Воспоминан³е о Булгаковыхъ
Александръ Яковлевичъ Булгаковъ, хотя собственно и не принадлежалъ ни Арзамасу, ни литературной дѣятельности нашей, былъ не менѣе того общимъ нашимъ пр³ятелемъ, то-есть Жуковскому, Тургеневу, Дашкову, мнѣ и другимъ. Онъ былъ, такъ сказать, членомъ-корреспондентомъ нашего кружка. Въ печати извѣстенъ онъ нѣкоторыми статьями, болѣе б³ографическими и полу- или бѣгло-историческими: но въ немъ, при хорошемъ образован³и и любви къ чтен³ю, не было ни призван³я литературнаго, ни авторскаго дарован³я. Впрочемъ, что касается до нѣкоторыхъ его печатныхъ статей, то и тутъ надобно сдѣлать оговорку. Дружба дружбой, а правда правдой. Онъ не всегда держался правила "не мудрствовать лукаво", увлекался своимъ воображен³емъ и живостью впечатлѣн³й и сочувств³й. Помню, между прочимъ; статью его, гдѣ-то напечатанную, въ которой онъ будто записалъ слова Карамзина, сказанныя въ кабинетѣ графа Ростопчина за нѣсколько дней до вступлен³я французовъ въ Москву. Сущность разсказа, вѣроятно, отчасти и справедлива, но много придалъ онъ Карамзину и своего собственнаго вит³йства. Карамзинъ ни до войны 1812 года, ни при началѣ ея, не былъ за войну. Онъ полагалъ, что мы недостаточно для нея приготовлены: опасался ея послѣдств³й, при настойчивости, властолюб³и, военныхъ дарован³яхъ и счастьи Наполеона. Онъ зналъ, что Наполеонъ поведетъ на насъ всю Европу, и что она отъ него не отстанетъ, покуда онъ будетъ въ силѣ и счаст³и. Онъ былъ того мнѣн³я, что нѣкоторыми дипломатическими уступками можно и должно стараться отвратить, хотя на время, наступающую грозу. Патр³отизмъ его былъ не патр³отизмомъ запальчивыхъ газетчиковъ: патр³отизмъ его имѣлъ охранительныя свойства историка.
Собственно литература Булгакова была обширная его переписка. Бъ этомъ отношен³и, онъ, поистинѣ, былъ писатель и писатель плодовитый и замѣчательный. Вольтеръ оставилъ по себѣ мног³е томы писемъ своихъ: они занимаютъ непослѣднее мѣсто въ авторской дѣятельности и славѣ его; они пережили мног³я его трагед³и и друг³я произведен³я. Разумѣется, не сравнивая одного съ другимъ, можно предполагать, что едва-ли не столько-же томовъ писемъ можно было-бы собрать и послѣ Булгакова. Нѣтъ сомнѣн³я, что и они, собранныя во едино, моглибы послужить историческимъ, или, по крайней мѣрѣ, общежительнымъ справочнымъ словаремъ для изучен³я современной ему эпохи, или, правильнѣе, современныхъ эпохъ, ибо, по долголѣт³ю своему, пережилъ онъ мног³я. Кромѣ насъ, выше поименованиыхъ, былъ онъ въ постоянной перепискѣ со многими лицами, занимавшими болѣе или менѣе почетныя мѣста въ нашей госѵдарственной и оффиц³альной средѣ. Назовемъ, между прочими, графа Ростопчина, князя Михайла Семеновича Воронцова, графа Закревскаго. Вѣроятно, можно было-бы причислить къ нимъ и Дм. Пав. Татищева, графа Нессельроде, графа Каподистр³ю и другихъ. Но важнѣйшее мѣсто въ этой перепискѣ должна, безъ сомнѣн³я, занимать переписка съ братомъ его Константиномъ Яковлевичемъ. Она постоянно продолжалась въ течен³и многихъ лѣтъ. Оба брата долго были почтъ-директорами, одинъ въ Петербургѣ, другой въ Москвѣ. Слѣдовательно, могли они переписываться откровенно, не опасаясь нескромной зоркости посторонняго глаза. Весь бытъ, все движен³е государственное и общежительное, событ³я и слухи, дѣла и сплетни, учрежден³я и лица - все это, съ вѣрностью и живостью, должно было выразить себя въ этихъ письмахъ, въ этой стенографической и животрепещущей истор³и текущаго дня. Судя по нѣкоторымъ оттѣнкамъ, свойственнымъ характеру и обычаямъ братьевъ и отличавшимъ одного отъ другаго, не смотря на ихъ тѣсную родственную и дружескую связь, можно угадать, что письма К. Я., при всемъ своемъ журнальномъ разнообраз³и, были сдержаннѣе писемъ брата. К. Я. былъ вообще характера болѣе степеннаго. Положен³е его въ обществѣ было тверже и опредѣлительнѣе положен³я брата. Вѣроятно, нѣкоторыя изъ пр³ятельскихъ отношен³й къ лицамъ, стоящимъ на высшихъ ступеняхъ государственной дѣятельности, перешли къ послѣднему, такъ сказать, по родству, хотя и отъ младшаго брата къ старшему. Онъ смолоду шелъ по дипломатической части и бывалъ въ военное время агентомъ министерства иностранныхъ дѣлъ при главныхъ квартирахъ дѣйствующихъ арм³й. Это сблизило его съ графомъ Нессельроде, графомъ Каподистр³емъ, княземъ Пет. Мих. Волхонскимъ и другими сподвижниками царствован³я Александра I. Умственныя и служебныя способности его, нравъ общежительный, скромность, къ тому-же прекрасная наружность, всегда привлекающая сочувств³е, снискали ему общее благорасположен³е, которое впослѣдств³и и на опытѣ умѣлъ онъ обратить въ уважен³е и довѣренность. Императоръ Александръ особенно отличалъ его и, вѣроятно, имѣлъ на виду и готовилъ для опредѣлен³я на одинъ изъ высшихъ дипломатическихъ заграничныхъ постовъ. Говорили, что государь очень неохотно и съ трудомъ, по окончан³и Вѣнскаго конгресса,, согласился на просьбу его о назначен³и на открывавшееся тогда почтъ-директорское мѣсто въ Москвѣ. Но не за долго предъ тѣмъ Булгаковъ женился и желалъ для себя болѣе спокойной служебной осѣдлости. Московскимъ старожиламъ памятно его директорство, всѣмъ доступное - подчиненнымъ и лицамъ постороннимъ, для всѣхъ вѣжливое и услужливое; памятенъ и гостепр³имный домъ его, въ которомъ запросто собирались пр³ятели и лучшее общество. Съ перемѣщен³емъ его изъ Москвы въ Петербургъ, на таковую-же должность, кругъ его служебной дѣятельности и общежительныхъ отношен³й еще болѣе расширился. Билл³ардъ (оба брата были больш³е охотники и мастера въ этой игрѣ) былъ, два раза въ недѣлю, по вечерамъ, неутральнымъ средоточ³емъ, куда стекались всѣ зван³я и всѣ возрасты: министры, дипломаты русск³е и иностранные, артисты свои и чужеземные, военные, директоры департаментовъ, начальники отдѣлен³й и мног³е друг³е, не принадлежащ³е никакимъ отдѣлен³ямъ. Разумѣется, тутъ была и биржа всѣхъ животрепещущихъ новостей, какъ заграничныхъ, такъ и доморощенныхъ. Въ друг³е дни, менѣе многолюдные, домъ также былъ открытъ для пр³ятелей и короткихъ знакомыхъ. Тогда еще болѣе было непринужден³я во взаимныхъ отношен³яхъ и разговорѣ. Тутъ и князь П. М. Волконск³й, вообще мало обходительный и разговорчивый, распоясывался и при немногихъ слушателяхъ дѣлился своими разнообразными и полными историческаго интереса воспоминан³ями. Тутъ, между прочимъ, разсказывалъ онъ намъ, въ продолжен³и цѣлаго вечера, мног³я замѣчательныя подробности о походахъ императора Александра, или воспоминан³я свои о преимущественно анекдотическомъ царствован³и императора Павла.
Собираясь говорить объ одномъ братѣ, я разговорился о другомъ; но это не отступлен³е, а, скорѣе, самое послѣдовательное и логическое вводное предложен³е. Тѣмъ, которые были знакомы съ обоими братьями и знали ихъ тѣсную связь, оно не покажется неумѣстнымъ.
Александръ Яковлевичъ - уроженецъ Константинопольск³й и чуть не обыватель Семибашеннаго замка, въ которомъ отецъ его довольно долго пробылъ въ заточен³и,- провелъ года молодости своей въ Неаполѣ, состоя на службѣ при посланникѣ нашемъ Татищевѣ. Онъ носилъ отпечатокъ и мѣста рожден³я своего и пребыван³я въ Неаполѣ. По многому видно было, что солнце на утрѣ жизни долго его пропекало. Въ немъ были необыкновенныя для нашего сѣвернаго сложен³я живость и подвижность. Онъ вынесъ изъ Неаполя неаполитанск³й темпераментъ, который сохранился до глубокой старости и началъ въ немъ остывать только года за два до кончины его, послѣдовавшей на 82-мъ году его жизни. Игра лица, движен³я рукъ, комическ³я ухватки и замашки, вся эта южная обстановка и представительность, были въ немъ какъ-будто врожденными свойствами. Отъ него такъ и несло шумомъ и движен³емъ К³яи и близостью Везув³я. Онъ всегда, съ жаромъ и даже умилен³емъ, мало свойственнымъ его характеру, вспоминалъ о своемъ Неаполѣ и принадлежалъ ему какимъ-то родственнымъ чувствомъ. И немудрено! Тамъ протекли лучш³е годы его молодости. Молодость впечатлительна, а въ старости мы признательны къ ней и ею гордимся, какъ раззоривш³йся богачъ прежнимъ обил³емъ своимъ, пышностью и роскошью. Онъ хорошо зналъ итальянск³й языкъ и литературу его. Въ разговорѣ своемъ любилъ онъ вмѣшивать итальянск³я прибаутки. Впрочемъ, вмѣстѣ съ этою заморскою и южною прививкою, онъ былъ настоящ³й, коренной Русск³й и по чувствамъ своимъ и по мнѣн³ямъ. Отъ его сочувств³й и сотрудничества не отказался-бы и современникъ его, нашъ пр³ятель Сер. Ник. Глинка, Русск³й перваго разбора, и основатель "Русскаго Вѣстника". И умъ его имѣлъ настоящ³я русск³я свойства: онъ ловко умѣлъ подмѣчать и схватывать разныя смѣшныя стороны и выражен³я встрѣчающихся лицъ. Онъ мастерски разсказывалъ и передразнивалъ. Бесѣда съ нимъ была часто живое театральное представлен³е. Тутъ опять сливались и выпукло другъ другу помогали двѣ натуры: русская и итальянская. Часто потѣшались мы этими сценическими выходками. Разумѣется, Жуковск³й сочувствовалъ имъ съ особеннымъ пристраст³емъ и добродушнымъ хохотомъ. Булгаковъ вынесъ изъ Итал³и еще другое свойство, которое также способствовало ему быть занимательнымъ собесѣдникомъ: онъ живо и глубоко проникнутъ былъ музыкальнымъ чувствомъ. Музыкѣ онъ не обучался и, слѣдовательно, не былъ музыкальнымъ педантомъ. Любилъ Чимарозе и Моцарта, нѣмецкую, итальянскую и даже французскую музыку, въ хорошихъ и первостепенныхъ ея представителяхъ. Самоучкой, по слуху, по чутью, разъигрывалъ онъ на клавикордахъ цѣлыя оперы. Когда основалась итальянская опера въ Москвѣ предпр³ят³емъ и иждивен³емъ частныхъ лицъ - кн. Юсупова, кн. Юр³я Владим³ровича Долгорукова, Степана Степановича Апраксина, кн. Дмитр³я Владим³ровича Голицина и другихъ любителей - Булгаковъ болѣе всѣхъ насладился этимъ пр³обрѣтен³емъ: оно переносило его въ счастливые года молодости. Впрочемъ, имѣло оно, несомнѣнно, изящное и полезное вл³ян³е и на все Московское общество. Часто, послѣ представлен³я какой-нибудь новой оперы, заходилъ онъ ко мнѣ и далеко заполночь разъигрывалъ съ памяти мѣста, которыя наиболѣе намъ понравились. Тутъ воспроизводились и въ звукахъ музыкальныя мелод³и, и въ лицахъ впечатлѣн³я и сужден³я иныхъ новозавербованныхъ меломановъ, которые, изъ подчиненности къ начальству и къ модѣ, выдавали себя за пламенныхъ диллетантовъ. Между тѣмъ, были и въ то время запретительные патр³оты и протекц³онисты: они, оберегая домашнюю духовную промышленность, вопили противъ привознаго заграничнаго удовольств³я. Еще можно признавать, въ нѣкоторомъ размѣрѣ, требован³я протекц³онистовъ въ дѣлѣ фабричномъ и ремесленномъ; но въ дѣлѣ свободныхъ искусствъ, кажется, нельзя не быть фритредеромъ. Вообще, должно опасаться неблагоразумно съуживать чувство народности и любви къ отечеству: по этой дорогѣ скоро дойдешь и до Китайской стѣны. Кн. Николай Борисовичъ Юсуповъ не любилъ Кокошкина, тогда директора Московскаго театра. Можетъ быть, въ эту нелюбовь входила и частичка сомѣстничества и ревности. Князь бывалъ самъ главнымъ директоромъ Петербургскихъ театровъ: большой и просвѣщенный любитель драматическаго искусства, по предан³ямъ юности пламенный почитатель Сумарокова и знавш³й наизустъ мног³я мѣста изъ его трагед³й,- можетъ быть, желалъ онъ причислить и Московскую Дирекц³ю къ своему вѣдомству Кремлевской Экспедиц³и. Своимъ рѣзкимъ, а иногда слегка и чингизъ-хановскимъ, остроум³емъ преслѣдовалъ онъ Кокошкина и поднималъ его на смѣхъ. Однажды говорилъ онъ кн. Дмитр³ю Владим³ровичу Голицыну, что его кучеръ (т. е. кн. Юсупова) былъ-бы лучшимъ директоромъ, нежели Кокошкинъ. "Вотъ что со мною случилось", продолжалъ онъ: "однажды, выходя изъ оперы, долго прождалъ я карету. Когда ее подали, я гнѣвно спросилъ кучера о причинѣ замедлен³я.- "Извините, Ваше С³ятельство," отвѣчалъ мнѣ кучеръ: "я былъ въ райкѣ, мнѣ хотѣлось послушать музыку." - Это признан³е совершенно обезоружило мой гнѣвъ. А вашъ Кокошкинъ ни разу не былъ въ итальянской оперѣ!"
Вотъ еще отступлен³е. Но, собственно для меня, тутъ отступлен³я нѣтъ. Образъ Булгакова самъ собою такъ и вставляется въ раму итальянской оперы. Какъ-будто вчера, сижу въ креслахъ возлѣ него: такъ и кажется мнѣ, что онъ знакомитъ меня съ особенностями итальянизмовъ музыки и либретто.
Послѣ Неаполя, едва ли не лучшее время жизни его было время его почтдиректорства. Тутъ былъ онъ также совершенно въ своей стих³и. Онъ получалъ письма, писалъ письма, отправлялъ письма: словомъ сказать, купался и плавалъ въ письмахъ, какъ осетръ въ Окѣ. Московск³я барыни закидывали его любезными записочками съ просьбой переслать прилагаемое письмо или выписать что-нибудь изъ Петербурга, или Парижа. Здѣсь кстати сказать, что гражданск³е порядки у насъ какъ-то туго прививаются. Мы во многомъ держимся патр³архальныхъ и доисторическихъ привычекъ. Мног³е любятъ у насъ писать по "сей вѣрной окказ³и" и увѣдомлять, что ,,по отпускѣ письма сего, они, благодаря Бога, живы и здоровы." Также равно есть у насъ разрядъ Молчалиныхъ, которые любятъ списывать стишки, уже давно напечатанные. Булгаковъ не даромъ долго жилъ въ Неаполѣ и усвоилъ себѣ качества cavaliero servente и услужливаго сичизбея. Теперь, за истечен³емъ многихъ законныхъ давностей, можно признаться, безъ нарушен³я скромности, что онъ всегда, болѣе или менѣе, былъ inamorato. Казенные интересы Почтоваго Вѣдомства могли немножко страдать отъ его любезностей; но за то почтъ-директоръ былъ любимецъ прекраснаго пола.
Въ одномъ письмѣ своемъ Жуковск³й говоритъ ему: "ты созданъ былъ почтъ-директоромъ дружбы и великой Русской Импер³и". Въ томъ-же отношен³и, въ другомъ письмѣ, Жуковск³й, съ своимъ ген³альнымъ шутовствомъ, очень забавно опредѣлилъ письмоводительное свойство Булгакова: "ты рожденъ гусемъ, т. е, все твое существо утыкано гусиными перьями, изъ которыхъ каждое готово безъ устали писать съ утра до вечера очень любезныя письма". Обоихъ братьевъ называлъ я "Любовною Почтой" {Опера кн. Шаховскаго.}. Но наконецъ бѣднаго гуся, Жуковскимъ прославленнаго, ощипали. Когда уволили его изъ почтоваго вѣдомства съ назначен³емъ въ Сенатъ, онъ былъ пораженъ, какъ громомъ. Живо помню, какъ пришелъ онъ ко мнѣ съ этимъ извѣст³емъ: на немъ лица не было. Я подумалъ, Богъ знаетъ, что за несчаст³е случилось съ нимъ. Я убѣжденъ, что сенаторство, то-есть отсутств³е почтовой дѣятельности, имѣло прискорбное вл³ян³е на послѣдн³е годы жизни его и ее сократило. До того времени бодро несъ онъ свою старость. Сложен³я худощаваго, поджарый, всегда держащ³йся прямо, отличающ³йся стройной тал³нй Черкеса, необыкновенной живостью въ движен³яхъ и рѣчи,- онъ вдругъ осунулся тѣломъ и духомъ. Такимъ находилъ я его, когда въ послѣднее время пр³ѣзжалъ въ Москву. Мы и тогда часто видались, но бесѣды были уже не тѣ. Я видѣлъ предъ собою только тѣнь прежняго Булгакова, темное предан³е о живой старинѣ. Послѣ, и того уже не было. Бѣдный Булгаковъ, уже переживш³й себя, окончательно умеръ въ Дрезденѣ у младшаго сына своего. Въ одинъ изъ послѣднихъ пр³ѣздовь моихъ въ Москву уже не нашелъ я и старшаго сына его Константина. Разбитый недугомъ и параличемъ и въ послѣдн³е годы жизни казавш³йся старикомъ въ виду молодаго отца своего, онъ обыкновенно угощалъ меня артистическимъ вечеромъ. Тутъ слушалъ я стихи Алмазова, комическ³е разсказы Садовскаго и самого хозяина, котораго прозвалъ я Скарономъ; а самъ себя называлъ онъ скоромнымъ Скарономъ. На этихъ вечерахъ, уже хриплымъ голосомъ, но еще съ большимъ одушевлен³емъ, распѣвалъ онъ романсы пр³ятеля своего Глинки. По наслѣдству отъ отца, имѣлъ онъ также отличный даръ передразниванья: представлялъ, въ лицахъ и въ голосѣ, извѣстныхъ пѣвцовъ итальянскихъ и русскихъ. Особенно умѣлъ онъ схватить пр³емы пѣнья нашего незабвеннаго Вьельгорскаго и картавое произношен³е его. Вотъ также была богатая русская натура: это второе поколѣн³е Булгаковыхъ. Музыкантъ въ душѣ, но также самоучка, остроумный, безъ приготовительнаго образован³я, хорошо владѣющ³й карандашемъ, особенно въ каррикатурѣ, - онъ былъ исполненъ дарован³й, не усовершенствованныхъ прилежан³емъ и наукой. Все это погубила преждевременно жизнь слишкомъ беззаботная и невоздержная. Онъ тоже былъ особенная и оригинальная личность въ Московской жизни. Все это переходитъ въ разрядъ темныхъ предан³й.
Все близкое и знакомое мнѣ въ Москвѣ годъ отъ году исчезаетъ. Москва все болѣе и болѣе становится для меня Помпеей. Для отыскиван³я жизни, то-естъ того, что было жизнью для меня, я не могу ограничиваться одною внѣшностью: я долженъ дѣлать разъискан³я въ глубинѣ почвы, давно уже залитой лавою минувшаго.
Царское Село. Августъ.