Сильчевский Дмитрий Петрович - К биографии Н. А. Добролюбова

  

  

   ...Привожу ниже несколько новых данных из последнего периода жизни этого в высшей степени замечательного деятеля - данных, записанных мною в 1888-1889 годах у покойной А. Я. Панаевой-Головачевой и не попавших в ее "Воспоминания", напечатанные в "Историческом вестнике" (1889, No 1-11). Панаева-Головачева была, подобно Чернышевскому и Некрасову, близким другом Добролюбова <...>. Из рассказов покойной А. Я. Панаевой-Головачевой оказывается, что Добролюбов, находясь в Италии, едва не женился на одной молодой итальянке, жившей со своими родителями в Мессине. Она приняла его предложение, когда он находился в Мессине (в половине июня 1861 г.). Родители молодой девушки были тоже согласны, но они потребовали, чтобы он подвергся медицинскому осмотру со стороны одного известного местного врача, пользовавшегося репутацией знаменитого диагноста, так как состояние здоровья Добролюбова казалось родителям сомнительным. Осмотрев Добролюбова, врач категорически объявил родителям молодой итальянки, что Добролюбову осталось прожить только несколько месяцев. Родители красавицы итальянки передали Добролюбову слова врача и этим мотивировали свой решительный отказ в руке дочери. (Надо еще добавить, что в случае если бы здоровье Добролюбова оказалось даже вполне удовлетворительным, то тогда Добролюбов, женясь, должен был бы, по требованию родителей и их дочери, навсегда остаться в Италии и уже не возвращаться в Россию, на что он соглашался, продолжая свою литературную деятельность.) Добролюбов после этой неудачи, услышав, так сказать, свой смертный приговор, поспешил вернуться на родину и повидаться перед смертью с любимыми им сестрами (в Нижнем) и друзьями. Вернулся он в Россию морем, но уже в Одессе (13-го июля) у него хлынула горлом кровь. Заехав к сестрам в Нижний, Добролюбов вернулся в Петербург уже совсем больным и не мог более оправиться. Притом же он знал, что дни его сочтены: диагнозу мессинского доктора он поверил, хотя рассказал об этом одной Панаевой... Его политическая деятельность в Италии в 1861 году¹ (когда итальянцы, руководимые Мадзини и Гарибальди, стремились к окончательному объединению и захвату Рима и Италии) у нас и доныне остается неизвестной.

   За несколько дней до смерти, по рассказу Панаевой, он просил ее не пускать к нему даже своих близких друзей: Чернышевского и Некрасова ("Им будет тяжело видеть меня умирающим",- сказал он), просил остаться только одну Панаеву и, уже находясь почти в агонии, прошептал ей то восьмистишие ("Милый друг, я умираю оттого, что был я честен"), которое служит достойным эпиграфом к его сочинениям. Эти восемь стихов были обращены им к Панаевой, но она, сообщая об этом мне, просила до ее смерти никому об этом не говорить (о том же просила она в 1861 г. и Н. Г. Чернышевского), что мною и было свято исполнено.

  

   <Ноябрь 1901>

  

  

  

   Дмитрий Петрович Сильчевский (1851-1919), по профессии журналист и библиограф, большую часть жизни провел в ссылках, впрочем, как справедливо отмечает новейший исследователь, "причислять его к последовательным деятелям революционного движения нет оснований" (Макашин С. А. в кн.: М. Е. Салтыков в воспоминаниях современников. Изд. 2-е, т. 2. М., 1975, с. 149). Сильчевский встречался с рядом писателей, и передаваемые им в статьях мемуарные материалы представляют определенный интерес. В перепечатываемом отрывке он рассказывает со слов А. Я. Панаевой историю увлечения Добролюбова в 1860 г. итальянкой Ильдегондой Фиокки (Fiocchi). В письме к М. А. Маркович из Неаполя от 28 мая/9 июня 1861 г. Добролюбов называет ее "мессинской барышней" (СсД, т. 9, с. 471).

   Письмом от 22 мая/3 июня 1861 г. Добролюбов сделал ей предложение (письмо не сохранилось). В ИРЛИ (Княжнин, No 251) хранятся два неизданных письма к Добролюбову сестры Ильдегольды Фиокки - Софии Брунетти (Brunetti). Письмо от 30 мая/11 июня содержит уклончивый ответ от имени ее сестры и просьбу продолжать переписку: в письме любезная приписка И. Фиокки. 15/27 июня С. Брунетти сообщает, что ее сестра продолжает уклоняться от брака, ссылаясь на нежелание родителей отпустить ее в Россию. См. также письма Добролюбова к В. И. Добролюбову 5/17 декабря 1860 г. и Чернышевскому 12/24 июня 1861 г. (СсД, т. 9, с. 456-457; 473-476).

   Трудно сказать, насколько соответствует действительности рассказываемый Сильчевским эпизод о врачебном осмотре и о сообщенном будто бы Добролюбову смертном приговоре. Л. Ф. Пантелеев, ссылаясь на разговор с Чернышевским в начале 1862 г., сообщает, что брак не состоялся, так как родители требовали, чтобы Добролюбов навсегда остался в Италии. Ни о каком врачебном освидетельствовании Чернышевский не рассказывал (Пантелеев Л. Ф. По поводу заметки г. Сильчевского о Добролюбове.- Русские ведомости, 1901, 1 декабря, No 325, с. 4; ср.: Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958, с. 466).

   Печатается по тексту: газ. "Новости и биржевая газета", 1901, 17 ноября, No 317, с. 2, где было опубликовано впервые.

  

   ¹ Что именно имеет в виду Сильчевский, в точности неизвестно. Однако связь Добролюбова с итальянскими революционными деятелями представляется весьма вероятной, Подтверждением этому могут служить слова, по-видимому, хорошо осведомленного автора некролога, который писал о том, что Добролюбов "весь погрузился в ту кипучую жизнь, которою жила соединявшаяся Италия, познакомился со всеми тамошними деятелями, принимал живое участие в их делах и прениях" (Время, 1861, No 11, с. 31-32; с. 316 наст. изд.)