Сала Джордж Огастес Генри - Газовый свет и дневной свет

  

   "Ghetto" назначенъ для жительства евреевъ, "Фаналъ" для греческихъ купцовъ, "Cannebière" для марсельскихъ лодочниковъ, "Montagne Sainte Geneviève" для ветошниковъ, улица "Holywell" назначается для продавцевъ стараго платья, "Чэнсери-Лэвъ" для адвокатовъ, "Пятая аллея" для высшихъ классовъ, а Висѣльная Улица - для воровъ. Они живутъ тамъ, когда бываютъ въ городѣ.

   Конечно, это безобразное назван³е для улицы, и еще безобразнѣе то обстоятельство, что улица должна быть вертепомъ воровъ; но - это существуетъ на самомъ дѣлѣ, хотя бы и подъ небольшимъ покрываломъ воображаемой живописности, чтобъ ни чьи нѣжный чувства не оскорблялись. Висѣльная улица и воры, воры и Висѣльная улица - существуютъ столь же открыто и гласно, какъ полуденное солнце.

   Висѣльная улица находится только въ пяти минутахъ разстоян³я отъ конторы "Household Words". Она расположена въ предѣлахъ вѣдѣн³я полицейской караульни и полицейскихъ судовъ Боу-Стрита,- въ границахъ обычныхъ прогулокъ богачей съ улицы Страндъ, гдѣ стоятъ и банкирск³е дома, и церкви, и Экзетеръ-Голлъ. Она недалеко отъ единственнаго, оставшагося у насъ нац³ональнаго театра, гдѣ слуги королевы, какъ должно предполагать, каждую ночь представляютъ вѣрное изображен³е дѣйствительности. "Veluti in speculum" можно, впрочемъ, написать съ большею основательностью надъ входомъ въ улицу висѣльниковъ, чѣмъ надъ авансценою театра; потому что порокъ и его картины можно видѣть здѣсь во всяк³й часъ дня и ночи: зрѣлище поучительное. Висѣльная улица смежна съ той мѣстностью, гдѣ юристы имѣютъ свои камеры, и гдѣ засѣдаютъ "суды справедливости". Адвокатъ изъ Линкольнсъ-Иннъ можетъ доѣхать до Висѣльной улицы въ как³я-нибудь десять минутъ и увидать, какое прекрасное дѣльце выкраивается тамъ для центральнаго уголовнаго суда, а обитатель Висѣльной улицы, если ему лѣнь воровать въ этотъ день,- можетъ сходить въ Линкольнсъ-Иннъ, гдѣ увидитъ лорда великаго канцлера, который засѣдаетъ въ судѣ и говоритъ, что ему нужно время для разсмотрѣн³я того маленькаго дѣла, которое уже разыгрывается не многимъ менѣе 17-ти лѣтъ: это тоже зрѣлище поучительное. Сама королева, много разъ въ течен³е сезона, когда ей вздумается послушать пѣн³е артистовъ королевской итальянской оперы, бываетъ на разстоян³и выстрѣла изъ лука отъ Висѣльной улицы. Концы наглазниковъ ея сытыхъ, прекрасныхъ лошадей съ атласистой кожей бываютъ видны съ улицы висѣльниковъ; оборванные молодые воры сбѣгаются оттуда посмотрѣть на ея карету съ гербами; и еслибы одинъ изъ нарядныхъ лакеевъ,- въ сюртукахъ, обшитыхъ галунами, въ большихъ, трехъ-угольныхъ шляпахъ и въ золотыхъ подвязкахъ - рискнулъ получить нѣсколько брызговъ грязи на шелковые чулки, или немного луку на напудренную голову, или нанести кратковременное насил³е своему утонченному обонян³ю, то онъ съ большей пользой для себя провелъ бы свободные четверть часа въ улицѣ висѣльниковъ: провелъ бы, безъ всякаго сомнѣн³я, лучше, чѣмъ онъ проведетъ ихъ, услаждаясь пивомъ въ трактирѣ на Боу-Стритѣ. Онъ увидѣлъ бы здѣсь многое. Онъ, вѣроятно, былъ бы освобожденъ отъ палки съ золотымъ набалдашникомъ, а также и отъ платка, и отъ галунныхъ снурковъ, и отъ пуговицъ съ короной; по возвращен³и домой, онъ могъ бы разсказать сержанту, или пажу-тѣлохранителю, или придворному чистильщику сапоговъ, или джентльмену-конюху о тѣхъ интересныхъ мѣстахъ, которые онъ посѣтилъ. Можетъ случиться, что объ этомъ услышалъ бы и лордъ велик³й камергеръ. Наконецъ, это, можетъ, дошло бы до ушей ея величества. Не въ первый ли разъ, хотѣлъ бы я знать? Извѣстно ли что-нибудь объ улицѣ Висѣльниковъ и ея отчаянномъ населен³и въ дворцовомъ Пимлико? Быть можетъ; вѣдь у самого этого дворца находятся друг³я улицы, полныя вертеповъ, и вертепы, полные воровъ. Надувательная улица, Цѣпной рядъ, Дартмурская терраса и Большая Отпускная улица, находятся около улицы Виктор³и въ Вестминстерѣ; изъ верхнихъ оконъ Бокингемскаго дворца можно любоваться всѣми излучинами этихъ любопытныхъ мѣстностей.

   Я додумался до того, что воръ долженъ гдѣ-нибудь жить. Онъ человѣкъ, какъ и всѣ мы. Его голова также обладаетъ и черепомъ, и лобною костью, и можжечкомъ, и затылкомъ, хотя она и покрыта мѣховою шапкою и украшена Ньюгетскими наушниками - вмѣсто бархатной шляпы съ жемчугомъ и листьями земляники. Воръ,- оборванный, порочный, развратный, покинутый, отчаянный бродяга; но у него есть и сердце, и печень, и легк³я: онъ чувствуетъ жаръ лѣтняго солнца и зимн³й морозъ. Если вы его раните,- изъ него закаплетъ кровь; если ударите - онъ будетъ кричать, если повѣсите - онъ задохнется, если пощекочете - онъ засмѣется. Для него потребны покой, пища, кровъ; я не говорю, что онъ ихъ заслуживаетъ, но онъ долженъ ихъ имѣть, какъ и самый лучш³й гражданинъ, платящ³й подати. Свирѣпость, безчест³е - состоян³е ненормальное. Левъ не можетъ всегда ревѣть, медвѣдь не можетъ всегда мять въ лапахъ добычу, и если вы только не желаете сдѣлать изъ каждаго вора caput luminum и пристрѣлить его на мѣстѣ, гдѣ встрѣтите, то сами признаете, что онъ долженъ все-таки имѣть вертепъ, нору или уголъ, свой кусокъ говядины или дикой козы. Онъ человѣкъ, и имѣетъ стадныя наклонности; отсюда произошла и улица Висѣльниковъ. Если вы оставите свободную нору, лисицы придутъ и поселятся въ ней; если вы допускаете накопляться кучѣ сору, то навѣрное въ ней заведутся мыши и насѣкомыя; если вы не будете прикасаться метлой къ угламъ вашего потолка, пауки возведутъ тамъ свои постройки; если вы не станете чистить водосточныя труби, крысы будутъ въ нихъ праздновать въ свою волю; и если вы довольны присутств³емъ гнили и грязи въ сердцѣ "несравненнаго" города, если вы можете терпѣть на краю своей королевской мант³и грязную бахрому; если ваши законы говорятъ: грязь, ты составляешь учрежден³е! Отреб³е человѣчества, общество тебя призвало! Невѣжество, ты вашъ братъ! если вы учреждаете и поддерживаете, и украшаете воровскую кухню съ такою же заботливостью и предосторожностью, какъ будто бы это была дипломатическая мисс³я въ импер³ю ашант³евъ или какое-нибудь привиллегированное мѣсто, или коммисс³онерство для помощи бѣднымъ, отчего же ворамъ не придти и не жить тутъ? Что представляетъ больш³й соблазнъ - существован³е самаго дома, зараженнаго гадами, или беззаботность прислуги, которая допустила послѣднихъ накопиться тамъ? Улица Висѣльниковъ, безъ сомнѣн³й - соблазнъ; существован³е ея - величайш³й стыдъ; но самое существован³е ея на половину не такъ соблазнительно и постыдно какъ постыдно то, что правительственныя лица, обитающ³я въ Армидиномъ саду, допускаютъ выростать этой дикой травѣ; что они, зѣвая, соорудили вспомогательныя дома для развит³я преступлен³й и невѣжества, и устроили оранжерею въ каждой тюрьмѣ и теплицу въ каждой Висѣльной улицѣ. Конечно, они могутъ сказать, что не ихъ дѣло вмѣшиваться: одни изъ нихъ, однакожь, вмѣшиваются, чтобъ затруднить дѣло нац³ональнаго воспитан³я; друг³е вмѣшиваются, чтобъ создавать балованныхъ лицемѣровъ въ роскошныхъ тюрьмахъ.

   Я замѣчалъ, что главный доводъ полиц³и предъ судебною властью, когда дѣло идетъ о закрыт³и грошоваго театра или убогаго танцовальнаго или концертнаго зала, или винной лавочки, состоитъ въ томъ, что мѣсто это служитъ притономъ ворамъ и самымъ вреднымъ личностямъ. Но, добрѣйш³е господа суперинтенденты и инспекторы, проницательные и практическ³е люди, куда же идти ворамъ? Что они будутъ дѣлать въ поздн³е часы? Развѣ Кларендонъ для нихъ открытъ? Раавѣ они встрѣтятъ хорош³й пр³емъ въ священной Гармон³и? Развѣ ихъ имена вписаны въ списокъ посѣтителей домашнихъ обѣдовъ у Гаррика или Карльтона? Нѣтъ, вы не захотите видѣть никого изъ нихъ даже въ своихъ тюрьмахъ или понтонахъ, но выталкиваете вонъ съ билетами на свободный пропускъ немедленно послѣ того, какъ они обманули капеллана притворнымъ раскаян³емъ, или, какъ только вы успѣли пробарабанить надъ ними всю свою азбуку исправительныхъ мѣръ.

   Куда же они войдутъ? Куда они могутъ идти? "Куда!" отзываются, какъ эхо, 656 дремлющихъ въ Армидиномъ саду личностей, пробуждаясь отъ внезапнаго страха. "Какое, однакожь, ужасное мѣсто эта улица висѣльниковъ! Право, мы когда-нибудь соберемся провести билль объ ея уничтожен³и; но между тѣмъ, никогда,- нѣтъ, никогда,- не допустимъ и мысли, чтобъ двинуть пальцемъ для искоренен³я воровъ или воровства, чтобъ ступить хота на шагъ улицы для истреблен³я того плодовитаго сѣмени, изъ котораго рождается преступлен³е,- сѣмени, которое разносится и выставляется на показъ столь же открыто, какъ рододендроны или ранункулы въ маленькихъ черныхъ бумажныхъ сумочкахъ на Ковентгарденскомъ рынкѣ; это сѣмя мы, закрывъ глаза и въ полуснѣ настаивая на охранен³и зла, продолжаемъ разбрасывать по полямъ щедрою рукою; мы потратили милл³оны на паровые плуги карательныхъ законовъ, и на патентованныя молотильныя машины тюремной дисциплины, и на усовершенствованные бороны законодательства, и на принудительное осушен³е, и на уголовные способы удобрен³й,- все это для того, чтобъ успѣшнѣе выростить прекрасную жатву висѣльниковъ.

   Зачѣмъ о, джентльмены! солить негодный огурецъ, подкладывать къ нему масло и перецъ, когда надо просто выкинуть за окно сѣмена? Повѣсьте хоть завтра же всѣхъ воровъ въ Висѣльной улицѣ, и чрезъ недѣлю мѣсто ихъ будетъ уже занято новыми ворами.

   Мѣсто создано ворами, а не воры мѣстомъ. Кто вздумаетъ теперь строить новую тюрьму Флитъ, когда личное задержан³е отмѣнено? Развѣ не заложена теперь кирпичомъ государственная тюрьма "измѣнниковъ-посягателей", когда самыхъ приговоровъ о гражданской смерти не существуетъ болѣе? Развѣ великолѣпная карета лорда-мэра не будетъ сложена и продана для обращен³я въ мусоръ, чрезъ мѣсяцъ послѣ уничтожен³я самой должности лорда-мэра? Въ такой мѣстности, какъ Висѣльная улица, вовсе не было бы надобности, еслибъ не существовало воровъ, которымъ надобно жить въ ней; и пока образуются рекруты для воровской бригады, казармы Висѣльной улицы будутъ открыты, и система ея заселен³я будетъ процвѣтать.

   Близь скуднаго рынка, наполненнаго порченными растительными продуктами, окруженнаго питейными домами, виднѣется узкая, скользкая, дурно-вымощенная, вонючая, отвратительная на видъ улица; въ домахъ ея находится множество тряпичныхъ магазиновъ, лохмотныхъ лавочекъ, лавочекъ, гдѣ продается жареная рыба; дома съ отвратительными, лишенными дверей крыльцами, ведущими на черныя, гнилыя лѣстницы, или на грязные задн³е дворы, гдѣ гнѣздится развратъ, и обитаетъ лихорадка, подобно дворовой собакѣ въ пыльныхъ закоулкахъ; окна въ этихъ домахъ разбиты, большая часть ихъ открыта, какъ бы показывая отчаянную рѣшимость со стороны несчастныхъ жильцовъ схватить, наконецъ, какую-нибудь случайно-урвавшуюся полоску чистаго свѣта и воздуха: это Висѣльная улица. Кто изъ мужчинъ, кромѣ воровъ,- как³я женщины, кромѣ самихъ горемычныхъ,- закабаленныхъ въ услужен³е, но любящихъ своихъ грубыхъ супруговъ,- живутъ здѣсь? Стоило бы показать Висѣльную улицу тѣмъ молодымъ лэди и джентльменамъ, которые представляютъ себѣ новѣйшихъ воровъ кутилами, носящими драгоцѣнности, пышно разодѣтыми, содержащими кабр³олеты и серали, и если спросить зоркаго суперинтендента Х. и практическаго инспектора Z., гдѣ водятся подобные, надменные представители воровства? Если опытные чиновники не захотятъ притворяться, то они засмѣются вамъ въ глаза, и скажутъ,что теперь вовсе нѣтъ подобныхъ представителей. Конечно, есть воры хорошо одѣтые, есть воры гранд³озныхъ размѣровъ, хорошо образованные, свѣтск³е люди,- люди разсудительные, осторожные, живущ³е въ роскоши,- по одиночкѣ, по два и потри. Но воръ, взятый, какъ родовое понят³е, бываетъ невѣжественный, грубый, скотск³й, безхитростный, расточительный, несмотря на все свое воровское искусство. Онъ всегда прячетъ голову въ песокъ, подобно глупому страусу; послѣ большаго грабежа, онъ старается укрыться тамъ, гдѣ это невозможно, въ Висѣльной улицѣ, и, конечно, сейчасъ же попадаетъ въ лапы проницательному X. или практическому Z. Воръ бываетъ до послѣдней степени неосмотрителенъ. Его чистые заработки безконечно малы по отношен³ю къ громадности его воровства. Лавки воровскихъ вещей и объѣдковъ дисконтируютъ его векселя. Онъ насыщается требухой и общипанными кусками мяса. Онъ пьетъ настоенное оп³умомъ пиво и джинъ съ терпентиномъ. Онъ платитъ пятьсотъ процентовъ лишка за квартиру, одежду и пищу. Его грабятъ свои же товарищи, потому что и между ворами не всегда соблюдается честность. Воръ столь же часто бываетъ вынужденъ воровать для насущнаго хлѣба, какъ и для добыван³я средствъ удовлетворять своимъ развратнымъ наклонностямъ. Нѣтъ занят³я тяжелѣе воровства. Приходится цѣлые часы терпѣливо наблюдать, ждать, ходить взадъ и впередъ, обращаться въ бѣгство, прятаться, подвергаться опасности, утомляться до изнеможен³я, и за это, нерѣдко, получать въ итогѣ прибыли только три полпени. Нервы вора всегда напряжены въ высшей степени; у него нѣтъ праздниковъ; онъ всегда бѣгаетъ отъ кого-нибудь, всегда кого-нибудь ищетъ, или его самого ищутъ. Воръ похожъ на одержимаго смертельною болѣзнью, на человѣка, который, страдая болѣзнью сердца, знаетъ, что онъ вдругъ зашатается и упадетъ; воръ также знаетъ, что ему угрожаетъ сильный аневризмъ, что апоплекс³я ареста должна поразить его; онъ не знаетъ только когда. Напиваясь пьянымъ, онъ забываетъ иногда объ этомъ неотступномъ призракѣ; но онъ увѣренъ, что когда-нибудь этотъ призракъ явится,- призракъ въ глянцовитой шляпѣ, съ числомъ и буквой на воротникѣ и съ ручными кандалами въ карманѣ.

   Я не буду описывать пространно Висѣльную улицу, я совѣтую всякому заглянуть туда самому, и собственными глазами увидать камни, дождевыя канавы, лохмотья, вывѣшенныя подобно знаменамъ, и несчастныхъ, блѣднолицыхъ обитателей: у нѣкоторыхъ мужчинъ лица опухли отъ водки, у женщинъ - отъ ушибовъ, а у иныхъ мужчинъ и женщинъ - отъ того и другого. Днемъ довольно безопасно ходить по Висѣльной улицѣ, то-есть вы достаточно ограждены отъ личнаго насил³я. Конечно, если вы хорошо одѣты, то будете ограблены; но ночью вамъ лучше вовсе избѣгать этихъ мѣстъ, хоть полисмены и ходятъ тутъ дозоромъ, а экипажи мѣщанства и аристократовъ, покровительствующихъ театрамъ, иногда стоятъ у верхняго конца улицы. Въ течен³е послѣднихъ 12-ти лѣтъ, я ознакомился съ этимъ Тартаромъ; и хотя я спец³ально путешествую по различнымъ городамъ и посѣтилъ, съ коварными умыслами, самые жалк³е притоны полдюжины европейскихъ столицъ, но никогда не обращалъ большаго вниман³я на Висѣльную улицу. Я зналъ, что это притонъ воровъ, смотрѣлъ съ любопытствомъ на ея невзрачныхъ, съ бычачьей шеей, толстогубыхъ обитателей, и застегивалъ плотнѣе карманы своего пальто, когда долженъ былъ чрезъ нее проходить. Впослѣдств³и, однакожь, мнѣ пришлось ближе познакомиться съ любопытной улицей, и интересно то, что мое болѣе близкое знакомство съ этимъ притономъ разврата произошло по поводу изящныхъ искусствъ.

   Мой другъ Паундбрёшъ, знаменитый, но непризнанный артистъ, тотъ, который рисуетъ греческ³е храмы, египетск³я пирамиды, восточные к³оски, панорамы Средиземнаго моря и бомбардирован³е Малахова кургана, производитъ мног³я тысячи ландшафтовъ и истрачиваетъ много квадратныхъ футовъ холста въ большой мастерской, нарочно устроенной для этой цѣли въ самой срединѣ Висѣльной улицы. Какъ господа Дебльтай и Коверфлэтсъ, образованные директоры этого громаднаго предпр³ят³я по части живописи, могли избрать улицу Висѣльниковъ мѣстомъ своихъ занят³й, кажется, съ перваго раза, совершенно непонятнымъ; быть можетъ, плата за помѣщен³е оказалась умѣренною, или мѣсто удобнымъ, или центральнымъ по отношен³ю въ другимъ улицамъ. Какъ бы то ни было, артисты окружены ворами и справа, и слѣва, и спереди; цѣлые дни слышны ругательства и божба.

   Подъ покровительствомъ Паундбрёша я недавно имѣлъ много случаевъ проникнуть въ самыя жилища воровъ Висѣльной улицы. Внутренность этихъ жилищъ вовсе не трудно разсмотрѣть; окна домовъ, какъ я сказалъ, большею частью отперты. Сверхъ того, большая часть дневныхъ занят³й совершается обитателями на улицѣ. Они ѣдятъ на улицѣ, пьютъ, дерутся, курятъ, поютъ и, если удастся, воруютъ также на улицѣ. Очень любопытное зрѣлище представляется человѣку, стоящему у окна мастерской моего пр³ятеля. Повернитесь спиной къ дѣятельнымъ живописцамъ, которые занимаются прекраснымъ, возвышающимъ человѣка искусствомъ, забавляются цвѣтами и плодами, солнечными ландшафтами и красивыми архитектурными произведен³ями, и потомъ обратите взоры на осадокъ человѣчества. Господи Владыко! Что мы дѣлали, чтобъ дойти до такого зрѣлища! Взгляните въ мрачныя ямы, замѣняющ³я комнаты, на кучи лохмотьевъ, гдѣ спятъ оборванныя существа, послушайте, как³я проклят³я произносятъ тутъ мужчины, посмотрите, какъ они бьютъ жалкихъ, жалкихъ женщинъ!

   Во время нѣкоторыхъ наблюден³й, сдѣланныхъ въ послѣдн³е дни надъ ворами въ ихъ домашней жизни на Висѣльной улицѣ, я пришелъ къ заключен³ю, что воръ также человѣкъ и что онъ долженъ и ѣсть, и пить, и спать; я считаю долгомъ довести до общаго свѣдѣн³я, что подмѣтилъ даже маленькую черточку человѣчности въ ворѣ и притомъ, человѣчности самого деликатнаго свойства. Недавно, въ часъ пополудни, по Висѣльной улицѣ шелъ слуга изъ ближней ресторац³и (проходъ по улицѣ въ направлен³и въ сѣверо-западу всегда соединенъ съ большими затруднен³ями и опасностью для трактирныхъ слугъ), и несъ въ рукахъ одну изъ тѣхъ красивыхъ пирамидъ, состоящихъ изъ оловянныхъ блюдъ съ кушаньемъ и картофелемъ, которыя только трактирные слуги могутъ держать въ равновѣс³и, тѣмъ болѣе, что содержатели ресторац³и отпускаютъ эти сосуды чрезвычайно горячими. Воръ, проходивш³й той же дорогой, воръ еще молодой, вѣроятно неопытный, новичокъ въ Висѣльной улицѣ, неусвоивш³й еще ея воровскаго этикета, осторожно пошелъ вслѣдъ за трактирнымъ слугой и уже готовъ былъ схватить блюдо, лежавшее на верхушкѣ пирамиды, съ намѣрен³емъ опрокинуть ее всю, разбросать кушанья и удалиться, захвативъ что можно. Я съ тревогой ожидалъ результата. Два или три полунагихъ мальчика и голодная собака самой непривлекательной наружности, внимательно слѣдили за тѣмъ, что происходило. Гнусная цѣль молодаго вора была почти уже достигнута, когда вдругъ появился на мѣстѣ дѣйств³я другой рослый воръ, Гол³аѳъ съ черными бакенбардами. Понявъ намѣрен³е юнаго грабителя, онъ внезапно швырнулъ его въ нору, и такимъ образомъ, пропустялъ безъ всякаго вреда слугу съ его соблазнительной ношей; потомъ грубо потрясъ юношу и вскричалъ: "Что ты хотѣлъ дѣлать, глупецъ? Развѣ не знаешь, что это несутъ въ рисовальную мастерскую!"

   Что это такое было? Уважен³е къ искусству, или, въ самомъ дѣлѣ, и у воровъ можетъ существовать извѣстная степень честности, и въ этой Висѣльной улицѣ возможна какая нибудь затаенная добрая черта?

  

   Около пяти часовъ пополудни, лэди и джентльмены, которые, чрезъ посредство мистера Галля, мистера Джардина и мистера Генри (судей, получающихъ жалованье), уладили свои маленьк³я разноглас³я съ правосуд³емъ, увозятся въ тѣ пригородныя мѣста, гдѣ имъ высшей властью признается необходимымъ пробыть опредѣленное время, какъ для ихъ собственнаго здоровья, такъ и въ интересахъ общественныхъ. Повозка, въ которой везутъ этихъ людей къ мѣсту временнаго уединен³я, обладаетъ различными назван³ями; одни изъ нихъ техническ³я, друг³я - просто юмористическ³я. Нѣкоторые называютъ ее "экипажемъ ея величества", основываясь на томъ, что на наружной сторонѣ кареты нарисована корона и начальныя буквы "V. R". Болѣе колк³е шутники называютъ ее "гробомъ Долгаго Тома". Полиц³я и газетчики, для краткости, зовутъ ее просто "повозкой". Въ этой повозкѣ преступники, которые въ течен³е дня были приведены предъ полицейск³й судъ на Боу-Стритѣ, препровождаются въ разные исправительные дома и тюрьмы, какъ въ столицѣ такъ и въ ея окрестностяхъ, гдѣ должны подвергнуться различнымъ срокамъ заключен³я или тяжкой работы, къ которымъ были приговорены.

   Иногда судебное засѣдан³е происходитъ поздно и повозка не можетъ отправиться ранѣе половины шестаго; но все-таки пять часовъ обычное время для отъѣзда изъ Боу-Стрита этого громаднаго, чернаго, блестящаго, раздѣленнаго на отдѣлен³я омнибуса запряженнаго двумя сильными, здоровыми лошадьми. Онъ ѣдетъ въ сопровожден³и кучера, полисмена, кондуктора, который помѣщается въ уютной, маленькой будкѣ. Это - тюрьма на колесахъ, перипатетическ³й смирительный домъ, подвижной понтонъ. Преступники, находящ³еся въ самой тюрьмѣ и внѣ тюрьмы смотрятъ на "повозку" съ нѣкоторымъ ужасомъ, нелишеннымъ смѣси удивлен³я, и по своему обыкновен³ю воспѣли ее въ тѣхъ своеобразныхъ звукахъ балладной поэз³и, которыми изданва отличаются лондонск³е мошенники. Въ этой знаменитой коллекц³и неблагопристойныхъ поэмъ въ родѣ "Дрюриленской гирлянды", съ достойной прибавкой "Сэма Голля", "Тюрьмы графства", "Вотъ семь лѣтъ какъ я сталъ воровать", я нашелъ балладу на тему о позорной повозкѣ Боу-Стрита; припѣвъ ея слѣдующ³й:

  

   "Пою вентилаторъ, отдѣльную келью,

   Длинную, и мрачную, и жаркую:

   Пою замкнутыя двери,- выскочи коли можешь:

   Тамъ, у стѣны арестантской повозки, сидитъ "давитель".

  

   ("Давитель") или полисменъ тамъ дѣйствительно находится, не только въ маленькой наружной будкѣ, о которой я упомянулъ, но и въ узкомъ проходѣ между отдѣлен³ями, на которыя раздѣлена внутренность повозки. Обязанность перваго полисмена состоитъ въ томъ, чтобъ наружная дверь была прочно заперта; послѣдн³й долженъ наблюдать, чтобъ не было сообщен³я между пассажирами карательнаго омнибуса ни чрезъ отверст³я на верху кареты, ни посредствомъ многозначительнаго постукиванья въ стѣнки раздѣляющихъ ихъ перегородокъ.

   Когда наступаетъ часъ отъѣзда, тротуаръ и мостовая Боу-Стрита покрываются избранной публикой изъ круга оборванцевъ и отрепышей-мошенниковъ, воровъ, бѣдняковъ, пьяницъ и публичныхъ женщинъ, извергнутыхъ позорными окрестностями Дрюрилена, и едва-ли менѣе позорнымъ округомъ Ковентъ-Гардена; все это валитъ въ переулокъ, который, два часа спустя, будетъ оглашаться стукомъ экипажей съ благородными лордами и лэди, ѣдущими слушать несравненную Боз³о (увы!) въ "Трав³атѣ", или упиваться восхитительными нотами Тамберлика въ "Отелло". Лондонъ наполненъ поражающими контрастами, но этотъ контрастъ, можетъ быть, самый поучительный во всемъ ихъ причудливомъ каталогѣ. Смотрите, сторожъ, сидящ³й въ будкѣ, сошелъ съ своего сидѣнья, и патентованнымъ ключомъ отворилъ входъ въ повозку, гдѣ видна вторая внутренняя дверь. Пассажиры, назначенные для непр³ятнаго путешеств³я, устремляются изъ дверей суда, по ступенькамъ, къ повозкѣ.

   У однихъ на руки наложены оковы, друг³е просто сложили руки или съ угрюмо-презрительнымъ видомъ засунули ихъ въ карманы; иные отъ стыда прикрываютъ лица грязными ладонями. Тутъ есть и женщины и мужчины, голодныя швеи и безстыдныя развратницы въ пестрыхъ нарядахъ. Тутъ и отвратительные старики, и дѣти съ недѣтскими лицами. Тутъ есть отрепыши, которые рады идти въ тюрьму, какъ въ мѣсто, гдѣ у нихъ, по крайней-мѣрѣ, будетъ кусокъ хлѣба и постель; тутъ и отважные воры въ лоснящихся шляпахъ и широкихъ брюкахъ, заштопанныхъ по швамъ. Тутъ есть люди, которые отправляются въ тюрьму въ первый разъ; есть и так³е, которые отправляются туда въ пятидесятый. Одного за другимъ ихъ скорѣе вталкиваютъ, чѣмъ сажаютъ въ повозку. Оборванная толпа испускаетъ тихое, насмѣшливое восклицан³е, дверь со стукомъ захлопывается, полисменъ-кондукторъ запирается въ своей будочкѣ и тюремная повозка отправляется въ путь.

   Фарисей благодарилъ небо, что онъ не таковъ, "какъ этотъ мытарь". Становитесь на колѣни, хорошо-воспитанные, образованные, сытые и одѣтые молодые люди, и благодарите что вы не похожи на одного изъ этихъ жалкихъ мытарей, которые только что уѣхали въ тюремной повозкѣ. Но благодарите небо посмиреннѣе. Перемѣна воспитан³я, смерть родителей, одна изъ многихъ тысячъ случайностей, осаждающихъ жизнь, могла низвергнуть васъ въ глубину бѣдств³й и нужды, безстыдства и преступлен³я, среди которой выросли эти создан³я, и вы, вмѣсто того, чтобы съ благимъ сострадан³емъ смотрѣть на это зрѣлище, могли бы, со скованными руками, катиться въ той самой подвижной чумной больницѣ до станц³и "Тюрьма", стоящей на полудорогѣ, или даже свершить весь путь, кончающ³йся "Висѣлицей".

  

  

   Существуетъ ли на цѣломъ свѣтѣ, какъ цивилизованномъ, такъ и нецивилизованномъ, народъ, состоящ³й изъ такихъ закоренѣлыхъ ворчуновъ, какъ англичане? Мы ворчимъ на все. Насъ двадцать-пять милл³оновъ медвѣдей, постоянно одержимыхъ раздражен³емъ. Обременяетъ ли насъ лишн³й шестипенсовый налогъ на постель, не дожарена ли наша баранья котлета, или намъ не во вкусу черепаховый супъ; опоздалъ ли поѣздъ желѣзной дороги, или недостаточное количество хмѣлю положено въ наше пиво, терзаетъ ли нашъ слухъ странствующ³й итальянецъ въ то время, когда мы стараемся разрѣшить седьмую задачу изъ первой книги Эвклида, или какой-нибудь издатель, или редакторъ не хочетъ возвратить нашу рукопись съ поэмами или фарсами, покупаемъ ли мы шелковую матер³ю, девять десятыхъ которой оказываются состоящими изъ шерсти, или взвели на насъ небылицу сборщики подоходнаго налога (они утверждаютъ, что я получаю тысячу фунтовъ въ годъ, я же говорю, что только 150, между тѣмъ такой разницы въ мнѣн³яхъ не должно бы быть и т. п.) - во всѣхъ этихъ случаяхъ мы немедленно беремся за перо, чернила и бумагу, и сочиняемъ письмо въ "Times", ниспосланное свыше прибѣжище для лег³она ворчуновъ. Что такое наши публичные митинги, какъ не организованныя арены ворчанья? Что такое ваши "руководящ³я" статьи воскресныхъ газетъ, какъ не лишн³й удобный предлогъ къ ворчанью, послѣ того, какъ мы уже ворчали всю недѣлю? Кажется, Горасъ Мэтью, въ своихъ "Образцовыхъ мужчинахъ и женщинахъ", разсказываетъ о какомъ-то трактирномъ слугѣ, который въ течен³е цѣлаго года пользовался только однимъ праздничнымъ днемъ, и въ этотъ праздничный день посѣщалъ знакомаго слугу въ другомъ трактирѣ и помогалъ ему убирать ножи и вилки. Такимъ же образомъ обыкновенно понимается праздничный день и у джентльменовъ ежедневной пер³одической печати; онъ бываетъ въ субботу, такъ-какъ по воскресеньямъ ежедневныя издан³я не выходятъ; поэтому, так³е джентльмены, полежавъ въ постели утромъ шестаго дня больше обыкновеннаго, думаютъ, что исполняютъ правило "dulce est desipere in loco", сочиняя ядовитыя передовыя статьи въ журналы, выпускающ³е особыя субботн³я прибавлен³я. Такое явлен³е происходитъ вслѣдств³е застарѣлой привычки въ ворчанью. И замѣтьте, это свободное и пользующееся общественнымъ призван³емъ ворчан³е, служитъ самой надежной охраной нашихъ "вольностей", самой лучшей гарант³ей того, что мы не выйдемъ изъ уютнаго рейда конституц³онализма, гдѣ можемъ стоять на якорѣ, и, пр³ютившись и укрѣпившись за крѣпкой гранитной оградой пристани, можемъ улыбаться при видѣ боязливыхъ корабликовъ деспотизма, а въ то же время не пускаться въ бурный океанъ крайней демократ³и съ его бурунами и шквалами. Мы схватываемся на какое-нибудь зло и ворчимъ по поводу его до тѣхъ поръ, пока, чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ, а иногда и нѣсколько лѣтъ такого ворчан³я - видамъ, что зло болѣе не существуетъ, и что мы пр³обрѣли себѣ какое-нибудь новое "право". У насъ не было ad interim никакихъ барикадъ, ни разстрѣливан³й, ни бомбардирован³я частныхъ домовъ, ни заявлен³й о "солидарности" съ кѣмъ нибудь, ни конфискац³й, ни заточен³й, на гильотины. Наши правители, умудренные опытомъ побитыхъ оконъ, размозженныхъ головъ, а иногда (когда народъ былъ слишкомъ сильно загнанъ) и политической бури, соединенной съ появлен³емъ краснаго призрака, въ послѣдн³е годы ставили мало или вовсе не ставили ограничен³й относительно ворчанья. Благородный лордъ, стоящ³й во главѣ правительства, ежедневно принимаетъ депутац³и, которыя страшно ропщутъ на принятыя или предполагаемыя имъ мѣры. Въ самомъ парламентѣ, какъ только ваша милостивая королева своимъ серебрянымъ голоскомъ успѣетъ прочесть написанную другими рѣчь (я увѣренъ, что она сама можетъ написать рѣчь, гораздо лучшую), сейчасъ же лорды и общины начинаютъ ворчать по поводу значен³я ея словъ и предлагать поправки къ адресу, который долженъ быть ей представленъ. Спускаясь ниже, мы видимъ, что въ течен³е цѣлой сесс³и, парламентск³е комитеты ворчатъ на свидѣтелей, а свидѣтели ворчатъ на комитеты; и что въ отдаленныхъ мѣстечкахъ порочные избиратели ворчатъ на членовъ палаты общинъ. Газеты, и провинц³альныя и лондонск³я - ворчатъ. Адвокаты ворчать на судью, а судья на присяжныхъ. Публика ворчитъ на обращен³е офицеровъ съ солдатами, а солдаты (чуть ли не единственный видъ гражданъ, который не предается ворчан³ю) идутъ на войну, сражаются и побѣждаютъ, а мы при этомъ дома опять ворчимъ, что потеряна жизнь столькихъ людей. Я скажу даже, что первый министръ ворчитъ потому, что у него подагра, королева на своемъ тронѣ ворчитъ потому, что "Panch" изображаетъ въ карикатурѣ принца-супруга, а "Punch" ворчитъ потому, что принцъ-супругъ не довольно часто подаетъ поводъ къ ворчанью. Я ворчу потому, что обязанъ писать для вашего развлечен³я, а вы ворчите потому, что я далеко не забавенъ. Мы ворчимъ на то, что холоденъ обѣдъ въ школѣ, на дороговизну брачнаго свидѣтельства, ворчимъ на докторск³й счетъ по поводу кори у вашего первенца, на стоимость похоронъ дяди Джона, ворчимъ на то, что должны жить, и ворчимъ, когда докторъ скажетъ, что мы должны умереть. Хорошо, конечно, что мы имѣемъ свободу ворчать, но, собственно говоря, это болѣе пр³ятно, чѣмъ полезно, потому что до сей поры принесло только довольно чахлые плоди.

   Какую связь съ ворчаньемъ имѣетъ "Бельведеръ", мы скоро увидимъ. Въ этомъ знаменитомъ и удобномъ старомъ трактирѣ, одномъ изъ небольшаго числа еще остающихся въ Лондонѣ трактировъ, которые удерживаютъ за собой репутац³ю не только мѣстную, но и распространенную по всему королевству, собирается въ каждый субботн³й вечеръ (въ десять часовъ) митингъ для прен³й о политическихъ предметахъ и для "провѣтриван³я" политическихъ вопросовъ.

   Я прошелъ сквозь строй большей части этихъ безобидныхъ пирушекъ съ политическими разговорами, и могу заявить права на знакомство со всѣми ими, кромѣ "Вестминстерскаго Форума". Такъ, я былъ на митингѣ, въ гостиницѣ "Зеленый Драконъ" на Флитъ-Стритѣ, гдѣ посѣтителей приглашали принимать участ³е въ прен³яхъ, но когда разъ, вечеромъ, я въ качествѣ незнакомца, сдѣлалъ это, то собран³е воспротивилось моимъ политическимъ взглядамъ, и слышались голоса въ пользу того, чтобы выкинуть за окно стулъ, на которомъ я сидѣлъ.

   "Бельведеръ" отличается отъ подобныхъ ему мѣстъ публичныхъ прен³й своимъ весьма почтеннымъ видомъ. Предметы прен³й бываютъ довольно смѣлые и столь же смѣло обсуждаются; но вы будете въ затруднен³е, какимъ образомъ согласить бюро-демократическ³я рѣчи нѣкоторыхъ ораторовъ съ ихъ смирною наружностью, показывающею въ нихъ обладателей банковыхъ билетовъ, плательщиковъ податей и налоговъ экономныхъ домовладѣльцевъ. Они лаютъ, по не кусаются. Обычаи и самое "prestige" мѣста засѣдан³я также требуютъ нѣкоторой пр³ятности рѣчей и сдержанности возражен³й, бросающей особенный оттѣнокъ "респектабельности" на цѣлое. Смотря на эту просторную, прекрасную комнату, поддерживаемую столбами и украшенную рѣзьбой, удобную и блистательно освѣщенную, обставленную двойными рядами столовъ изъ краснаго дерева, покрытыхъ бутылками и стаканами съ дымящеюся жидкостью, которая подкрѣпляетъ тѣло и услаждаетъ духъ (при строгой умѣренности, впрочемъ); смотря на этихъ дородныхъ, зажиточныхъ слушателей, которые пр³ютились въ своихъ покойныхъ креслахъ, куря сигары и внимательно слушая оратора; смотря на усерднаго служителя, который скользитъ отъ стола въ столу, подаетъ прохладительное и выслушиваетъ приказан³я, но вмѣстѣ съ тѣмъ принимаетъ, я увѣренъ, живой умственный интересъ въ прен³яхъ; смотря на величаваго предсѣдателя, возсѣдающаго въ удобномъ, высокомъ креслѣ,- вы можете вообразить себѣ, что это одинъ изъ приходскихъ "представительныхъ соборовъ", или какъ теперь причудливо окрестили "собран³я прихожанъ", или масонская ложа въ то время, когда "работа" кончилась и начинается "отдохновен³е", или обыкновенный клубъ людей средняго класса, привыкшихъ встрѣчаться другъ съ другомъ и толковать, за дружелюбнымъ стаканомъ вина, о событ³яхъ дня. И въ самомъ дѣлѣ, еслибы вы сдѣлали такое предположен³е, то оно оказалось бы не слишкомъ ошибочно. Это, дѣйствительно, церковные избиратели, или члены представительнаго собора, дѣйствительно вольные масоны, благотворительное общество, люди средняго сослов³я. Но вечерн³е предметы прен³й имѣютъ еще особое значен³е и обсужден³е ихъ подчинено опредѣленнымъ правиламъ; самый высш³й комплиментъ, какой я могу сказать "Бельведеру", состоитъ въ томъ, что еслибы такая сдержанность, благопристойность и неуклонность въ обсужден³и одного избраннаго предмета (какъ бываетъ въ этомъ веселомъ собран³и) проявлялись и въ другомъ собран³и, засѣдан³я котораго происходятъ между мартомъ и августомъ, въ комнатѣ съ мебелью изъ рѣзваго дуба, обитой зеленымъ сафьяномъ, близь склепа часовни св. Стефана въ Вестминстерѣ, то нац³ональныя дѣла подвигались бы впередъ гораздо лучше, и мы имѣли бы гораздо менѣе причинъ ворчать о многихъ предметахъ.

   Посмотрите, вотъ стоятъ ораторъ, краснорѣчивый ораторъ, нѣсколько цвѣтистый ораторъ, по временамъ даже отчасти свирѣпый ораторъ, хотя его свирѣпость строго ограничена словами и жестикуляц³ей. Как³е сарказмы онъ бросать въ королей и министровъ! Какъ краснорѣчиво онъ увѣряетъ этихъ тирановъ-мар³онетокъ, что когда они будутъ забыты, когда даже сила и значен³е личной сатиры перестанутъ быть понятны и предпринимаемыя мѣры будутъ ощущаться только въ самихъ отдаленныхъ своихъ послѣдств³яхъ, его слова все еще будутъ содержать въ себѣ принципы, достойные передачи потомству! Какъ насмѣшливо доказываетъ онъ вашимъ властямъ, что онѣ имѣютъ то значен³е въ государствѣ, какое предоставлено владѣльцамъ ленныхъ помѣст³й, что они не могутъ ни расточать, ни передавать ихъ и что эта собственность, въ сущности, принадлежитъ намъ! Какъ грозно представляетъ онъ земнымъ монархамъ, что короны, пр³обрѣтенныя путемъ одной революц³и, могутъ быть утрачены во время другой! и когда я слушаю его страстное вступлен³е, его подобные вихрю доводы и громовое заключен³е рѣчи, какъ сильно запечатлѣвается во мнѣ та мысль, что ораторъ имѣетъ превосходную память, и что онъ усидчиво изучалъ нѣкоторыя прошлыя событ³я, и что у него есть довольно матер³алу для цѣлаго ряда бурныхъ рѣчей въ "Бельведерѣ".

   Въ этихъ рѣчахъ вы, навѣрное, много услышите объ эманципац³и католиковъ, объ актѣ отречен³я отъ папской власти, о мятежахъ въ Спа, объ уб³йствахъ въ Петерлоо, о Мясникахъ улицы Пикадилли, о Дорсетшейрскихъ Земледѣльцахъ, о процессѣ королевы Каролины, о шп³онѣ Ричмондѣ и тому подобныхъ предметахъ. Быть можетъ, это и не очень интересно, но приноситъ огромную пользу, ознакомляя молодыхъ политиковъ au fait съ политическими воспоминан³ями событ³й, происходившихъ лѣтъ за тридцать или за сорокъ тому назадъ. Я слышалъ, какъ одинъ ревностный реформаторъ декламировалъ въ пламенныхъ выражен³яхъ о великомъ дѣлѣ Горна Тука противъ палаты общинъ ("если разъ сдѣлался священникомъ, то должно оставаться имъ на вѣки!"), толковалъ о Джекѣ Уильксѣ, нумеръ сорокъ-пятый, и о вопросѣ, касающемся общаго поручительства, о жестокости лорда Элленборо къ Уильяму Гону, о судѣ надъ полковникомъ Деспардомъ, и о случайностяхъ, которыя могли бы возникнуть въ случаѣ удачи уб³йства лорда Сидмаута Артуромъ Тисгльвудомъ.

   За реформаторомъ начинаетъ говорить осанистой джентльменъ, среднихъ лѣтъ, и старается вѣжливо уничтожить его доводы. Этотъ человѣкъ - твердая опора нашихъ древнихъ учрежден³й; онъ насмѣшливо относится къ высокоумнымъ, нивеллирующимъ стремлен³ямъ вѣка. Онъ имѣетъ сказать нѣсколько красивыхъ фразъ относительно "Свиньи и Свистка", объ ораторскомъ стилѣ (причемъ рьяный реформаторъ содрогается, жуетъ конецъ сигары и съ негодован³емъ опустошаетъ стаканъ); новый ораторъ заключаетъ свою рѣчь горячимъ похвальнымъ словомъ церкви и государству, нашей славной конституц³и и нашей знаменитой аристократ³и.