Главная » Книги

Ротчев Александр Гаврилович - Воспоминания русского путешественника о Вест-Индии, Калифорнии и Ост-И..., Страница 4

Ротчев Александр Гаврилович - Воспоминания русского путешественника о Вест-Индии, Калифорнии и Ост-Индии


1 2 3 4 5 6

объяснить, что не пришли с ними ссориться, что на корабле оставили мы людей, а к ним отправились одни, чтоб познакомиться и оставить на память подарки. Мы отдали им несколько бронзовых серег, цепочек и браслеток, которыми запаслись на случай. Между тем толпа индийцев увеличивалась; между ними начался шумный разговор, я мы очень хорошо поняли, что они хотели задержать нас. Наконец, после долгих споров, они решились отпустить нас, но только с уговором, чтоб мы немедленно снялись с якоря, а толковавший по-английски индиец сказал нам, что если они нас еще раз встретят, то больше никак не выпустят. В сопровождении шестерых индийцев, мы пришли обратно в порт Эскосез, где стояла наша шкуна, и, признаюсь, очень были рады, что так дешево отделались от наших хозяев. Провожавшие нас индийцы оставались на берегу до тех пор, пока мы не снялись с якоря.
   Главная цель нашей экскурсии была достигнута: мы убедились, что здесь, в средине Кордильер, проходит равнина, и что возвышеннейший уровень должен быть в центре перешейка, если не ближе к берегам Тихого Океана.
   Порт Эскосез тесен для судов большого размера, но все-таки может служить надежною якорною стоянкой; зато залив Каледония представляет все удобства безопасной гавани.
   Мы отправились в Неви-бей, а оттуда в Чагрес и Панаму. (См. Сев. Пчелу, января 1854 г.). Из Панамы, в ожидании парохода, на котором я должен был отплыть в С.-Франциско, с двумя моими товарищами, я посетил залив С.-Мигуэль. На небольшом вооруженном баркасе мы отправились утром из Панамы и пришли к вечеру в Бокка-Чика, то есть в дариэнскую гавань. На следующее утро мы вошли в реку Саванну. На устье она имеет до 3 1/2 верст в ширину, потом суживается на 200 сажен. Горы, по 300 футов вышины, тянулись на пространстве двух или трех верст от берегов реки. Здесь глубина реки в малую воду от 4 до 4 1/2 сажен. Дно, по лоту, мягкий ил. По мере приближения к тому месту, где Саванна соединяется с рекою Лара, глубина уменьшается. Прилив морской действует на расстояние девяти верст выше соединения с Саванной, до того пункта, где Лара падает уступом в три фута на каменистое дно; берега здесь утесисты. Там, где прилив не действует более, река Саванна течет изгибами и суживается до 10 сажен.
   На другой день, что было 20 сентября, мы пошли берегом на норд-ост по направлению к заливу Каледония. На пространстве первых четырех верст мы шли по ровной местности и подвигались вперед успешно затем, что здесь кустарных растений было меньше, нежели на противоположном атлантическом берегу. Скоро мы дошли до возвышенностей, которые определили в 100 футов над уровнем моря. Пройдя равнину, где сливались два ручья, мы дошли второй грады возвышенностей в 130 футов вышины. Эти возвышенности образуют гребень между реками Саванной и Каледонией. По ручью, бегущему на восток, мы прошли еще около 4-х верст и достигли большого потока. От этого места вид раскрывается на норд-ост по направлению к заливу Каледония и представляет гладкую равнину без горных промежутков. Здесь мы заметили торную тропинку и мостик из двух деревьев, перекинутых чрез реку. Пройдя по этой тропинке, мы скоро очутились на земле тех индийцев, к которым попались в заливе Каледония. Увидев, что мы достигли своей цели, дальше не пошли, затем, что было бы неблагоразумно и нерассчётно снова попасть в руки индийцев, от которых так счастливо отделались в первый раз.
   Берега реки Саванны и Лары покрыты дресвою, образовавшеюся от обломков и осколков шиферных скал. Общий характер страны представляет гладкую равнину, которую на значительное расстояние потопляет река во время морского прилива. Эта равнина обильно покрыта растением корнепуском. Его корни, поднимаясь высоко из илистой почвы, чрезвычайно затрудняют путь. С прекращением действия прилива, берега возвышаются на сажень и на полторы, и поросли прекраснейшим лесом: здесь встречаются кедры, красное дерево, бакаутовое, пальмы и проч.
   Мы скоро возвратились в залив С.-Мигуэль; здесь рейд и превосходная закрытая гавань, образовавшаяся от выдавшегося мыса и группы островов.
   Достаточно взглянуть на карту, чтоб убедиться в удобстве, представляющихся для судов всех размеров в заливах Каледония и С.-Мигуэле. Исследования показали, что самая меньшая глубина реки Саванны на пространстве 15-ти верст есть 6 футов в малую воду; что высочайший пункт, образовавшийся от гряд гор, над уровнем моря на этой черте составляет 150 футов. По тщательнейшем исследовании, вероятно, отыщется местность, возвышающаяся только на 50-60 футов; таким образом, главнейшие работы будут происходить на равнинах.
   Возвратясь из этой топографической прогулки от Тепоантепека до Купипи, мне кажется, выводы становятся весьма. Допустим, что соединение океанов возможно на многих линиях, но Панамский Перешеек, собственно говоря, то есть между заливом Дариэнским и С.-Мигуэлем, один выполняет требования истинно великого водного пути между Старым и Новым Светом. Многообразные выгоды и удобства пути осязательно состоят в следующем:
   1) Космополитическое и совершенно центральное положение перешейка относительно обитателей земного шара.
   2) Сравнительно ближайший путь, представляющий следующие цифры:
   Чрез Текоантепек - 262 1/2 версты.
   " " Никарагуа - 577 1/2 " "
   " " Панаму - 105 " "
   * " Дариэнский перешеек - 70 " "
   3) Сравнительная дешевизна работ. Напрасно стараются доказать, что климат южной части перешейка Центральной Америки вредоноснее, нежели по направлению на северо-запад. Здесь свойства климата решительно одинаковы: от Вера-Круца до Чагреса и до Купико, всюду свирепствует желтая лихорадка. В этом отношении равны и Чагрес, и Грейтоун.
   Берег Тихого Океана равно подвергается губительному влиянию желтой лихорадки от Сан-Блаза и до владений хилийских; но здесь ее действия не так сильны, не так быстры, как на противолежащих берегах. Говоря о климате, я скажу, что Панама не так опасна, как С.-Хуан дель-Сур и даже Акапулько. Я пользовался совершенным здоровьем в Панаме, несмотря на мое довольно долгое в ней пребывание. Нужно только нечасто быть на солнце, не есть слишком много плодов, не пить шипучих напитков, а также не употреблять в пищу соленой свинины. Можно утвердительно сказать, что смертность, свирепствующая между калифорнскими выходцами - только следствие невоздержности, утомлений в душной жизни на пароходах и парусных судах, а совсем не губительного климату.
   Внутренние земли перешейка, в отношения климата, представляют повсюду тождество. Вредные испарения развиваются быстро и обильно там, где реки пробегают по непроходимой чаще лесов, по изумляющей растительности. В местах населенных, возделанных, доступных ветрам, там, где почва не болотиста, климат перешейка хорош, не только для туземцев, но и для европейцев, не подносящих возлияний Бахусу.
   В Текоантепеке я не был, но довольно близко изучил остальные линии для соединения двух океанов, и скажу утвердительно, что Панамский (вместе Дариэнский) должно предпочесть перешейку Никарагуа уж по той одной причине, что тропический ливень не прекращается в последней местности круглый год, на Панамском же Перешейке стоят шесть месяцев совершенно сухой погоды, а в продолжение шести месяцев идет дождь: в тропических широтах болезни развиваются с размером сырости.
   Очень многие думают, что зной возрастает прогрессивно по мере перемены широты по направлению с экватору: мнение это ошибочно.
   От 25® с. ш. и 25® ю. ш. до экватора большее или меньшее возвышение температуры зависит не от изменения широты, но в особенности от условий местных. Самые знойные местности находятся не под экватором, а в 20-25® с. ш.; именно Гавана и Вера-Круц. Всем известно, что Квито, лежащий на самом экваторе, по причине возвышенности, пользуется вечною весною; но не странно ли что в Гваяквиле, находящемся на почве весьма низменной в 2® южной широты, не так жарко, как в некоторых местностях Антильских Островов? Панамский Перешеек, лежащий в 9® с. ш., не знойнее Никарагуа, или Текоантепека, из которых первый находится в 11®, а второй между 16® и 48® с. ш. На всем этом пространстве средняя температура одинакова: она переменяется при местных понижениях, или возвышениях, при постоянных, или редко дующих ветрах. Панама, с широко раскинувшимся заливом, доступным ветрам, принимает живительную свежесть, которая совершенно неизвестна в С.-Хуан дель-Сур, загроможденном крытыми возвышенностями: воды его скорее похожи на тесный пруд, нежели на гавань.
   При сравнении климатических условии на всех соединенных линиях никак нельзя сказать, чтоб в Панаме был жар сильнее и воздух вредоноснее прочих мест. В этом скорее можно обвинить длинную линию Никарагуа. Несмотря на то, если сказать правду, на климатические условия всего перешейка нападения сделаны неосновательны. Желтая лихорадка почти никогда не свирепствует здесь с такою силою, как в Гаване, Вера-Круце, или Новом Орлеане, и на многих островах Караибского Моря. Частые поносы (болезнь, общая между выходцами) происходят не от влияния климата, а от невоздержного употребления крепких напитков и дурной пищи. Холера не раз опустошала земли Панамы, точно так, как и всю Центральную Америку; но нельзя же выводить заключений при появлении холеры, затем, что она не щадит местностей самых здоровых.
   Вслед за рассуждениями о губительности климата на перешейке, являются упорные уверения, что здесь невозможно достать работников. Правда, нельзя не сознаться в чрезмерной лености туземцев. Санта-Анва предлагал выставить триста преступников мехиканских, осужденных на галеры. Толковали о перевозке негров с Ямайки и об индустанских париях и даже выходцах Поднебесной Империи. Компания железной панамской дороги решила эту задачу, употребляя для работ граждан Соединенных Штатов вместе с новогренадцами. Европейцы и североамериканцы за хорошую плату идут охотно на здешние работы; а стоит только распорядителям объявить, что прилежнейших работников, по прошествии условленного временя, компания даром перевезет в Калифорнию, или в Австралию, так от работников не будет отбоя.
   Мне скажут: не жестоко ли пользоваться нищетою и алчностью людей? трудом, им несвойственным, подвергать опасности их существование? Переходя к такому вопросу, прежде нежели стану отвечать на него, замечу, что не худо было бы искоренить на необъятных фабриках Манчестра и других городов Европы и Америки жестокий обычай употреблять в томительные работы детей и женщин, становящихся истинными жертвами духа корысти и алчной расчетливости. Да и мало ли на что можно прежде указать, а потом сочувствовать - сравнительно легким трудам и усилиям при такой работе, о которой шла выше речь!
   Участь работников, трудящихся под тропическим солнцем, уж как бы им плохо ни было, все-таки завиднее доли французских и английских тружеников, заключенных в тесных, зловонных стенах заводов и фабрик. А умереть, что от тифуса, что от желтой лихорадки - не все ли равно? Но здесь должно заметить, что весьма преувеличены рассказы о тех опасностях, которым будто бы жители стран холодных, или умеренных, подвергаются на работах в жарких странах. Со всем тем, не стану же я утверждать, что здоровью европейца совершенно пригоден знойный климат тропиков. Все зависит от телосложения, от времени года, в которые приезжают выходцы из Европы, и от местных условий более или менее благоприятствующих для сохранения здоровья. Трезвость, как я уже сказал, чрезвычайно много способствует к перенесению резких климатических переходов.
   Переходя от умеренной температуры в расслабляющую, человек всех цветов, без различий, теряет бодрость, силу. Справедливо замечено, что употребление физических способностей постоянно в борьбе с волей - под небом, где леность кажется высочайшим блаженством. Да и как же не подумать, как не согласиться, что сама природа в странах тропических благосклоннее смотрит на развитие этой склонности, даруя человеку на каждом шагу без усилий и труда возможность удовлетворять первейшим нуждам жизни?
   Заметно, что белый выходец из Европы или из Соединенных Штатов не вдруг лишается нравственной силы, побуждающей его к труду и занятиям в климатах знойных. Эта энергия слабеет постепенно, между тем порода черных не может бороться с упоительным обаянием лености! В первое время прибытия своего в тропические земли, выходец Соединенных Штатов, или европеец, в особенности если он принадлежит к племени англосаксонскому, развивает ту же деятельность, что и в родной земле своей. Без всякого сомнения, такой работник заменяет 3-4 негров и китайцев. Только мало-помалу ниспадает он под расслабляющим влиянием климата, если воздержен в привычках. Такие люди выдерживают работы на железной панамской дороге по году и более. Если и случались здесь побеги, то не от губительности климата, а от появления холеры. Не миазмам перешейка, но гневному бичу азиатской немощи, должно приписать истребление на этой дороге трех тысяч работников, призванных из Соединенных Штатов.
   Из всего вышесказанного можно заключить, что в работниках здесь недостатка не будет и что предположив даже, что жизнь выходца действительно подвержена большей случайности, нежели на родине, все-таки, при такой случайности, он имеет в виду вознаграждение за труд и основательные надежды на жизнь безбедную.
   И разве можно купить без тяжелых пожертвований такую блистательную победу человека над природою? Не станем делать сближений, сравнений, не станем вызывать на суд бытописаний, но пройдем только мимоходом ряд гигантских пирамид, воздвигнутых фараонами: какая польза от подвига, свидетельствующего о труде титанов? Сознаемся же, что соединение двух океанов такая борьба, такая победа, которая принесет обильный плод, богатую плату всему человечеству.
   Блистательная доля назначена тому товариществу, которое откроет широкий путь народам мира чрез Панамский Перешеек! Но вместе с тем много забот предстоит ему. Недовольно представить работникам, по истечении договорного времени, безденежный переезд в Австралию и в Калифорнию, товарищество должно будет основать убежище для утративших силы в этом деле. Оно должно будет обеспечить их долю. И нет сомнения, что выгоды приобретенные товариществом, будут так огромны, что ему подобное великодушие может быть возможно; а это великодушие, эта щедрость должны быть столько же живительны, как живительна та будущность, которая открывается торговле от предприимчивой деятельности товарищества.
   Еще раз повторю: на этом перешейке, разъединяющем многоразличные поясы земного шара, проведена общая соединительная черта перед ним.
   От берегов Атлантического до Тихого Океана уже является видимая потребность в иных сообщениях, в иных пароходах, в иных рынках. Скоро Мехика сблизит берега свои, проведя железные дороги по людным городам области. Центральная Америка представит миру многоразличные пути. Баснословно быстрое развитие Калифорнии, Opeгона, скоро превратит в осязательную сущность мечтательный проект железной дороги между Нью-Норком и Сан-Франциско чрез Скалистые Горы (Rockey Mountains).
   Так как эта железная дорога, по крайней мере в начале, не может принести удовлетворительных процентов, то вместе с ее устройством предположена выгодная земледельческая спекуляция. За сумму 8 мил. исп. пиастров, то есть почти за 11 1/2 м. p. cep. правительство Соединенных Штатов соглашается уступить учредителям всей линии железной дороги 80 мил. десятин земли. Уплата за эти земли должна происходить по мере развития предприятия. Участки земель будут продаваться с барышом, и этими-то барышами предполагается платить за работы на линии железной дороги, или, лучше, скажем словами учредителей: "земля уплачивала бы железную дорогу, а железная дорога населила бы землю". На работу потребуется 45 лет, и по расчетам видно, что каждый год на простравстне 4500 верст, ныне предоставленном номадным племенам дикарей и стадам буйволов, каждый год селилось бы сто тысяч оседлых жителей! Этот великолепный план распаляет воображение североамериканца: толки о колоссальном предприятии не умолкают, а в Амервке теория обращается быстро в практику. Даровитый государственный человек, сенатор Гентам, взялся усердно за соединение Сан-Франциско с Нью-Йорком полотном железной дороги. Он предполагает начать ее от Сан-Луиса, стоящего на реке Миссиссипи. От этой линии пройдут боковые ветви дороги на Орегон, Мехику и на колонию Мормонов на Соленом Озере. Он думает, что для работ достаточно десяти лет. Очень может состояться и другая гигантская линия железной дороги, от восточного берега Америки к западному, по снежным раздольям великобританских колоний. Эту линию полагают провести от Галифакся чрез Новую Шотландию и Канаду до Квебека, по течению реки Св. Лаврентия; она должна перерезать реку Оттаву и пересечь хребет Скалистых Гор в широте 54®, где горы представляют холмистые возвышенности от 600 до 700 футов. Этот путь гораздо короче того, о котором я говорил выше; он приводит к заливу Георгия, отделяющему Ванкувер от английского Орегона. Дух соперничества, существующий между англичанами и Соединенными Штатами, неминуемо проведет эти соединительные черты.
  

* * *

  
   Плавание наше от Цейлона до Адена было чрезвычайно успешно: легкий попутный ветерок во все время перехода, паруса и пар, спокойная и светлая поверхность океана - вот обстоятельства, неразлучно сопровождавшие пароход "Pottinger"28, принадлежащий Ост-Индской компании.
   Подходя к берегам, мы увидели нестройно-нагроможденные утесы и горы без малейшего признака растительности; обнаженные гранитные массы разнообразнейших форм грудами спускались к берегу океана и потом громоздились в беспорядке, поднимаясь на высоту нескольких тысяч футов. Сколько глазом можно окинуть пространство, нет ни горсти земли, ни травки, ни одного дерева; только с боков этих несокрушимых гигантов сбегали дикие, черные, бурые, а иногда огненного цвета полосы: эти переливы света производят удивительный эффект под знойным аравийским небом. Издали обнаженные скалы чрезвычайно похожи на дома, церкви, башни; но с приближением созданные воображением здания уступают место грудам вековых камней и разлетаются, как видения фатаморганы. Такая панорама развивалась перед нами вдоль берегов Счастливой Аравии.
   Наконец пароход стал врезываться в узкую теснину: это ближайшая точка, разделяющая Азию от Африки, начало пролива Баб-эль-Мандеб. "Pottinger", описав крутую дугу, бросил якорь перед обнаженными утесами, из которых некоторые высятся на 1700 фут[ов]. Гавань Аден превосходна; ее вечно-спокойный бассейн может вместить сотни судов всех размеров. Мы должны были ждать парохода Ост-Индской компании с почтою и с пассажирами из Бомбея, а потому я имел достаточно много времени для того, чтобы ознакомиться с местностью и чтобы собрать некоторые сведения.
   Аден находится на оконечности полуострова Аравии и составляет, или по крайней мере составлял до занятия его англичанами, часть области Исмена [Йемена], прелестнейшей страны в Аравии по сказанию географий. Я уже очертил вам предверье Адена, а к очерку моему прибавлю только, что здесь нет ни капли пресной воды на значительное пространство и что какое-то горько-солодковатое пойло привозят сюда на мулах и верблюдах в кожаных мешках за несколько десятков верст; к довершению картины прибавлю, что здесь лет по шести не бывает дождя; а все-таки Аден находится в Счастливой Аравии, хотя, право, острова гряды курильской или алеутской покажутся перед ним раем.
   Но Аден неоценим потому, что имеет первосходный, безопасный во всякое время года порт, потому, что обстреливает, так сказать, с громадной высоты утесов своих Индийский океан, охраняя таким образом Бомбей, Цейлон, Мадрас и Калькутту, словом, все берега, принадлежащие Англо-Индии, от всех нескромных притязаний со стороны морей, омывающих эти владения; неоценим Аден потому, что здесь сборный пункт, складочное место Англии для сил морских и сухопутных. Если б в настоящее время зашевелился Египет, ей ничего не стоило бы на своих пароходах из Калькутты и Бомбея перебросить несколько десятков тысяч сипаев в Суэц и совершенно неожиданно посетить Абаса пашу29. Хитрая, любостяжательная политика англичан, очень хорошо понимая, как для нее важен Египет - этот транзит в Индию, постаралась покупкою Адена обеспечить и обезопасить себя с этой стороны. Я расскажу, как Англия сделала эту покупку, а теперь прибавлю, что Аден в настоящее время - одна из главных морских станций на пути в Индию, Overland {Береговая линия (англ.).} через Средиземное море, Египет и Красное море. Здесь все пароходы Ост-Индской компании запасаются углем, которого огромные количества лежат в береговых магазинах. При покупке Адена Англия имела целью устроить здесь второй Гибралтар30 при входе в Красное море, и, в самом деле, очень дешево купив его, она употребила в немногие годы владычества своего на берегах Аравии более 12 миллионов фунтов стерлингов, т. е. более 72-х миллионов рублей серебром на его укрепление.
   От гавани до города почти десять верст. Ступив на берег, нельзя не удивиться, видя огромное количество каменного угля, запасенного для пароходов. Недалеко от этих магазинов, при подошве утеса, выстроен красивый домик - это гостиница, которую содержит парс {Огнепоклонник31. Об этой секте будет говорено. (Примеч. авт.).}; он берет по три руб[ля] сер[ебром] за ночлег и обед, если пьете тухлую воду, за вино платится особо. В правой стороне при входе в гавань, на пригорке, стоит дом губернатора - "Полномочного агента Англии", который в 1839 году усмирил здешних арабов и в награду получил этот пост. По сторонам - жилища офицеров, имеющих занятия в гавани; строения чрезвычайно похожи на сквозные клетки, в которые со всем тем не проходит воздух, потому что здесь почти 100® по Фаренгейту, но зато толпами вьются всякого рода мошки, мухи и комары.
   Как везде на Востоке, здесь ездят верхом на ослах: они очень породисты и скачут шибко и охотно. За целый день обыкновенная плата 30 коп[еек] сер[ебром] с проводником, по большей части арабским мальчишкой, который прилежно скачет на своих ногах за галопирующим ослом. Турист, которому непременно надобен местный колорит, за рупию (75 коп[еек] сер[ебром]) может целый день прокачаться на долговязой шее верблюда. Конечно, в этом много поэзии, но труда больше, а потому я предпочел осла; несмотря на то что дорога шла во все время крутояром, я через три четверти часа был уже в городе.
   При самом въезде в город просечена дорога в громадном утесе, высота которого более 900 футов; каких трудов и усилий стоило пробиться сквозь эту толщу! Здесь крепостные ворота, защищенные батареями, расположенными на горах, и брустверами. На самых возвышенных пунктах оконечностей двух утесов, раздвоенных для дороги, переброшен подъемный мост. Множество батарей расположены на утесах и на их возвышенностях: они защищают вход в то узкое пространство, которое отделяет берега Аравии от африканских берегов; в этом месте ширина пролива не более трех четвертей версты.
   На первый раз, не сообразив стратегическую важность Адена, дивишься и спрашиваешь себя: зачем на пустынных берегах Индийского океана поставлены эти орудия смерти? От каких нападений просят защиты эти несокрушимые утесы, где от вершины до подошвы нет даже дыхания жизни? Но эти вопросы быстро разрешаются, когда, взглянув на нестройные граниты Адена, вы видите и здесь длинные ветви ног того полипа, которого мы называем Англией.
   Некогда цветущий Аден в настоящее время совсем не напоминает о своем прежнем благосостоянии. Он расположен в глубокой ложбине, будто на дне погасшего кратера, и со всех сторон окружен горами, которые обставлены батареями. Некоторые домы новейшей постройки довольно красивы; большею же частью Аден представляет груды развалин и землянок, которые гораздо больше похожи на звериные норы, нежели на жилища людей. Посреди их замечательна башня в несколько сот футов вышины, прежде бывшая арабская мечеть, а ныне англичанами обращенная в обсерваторию. На гребнях гор, на возвышенностях 800-1000 футов, видны сохранившиеся остатки укреплений, поставленных здесь во времена отдаленной древности.
   Парсы, переселившиеся из Бомбея, ведут значительные торговые дела в Адене; они же принимают снабжение кораблей, сюда приходящих. Аден едва ли не самое бесплодное место на земле, а потому всякого рода провизия, даже вода, доставляются сюда на ослах и на верблюдах за двадцать пять верст. На здешний рынок привозится большое количество слоновой кости из Абиссинии, а также золотой песок, в той стране добываемый, идет сюда же. На каждом шагу арабские женщины с длинными, высокими кувшинами на головах, стройною, величественной осанкой и складками одежды своей напоминают жен времен библейских.
   Версты за две, под пушками крепости, обстреливающей город и гавань, есть древняя стена, носящая название Турецкой; она обозначает линию английских владений. Но так как арабы, вытесненные отсюда, ушли из Адена не по своей охоте, то нередко меткими выстрелами из винтовок они протестуют против незаконного захвата англичан; а такие протесты чрезвычайно уменьшают прелесть прогулки за стенами города. Впрочем, это враги довольно спокойные.
   Страсть к наживе, к деньгам у них сильнее чувства мести, а потому они привозят в город все припасы, всю провизию, без которых Аден вымер бы с голоду. Английский караул при входе за черту Турецкой стены требует от них небольшой формальности: он отбирает и холодное, и огнестрельное оружие, точно так, как это делают при входе в театры капельдинеры, которым мы отдаем палки и шубы свои, а при выходе из города арабы получают все обратно.
   Писатель, принимающий на себя обязанность рассказывать совершившиеся события, без сомнения имеет право судить о них строго, когда они кажутся ему достойными порицания. Я бы, может быть, не имея достаточных источников и материалов, воздержался от рассказа о захвате Адена англичанами, если б не слышал, так сказать, на месте во время странствований моих по Индии от самих англичан все подробности этого любопытного, весьма резко очерчивающего их характер события. Впрочем, для составления справедливого понятия об этом происшествии довольно принять в основание изложение дела одним из губернаторов Ост-Индии в 1838 году. Компании явилась необходимая надобность32 в складочном месте для каменного угля на пути от Суэца в Бомбей и на остров Цейлон, откуда ее пароходы идут в Мадрас, в устье Ганга, в Сингапур и в Хон-Конг [Гонконг]. С этою целью она сперва поселилась на острове Сокотро; овладев этим островом, она послала на него военный отряд, но оставила это место по причине чрезвычайно вредного климата и совершенного недостатка в благонадежном порте. Впоследствии компания Ост-Индская делала заселения в Макалах на юго-восточном берегу Аравии, в Моке [Мокке], в Джеддо [Джидде], Коссире [Косейре], Суэце, и, смотря по надобности, она посещала эти местности. Наконец, с развитием пароходства ей стал нужен один только порт, и, разумеется, Аден удовлетворил всем требованиям, а потому решено было захватить этот порт, во что бы то ни стало.
   Я постараюсь изложить события последовательно и в особенности указать на обстоятельства, которые поставили в сношения англичан с Аденом. Сначала, по предложению губернатора Бомбея, было предположено захват этот сделать без всяких предварительных, хитросплетенных мер; но впоследствии придумано было средство лучшее, достойнейшее Ост-Индской компании.
   Один из капитанов (Накода), ходящих на старом каботажном судне в Персидском заливе, застраховал его в Бомбее и, по научению агента Компании, сложив груз в устьях Евфрата, с намерением выехал на корабле своем на берег; в Бассоре [Басре] составили ложные документы в доказательство происшедшего крушения и заплатили какому-то армянину 17 фун[тов] стер[лингов] (почти сто руб[лей] сер[ебром]) за составление этих документов.
   Бомбейский дом выдал сумму, в которой было застраховано судно, и на капитал, вырученный такою честною проделкою, был выстроен другой корабль, "Дерио-Девлет", который по документам получил владетелем какого-то принца индийского и только поэтому имел право ходить под английским флагом.
   В январе 1837 года "Дерио-Девлет" вышел из Мадраса с фрахтом для Калькутты и на Малабарский Берег под английским флагом и также с намерением был разбит капитаном на берегах Адена. Жители разграбили корабль и не оказали ни малейшего вспомоществовання его команде и пассажирам, оставшимся без припасов на разбитом судне, а впоследствии погибшим при попытке спастись на берег. Только немногим удалось избежать смерти, но и те были тотчас же ограблены. Несколько мухаммеданских женщин, отправлявшихся на поклонение в Мекку, при этом случае потерпели поругание и, разумеется, напрасно умоляли о защите. По всем вероятиям, султан Адена поделился добычею; во всяком случае, грабеж судна происходил с его ведома.
   Управление Бомбея, узнав об этом происшествии, подготовленном английскими агентами, тотчас же донесло о нем англо-индийскому регенту, присовокупив, что оскорбление, нанесенное правительством Адена лицам и собственности, находившимся под покровительством английского флага, требует внимательного исследования и немедленного удовлетворения. При этом случае управление Бомбея просило, чтоб ему было дозволено без потери времени, если бы таковое требование не было совершенно удовлетворено, употребить силу; вместе с тем оно просило, чтоб дозволено было тотчас же занять порт Адена в вознаграждение обиды, нанесенной английскому флагу.
   Вот что говорит по поводу этого дела губернатор Бомбея в своей оправдательной депеше, о которой я упомянул выше:
   "Это предложение не было принято главным управлением. Быть может, предложенная мера показалась слишком решительною; но, во всяком случае, по законам образованных наций всякое правительство имеет право требовать вознаграждения за ущербы, нанесенные его подданным. В этом вознаграждении должно уже заключаться удовлетворение как за нанесенный вред, так и гарантия в том, что нанесение подобного вреда уже не повторится; а если сторона, причинившая ущерб, не хочет или не может удовлетворить подобного требования, то оскорбленная сторона имеет полное право принять меры к отмщению и таким образом обеспечить себя".
   Англо-индийское правительство не одобрило меры занятия берегов Адена, предложенной управлением Бомбея, и предписало истребовать только удовлетворение от аденского султана, говоря: "Если нанесенное оскорбление за флаг Англии, поднятый на "Дерио-Девлете", будет удовлетворено, то можно будет войти в дружеские сношения с султаном по поводу приобретения Адена для каменноугольных магазинов или для захода в гавань судов, укрывающихся от бурь".
   Вот вследствие таких хитросплетенных мер и наставлений управление Бомбея поручило капитану Хену, отправленному по этому обстоятельству депутатом в Аден, истребовать от султана удовлетворение за обиду флагу, а также его согласие на постройку магазинов для хранения каменного угля. Капитан Хен уведомил, что султан отдает охотно и на выгодных условиях этот почти пустынный берег Адена, и потому депутату было предписано вступить по этому предмету в сношения с султаном, сообразно предписаниям Главного управления Ост-Индской компании.
   После переговоров с капитаном Хеном султан согласился выдать треть ценности ограбленного корабля, а потому без спора, формальным актом, утвержденным его подписью и скрепленным печатью, он уступал во владение англичанам город и близлежащие к Адену земли, с тем, что покупатели обязаны вносить ему 8700 испанских пиастров, или 12 428 р[ублей] 57 к[опеек] с[еребром], вместо 6000, или 8571 р[убля| 42 к[опеек] с[еребром], получаемых им корабельного сбора в аденском порте.
   Ведь, казалось бы, что выгоднее этой сделки? Обе стороны, казалось, сходились и расходились честно; но прошу последовать за событиями. Присланный депутатом капитан Хен не знал ни слова по-арабски; при нем был переводчик, один из тех плутов-агентов, которым капитаны кораблей выдают одобрительные аттестаты при выходе из посещаемых ими портов. Этот переводчик, вероятно, желая упростить формы дипломатических сношений, похитил печать так называемого арабского султана и приложил к продажному акту.
   Депутат Хен во время этих переговоров уже получил треть суммы за разбившийся корабль и преспокойно держал в кармане готовый акт. Ему было назначено прощальное свидание с султаном; но свидание не состоялось, потому что капитан Хен узнал, будто бы сын султана составил заговор задержать его на этом прощании и отнять все бумаги, до поручения относящиеся. Капитан Хен полагает, что замысел этот был составлен для того, чтоб отнять у него полученные деньги за ограбленный корабль "Дерио-Девлет".
   "Как бы то ни было (говорит губернатор Бомбея), акт на владение Аденом у нас в кармане, и многоуважаемый капитан Хен удостоверяет, что стойкость с нашей стороны, которую мы должны показать в этом деле, да несколько горстей удачно брошенных пиастров окончательно упрочат все за нами. Как бы то ни было, я радуюсь такому благоприятному исходу столкновений: вследствие их мы удержим за собою Аден, который может служить надежным складочным местом для наших военных снарядов, припасов и каменного угля, а также безопасным убежищем для транспортов и купеческих судов. Оставлять корабли наши и пароходы на произвол варваров, которые, увлекаясь порывами необузданных страстей, могут ежеминутно нарушать священнейшие договоры, значило бы воздвигать на зыбком песке наши крепости".
   "Присовокупляю, что капитан Хен вполне заслужил благосклонное внимание начальства и что он должен быть вознагражден за все издержки, понесенные им во время возложенного на него поручения; а потому предписываю представить по этому предмету полные сведения". Итак, вот почетные права, в силу которых основался этот так справедливо называемый второй Гибралтар!
   Я далек от намерения представить, что все эти события мне удалось разгадать своим собственным соображением: все, мною сказанное, почерпнуто от людей, достойных вероятия, и из ост-индских же журналов. В Бомбее хорошо все знали, что тайна этих дальновидных оборотов выдана одним из семи или восьми англичан, находившихся в аденском гарнизоне. Капитан Хен не опровергал, не преследовал издателей журналов, говоривших об этом событии, и таким образом молчанием своим сознал свой подвиг. Впрочем, кроме этого в то же время совершились замечательные дела. Капитан Хен благоразумно истребовал, прежде разговоров об Адене, сумму за "Дерио-Девлет", и тогда же один из пашей, состоящих под начальством Мехмета-Али, стал угрожать нападением на Аден. Вследствие того, весьма удачно воспользовавшись страхом арабского султана, ему было от английского депутата, вместо заслуженного преследования, обещано покровительство от наступающего врага. Кстати, впоследствии позабыли вознаградить того капитана (Насода), который разбил "Дерио-Девлет".
   Положим, что есть даже нравственные выгоды от того, что Аден из гнезда разбойников стал складочным местом для каменного угля, что англо-индийская корреспонденция вместо полугода теперь доходит по назначению в один месяц; глубоко убежденный, что подобные пункты на земном шаре должны непременно сделаться достоянием наций образованных, я столько же мало соболезную о вытеснении из Адена какого-нибудь арабского султана с его диким племенем, как о доле, постигающей в настоящее время племена краснокожих индейцев, исчезающих из долин Калифорнии и Орегона; но, радуясь от души полезному приложению к пользам человечества безжизненных гранитных груд Адена, нельзя хвалить и рукоплескать мерам лицемерия, к которым приступлено бывает к упрочению подобных захватов. Такие подвиги не делают чести людям, дозволяющим себе столь недостойные происки во вред ничтожного араба и вместе выставляющим себя на удивление мира опорою справедливости, нравственности и просвещения! А в ответ тем, которые бы мне сказали, что люди политические не должны быть честными людьми, лишь бы успех венчал дела их, я бы отвечал, не запинаясь, что вследствие таких учений все сношения народов между собою станут невозможны, а потому они разрушительны для обществ!
   Конечно, было бы нравственнее купить город, нежели под каким-нибудь хитросплетенным предлогом захватить его; но такая покупка не всегда сообразна с требованиями и условиями права народного. В подобных сделках нужна полная уверенность, что интересы нейтральные останутся неприкосновенными; и сверх того нужно убеждение в правах продавца. Вследствие трактатов между Портою и Англиею33, для поддержания которых она содержит посланника в Константинополе и консулов во всей Турции, султан турецкий признан обладателем Адена. По какому же праву англичане без всяких разговоров, только по случайно представившейся надобности, признают властителем целой области арабского шейха, в ней водворившегося и самовольно титулующегося султаном? Правда, что турецкий султан, предъявляющий притязания на Аден, в нем не имеет никакой власти; но таких городов найдется много почти у самых ворот стамбульских; они очень часто управляются ни от кого независимыми начальниками; легко можно взяться от всякого такого правителя добыть владельческий акт, по которому он за деньги уступит владение свое; может быть и то, что этот владетель дал бы акт, взял бы деньги за него, да владения бы не выдал. Даже такого акта, такого лоскутка бумаги Англия не может представить на владение свое Аденом! Один из директоров компании сэр Генри Вейлок [Уэйлок] положительно говорит о том в письме, публично адресованном на имя лорда Мельборна; он в этом письме доказывает, что захват Адена есть дело насилия и обмана; лорд Линдгурст34 с презрением опровергает доводы и объяснения британского правительства по поводу этого дела. Таковы мнения двух мужей чести и правды по случаю этого захвата, в самой Англии.
   Здесь да позволено мне будет указать фактически на расширение Англии с 1814 года: в 1814-15-16 годах Англия взяла лучшую часть Неполя [Непала]: в 1817-18-19, она ниспровергла империю Маратов [маратхов] и утвердилась в Сингапоре [Сингапуре]; в том же 1819 году, без всяких предварительных столкновений, а только в видах необходимых мер, Англия захватила в Индии следующие места: Гатрас, Невих, Нейти, Бари, Буй, Ассирхур, Копал; в 1820 году совершилось падение Дварки; 1824-25-26 годы были употреблены на войны с бирманами; войны эти кончились покорением обширной области и владычеством над Рангуном; 1834 год отмечен взятием Курга и нападением на Кантон, которое кончилось тем, что Англия силою оружия поставила своего консула в среде китайцев. Между тем, как совершались эти события в Индии, Англия утверждала свои многочисленные заселения на новом обширном материке - я говорю об Австралии. Умалчиваю о тех сделках, которые, не составляя материальных захватов областей, имели в существе те же результаты; таким образом, не говорю о трактатах с семейством Эмир-Хана в 1817 году; молчу о Гейдер-Абаде [Хайдарабаде]35. Но как умолчать о хозяйничестве англичан в Египте, который, став транзитом ост-индской линии, представляет только протяжение англо-индийских владений? Нынешний властитель Египта не есть ли только покорный слуга, управитель, то, что называют испанцы maiordomo {Мажордом (искаж. исп.).}, в той англо-индийской ферме, в которой так долго гремела незатмеваемая слава фараонов!
   И странное дело! скажу, возвращаясь к Адену, что я не мог смотреть без удивления на недальновидность французских агентов, находящихся в том крае: не понимая, что этот второй Гибралтар поставлен для того, чтоб остановить могущее возродиться стремление Франции к берегам Англо-Индии со стороны океана, они уверяют, что все старания англичан сосредоточить в Адене аравийскую торговлю останутся тщетны; что Адену суждено быть навсегда угольной ямой, гарнизон которой арабы держат взаперти! Что владение Аденом, которого крепости и батареи стоят уж Англии до двенадцати миллионов фунтов стерлингов, не находка... и такие речи я слышал неоднократно от французских агентов в Пондишери36, от их консулов в Коломбо, Каире и Александрии!.. Как же не подивиться такой близорукости Франции и не сказать: "кого Господь карает - у того ум отнимает!"
   Я сказал, что в Адене главнейшие торговые обороты находятся в руках парсов. Постараюсь занять внимание читателей, передав те сведения, которые мне удалось собрать о них. Предки парсов, поселившихся в Индии, были последователями учения Зороастра, ушедшими из Персии во время нашествия халифов мухаммеданских в половине VII-го столетия. Персидские предания говорят, что вначале они нашли убежище на юго-востоке Индии и поселились в Иэзде [Иезде] и Кермане, впоследствии, по этим же преданиям, парсы перешли в Ормиц [Ормуз], но историки, заслуживающие большего вероятия, приводят парсов через Хорасан, а впоследствии говорят, что они поселились в Санджане.
   Подходя к Санджану, парсы застигнуты были жестокою бурей, и устрашенные путники дали обет: если они избегнут гибели, содержать вечно священный огонь в честь божества Изад-Бирхама. Они счастливо прибыли на место; некоторые из них явились к владетелю области и просили позволения поселиться на земле его. Их представители явились к князю санджанскому, который требовал сведений о вере, ими исповедуемой; на такое требование парсы просили несколько дней сроку и представили изложение своей веры в 16 главах на санскритском языке.
   Парс, с которым я познакомился в Адене, был человек просвещенный; недавно возвратясь из Европы, он даже привез с собой портрет Рашели37. Он говорил мне, что по своим уставам храбрые парсы поклоняются стихиям и божеству Ормузду; что в семи случаях хранят молчание: во время омовений, когда смотрят на божество, приносят жертвы огню, во время принятия яствы и при некоторых других случаях; они употребляют цветы и духи в своих религиозных церемониях; что поклоняются корове и обливаются ее извержениями; свадебные обряды охотно сопровождают музыкою и песнями; украшают и окуривают благовониями жен своих; охотно раздают милостыни и устраивают колодцы и водохранилища. Их мужчины и женщины очень человеколюбивы; для молитв и яств носят священный пояс; для поддержания священного огня жгут благовонное дерево; молятся пять раз в день; строго сохраняют супружескую верность; ежегодно обрядами поминают предков и вообще глубоко уважают уставы веры своей.
   Парсы получили дозволение остаться, с тем, что они не будут носить оружия; что в общежитии они станут говорить на языке той земли, в которой намерены поселиться, что станут одевать жен своих по обычаю жен индийских и что обряды бракосочетания будут совершаться ночью.
   Вскоре парсы размножились и утвердились. Так, поддерживая священный огонь пред божеством Бирхама, они провели три столетия. Впоследствии парсы перенесли этот огонь в пустыню, преследуемые мухамедданами [магометанами].
   Главные религиозные книги последователей Зороастра написаны на ученых, мертвых языках; немногие жрецы их понимают. Жрецы парсов отличаются от светских людей белой чалмой. В Индии они немногочисленны; в ней только пятьдесят тысяч парсов, из которых двадцать живут в Бомбее; во всех тех местах, где есть английские станции, или там, где есть хоть несколько значительная торговля, вы найдете, наверное, жреца парсов; в их вере более терпимости, нежели между индусами, а потому они и могут вести торговые обороты; при тесных же связях и товариществе всякое дело, всякое предприятие в их руках становится монополиею. В Бомбее парсы - первые купцы, банкиры, корабельные строители, биржевые маклеры, агенты, слуги и работники. Они занимаются землепашеством и гонят водку из пальмового сока.
   Гебры, или парсы, из Иэзды и Кермана говорили мне, что они живут там в числе четырех тысяч семейств, в чрезвычайной бедности, преследуемые мухаммеданами. Они отправляют богослужение свое скрытно, и многие из них объявляют даже, что они мухаммедане; а как о вере их ни слова не говорится в Алкоране, то их дозволяется мучить, угнетать и даже убивать, как животных. Я видел также несколько гебров, которые ходят на поклонение живым огням в Баку, на берегах Каспийского моря. Они утверждали мне, что произошли не от персов и что начало их рода на севере Индии. Мне казалось, что они не кавказского племени, как те, которые вышли из Персии, и что они имели все привычки индусов: в жилищах их, окружающих обширный очаг, на котором горит священный огонь, я не заметил одежд; эти гебры были совершенно наги, и между ними я не видел тех обрядов, которые не раз наблюдал в Индии: эти гебры бормотали только какие-то молитвы.
   Несмотря на льготы и свободу, которыми парсы пользуются в Индии, они носят печать тех вековых угнетений, которым подвергались во времена могущества мухаммеданов. По привычкам парсы очень похожи на жидов; и если они не так скупы, как жиды, то никак не уступают ни в промышленном направлении, ни в стойкости для достижения однажды положенной цели. Парсы делятся на касты, которые ярко обозначаются. Звание строителя - почетнейшее; за ним следует звание купца. Мне кажется, они чрезвычайно титлолюбивы и очень довольны, когда к их имени прикладывается словечко: esquire {Эсквайр (англ.).}.
   Английское правительство дает развитие этому тщеславному направлению. Я сам слышал в Калькутте, как английский чиновник, читая имена присяжных, к прозвищам парсов прибавлял esquire, то есть: его благородие. Мне случалось быть в сборищах этих почитателей Зороастра, и я видел празднества их. Один из знакомых парсов пригласил меня к себе на ужин, которым он праздновал свое примирение с братом. Общество собралось в великолепном загородном доме, ему принадлежавшем. На воротах сада горел щит в честь королевы Виктории, и весь сад был иллюминирован. Я вошел в обширную залу, освещенную множеством хрустальных ламп, в которых горело кокосовое масло; о таком освещении в Европе не имеем понятия.
   Хозяин был одет в белое широкое платье, а на плечах его красовалась кашмировая шаль, так что с первого взгляда он был очень похож на женщину, если б не длинные усы. Стоя принимал он гостей, и тотчас же, после приветствия, родственники его подавали гостю на подносе цветы

Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (23.11.2012)
Просмотров: 393 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа