молодого человека и
"уездной барышни" - навеян "Онегиным", как подсказан романом Пушкина ряд
сцен и фабульных ситуаций. Создавая прозаический эквивалент "Онегина",
Пушкин, тонко чувствовавший специфику прозы, обогатил психологию и мысль
своих героев, с каждым письмом расширяя картину действительности. Сомов
пошел по другому пути - по пути изображения типов дворянской поместной
жизни, "уплотнения" бытового фона фабульных событий, обогащения сюжета
занимательными поворотами и ситуациями. Существенно заметить и черту, прежде
характерную лишь для "рассказов путешественника": в "Романе в двух письмах",
как и в написанной следом за ним повести "Матушка и сынок", рассеяно
множество примет культуры и быта, четко приурочивающих действие произведения
к определенному хронологическому моменту.
В героях и коллизиях повестей "Сватовство" и "Матушка и сынок" ощутимо
сходство с характерами и ситуациями гоголевского "Ивана Федоровича Шпоньки".
Быть может, Сомов, писавший "Сватовство", когда лишь готовилась к выходу
первая книжка "Вечеров" ("Шпонька" же появился во второй), побудил Гоголя к
состязанию в этом, новом виде "малороссийской были". Незлобивый юмор,
особое внимание и тщательность, с которой Сомов воссоздает неповторимые
приметы уходящего в прошлое архаичного провинциального быта, опыты создания
ярких, выразительных характеров - вот что принес с собой последний этап в
развитии искусства Сомова-повествователя.
Даровитый прозаик, сыгравший столь заметную роль в начальный период
становления новой русской повести, Сомов ушел из жизни, не успев до конца
самоопределиться и раскрыть свои возможности, в момент. Когда прозаические
жанры переживали пору бурного развития. Романтик по своим эстетическим
установкам, Сомов - эстетик и художник рано понял, что не все виды
романтической поэзии в равной мере могут выражать народный характер и найти
путь к душе народа. Обращаясь к народной демонологии, писатель остался чужд
мистицизму и философским увлечениям романтизма. В его повестях мы не
встретим ни попытки отыскать в фольклорной фантастике ключ к тайнам
мироздания, ни поэтизированных образов романтических мечтателей. Напротив,
через ряд его произведений проходит тема осмеяния разного рода
романтического донкихотства. В первом же из "рассказов путешественника" -
"Приказе с того света" (1827) - это простодушное увлечение средневековьем и
вера в привидения; в "Сказках о кладах" - попытка обрести в поэтических
преданиях руководство к земному обогащению; в повести "Матушка и сынок" -
"мечтательные глупости сентиментальных романтических любовников",
преломленные в кривом зеркале провинциальных русских нравов. Быть может,
именно чуждость Сомова "немецкой школе" поэзии, трезвый взгляд на жизнь в
годы, когда трезвость была не в моде, привели к тому, что последние его
повести не были замечены критикой, как не были оценены по достоинству и
"Повести Белкина". Лишь последующее развитие отечественной прозы позволило
рассмотреть в этих последних достижениях Сомова-повествователя первые
подступы к созданию позднейшей психологической и социально-бытовой русской
повести.
Н. Петрунина