Лагарп Фредерик Сезар - Фенелон, воспитатель Герцога Бургонского

  

  

   Воспитан³е Принца Бургонскаго, которому по наслѣдству принадлежала корона Лудовика XIV, дѣда его, было предметомъ соперничества первыхъ людей Французскаго Двора, первыхъ по личнымъ достоинствамъ и знатности происхожден³я. Бовилье, главный надзиратель Принца, назначалъ помощникомъ своимъ Фенелона - Лудовикъ повѣрилъ добродѣтельному Бовилье и славѣ, и Фенелонъ былъ призванъ ко Двору, дабы образовать Монарха.

   Гордость могла бы веселиться такимъ избран³емъ и честолюб³е величаться такою чест³ю - но въ душѣ Фенелона, как³я чистѣйш³я, несравненно благороднѣйш³я чувства! И такъ с³я великая душа, исполненная любов³ю къ человѣчеству, будетъ трудиться для его блага; она перельетъ въ душу юнаго Принца тотъ пламень, которымъ животворится сама, съ которымъ, какъ нѣкогда съ таинственнымъ огнемъ Весты, охранявшимъ, пока не угасалъ онъ на олтаряхъ, судьбу могущественнаго Рима, былобы сопряжено блаженство Франц³и, естьли бы только навсегда сохранился онъ въ душѣ ея Государей. Сколь щастливымъ почитаетъ себя Фенелонъ! мысли его не будутъ уже безплодны, его живѣйш³я желан³я исполнятся и обратятся, въ благотворен³е. Все то, что нѣкогда въ уединенномъ кабинетъ мечталъ онъ для щаст³я народовъ, посѣется имъ въ душу питомца, и наконецъ произраститъ плоды благоденств³я и славы. Голосъ его проникнетъ въ с³ю неизпорченную душу: онъ будетъ лишать ее истиною и добродѣтел³ю, напечатлѣетъ на ней свое подоб³е. Таковы наслажден³я Фенелона! Такова, смѣю сказать, была великая мысль Создателя, когда изрекъ Онъ: сотворимъ человѣка по образу и по подоб³ю Нашему!

   Исполненный сими высокими надеждами, Фенелонъ съ восторгомъ посвящаетъ себя трудамъ превосходнаго своего зван³я. Принадлежать не себѣ, но совершенно своему питомцу; не позволять себѣ ни одного слова, которое не было бы урокомъ, ни одного поступка, который не былъ бы наставительнымъ примѣромъ; согласить почтен³е, принадлежащее младенцу, назначенному быть нѣкогда Монархомъ, съ тою покорност³ю, которой надлежитъ подчинить его, чтобы онъ научился со временемъ повелѣвать; говорить ему о санѣ великомъ для пр³учен³я къ обязанностямъ велич³я; противиться склонностямъ, развиваемымъ лест³ю, порокамъ, усиливающимся отъ обольщен³я; незыблемою твердост³ю и чистотою нравовъ удерживать въ должныхъ предѣлахъ надменное чувство независимости, естественное всякому Принцу; питать чувствительность его, не изнѣживая сердца; часто, не уменьшая довѣренности его, дѣлать ему упреки, или наказывая, сохранить его дружбу; разпространяя понят³е о должностяхъ, ограничивать въ немъ понят³е о могуществѣ; наконецъ никогда не обманывать ни воспитанника своего, ни Государства, ни собственной совѣсти - таковы обязанности человѣка, которому говоритъ Государь: даю тебѣ моего сына, къ которому взываютъ народы: дай намъ отца!

   Къ симъ общимъ трудностямъ надлежитъ пр³общить частныя_; соединенныя въ особенности съ характеромъ молодаго Принца. Имѣя щастливыя свойства, онъ въ то же время имѣлъ и всѣ недостатки, наиболѣе несовмѣстные съ игомъ повиновен³я: высокомѣр³е, не внемлющее урокамъ и раздражаемое прошивурѣч³емъ; перемѣнчивый нравъ, чрезмѣрную вспыльчивость и тайную склонность презирать людей, склонность, которая обнаруживалась каждую минуту - таковы были порочныя качества, которыя надлежало изкоренить Фенелону, и которыя только онъ одинъ изкоренить могъ до основан³я. Два преткновен³я, равно погибельныя, предлежали ему - или уступить отъ безсил³я и усталости недостаткамъ столь упорнымъ, или неосторожною жестокост³ю раздражишь и навсегда обезобразишь душу с³ю, столь пылкую и надменную. Но Фенелонъ не могъ быть жестокимъ, и умѣлъ не быть слабымъ. Онъ зналъ, что каждый характеръ повинуется тайной, непобѣдимой силѣ, которая никогда не можетъ быть уничтожена, а развѣ только обманута и постепенно направлена къ лучшей цѣли. Герцогъ Бургонск³й имѣлъ высокомѣрную душу, исполненную пламенемъ властолюб³я: наставникъ умѣлъ обратить с³е опасное свойство на пользу человѣчества и добродѣтели. Не слишкомъ осуждая въ питомцѣ своемъ гордое мнѣн³е, что онъ сотворенъ быть повелителемъ народовъ, онъ безпрестанно давалъ ему чувствовать, что суетная гордость его довольствовалась слишкомъ малымъ, когда прельщала его однимъ случайнымъ могуществомъ, которое получилъ онъ въ наслѣдство, подобно всѣмъ, пр³обрѣтающимъ по смерти родителей имѣн³е, и не влекла его къ тому владычеству, которымъ плѣняются истинно велик³я души, владычеству дарован³й, приводящихъ насъ въ изумлен³е, и добродѣтелей, обожаемыхъ, восхитительныхъ. Такъ, мало по малу, проникалъ онъ въ с³ю неизпорченную душу, которой пламенная чувствительность требовала одной только пищи: онъ разтворялъ ее тѣмъ сладкимъ удовольств³емъ, которое находимъ въ мысли, что мы любимы; тѣмъ благороднымъ чувствомъ, которое неразлучно съ благотворен³емъ; тою рѣдкимъ извѣстною славою, которою награждаемъ самихъ себя, когда одерживаемъ надъ собою побѣду. Предавался ли молодой Герцогъ изступлен³ямъ пылкаго своего нрава - его оставляли одного, оставляли до тѣхъ поръ, пока не проходила с³я буря, которая возпрепятствовала бы ему услыхать увѣщан³я разсудка. Всѣ получали повелѣн³е приближаться къ нему въ молчан³и, съ робкою покорност³ю, съ лицемъ печальнымъ и мрачнымъ; самыя упражнен³я его были на время прекращаемы; казалось, что всѣ убѣгали его сообщества, и еще не почитали его способнымъ къ занят³ямъ благоразумнымъ: тогда молодой человѣкъ, приведенный въ ужасъ своимъ уединен³емъ, смущаемый тою робост³ю, которую читалъ на всѣхъ лицахъ, не въ состоян³и будучи сносить ни самаго себя, ни присутств³я другихъ, стремился въ объят³я своего наставника и умолялъ, чтобы онъ примирилъ его съ самимъ собою. Тогда искусный учитель, пользуясь своими преимуществами, давалъ чувствовать Принцу, сколь изступлен³е его было постыдно, сколь горестенъ жреб³и человѣка, окруженнаго робкими, разливающаго окрестъ себя унын³е. Отеческ³й голосъ его проливался въ сердце, открытое для истины и раскаян³я, и слезы питомца орошали его колѣна. Такъ Фенелонъ искалъ въ самой душъ Принца тѣхъ оруж³й, которыми побѣждалъ его недостатки; онъ просвѣщалъ его собственною его совѣст³ю; онъ наказывалъ его стыдомъ передъ самимъ собою - наказан³е спасительное, ибо унижен³е предъ другими есть обида, а унижен³е передъ собственнымъ нашимъ сердцомъ есть урокъ благотворный.

   Съ такимъ же искуствомъ побѣждалъ онъ и вѣтренность ума его и перемѣнчивость его нрава. Юность принимаетъ познан³я съ жадност³ю, но скоро утомляется учен³емъ: ей въ тягость продолжительная работа, которая бываетъ тягостною и для самаго зрѣлаго возраста. Фенелонъ, желая изкоренить въ питомцѣ своемъ непостоянство, ему естественное, старался показывать, будто соображается съ его склонностями въ то самое время, когда онъ самъ питалъ ихъ или производилъ. Разговоръ, въ который непримѣтно, какъ будто безъ намѣрен³я, заводитъ онъ молодаго Принца, пробуждалъ въ немъ свойственное лѣтамъ его любопытство. Взоры его пробѣгали, одно за другимъ, всѣ познан³я, для него необходимыя, которыхъ пр³обрѣтен³е казалось ему особенною милост³ю наставника, а лишен³е наказан³емъ жестокимъ. Искусство учителя сохраняло порядокъ и связь въ сихъ привлекательныхъ занят³яхъ, казавшихся любопытному питомцу однѣми разнообразными забавами. Онъ пр³учался къ труду и чувствовалъ цѣну познан³й. Великая тайна воспитателя состояла въ томъ, что онъ всегда обходился съ нимъ, какъ съ человѣкомъ совершеннымъ, и никогда не давалъ чувствовать, что почитаетъ его младенцемъ. Урокъ для всѣхъ воспитателей! Вы много выиграете, естьли вселите въ питомцевъ своихъ высокое мнѣн³е о томъ, что они сами способны сдѣлать; вы легче овладѣете ихъ довѣренност³ю, естьли будете показывать къ нимъ уважен³е! Ихъ возрастъ имѣетъ всю простоту самолюб³я и не способенъ имѣть подозрительности, съ нимъ неразлучной.

   Прибавьте къ симъ важнымъ трудамъ, въ сей постоянной заботливости, нѣжную, привлекательную кротость Фенелона, его неизмѣняемое терпѣн³е, гибкость его ума, неизтощимость его въ изобрѣтен³и способовъ, когда надлежало быть полезнымъ - и вы не будете удивляться той быстрой перемѣнѣ, которую скоро замѣтили въ молодомъ Герцогѣ, сдѣлавшемся напослѣдокъ любимцемъ Двора и народа. Ахъ! естьлибъ возможно было пробудить отъ смертнаго сна поколѣн³я, почивш³я во мракъ гроба, тогда бы услышали мы отъ нихъ трогательныя похвалы воспитаннику Фенелона, похвалы, которыя послѵжили бы славнѣйшимъ панегирикомъ для воспитателя. Они сказали бы намъ: "Мы видѣли сего прелестнаго Принца, котораго младенчество приводило насъ въ трепетъ, котораго юность возвратила намъ надежду, котораго зрѣлый возрастъ изумлялъ насъ и приводилъ въ восхищен³е, котораго безвременная смерть заставила насъ проливать слезы. Мы видѣли его, столь обходительнаго и доступнаго въ кругу великолѣпнаго Двора, столь сострадательнаго къ нещастнымъ, обожаемаго въ своемъ семействѣ, привязаннаго къ порядку, спокойств³ю, законамъ; мы видѣли его, предводительствующаго войсками: онъ былъ отцемъ своихъ мужественныхъ солдатъ, подпорою ихъ въ трудѣ, попечителемъ въ болѣзняхъ и ранахъ; мы видѣли его, чувствительнаго къ удовольств³ямъ изящныхъ наукъ, привязаннаго къ Философ³и, благотворительствующаго Лафонтену; мы видѣли его, проливающаго слезы о бѣдств³яхъ народа, и увы! слишкомъ скоро повелѣло намъ Провидѣн³е оросишь слезами безвременную гробницу его: въ то самое время, когда жесточайш³е, совокупные удары поражали великаго Лудовика, узрѣли мы низходягцую во гробъ надежду "Франц³и, чудесное создан³е Фенелона!"

   Къ довершен³ю похвалы воспитателя и воспитанника скажемъ, что нѣжная дружба соединяла ихъ до самаго гроба. Герцогъ Бургонск³й всегда почиталъ Фенелона отцемъ. Прочтите ихъ трогательную переписку - душа ваша будетъ проникнута пр³ятными чувствами любви и удивлен³я. Герцогъ, приходя въ возрастъ, болѣе и болѣе наполнялъ себя великими правилами, внушенными въ него воспитан³емъ: естьлибъ судьба дозволила ему царствовать, то безъ сомнѣн³я Фенелонова нравственность была бы политикой трона. Онъ мыслилъ - по крайней мѣрѣ такъ позволяемъ себѣ думать, прочитавъ книги, сочиненныя для его воспитан³я - онъ мыслилъ, что люди, сбросивъ съ себя иго невѣжества и суевѣр³я, не могутъ подчинены быть никакому другому игу, кромѣ законовъ, которыхъ живый образъ представляется намъ въ Государяхъ правосудныхъ; что всякой Монархъ, имѣя въ рукахъ своихъ двѣ велик³я пружины могущества, золото и желѣзо, и обязанный успѣхамъ просвѣщен³я успѣхами общей покорности, тѣмъ болѣе обязанъ хранить естественныя права народовъ, принесшихъ подъ защиту престола все то, чего не могутъ уже они охранять силою собственною; что власть, все сдѣлавшая для самой себя, обращается въ преступлен³е, когда упускаетъ что-нибудь для блага народовъ; что нѣтъ никакого оправдан³я передъ тѣми народами, которые спокойны и повинуются; что вопли повиновен³я священны, и ропотъ нещаст³я, невнятный Государю, возносится къ престолу Бога; что никогда не позволено обманывать ни подданныхъ своихъ, ни враговъ, которымъ Государи, естьли возможно имъ, не должны давать чувствовать ни слабость излишнюю, ни силу обременительную; что положен³е народовъ, укоренившихся въ предѣлахъ твердыхъ, и немогущихъ уже, какъ прежде, погибельными переселен³ями измѣнять лица вселенной, противно войнѣ, которая не иное что, какъ бѣдственная болѣзнь гордыхъ царей и честолюбивыхъ министровъ; что, наконецъ, изключая одни нещаст³я, посылаемыя самою Природою, разрушительную язву и голодъ, производимый неплод³емъ, всякое бѣдств³е народа есть незагладимое преступлен³е правителя {Фенелонъ имѣлъ нещаст³е пережить своего питомца. Услышазъ о смерти его, воскликнулъ онъ въ сокрушен³и сердца: всѣ радости мои на землѣ миновались! и самъ очень скоро послѣдовалъ за нимъ въ могилу. Не знаю, воздвигла ли Франц³я памятникъ образователю того Принца, котораго царствован³е, вѣроятно, избавило бы ее отъ многихъ нещаст³й, постигнувшихъ вмѣстѣ съ нею и всю Европу. Въ нашемъ Отечествѣ мног³е умѣютъ удивляться добродѣтелямъ сего человѣка, истинно великаго какъ дѣятельност³ю для блага людей, такъ и искуствомъ изображать свои мысли и чувства языкомъ, для всѣхъ равно привлекательнымъ. Я видѣлъ въ саду И. В. Л., находящемся верстахъ въ 30 отд Москвы, въ подмосковномъ его селъ Савинскомъ, скромную урну, посвященную памяти Фенелона. На ровномъ мѣстѣ, гдѣ прежде было топкое болото, явились тѣнистыя рощи, пересѣляемыя прекрасными дорожками и орошенныя чистою, прозрачною какъ кристалъ водою. Расположен³е сада прекрасно; лучшее въ немъ мѣсто есть Юнговъ островъ (котораго рисунокъ приложенъ къ сему No). Вы видите большое пространство воды. Берегъ осѣненъ рощею, въ которой мелькаетъ Руссова хижина! На самой срединѣ озера Юнговъ островъ) съ пустынническою хижиною и нѣсколькими памятниками, между которыми замѣтите мраморную урну, посвященную Фенелону. На одной сторонѣ урны изображена Госпожа Гюйонъ, другъ Фенелона, а на другой Ж. Ж. Руссо, стоящ³й въ размышлен³и передъ бюстомъ Камбрейскаго Арх³епископа. Артистъ выбралъ ту самую минуту, въ которую Женевск³й философъ воскликнули для чего не могу быть слугою Фенелона, чтобы удостоиться быть его камердинеромъ. Островъ осѣненъ разными деревьями: елями, липами, березами и другими; его положен³е чрезвычайно живописно, сего пр³ятнѣе быть на немъ во время ночи, когда с³яетъ полная луна, воды спокойны, и рощи, окружающ³я берегъ, отражаются въ нихъ какъ въ чистомъ зеркалѣ. Это мѣсто невольно склоняетъ васъ къ какому-то унылому, пр³ятному размышлен³ю. Ж.} .