Писарев Дмитрий Иванович - Русский Дон-Кихот

с есть возможность спасения:

  

   Но корень образованности России живет еще в ее народе, и, что всего важнее, он живет в его святой, православной церкви. Потому на этом только основании, и ни на каком другом, должно быть воздвигнуто прочное здание просвещения России... Построение же этого здания может совершиться тогда, когда тот класс народа нашего, который не исключительно занят добыванием материальных средств жизни и которому, следовательно, в общественном составе преимущественно предоставлено значение - вырабатывать мысленно общественное самосознание, - когда этот класс, говорю я, до сих пор проникнутый западными понятиями, наконец полнее убедится в односторонности европейского просвещения; когда он живее почувствует потребность новых умственных начал; когда с разумною жаждой полной правды он обратится к чистым источникам древней православной веры своего народа и чутким сердцем будет прислушиваться к ясным еще отголоскам этой святой веры: отечества в прежней, родимой жизни России. Тогда, вырвавшись из-под гнета рассудочных систем европейского любомудрия, русский образованный человек в глубине особенного, недоступного для западных понятий, живого, цельного умозрения святых отцов церкви, найдет самые полные ответы именно на те вопросы ума и сердца, которые всего более тревожат душу, обманутую последними результатами западного самосознания. А в прежней жизни отечества своего он найдет возможность понять развитие другой образованности.

  

   Мне нечего прибавлять к этим словам. Они сами говорят за себя.

  

  

   В заключение скажу несколько слов о критической статье, помещенной в "Современнике" под заглавием "Московское словенство". Эта статья своею бездоказательностью и голословием может поспорить с философскими поэмами самого Киреевского. Все представители православно-славянского направления - Хомяков, К. Аксаков, Киреевский - стушеваны под один колер; у всех на лбу прицеплен ярлык с надписью "славянофил", и все они совершенно лишены своей индивидуальной физиономии; славянофильство принимается за какое-то умственное поветрие, свалившееся на Москву, как снег на голову, и заразившее собою целый кружок людей, очень честных и очень неглупых. Внешние, признаки славянофильства описаны в общих чертах, но из этого описания читатель никак не может составить себе понятия о том, как возникло это направление мысли и почему именно оно пришлось по душе Киреевскому, Хомякову и компании. Если закоренелые обскуранты смотрят на нововведения как на дьявольскую прелесть, пущенную в мир для соблазна и погибели православных христиан, то должно сознаться, что некоторые отчаянные и чересчур запальчивые прогрессисты смотрят на явления, подобные славянофильству, как на какое-то чудовищное и необъяснимое порождение духа тьмы и зла. Обскуранты и прогрессисты нисколько не похожи друг на друга по образу мыслей, но те и другие, сражаясь с враждебными им явлениями, увлекаются за пределы всякого благоразумия, теряют способность хладнокровно анализировать и, впадая в декламацию, берут фальшивые ноты, вредящие тому делу, которое они защищают.

   Вместо того чтобы проследить развитие Киреевского, Хомякова и других славянофилов, вместо того чтобы рассмотреть те свойства этих людей, которые породили в них недоверие к деятельности разума, словом, вместо того чтобы объяснить славянофильство как психологический факт, критик "Современника" вдается в совершенно бесплодную полемику с положениями славянофильских теорий.

   Спорить с славянофилами - это, право, странно; благоразумный человек не станет ни опровергать отрывочных восклицаний, ни смеяться над несвязною речью. Он будет наблюдать - изучать развитие и причины - и сообщать результаты своих исследований другим людям, способным и желающим его слушать.

   Славянофильство - не поветрие, идущее неизвестно откуда, это - психологическое явление, возникающее вследствие неудовлетворенных потребностей. Киреевскому хотелось жить разумною жизнью, хотелось наслаждаться всем, чего просит душа живого человека, хотелось любить, хотелось верить... В действительности не нашлось материалов; а между тем он полюбил ее, объидеализировал ее, раскрасил ее по-своему и сделался рыцарем печального образа, подобно незабвенному Дон-Кихоту, любовнику несравненной Дульцинеи Тобозской. Славянофильство есть русское донкихотство; где стоят ветряные мельницы, там славянофилы видят вооруженных богатырей; отсюда происходят их вечно-фразистые, вечно-неясные бредни о народности, о русской цивилизации, о будущем влиянии России на умственную жизнь Европы.

   Все это - донкихотство, всегда искреннее, часто трогательное, большею частью несостоятельное.

  

  

  

   Впервые напечатана в "Русском слове", 1862, кн. 2. Затем вошла в ч. 2 первого издания сочинений Писарева (1866). Варианты текста обеих прижизненных публикаций незначительны. В трех местах в тексте имеют место следы очевидных цензурных пропусков, отмеченные как в журнале, - так и в первом издании знаком -. Ввиду отсутствия автографа статьи эти пропуски невозможно восстановить. Здесь статья воспроизводится по тексту первого издания.

   Борьба со славянофильством и его реакционной доктриной заняла видное место на страницах демократической печати в 1861-1862 гг. Это связано с усилением литературно-издательской активности славянофилов. В конце 1861 г. начала издаваться (И. С. Аксаковым) газета "День"; в этой газете неоднократно появлялись резкие выпады против Чернышевского и "Современника". В 1861 г. были изданы сочинения трех умерших к тому времени идеологов славянофильства - К. С. Аксакова, А. С. Хомякова и И. В. Киреевского.

   В 1861 г. со статьей, посвященной разоблачению реакционной программы "Дня", выступил Н. Г. Чернышевский ("Народная бестолковость" - в No 10 "Современника"); в ноябрьском номере журнала полемику со славянофилами продолжил Г. 3. Елисеев. В 1862 г. против славянофилов в "Современнике" была направлена статья М. А. Антоновича "Московское словенство" (в No 1 журнала) и статья Н. Г. Чернышевского "Самозванные старейшины" (кн. 3). Кроме того, в "Современнике" и "Русском слове" за 1861-1862 гг. имели место и другие полемические выпады против славянофильской публицистики (напр., в "Русском слове" - в "Дневнике Темного человека" Д. Д. Минаева). Статья Писарева непосредственно посвящена выходу в свет в 1861 г. "Полного собрания сочинений" И. В. Киреевского в 2 томах.

   Опубликование этой статьи в ч. 2 первого издания сочинений Писарева явилось одним из пунктов обвинения, выдвинутых на судебном процессе против издателя Ф. Ф. Павленкова. Цензурный комитет, возбуждая? июля 1866 г. судебное преследование в отношении Ф. Павпенкова, писал между прочим, "что статья "Русский Дон-Кихот", под формой литературной критики заключая в себе осмеяние нравственно-религиозных верований и отрицание необходимости религиозных основ в просвещении и нравственности, составляет закононарушение, предусмотренное в ст. 1001 Улож<ения> о наказ<аниях>" (см. "Литературный процесс по 2-й части "Сочинений Д. И. Писарева" - Д. И. Писарев, Сочинения, Дополнительный выпуск. Изд. 3, СПб. 1913, стр. 251). В том же заключении цензурного комитета статья "Русский Дон-Кихот" характеризовалась как одна из наиболее "вредных по направлению" статей, напечатанных в журнале "Русское слово" незадолго до его приостановки в 1862 г.

   Вместе с тем статья Д. И. Писарева содержит и отдельные уязвимые положения. Несправедливо резка оценка, данная здесь Писаревым статье М. А. Антоновича в "Современнике"; эта статья содержала политически острую характеристику взглядов славянофилов с позиций революционно-демократического направления. В противовес Антоновичу Писарев подчеркивает свое стремление определить славянофильство как "психологическое явление, возникающее вследствие неудовлетворенных потребностей". Это в известной степени ослабляло политическую остроту статьи Писарева.

  

   ¹ Приводя это мнение И. Киреевского о том, что Шлейермахер слишком много рассуждает и что следует воздерживаться от анализа подробностей, Писарев хотел, в условиях подцензурной статьи, дать ясно понять читателю, насколько реакционно было мировоззрение Киреевского, проникнутое правей славной догматикой. В том месте письма, к которому Писарев отсылает своих читателей, Киреевский, например, выражает свое неудовольствие по поводу; того факта, что Шлейермахер пускается в рассуждения и доказательства "достоверности смерти Иисуса"; для Киреевского этот вопрос решен в положительном смысле без доказательств, и он даже присяжного берлинского богослова обвиняет в уступках "материальной точке зрения".

   ² Журнал "Европеец", издание которого предпринял И. Киреевский в 1832 г., был закрыт правительством Николая I на втором номере за помещение статьи Киреевского "Девятнадцатый век" на том основании, что она касалась вопросов политики. Мнительная николаевская цензура не могла перенести употребления в статье слов "просвещение", "деятельность разума", "искусно отысканная середина", предполагая, что автор имеет в виду под этими словами свободу, революцию и конституцию.

   ³ Французский блузник, т. е. французский рабочий.

   ⁴ В московском духе, т. е. в духе славянофильской доктрины (по месту пребывания идеологов славянофильства и издания их основных органов).

   ⁵ "Материалы для биографии И. В. Киреевского", опубликованные в т. I издания его сочинений 1861 г., были составлены его другом славянофилом А. И. Кошелевым.

   ⁶ В цитате из статьи И. Киреевского ("О русских писательницах", 1838) речь идет о Елизавете Кульман (1808-1825), поэтессе и переводчице. Одаренная феноменальными способностями, она свободно владела десятью языками. Еще 12-ти лет перевела стихотворения Анакреона на несколько европейских языков. Писала собственные произведения также на нескольких языках. Ее поэтические опыты были изданы после ее смерти в трех частях (СПб. 1833-1841).

   ⁷ Имеется в виду кн. Зинаида Волконская (1792-1862). Ее московский салон в 1820-х гг. посещался многими известными писателями. Литературой занималась как дилетант; большею частью писала на французском языке. Наибольшую популярность имело ее сочинение (на французском языке) "Славянская картина V века" - попытка обрисовать мифологические верования древних славян. Большую часть жизни провела в Италии, перейдя к концу жизни в католичество.

   ⁸ "Время" - см. прим. 3 к статье "Схоластика XIX века".

   ⁹ Наименование славянофильского направления "православно-славянским" принадлежит самому И. Киреевскому.

   ¹⁰ Статья "Девятнадцатый век" была помещена в кн. 1 журнала "Европеец" за 1832 г. - "Ответ А. С. Хомякову" относится к 1839 г. - Письмо к графу Камазовскому - статья И. Киреевского "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России"; была опубликована в "Московском сборнике", изданном славянофилами в 1852 г. - Философская статья, напечатанная в журнале "Русская беседа" (1856, т. II), - последняя статья Киреевского "О возможности и необходимости новых начал в философии". Эти две последние статьи Киреевского представляют наиболее последовательное изложение реакционных политических и философских идей славянофильства. - "Москвитянин" - славянофильский журнал, издававшийся в 1841-1856 гг. С начала издания решающую роль в журнале играли известный реакционный историк и публицист М. П. Погодин (издатель журнала) и критик С. П. Шевырев; с 1850 г. в журнале приняли решающее участие члены так называемой "молодой редакции", среди них и писатели-славянофилы или близкие к славянофильству (Т. И. Филиппов, Ап. Григорьев). - "Русская беседы - см. прим. 2 к статье "Схоластика XIX века".