Главная » Книги

Соловьев Сергей Михайлович - История России с древнейших времен. Том 2, Страница 15

Соловьев Сергей Михайлович - История России с древнейших времен. Том 2


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

ик Иван Захарьевич, посадничество получил опять было Жирослав, но в конце года лишился его снова, и место его заступил Завид Неревинич, сын того боярина Неревина, который был убит вместе с Захариею. Только что успел Мстислав Ростиславич жениться в Новгороде на дочери старого Якуна Мирославича, как был позван опять ростовцами, опять был побежден, выгнан дядею Всеволодом и пришел назад в Новгород, но здесь показали ему путь вместе с сыном, которого, как видно, он вторично оставил вместо себя, и взяли князя из рук победителя Всеволода, который прислал в Новгород племянника своего Ярослава Мстиславича. Но Ростиславич, по всем вероятностям, оставил по себе в Новгороде сильную сторону, в челе которой, разумеется, должен был стоять тесть его Якун; в следующем же 1177 году он явился в Новгороде, был посажен на стол, брату его Ярополку дали Торжок, а Ярославу, прежнему князю, - Волок-Ламский - знак, что он отступил от Всеволода к врагам его, Ростиславичам. Легко понять, что Всеволод не мог спокойно видеть последних князьями в соседних волостях новгородских, притом же не мог он простить новгородцам нарушение обещания признавать его верховную власть и другого обещания придти к нему на помощь в войне с Глебом рязанским; в 1178 году, когда Мстислав Ростиславич умер и новгородцы посадили себе князем брата его, Ярополка, Всеволод велел захватить по своей волости купцов новгородских; новгородцы испугались и выгнали Ярополка, но князю новых городов мало было одной чести давать из своих рук князей старому городу: он хотел какой-нибудь более существенной пользы и выступил в поход к Торжку, жители которого обещали давать ему дань; подойдя к городу, Всеволод сначала не хотел было брать его приступом, дожидаясь исполнения обещаний, но дружина стала жаловаться и побуждать его к приступу, говоря: "Мы не целоваться с ними приехали; они, князь, богу лгут и тебе". Войско бросилось к городу и взяло его, жителей перевязали, город сожгли - за новгородскую неправду, прибавляет летописец, потому что новгородцы на одном дне целуют крест и нарушают свою клятву. Отправив пленных новоторжан во Владимир, Всеволод пошел к Волоку-Ламскому; жители его успели выбежать, но князь их Ярослав Мстиславич был схвачен и город сожжен. Новгородцы между тем послали за ближайшим к себе князем Романом Ростиславичем смоленским, который и приехал к ним, а Всеволод, до вольный большою добычею и не желая, как видно, иметь дела с Ростиславичами южными, возвратился во Владимир.

    Роман недолго пожил в Новгороде: в следующем же 1179 году он уехал назад в Смоленск, и новгородцы послали звать на княжение брата его, Мстислава Ростиславича, знаменитого своею борьбою с Боголюбским. Здесь начинается союз Новгорода с двумя Мстиславами - отцом и сыном - самыми блестящими представителями старой, Юго-Западной, Руси в борьбе ее с новою, Северо-Восточною. Союз этот был необходим по одинаковости стремлений: как Новгород, так и Мстиславы хотели поддержать старый порядок вещей против нового, поддержать родовые отношения между князьями и вместе старый быт старых городов. Сперва Мстислав не хотел было идти в Новгород по общей князьям того племени привязанности к югу, к собственной Руси и по опасности, которая грозила там Мономаховичам от Ольговичей: "Не могу выйти из своей отчины и разойтись с братьями", - говорил Мстислав. Он всеми силами старался, говорит летописец, трудиться для отчины своей, всегда стремился он к великим делам, думая думу с мужами своими, желая быть верен своему происхождению, своему значению княжескому (хотя исполнити отечествие свое). Но братья и дружина уговаривали его идти в Новгород, они говорили ему: "Если зовут тебя с честию, то ступай, разве там не наша же отчина?" Мстислав пошел, но положил на уме: "Если бог даст мне здоровья, то никак не могу забыть Русской земли". Каков был характер этого Мстислава, представителя наших старых князей, как понимал он обязанности своего звания, исполнение отечествия своего, видно из того, что едва успел он придти в Новгород, как начал думать, куда бы пойти повоевать? Незадолго перед тем, в 1176 году, чудь приходила на Псковскую землю, имела злую битву с псковичами, в которой с обеих сторон легло много народу. И вот Мстислав вздумал пойти на чудь; он созвал новгородцев и сказал им: "Братья! Поганые нас обижают; чтобы нам, призвавши на помощь бога и святую богородицу, отомстить за себя и освободить землю Новгородскую от поганых?" Люба была его речь всем новгородцам, и они отвечали ему: "Князь! Если это богу любо и тебе, то мы готовы". Мстислав собрал новгородское войско и, сочтя его, нашел 20000 человек; с такими-то сильными полками вошел он в Чудскую землю, пожег ее всю, набрал в плен челяди и скота и возвратился домой с победою, славою и честью великою. по словам летописца. Возвращаясь из Чудской земли, по дороге заехал Мстислав во Псков, перехватил там сотских, которые не хотели иметь князем племянника его, Бориса Романовича, и, утвердившись с людьми, пошел в Новгород, где и провел зиму.

    На весну он опять стал думать с дружиною, куда бы еще пойти повоевать? И придумал пойти на зятя своего, полоцкого князя Всеслава: с лишком лет сто тому назад ходил дед Всеславов на Новгород, взял утвари церковные и один новгородский погост завел за Полоцк; так теперь Мстислав хотел возвратить Новгородскую волость и отомстить за обиду; он уже стоял с войском на Луках, когда явился к нему посол от старшего брата Романа из Смоленска; Роман велел сказать ему: "Всеслав тебя ничем не обижал, а если идешь на него так, без причины, то прежде ступай на меня". Верный во всем старине, Мстислав не хотел оскорбить старшего брата, тем более, что последний уже отправил сына своего на помощь Всеславу, и новгородцам пришлось бы сражаться с смолянами вместо полочан. По возвращении в Новгород Мстислав крепко занемог, потерял все силы, едва мог говорить; чувствуя, что должен скоро умереть, он взглянул на дружину свою, потом на княгиню, вздохнул глубоко, заплакал и начал говорить: "Приказываю дитя свое, Владимира, Борису Захарьевичу и обоих их отдаю братьям Рюрику и Давыду и с волостью на руки, а обо мне как бог промыслит". После этого распоряжения Мстислав поднял руки к небу, вздохнул, прослезился опять - и умер. Новгородцы похоронили его в той же гробнице, где лежал первый князь, умерший у них, Владимир Ярославич, основатель Софийской церкви. Плакала по Мстиславе вся земля Новгородская, говорит летописец, особенно плакали горько лучшие мужи, они так причитали на похоронах: "Уже нельзя теперь нам будет поехать с тобою на чужую землю, привести поганых рабами в область Новгородскую; ты замышлял много походов на все стороны поганые; лучше бы. нам теперь было умереть с тобою! Ты дал нам большую свободу от поганых, точно так как дед твой Мстислав освободил нас ото всех обид, ты поревновал ему и наследовал путь деда своего, а теперь уже не увидим тебя больше, солнце наше зашло, и остались мы беззащитные, всякий может теперь обижать нас". Мстислав, по свидетельству летописца, был среднего роста, хорош лицом, украшен всякою добродетелию и благонравен, имел ко всем любовь, особенно был щедр к бедным, снабжал монастыри, кормил монахов и с любовию принимал их, снабжал и мирские церкви, потом и всему святительскому чину воздавал достойную честь; был крепок на рати, не жалел жизни за Русскую землю и за христиан; когда видел христиан, уводимых в плен погаными, то говорил дружине своей: "Братья! Не сомневайтесь: если теперь умрем за христиан, то очистимся от грехов, и бог вменит кровь нашу в мученическую; если бог подаст милость свою, то слава богу, а если придется умереть, то все равно: надобно же когда-нибудь умирать". Такими словами он придавал смелость дружине и от всего сердца бился за отчину свою, а дружину свою любил, имения не щадил для нее, золота и серебра не собирал, а раздавал дружине или раздавал церквам и нищим для спасения души своей. Не было уголка на Руси, где бы его не хотели и не любили; сильно горевали братья, услыхавши о его смерти, плакала по нем вся Русская земля, не могши забыть доблестей его, и черные клобуки все не могли забыть его приголубления (1180 г.).

    По смерти Мстислава новгородцам предстоял выбор: у кого просить себе князя? Взять ли его из рук Всеволода III суздальского, князя новой, Северной Руси, или из рук Святослава Всеволодовича, который сидел в Киеве и потому считался старшим в старой, Южной, Руси? Новгородцы поступили по старине и взяли у Святослава сына его, Владимира, тем более, что Всеволод недавно показал уже свою неприязнь к Новгороду, показал, что был братом Боголюбского.

    Взявши себе в князья Владимира, новгородцы участвовали в войне отца его, Святослава, со Всеволодом и, конечно, по желанию Святослава посадили опять в Торжке племянника и старого врага Всеволодова, Ярополка Ростиславича, что не могло не повести к враждебным столкновениям с суздальским князем: в то время, когда новгородцы отправили полки свои к Друцку на помощь Святославу, Всеволод явился в другой раз у Торжка и осадил в нем Ярополка; новоторжане пять недель сидели в осаде, терпя страшный голод, и когда князь их, Ярополк, был ранен в сшибке, то сдались Всеволоду, тот повел с собою в оковах Ярополка, вывел и всех новоторжан с женами и детьми, а город их сжег. Новгородцы увидали, что опасность от Всеволода близка и велика, а на помощь из Чернигова плохая надежда и потому, выгнавши Владимира Святославича, послали за князем ко Всеволоду: тот дал им свояка своего, Ярослава Владимировича, безземельного сына безземельного отца Владимира Мстиславича. Но Ярослав немного нажил в Новгороде: он возбудил против себя сильное негодование, и Всеволод вывел его из Новгорода, жители которого, как видно, не без ведома и согласия его призвали к себе из Смоленска Мстислава Давыдовича. Посадник Завид Неревинич был сменен тотчас по прибытии Владимира Святославича в Новгород - знак, что он не был за Ольговича; место его получил Михаил Степанович; изгнание Ольговича должно было повести и к смене посадника: Михаил Степанович был свержен, и на его место возведен опять Завид, но в 1186 году Завид снова потерял свою должность и ушел к Давыду в Смоленск, а на его место был возведен опять Михаил Степанович. Родственники и приятели Завида не переставали, однако, действовать, но были пересилены противною стороною: родной брат Завида, Гаврило Неревинич, был свергнут с моста вместе с каким-то Ивачем Свеневичем. Любопытно, что в то же время вспыхнуло восстание смольнян против князя Давыда и пало, говорит летописец, много голов лучших мужей. Быть может, эти события в Новгороде и Смоленске имеют какую-нибудь связь между собою; нет сомнения, что новгородские волнения, борьба сторон Завидовой и Михайловой были связаны с переменою князей: Завид, бывший посадником при Мстиславе Храбром, стоял за Ростиславичей, на это указывает смена его при Ольговиче и уход к Давыду в Смоленск после вторичной потери должности; сторона Михаила Степановича была вместе стороною князя Ярослава и потому неудивительно, что когда она восторжествовала над противною стороною, то в следующем же 1187 году Мстислав Давыдович был изгнан, и новгородцы послали ко Всеволоду во Владимир опять просить Ярослава Владимировича - знак, что последний был прежде выведение вследствие всеобщего негодования, но вследствие негодования одной только стороны. Посадник при этом не был сменен, но через год противная сторона начала брать верх: у Михаила Степановича отняли посадничество и дали его Мирошке Нездиничу, которого отец Незда был убит за приверженность к Ростиславичам смоленским, следовательно, имеем право думать, что Мирошка наследовал от отца эту приверженность и стоял за Мстислава Давыдовича против Ярослава. В справедливости последнего утверждает нас известие, что в 1195 году Мирошка вместе с Борисом Жирославичем и сотским Никифором, Иванком, Фомою отправились к Всеволоду с просьбою сменить Ярослава и дать на его место сына своего. Что же сделал Всеволод? Чтоб оставить Ярослава спокойным в Новгороде, он задержал Мирошку с товарищами как глав противной Ярославу стороны, потом отпустил Бориса и Никифора, но продолжал держать Мирошку, Иванка и Фому, несмотря на просьбы из Новгорода о их возвращении; наконец, отпустил Фому, но все держал Мирошку и Иванка. Это рассердило новгородцев, т. е. сторону, противную Ярославу, последний был изгнан, и посол отправился в Чернигов просить сына у тамошнего князя; что здесь действовала только одна сторона, доказывают слова летописца, который говорит, что добрые люди жалели об Ярославе, а злые радовались его изгнанию. Но прошло то время, когда изгнанные князья уезжали из Новгорода, не думая о мести; мы видели, что уже Святослав Ростиславич, надеясь на помощь Боголюбского, не хотел спокойно оставить области Новгородской; Ярослав Владимирович последовал его примеру: он засел в Торжке, где жители приняли его с поклоном, и стал брать дани по всему верху, по Мсте, и даже за Волоком, а Всеволод в то же время перехватывал везде новгородцев и не пускал из Владимира; впрочем, здесь держал их не взаперти.

    Между тем из Чернигова приехал князь Ярополк Ярославич, но просидел в Новгороде только шесть месяцев: вражда с владимирским князем и с Ярославом, который сидел в Торжке и брал дани, не могла быть выгодна для новгородцев; пользуясь этим, сторона Ярославова восторжествовала, изгнала в 1197 году Ярополка и послала в Торжок за Ярославом; тот, однако, не поехал прямо в Новгород, но сперва отправился во Владимир ко Всеволоду, который, как видно, не хотел позволить, чтоб новгородцы присвоили себе право ссориться и мириться с князьями без его ведома; во Владимир должны были ехать из Новгорода лучшие люди (передние мужи) и сотские; там из рук Всеволода приняли они Ярослава со всею правдою и честию, по выражению летописца; когда, говорит тот же летописец, Ярослав приехал в Новгород, то помирился с людьми, и стало все по добру, возвратился по здорову и посадник Мирошка, просидевши два года за Новгород, и рады были в Новгороде все от мала и до велика; сын Ярославов, Изяслав был посажен в Луках, чтоб быть защитою (оплечьем) Новгороду от Литвы. Есть очень вероятное по обстоятельствам известие, что новгородцы приняли Ярослава на всей воле великого Всеволода, который с этих пор стал располагать Новгородом, как располагал им Мономах или сын его Мстислав. Но мир Ярослава с Мирошкою и его стороною был непродолжителен, и через год (1199 г.) приехали во Владимир из Новгорода лучшие люди, родственники и приятели Мирошки, которые отдали князю поклон и просьбу от всего Новгорода: "Ты господин, - говорили они, - ты Юрий, ты Владимир! Просим у тебя сына княжить в Новгород, потому что тебе отчина и дедина Новгород". Всеволод согласился, вывел Ярослава из Новгорода, приказал ехать к себе, а владыке, посаднику Мирошке и лучшим людям велел также явиться во Владимир и взять оттуда к себе на княжение сына своего, десятилетнего Святослава, на всей воле великокняжеской; на дороге преставился архиепископ Мартирий, и Всеволод вопреки старому обычаю новгородцев - выбирать владыку на вече - сам, поговоря только с посадником, выбрал и послал к ним архиепископа Митрофана, которого потом отправили к митрополиту на постановление с новгородскими мужами и Всеволодовыми. В 1203 году умер посадник Мирошка, и его место заступил соперник его, старый посадник Михаил Степанович; через год Всеволод прислал сказать новгородцам: "в земле вашей рать ходит, а князь ваш, сын мой Святослав, мал, так даю вам старшего сына своего, Константина". О рати в продолжение трех предыдущих лет нет известий, а что Всеволод при этой перемене мог руководиться какими-нибудь внутренними волнениями в Новгороде, доказательством служит смена посадника тотчас по смене князя или, лучше сказать, по смене бояр владимирских, управлявших именем малолетнего Святослава, у Михаила Степановича посадничество отняли и дали сыну покойного Мирошки Дмитрию; что малолетний Святослав и посадник Михаил были сменены по жалобам новгородцев, доказывают слова летописца, что по прибытии Константина весь город обрадовался исполнению своего желания. Владимирский летописец говорит, что когда Всеволод отпускал Константина в Новгород, то сказал ему: "Сын мой Константин! На тебя бог положил старшинство во всей братье твоей, а Новгород Великий - старшее княжение во всей Русской земле; по имени твоем и хвала твоя такая: не только бог положил на тебе старшинство в братьи твоей, но и во всей Русской земле, и я тебе даю старшинство, поезжай в свой город".

    Новый посадник Мирошкинич с братьею и приятелями, опираясь на силу суздальского князя, захотели обогатиться на счет жителей и позволили себе такие поступки, которые восстановили против них весь город; в числе недовольных, как видно, стоял какой-то Алексей Сбыславич; брат посадника, Борис Мирошкинич, отправился во Владимир ко Всеволоду и возвратился оттуда с боярином последнего, Лазарем, который привез повеление убить Алексея Сбыславича, и повеление было исполнено: Алексея убили на Ярославовом дворе - без вины, прибавляет летописец, потому что обычного условия с князем - не казнить без объявления вины, не существовало более: Всеволод распоряжался самовластно в Новгороде. Вслед за этим событием Всеволод пошел на Чернигов и велел Константину с новгородскими полками следовать за собою в поход; мы видели, что Константин соединился с отцом в Москве, но вместо Чернигова пошли на Рязань. Как видно, во время этого похода новгородцам удалось довести до сведения великого князя о поступках посадника с товарищами; по окончании похода, отпуская новгородцев с Коломны домой, Всеволод щедро одарил их и, по выражению летописца, дал им всю волю и уставы старых князей, чего они именно хотели; он сказал им: "Кто до вас добр, того любите, а злых казните"; сына Константина, посадника Димитрия, тяжело раненного под Пронском, и семерых из лучших мужей он оставил при себе; первое и последнее обстоятельство могут показывать, что новые распоряжения Всеволода происходили именно вследствие жалоб новгородских, возбудивших неудовольствие великого князя на посадника с приятелями его и на самого сына, который позволял им насильственные поступки. Как бы то ни было, когда новгородские полки пришли домой, то немедленно созвали вече на посадника Дмитрия и на братью его, обвиняя их в том, что они приказывали на новгородцах и по волости брать лишние поборы, купцам велели платить дикую виру и возить повозы и в разных других насильственных поступках, во всяком зле, по выражению летописца. На вече положили идти на домы обвиненных грабежом, двор Мирошкин и двор Дмитриев зажгли, имение их взяли, села и рабов распродали и разделили по всему городу, а долговые записи оставили князю; кто при этом тайком нахватал разных вещей, о том бог один знает, говорит летописец; известно только, что многие разбогатели после грабежа Мирошкиничей. Народное озлобление против бывшего посадника дошло до того, что когда привезли тело Дмитрия, умершего во Владимире, то новгородцы хотели сбросить его с моста, едва архиепископ Митрофан успел удержать их. Князем явился в Новгород прежде бывший здесь Святослав Всеволодович, а в посадники выбрали Твердислава Михайловича, по всем вероятностям, сына покойного Михаила Степановича - соперника Мирошки: ненависть к роду последнего естественно должна была побудить к этому выбору; новгородцы поцеловали крест, что не хотят держать у себя ни детей Дмитриевых, ни братьев, ни приятелей, и новый князь Святослав отослал их в заточение к отцу, другие откупились большими деньгами.

    Перемена князя, впрочем, не переменила дел в Новгороде, не удовлетворила всем сторонам: сын Всеволода, как бы он ни назывался - Константин или Святослав, не мог обходиться с новгородцами, как обходились с ними прежние князья из Юго-Западной Руси, и вот по некоторым очень вероятным известиям недовольные послали в Торопец к тамошнему князю Мстиславу, сыну знаменитого Мстислава Храброго, с просьбою избавить Новгород от суздальских притеснений. Мстислав согласился принять на себя наследственную обязанность ратовать за старую Русь, за старый порядок вещей против нового, который вводили Юрьевичи северные, но не будучи уверен еще, как видно, хотят ли его новгородцы всем городом, захватил сперва Торжок, заковал дворян Святославовых и посадников, имение их разграбили, чья только рука до него дошла, после чего послал сказать новгородцам: "Кланяюсь св. Софии, гробу отца моего и всем новгородцам, пришел я к вам, услыхав о насилиях, которые вы терпите от князей, жаль мне стало своей отчины". Новгородцы послали к нему с ответом: "Ступай, князь, на стол", а Святослава Всеволодовича заперли в архиепископском доме и с дружиною до тех пор, пока управятся с отцом. Мстислав приехал в Новгород, был принят с большою радостию и тотчас же двинулся к Торжку, потому что Всеволод захватил купцов новгородских по своим волостям и отправил сыновей с войском к новгородским границам; но битвы не было: мы видели, как Всеволод остерегался вступать в решительные сражения с князьями старой Руси, притом же теперь сын его сидел пленником в Новгороде; Всеволод, по словам летописца, прислал сказать Мстиславу слова, совершенно тому понятные: "Ты мне сын, а я тебе отец; отпусти Святослава с дружиною и отдай все, что захватил, а я так же отпущу гостей и товары их". Мстислав согласился, и мир был заключен. Как видно из последующего поведения посадника Твердислава, так сильно стоявшего за старину, он не мог быть на стороне Юрьевичей: вероятно, он не менее других радовался и содействовал перемене и потому не мог быть сменен вследствие этой перемены. Но скоро по утверждении Мстислава в Новгороде явился с юга из Руси Дмитрий Якунович, сын старого посадника Якуна Мирославича; мы видели, что Якун был в тесной связи с Ростиславичами северными, врагами Всеволода, дочь его была за Мстиславом Ростиславичем; когда Всеволод утвердил свою власть над Новгородом, то сын Якуна, Димитрий, принужден был искать убежища в Руси и возвратился теперь в Новгород, когда уже нечего было более бояться суздальского князя; Твердислав уступил ему добровольно посадничество, как старшему. Но если Твердислав не мог быть заподозрен в приязни ко Всеволоду, то очень легко мог быть заподозрен ерхиепископ Митрофан, данный Новгороду Всеволодом вопреки старому обычаю: и вот Мстислав вместе с новгородцами свергнул Митрофана, который был отведен в Торопец (1211 г.).

    Таким образом, и Великий Всеволод при конце жизни своей, подобно брату Андрею, должен был потерпеть неудачу в своих стремлениях благодаря князьям старой Руси: войска Андрея бежали со стыдом от Мстислава - отца, Всеволод должен был уступить Новгород Мстиславу - сыну, должен был заговорить с ним его языком. В 1212 году Всеволод стал изнемогать и хотел при жизни урядить сыновей, которых у него было шестеро - Константин, Юрий, Ярослав, Святослав, Владимир, Иван. Он послал за старшим Константином, княжившим в Ростове, желая дать ему после себя Владимир, а в Ростов послать второго сына Юрия. Но Константин не соглашался на такое распоряжение, ему непременно хотелось получить и Ростов, и Владимир: старшинство обоих городов, как видно, было еще спорное и тогда, и Константин боялся уступить тот или другой младшему брату; как видно, он опасался еще старинных притязаний ростовцев, которыми мог воспользоваться Юрий: "Батюшка! - велел он отвечать Всеволоду, - если ты хочешь меня сделать старшим, то дай мне старый начальный город Ростов и к нему Владимир или, если тебе так угодно, дай мне Владимир и к нему Ростов". Всеволод рассердился, созвал бояр и долго думал с ними, как быть; потом послал за епископом Иоанном и, по совету с ним, порешил отдать старшинство младшему сыну Юрию, мимо старшего, ослушника воли отцовской - явление важное! Мало того, что на севере отнято было старшинство у старого города и передано младшему, пригороду, отнято было отцом старшинство и у старшего сына в пользу младшего; нарушен был коренной обычай, и младшие князья на севере не приминут воспользоваться этим примером; любопытно, что бояре не решились присоветовать князю эту меру, решился присоветовать ее епископ. 14 апреля умер Всеволод на 64 году своей жизни, княжив в Суздальской земле 37 лет Он был украшен всеми добрыми нравами, по отзыву северного летописца, который не упускает случая оправдывать вводимый Юрьевичами порядок и хвалить их за это: Всеволод. по его словам, злых казнил, а добромысленных миловал, потому что князь не даром меч носит в месть злодеям и в по хвалу добро творящим; одного имени его трепетали все страны, по всей земле пронеслась его слава, всех врагов (зломыслов) бог покорил под его руки. Имея всегда страх божий в сердце своем, он подавал требующим милостыню, судил суд истинный и нелицемерный, невзирая на сильных бояр своих, которые обижали меньших людей.

    Северная Русь лишилась своего Всеволода; умирая, он ввергнул меч между сыновьями своими и злая усобица между ними грозила разрушить дело Андрея и Всеволода, если только это дело было произведением одной их личности; Юго-Западная, старая, Русь высвобождалась от тяготевшего над нею влияния Северной, последняя связь между ними - старшинство и сила Юрьевичей - рушилась, и надолго теперь они разрознятся, будут жить особою жизнию до тех пор, пока на севере не явятся опять государи единовластные, собиратели Русской земли; тогда опять послышится слово, что нельзя Южной Руси быть без Северной, и последует окончательное соединение их. Но по смерти Всеволода казалось, что Южная Русь не только освободится от влияния Северной, но, в свою очередь, подчинит ее своему влиянию, ибо когда Северная Русь лишилась Всеволода и сыновья его губили свои силы в усобицах, у Руси Южной оставался Мстислав, которого доблести начали с этих пор обнаруживаться самым блистательным образом: ни в русской, ни в соседних странах не было князя храбрее его; куда ни явится, всюду принесет с собою победу; он не будет дожидаться, пока северный князь пришлет на юг многочисленные полки, чтобы отразить их, как отец его отразил полки Андреевы, он сам пойдет в глубь этого страшного сурового сжимающего севера и там поразит его князей, надеющихся на свое громадное ополчение, и вместе уничтожит завещание Всеволода; в Руси Днепровской он не даст Мономахова племени в обиду Ольговичам; наконец, вырвет Галич из рук иноплеменников. Казалось бы, какая блистательная судьба должна была ожидать Юго-Западную Русь при Мстиславе, какие важные, продолжительные следствия должна была оставить в ней его деятельность, если только судьба Юго-Западной Руси могла зависеть от одной личности Мстиславовой!

    В 1212 году умер Всеволод Великий, ив 1213 г. уже встречаем известие об усобице сыновей его. Константин не мог спокойно сносить потерю старшинства, по словам летописи, он разгорелся яростию, воздвигнул брови свои гневом на брата Юрия и на всех думцев, которые присоветовали старому Всеволоду отнять у него старшинство, и тотчас же наступило сильное волнение в Суздальской земле: люди толпами стали перебегать с одной стороны на другую. Между прочими князь Святослав Всеволодович, рассердившись за что-то на брата Юрия, бежал от него к большому брату, Константину, в Ростов; другой Всеволодович, Владимир, князь юрьевский, также был против владимирского князя. Видя это, последний спешил заключить крепкий союз по крайней мере с Ярославом Всеволодовичем, князем переяславским; он сказал ему: "Брат Ярослав! Если пойдет на меня Константин или Владимир, будь ты со мною заодно, a они против тебя пойдут, то я приду к тебе на помощь". Ярослав согласился, поцеловал с Юрием крест и отправился в свой Переяславль, где созвал жителей к св. спасу и сказал им: "Братья переяславцы! Отец мой отошел к богу, вас отдал мне, а меня дал вам на руки: скажите же, братцы: хотите ли иметь меня своим князем и головы свои сложить за меня?" Переяславцы отвечали в один голос: "И очень хотим; ты наш господин, ты Всеволод!" После чего все целовали ему крест. В то время, как это происходило в Переяславле, в Ростове Константин все злобился на Юрия, толковал: "Ну разве можно сидеть на отцовском столе меньшему, а не мне, большему?" и сбирался идти на Владимир с братом Святославом. Юрий боялся войны и послал сказать ему: "Брат Константин! Если хочешь Владимира, то ступай садись в нем, а мне дай Ростов". Но Константин не хотел этого; он хотел в Ростове посадить сына своего Василька, а сам хотел сесть во Владимире и отвечал Юрию: "Ты садись в Суздале". Юрий не согласился и послал сказать брату Ярославу: "Идет на меня брат Константин; ступай к Ростову, и как там бог даст: уладимся или станем биться". Ярослав пошел с своими переяславцами, а Юрий с владимирцами и суздальцами и стали у Ростова за рекою Ишнею, а Константин расставил свои полки на бродах подле реки, и начали биться об нее; река была очень грязна, и потому Юрию с Ярославом нельзя было подойти к городу, они пожгли только села вокруг, скот угнали, да жито потравили; потом, простоявши друг против друга четыре недели, братья помирились и разошлись по своим городам. Но усобица была далека до конца; Юрий знал, что мир ненадежен, и принимал свои меры: ему, как видно, трудно было удерживать за собою отцовское приобретение, рязанские волости, которых князья и дружины их томились в тюрьмах владимирских; он освободил их, одарил и князей и дружину золотом, серебром, конями, утвердился крестным, целованием и отпустил в Рязань.

    Скоро началась опять усобица, начал ее Владимир Всеволодович: он выбежал из своего Юрьева сперва на Волок, а оттуда на Москву и сел здесь, отнявши этот город у Юрия. Потом начал наступать и Константин: отнял у Юрия Солигалич, пожег Кострому, а у Ярослава отнял Нерехту; обиженные братья собрали полки и пошли опять к Ростову вместе с князем Давыдом муромским, остановились на старом месте за рекою Ишнею и велели людям своим жечь села. Между тем Владимир с москвичами и дружиною своею пошел к Дмитрову, городу Ярославову; дмитровцы сами пожгли все посады, затворились и отбили все приступы, и Владимир, испуганный вестию о приближении Ярослава, бежал от города назад в Москву, потерявши задний отряд своей дружины, который перерезали дмитровцы, гнавшиеся за беглецами. Юрий и Ярослав стояли все у Ростова, не вступая в битву по северному обычаю, и опять помирились, выговоривши у Константина, чтоб он не только не помогал Владимиру, но чтоб еще дал полки свои для отнятия у последнего Москвы. Пришедши к Москве, Юрий послал сказать Владимиру: "Приезжай ко мне, не бойся, я тебя не съем, ты мне свой брат". Владимир поехал, и братья уговорились, чтоб Владимир отдал Москву назад Юрию, а сам отправился княжить в Переяславль Южный.

    Таким образом два раза младший Всеволодович, Юрий, одержал верх над старшим Константином, и казалось, что последний, потерпя два раза неудачу, должен был отказаться от попыток добыть Владимир, как вдруг Северная Русь пришла в столкновение с Южной, последняя одержала блистательную победу над первою, необходимым следствием чего было восстановление старины, хотя на время. Местом столкновения был Новгород Великий. Три года княжил здесь Мстислав, ходил на чудь до самого моря, брал с нее дань, две части отдавал новгородцам, третью - дружине своей; новгородцам нравился такой князь, все было тихо, как вдруг в 1214 году пришла к Мстиславу весть из Руси от братьев, что Ольговичи обижают там Мономаховичей. Рюрик Ростиславич, как видно, умер почти в одно время с сватом своим, Всеволодом Великим, и Всеволод Чермный спешил воспользоваться их смертию, чтобы вытеснить из Руси Мономаховичей; предлогом к войне послужили события галицкие, именно повешение Игоревичей боярами; так как место Ольговичей занял в Галиче Мономахович Даниил, то Чермный объявил ближайшим к себе Мономаховичам: "Вы повесили в Галиче двоих братьев моих, князей, как злодеев, и положили укоризну на всех: так нет вам части в Русской земле!" Тогда внуки Ростиславовы послали в Новгород сказать Мстиславу: "Всеволод Святославич не дает нам части в Русской земле; приходи, поищем своей отчины". Мстислав созвал вече на Ярославовом дворе и стал звать новгородцев в Киев на Всеволода Чермного; новгородцы отвечали ему: "куда, князь, ты посмотришь, туда мы бросимся головами своими". Мстислав пошел с ними на юг, но в Смоленске новгородцы завели ссору с жителями, убили одного смольнянина и не хотели идти дальше; по некоторым очень вероятным известиям, новгородцы не хотели уступить первого места полкам смоленским, которые вел Мстислав Романович, старший между внуками Ростиславовыми. Мстислав Мстиславич стал звать новгородцев на вече, но они не пошли, тогда он, перецеловавши всех, поклонился и пошел один с дружиною при смоленских полках. Новгородцы начали одумываться, собрались на вече и стали рассуждать, что делать? Посадник Твердислав сказал им: "Как трудились наши деды и отцы за Русскую землю, так, братья, и мы пойдем за своим князем". Новгородцы послушались посадника, нагнали Мстислава и начали все вместе воевать черниговские волости по Днепру, взяли Речицу на щит и многие другие города; под Вышгородом встретил их Чермный и дал битву, в которой Мстислав с братьями остался победителем: двое Ольговичей попались в плен, вышгородцы отворили ворота, а Всеволод бежал за Днепр, в Черниговскую область; посадивши в Киеве Мстислава Романовича, Мстислав новгородский осадил Чернигов, простоял под ним 12 дней и заключил мир с Чермным, который скоро после того умер.

    Мстислав Мстиславич возвратился в Новгород, но недолго здесь оставался: при постоянной борьбе сторон, при наследственных ненавистях и стремлениях ни один князь не мог быть приятен всем одинаково; каждый должен был держаться одной какой-нибудь стороны, которая в свою очередь поддерживала его самого. Сторона, державшаяся князей суздальских, должна была уступить враждебному большинству, образовавшемуся вследствие поведения Всеволодова, но теперь Всеволода не было более, а между тем Мстислав и его сторона преследовали сторону противную, чт5 ясно показывает известие об участии владыки Митрофана; Якунин пришел из Руси и получил посадничество, а каждый знаменитый дом имел своих приверженцев и своих врагов; враги тех бояр, которые держались Мстислава, необходимо поэтому были и врагами последнего, искали случая, как бы избавиться от него. И вот Мстислав узнал, что враждебная сторона собирает тайные веча, хочет изгнать его; быть может, она воспользовалась его отсутствием, чтоб усилиться; посадником был уже ни Дмитрий Якунич, ни Твердислав, но Юрий Иванович.

    Мстислав не стал дожидаться, чтоб ему показали путь, но созвал сам вече на Ярославовом дворе и сказал новгородцам: "У меня есть дела в Руси, а вы вольны в князьях". Проводивши Мстислава, новгородцы долго думали; наконец, отправили посадника Юрия Ивановича, тысяцкого Якуна и старших купцов 10 человек за Ярославом Всеволодовичем, князем переяславским - ясный знак, что пересилила сторона, державшаяся суздальских князей; знаком ее торжества служит и то, что Ярослав, приехавши в Новгород, схватил двоих бояр и, сковавши, заточил в свой ближний город Тверь; оклеветан был и тысяцкий Якун Намнежич; князь Ярослав созвал вече, народ бросился с него ко двору Якуна, дом его разграбили, жену схватили: сам Якун с посадником пришел к князю, и тот велел схватить сына его Христофора. Но волнение, возбужденное враждою сторон, этим не кончилось: жители Прусской улицы убили боярина Овстрата с сыном и бросили тела их в ров. Такое своеволие не понравилось Ярославу, он не захотел оставаться долее в Новгороде, выехал в Торжок, сел здесь княжить, а в Новгород послал наместника, последовавши в этом случае примеру деда, дядей и отца, которые покинули старый город Ростов и утвердили свое пребывание в новых.

    Скоро предоставился ему благоприятный случай стеснить Новгород и привести его окончательно в свою волю: мороз побил осенью весь хлеб в Новгородской волости, только на Торжку все было цело; Ярослав не велел пропускать в Новгород ни одного воза с хлебом из Низовой земли; в такой нужде новгородцы послали к нему троих бояр с просьбою переехать к ним опять; князь задержал посланных. А между тем голод усиливался: кадь ржи покупали по десяти гривен, овса - по три гривны, воз репы - по две гривны, бедные люди ели сосновую кору, липовый лист, мох, отдавали детей своих в вечное холопство; поставили новую скудельницу, наклали полную трупов - недостало больше места, по торгу валялись трупы, по улицам трупы, по полю трупы, собаки не успевали съедать их; большая часть вожан померла с голоду, остальные разбежались по чужим странам; так разошлась наша волость и наш город, говорит летописец. Новгородцы, оставшиеся в живых, послали к Ярославу посадника Юрия Ивановича, Степана Твердиславича и других знатных людей звать его опять к себе, он велел задержать и этих, а вместо ответа послал в Новгород двух своих бояр вывести оттуда жену свою, дочь Мстислава Мстиславича. Тогда новгородцы послали к нему Мануила Яголчевича с последнею речью: "Ступай в свою отчину, к св. Софии, а нейдешь, так скажи прямо". Ярослав задержал Яголчевича, задержал и всех гостей новгородских, и были в Новгороде печаль и вопль, говорит летописец. Расчет Ярослава был верен, старине новгородской трудно было устоять при таких обстоятельствах, но старая Русь была еще сильна своим Мстиславом: узнавши, какое зло делается в Новгороде, Мстислав приехал туда (11 февраля 1216 г.), схватил Ярославова наместника Хота Григорьевича, перековал всех его дворян, въехал на двор Ярославов и целовал крест к новгородцам, а новгородцы к нему - не расставаться ни в животе, ни в смерти: "Либо отыщу мужей новгородских и волости, либо головою повалю за Новгород", - сказал Мстислав.

    Между тем Ярослав, узнавши о новгородских новостях, стал готовиться к защите, велел поделать засеки по новгородской дороге и реке Тверце, а в Новгород отправил сто человек из его жителей, казавшихся ему преданными, с поручением поднять противную Мстиславу сторону и выпроводить его из города, но эти сто человек как скоро пришли в Новгород, так единодушно стали вместе со всеми другими за Мстислава, который отправил в Торжок священника сказать Ярославу: "Сын! Кланяюсь тебе: мужей и гостей отпусти, из Торжка выйди, а со мною любовь возьми". Ярославу не полюбилось такое предложение, он отпустил священника без мира и всех новгородцев, задержанных в Торжке, числом больше 2000, созвал на поле за город, велел схватить их, перековать и разослать по своим городам, имение их и лошадей роздал дружине. Весть об этом сильно опечалила новгородцев, их оставалось мало: лучшие люди были схвачены Ярославом, а из меньших одни разошлись, другие померли с голоду, но Мстислав не унывал, он созвал вече на Ярославовом дворе и сказал народу: "Пойдемте искать свою братью и своих волостей, чтоб не был Торжок Новгородом, а Новгород - Торжком, но где св. София, там и Новгород; и в силе бог, и в мале бог да правда!" - и новгородцы решились идти за ним.

    1-го марта 1216 года, в первый день нового года по тогдашнему счету, выступил Мстислав с новгородцами на зятя своего Ярослава, и через день же обнаружилось, как сильно было разделение и вражда сторон в Новгороде: несмотря на то, что в Новгороде все целовали крест стоять единодушно за Мстислава, четыре человека, собравшись с женами и детьми, побежали к Ярославу. Мстислав отправился озером Селигером и, вошедши в свою Торопецкую волость, сказал новгородцам: "Ступайте сбирать припасы, только людей не берите в плен"; - те пошли, набрали корму для себя и для лошадей, и когда достигли верховьев Волги, то получили весть, что брат Ярославов, Святослав Всеволодович, с десятитысячным войском осадил Мстиславов город Ржевку, где посадник Ярун отбивался от него с сотнею человек. У Мстислава с братом Владимиром псковским было всего 500 человек войска; несмотря на это, они двинулись на выручку Ржевки, и Святослав побежал от нее, не дождавшись новгородских полков, а Мстислав пошел дальше и занял Зубцов, город Ярославов. На реке Вазузе настиг его двоюродный брат Владимир Рюрикович смоленский с своими полками; несмотря на эту помощь, Мстислав не хотел идти дальше и, ставши на реке Холохольне, послал в Торжок к Ярославу с мирными предложениями, но тот велел отвечать: "Мира не хочу; пошли - так ступайте; на одного вашего придется по сту наших". Ростиславичи, получив этот ответ, сказали друг другу: "Ты, Ярослав, с плотию, а мы с крестом честным", и стали думать, куда бы пойти дальше; новгородцы, которым прежде всего хотелось очистить свою волость, уговаривали князей идти к Торжку, но те отвечали им: "Если пойдем к Торжку, то попустошим Новгородскую волость; пойдем лучше к Переяславлю: там у нас есть третий друг". Ростиславичи были уверены, что Константин ростовский вступит в союз с ними против младших братьев. Они двинулись к Твери и стали брать села и жечь их, а об Ярославе не знали, где он - в Торжке или Твери. Услыхав, что Ростиславичи воюют тверские села, он выехал из Торжка в Тверь, взявши с собою старших бояр и новгородцев, молодых - по выбору, а новоторжцев - всех, и послал из них сто человек с небольшим отборных людей в сторожу, но в 15 верстах от города 25 марта наехал на них воевода Мстислав Ярун с молодою дружиною, тридцать три человека взял в плен, семьдесят положил на месте, остальным удалось убежать в Тверь.

    Получивши этот первый успех, который дал ратникам их возможность беспрепятственно собирать съестные припасы, Ростиславичи послали смоленского боярина Яволода в Ростов к князю Константину Всеволодовичу приглашать его к союзу против братьев; провожать посла до рубежа отправили Владимира псковского с псковичами и смольнянами, а сами с новгородцами пошли дальше, пожгли села по рекам Шоше и Дубне, тогда как Владимир псковский взял город Константинов (Кснятин) на устье большой Мерли и пожег все Поволжье. Константин ростовский не замедлил ответом; он послал воеводу своего Еремея сказать Ростиславичам: "Князь Константин кланяется вам; обрадовался он, услыхавши о вашем приходе, и посылает вам в помощь 500 человек, а для остальных рядов пошлите к нему шурина его Всеволода (сына Мстислава Романовича киевского)". Ростиславичи отпустили к нему Всеволода с сильным отрядом, а сами пошли вниз по Волге; потом, чтоб скорее окончить поход, бросили возы и, севши на коней, поехали к Переяславлю. 9 апреля, в Светлое воскресенье, к Ростиславичам, стоявшим на реке Саре, пришел Константин ростовский с своими полками, но он боялся, что оставил свой город без защиты, почему Ростиславичи отправили в Ростов Владимира псковского с дружиною, а сами с Константином пошли к Переяславлю и стали против него на Фоминой неделе. Здесь под городскими стенами они захватили в плен одного человека, от которого узнали, что Ярослава нет в городе - пошел к брату Юрию с полками, с новгородцами и новоторжанами, а князь Юрий с братьями Святославом и Владимиром выступил также из своего города. Войско младшие Всеволодовичи собрали большое: муромцев, бродников, городчан и всю силу Суздальской земли, погнали всех и из сел, у кого не было лошади, тот шел пешком. Страшное было чудо и дивное, братья, говорит летописец: пошли сыновья на отца, отцы на детей, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов.

    Ярослав и Юрий с братьями стали на реке Кзе, Мстислав и Владимир с новгородцами поставили полки свои близь Юрьева, а Константин ростовский стал дальше с своими полками на реке Липице. Когда Ростиславичи завидели полки Ярославовы и Юрьевы, то послали сотского Лариона сказать Юрию: "Кланяемся; у нас с тобою нет ссоры, ссора у нас с Ярославом"; Юрий отвечал: "Мы с братом Ярославом один человек". Тогда они послали сказать Ярославу: "Отпусти новгородцев и новоторжан, возврати волости новгородские, которые ты захватил. Волок; с нами помирись и крест целуй, а крови не проливай". Ярослав отвечал: "Мира не хочу, новгородцев и новоторжан при себе держу; вы далеко шли и вышли, как рыба насухо". Когда Ларион пересказал все эти слова Ростиславичам, те отправили к обоим братьям с последнею речью: "Мы пришли, брат князь Юрий и Ярослав, не на кровопролитие, крови не дай нам бог видеть, лучше управиться прежде; мы все одного племени: так дадим старшинство князю Константину, и посадите его во Владимире, а вам Суздальская земля вся". Юрий отвечал на это послу: "Скажи братье моей, князьям Мстиславу и Владимиру: пришли, так ступайте куда хотите, а брату князю Константину скажи: перемоги нас, и тогда тебе вся земля".

    Младшие Всеволодовичи, ободренные мирными предложениями врагов, видя в этом признак слабости, отчаянного положения, начали пировать с боярами; на пиру один старый боярин, Андрей Станиславович, стал говорить молодым князьям: "Миритесь, князья Юрий и Ярослав! А меньшая братья в вашей воле; по-моему, лучше бы помириться и дать старшинство князю Константину, нечего смотреть, что перед нами мало Ростиславова племени, да князья-то все они мудрые, смышленые, храбрые; мужи их, новгородцы и смольняне, смелы на бою, а про Мстислава Мстиславича и сами знаете в том племени, что дана ему от бога храбрость больше всех; так подумайте-ка, господа, об этом!" Не люба была эта речь князьям Юрию и Ярославу, и один из юрьевых бояр сказал: "Князья Юрий и Ярослав! Не было того ни при прадедах. ни при деде, ни при отце вашем, чтоб кто-нибудь вошел ратью в сильную землю Суздальскую и вышел из нее цел, хотя б тут собралась вся Русская земля, и Галицкая, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская, никак им не устоять против нашей силы; а эти-то полки - да мы их седлами закидаем". Эта речь понравилась князьям, они созвали бояр своих и начали им говорить: "Когда достанется нам неприятельский обоз в руки, то вам будут кони, брони, платье, а кто вздумает взять живого человека, тот будет сам убит; у кого и золотом будет шитое платье, и того убивай, не оставим ни одного в живых; кто из полку побежит и будет схвачен, таких вешать или распинать, а о князьях, если достанутся нам в руки, подумаем после". Отпустивши людей своих, князья вошли в шатер и начали делить волости; князь Юрий сказал: "Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, тебе Новгород, Смоленск - брату нашему Святославу, Киев отдай черниговским князьям, а Галич нам же". Младшие братья согласились, поцеловали крест и написали грамоты. Здесь всего любопытнее для нас презрение северных князей к Киеву, с которым для их предков и для всех южных князей соединялась постоянно мысль о старшинстве, о высшей чести, но богатый Галич Всеволодовичи берут себе.

    Поделивши между собою все русские города, Юрий с Ярославом стали звать врагов к бою; Ростиславичи с своей стороны призвали князя Константина, долго думали с ним, взяли с него клятву, что не будет в нем перевету к братьям, и двинулись в ночь к ростовскому стану на реку Липицу; во всех полках их раздавались крики, в Константиновом войске трубили в трубы - это навело страх на Юрия и Ярослава, они отступили за дебрь и расположили свои полки на Авдовой горе; Ростиславичи на рассвете пришли к Липицам и, видя, что враги отступили на Авдову гору, расположились на противоположной горе Юрьевой и послали ко Всеволодовичам троих мужей опять с мирными предложениями: "А не дадите мира, - велели они сказать им, - так отступите подальше на ровное место, а мы пойдем на вашу сторону; или мы отойдем к Липицам, а вы перейдете на наши станы". Князь Юрий отвечал: "Ни мира не беру, ни отступаю; вы прошли через всю землю, так неужели этой дебри не перейдете?" Всеволодовичи надеялись на свои укрепления: они обвели свой стан плетнем и насовали кольев, боясь, чтоб Ростиславичи не ударили на них в ночь. Получивши их ответ, Ростиславичи послали своих молодых людей биться против Ярославовых полков; те бились целый день до ночи, но бились неусердно, потому что была


Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (23.11.2012)
Просмотров: 321 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа