал в мелкой, захудалой петербургской газете "Новости", рассчитанной на удовлетворение обывательских вкусов. Разумеется, работа в этой газете ни в какой степени не могла удовлетворить Короленко. Он помышляет о литературном творчестве и пишет свой первый рассказ - "Эпизоды из жизни искателя" (1879). Характер этого рассказа определен эпиграфом, взятым из поэмы Некрасова "Кому на Руси жить хорошо":

  

   Средь мира дольного

   Для сердца вольного

   Есть два пути.

   Взвесь силу гордую,

   Взвесь волю твердую -

   Каким идти.

  

   Герой рассказа выбирает для себя трудный путь служения народу и отказывается от личного счастья. Это соответствовало настроению самого Короленко. В то время ему казалось, что движение народников способно победить самодержавие и что для этого необходимы только усилия передового общества. Как об этом можно судить по воспоминаниям современников, близко стоявших к общественному движению 70-х годов, на квартире Короленко скрывались участники революционного подполья, хранилась недозволенная к распространению литература. Короленко готовился к деятельности пропагандиста и для того, чтобы иметь возможность легче войти в народную жизнь, изучал сапожное ремесло.

   В марте 1879 года, после таких знаменательных событий конца 70-х годов, как похороны Некрасова, принявшие характер антиправительственной демонстрации, и убийство шефа жандармов Мезенцева, Короленко, по подозрению в печатании и распространении революционных воззваний, был снова арестован и заключен в Литовский замок. Летом 1879 года он был выслан в Глазов - глухой городок Вятской губернии. В ссылку Короленко ехал с сознанием необходимости сближения с народом, отвлеченные представления о котором должны были быть проверены - как это ему казалось - действительностью, треэвой и истинной. Полный энергии и молодой силы, он даже ссылку готов был рассматривать под углом зрения практического изучения жизни народа. С одного из этапов на пути в Глазов он писал своему другу по Петровской академии В. Н. Григорьеву: "Вы помните, что я мечтал о летнем путешествии,- ну вот хоть на привязи, а путешествую".

   В эту пору у Короленко окончательно созрело желание всерьез приняться за литературную работу. В 1880 году появился в печати рассказ "Ненастоящий город", где, сильно подражая, по признанию самого Короленко, Успенскому, он изображал Глазов.

   В ссылке Короленко был поставлен в тяжелейшие условия полицейских преследований и прямых утеснений. Исправник проверял его переписку, устраивал обыски, подслушивал разговоры. Для работы в таких условиях нужны были исключительное упорство, вера в свои силы, умение преодолевать трудности. Было ли все это у молодого Короленко? Вот как он сам отвечает на этот вопрос в письме из Глазова к сестрам: "...живем ли мы изо дня в день, как придется, или есть у нас желание и сила поработать, над собой хотя бы, есть цели впереди? - Есть. Можно ли работать над собой, стремиться и "достигать" в этом направлении в нынешней обстановке, в богоспасаемом граде Глазове?..- Можно, можно везде, где есть люди". Эта уверенность в своих силах не покидает Короленко и в следующие периоды его скитаний по ссылкам.

   В октябре 1879 года "в отвращение влияния его самостоятельных и дерзких наклонностей на других политических ссыльных, имеющих молодые лета", как писал глазовский исправник в докладе по начальству, Короленко вновь был выслан, теперь в наиболее отдаленный район глазовского уезда - Березовские Починки. "Это ни село, ни деревня даже,- писал Короленко,- это просто несколько дворов, рассеянных на расстоянии 15-20 верст среди лесной и болотистой местности". В Березовских Починках проявилась одна из самых характерных черт Короленко: его глубокая близость к народу. В письмах из Березовских Починок он неоднократно пишет о стремлении быть полезным людям, среди которых он жил, и когда он писал в одном из своих писем к родным: "Начинаю карьеру сапожника" - в этом не было ни рисовки, ни забавы, ни какого-либо позерства. В этом занятии Короленко видел живую необходимость. Он стремился к тому, чтобы на него не смотрели как на барина, и в одном из своих писем с большим удовлетворением рассказывает о том, что березовские крестьяне относятся к нему с уважением и называют его "мужиком работным". В то же время работа сапожника давала ему возможность непосредственного общения с крестьянами. В своих письмах он настойчиво просит прислать ему сказку Щедрина "Как мужик двух генералов прокормил", видимо желая использовать ее в пропагандистских целях. "Я здесь, к счастью,- пишет Короленко в письме от 11 января 1880 года,- не лишен возможности потолковать по душе с людьми, которым понятны не одни непосредственные брюховые интересы; и здесь выпадают хорошие, чистые минуты, когда забываешь и болота и леса и когда удается потолковать об окружающих, порой невеселых впечатлениях, разобраться в них; а там опять станешь свежее и бодрее смотришь на свет". Здесь Короленко, столкнувшись с жизнью крестьян, смог убедиться в иллюзорности народнических представлений об идеальном устройстве крестьянского быта.

   Березовскими Починками не окончились ссыльные скитания молодого писателя. Вятская администрация не оставляла в покое Короленко, видя в нем весьма опасного врага самодержавия. В январе 1880 года против него было затеяно новое дело. Он обвинялся в самовольных отлучках с места ссылки и в недозволенных связях с политическими ссыльными. Вероятней всего, личность Короленко продолжала интересовать и высшие полицейские власти в связи с усилившейся деятельностью народовольцев. Вскоре после покушения на Александра II в январе 1880 года Короленко был арестован, доставлен в Вятку, а затем заключен в вышневолоцкую политическую тюрьму. Предполагалась ссылка его в Восточную Сибирь, но из Томска писатель был возвращен на поселение в Пермскую губернию.

   Находясь в Перми на положении ссыльного, Короленко перепробовал несколько профессий: сапожника, табельщика, письмоводителя стола статистики на Уральско-Горнозаводской железной дороге. Здесь он работает до 11 августа 1881 года - дня очередного ареста, после которого последовала самая длительная и самая отдаленная ссылка.

   1 марта 1881 года был убит народовольцами Александр II. Правительство Александра III потребовало, чтобы часть политических ссыльных была приведена к специальной присяге. Текст такой присяги получил и Короленко, но подписать его демонстративно отказался. В заявлении на имя пермского губернатора Короленко называет факты дикого произвола царской власти, действия которой направлены исключительно на подавление, народа. Вот почему, пишет Короленко, "совесть запрещает мне произвести требуемое от меня обещание в существующей форме". "Я не мог поступить иначе",- сообщал он тогда в письме к брату.

   В отказе от присяги полицейские власти усмотрели особо "враждебное настроение". В дело "государственного преступника", "сапожника и живописца", как именовался Короленко в жандармских документах, была дополнительно внесена резкая характеристика, требовавшая самых суровых мер наказания. Его арестовали и, соблюдая особые предосторожности, как крайне опасного преступника увезли в Сибирь. Не зная, что его ждет в дальнейшем, доведенный до отчаяния Короленко, находясь в одиночке военно-каторжного отделения тобольской тюрьмы, написал стихотворение, где выразил невеселые, свои настроения:

  

   Вкруг меня оружье, шпоры,

   Сабли звякают, бренчат,

   И у "каторжной" затворы

   На пол падают, гремят.

  

   И за мной закрылись двери,

   Застонал, звеня, замюк...

   Грязно, душно, стены серы...

   Мир - тюрьма... Я одинок...

  

   А в груди так много силы,

   Есть чем жить, страдать, любить,

   Но на дне тюрьмы-могилы

   Все приходится сложить...

  

   Страшно... Светлые мечтанья

   Вольной юности моей

   И святые упованья

   В силу гордую идей

  

   Смолкли все и в миг единый

   Улеглись в душе на дне...

   Божий мир сошелся клином,

   Только свету, что в окне!..

  

   Пессимистические мотивы стихотворения выражали собой настроение лишь минуты, ибо никогда больше они не повторялись ни в письмах, ни в творчестве Короленко.

   В декабре 1881 года Короленко был доставлен в слободу Амгу Якутской области, расположенную в нескольких стах километров от Вилюйска, где в ту пору томился Чернышевский. Здесь в тяжелых условиях жизни, вдали от каких-либо культурных центров началась его работа над такими произведениями, как "Сон Макара", "Убивец", "В дурном обществе". Однако выступать в печати ему было категорически запрещено. "Исправник прямо объявил мне,- писал Короленко в одном из своих писем из Амги,- что писать для печати безусловно не допускается".

   Вспоминая о своих ссыльных скитаниях, Короленко иронически писал, что "в народ" он "был доставлен на казенный счет". Жизнь в Амге столкнула его с новыми для него формами народного быта и поставила, как он сам об этом сказал, "в отношения полного равенства" с народом: он шил сапоги, выполняя заказы "на сторону", и пахал землю. В то же время Короленко с глубоким вниманием изучал жизнь якутского народа, записывал фольклор, знакомился с языком. Впечатления тех лет послужили основанием для целого ряда сибирских рассказов и очерков, которые составили значительную часть в творческом наследии писателя. В 1885 году Короленко получил разрешение возвратиться в Европейскую Россию без права жительства в столичных городах. Он поселился в Нижнем-Новгороде, где и прожил более десяти лет.

  

  

   Свое литературное призвание Короленко осознал еще в юношеские годы. Как говорил сам писатель, у него еще "с юности была привычка облекать в слова свои впечатления, подыскивая для них наилучшую форму, не успокаиваясь, пока не находил ее".

   Впервые Короленко выступил в печати в 1878 году. Это была газетная статья об уличном происшествии, в котором писатель разглядел проявление полицейского произвола над петербургской беднотой.

   В следующем году появились в печати "Эпизоды из живни искателя", а вскоре "Ненастоящий город" и "Яшка" (1880). Уже в "Ненастоящем городе" Короленко достигает значительного мастерства. В правдивом изображении заколустного города, жизнь которого "бьется в тоске и скудости", а сам он напоминает "амфибию с недоразвившимися задатками", проявилось стремление Короленко к реализму, к глубоко правдивому изображению действительности. Писатель подводил читателя к мысли, что выход из того тоскливого прозябания, в которое была погружена жизнь "ненастоящего города", не в возврате к первобытным формам существования, о чем говорила народническая литература, а в развитии промышленности, в установлении новых отношений между городом и деревней, которые породят новых, настоящих людей и откроют дальнейшую перспективу борьбы за народное счастье.

   Однако наиболее значительным из рассказов, появившихся в печати до амгинской ссылки, следует признать "Яшку". Основной персонаж этого рассказа - крестьянин, заключенный в тюремную камеру для умалишенных за то, что он открыто протестовал против полицейского произвола и обличал "неправедных" начальников. В его протесте писатель видит "смесь мифологии и реализма". Яшка верит в отвлеченную идею добра, в несуществующий "прав-закон", который якобы уже установлен, но скрыт от народа "беззаконниками", в то же время его протест направлен против кабалы и рабства, действительно существующих в жизни,- и в этом смысле он трезвый реалист. Для Короленко важна именно эта сторона характера Яшки - его непримиримое, не знающее компромиссов возмущение против реальных условий жизни. В не вошедшем в текст рассказа обращении к читателю Короленко следующим образом объяснял общественный смысл протеста Яшки: "Яшка, сказать правду, немножко смешон, несмотря на весь трагизм своего положения. Но знаете ли вы, откуда Яшка пришел, видели ли вы его в нормальных условиях, знаете ли вы среду и условия, его породившие, думаете ли вы, что все Яшки помешены уже в каморки, что жизнь не выведет их легионы из среды, мирно поившей телят. Конечно, если вы во всем этом уверены, то ответ ясен: погибнет Яшка безвестною смертию, и жизнь пройдет над его костьми... Но если бы... если бы количественно вопрос решился в пользу Яшки? Представьте, что, как грибы после дождика, пойдут из почвы Яшки за Яшками, все такие же неуклонные, непримиримые, всеотрицающие, и громко постучат в двери общественной жизни. Ведь тогда дело компромиссов, быть может и плодотворных и неуклонно прогрессивных, может взлететь на воздух, не дойдя и до одной десятой естественного пути своего. Тогда жизнь будет за Яшками, а дело компромиссов проиграет перед неумолимым судом истории". В этих словах, напоминающих по стилю щедринскую прозу, особо подчеркивается стихийная сила Яшкиного протеста, в котором Короленко видел проявление все нарастающего народного негодования.

   "Яшкой" Короленко начинал одну из центральных тем своего творчества: тему свободолюбия и протеста. Характерен в этом отношении и рассказ "Чудная". Необычна судьба этого замечательного произведения Короленко. Рассказ был написан в вышневолоцкой тюрьме, тайно от надзирателей, и так же тайно передан на волю. Разумеется, он не мог появиться в русской печати того времени и распространялся нелегально. По одному из таких нелегальных изданий, "Чудная" была переведена на украинский язык и издана Ив. Франко. Только в 1905 году Короленко удалось напечатать рассказ под заглавием "Командировка" в "Русском богатстве". По существу "Чудная" посвящена той же теме, что и "Яшка": душевной стойкости, непоколебимому мужеству и упорству. Сюжет рассказа несложен. Девушка-революционерка попадает в ссылку. Она больна, физически совершенно беспомощна, и условия ссылки для нее гибельны. Злая грубость полицейщины и суровая зима одерживают верх над ее слабой природой, но в то же время духовно - это победа непреклонной принципиальности, человеческого достоинства над той же самой действительностью, которая ее убивает. "Сломать ее... можно... ну, а согнуть...- не гнутся этакие",- говорится о ней в рассказе.

   Ранние рассказы Короленко - "Ненастоящий город", "Яшка" и "Чудная" - объединяет нечто общее: писательское раздумье над тем, что в жизни является "настоящим", что является залогом дальнейшей борьбы и дальнейшего развития. Короленко не находит ничего этого в жизни погрязшего в тину обывательщины захолустного городка. Яшка посажен в камеру для умалишенных, "чудной" называют девушку, не пожелавшую приспособиться к омерзительным условиям жизни. Но именно в них, в их характерах, во всем резко очерченном облике людей, поднявшихся до самопожертвования в своем протесте против полицейского насилия и произвола, Короленко видит первые признаки нарастающей волны будущих революционных потрясений.

   После возвращения Короленко из амгинской ссылки появляется большая группа его рассказов и повестей, в которых читатель того времени увидел уже зрелого художника, принесшего в литературу новые образы и новые темы. Он как бы сказал читателю то, что тогда ожидалось, но никем еще не было сказано с такой силой и определенностью.

   После убийства народниками Александра II в стране начаяся период жестокой реакции. В среде народнической интеллигенции участились случаи политического ренегатства, открытого предательства. Народники встали на путь либерального приспособления к буржуазной действительности. В литературе усиливается влияние натурализма с его призывом к отказу от высоких задач искусства, низводящим литературу на уровень пассивного отражения жизни. Однако состояние общественной мысли в России 80-х годов определялось не только этим.

   В. И. Ленин писал: "...мы, революционеры, далеки от мысли отрицать революционную роль реакционных периодов. Мы знаем, что форма общественного движения меняется, что периоды непосредственного политического творчества народных масс сменяются в истории периодами, когда царит внешнее спокойствие, когда молчат или спят (повидимому, спят) забитые и задавленные каторжной работой и нуждой массы, когда революционизируются особенно быстро способы производства, когда мысль передовых представителей человеческого разума подводит итоги прошлому, строит новые системы и новые методы исследования" {В. И. Ленин, Сочинения, т. 10, стр. 230.}.

   В эту пору русская наука обогащалась бессмертными трудами Д. И. Менделеева, И. М. Сеченова, К. А. Тимирязева, а русское искусство - великими произведениями Л. Н. Толстого, П. И. Чайковского, И. Е. Репина, А. П. Чехова. К числу передовых людей этой эпохи принадлежал и Владимир Галактионович Короленко. Он выступает горячим защитником человека от враждебных сил собственнического строя, певцом человеческой воли, смелых порывов и помыслов. Это сразу выдвинуло Короленко как писателя, продолжавшего традиции русской демократической литературы с ее призывами к борьбе за народное счастье.

   Первая книга Короленко, вышедшая в 1886 году, получила восторженный отзыв Чехова. Рассказ "Соколинец" он назвал "самым выдающимся произведением последнего времени". Найдя в молодом писателе близкие для себя настроения, Чехов в письме к Плещееву от 9 апреля 1888 года писал о Короленко, что "идти не только рядом, но даже за этим парнем весело". Радостно приветствовал Короленко Гаршин, который почувствовал его непримиримое отношение к модному тогда натурализму. "Я ставлю его ужасно высоко и люблю нежно его творчество,- писал Гаршин в 1886 году.- Это еще одна розовая полоска на небе; взойдет солнце, еще нам неизвестное, и всякие натурализмы, боборыкизмы и прочая чепуха сгинет". Вернувшийся из многолетней ссылки Н. Г. Чернышевский с удовлетворением отметил появление в литературе Короленко. "Это большой талант, это тургеневский талант",- сказал о Короленко Чернышевский.

   Короленко пишет о неведомых до того в русской литературе якутских крестьянах, ленских ямщиках, с новой остротой и силой он выводит типы обездоленных людей, протестующих против несправедливого устройства общества, полных стремлений к иной жизни. Он противопоставляет их, простых людей, которые в своем стремлении к свободе и счастью поднимаются над страшной своей жизнью, "добропорядочному" буржуазно-дворянскому обществу с его ложью и душевной пустотой. Знаменательно, что один из ранних рассказов Короленко "Федор Бесприютный" был запрещен цензором по причине "морального превосходства каторжника" над жандармским полковником.

   Повесть "В дурном обществе" (1885) вводит нас в мир городской бедноты, людей "дна", ведущих какую-то нечеловеческую, тяжелую жизнь, вынужденных ютиться в могильном склепе, всем своим существом враждебных так называемому "порядочному" обществу. "Город их не признавал,- рассказывает Короленко о своих "проблематических натурах",- да они и не просили признания: их отношения к городу имели чисто боевой характер: они предпочитали ругать обывателя, чем льстить ему,- брать самим, чем выпрашивать. Они или жестоко страдали от преследований, если были слабы, или заставляли страдать обывателей, если обладали нужною для этого силой. Некоторые из этих фигур были отмечены чертами глубокого трагизма". Писатель рассказывает о страшной жизни детей, не имеющих родного угла, маленьких бездомных бродяг, которые с колыбели должны переносить ужасы голодного нищенского существования. Знаменательно то, что Короленко пишет об этих детях с такой нежностью и проникновенностью, которая превращает эту повесть в страстную защиту обездоленных. Именно в "дурном обществе" маленький герой повести находит истинную дружбу и любовь и получает первый урок подлинного гуманизма.

   В одной из своих статей Короленко писал: "Заслуга реалистов-художников состоит в изучении человека всюду, где он проявляется". Сам Короленко нашел черты человечности в людях "дна", отщепенцах общества, заброшенных на край света бедняках-крестьянах.

   Характерен в этом отношении и рассказ "Убивец" (1882). Герой рассказа Федор Силин - сибирский крестьянин - мучительно ищет правду. Этот глубоко симпатичный и честный человек, наделенный громадной физической силой и большой душой, случайно попадает под влияние секты "покаянников". "Согреши,- говорят ему,- познаешь сладость покаяния". Его толкают на совершение преступления - на убийство женщины и ее детей. Но в самую решительную минуту Федору Силину приходит на помощь сознание справедливости, и силу свою он обращает против того, кто заставлял его пойти на преступление.

   Особую известность получил рассказ "Сон Макара" (1885), которым Короленко продолжил свою литературную деятельность по возвращении из ссылки. В расскаее отражены наблюдения писателя над жизнью амгинского крестьянина, которого "гоняли всю жизнь... старосты и старшины, заседатели и исправники, требуя подати; гоняли попы, требуя ругу; гоняли нужда и голод; гоняли морозы и жары, дожди и засухи; гоняла промерзшая земля и злая тайга!.." В образе Макара Короленко соединил индивидуальные черты амгинского крестьянина с народным образом Макара, на которого, как известно, "валятся все шишки". Заслуга писателя состояла в том, что он рассказал не только о злой доле крестьянина, но с особой силой подчеркнул возможность его протеста, аргументировал силу его возмущения, готовности к борьбе. Придав рассказу фантастический характер, Короленко позволил своему герою открыто высказаться о несправедливо устроенной жизни и потребовать для себя человеческого счастья. Гнев Макара превращается в социальный протест против несправедливого общественного строя царской России, при котором громадное большинство народа находилось на положении Макара.

   Проблема освобождения народа поставлена в аллегорической форме в "Сказании о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды". (1886). Подобно горьковскому герою Данко, который десятилетием позднее с новой силой выразит настроение "великой любви к людям", герой этого рассказа Короленко - Менахем "по мере того, как ненавистный гнет усиливался, отдавал свое сердце народу - сердце, горевшее любовью". Своим личным примером он поднимает угнетенный народ на борьбу с врагами и побеждает в споре с теми, кто утверждал смирение.

   В этом рассказе, как и в ряде других, Короленко выступает против учения Л. Толстого о непротивлении злу, имевшего распространение в середине 80-х годов среди части интеллигенции. "Я не могу считать насильником,- говорит Короленко в письме к А. И. Эртелю,- человека, который один защищает слабого и измученного раба против десяти работорговцев. Нет, каждый поворот его шпаги, каждый его удар для меня - благо. Он проливает кровь? Так что же? Ведь после этого и ланцет хирурга можно назвать орудием зла!"

   Одна из центральных тем творчества Короленко - человеческое счастье, полнота духовной жизни. "Человек создан для счастья, как птица для полета",- говорит один из героев Короленко. Но с горькой иронией писатель называет рассказ, где произносится эта формула жизни, "Парадоксом". "Весь организм орла,- писал в 1903 году А. В. Луначарский об этом расскаве Короленко,- приспособлен к могучим полетам, и весь организм его есть парадокс, когда он сидит в клетке, и такой же парадокс современный человек и современное человечество". Как птица не может летать, когда у нее связаны крылья, так не может быть счастлив и человек в неволе. Вопросу о том, что такое счастье, где его границы и в чем его смысл, посвящает Короленко одно из наиболее значительных своих произведений - повесть "Слепой музыкант", впервые опубликованную в 1886 году.

   Герой повести Петр Попельский слеп от рождения. Еще в раннем детстве он воспринимает свою слепоту как несчастье. Со временем ему начинает казаться, что он навсегда выброшен из жизни в темный, отгороженный от зрячих людей мир. В нем развивается деспотичность; слепота грозит стать единственным предметом его переживаний.

   Лишив мальчика зрения, природа в то же время щедро наградила его в другом отношении: с детских лет Петр обнаруживает незаурядные музыкальные способности. Но история слепого как музыканта начинается с того момента, когда Петр Попельский знакомится с народной музыкой. Талантливые песни конюха Иохима, в которых нашли свое отражение и стремление украинского народа к лучшей доле, и печаль, и удаль, пробудили в мальчике любовь к музыке и приобщили его впервые к жизни родного народа. "Это увлечение музыкой стало центром его умственного роста... Заинтересованный песней, он знакомился с ее героями, с их судьбой, с судьбой своей родины".

   Большую роль в воспитании слепого музыканта сыграл брат его матери, дядя Максим. В молодости дядя Максим героически сражался в отрядах Гарибальди за освобождение Италии. Изувеченный австрийскими шашками, Максим поселился в семье сестры, где родился слепой мальчик. Старый гарибальдиец посвящает себя воспитанию слепого музыканта и в этом находит смысл собственной жизни. "Кто знает,- думал он,- ведь бороться можно не только копьем и саблей. Быть может, несправедливо обиженный судьбою подымет со временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я недаром проживу на свете, изувеченный старый солдат..." В мысли о возможности воспитать из слепого активного участника жизни дядю Максима укрепляет судьба легендарного слепого бандуриста Юрка, который, несмотря на свою слепоту, участвовал в походах; и был со славою погребен в одной могиле с казачьим атаманом. Оба они погибли в бою с врагами родины, и имена их сохранились как равные в народной легенде.

   Дядя Максим помогает слепому музыканту переосмыслить свою жизнь, осознать, что подлинное счастье человека невозможно вне общества, в отрыве от жизни народам

   История слепого мальчика, ставшего знаменитым музыкантом,- это не только борьба незрячего человека с тяжелым физическим недугом. В полном согласии с тезисом Добролюбова о том, что человек не может "успокоиться на своем одиноком, отдельном счастье", Короленко в "Слепом музыканте" намечает путь служения народу как единственно возможное осуществление счастья. Победа над тьмой в повести "Слепой музыкант" достигается близостью к народу, пониманием его жизни, его поэзии. "Да, он прозрел...- пишет Короленко.- На место слепого и неутолимого эгоистического страдания он носит в душе ощущение жизни, он чувствует и людское горе, и людскую радость..." Это духовное прозрение и побеждает его личное горе, из которого, казалось, не было выхода. Имея в виду неполноту личного счастья в отрыве от жизни народа, от его борьбы за счастье общее, М. И. Калинин в своем выступлении 25 октября 1919 года на митинге, посвященном обороне Тулы от Деникина, упомянул об этой повести. "Величайший художник слова, Короленко в своем "Слепом музыканте",- говорил М. И. Калинин,- ясно показал, как проблематично, непрочно это отдельное человеческое счастье... Человек... может быть счастлив только тогда, когда всеми нитями своей души, когда всем телом и всем сердцем спаян он со своим классом, и только тогда его жизнь будет полна и цельна" {М. И. Калинин, За эти годы. Книга 3-я, 1929, стр. 188-189.}. В этом своем произведении Короленко утверждает глубоко прогрессивную мысль о том, что личность возвышается только в том случае, если живет одной жизнью с народом, если отдает себя служению обществу.

   С самого начала своего литературного пути Короленко выступает горячим сторонником общественного назначения литературы, убежденным противником буржуазного объективизма в искусстве. В согласии с эстетикой революционных демократов Чернышевского и Добролюбова, для которых литература была орудием борьбы за освобождение народа, Короленко свою писательскую задачу видел в активном вмешательстве в жизнь общества. "Если... жизнь есть движение и борьба,- писал Короленко в дневнике в 1888 году,- то и искусство, верное отражение жизни, должно представлять то же движение, борьбу мнений, идей..." Называя литературу "зеркалом жизни", Короленко писал в том же дневнике: "Литература, кроме "отражения",- еще разлагает старое, из его обломков созидает новое, отрицает и призывает... Как ноги уносят человека, положим, от холода и тьмы к жилью и свету, так слово, искусство, литература - помогают человечеству в его движении от прошлого к будущему".

   В творчестве самого Короленко такое понимание задач литературы проявилось прежде всего в его типических обобщениях, в лирико-романтической окраске рассказов, наконец прямо и непосредственно - в обширной, общественно-активной публицистике. Выбранная писателем форма рассказа, где существенным элементом являлись публицистические отступления, давала возможность Короленко, не нарушая художественной композиции произведения, высказать свое отношение к изображаемым событиям и лицам, подчеркнуть остроту вопроса, усилить эмоциональное воздействие образа.

   В изображении народной жизни Короленко резко отходит от приемов народнической беллетристики. Вспоминая о настроениях, вызванных творчеством Короленко в народнической среде конца 80-х, начала 90-х годов, Горький писал: "Он был в ссылке, написал "Сон Макара" - это, разумеется, очень выдвигало его. Но - в рассказах Короленко было нечто подозрительное, непривычное чувству и уму людей, плененных чтением житийной литературы о деревне и мужике".

   В своем творчестве Короленко изображал живые народные характеры, лишенные народнической слащавости, сохранившие черты действительного героизма, выражавшего демократический протест масс против социального угнетения существовавшего тогда строя.

   Основное место в творчестве Короленко занимает образ простого русского человека, увидевшего уродства капиталистической действительности, страстно ищущего правду и стремящегося к иной, лучшей жизни. Короленко пишет о людях самых широких демократических кругов, с проникновением большого художника подмечая свободолюбие народа, то типическое, все развивающееся в характере трудящихся масс, что впоследствии сыграло важную роль в революционном преобразовании страны. С большим удовлетворением художник наблюдает поднимающуюся волну народного негодования и протеста.

   В ряде своих высказываний Короленко выступает против народнической реакционной теории о "героях и толпе", которая рассматривала народ как слепую инертную массу. "То, что мы называем героизмом,- писал Короленко в дневнике за 1887 год,- свойство не одних героев... Они не отличаются от массы качественно и даже в героизме массы почерпают свою силу. Они продукт массы и потому могут совершать подвиги героизма. Таким образом открыть значение личности на почве значения массы - вот задача нового искусства".

   "Теперь уже "героизм" в литературе,- писал Короленко в письме к Н. К Михайловскому в 1888 году,- если и явится, то непременно "не из головы"; если он и вырастет, то корни его будут не в одних учебниках политической экономии и не в трактатах об общине, а в той глубокой психической почве, где формируются вообще человеческие темпераменты, характеры и где логические взгляды, убеждения, чувства, личные склонности - сливаются в одно психически неделимое целое, определяющее поступки и деятельность живого человека... И тогда из синтеза реализма с романтизмом возникнет новое направление художественной литературы..."

   В свете этих взглядов Короленко понятно и то искреннее восхищение, с которым он встретил ранние рассказы Горького и особенно "Челкаш".

  

  

   Широкое изображение жизни русской провинции 80-90-х годов дает Короленко в рассказах и очерках нижегородского периода. Появляются такие его произведения как "Река играет", "За иконой", "Павловские очерки", "В пустынных местах", "На затмении", "В голодный год", "В облачный день". Реалистическое мастерство писателя находит в них свое дальнейшее раввитие и совершенствование. В то же время в творчестве этого периода поднимаются и новые существенные вопросы общественного развития, которые в те годы не могли не захватить такого чуткого и внимательного к жизни художника, каким был Короленко. Претерпевают изменения и художественные формы творчества писателя. Многие общественные проблемы, которые решал Короленко на первых порах своего творчества, нередко прибегая к аллегории, к условно-историческому плану сюжета, теперь ставятся на строго фактическом, глубоко изученном и достоверном материале живой действительности. Именно в эту пору Короленко разрабатывает форму путевых очерков, в которых художественное повествование легко и свободно сливается с элементами публицистики. В таких классических образцах этого жанра, какими являются "В пустынных местах", "Павловские очерки", "Река играет", "Наши на Дунае", Короленко мастерски сочетал и чисто художественное изображение действительности и публицистические размышления по поводу конкретных явлений жизни.

   Основные вопросы, которые встали перед писателем еще в конце 80-х годов, были связаны с процессом проникновения капитализма в деревню. В освещении этих вопросов он решительно отходит от народнических беллетристов, которые настойчиво продолжали, по замечанию Короленко, рассматривать действительность "сквозь призму благонамеренной идеалистической народнической лжи".

   Особое значение имели его "Павловские очерки", посвященные жизни кустарей известного села Павлово, близ Нижнего-Новгорода. В народнической литературе это село с его старинными кустарными промыслами рассматривалось как пример некапиталистического уклада, сохранившего якобы характер "народного производства". Вышедшие в 1890 году "Павловские очерки" вскрыли резко противоположное тому, что вопреки жизненной правде утверждали народники. Уже в первой вступительной главе очерков Короленко иронизирует над представлением о селе Павлове, как "оплоте нашей самобытности" от вторжения капитализма. Писатель развернул яркую картину жизни павловских кустарей, их непомерно тяжелого труда и полной зависимости от хищнической "скупки". Для Короленко не было сомнения, что кустари, работающие на дому и продающие изделия своего труда капиталисту-скупщику, давно уже утеряли свою хозяйственную самостоятельность, а форма их эксплуатации через скупщика носит наиболее варварский и особенно тяжелый характер.

   Короленко рассказал о бесчеловечных формах "прижима" кустарей, которые применял капиталист-скупщик. Здесь и знаменитый "промен", то есть удержание из заработка кустаря в пользу скупщика за размен денег, и "третья часть" - особая форма "прижима", когда кустарь должен был обязательно забирать у скупщика ненужные ему товар, и штрафы, и удержание из заработка кустаря, носившее название "на гуся". "Вот этаким способом с нашего брата по две шкуры и спускают",- говорит один из кустарей автору очерков. Создавая картины жизни кустарей, Короленко подводит читателя к мысли о том, что кустари подвергаются наиболее жестокой эксплуатации. "Нищета есть везде,- писал Короленко,- но такую нищету, за неисходною работой, вы увидите, пожалуй, в одном только кустарном селе. Жизнь городского нищего, протягивающего на улицах руку, да это рай, в сравнении с этою рабочею жизнью!"

   "Мы подошли,- пишет Короленко в "Павловских очеркак",- к крохотной избушке, лепившейся к глинистому обрыву. Таких избушек в Павлове много, и снаружи они даже красивы: крохотные стены, крохотные крыши, крохотные окна. Так и кажется, что это игрушка, кукольный домик, где живут такие же кукольные, игрушечные люди.

   И это отчасти правда... Когда мы, согнув головы, вошли в эту избушку, на нас испуганно взглянули три пары глаз, принадлежавших трем крохотным существам.

   Три женские фигуры стояли у станков: старуха, девушка лет восемнадцати и маленькая девочка лет тринадцати. Впрочем, возраст ее определить было очень трудно: девочка была как две капли воды похожа на мать, такая же сморщенная, такая же старенькая, такая же поразительно худая.

   Я не мог вынести ее взгляда... Это был буквально маленький скелет, с тоненькими руками, державшими тяжелый стальной напильник в длинных костлявых пальцах. Лицо, обтянутое прозрачной кожей, было просто страшно, зубы оскаливались, на шее, при поворотах, выступали одни сухожилия... Это было маленькое олицетворение... голода!..