Суворин Алексей Сергеевич - А. С. Суворин в воспоминаниях современников

и быта, нравов, обычаев, культуры и цивилизации. Современная газета должна обслуживать все, чем дышит мир. И Суворину-государственнику приходилось делить свой талант и сердце на столько деятельностей, что их хватило бы, пожалуй, на дюжину крупных деятелей. Многое, за что он брался, приносило ему нечаянный доход (в том числе и "Новое Время"), но, пожалуй, еще большее число культурных его затей давало ему вполне ожидаемые убытки. Вышедший из суровой бедности, Суворин не питал ни малейшего пристрастия к деньгам: он щедро сеял их для культурной жатвы, собрать которую уверенно не рассчитывал. Таковы театр, театральная школа, контрагентство, дорогие и дешевые виды издательства, книжные магазины, огромная библиотека, некоторые журналы и газеты.

   Его тешила, как западных европейцев, широкая, но всегда просветительная предприимчивость, хотя бы обставленная неудачами. Ему нравилась кипучая жизнь с ее надеждами и разочарованиями, с живой драмой сотен и тысяч тружеников, вовлеченных им в общую работу. "Нажива!" - кричат низкие люди, сгорающие от зависти при виде трех или четырех миллионов, сложившихся у Суворина за полстолетия титанического труда. Но нажива могла бы быть стимулом их маленьких душ. а не его большой души. Если бы дело состояло в наживе, то по примеру еврея Бака, основателя "Речи", Суворин занялся бы казенными поставками или железнодорожными подрядами, выжимая из рабочих пот и кровь. Или по примеру множества ничтожных жидков Суворин в два-три года нажил бы миллионы на биржевой игре. Или по примеру отечественных, ныне радикальных кулаков он нажил бы десятки, а может быть, и сотни миллионов на ситцевой, сахарной, угольной, нефтяной наживе. Но Суворин был только писатель, писатель с головы до ног, как Лир был король с головы до ног. Божией милостию артист пера, Суворин со всей страстностью своей несколько южной крови, со всем упорством железной породы, выросшей на берегах Битюга, со всем благородством героических предков шел к одной лишь цели - служить России. И он служил ей, пока смерть не прервала ему дыханье и пока свет не померк в глазах...

   Пусть Россия наживет другого Суворина - и тогда почувствует, кого она сегодня хоронит.

    

    

   ПАМЯТИ СУВОРИНА [041]

    

   "Умер старик Суворин". Эти слова разойдутся по России и по всему образованному миру. Уж более четырех лет мы не читали его "Маленьких писем", но знали, что он остается, несмотря на тяжкую болезнь, гением-хранителем созданной им газеты. И в ночь на 11-е августа, на семьдесят восьмом году своей многотрудной жизни, отошел в вечность первый по уму и таланту русский публицист нашего времени.

   Каждому русскому надо припомнить, что сделал для своего народа этот русский человек, внук крестьянина, сын офицера, что сделал он за свою долгую жизнь, которая вся была жизнью самообразования, труда и борьбы, сначала тяжелой борьбы за существование, потом борьбы за свои убеждения и идеи. Он не только создал лучшую русскую национальную газету, наиболее талантливую, осведомленную и влиятельную. Он создал дешевую русскую культурную книгу в стране, где долгие годы дешевая книга была синонимом лубочной сказки, сонника или гаданий Мартына Задеки. Он первый дал русскому народу доступного всем Пушкина и многих других наших писателей.

   "Дешевая библиотека" Суворина, являющаяся дополнением к его дорогой газете, расходится по России в сотнях тысяч экземпляров и является могучим орудием истинного просвещения.

   В его писательском облике было больше чувства, чем воображения, и больше ума, чем чувства. Это был тонкий, гибкий ум, недавно в его семье принявшийся за работу, а потому свежий, восприимчивый, на все смотревший широко раскрытыми глазами. Похожие умы были у Ломоносова и у Погодина. Этот жадный к познаниям ум руководил сильным чувством борца, солдата, наносящего удары не только с мужеством, но и с удовольствием. И по мере того, как развивался ум, поле работы делалось все шире и шире, пока не охватило оно весь мир, среди которого он отстаивал для своей родины по праву принадлежащее ей место, завоеванное такими же, как он, пахарями-воинами.

   Писательская борьба Суворина была борьбою за просвещение и свободу своего народа, за его хозяйственное развитие, за его державные права среди других народностей Империи, за великодержавные права русской Империи среди других народов мира. Его свободолюбие, его демократический либерализм никогда не витал в облаках вне времени и пространства, его требования были исполнимы и он ставил их на основу народности и государственности. Талантливый, свободолюбивый фельетонист шестидесятых годов, годов первого пробуждения нашей общественности, горячий защитник славянства в семидесятых, умный проповедник русской народной идеи в восьмидесятых, умеренный прогрессист в девятидесятых и непоколебимый страж русской государственности во время освободительного развала, он изменялся вместе с изменениями русской жизни, рос вместе с нею. всегда охраняя все, что было в этой жизни жизнеспособного и необходимого для народного преуспеяния.

   Происходя из крестьян Воронежской губернии, где суровые великороссы смешались с мягкими и певучими малороссами, он был свободен от резкостей московского национализма, он жил сам и давал жить другим. Его любовь к театру, его увлекательная разговорчивость и отзывчивость определялись, может быть, солнцем его родины - Боброва, на 9 градусов южнее Петербурга, как его боевой публицистический дар вышел, может быть, из долгих войн, которые вели его предки с ногайскими татарами после падения Большой Орды.

   Я познакомился с А. С. Сувориным летом 1893 года и самая моя энергичная писательская работа прошла в течение 11 лет в его газете. В 1899 году мы вместе с ним выступили против студенческих беспорядков и навлекли на себя гнев "Союза взаимопомощи русских писателей при русском литературном обществе", в котором мало было писателей и еще меньше русских. Мы виделись часто и много спорили, во многом соглашались. Меня всегда поражал тонкий ум Алексея Сергеевича, огромная наблюдательность, огромная память, глубокое знание русской литературы. Это был не только большой писатель, но и великий чтец перед Господом. Его библиотека для частного человека была огромна. И его начитанность была необыкновенна, в чем я могу быть судьей, так как и сам прочел на своем веку многие тысячи томов.

   Редакционная работа, руководство книгоиздательством и хозяйственными делами созданного им огромного предприятия отнимали у него много времени, нужного для писательства. Редактор и писатель не мирятся между собою: "служенье музе не терпит суеты", и в особенности суеты редакционной. Но собрать на большое русское дело талантливые русские силы - заслуга Не малая, не меньше, чем самому писать талантливые и тонкие "маленькие письма".

   Буренин, Терпигорев, Скальковский, Татищев, Чехов, Петерсон, Маслов, Дьяков, Амфитеатров, Потапенко, Розанов, Меньшиков - все это люди таланта, разнообразного и несомненного, и все они объединились в одной общей работе под руководством Суворина. Прежде задачей нарождавшихся газет было: "убить "Новое Время". Убивать "Новое Время" собирались "Петербургские Ведомости" Ухтомского, "Россия" Сазонова и Амфитеатрова, "Северный Курьер" Барятинского, "Русь" и многие другие. Но национальное предприятие, созданное Сувориным, развивалось и крепло, и новые газеты только содействовали его улучшению, так как оно, при появлении каждой новой газеты, начинало подтягиваться и сильнее работать. Чаще из кабинета над редакцией начинал раздаваться громкий хозяйский голос и чаще возвращались гранки с пометками и исключения издателя в кабинет ночного редактора. Мастерский удар пера - и газета опять привлекала читателя и снова брала верное направление, отвечавшее настроению лучшей части общества.

   Заслуга Суворина как редактора газеты заключалась в его уважении к таланту и в представлении таланту широкого поля развития, а это - редкость в стране земельного, военного и чиновничьего социализма, в стране уравнительных наделов, производства по линии и ненависти к "выскочкам", которыми не могут не быть все сильные и способные личности, в стране деспотического радикализма, который, прежде всего, от писателя требует послужного списка оппозиционности и ран, полученных в выступлениях против правительства.

   Демократизм Суворина, с легкой примесью деревенского социализма, был глубоко национальным. И эта национальность его демократизма заставила его перейти от западного либерализма шестидесятых годов к либерализму национально-русскому.

   Построив огромную Империю, мы не смели мыслить без немецкой, польской, а в последнее время еврейской указки. Профессорским тоном М. М. Стасюлевич и В. Д. Стасович преподавали нам европейский либерализм, сообщая нам не без горделивой улыбки, что культуру внушил нам Петр Великий плетьми по голой спине в то время, как поляки писали латинские стихи и готовились к сочинению либеральных конституций. Мы это очень хорошо знали и сами, но в каждом русском сидит Грозный, говоривший, по словам поэта: "молчи, холоп, я каяться и унижаться волен". И в этом возмущении против инородцев, которая придала определенную окраску газете покойного публициста, выражалась не военная доблесть завоевателя, а долгими веками давимая народная мысль, которая чувствовала свой плен, сознавала свое будущее и возмущалась своим настоящим. Теперь эта мысль вышла на свободу и ей нечего защищаться, нападая. Ей дан законный путь выражения. Свободная, она может быть столь же широкой и благожелательной, как и мысль культурного европейца. Но в семидесятых годах русская мысль была гонимой. Менделеев почитался недостойным василеостровской академии.

   Целые области русской жизни были заняты инородцами. Русскому приходилось у себя дома быть почтительным, а иногда и униженным просителем. И понятно, что борьба против инородцев, борьба не политическая, а идейная, велась газетой Суворина резко и язвительно. Русская Дума предчувствовалась, ожидалась, но к ней надо было прийти путем сильного самоопределения русской личности, со всеми ее благами и всеми дурными ее сторонами. Во время боя нет места благожелательности. Ее можно проявлять только после победы.

   Но если газета А. С. Суворина злоупотребляла иногда своими талантами в беспощадной борьбе с инородческими течениями мысли, то она всегда стояла горой за русские интересы, за русское земское дело, стояла за него широко и твердо. И так как естественным защитником русского дела должно быть русское правительство, то Суворин и поддерживал его, пока это было возможно, а во время смуты решительно стал на сторону законной власти, которая одна, в то время, представляла преемственную русскую государственность. Когда совет рабочих депутатов собирался арестовать правительство, тогда А. С. Суворин имел мужество показать всю нелепость создавшегося положения, и в этом его большая заслуга. Во время пожара мало убеждать, надо кричать, звать пожарных, надо спасать. В этом - долг честного гражданина. И долг этот был им выполнен.

   Те газеты, которые вышли из "Нового Времени": "Россия" Амфитеатрова и "Русь" принесли очень мало пользы, по сравнению со своей "метрополией". Мало кому известно, что А. В. Амфитеатров, ушедший из "Нового Времени" якобы вследствие несочувствия своего к отношению газеты к студенческой забастовке 1899 года, перед уходом своим написал против студентов столь резкий фельетон, что его счел неприличным и не пропустил А. С. Суворин, а издатели "Руси", предоставившие свои столбцы проповеди польской автономии, писали в "Новом Времени" против поляков столь резкие статьи, что вызвали его негодование.

   Как писатель, Суворин не обладал большой фантазией и идеализмом, он писал больше умом, чем сердцем. Он тонко и добродушно высмеивал и приводил к нелепости утверждения своих противников, но иногда вспыхивал сильным и ярким негодованием.

   В его запасе было мало слов, но он великолепно умел ими пользоваться. Он знал множество людей и понимал их слабости. Жизнь не оставила в нем места для идеализма, она была жестока к нему лично. Он не прошел сколько-нибудь серьезной школы и ему пришлось своим трудом открывать себе Запад. Лет десять тому назад я застал его со словарем над Шекспиром. Он читал по-немецки и по-французски и немного говорил на этих языках.

   Заслуги этого русского самородка перед русским просвещением, русской государственностью и русской журналистикой известны и его друзьям, и его врагам. Он создал большое национальное газетное дело, которое не может и не должно погибнуть. Он поставил русского журналиста на такую высоту, которой достигали ранее лишь единичные высокоодаренные личности. Он много сделал для просвещения народа своей дешевой библиотекой и книгоиздательством. Он много поработал для русского театра. Много литературных тружеников обязаны ему широкой поддержкой в трудные минуты. Тяжелая жизнь не ожесточила его. В нем билось доброе и благородное сердце.

   Теперь это сердце перестало биться. Но русская земля не забудет его имени среди имен других выдающихся русских людей, которые, каждый по-своему, работали над пробуждением самосознания русского народа и над увеличением свободы и света в области русской государственности.

    

   Иностранная печать об А. С. Суворине

    

   Большую статью, посвященную памяти А. С. Суворина, печатает "Times". Газета дает подробный биографический очерк и указывает на разностороннюю и кипучую деятельность покойного, который был не только выдающимся европейским журналистом и основателем популярнейшей русской газеты, но и организатором целого ряда предприятий, одухотворенных просветительными целями. В частности, он много содействовал при помощи своих дешевых изданий распространению в России известных европейских авторов. Свою газету "Новое Время" покойный Суворин умел вести с неизменным успехом, что требовало большого искусства при былых цензурных условиях. Быть может, это уменье не бояться и не вызывать кар и создало то распространенное за границей мнение, будто "Новое Время" является в сущности правительственным органом, даже органом русской бюрократии. Мнение это совершенно неправильно, и политика "Нового Времени", как внутренняя, так и внешняя, была всегда вполне независима. "Новое Время" - орган национально-русский, и потому не может искренно не поддерживать конституционного строя. В иностранной политике газета Суворина сыграла важную роль в истории союза с Францией, который она постоянно поддерживала; в последние годы она сочувствовала сближению с Англией, поняв, что наступает подходящий исторический момент. Сам Суворин был талантливым писателем, и его "Маленькие письма" можно назвать знаменитыми. Во главе газеты в качестве редактора стоит в последнее время старший сын покойного.

   "Россия потеряла самого крупного и известного представителя своей периодической печати, - говорит "Daily Telegraph". - Покойный Суворин основал "Новое Время" - популярнейшую русскую газету. Нет, вероятно, такого угла в цивилизованном мире, где бы ее не знали как руководящего органа национально-русского направления и в этом смысле не считались бы с ее взглядами". "Daily Telegraph" приводит биографию покойного и указывает, что издатель "Нового Времени" был сам большим писателем, притом не только журналистом, но и драматургом. Театр была другая излюбленная стихия этого разностороннего человека, создавшего столько просветительных предприятий. Пятидесятилетний юбилей деятельности Суворина был отмечен всей Россией и удостоился милостивого внимания Государя. Со всех концов стекаются сейчас выражения соболезнования, искренно скорбят все работавшие и служившие при покойном, который отличался всегда редкой отзывчивостью и щедростью.

   В парижской газете "Temps" дается следующая характеристика покойного А. С. Суворина:

   "Закончилась долгая, благородная жизнь. Со смертью Алексея Суворина русская литература потеряла одного из наиболее блестящих своих представителей, а европейская журналистика - одного из своих главных руководителей. Скромность его происхождения - из провинциальной семьи мелкого дворянства - указывает, что он всем был обязан самому себе и решительно ничем связям и протекциям. Он унаследовал от крепких, любящих свою родину крестьян те свойства характера и темперамента, которые создают "represantive men" и которые дали России великого гражданина.

   Он получил воспитание в кадетском корпусе, единственном учебном заведении того времени, которое давало полное общее образование, и очень молодым прибыл в Петербург, где сперва пробовал свои силы на поприще драматургии. Многочисленные бытовые комедии и исторические драмы свидетельствуют о его литературной плодовитости. Оставшись до конца жизни одним из наиболее просвещенных любителей театра в Петербурге, он отдал ему часть своей влиятельности и состояния. Ему обязаны учреждением популярной сцены и драматической школы, которая немало способствовала развитию близкого ему искусства.

   Его настоящая дорога, найденная им случайно, была журналистика. Только в этой области могла развиться и принести плоды его живость, легкость, ясный и здравый смысл. Огромный успех "Нового Времени" является доказательством этого.

   Собственником этой газеты он сделался с 1876 года, и благодаря ему "Новое Время" заняло в русской жизни и в глазах европейского мнения выдающееся положение.

   С литературной и политической точки зрения "Новое Время" было точным отражением личности его основателя, оно было его газетой, его созданием, Алексея Сергеевича. В близком соприкосновении с сотрудниками жил он в том же помещении, где находилась и газета - этот примерный руководитель газеты вникал во все. Непрекращающееся наблюдение над редакционной жизнью и работой пополнялось им тем исключительным вниманием, с каким он следил за русской литературой вообще, и чутьем, с каким он умел найти, привлечь и привязать к газете новые таланты.

   Непрестанно обновляемое, укрепляемое и расширяемое "Новое Время" около десяти лет назад стало одним из тех органов общественного мнения, с которыми считаются правительства и которые даже в неограниченно монархическом строе выходят из-под административного контроля и не признают никакой иной цензуры, кроме своей собственной. Это привилегированное положение газеты особенно выделило ее в тот момент, когда в русском общественном мнении зародилась агитация 1904-1905 гг. в пользу реформ. Выслушиваемый с большим вниманием, чем все другие русские публицисты, и имевший возможность сказать больше всех, Алексей Суворин был в то же время самым осторожным и сдержанным.

   Удивлялись, видя, что этот старый либерал остается спокойным в своих "Маленьких письмах", скромно помещаемых им на третьей странице своей газеты, посреди конституционной лихорадки, охватившей страну. Относясь скептически и к симметричной системе Шилова об образовании палаты путем кооптации, и к "четырехвостке" кадет, он первый наметил линию русских реформ, между современным европейским парламентаризмом и древним московским представительством, земским собором. Он заявил, что Г. Дума должна прежде всего предоставить место крестьянским депутатам, но не давая им большинства, и выставил в 1905 году избирательные принципы, осуществленные в законах 1907 года.

   В то же время он приветствовал названием "конституция" издание основных законов в 1906 г. и взял за критерий своих суждений широкое участие в выборах крестьян. Не входя в подробный разбор новых законов, в точности даже не зная их, потому что, писал он, "я никогда не читаю законов", он припоминал все свободы, дарованные на его глазах русскому народу, начиная со свободы курить на улицах, и резюмировал все порывом надежды на дальнейшее обновление.

   "Это действительно весна!" - восклицал с волнением этот патриарх русской печати перед обетованной землей русской свободы.

   Нам, французам, остается лишь с уважением, склонившись перед его гробом, сказать, что Европа никогда не узнала бы этой идущей вперед России, если бы такие писатели, как Алексей Сергеевич, не взяли на себя заботы рассказать о ней".

    

    

   ПРИЛОЖЕНИЕ

   ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ [042]

    

   Десятого ноября 1911 г. я, нижеподписавшийся, потомственный дворянин, губернский секретарь в отставке, Алексей Сергеевич Суворин, находясь в здравом уме и твердой памяти, объявляю волю на случай моей смерти.

   I. Мне принадлежат имущества: а) пятьсот двадцать паев Товарищества А. С. С. "НВ", б) дом в Петербурге по Эртелеву переулку д. N 6, в) имение Тульской губернии, Чернского уезда, село Велие Никольское с хуторами Орликом и Афросимовым, г) дом в Феодосии, д) дом в Сочи, е) имение с садом в местности Хоста и несколько участков в Муравьевской даче по Черноморскому берегу, ж) разного рода недвижимость, капитал и дом мне Товарищества А. С. С. "НВ" в пятьсот тысяч рублей, з) журнал "Исторический вестник" и и) двести паев театра Литературно-художественного общества.

   II. Завещаю сыну моему Михаилу сто десять паев Товарищества А. С. Суворин "НВ"; детям сына моего Алексея, а моим внукам Никите и Наталии, 86 паев того же Товарищества; дочери моей Анастасии завещаю в пожизненное владение пятьдесят четыре пая с правом голоса. По ним и детей ее паям во все время пожизненного владения и до совершеннолетия детей ее Алексея, Николая и Андрея, которым завещаю в собственность 34 пая с тем, чтобы после смерти ее паи перешли в собственность ее детям, которых она должна содержать до совершеннолетия. Доходы же с детских паев до совершеннолетия она получает в свою собственность, как и доходы со своих пожизненных паев. Сыну моему Борису завещаю 70 паев того Товарищества с тем, что он, Борис, получает свои паи в полное свое распоряжение по истечении пяти лет со дня утверждения этого завещания, а до того времени пользуется дивидендом с них и правом голоса в собраниях Товарищества. Внукам моим Дмитрию и Андрею Коломниным, сыновьям моей дочери покойной Александры, завещаю обоим вместе 86 паев, т.е. по сорок три пая. Жене моей, Анне Ивановне, завещаю пожизненно 84 пая и вместе с тем назначаю ее опекуншей малолетних детей дочери моей Анастасии и сына Бориса.

   III. Дом в Эртелевом переулке, оцениваемый мной, не считая залоговой суммы, в двести тысяч рублей, завещаю сыну моему Михаилу и внукам моим, детям сына Алексея, Никите и Наталии.

   IV. Имение мое в Чернском уезде завещая в двух третях дочери моей Анастасии и жене Анне Ивановне в одной третьей, оцениваю я его в сто семьдесят пять тысяч рублей.

   V. Дом в Феодосии, который оцениваю в семьдесят тысяч, завещаю сыну моему Борису.

   VI. Дом в Сочи и владения в Хосте и в Муравьевской даче отказываю в общую собственность моих наследников: сына Михаила, внуков Никиты и Наталии, дочери Анастасии, сына Бориса и внуков Дмитрия и Андрея.

   VII. Из наличных домашних моих денежных средств завещаю брату моему Петру Сергеевичу пятнадцать тысяч рублей, сестре Александре пятнадцать тысяч рублей, сестрам Анне и Варваре каждой по десяти тыс. рублей, племяннице Антонине Полтавской, по мужу Чечневой, племяннице Вере Петровне Колесниковой, племянникам Василию Саранчину, Михаилу Соболеву и Владимиру Суворину, каждому и каждой по пяти тысяч рублей. Кроме того, обязываю моих наследников, сына Михаила и внуков Никиту и Наталию, сына Бориса, дочь Анастасию и ее детей, и жену мою, Анну Ивановну, уплачивать всем этим родным моим, числом девяти лицам, по тысяче рублей каждому и каждой пожизненно, всего ежегодно девять тысяч рублей.

   VIII. Из дома мне Товарищества в пятьсот тысяч рублей завещаю Бобровскому земству пятьдесят тыс. рублей на учреждение и содержание ремесленного училища для детей обоего пола в селе Коршеве. Десять тысяч рублей Коршевскому двухклассному училищу с тем, чтобы из процентов этого капитала выдавалось добавочное жалование учителям. Десять тысяч рублей завещаю Бобровской мужской гимназии и Бобровской женской гимназии столько же. Пятнадцать тысяч рублей Воронежскому Михайловскому кадетскому корпусу с тем, чтобы из процентов этих капиталов в гимназиях выдавались пособия окончившим курс бедным ученикам или ученицам, а в корпусе, тоже из процентов, выдавалось пособие бедным кадетам, окончившим курс и произведенным в офицеры. Выражаю желание, чтобы в гимназиях выдавалось пособие воспитанникам и воспитанницам Бобровского уезда, а в корпусе Воронежской губернии. Для получения в срок с Товарищества назначенных выдач, каждый получает по шести процентов в год на завещанную сумму.

   IX. Завещаю капитал в двадцать пять тысяч руб. Типографии "Новое Время" и конторе его с тем, чтобы из него выдавались пособия прослужившим в этих учреждениях 25 лет.

   X. Завещаю Василию Анисимовичу Юлову десять тыс. руб. Двадцать тысяч завещаю Клавдии Ивановне Дестанб.

   XI. Всякого рода движимое имущество и капиталы, каковые останутся за вышеизложенными задачами, оставляю в равных частях (за исключением моей библиотеки, о которой напишу особо) в собственность моих наследников, названных в статье 2 этого завещания. Им же оставляю "Исторический Вестник". К этому духовному завещанию, составленному мною 10 ноября 1911 года и мною написанному, руку приложил потомственный дворянин, губернский секретарь в отставке, Алексей Сергеевич Суворин. Что настоящее духовное завещание, составленное и написанное завещателем, Алексеем Сергеевичем Сувориным, совершено им в здравом уме и твердой памяти, им самим подписано, в том по личной просьбе, удостоверяю дворянин, статский советник Константин Семенович Тычинкин. Что настоящее духовное завещание, составленное и писанное самим завещателем, Алексеем Сергеевичем Сувориным, совершено им в здравом уме и твердой памяти, им сами подписано, в том числе по личной просьбе удостоверяю, коллежский асессор Михаил Николаевич Мазаев.

    

    

   Примечания

    

   [001] Глинский Борис Борисович (1860-1917), журналист, историк и публицист. С 1887 года сотрудник, с середины 1890-х гг. один из ведущих сотрудников, с 1912 года издатель, c 1913-го - редактор-издатель журнала "Исторический Вестник" (выходил в Санкт-Петербурге с 1880 по 1917 год). Статья Б. Б. Глинского "Родители А. С. Суворина" перепечатывается с незначительными сокращениями из журнала "Исторический Вестник" ( 1913, N8, с. 553-558).

   [002] Находясь однажды ночью на карауле в Кронштадте, С. Д. заметил какой-то подплывающий к судам предмет. Он сообщил об этом команде. Предмет оказался взрывчатым снарядом и был расстрелян. Это и вызвало высочайшее благоволение за "сбережение людей".

   [003] Благодаря офицерскому званию, С. Д. Суворин, по его ходатайству, был согласно определения Воронеж. Дворян. Депутат. собрания 12 нюня 1845 г. внесен во 2 ч. родословн. кн. дворянства Воронеж. губ.

   [004] Передано нам учителем бобровск. втором, церк.-прих. школы Я. Ф. Селивановым.

   [005] Портрета С. Д. не сохранилось в его семье.

   [006] Статья Б. Б. Глинского "Алексей Сергеевич Суворин (Биографический очерк)" с незначительными сокращениями перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1912, N9, с. 3-60).

   [007] После меня Грацианский выпустил несколько книжек "Древней и Новой России", под редакцией П. А. Гильтебрандта, а затем, в марте 1880 года, прекратил издание.

   [008] Розанов Василий Васильевич (1856-1919), писатель, публицист, сотрудник "Нового Времени". Статья В. В. Розанова "Из припоминаний и мыслей об А. С. Суворине" печатается по: Розанов В. В. Из припоминаний и мыслей об А. С. Суворине (предисловие Н. Н. Лисового). М., Патриот, 1992.

   [009] Начало этой статьи, с некоторыми пропусками, было помещено в "Новом Времени" в ближайшую по смерти А. С. Суворина неделю.

   [010] Служа при Тертие Иван. Филиппове и находясь у него "весь в руке", помню - я, тогда еще начинающий писатель, при личных разговорах всегда чувствовал, что "я массу могу", чего "ты совершенно не можешь"; и это дает, при всем неравенстве служебных отношений, прямо осязание своей власти писателю. Это невольно и безотчетно, это просто "есть в кармане". У Суворина, при своей газете, и такой газете, каждый звук которой слышен всей России и значительной части Европы, - понятно, что такое чувство своей власти в разговоре с министрами - было огромно.

   [011] А. С. Суворин не относился отрицательно к "целому" декадентства - и мне иногда говаривал, отчего я не возьмусь выяснить новое и интересное в нем. Ему нравилось в декадентстве молодость, движенье и жизнь. Нравился смех и драки (полемика). Но он не принимал на себя бороться со всею редакцией, бывшей крайне враждебною к декадентам. Равно я знаю из одного разговора с ним, что ему нравился Максим Горький, и он сочувственно говорил о его живой и новой личности в литературе и сочувствовал всему поднявшемуся около него движению. "Бывало, прочтешь вещь Горького и чувствуешь, что тебя поднимает со стула, что прежняя дремота невозможна, что что-то нужно делать! И это "нужно делать" в его сочинениях - было нужно" (слова А. С. С-на).

   [012] Это возмещается только объявлениями.

   [013] Однажды мне Суворин (А. С.) сказал: "Гостиный Двор в Петербурге еще на моей памяти состоял из голландских и русских лавок, и даже немцев почти не было. Теперь немцев словно нет, русских - половина лавок, я другая половина еврейские". Вот - и вся вражда, и только. Случайно узнав, что в дому Суворина живет одна еврейка, когда-то дававшая уроки музыки в его семье, я подошел и, смеясь, сказал ему: "А. С., у вас живет еврейка!" Она небольшого роста, он - высокого. Взяв ее за плечи, всю весело смеющуюся (она всегда смеется), он прижал ее к себе и весело сказал:

   Я ужасно ее люблю. Она такая милая!" Это было среди большого собрания гостей. И столько было отцовского и любящего в его голосе, что я был поражен. Таким образом, ни в нем, ни в газете "антисемитизма" никакого решительно нет, а есть - дело, есть - очевидность, и именно "захвата" русского в России. Если бы евреи немножко были поумнее, если б они не были в печати лишь бессильными крикунами и безличными писаками, то не приняли бы в отношении "Нов. Вр." той пошлой и безнадежной позиции, какую теперь занимают.

   [014] Дурак Рубакин пишет: "Суворин до перемены убеждений", "Суворин после перемены убеждений". Конечно, сам Рубакин никаких решительно убеждений не ломал и никогда не имел и не имеет.

   [015] Раз он мне шутливо сказал - "на народе", в театре или на одном из юбилеев: "Как неправильно живет Толстой, и какую ему скверную жизнь устроили окружающие; какие-то странники, студенты и монотонность! Он и без того стар, а ему еще старости наваливают на плечи. Я бы его окружил, напротив, молодыми, веселыми (не в дурном смысле) женщинами, девушками, их играми, танцами и всякими удовольствиями вообще молодежи, и - детьми". Кто лично знал С-на - знает, до какой степени "флирт" и "вино" были исключены из его обихода, до чего он весь приник к работе, и слова эти имели смысл: "давайте - юности, добра, и - поменьше облаков; и, особенно, - поменьше и даже совсем не нужно дождя" (духовного, социального, бытового).

   [016] Первое дешевое издание Пушкина, превосходное по тексту и чрезвычайно удобное по формату и печати, было отпечатано Сувориным не только без барыша, но с небольшим убытком против стоимости бумаги и печатания. В лень, когда оно ("50 лет после кончины Пушкина") появилось в магазине, кинувшаяся за покупкою толпа своей массой сломала прилавок и мебель в магазине "Нового Времени". Поразительно, что Литературный Фонд, прикармливающий социал-демократов, поступил как Плюшкин. Он не оценил нисколько, не поставил ни во что дачу рублевого Пушкина, но содрал с Суворина что-то около 40.000 рублей, понудив его жалобами купить все свое издание к этому дню (в редакции Морозова) на том основании, что Суворин в маленькое свое издание ввел те поправки текста (конечно, незаметные и неоценимые массовым читателем дешевого Пушкина), какие своими работами над рукописями сделал Морозов. Вообще русский радикал везде сорвет свой пятачок.

   [017] Грибовский Вячеслав Михайлович (1866-1924), прозаик, публицист, сотрудничал с А. С. Сувориным. Статья В. М. Грибовского "Несколько встреч с А. С. Сувориным (По личным воспоминаниям)" перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1912 N 10, с. 181-190).

   [018] Соколов Петр (Павел?) Иванович - экономист, писатель, краевед, чиновник особых поручений Министерства земледелия и государственных имуществ. Статья П. И. Соколова "Воспоминания об А. С. Суворине" перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1913, N1, с. 136-140).

   [019] Шубинский Сергей Николаевич (1834-1913), генерал-майор в отставке, историк, писатель и журналист. Заметка С. Н, Шубинского перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1912, N 9, с. 1-2).

   [020] Ежов Николай Михайлович (1862-1941), прозаик, журналист. Статья Н. М. Ежова "Алексей Сергеевич Суворин (Мои воспоминания о нем, думы и соображения)" перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1915, N 1, с. 110-138, N 2, с. 450-469, N 3, с. 856-879).

   [021] Я выбрасываю остроумные фразы А. С. Суворина о любви чисто физической. Он цитировал "Фауста", "Дворянское Гнездо" и решительно был против реализма в подобных описаниях наших беллетристов. Авт.

   [022] Как известно, критические фельетоны В. П. Буренина печатались всегда по пятницам. Авт.

   [023] Нынешним летом, проезжая по краю Москвы, я видел стаю белых голубей в воздухе и вспомнил слова Суворина. Авт.

   [024] Покойный В. В. Билибин, автор нескольких комедий и водевилей, сотрудник многих изданий, представлял собою замечательную личность, вполне заслуживающую названия "светлой". О Билибине я со временем напишу особую статью. Авт.

   [025] Это произошло в первые голы моего знакомства с Чеховым. Пальмин, будучи под хмельком, упал и разбил себе лоб. Вызвали Чехова, "как врача и друга". Я тогда был у Чехова в гостях - и поехал помогать, "в качестве фельдшера". Фефела хотела дать 30 копеек Чехову на извозчика, но Чехов отвечал: "Фельдшеру дайте!" Насилу я от нее отбился. Авт.

   [026] Эта "бумага" городского головы, просившего редакцию, чтобы его "не обнаруживали", хранится у меня среди прочих любопытных документов. Авт.

   [027] Вергун Дмитрий Николаевич (18??-19??), доктор философии, публицист, сотрудник газеты "Новое Время", член славянских благотворительных обществ. Статья Д. Н. Вергуна "Суворин и славянство" публикуется впервые. Обнаружена и скопирована в Российском государственном архиве русской литературы и искусства (РГАЛИ) А. Ю. Минаковым. Подлинник статьи хранится в фонде А. С: Суворина (ф. 459, on. 2, ед. хр. 1110, л. 1-4. Авторизованная машинопись. Датирована 1934 годом).

   [028] Антоний, в миру Алексей Павлович Храповицкий (1863-1936), основатель зарубежной Русской Православной Церкви. Статья митрополита Антония "Ветеран русской печати" публикуется впервые. Обнаружена и скопирована в РГАЛИ А. Ю. Минаковым. Рукописный подлинник статьи, датированный 1934 годом, хранится в фонде А. С. Суворина (ф. 459, оп. 2, ед. хр. 1109). Электронная версия: Commentarii de historiae. "Исторические записки". http://www.mail.vsu.ru/~CdH/Articles/01-05a.htm.

   [029] Амфитеатров Александр Валентинович (1862-1938), писатель, журналист. Статья А. В. Амфитеатрова "Десятилетняя годовщина (2. VI. 1904 - 2. VI. 1914)" публикуется по тексту: Амфитеатров А. В. Собрание сочинений. Т. 35, "Свет и сила. Статьи и заметки", Петроград, 1915, с. 191-219.

   [030] Карпов Евтихий Павлович (1857-1926), театральный деятель и драматург, в 1896-1926 годах режиссер и главный режиссер Александрийского театра. Статья Е. П. Карпова "А. С. Суворин и основание театра литературно-артистического кружка. Странички из воспоминаний "Минувшее" перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1914, N 8, с. 449-470, N 9, с. 873-902).

   [031] После пятого представления пьесы цензура восстановила это место. Авт.

   [032] Думаю, что этим я весьма обязан А. П. Коломнину и А. Е. Молчанову, по собственному почину хлопотавшем за меня перед директором полиции Зволянским.

   [033] Статья "Чествование А. С. Суворина в Малом театре" перепечатывается из журнала "Исторический Вестник" (1907, N 6, с. 913-937). Эту публикацию В. М. Грибовский (о нем см. страницу 124) подписал инициалами В. Г.

   [034] "Хохлы и хохлушки". А. С. Суворин. Ст. "Мои увлечения", СПб. 1907.

   [035] "О Дмитрии Самозванце". Критические очерки А. С. Суворина. СПб. 1906.

   [036] Кравченко Николай Иванович (1867-1941), художник. Статья Н. И. Кравченко "А. С. Суворин и живопись" перепечатывается по тексту статьи, опубликованной в газете "Новое Время" 27 февраля 1909 года.

   [037] Меньшиков Михаил Осипович (1859-1918), публицист. Статья "Талант и стойкость" перепечатывается по тексту сборника: Меньшиков М. О. Выше свободы. М., 1998, с. 375-381.

   [038] Статья М. О. Меньшикова "Жива Россия" перепечатывается по тексту сборника: Меньшиков М. О. Выше свободы. М., 1998, с. 381-388.

   [039] Статья М. О. Меньшикова "Памяти А. С. Суворина" перепечатывается по тексту сборника: Меньшиков М. О. Выше свободы. М., 1998, с. 389-395.

   [040] Статья М. О. Меньшикова "Кого хоронит Россия" перепечатывается по тексту сборника: Меньшиков М. О. Письма к русской нации. М., 1999, с. 349-354.

   [041] Статья "Памяти Суворина" перепечатана из журнала "Светлый Луч" (1912, N 8, с. 10-17). Опубликована без подписи.

   [042] Духовное завещание А. С. Суворина обнаружено и скопировано по тексту машинописи А. Ю. Минаковым в РГАЛИ в фонде А. С. Суворина (ф. 459, on. 2, ед. хр. 685, л. 11-12 об. Датировано: ноябрь 1911 года - 1 декабря 1912 года).