Толстой Лев Николаевич - Г.В.Сегалин. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого, Страница 5 - Книги

спыльчивым, он обрисовывается Толстым человеком с явно ненормальным и деспотическим, доходящим до крайнего самодурства, характером, от которого страдали не только все окружающие, но и дети его: князь Андрей и Мария Болконская - (мать Льва Толстого).

К старости он обрисовывается как человек впавший в старческое слабоумие, не дававший себе ясного отчета в происходившем. Со своими детьми: Андреем и Марией жил в ссоре и, наконец, в одном. из приступов аффекта у него появляется правосторонний паралич. Через некоторое время у него появляется второй инсульт, от чего он и умирает.

Отец Толстого - Николай Ильич, судя по отзывам самого Льва Толстого, был человек недалекий. 16 лет он, по-видимому, болел какой-то нервной болезнью, и, по-видимому, в целях его здоровья, был сведен в незаконный брак с дворовой девушкой. Толстой рисует его, как веселого человека с "сангвиническим" характером. На самом деле это был вспыльчивый, легко возбудимый человек, который, выходя из себя делался агрессивным.

Сам Толстой в "Войне и Мире", рисуя характер отца, в лице Николая Ростова, говорит о нем:

"Одно, что иногда мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, эта была его вспыльчивость в соединении с его старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.

"Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары".

Его жена, графиня Марья тщетно боролась с этим явлением. Однако, несмотря на клятвенные обещания этого не делать, он удержаться не мог от вспыльчивости и агрессивности, что говорит за то, что это было патологическое явление и меньше всего его агрессивность надо рассматривать, как бытовое явление тогдашнего времени с крестьянами расправляться кулаками за их провинности.

Чтобы удержаться от вспыльчивости и побоев, жена его давала такие советы: "Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться", с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.

"В дворянском обществе губернии (говорит далее Толстой об отце) Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его, и за это то они считали его гордым, другие - глупым человеком".

Из всех сыновей его (братьев Льва Николаевича) - один был определенно нервно психически больной.

Это был Дмитрий Николаевич. В детстве приступы капризности его были до того сильны, что мать и няня "мучились" с ним. Позже, взрослый, был очень замкнутый, даже с братьями; задумчивый, склонный к мистическому и религиозному юродству, не обращая внимания на окружающих людей; имел странные выходки, странные вкусы, вследствие чего был объектом насмешек. Был неряшлив и грязен, являлся без нательной рубашки, одетый только на голое тело в пальто и, таким образом, являлся с визитом к высокопоставленным лицам. Из юродствующего и религиозного вдруг становился развратным временами. Часто делался импульсивным, вспыльчивым, агрессивным, жестоким и драчливым, дурно обращался с слугой своим, бил его. Страдал смолоду тиком (подергивал головой, как бы освобождаясь от узости галстука). Умер от чахотки.

Другой брат Толстого - Сергей Николаевич отличался также эксцентричностью и явно патологическими странностями психики, так, по словам старшего сына Толстого (Льва Львовича) он был "эгоистичный" и "несчастный человек", мало разговаривающий и чрезвычайно замкнутый: часто месяцами проводил один взаперти". Часто на весь дом раздавались "его оханья и аханья". Держал себя всегда странным образом и оригиналом. Выезжал не иначе, как на четверке. Был чрезвычайно горд и к крестьянам относился с презрением.

Сын Льва Толстого - Лев Львович также отмечает в своих воспоминаниях, что он страдал в течение 5 лет какой-то "нервной болезнью", так что был освобожден от воинской повинности и оправился, будто бы, от этой болезни, когда женился.

Из всех этих данных о наследственности Толстого мы можем заключить, что он принадлежал к личностям с невропатической и психопатической предрасположенностью.

13. Общая оценка всех клинических данных

Перейдем теперь к общей оценке всех клинических данных, которые мы до сих пор приводили. Можем ли мы все выше приведенные симптомы болезни Толстого квалифицировать как симптомы генуинной эпилепсии? Такой диагноз болезни Толстого мы категорически отвергаем, как мы его отвергли 5 лет тому назад*.

___________________

* "Клин. Арх. Ген. и одар"., вып. I, т. I, в статье: "К патографии Льва Толстого".

Не говоря уже о том, что ни клиническая картина самих припадков, ни характер периодичности этих припадков - не соответствуют картине генуинной эпилепсии, - само течение, т. е. все развитие психики Л. Толстого резко противоречит такой форме эпилепсии.

Как известно, психика одержимого генуинной эпилепсией сопровождается резким притуплением психических способностей, чего про психические способности Льва Толстого сказать уж никак нельзя. Наоборот, необычайное развитие его необыкновенных психических способностей поражает нас, и это развитие сохранилось вплоть до самой его смерти.

Точно также вводить в дифференциально-диагностические соображения гипотезу о возможности эпилепсии органического происхождения у нас нет ни малейших оснований для этого. Психогенное происхождение припадков и его эквивалентов мы уже констатировали выше, Точно также раннее появление судорожных припадков и других симптомов, и вообще вся картина болезни и ее развитие, все это говорит против такого предположения.

Появление к старости артериосклероза могло только осложнить картину болезни, но не объяснить, ибо, как сказано, судорожные и другие симптомы мы имеем еще с юного возраста. Единственно, что может ввести нас в диагностическое затруднение это вопрос - не были ли эти припадки истерическими (истерические реакции), и вообще нельзя ли весь симптомокомплекс заболеваний объяснить истерией? Тем более, что психогенность симптомов у нас на лицо.

Но и это предположение мы должны отвергнуть. Дело в том, что характер судорог описанных выше не подходит под истерию. Точно также характер припадков, протекающих с потерей сознания, с амнезией после припадка, со спутанностью и бредом до припадка, носящие характер тяжелого сумеречного состояния и вообще вся картина припадка не вяжутся с истерической реакцией. Кроме того, выше констатированные ряд симптомов: сумеречные состояния, типичные для эпилептиков приступы ауры Petit mal, тяжелые приступы патологического страха смерти с галлюцинациями устрашающего характера, доводившие его до желания самоубийства; наконец, патологические изменения настроения, резко аффективно-агрессивный характер со всеми ему присущими особенностями - все это говорит за то, что диагноз истерия- слишком упрощенный шаблон, в который ни болезнь, ни психика Толстого не укладываются. Во всяком случае мы таким упрощенным диагнозом удовлетвориться не можем. Мы больше склонны к тому диагнозу, к которому мы пришли в 1925 году: диагнозу аффективной эпилепсии. Более детальное изучение болезни Толстого, изложенное здесь, в этой работе, нас еще более убедило в справедливости этого диагноза, нежели 5 дет тому назад.

По исследованию Bratz'a*, аффективную форму эпилепсии необходимо совершенно выделить, как особую форму, совершенно отличающуюся от генуинной эпилепсии, несмотря на то, что эта форма также Выражается в судорожных припадках, как и генуинная эпилепсия. Но характерным отличием этой аффективной эпилепсии является то. что эти припадки являются преимущественно после душевных волнений (аффектов), отсюда и название - аффективная эпилепсия.

Далее, при этой форме эпилепсии бывают припадки Petit mal, головокружения, обмороки, психические эквиваленты, патологические изменения настроения, состояние спутанности и пр. Характерным также при этой форме эпилепсии является то обстоятельство, что припадки эти улучшаются, как только удастся таких больных поставить в условия спокойной обстановки, где нет причин для аффекта.

Но самое характерное для таких больных (и это является резким отличием этих больных от других форм), что у аффект-эпилептиков при наличии у них психопатической предрасположенности никогда не наступает того эпилептического изменения личности, характеризующего эпилептическое слабоумие, которое обычно бывает при генуинной эпилепсии.

Точно также Крепелин** выделяет эту форму аффективной эпилепсии, как самостоятельную форму, отмечая все вышеприведенные характерные черты, т. е. также отсутствие эпилептического изменения личности в смысле слабоумия, несмотря на судорожные припадки; также зависимость этих припадков от аффекта и волнения, и вообще все течение этой болезни зависит от влияния внешних обстоятельств (в особенности волнений), чего при генуинной эпилепсии не бывает.

__________________

* Bratz. - Die Affectepileptische Anfalle der Neuropathischen und Psychopatischen. Monats: hrifft f r Psychiatrie und Neurologie 1911.

** Kraepelin. Psychiatrie B. III. 1140 p. 68

Кроме того, Крепелин отмечает еще и следующие психические симптомы, свойственные аффективной эпилепсии: чрезвычайно сильная раздражительность, патологические изменения настроения, приступы патологического страха, состояние затемнения сознания с самообвинениями, а иногда с галлюцинациями, бывают также состояния сильного возбуждения, иногда сопровождающиеся затемнением сознания. Бросается также в глаза то, что в этом симптомокомплексе аффективной эпилепсии содержатся перемешанные между собой симптомы эпилептического и истерического заболевания и что этой аффективной эпилепсии подвержен более мужской пол, нежели женский.

На основании этого, а также на основании всего клинического течения, Крепелин считает это заболевание все-таки ближе к эпилептическому, нежели к истерическому.

Если мы проанализируем симптомокомплекс, найденный нами у Льва Толстого с симптомокомплексом аффект-эпилепсии Крепелин-Bratz'a, то мы находим полную их тождественность. И, действительно, в симптомокомплексе болезни Льва Толстого мы находим 2 компонента, определяющие клиническую картину. Компонент эпилептический и компонент истерический, которые переплетаются между собой в тот "запутанный клубок" симптомов, о котором говорит Крепелин. Наличие "истерических реакций" у Толстого не только не противоречит нашему диагнозу, а, наоборот, подтверждает его справедливость, ибо наличие истерического компонента перепутанного с эпилептическими симптомами и характерно для аффект-эпилепсии и точно также для болезни Льва Толстого.

Резюмируя все клинические данные, приведенные в этой работе, мы приходим к следующим выводам:

Лев Толстой страдал аффект-эпилепсией (в смысле клинической картины, описанной Bratz-Крепелином), на основании следующих данных:

1. Лев Толстой был подвержен судорожным припадкам, сопровождавшимся полной потерей сознания с последующей амнезией. Перед припадком: бред и состояние полной спутанности.

2. Припадки эти всегда следовали после аффективных переживаний.

3. Эти припадки не вызвали у Льва Толстого эпилептического изменения психики (в смысле слабоумия); наоборот, несмотря на глубокую старость, его психические функции стояли до конца его жизни на свойственной ему высоте. Кроме того Л. Толстой страдал:

4. Приступами сумеречного состояния, которые часто завершались припадками.

5. Также тяжелыми приступами патологического страха смерти, которые носили характер тяжелых сумеречных состояний.

6. Эти приступы сопровождались галлюцинациями (зрительными и слуховыми часто устрашающего характера).

7. Сумеречные состояния часто сопровождались экстазами. автоматизмом, ступором, психической аурой, а иногда импульсивными действиями.

8. Кроме того, он был подвержен приступам Petit mal, головокружениям с потерей равновесия и обморокам.

9. По своему характеру Л. Толстой принадлежал к личностям аффективно-раздражительного типа (так называемый "эпилептический характер").

10. Время от времени он был подвержен патологическим изменениям настроения (депрессия и проч. ).

11. Все перечисленные симптомы и вообще вся картина страдания развились на основе невропатической и психопатической предрасположенности.

12. Артериосклероз в старости мог сыграть роль ухудшающего фактора.

II. АФФЕКТ-ЭПИЛЕПТОИДНЫЕ МЕХАНИЗМЫ И ВЛИЯНИЕ ИХ НА ПОВЕДЕНИЕ ЛИЧНОСТИ Л. ТОЛСТОГО

Давно уже стало общим местом для всех - при исследовании личности Толстого - обязательно отмечать сложность, многогранную противоречивость, парадоксальность, неустойчивость личности и поведения Толстого. Однако, до сих пор нет ни одного удовлетворительного объяснения, которое нам правильно указало бы на механизмы, управляющие этой личностью.

Мы исходили из того убеждения, что без клинического освещения и анализа этих механизмов Толстой остается непонятым. Вот почему мы сочли нужным сначала в предыдущих главах показать эти клинические данные, чтобы потом на их основе иметь возможность показать эти механизмы личности и поведения Толстого.

В этой главе мы и займемся этим вопросом.

При изучении личности и поведения Толстого замечательным является та особенность, что нигде так ярко и выпукло не построены психические механизмы по законам диалектического развития, как у него. Какой бы комплекс его психической жизни мы ни брали, всегда он строго логически вытекает из другого противоречивого комплекса его исключающего и с ним антагонизирующего. Получается убеждение, что вся психика Толстого построена из противоречащих друг другу комплексов. Ниже мы приводим иллюстрации таких комплексов.

Здесь же нам невольно напрашивается вопрос: чем обусловлена такая диалектика психических комплексов Толстого? Ответ на это дают нам клинические данные Толстого. Утверждая это, мы исходим из того положения, что вообще весь мир патологических явлений построен диалектически.

Мы исходим из убеждения, что развитие в природе зиждется на диалектической роли патологии. Патология, разрушая, создает ценности. Болезнь моллюска создает жемчужину. Прививая себе оспу, человек приобретает иммунитет и этим самым "здоровье", а вместе с тем и высший этап культуры. Женщина, "болея нормальной беременностью" и родами, разрешается здоровым ребенком и тем не только предохраняет человеческий род от его вымирания, но и гарантирует возможность развития культуры и т. д. Роль патологии в диалектическом развитии природы еще недостаточно изучена и недостаточно оценена. Роль патологии в диалектическом развитии личности Толстого такова же: болезненная психика Толстого, доставлявшая ему тяжелые страдания, дала миру жемчужину русской литературы.

Вот тут и возникает необходимость, чтобы изучить эту жемчужину, надо знать механизм этой своеобразной болезни, давшей условия для появления этой жемчужины.

Выше мы поставили диагноз болезни Толстого - аффект-эпилепсия, а психику его трактуем, как аффект-эпилеитоидная психика.

Чем характеризуется эта психика, каковы ее механизмы? На это мы сейчас дадим ответ и увидим, что самое замечательное в механизмах аффект - эпилептоидной психики - диалектическое построение этих механизмов.

В одной из наших работ данного "Архива" мы уже указывали, что самым характерным в механизме Проявления психической энергии у аффект-эпилептиков является симптом полярности психических разрядов.

Поясним, что мы Понимаем под "полярностью". Обычно нормальная реакция человека на внешние раздражения протекает по линии средней интенсивности.

Психическая энергия, окрашенная известною дозою эмотивности, проявляется в известной пропорции по отношению к другим (интеллектуальным и волевым) элементам, а также по отношению к внешним раздражителям. Эта пропорция, сохраняющаяся как нечто постоянное и характеризует "норму" и границу психических реакций "нормального" человека.

Эта "норма" реакций никогда не выходит за известные средние пределы, ни в сторону плюс, ни в сторону минус. Повышенный аффект или притупленный аффект, повышенная волевая реакция (судорожный припадок, гиперкинезия, гипербулия и проч. ) или пониженная (resp. повышенная интеллектуальная деятельность и пониженная, доходящая до бессознательности) - есть удел всякой патологической реакции. Но эти уклоны в сторону плюс и минус имеют свои механизмы. Эти механизмы, между прочим, также зависят от того, насколько эти уклоны в сторону плюс или минус приближаются к тому пли иному полюсу (или пределу). Ведь уклоны в сторону плюс и минус должны же, наконец, иметь и свои пределы. Психомеханизмы, дающие возможность разрядиться психической энергии до крайних пределов, No1 можем обозначить - как психомеханизмы с полярными реакциями. Аффект-эпилептической психике свойственно иметь такие механизмы и для них они являются Наиболее характерным. Прежде всего, сам по себе "эпилептический припадок", со всеми его гиперкинетическими и эквивалентными явлениями, есть уже сада по себе тенденция к полярному разряду волевой энергии в сторону плюс; с другой стороны - последующая эпилептическая акинезия, после припадка, ступор и проч., естъ такая же тенденция в сторону минус. В отношении эмоциональности, - аффективные разряды перед припадком имеют тенденцию к полярному разряду в сторону плюс, а в сторону минус - после припадка. В отношении интеллектуальных разрядов: обострение психических функций перед припадком (аура, гипермнезия) понижение во время и после припадков (бессознательное состояние, амнезия после припадка).

Психомеханизмы с тенденциями к такому предельному раз ряду психической энергии, доходящей до полюсов, - и дают симптомокомплексы полярных разрядов, характерные для эпилептоидов.

Второй особенностью аффект эпилептической психики является то. что вышеупомянутая полярность реакции сопровождается альтернативным характером этой реакции. Полюс - плюс (гиперкинезия, гипертимия, гипермнезия) имеет тенденцию или тяготение тут же перейти к противоположному полюсу - минус (к гипокинезии, акинезии, гипотимии, к амнезии и т. д. ). Иначе говоря, полярные симптомы "гипер" имеют тенденцию и непреодолимое тяготение перейти в "гипо". Подобно маятнику, раскачивающемуся к крайним своим точкам размаха то вправо, то влево, - аффект-эпилептическая психика в этом смысле альтернативна: не знает середины. Реакция одного полюса быстро переходит к реакциям другого полюса: эпилептик или чрезвычайно аффективен, гневен или чрезвычайно мягок, добр, любвеобилен, или экстатичен, возбужден, или подавлен, угрюм, или чрезмерно деятелен, подвижен, или апатичен, или переживает необычайное интеллектуальное обострение, или удивительно туп, беспамятен и т. д. Но характерно и то, что все это быстро может переходить из одного состояния в другое.

3-ей характерной особенностью аффект-эпилептической психики являются: симптомы извращения полярных разрядов.

Под симптомом извращения полярных разрядов мы понимаем то состояние, когда в процессах вышеупомянутых полярных разрядов полюс отрицательный замещается полюсом положительным или наоборот. Например, аффект-эпилептик вместо того, чтоб разрядить полярно свои эмоциональные переживания "альтруистическими" эмоциями, разряжает их эмоциями "жестокости"; иначе говоря, там, где он должен выявить крайнюю степень эмоции любви, самопожертвования, он проявляет эти эмоции садизмом (вместо полюс-плюс он выявляет полюс-минус). Таким образом, мы имеем здесь замещения одного крайнего полюса другим крайним. Происходит это по закону извращения эмоциональной полярности аффект-эпилептиков.

(Аналогично этому, экстатические переживания могут замещаться гиперкинетическими (припадком) или гипербулией. Гиперкинезия же (припадок) может быть замещена какими-нибудь эквивалентами интеллектуального характера" и т. д. *.

___________________

* Многими авторами все эти особенности эпилептических разрядов (полярности, альтернативности и извращения полярных разрядов) трактуются как амбивалентность. Но это неверно. Амбивалентность, как это понимается Bleuler'ом в шизофрении, есть переживание 2-х исключающих друг друга противоположных комплексов, уживающихся друг с другом в один и тот же момент. Тут мы имеем 2 валентности (или 2 психических valeur'a) в одно и то же время. У аффект-эпилептиков нет этой валентности в одно и тоже время, а эти противоположные валентности проявляются в разные моменты альтернативно по формуле: "или то, или другое"; одно другое исключает в силу своего противоречия. В шизофренической амбивалентности одно другого не исключает и протекает по формуле "и то - и "другое", несмотря на их противоречие. В этом принципиальная разница, несмотря на внешнее сходство.

Все механизмы аффект-эпилептической психики конструируются на этих 3-х кардинальных основах. Все психические комплексы складываются на этих "3-х китах" аффект-эпилептической психики и получают благодаря этому своеобразно противоречивое строение.

Дело в том, что такое тяготение к полярности и альтернативности этих комплексов вызывает постоянную борьбу между этими комплексами и постоянную неустойчивость и противоречивость их изживания. Создается тип человека, тяготеющий всегда к крайностям, к "страстности", человека с "надрывными" тенденциями во всех тех переживаниях, которые у обыкновенных людей не вызывают такой реакции (или если вызывают, то только в исключительных экстраординарных случаях жизни). Можно сказать, что у такого типа человека с такой психической структурой, создается установка постоянной напряженности и борьбы как по отношению к внешнему миру (раздражающему его и вызывающему у него всегда полярную и альтернативную реакцию) так и по отношению к себе самому: постоянная борьба с самим собой, со своими собственными тяготениями то в одну крайность, то в другую.

Эти полярные и альтернативные тяготения касаются не только аффективных переживаний, но и всех сторон волевой и интеллектуальной сферы. Мы имеем в этих случаях не только людей с повышенной и напряженной аффективностью, но и с повышенными волевыми и интеллектуальными реакциями. Гипербулия, гипертимия и гипермнезия (вернее, гиперинтеллектуальность) им также свойственны, как и противоположное состояние (амнезия, пониженная интеллектуальность, гипотимия, абулия, акинезия и т. д. ).

Само собой разумеется, что все эти указанные свойства психики аффект-эпилептиков могут быть и при других формах эпилепсии, но не надо забывать, что в других формах эпилепсии эти свойства не проявляются, как результат психогенной реакции (что является обязательным при аффект-эпилептической конституции). Затем при аффект-эпилептической психике все вышеупомянутые симптомы (полярности, альтернативности и извращения полярных реакций) - есть нечто закономерное и обязательное, между тем как в других формах эпилепсии эти симптомы вовсе не обязательны. Да, у аффект-эпилептиков сами эпилептические (или эпилептоподобные) припадки, как таковые, могут быть очень редки и могут совсем не бывать, между тем вышеупомянутые симптомы обязательно всегда будут в той или иной степени выражены.

Типы людей с так называемым "эпилептическим характером" было бы вернее определять, как людей с такими полярными реакциями.

Уж из этих данных делается нам понятным, что эти механизмы построены диалектически.

Постоянный антагонизм комплексов с установкой на "гипер" с комплексами с установкой на "гипо", исключающих друг друга создают ту "диалектику души", о которой говорил Чернышевский по отношению к Льву Толстому. Несомненно, как это мы увидим далее, психика Толстого построена именно таким образом. Какой бы психический комплекс Толстой ни переживал, разряд этого комплекса происходит по типу полярных реакций, т. е. в изживании этого комплекса он доходит до крайнего предела. Изживая, таким образом, данный психический комплекс до крайности, он вслед за этим переключается в противоположный антагонистический комплекс, находящийся в резком противоречии к только что пережитому. И, таким образом, построена вся психика Толстого: что бы он ни переживал, он, прежде всего, переживает данный комплекс в крайностях - полярно, а затем, дошедши до крайней точки, перебрасывается к противоположному полюсу этого переживания и опять доходит до крайнего предела.

Отсюда его постоянная противоречивость, парадоксальность, крайности его поведения, отсюда вся лабильность психики, давшая ему постоянные страдания, борьба со своими антагонизирующими комплексами, исключающая возможность душевного покоя и равновесия.

Приведем несколько таких противоречиво построенных комплексов для иллюстрации. Приведенные примеры размещаются нами колонками справа и слева на одной и той же странице таким образом, что каждый комплекс иллюстрируется тут же рядом справа со своим противоположным комплексом под одной и той же нумерацией слева.

Противоречивое строение интеллектуальных комплексов Л. Толстого

Перечислением этих примеров далеко не исчерпываются все формы противоречиво построенных в психике Толстого. Их можно было бы продолжить дальше. Такое строение комплексов в психике Толстого делает нам понятным его противоречивое поведение. Оно логически вытекает из вышеупомянутой закономерности эпилептоидных механизмов. Толстой не мог не быть противоречивым в своих реакциях и поведении. Для него было закономерно именно то, что он был последовательно противоречив.

Б. ЭВРОПАТОЛОГИЯ ТВОРЧЕСТВА ЛЬВА ТОЛСТОГО

Для того, чтобы осветить характер творчества Толстого с эвропатологической точки зрения, мы должны себе уяснить вопрос, насколько эпилептоидный характер личности Толстого мог влиять на его творческую продукцию. Что эти влияния имеются, в этом никакого сомнения быть не может для всякого мыслящего клинициста, уже познакомившегося с вышеприведенными клиническими данными. Влияния эти, как мы увидим ниже, самого разнообразного характера, а потому на их изучение мы направим, главным образом, наше внимание.

Исходя из диалектического метода изучения явлений творчества и из диалектической оценки роли патологии в творческих процессах, мы прежде всего, должны отметить диалектическую роль этой патологии в творчестве Толстого. Эта диалектичность, как мы увидим ниже, сказывается в органической противоречивой роли патологии во всех фазах творческой жизни Толстого.

Что патологический фактор вообще играет именно такую роль, мы убедились при изучении творчества громадного большинства великих людей. Толстой в этом отношении не только не является исключением, а, наоборот, служит ярким примером, где эту диалектичность можно хорошо показать. Исходя из этого, наша проблема распадается на следующий ряд вопросов, которые мы должны здесь осветить.

Прежде всего мы должны показать эвропозитивную роль патологического момента в творчестве Толстого. И именно в какие периоды творческой жизни эта эвропозитивная роль наиболее выпукло проявилась и в чем она сказалась.

3атем мы должны показать эвронегативную роль патологического момента в творчестве Толстого: в какие периоды его творческой жизни она проявилась и в чем.

Мы этим самым установим специфическую роль эпилептоидного фактора в создании эвропозитивных и эвронегативных фаз в развитии творческого пути Толстого. Также этим самым мы установим закономерность и естественное развитие этих противоречивых фаз, как результат органической неизбежности диалектики этих явлений.

Вот те вопросы, которые мы должны прежде всего осветить в этой главе.

Для этой цели сначала обратим внимание на творческий путь Толстого, на хронологическую кривую Толстовского творчества. Эта кривая, анализируемая в следующей главе, дает нам поучительные данные для уяснения этих вопросов, а потому и перейдем к ней сейчас же.

1. Хронологическая кривая творческих периодов у Льва Толстого

Характеристика этой кривой

В приведенной здесь таблице мы воспроизводим в виде кривой те периоды жизни, на которые падает наиболее интенсивная творческая продукция Толстого, а также те периоды, где сказывается упадочность его продукции (подразумевается его литературно-художественная продукция). Периоды творческой продуктивности мы обозначаем в этой кривой, как эвропозитивные периоды (выступающие столбики на таблице). Периоды же творческой бесплодности или периоды упадка художественного творчества мы обозначаем как периоды эвронегативные (пробелы между выступающими столбиками). Каждый эвропозитивный период мы обозначаем в хронологическом порядке, как 1-й эвропозитивный период, 2-й эвропозитивный, 3-й, 4-й, 5-й, 6 и т. д. Всего семь таких периодов, которым на абсциссе соответствуют хронологически годы этих периодов (или, вернее, приступов). Таким образом, для каждого такого эвропозитива и эвронегатива (так их будем называть условно) мы имеем соответствующий отрезок времени (в годах) и можем, таким образом, наглядно представить хронологическое развитие этих приступов.

Вглядываясь в эту кривую, нам бросается в глаза ряд особенностей, которые и отметим сейчас.

1-я особенность: всю кривую в целом, иди иначе говоря, весь творческий путь Толстого можно разделить на 2 большие эпохи жизни.

1-я эпоха приблизительно до 48 летнего возраста. В эту эпоху эвропозитивные приступы преобладают и по длительности, и по блеску результатов творчества. В этот период создается все лучшее, что им было создано.

2-я эпоха от 48 лет. В эту эпоху преобладают эвронегативные периоды. За это время создается им сравнительно мало и теряется блеск, присущий 1-й эпохе его творчества.

2-ю особенностью этой кривой является то, что все эвропозитивные периоды (а их всего 7, как это мы видим на этой кривой) постепенно укорачиваются: 1-й длится около 7 лет, 2-й - 6 лет, 3-й - 4 года, 4-й - 3 года, 5-й около 1 1/2 года 6-й - 1/2 года и 7-й - 1/2 года. Таким образом, эвропозитивные приступы прогрессивно падают и уменьшаются и, наконец, совсем прекращаются.

Если мы обратим внимание на каждый такой эвропозитивный период в отдельности, что было создано по этим периодам, то мы видим следующее: в первые годы жизни, считая с периода половой зрелости - 18 лет до 23 лет - мы видим нарастание творчески комплексов, которые выливаются в форме дневников.

С 23 года начинается 1-й эвропозитивный период, который тянется 6 лет приблизительно. Этот период дает: "Детство, отрочество и юность", кавказские и севастопольские рассказы. Затем этот прилив творчества резко обрывается и наступает период бесплодия, или, как говорят критики: упадочный период, длящийся также около 6 лет. В этот период - попытки создать что-нибудь большое оканчиваются неудачей. За это время им создается, во-первых, относительно мало и, во-вторых, произведения, созданные в этот период ("Альберт", "Семейное счастье"), критики относят к наиболее слабым его произведениям.

2-й эвропозитивный период, наступающий в 1863 году, совпадающий с периодом женитьбы и первых 6 лет "Семейного счастья", самый блестящий период творчества Толстого. В это время создана "Война и мир".

Прерывается этот блестящий период эвронегативным периодом (1869 - 1872). Здесь этот период начинается приступами, "Арзамасской тоски". Этот бесплодный период - кратковременен. Следующий эвропозитивный период творчества (1873-1876) есть 3-й блестящий период, давший "Анну Каренину". Можно сказать, что с этой эпохи упадочные эвронегативные периоды, бывшие до сих пор интермитентными, эпизодическими, теперь начинают быть более постоянными и длительными. Зато, наоборот, творческие эвропозитивные периоды, бывшие до сих пор более или менее постоянными, делаются интермитентными, наступают очень кратковременно, как вспышки: сначала на 3 года, затем на 1 год, а затем на 1/2 года и т. д., все менее и менее, пока не наступает момент, когда творческие периоды являются только коротенькими вспышками на фоне длительного упадка, ставшего хроническим.

Эти коротенькие периодические промежутки вспышек творчества дают в 1884-87 гг. следующие произведения - "Смерть Ивана Ильича", "Холстомер", "Власть тьмы" - произведения второстепенного значения; а в следующий еще более короткий период 1889-90 г.: "Плоды просвещения", "Крейцерова Соната", начало "Воскресения". И на фоне длительного затем бесплодия - короткие вспышки дают: продолжение глав "Воскресения" в 1898 г. и в 1898 - 99 г. также продолжение "Воскресения".

Больше он ничего крупно-художественного не создает. Таким образом, из всех этих 7 эвропозитивных приступов (см. кривую) только первые 3 были наиболее блестящими и наиболее длительными, а с 1876 года с приступа "Арзамасская тоска" падает длительность творческих периодов настолько, что 4 остальные периода постепенно делаются все короче и короче и теряют тот блеск, который был присущ предыдущим периодам. Можно сказать, что с 1876 года начинается длительный эвронегативный период с вспышками творчества, носящего характер эпизодический.

Эвропозитивные приступы эпизодически вспыхивают и так же эпизодически прекращаются, следовательно, носят характер интермиссий. В особенности бросается в глаза этот интермитентный характер творческих периодов во 2-й половине, т. е. после 48 летнего возраста.

Эти особенности не являются случайным явлением, как мы увидим дальше, а есть закономерное явление.

3-я особенность в этой кривой касается характера эвронегативных (или бесплодных) периодов.

Прежде всего эти эвронегативные периоды в начале (в первую половину, т. е. до 48 лет) являются периодами, хотя и длительными, но все-таки более короткими, нежели эвропозитивы этой эпохи. Но зато после 48 лет эвронегативные периоды имеют тенденцию увеличиваться все более и более, и, наконец, делаются перманентным явлением, в то время, как эвропозитивные периоды укорачиваются все более и более и, наконец, совсем исчезают. Таким образом, между эвропозитивами и эвронегативами существует обратное соотношение - чем более развиваются эвронегативы, тем более уменьшаются эвропозитивы; если больше развиваются эвропозитивы - эвронегативы уменьшаются.

2. Роль эпилептоидных механизмов в формировании эвропозитивных и эвронегативных приступов творчества

Перейдем теперь к объяснению и анализу вышеупомянутых особенностей, а также к рассмотрению тех факторов, которые способствовали формированию творческой кривой у Льва Толстого.

Было бы очень просто и наивно объяснить эту кривую тем шаблоном, который в таких случаях у многих возникает в представлении. Шаблон этот состоит в следующем: в молодые годы, дескать, расцвета гений создает лучшее, а в период начинающегося угасания физиологических функций - старости - угасает и творчество, а потому развитие творчества, связанное с развитием болезни его, - ничего общего не имеет.

Такой шаблон можно было бы навязать и по отношению к Толстому.

Годы расцвета его творчества совпадают с годами физической и умственной зрелости: с 23 лет до 48 летнего возраста. Но этот шаблон нас удовлетворить не может, ибо он не объясняет многого в жизни Толстого. Во-первых, раннее, сравнительно, появление упадочности, мистики в лучшие годы его жизни (48 лет), тем более у заядлого эпикурейца-реалиста Толстого. Естественно было бы, если б эта мистика появилась у старца 70 лет, но никак не в 48 летнем возрасте - в самый расцвет его долголетней жизни. А, во вторых, приступы мистики и упадочности не явились чем то новым в 48 лет, а являются результатом постепенного изменения в его психике, которое началось с юных лет. У Толстого этот перелом явился хотя и довольно резко к 48 годам, однако, аналогичные состояния в виде приступов были у него и раньше в молодые годы, если не так резко, то всегда довольно определенно. Кроме того, целый ряд других резких перемен в его психике и, вообще, вся картина развития его творчества, психики и его настроения - все говорит за то, что вышеупомянутый шаблон применить к нему никак нельзя. Здесь играют роль закономерности других механизмов. Здесь мы должны учесть все те психические переживания, которые переживает эпилептоид (вернее, аффект-эпилептоид). Структура его психики такова, что создает постоянную полярность психики, постоянную смену комплексов и постоянную внутреннюю напряженность, которая время от времени разряжается кризисами. Вея жизнь Толстого - это постоянная смена кризисов. Эти кризисы иногда и создавали периоды настоящих провалов, как это мы увидим ниже. Но мы знаем, что та же самая полярность в период хорошей компенсации может дать длительный период гипертимии, гипербулии, гипермнезии, в период которой эпилептоид может переживать длительный творческий подъем, прорываемый, правда, иногда упадочными интермиссиями. Таков был первый период с 23 лет до 48 лет, блестящий период творчества Толстого. В это время нам известно, что Толстой был по характеру диаметрально противоположен другому Толстому после 48 лет.

До 48 лет это был, как мы видели выше, возбужденный, экзальтированный, с необузданными страстями человек, легко вспыльчивый и раздражительный, иногда агрессивный с аристократическими замашками, гордый, самолюбивый, эксцентричный человек Этот период, где все психические качества - на полюсе "гипер" создает благоприятные условия для динамики и гиперфункции творческих комплексов. Творческий разряд в эту эпоху имеет свой основной стимул в эпилептоидной гипертимии. Падает этот стимул, падает и творчество. Толстой после 48 лет, когда полярность психических переживаний резко перебрасывается на другой полюс - где все его психическое состояние можно характеризовать в состоянии "гипо" (гипотимия, гипобулия и и. д. ), Толстой впадает сначала в депрессию и вместе с тем в мистику, делается "смиренным христианином", "непротивляющимся злу", готовым переделать весь мир по его мистической концепции, отказаться от своего барства и от всех благ жизни. Вообще все "толстовство", вся его этика и философия есть результат психического провала эпилептоидной психики, погубившей Толстого - великого художника. Такой переход от возбуждения к противоположному состоянию есть естественный результат диалектического развития психики эпилептоида.

Таким образом, вся вышеупомянутая кривая с его естественным разделением всего творческого пути Толстого на 2 большие эпохи, соответствует 2-м эпилептоидным состояниям: в 1-ю эпоху до 48 лет, в психической жизни Толстого доминирует эпилептоидное возбуждение. Во 2-й эпохе, начиная от 48 лет и до окончания жизни доминирует эпилептоидная депрессия, вместе с тем наступает сначала постепенное угасание, а потом отсутствие возбуждения. Толстой с этого периода впадает в постоянную депрессию, потом в состояние эпилептоидного смирения и делается неузнаваем для тех, которые знают Толстого 1-го периода.

Для первого периода, в свою очередь, периоды падения возбуждения являются только эпизодами, интермиссиями (следовательно, не доминирующим фоном его психики).

Для 2-го периода жизни Толстого, начиная от 48 лет, самовозбуждение уже является эпизодическим явлением (эпизодическими приступами) на фоне уже перманентной гипотимии.

Таким образом: полюсы - гипер и гипо меняют свои роли Полюс гипер дает Толстому возбуждение, а вместе с ним и творческую энергию: полюс гипо - падение возбуждения и падение творческой энергии. На место этого эвронегативные эквиваленты дают: упадочное "смирение" с его упадочными последствиями - мистикой, "толстовством" и прочими отрицательными явлениями для Толстого-художника.

Первой эпохе, таким образом соответствует преобладание эвропозитивных периодов; 2-му периоду эвронегативное состояние.

Этим самым мы дали объяснение 1-й особенности творческой кривой Толстого.

Из этого же основания вытекает и объяснение 2-й особенности: наступление вышеупомянутых 7 эвропозитивных приступов и их постепенному укорочению. Раз у него было 7 (длительных сначала, а потом коротких) приступов возбуждения, то столько же следовательно, у него и эвропозитивов: сначала также длительных, а потом коротких.

Однако, как мы уже отметили выше, эвропозитивное начало не сразу сменяется эвронегативным, а постепенно с закономерностью обратного соотношения между этими 2-мя началами. Чем больше наступает эвронегативное начало, эвропозитивнее резко начинает сдавать, все более и более уменьшаясь и в длительности приступов и в блеске этих вспышек. Пока совсем не угасает. Кроме того мы отметили эпизодический характер этих приступов. Чем объяснить эту закономерность эпизодичности н обратного соотношения между эвропозитивами и эвронегативами? Только закономерностью развития эпилептоидной психики.

Прежде всего сам факт резкого перехода от одной противоположности к другой (скачок от "гипер" к "гипо" ) является закономерным следствием явления полярности эпилептоидной психики (как это мы трактовали выше). Затем, самый факт эпизодичности гипотимии и гипертимии в обратном соотношении друг к другу есть также закономерное явление эпилептоидной психики. Мы знаем, что такого рода длительное возбуждение психики у эпилептоидов прерывается эпизодическим вклиниванием сумеречными состояниями, депрессиями и эпилептоидными "провалами" психики, которые всегда можно проследить при длительном наблюдении за ними. Затем, антагонизм этих 2-х начал также создаст обратные соотношения: если преобладает одно начало, то оно вытесняет другое начало. Наблюдая за психикой таких аффект-эпилептоидов длительный период времени, всегда можно Проследить это обратное соотношение, как мы это здесь отмечаем у Толстого. Вследствие этого эвропозитивные приступы и формируются в творческой кривой в обратном соотношении к эвронегативным периодам.

Теперь перейдем к рассмотрению развития отдельных эвронегативных приступов.

После 1-го эвропозитивного приступа, длившегося 7-8 лет, наступает 1-й эвронегативный Период.

В этот период после постепенного нарастания возбуждения, достигшего приблизительно в 1857 году своего максимума, наступает резкая перемена в его психике

сторону

упадочничества. Депрессия, мнительность, неудовлетворенность, приступы страха, искание смысла жизни и проч. В этот период он занимается педагогико