шеприведенные люди по своим искренним убеждениям принципиально не могут отступить от того сознания, которое ясно говорит им их разум. Они стремятся осуществить это сознание в своей личной жизни. Поэтому им необходимо дать свободно трудиться на земле своим личным трудом и не преследовать их. Этим поступком почтим память великого писателя Льва Толстого, т. е. отпразднуем 25 лет со дня его смерти, а обществу не будет лучше, если искренние последователи Льва Толстого будут страдать за свои убеждения мирного характера. Нам хочется знать, как Вы смотрите на все это. Просим ответить по адресу: г. Сталинск, Западно-Сибирского края, поч-ящик No 4, коммуна "Жизнь и труд", Моргачеву Д. Е. С искренним приветом: Моргачев Дмитрий Егорович, Белоусов Лукьян, Горяинов Николай, Барбашев Михаил, Драгуновский Иван, Ульянов Николай, Павленко Николай, Горяинова Анна, Монахов Николай, Г. Аненкова, Е. Шетелева. * * *

В ПРЕЗИДИУМ ВЦИК-а

тов. А. С. Киселеву

с/х. общины-коммуны "Братский труд"

Кожевниковского района ЗапСибКрая

участок Льва Толстого Заявление Уже более полгода прошло, как тянется дело общины-коммуны "Братский труд" Кожевниковского р-на 3. С. К. Сущность его, как известно ВЦИК-у, в том, что члены общины заявили о своем стремлении жить и трудиться в коммунальной форме не по принудительным нормам, а добровольно, по сознанию и также добровольно, а не по принуждению, передавать продукты своего труда обществу на мирные, общеполезные цели. Местные государственные органы, как тоже известно ВЦИК-у, не доверились искренности этого стремления, дали ему неверную оценку и применили репрессии, совершенно расстроив хозяйственную жизнь общины, подвергнув аресту и лишению свободы некоторых членов общины и совершенно лишив хлеба и каких-либо жиров (молока) остальных членов общины и даже детей. Приближается весна. Положение на месте не только не разрешилось, но еще более обострилось. Люди истощены продолжительным голоданием. Нет хлеба, нет никакого питания, кроме картофеля и овощей. Здоровье надорвано. Среди детей заболевания и были случаи смерти. Теперь есть сведения, что местные органы хотят взять и последний источник питания - картофель. Кроме того, несмотря на близость весны, нет семян на яровой посев, так как всю пшеницу забрали осенью. При создавшемся положении вполне очевидно, что община лишена возможности провести необходимые весенние и летние хозяйственные работы, а это неизбежно повлечет за собою окончательную гибель как людей, так и хозяйства, и оставит необсеянными поля. Нам известно, что ВЦИК не высказался за нашу гибель и не утвердил допущенное местными органами хозяйственное разорение общины. Однако никакого определенного решения ВЦИК по существу нашего дела все еще не было, положение же на месте еще более обострилось. Дальнейшее промедление по существу вопросов и урегулированию хозяйственной стороны жизни общины, как объяснено выше, будет равносильно для нас смертному приговору, так как весна застает нас с расшатанным здоровьем, без хлеба, семян, с угрозой лишения даже картофеля. Командированные Президиумом ВЦИК-а осенью 1935 г. для обследования дела на месте тт. Рогов и Агеев установили, что хотя община-коммуна "Братский труд" отказалась от принятия принудительных планов и заданий, но в то же время фактически не только не понизила свою трудоспособность и товарную производительность, но, наоборот, произвела посевы и выходила урожай, превышающий государственные нормы. Этот знаменательный факт ярко свидетельствует теперь ВЦИК-у, что перед ним не шкурники и не спекулянты, но люди вполне искренние, принципиальные, честно выполняющие свои жизненные обязанности. Добровольная передача труда нашего (т. е. урожая) в общество не осуществилась только потому, что ей помешали местные органы, не понявшие наших стремлений. Не доверяя, как замечено выше, искренности этих стремлений, давая им неверную оценку, они сами взяли весь урожай и скот, разорили хозяйство общины, отняли, как известно ВЦИК-у, даже домашние вещи и одежду членов, а наши стремления к безгосударственному коммунизму сочли за контрреволюцию, подвергая аресту, суду и тюремному заключению многих членов общины, совершенно произвольно приписывая им несуществующее руководство и присоединяя к нашему делу даже и не членов общины, а посторонних нам лиц. Мы не можем, конечно, допустить, чтобы и ВЦИК со своей стороны признал самую идею безгосударственного коммунизма контрреволюцией. Если может быть здесь вопрос, то, конечно, только со стороны искренности наших стремлений к этому делу. Однако опыт прошедшего года и упомянутые результаты обследования нашего свободного хозяйственного труда достаточно ярко говорят о нашей честности и искренности в стремлениях. Вот наше предложение: В СССР даже многих преступников исправляют уже не палкой, а доверием к сознательному и честному выполнению ими своих обязанностей. Эти методы дают лучшие результаты для исправления, чем палочные удары и каторжные цепи царского режима. Почему бы теперь ВЦИК-у не испробовать метод доверия и к нам, людям, сознательно заявляющим о своей готовности выполнить жизненные обязательства к себе и обществу свободным трудом без всяких принудительных норм? Искренность этих стремлений мы уже подтвердили не только словом, но и делом. И теперь, кажется, нет оснований думать, что мы обманем это доверие к нашей честности и при свободном труде понизим свою трудоспособность или не передадим на мирные нужды общества то, что мы в силах. В крайнем случае правительство СССР ничем не рискует. Кто мешает в любой момент взять у нас результаты труда и имущество, если это только почему-либо окажется необходимым. Не испробовать же этого метода доверия и сейчас окончательно толкнуть на гибель мирных людей, уже доказавших жизнью свою искреннюю готовность и способность к высшей форме свободного, коммунистического труда без норм, принуждения и оплаты, - как будто нет оснований. Лозунг нашей жизни: имея коммунальную форму, трудиться по способностям и брать от жизни по потребностям, не должен быть чужд и тем государственным деятелям, которые ставят это высшей целью своей работы. Теперь, перед началом весеннего круга работ, когда осталось уже немного времени, чтобы предупредить окончательную и бессмысленную гибель людей и хозяйства, мы ждем, что ВЦИК, понимая сущность наших стремлений и оказав доверие нашей искренности, не откажет нам в возможности свободного, коммунального труда без норм и принуждения, восстановит нормальные условия нашего хозяйства, вернет хлеб, скот и семена, и, отменив применение на месте репрессий, арестов и лишения свободы, предоставит нам возможность осенью свободно передать свой труд обществу на мирные общеполезные цели. Большие подробности по этой практической стороне дела, если будет на это желание Президиума ВЦИК-а, можно представить дополнительно устно или письменно.

Представитель с/х. общины-коммуны "Братский Труд"
С. БУЛЫГИН-СВОБОДНЫЙ

13/III-36 г. * * *

Председателю крайисполкома

Зап. Сибири т. ф. П. ГРЯДИНСКОМУ

копии ВЦИКу и Кожевниковскому р-кому

с/х община-коммуна "Братский Труд"

территория Кожевниковского р-на З. С. К. ЗАЯВЛЕНИЕ-ОТВЕТ Заслушав доклад своей делегации, посетившей Вас 21-го мая с. г., и обсудив Ваши предложения относительно урегулирования трудовых отношений с/х общины-коммуны "Братский Труд" с окружающим обществом через кооперацию, каковой вопрос возбуждался нашей общиной-коммуной перед ВЦИКом и ЦК Партии в Москве и теперь получил положительное разрешение, - с/х община-коммуна настоящим передает Вам, что она готова приступить к вопросу урегулирования трудовых отношений с обществом через кооперацию на основе тех стремлений, которые были выражены в заявлении общины-коммуны ВЦИКу и ЦК Партии и послужили основой положительного указания Центра по настоящему вопросу. Сущность этих известных Центру наших стремлений заключается в том, что с/х община-коммуна "Братский Tруд" по своим убеждениям сознательно и добровольно желает передавать результаты своего свободного сельскохозяйственного труда, за исключением семфонда и удовлетворения своих насущных потребностей, в общество на мирные общеполезные нужды и притом не через государство, а через кооперацию по свободному согласованию с нею. Причем, принимая во внимание, что большинство окружающего общества состоит из людей трудящихся и трудоспособных, а часть все же является нетрудоспособными и больными, с/хоз. община "Братский Труд" результаты своего труда, т.е. урожая, имеет в виду передавать обществу через кооперацию в порядке братски-коммунального товарообмена - труд за труд, т. е. свою продукцию на продукцию других трудящихся, и часть результатов своего труда считает необходимым передавать в общество через кооперацию бесплатно на такие нужды, как содержание больных, нетрудоспособных, устройство сельских дорог, случаи стихийных бедствий и т. п. По вопросу посевной кампании община-коммуна "Братский Труд" считает необходимым известить Вас, т. Грядинский, что хотя семенного фонда пшеницы и продуктового хлеба общине до сих пор не вернули, община все же не оставила пустовать землю, но произвела и производит обсеменение полей теми семенами, на которые оказалась возможность, т. е. подсолнухом, горохом, чечевицей, просом, гречихой, льном, маком, рыжиком, а также посадкой картофеля, имея в виду, согласно своих принципов, заявленных ВЦИКу, и эти посевы использовать не базарным и спекулятивным путем, а также, за исключением своих насущных потребностей и семфонда, передать в общество через кооперацию на мирные, общеполезные нужды. Будучи лишены возможности произвести нормальное обсеменение земли пшеницей, мы хотим теперь быть полезными обществу тем, чем мы можем в данных условиях, т. е. своими посевами других масличных, бобовых и технических культур, а также культурой картофеля. То, что мы, будучи насильственно лишены своего семфонда и продуктового хлеба, все-таки не опустили руки, но в полуголодных условиях, без хлеба, обсеяли поля другими культурами на пользу себе и людям, пусть будет Вам, т. Грядинский, Советскому Правительству и партии новым доказательством нашей искренности, нашей неуклонной воли к тому свободному, коммунальному, сознательному труду на благо себе и всего общества, о котором писал В. И. Ленин: "Коммунистический труд в более узком и строгом смысле слова есть бесплатный труд на пользу общества, труд, производимый не для отбытия определенной повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным и указанным нормам, а труд добровольный, труд вне нормы, труд, даваемый без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, труд по привычке трудиться на общую пользу по сознательному (перешедшему в привычку) отношению необходимости труда на общую пользу, труд как потребность здорового организма" (В. И. Ленин "Коммунистический субботник" от 11/IV-1920 г.). Относительно Ваших указаний о том, что есть только один общий для всех закон, которому мы должны подчиниться, мы считаем долгом заявить, что и мы все признаем существование такого единого закона, общеобязательного для всех, и вполне признаем необходимость добровольно подчиниться такому закону, но только нам вполне понятно, что этот общеобязательный для всех закон не есть закон государства, а закон жизни свободного общества. И по Вашим стремлениям, т. е. стремлениям Советского правительства и Партии, государству надлежит отмереть при осуществлении бесклассового общества, которое Вы стремитесь достигнуть уже теперь, а если государству и его закону надлежит отмереть, как же будут жить те люди, которые думают, что неизменный и общеобязательный закон есть закон государства? Нам вполне ясно, что общеобязательный закон есть закон жизни свободного общества, а не государства, а государственный закон по мысли законодателей имеет целью только довести общество до сознательного исполнения этого закона жизни. Закон жизни говорит, например: "Трудись, не воруй", и государственный закон только подхлестывает тех, кто здесь отстает. Государственный закон бьет вора, бьет лентяя, бьет эксплуататора, но это только для того, чтобы такой человек сам начал исполнять закон жизни здорового общества. Вот такой закон жизни, т. е. необходимость сознательного, братского, свободного, коммунального труда на пользу себе и обществу, мы все очень чувствуем и понимаем и вполне признаем добровольное подчинение такому общеобязательному неизменному закону жизни. Какого-то же единого, неизменного государственного закона не существует даже и фактически - он весь разный и относительный по данным условиям. Один закон для жулика, другой - для конокрада, один для артели, другой - для коммуны и т. д. Нам известно, что теперь готовится изменение даже основного закона СССР, т. е. Конституции, а также сейчас в процессе обсуждения стоит новый, лучший закон об укреплении семьи и помощи многосемейным. Ясно всем, что нет какого-то одного незыблемого, вечного закона государства, которое уже само обречено на смерть, а есть меняющееся отношение государственной власти к различным явлениям в жизни общества, которое и зовется "государственным законом" и имеет целью довести жизнь общества до познания и исполнения действительно неизменного ЗАКОНА ЖИЗНИ. К каждому явлению правительство устанавливает свое отношение, т. е. определяет свой закон. Наше явление, т. е. явление жизни нашего общества, есть явление новое, и мы довели его до сведения Центра, т.е. ЦК Партии и ВЦИК, и к нему Центр еще с 1932 года начал проявлять особое отношение, т. е. особый закон (Пост. ВЦИК от 3/10-32 г.). Ясно и то, что наше стремление добровольно передавать свой труд в общество не через государство, а через кооперацию есть также явление новое. Если ВЦИК положительно рассмотрел наше дело и Вашими устами дал нам согласие урегулировать наши трудовые отношения с обществом через кооперацию, а не через государство, как это обычно делается, то значит здесь уже есть особое положение, как бы особый закон. На это и просим Вас, т. Грядинский, обратить Ваше внимание и отнестись с доверием к тому новому, что хотя и выходит за рамки обычных норм и законодательства, но опирается на сознательное стремление с нашей стороны подчиниться и выполнять общеобязательный закон жизни, закон свободного коммунального труда на пользу себе и обществу (т. е. закон единства в жизни людей). А потому, т. Грядинский, не понимайте нас так, что мы - противники подчинения общеобязательному закону жизни и хотим оказывать ему какое-то сопротивление, а, наоборот, поймите о нас действительную правду, что мы как раз и есть те самые люди, которые хотят добровольно подчиниться и выполнять тот самый закон жизни, для которого написаны и все преходящие, временные государственные законы. Мы все - противники эксплуатации, противники старого капиталистического мира и сторонники нового - свободного, коммунистического трудового общества. Поэтому мы не можем равнодушно отнестись к Вашему заявлению о том, что среди членов нашего общества есть какие-то контрреволюционеры. Мы строго смотрим за жизнью и поведением членов нашего общества и хорошо знаем, что контрреволюционеров у нас нет. Если же Вам известны какие-либо конкретные факты, порочащие жизнь наших членов и общину, мы настоятельно просим Вас немедленно сообщить их нам, так как считаем, что если бы эти факты действительно были, то нам нужно их знать, а Вам не должно держать их в каком-то секрете и скрывать от нашего общества, всеми силами стремящегося к высшим целям и передовой братски-коммунальной, свободной жизни. Переданное Вам нашей делегацией наше антимилитаристическое обращение "К ТРУДЯЩИМСЯ ВСЕХ СТРАН МИРА" также свидетельствует Вам и словом, и делом, насколько мы, борясь за мир и свободу против войны и рабства, далеки по нашим стремлениям от какой-либо реакции или контрреволюции. С уверенностью мы можем заявить, что движение к свободному коммунизму, к которому мы так же, как и вы, в конечном счете стремимся, есть самое передовое движение, какое только существует во всем мире. Так же твердо мы заявляем о наших ранее арестованных и заключенных братьях: ОНИ НЕВИННЫ. Их взяли только по недостаточному знакомству с нашим явлением и нашими стремлениями. Они - не контрреволюционеры, а такие же честные и искренние коммунальные труженики, как и все мы. Если теперь ВЦИК, хорошо познакомившись с нашей идеей, не поднял на нас меч, не счел нас врагами общества, а решил дело в положительную для нас сторону и предложил Вам даже оказать нам помощь, то ясно, что и отдельных членов нашего общества нельзя обвинять, судить и лишать свободы за то, что они исповедуют общую нам всем идею, не осужденную Центром. Поэтому мы, считая, что дальнейшее лишение свободы членов нашей общины противоречит отношению Центра к нашей идее, просим Вас, т. Грядинский, провести в жизнь волю ВЦИК и принять необходимые меры к тому, чтобы освободить арестованных и осужденных за нашу идею мирного коммунизма членов нашей общины, так как несправедливо за одно и то же дело одним быть на свободе, а другим в тюрьме да еще на десять лет. Если Михаил Иванович Калинин предложил Вам оказать нам помощь, то это должно коснуться и наших заключенных. Сведения о членах нашей общины, находящихся в заключении, прилагаем при сем особо.

К сему члены с/х общины-коммуны "Братский Труд"
(подписи)

2/VI-36 г. Вот список арестованных и осужденных членов нашей с/х общины-коммуны "Братский Труд": 1. Добротолюбов Иван Харлампиевич 2. Чернетченко Степан Григорьевич 3. Агуреев Федор Михайлович (член особой Иловлинской группы) Все трое были осуждены нарсудом Кожевниковского р-на 19/V-1935 г. к лишению свободы на два года каждого. Приговор этот был отменен по указанию Центра, а затем всех троих опять осудили на три года, сейчас они находятся в Караганде. 4. Бутылкин-Свободный Гавриил Андреевич 5. Савелиев Филипп Савельевич Оба осуждены 19/1-36 г. спецколлегией ЗапСибКрайсуда на 10 лет заключения. Направлены на Дальний Восток, на остров Колыма. 6. Добротолюбов Эммануил Харлампиевич 7. Литвиненко Дмитрий Кузьмич 8. Юраков Петр Николаевич Все трое находятся в заключении в Томске. Кроме того, еще ранее, в конце 1934 года, были арестованы братья: 9. Редько Прокофий Лукич 10. Разов Кузьма Алексеевич Позднее в январе 1935 г. арестован 11. Суханов Прокофий Васильевич Все трое осуждены Особым совещанием и находятся в Красноярском крае. * * *

В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ
КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ

Тов. И. В. СТАЛИНУ
Копия: ВЦИК-у

С. х. общины-коммуны "Братский Труд"
Территория: Кожевниковский район
Запсибкрая, участок Льва Толстого

ЗАЯВЛЕНИЕ Пятого января сего года с. х. община-коммуна "Братский Труд", находящаяся на территории Кожевниковского района Запсибкрая (участок Льва Толстого) передала в ЦК Партии и в Коминтерн свою декларацию "К трудящимся всех стран", содержащую воззвание против войны и призыв всех трудящихся мира к проведению нового, свободного строя - мирного, безнасильственного коммунизма. Декларация эта была послана общиной также в разные страны света. Интернационал Противников Войны, имеющий центр в Англии, ознакомившись с содержанием нашей декларации, весьма сочувственно отнесся к изложенным в ней принципам. Названный Интернационал решил созвать в июле 1937 года Международную Конференцию, посвятив ее обсуждению и проведению в жизнь принципов, выраженных в нашей декларации, и приложить все усилия к тому, чтобы превратить эту конференцию в Международный "Конгресс Мира и Свободы", отражающий в борьбе с войной наше стремление к миру и новому, свободному коммунистическому строю. Мы получили приглашение послать и своих представителей на этот Конгресс. Наше воззвание "К трудящимся всех стран" было переведено Интернационалом Противников Войны на иностранные языки и опубликовано в печати и, кроме того, разослано по всем секциям Интернационала в разные страны. Сообщаю об этом Вам, тов. Сталин, как Вождю Коммунистической партии, направляющей государственную деятельность СССР, и, ожидая от Вас ответа, позволяю себе в связи с этим привести здесь несколько соображений по настоящему делу. Конечной целью стремлений Коммунистической партии, согласно заявлений ее вождей - Ваших и В. И. Ленина, - является установление безгосударственного коммунизма.

"Социализм есть переход от общества с диктатурой

пролетариата к обществу безгосударственному".

СТАЛИН (журн. "Большевик", No 22, 1936)

"Мы ставим себе конечной целью уничтожение госу-

дарства, т. е. всякого организованного и систематическо-

го насилия, всякого насилия над людьми вообще".

ЛЕНИН ("Государство и революция") Итак, будущее и с Вашей точки зрения бесспорно принадлежит БЕЗНАСИЛЬСТВЕННОМУ, БЕЗГОСУДАРСТВЕННОМУ КОММУНИЗМУ. Эту важную сторону необходимо особо отметить. Однако в настоящий момент человечество переживает еще как бы только муки рождения. Оно задыхается в тисках разного рода деспотий, эксплуатации и милитаризма. Нам нет нужды подробно останавливаться на напряженности переживаемого момента, на фашистском движении, на событиях в Испании, на германо-японском союзе и подобных явлениях. Все это, так же, как и выросшую как никогда опасность новой мировой войны, Вы, конечно, знаете гораздо лучше нас. Но в то же время важно, что ни СССР, ни партия НЕ ХОТЯТ ВОЙНЫ. Это общеизвестно и демонстрировалось неоднократно. И в силу этого и СССР, и Коминтерн дают положительную оценку всем движениям, борющимся против войны, включая сюда, как это отметил 7-й Конгресс Коминтерна, и "пацифистские", и "религиозно-демократические" организации. Однако, поскольку силы, рождающие войну, не случайны, а вызываются глубокими причинами - тем сложным узлом неправильных социальных и экономических отношений, которыми проникнуты современные государственные системы с их колониально-классовой эксплуатацией и подобными основами - совершенно ясно, что все силы, борющиеся против войны, но не несущие в себе нового, лучшего, свободного строя, не могут искоренить войну, а могут в лучшем случае лишь временно задержать ее. Таким образом, вполне очевидно, что для истинного установления мира в человечестве необходима прежде всего замена насильственно-эксплуататорского строя с его колониально-классовой и национально-расовой политикой другим, свободным от насилия и деспотизма строем, действительно отвечающим остро выросшим демократическим требованиям миллионов трудящихся масс. Это значит - необходим Мировой Переворот. И ВОТ ТУТ-ТО И ВСТАЕТ ОСНОВНАЯ ДИЛЕММА - ВОЙНЫ НЕ НАДО, А МИРОВОЙ ПЕРЕВОРОТ НЕОБХОДИМ, ИНАЧЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ В МИРЕ МИРА. Если взглянуть на эту задачу именно в разрезе отрицания войны, то становится достаточно ясно, какую огромную роль при этом должны сыграть те антивоенные движения, которые не только ставят своей задачей борьбу с войной, но главное стремятся одновременно достичь нового, свободного строя, упраздняющего самые поводы к войне. С этой стороны, далеко не безразлично, какие именно антивоенные течения будут преобладать в мире: отрицающие войну только для сохранения незыблемости старых устоев или те, которые, отрицая войну, в то же время всецело стремятся к проведению в жизнь нового, свободного строя, делающего невозможной войну. Ясно, что первые заняты совершенно бесплодным, вернее, вредным делом. Они подобны людям, продолжающим качать насос, но закрывающим выходную струю воды. Задержавшись, она только прорвется потом с большей силой. Вторые же делают несомненно важное и необходимое дело. Поистине можно с уверенностью сказать, что международный антимилитаризм, поднявшийся от лица всех, пробудившихся от деспотии и жаждущих свободы многомиллионных трудовых масс, есть самый страшный меч против надвигающегося чудовища войны. Война станет невозможной, когда трудящиеся мира поймут свое единство и свои действительные интересы. И вот именно к этой великой цели и направлены теперь, перед лицом растущей опасности войны, все стремления нашей общины-коммуны "Братский Труд" в том антимилитаристическом движении мирного коммунизма, которое мы изложили в своей декларации "К трудящимся всех стран" и внесли в мировую жизнь, дав вместе с тем свое предложение созвать для укрепления этого движения и борьбы с войной Международный "Конгресс Мира и Свободы". Дело это увенчалось успехом. Как замечено выше, Интернационал Противников Войны, имеющий свои отделения во многих странах мира и ныне объединяющий то антивоенное движение, которое особенно широко развито среди сотен тысяч студентов и населения Америки (о чем сочувственно сообщали "Известия") - принял это предложение и наметил созыв такого, желательного нам "Конгресса Мира и Свободы" в июле 1937 г. Однако сила и значение этого дела, конечно, и не в нашей коммуне, и не в Интернационале, а в самой идее свободы и мира, полностью отвечающей интересам народных масс, - в том отвращении к войне и рабству и острой жажде подлинного освобождения и мирного труда, которые так быстро растут теперь среди трудящихся миллионов, несмотря на все усилия и безумные приготовления к войне их поработителей. Настоящим заявлением мы, конечно, вовсе не хотим делать каких-то противоположений или сопоставлений революционно-насильственных и безнасильственных, мирных способов. Мы говорим здесь прежде всего только о фактической и практической сторонах дела. Факт тот, что война нежелательна, и что, кроме революционных, в мире есть еще огромные мирные антивоенные движения, а среди них есть те, которые не менее революционных стремятся, хотя и мирным путем, но к новому, свободному строю. Мы принадлежим к их числу. И весь вопрос сводится к тому, какое же отношение теперь будет правильнее со стороны Вас - людей, временно допускающих революционно-насильственные методы: то ли которое безразлично отнесется к тому, чтобы в мире господствовали фальшивые движения против войны, за спиной которых под словом "мир" только скрывается стремление укрепить и удержать старые устои, или то, которое перед буржуазным пацифизмом отдаст явное предпочтение развитию международного демократического антимилитаризма, который, как это имеется в нашем случае, отрицая войну, в то же время отрицает и старый мир и стремится мирными,

но

радикальными

путями

замене

старого, насильственно-эксплуататорского строя - новым, свободным строем безнасильственного коммунизма? В этом весь вопрос. Нам кажется, что положительная сторона дела здесь ясна. Важность работы над заменой буржуазного пацифизма радикальным демократическим антимилитаризмом - очевидна. Еще в 1924 г., когда делегация мирных антимилитаристов, посетившая Вас, спросила Вас, тов. Сталин, как оцениваете Вы роль мирных методов борьбы с войной. Вы ответили нам, насколько я помню, почти дословно следующее: "Признаю, что при всяком перевороте решающее значение имеет не меньшая часть населения, взявшаяся за оружие, а вся его остальная масса, которая своим содействием или противодействием решает дело". И если это положение безусловно верно при всяком перевороте, то тем более оно вскрывает всю эту огромную роль, которую должно иметь радикальное антимилитаристическое движение мирного, свободного коммунизма в процессе назревающего теперь МИРОВОГО ПЕРЕВОРОТА и достижения во всем человечестве нового, свободного строя путем, не связанным с войной. И вот этой работой мы и заняты. Принимая во внимание все изложенные выше положительные стороны этой работы и ее серьезное значение в мировой жизни, мы надеемся, что Партия и Правительство СССР не будут оказывать нам препятствий и в нашей дальнейшей работе как по развитию и укреплению поднятого движения международного демократического антимилитаризма и мирного коммунизма, так и в подготовке созыва упомянутого Международного "Конгресса Мира и Свободы"; а также и к выезду на этот Конгресс представителей нашей общины-коммуны "Братский Труд". При сем прилагаем копию нашего письма к секретарю Интернационала Противников Войны Р. Броуну относительно созыва намеченного "Конгресса Мира и Свободы". О Вашем отношении к изложенному в настоящем заявлении, а также о практических сторонах вопроса выезда наших представителей на названный Конгресс просим сообщить нам по адресу: Москва, 5. Лефортовский пер., д. No 7/а. Представителю с/х общины-коммуны "Братский Труд" С. М. Булыгину-Свободному. Представитель названной общины-коммуны

С. БУЛЫГИН-СВОБОДНЫЙ

Москва 24 ноября 1936 г. * * *

В Президиум ВЦИКа
т. М. И. Калинину

с/х. община-коммуна "Братский Труд",
находящаяся на территории Кожевниковского
района Зап. Сиб. Края, участок Льва Толстого

Уважаемый Михаил Иванович! Мы хотим сообщить Вам, как проходит возврат имущества по известному Вам делу с/х общины-коммуны "Братский Труд". В мае сего года мы уже писали и телеграфировали Вам в Президиум ВЦИК о том, как проходит у нас вопрос с возвратом семфонда и продуктового хлеба. И в Крайисполкоме, и в РИКе в итоге наших переговоров нам отказали в возвращении взятого у нас осенью 1935 г. семфонда, также не выдали и продуктового хлеба, в котором мы нуждались, и всю зиму, как Вам известно, мы прожили почти на одном картофеле. Госсуду мы, имея свой семфонд (хотя и увезенный от нас сельсоветом) и стремясь не основывать свою жизнь на государственном начале, не сочли возможным взять. Чтобы не оставить приготовленные поля пустовать, мы, как уже писали Вам, произвели обсеменение полей теми семенами, которые у нас оказались, т. е. подсолнухом, маком, горохом, просом, гречихой и т. п. с тем, чтобы осенью полученный урожай с этих культур передать в общество через кооперацию на мирные и общеполезные нужды общества. По вопросам практики и подробностям предстоящей передачи нашего урожая обществу через кооперацию мы пишем Вам, Михаил Иванович, в особом заявлении. Ввиду того, что окончательный отказ в возврате нам семян пшеницы выяснился не сразу, это все же отразилось на своевременности посевов на приготовленных под пшеницу полях других культур. В частности, получились не совсем удачные всходы мака и проса, т. к. приготовленная под пшеницу земля в ожидании сева все же несколько подзасохла. Сеять нам пришлось в тяжелых полуголодных условиях, питаясь одним картофелем. Так как картофеля при отсутствии хлеба идет на еду гораздо больше, чем при питании с хлебом, а в окружающем населении ощущалась нужда в семенном картофеле, то у нас явилась мысль заменить свой картофель в кооперации или колхозах на хлеб, а им (колхозам) дать семенной картофель. Об этой мысли мы сообщили Пред. РИКа Борисову, после согласования с которым некоторые колхозы произвели с нами обмен хлеба на наш картофель. Таким образом, уже после сева мы получили таким путем много хлеба и смогли несколько улучшить свое питание. С детским питанием у нас и до сих пор плохо: несмотря на давнишнее и многократное обещание Края, РИКа и сельсовета вернуть нам пять из взятых 16 коров (не считая 2 быков и 2 телок) до сего времени вернули на все 4 группы (несколько сот человек) только 2 коровы (бык, взятый у нас, находится и сейчас в соседней деревне Н.-Сергеевке, а 2 коровы наши в Кожевниках). Дети же по-прежнему остаются без нормальной пищи. Почему обещания остались здесь, вопреки решительным указаниям ВЦИК, только обещаниями, а не переходят в жизнь, - нам непонятно. Но дети по-прежнему остаются без молока. Также не подвигается дело с возвратом нам лошадей. Несмотря на личное обещание, данное нашей делегации т. Грядинским еще 21 мая с. г., что дело это будет улажено, лошадей этих до сего времени не возвращают, хотя мы остро чувствуем недостаток в конской силе. Не лучше обстоит дело и с возвратом отобранных домашних вещей. Еще весною нам объяснили, что нам должны вернуть имущество на сумму свыше 5 000 руб. Причем тогда же весною нам передали несколько пар разных туфель, несколько головных платков, немного мануфактуры и т. п. на общую сумму около 1 300 руб. (список вещей прилагаем). Остальное обещали вернуть вскорости. Но вот прошло уже почти все лето и обещание это все же не приводится в исполнение. Также не двигается дело с возвратом пчел (12-ти ульев), хотя об этом говорил и т. Грядинский и пред. РИКа Борисов. В чем тут дело и кто и как тормозит здесь предложенный Центром возврат, нам непонятно. Видно только, что дело вперед дальше обещаний не идет. Однако нам все же хочется сказать Вам, уважаемый Михаил Иванович, что такое пренебрежение местных органов к Вашим указаниям нас весьма удивляет. Кроме того, хочется передать Вам еще и следующие соображения. Вам известны наши стремления жить и трудиться не только для себя, но и на удовлетворение мирных потребностей всего общества трудящихся. Мы приветствуем оказанное Вами доверие к искренности нашего свободного коммунального труда. Но невольно у нас встает вопрос: кому и какая теперь польза от того, что нас - земледельцев-коммунаров - лишили весной семян пшеницы и через это лишили возможности обсеменить пшеницей приготовленные поля? Мы искренно трудились и хотим трудиться и для себя, и для нужд общества в таком важном и полезном для всех деле, как посевы хлеба, и вот нас все же лишили возможности посеять пшеницу на благо себе и людям. Правда, мы посеяли на приготовленной земле другие культуры и не дали земле пустовать. Но еще трудно сказать, как удадутся эти посевы. Подсолнухи, мак, гречиха могут пострадать от летних и осенних морозов и не вызреть. А с пшеницей дело было бы здесь верное. И мы хотим сказать, что если наша жизнь и труд достойны доверия в Ваших глазах, то почему бы РИКу все же не вернуть нам отобранный у нас пшеничный семфонд, чтобы хоть не на этот, так на будущий год мы могли бы приложить свой труд в этом для всех полезном и нужном деле? Земля здесь неплохо родит пшеницу, зачем же ей пустовать и пропадать нашему желанию приложить свой труд к этому важному и общеполезному делу? Так смотрим мы на этот вопрос и нам трудно усвоить смысл того явления, когда трудящихся земледельцев-коммунаров лишают их природного семфонда. Хотелось бы получить и от Вас ясность и по этому вопросу и по вопросу возврата ранее упомянутого имущества. Наши же желания неизменны: трудиться насколько хватает наших сил и возможностей, т. е. по нашим способностям удовлетворять мирные потребности свои и всего трудящегося общества. Члены с/х общины-коммуны "Братский Труд" подписи 20/VII 36 г. * * * ПИСЬМО К А. И. КЛИБАНОВУ Уважаемый Александр Ильич! ...Я не буду здесь говорить о всей Вашей книге, а остановлюсь на том, что мне ближе и знакомее - главе "Заметки о толстовцах". Про эти заметки никак нельзя сказать, что они написаны "добрым пером". Здесь явно сквозит желание дискредитировать в глазах читателей последователей учения Л. Толстого, да и самого Толстого. Научный исследователь здесь куда-то уходит, а автор показывает свои коготочки, раньше спрятанные в мягких лапках. Буду делать свои замечания в том порядке, как они появлялись по мере чтения Вашей статьи. "Коммуны" - почему-то в кавычках. Это были сельскохозяйственные объединения с уставом коммун и артелей, зарегистрированным в земельных органах, так что даже для Вас это были коммуны без кавычек. ...В 1932 г. в Сибири в полном расцвете творческих сил жила большая коммуна (даже несколько) единомышленников Толстого, социальный состав которой был бедняки, cepедняки и вовсе безземельные, устав ее был зарегистрирован в земельных органах. Коммуна жила открыто, и если бы Вас действительно интересовали научные исследования жизни последователей Толстого, то лучшего случая Вам не надо бы и искать. Надо было бы посетить, посмотреть, побеседовать с живыми людьми, постараться их понять. Это не было сделано. Теперь этих людей нет и коммун нет... ...Вы пишете как нечто не подлежащее сомнению, что толстовцы превратили в догму идеи социальной пассивности, "непротивления злу", "нравственного совершенствования" и т. д. И еще, что Толстой высказывался против объединения своих единомышленников в секту. Совершенно верно, Толстой был против секты, но и мы, его последователи, никогда не создавали никакой секты. Если нас называют толстовцами, а иногда и мы сами говорили так, то это вовсе не значит, что мы - секта, что мы скованы какими-то догматами. Мы руководствуемся не догмами, а разумом. Наше понимание жизни совпадает с пониманием Толстого, мы - его единомышленники, а как же рад был Толстой, встречая на пути единомышленника, как дорожил им; и мы дорожили друг другом, но мы - не секта и не партия. Обвинять Толстого в социальной пассивности могут только люди, не имеющие представления о Толстом или желающие его опорочить. Вряд ли в 19-м я начале 20-го века был в мире человек, так громко, так активно, так бесстрашно откликавшийся на все больные вопросы своего народа, да и всего мира, как Толстой. Распространяться об этом не буду: это достаточно отметил Ленин в своих статьях о Толстом. Да и каждый, познакомившийся с писаниями Толстого, поймет это сам. Может быть, под социальной пассивностью Вы понимаете то, что Толстой отрицал политическую борьбу и не принял насильственную революцию? Да, Толстой не соглашался с такой революцией, но, во всяком случае, не потому, что он не желал блага рабочему народу, все его симпатии были на стороне трудящихся, а потому, что знал, что путь насилия не даст народу то, что ему нужно. Он считал насилие недейственным, не достигающим цели в борьбе за правду и свободу и, главное, противным человеческому достоинству. ...Когда шла первая мировая война 1914-1918 годов, война преступная, не нужная народу, миллионы людей всех наций с плачем, проклятьями, но подчинялись своим ничтожным, диким правителям и шли убивать друг друга, и социалисты в том числе, это что, была социальная активность? А в то время во всех странах были люди - единицы, сотни, тысячи, которые имели мужество открыто, не боясь смерти, сказать в лицо могущественным властителям: "Война нам не нужна, мы не пойдем!" Как по-Вашему, Александр Ильич, эти люди были социально пассивны? Но если бы все люди проявили такую "пассивность", войны могло бы не быть. Когда в 1914 г. единомышленники Толстого открыто выступили с воззванием против войны, это тоже была социальная пассивность? А когда весной 1931 г. сотни единомышленников Толстого снимались с насиженных веками мест с семьями, с малыми детьми, ехали почти без средств в необжитые места Сибири, под открытое небо с одной целью осуществить трудовую жизнь коммуной без "твое" и "мое", на основе взаимной помощи, равенства, без насилия - это тоже социальная пассивность? А если целая огромная страна Индия, не беря оружия в руки, смогла свергнуть многовековой гнет сильнейшей империалистической державы, это тоже социальная пассивность? И вообще-то говоря, такие понятия, как социальная активность, наука, прогресс, техника, труд даже, еще ничего не говорят, если к ним не добавлено, в какую сторону они направлены - на благо людей или во вред. Теперь о пресловутом непротивлении... Этим Толстой выражал свой протест, возмущение царствовавшим принципом насилия. Насилие положено в основу общественной жизни людей. Насилием одни люди заставляют других работать на себя. Насилием родители "воспитывают" детей и т. д.; и так это въелось в сознание людей, что когда человек говорит простую и ясную истину о том, что людям, если они считают себя разумными существами, надо отказаться от насилия во всей своей жизни, надо положить в основу уважение к каждому человеку, разум, свободу, а не кулак, то это кажется дико. Под непротивлением надо понимать не какой-то догмат, а такое духовное состояние человека, его сознания, когда он считает для себя невозможным применять к людям кулак и убийство. Ганди называл это - ненасилие. Насилие в настоящее время еще держится, но уже полностью дискредитировано. Ничего оно не достигает на пути людей к более нравственной, справедливой жизни...

 16 февраля 1978 г.

Б. МАЗУРИН (* А. И. Клибанов - историк, автор книги "Из мира религиозного сектантства. Встречи. Беседы. Наблюдения". М.: Политиздат, 1974; и др. *) (* Добротолюбов Иоанн (псевдоним Жадаева Василия Харламовича, 1898-1941). *)

Возвращение памяти. Вып. 3. 1997

Заложники совести

(Толстовцы на Соловках)

В первых двух выпусках нашего альманаха "Возвращение памяти" (Новосибирск, 1991, 1994) читатели могли познакомиться с материалами, рассказывающими о трагической участи крестьян-толстовцев в годы сталинской диктатуры. Эту тему продолжает теперь новый документ из рассекреченных фондов Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ) - письмо-ходатайство В.Г. Черткова, направленное Сталину в феврале 1930 года. Владимир Григорьевич Чертков (1854-1936) был близким другом, доверенным лицом Льва Николаевича Толстого и издателем его произведений. После кончины великого писателя (1910 г.) он многие годы посвятил тому, чтобы творческое наследие Толстого получило широкое распространение в России и за рубежом. Ему принадлежала также важная роль в пропаганде этического учения Толстого. Когда большевистская власть перешла к решительному слому жизненных основ российского крестьянства, последователи учения Толстого подверглись жестоким преследованиям. Власти громили не только их общины и коммуны. Еще раньше насилию подверглись люди, открыто отстаивавшие пацифистские убеждения и нравственные идеалы толстовства. Публикуемый документ - одно из свидетельств неоднократных попыток В.Г. Черткова защитить толстовцев - узников совести - от постоянных преследований государства или по крайней мере добиться для них смягчения тюремного режима. Документ состоит из двух частей: письма Владимира Григорьевича к Сталину и приложения, озаглавленного "Записка о заключенных..." Автор "Записки" нам неизвестен, но, несомненно, что это человек, близкий Черткову и хорошо информированный о положении последователей Льва Толстого, заключенных в Соловецкий лагерь. Чтобы Сталин мог отдавать себе отчет, что речь идет не о преступниках или противниках власти, а исключительно о мучениках за веру (хотя для Сталина это был в сущности пустой звук), "Записка" сопровождается кратким изложением тех религиозных мотивов, которыми толстовцы руководствовались в своих поступках и из-за чего постоянно подвергались тяжелым наказаниям со стороны лагерной администрации. Остается однако неясным, какова была реакция Сталина (или его помощников) на данное обращение и какие последствия имело письмо для самих узников Соловецкого лагеря. Документ публикуется без каких-либо поправок и сокращений. Место его хранения - ГАРФ, ф. 8409, оп. 1, д. 406, л. 71-78.

Предисловие С.А.Папкова

Многоуважаемый Иосиф Виссарионович, С риском показаться Вам докучливым, решаюсь обратить Ваше внимание на тяжелое положение группы так называемых "толстовцев", отбывающих наказание в Соловках. По возрасту моему (75 лет) и по состоянию моего здоровья я могу в любую минуту умереть (как, впрочем, и каждый, независимо от возраста), и до смерти я хотел бы высказать Вам по этому делу, как человек человеку, то, что у меня на душе, по тем сведениям, которые я получил.

Дело в следующем: 29 октября прошлого года в Москве одновременно были арестованы несколько молодых людей, так называемых "толстовцев", уже отсидевших разные сроки за отказы от военной службы по религиозным убеждениям: Иван Прокофьевич Баутин (мой личный секретарь), Борис Васильевич Песков, Иван Михайлович Сорокин и Юрий Иванович Неаполитанский. Всех их продержали до 1 декабря пр[ошлого] г[ода], после чего выслали в Соловки на 5 лет, вместе с Алексеем Ивановичем Григорьевым, также "толстовцем", отсидевшим свой срок за отказ от военной службы. В Соловках они оказались в ужасных условиях, так как уголовные, с которыми они сидели, их обокрали до гола, таким образом лишив их зимой всякой теплой одежды. А, главное, над ними за то, что они по требованию совести отказались от принудительных работ, стали производить различные пытки - правда, без применения непосредственных побоев или увечий, но не менее мучительные по причиняемым страданиям. Прилагаемая записка содержит краткое описание того, что им приходится там переносить. Не знаю в точности, в чем именно их обвиняют, но могу ручаться за то, что они, по своим убеждениям отвергая всякие конспирации и насилие, никогда не станут участвовать ни в каких заговорах против советской власти. Мне кажется, что Вы согласитесь с тем, что участь, постигшая их (5 лет Соловков), слишком сурова.

До меня дошли сведения, что при допросе их обвиняли в 1