Страхов Николай Иванович - Допрос взятый Миносом с Наполеонова любимца

  

  

   Миносъ. Смотри, сказывай сущую правду!

   Наполеоновъ любимецъ. Признаюсь, это для меня самое трудное дѣло......

   М. Не шути и не забывай, что ты умеръ и призванъ къ допросу.

   Н. Л. Извольте спрашивать.

   М. Кто ты таковъ?

   Н. Л. Французъ.

   М. Этого недовольно.

   Н. Л. Наполеоновъ любимецъ,

   М. Развѣ это какое зван³е или чинъ?

   Н. Л. Болѣе того и другаго.

   М. Говори безъ околичностей!

   Н. Л. Чтобъ имѣть понят³е о семъ назван³и, позвольте сказать маленькое предислов³е.

   М. Сказывай.

   Н. Л. Съ того времени, какъ Франц³я отвергла существо единаго Бога и простерла свое неистовство до разрушен³я всякой добродѣтели и власти, народъ раздѣлился на три главнѣйш³я части и именно: на злодѣевъ, дураковъ и нещастныхъ жертвѣ. Послѣ неизъяснимыхъ ужасовъ обезумленные и удрученные Французы перемѣняли правительства точно такъ, какъ отчаянные больные, лечивъ сами себя, перемѣняютъ недѣйствительное лекарство на смертоносное. Сей духъ времени подобенъ былъ землѣ, готовой принять всякое сѣмя. Наконецъ явился зародышъ, извергнутой изъ ада. Это былъ Наполеонъ, сперва Консулъ, а потомъ Императоръ Французовъ. Въ видѣ водворен³я истины и блаженства, онъ умыслилъ разрушишь святость Вѣры, мудрости и добродѣтели. Онъ повелъ всю Франц³ю на всеобщ³й разбой и грабительство, понесся вихремъ, которой все низвергая, обращалъ сломанное въ новое оруд³е безпрерывнаго опустошен³я, смерти и ничтожества. Въ это время, онъ постановилъ надъ всѣми частями своихъ злодѣйствъ нѣсколько любимцевъ, которымъ поручилъ управлен³е Государства.

   М. И ты нещастный былъ въ числѣ ихъ?

   Н. Л. Точно такъ.

   М. Скажи, какими способами ты пр³обрѣлъ его любовь и поручен³е управлять особою част³ю государственныхъ дѣлъ?

   Н. Л. Унижен³емъ, лест³ю и подкупами.

   М. И такъ ты назывался Государственнымъ человѣкомъ, а по способностямъ, дарован³ямъ и заслугамъ никогда таковымъ не былъ?

   Н. Л. По нашему, кто чѣмъ называется, тотъ тѣмъ и бываетъ. Наши знатные въ семъ случаѣ подобны были бутылкамъ, которыя уважаются по наклееннымъ назван³ямъ, а не по настоящему влитому въ нихъ напитку.

   М. Слѣдовательно ты дѣлалъ то, чего не умѣлъ, зналъ то, чего не вѣдалъ?

   Н. Л. Иначе и быть не могло, потому, что подписи одного моего имени и фамил³и составляли въ годъ до тысячи листовъ.

   М. И ты не стыдился подписывать бумаги, не вѣдая ни содержан³я ихъ ни цѣли?

   Н. Л. У насъ маклера утверждаютъ чужую собственность, а мы вельможи утверждали чужой умъ и совѣсть.

   М. Но какъ ты могъ сохранить столь знатное зван³е, ничего не разумѣя?

   Н. Л. Посредствомъ гордости въ самомъ высочайшемъ степени.

   М. И ты получилъ Въ томъ желаемый успѣхъ?

   Н. Л. Я былъ подобенъ Тибетскому Ламѣ, въ котораго тѣмъ болѣе вѣровали, чѣмъ рѣже его видали.

   М. А отъ производителей дѣлъ, какъ ты могъ скрыть невѣжество ?

   Н. Л. Я обыкновенно окружалъ себя такими подчиненными, которые вдвое были меня глупѣе, а прочихъ отстранялъ отъ себя сколько можно далѣе.

   М. Признайся, что ты не всегда могъ избѣгать дѣлъ съ умнѣйшими тебя подчиненными?

   Н. Л. Это правда, но я очень легко и скоро отъ нихъ отдѣлывался иногда дремотою, иногда самымъ крѣпкимъ сномъ, а всего чаще отгонялъ ихъ недовѣрчивост³ю, презрѣн³емъ, ругательствами, угрозами и обидами.

   М. Но неужели никто изъ постороннихъ не осмѣливался сказать истину о твоемъ безум³и?

   Н. Л. Такихъ смѣльчаковъ сажали у насъ въ домъ сумасшедшихъ, или лишали службы и добраго имени.

   М. А утѣсненные твоими глупостями развѣ не имѣли права на тебя жаловаться?

   Н. Л. Намъ предоставлена была власть разсматривать и судить жалобы, на самихъ насъ приносимыя.

   М. Неужели и Государственные законы никогда не удерживали тебя отъ глупости и вмѣстѣ съ тѣмъ отъ неправосуд³я?

   Н. Л. У насъ множество законовъ, но всѣ они безъ исполнен³я.

   М. Что же объ этомъ думалъ вашъ народъ?

   Н. Л. Дивился имъ, какъ большимъ колоколамъ безъ языковъ, дивился даже н тому, что ничего отъ нихъ не слышно.

   М. Изъ за всѣхъ шутокъ видно однакожъ, что ты былъ человѣкъ знатност³ю твоею самый вредный.

   Н. Я. Виноватъ, я проспалъ всѣ государственные пользы, но друг³е умнѣйш³е меня и притомъ на яву умышленно ихъ проглядѣли.

   М. Признайся, что ты былъ глупая корова, которая заднихъ хлыстала хвостомъ, переднихъ сбивала съ ногъ, а плуты, умѣвш³е подползти подъ брюхо, доили тебя, сколько имъ было угодно. - Но время уже кончить допросъ. Говори, как³я еще ты дѣлалъ чудеса?

   Н. Л. Вы отгадали, что я дѣйствительно дѣлалъ чудеса. Прометей одушевилъ одну только куклу, а я такихъ нѣсколько десятковъ пересотворилъ въ значущихъ людей.

   М. Какъ?

   Н. Л. Очень легко. Выбиралъ отличнаго дурака или плута, выставлялъ его выше всѣхъ, какъ огородную соломенную чучелу, съ тою только разницею, что вмѣсто клюки и изорванной шляпы, давалъ ему почетные знаки и титулы.

   М. Оставь шутки и скажи, что либо достойное твоего знан³я!

   Н. Л. Что касается до этого, я могу похвалиться славнымъ и вѣчной, памяти достойнымъ дѣломъ.

   М. А напримѣръ какимъ?

   Н. Л. Я далъ совѣтъ завоевать Росс³ю.

   М. Росс³ю ? А чтожъ отъ этаго произошло?

   Н. Л. Правду сказать.... Тамъ всѣхъ нашихъ разбойниковъ истомили страхомъ и бѣгствомъ, перебили, побрали въ плѣнъ, однимъ словомъ очистили отъ нихъ всю вселенную! Признайтесь, не рѣдкое ли это и славное дѣло?

   М. По истинѣ самое славное, но только не для Франц³и, а для Росс³и.

   Н. Л. О! для насъ это все равно, мы привыкли шумѣть и блистать затѣями, въ чью бы пользу они не кончились.

   М. Куда же вы дѣвали любовь къ Отечеству?

   Н. Л. Мы ее помѣстили въ Истор³ю, въ статьи и на картины.

   М. А славу?

   Н. Л. Она, подобно Юпитеру, превратилась въ золотой дождь.

   М. А совѣсть?

   Н. Л. Мы отъ ней вылечились, какъ отъ несноснаго припадка, посредствомъ прививки новой философ³и.

   М. Наконецъ я вижу, что вашъ Наполеонъ совершилъ ужасное чудо, совершилъ пересотворен³е человѣковъ въ несмысленныхъ скотовъ и лютыхъ звѣрей!

   Н. Л. Умилосердитесь, не гнѣвайтесь. За нѣсколько времени до моей смерти во Франц³и все перемѣнилось.

   М. Какъ это случилось?

   Н. Л. Отъ чудесъ добродѣтели. Росс³йской Императоръ Александръ побѣдилъ Франц³ю милосерд³емъ и кротост³ю. За сожжен³е Москвы онъ отмстилъ намъ новымъ неслыханнымъ пламенемъ, пламенемъ, который всѣ сердца наши возжегъ къ нему вѣчнымъ благоговѣн³емъ.

   М. О! Боги! Это тотъ самой Александръ, коего златую нить жизни вы повелѣли Паркамъ спрясть для возвращен³я м³ру златаго вѣка!

   Н. Л. Истинная правда. Идолъ злодѣян³я уже низверженъ и.....

   М. Довольно. Знатность твоя была подобна дождевику, которой для того надувается, чтобы лопнуть и обратиться въ пыль. Ступай! за дурачества ты и тѣмъ уже наказанъ...... А вы, записывайте приговоръ низверженному чудовищу..... Повелѣваю уготовать ему страну пустынную, безпредѣльную. Тамъ раскаян³е, явится ему громадою составленною изъ сердецъ прососанныхъ зм³ями. Тамъ во мракѣ, чернѣйшемъ агата, вѣчно да проявляется огненная рука, возжигающая пламенныя картины злодѣян³й. Въ нихъ да зритъ чудовище мил³оны издыхающихъ на поляхъ, грабительство, гладъ, пожары, насильство, поб³ен³е младенцовъ, мучен³е старцевъ. Кровавыя рѣки да будутъ ему въ утолен³е жажды, стрѣлы острыя пошлются вмѣсто пищи и престолъ его да воздвигнется на адскихъ пламеняхъ!