Я была въ молодости своей очень знакома съ Руссо. Шесть мѣсяцевъ сряду онъ всякой день обѣдалъ у насъ и >просиживалъ обыкновенно до десяти часовъ вечера. - Первое наше свидан³е не дѣлаетъ чести моему разуму и догадкѣ; но оно такъ забавно, что я съ великимъ удовольств³емъ воспоминаю объ немъ.
Руссо жилъ тогда въ Парижѣ. Мнѣ было осьмнадцать лѣтъ отъ роду. Я не заглядывала въ его сочинен³я, но чрезмѣрно хотѣла видѣть славнаго человѣка и любезнаго Автора оперы Деревенскаго Колдуна (Devin du Villаge). Руссо бѣгалъ отъ людей, не хотѣлъ никого видѣть, и ни куда не ходилъ. Я же сама, по своей природной застѣнчивости, не могла искать его знакомства; и такъ мое желан³е было только однимъ желан³емъ, безъ всякой надежды. Однажды Г. Совиньи, который иногда видался съ Руссо, сказалъ мнѣ за тайну, что мужъ мой (Г. Жанлисъ) хочетъ сыграть надо мною шутку и представитъ мнѣ актера Превиля подъ именемъ Жак-Жака. Эта мысль заставила меня смѣяться отъ добраго сердца: я дала слово притвориться легковѣрною и совершенно обманутою. Превиль умѣлъ весьма искусно представлять всякое лицо; я же видѣла его на театрѣ не болѣе двухъ или трехъ разъ, и то издали. Онъ былъ такого же малаго росту, какъ Жан-Жакъ - и Господинъ Жанлисъ въ самомъ дѣлѣ хотѣлъ обманутъ меня; но онъ и Г. Совиньи черезъ нѣсколько дней забыли эту шутку, которая осталась только въ моей памяти. Недѣли три Совиньи не показывался у насъ въ домѣ, и вдругъ вбѣжалъ ко мнѣ въ комнату съ радостнымъ объявлен³емъ, что Руссо, желаетъ слышатъ, какъ я играю на арфѣ, и на другой денъ будетъ въ намъ. Это было сказано при моемъ мужѣ. Думая, что увижу Превиля, я притворилась обрадованною; съ важност³ю отвѣчала, что постараюсь играть какъ можно лучше для Жан-Жака; на другой денъ съ нетерпѣн³емъ ожидала Криспина въ видѣ философа, и была весела до крайности. Г. Жанлисъ, зная мою обыкновенную застѣнчивость, удивлялся; - не понималъ, какъ свидан³е съ такимъ важнымъ человѣкомъ могло казаться мнѣ столъ забавнымъ, и счелъ меня едва не сумасшедшею, когда я, услышавъ о пр³ѣздѣ Жан-Жака, громко засмѣялась. Его лицо, кафтаны, чулки каштановаго цвѣта, круглой парикъ, видъ и всѣ ухватки представляли глазамъ моимъ самую веселую, шуточную комед³ю; однакожъ я взяла надъ собою такую власть, что не засмѣялась - сказала нѣсколько учтивыхъ словъ и сѣла. Начали разговаривать и, къ щаст³ю, шутитъ. Я молчала, но отъ времени до времени умирала со смѣху, такъ искренно и непринужденно, что веселость моя полюбилаcь Жан-Жаку. Онъ съ величайшею пр³ятност³ю замѣтилъ щастливое расположен³е сердца въ молодыхъ лѣтахъ; а я думала, что Превиль уменъ, и что Руссо на его мѣстѣ не показалъ бы такого любезнаго снисхожден³я, но безъ сомнѣн³я оскорбился бы моею неумѣренною веселост³ю. Вопросы его не приводили меня ни въ малѣйшее затруднен³е, и мои отвѣты были такъ смѣлы, такъ рѣшительны, что Руссо находилъ во мнѣ рѣдкую искренность; а я находила, что онъ играетъ комед³ю съ рѣдкимъ искусствомъ. Каррикатуры никогда не забавляли меня, считая Руссо актеромъ, я всего болѣе плѣнялась простотою, выразительною истиною игры его, и думала, что Превиль въ комнатѣ еще гораздо лучше, нежели на театрѣ. Однакожъ мнѣ казалось, что онъ даетъ Жан-Жаку излишнюю снисходительность, веселость и добросердеч³е. Я играла на арфѣ, пѣла ар³и изъ Деревенскаго Колдуна и смѣялась до слезъ отъ похвалы Жан-Жаковой и разсужден³й его о сей оперѣ. Руссо безпрестанно смотрѣлъ на меня съ улыбкою и съ тѣмъ удовольств³емъ? съ которымъ мы глядимъ на любезныхъ дѣтей; прощаясь, онъ далъ слово обѣдать у насъ на другой денъ. Я искренно благодарила его за обѣщан³е и проводила до самыхъ дверей, наговоривъ ему множество ласковыхъ и смѣшныхъ словъ. Когда онъ вышелъ, я громко захохотала. Г. Жанлисъ смотрѣлъ на меня съ изумлен³емъ и съ неудовольств³емъ, которое умножало смѣхъ мой. "Ты сердишься (сказала я) за то, что не обманулъ меня. Какъ можно было вздумать, чтобы я Превиля сочла Жан-Жакомъ?" - Превиля? - "Да, да, Превиля! Увѣрь меня въ самомъ дѣлѣ, что это Руссо!" - Ты конечно помѣшалась. - "Онъ безъ сомнѣн³я хорошо игралъ свою ролю, но бьюсь объ закладъ, что Руссо не узналъ бы себя въ актерѣ; кромѣ виду и платья, онъ ничего не перенялъ у Жан-Жака, и казался излишно добрымъ, излишно снисходительнымъ. Г. Руссо конечно осердился бы на меня за такой пр³емъ." Г. Жанлисъ и Совиньи захохотали въ свою очередь. Дѣло объяснилось, и я пришла въ великое замѣшательство, узнавъ, что не - актеръ, а дѣйствительный - Руссо былъ угощенъ мною такъ прекрасно. Мнѣ дали слово не сказывать ему o моей глупости; иначе я не хотѣла въ другой разъ показаться ему на глаза. Страннѣе всего то, что Жан-Жакъ полюбилъ меня за ту безразсудную вѣтреность, и сказалъ Господину Совиньи, что ему не случалось еще видѣть въ свѣтѣ такой искренней, простодушной, веселой молодой женщины. Безъ ошибки, которая дала мнѣ смѣлость, я показалась бы ему чрезмѣрно робкою и не имѣла бы щаст³я заслужитъ его доброе мнѣн³е; но узнавъ снисходительность Жан-Жака, перестала бояться его, и всегда разговаривала съ нимъ безъ застѣнчивости. Никто изъ Авторовъ не казался мнѣ такъ обходителенъ и любезенъ, какъ Руссо. Онъ говорилъ о себѣ съ великимъ простосердеч³емъ, о непр³ятеляхъ же своихъ безъ всякой злобы, отдавалъ полную справедливость Волтеру, и думалъ, что Авторъ Заиры и Меропы безъ сомнѣн³я родился съ чувствительною душею, но что гордость и лесть испортили нравъ его. Жан-Жакъ сказалъ намъ, что онъ пишетъ тайну истор³ю своей жизни (confessions), и читалъ ее Госпожѣ д'Егмонъ; но женщина моихъ лѣтъ казалась ему недостойною такой же великой довѣренности. Руссо спросилъ у меня однажды, читаю ли его сочинен³я? Нѣтъ, сказала я съ робост³ю. Онъ хотѣлъ знать, для чего? Этотъ вопросъ увеличилъ мое замѣшательство...... Руссо же смотрѣлъ на меня пристально, у него были маленьк³е глаза, но отмѣнно проницательные; казалось, что онъ видитъ ими всю душу человѣка. Я боялась сказать ему неправду и призналась искренно, что люди, къ которымъ имѣю довѣренность, находятъ въ его сочинен³яхъ много несогласнаго съ Религ³ею. "Вы знаете, что я не Католикъ", и отвѣчалъ Руссо: "но никто усерднѣе меня не хвалилъ Евангел³я." Я думала, что наконецъ отдѣлалась уже отъ его вопросомъ; но онъ спросилъ еще съ улыбкою: "отъ чего вы, отвѣчая мнѣ, закраснѣлись?" Боялась оскорбить васъ, отвѣчала я. Руссо похвалилъ меня за такую искренность. Простосердеч³е и добродуш³е всегда отмѣню ему нравились. Онъ сказалъ мнѣ, что сочинен³я, его писаны не для моихъ лѣтъ, но что я могу черезъ нѣкоторое время, а съ пользою читать Эмиля. Съ удовольств³емъ разсказывалъ Жан-Жакъ, какъ онъ сочинялъ Новую Элоизу. Всѣ Юл³ины письма были имъ писаны на тонкой, разрисованной по краямъ бумагѣ, онъ складывалъ ихъ, носилъ съ собою въ прогулкахъ, и радовался ими какъ письмами обожаемой любовницы. Стоя, и наизусть, Руссо читалъ намъ своего Пигмал³она съ жаромъ, выразительно и прекрасно. Улыбка его была очень пр³ятна, умна и любезна. Онъ всегда казался искреннимъ и веселымъ; разсуждалъ о музыкѣ основательно, справедливо, и былъ истиннымъ знатокомъ; однакожъ во множествѣ сочиненныхъ имъ голосовъ, которые онъ самъ списалъ для меня, и не нашла ни одного хорошаго, ни одного даже сноснаго въ пѣн³и. Голосъ Жан-Жаковъ на Метастаз³евы стихи къ Нинѣ, имъ переведенные, такъ дуренъ, что я просила одного изъ пр³ятелей своихъ (Г. Монсиньи) сочинитъ другой: онъ исполнилъ мою прозьбу, и теперь музыка достойна прекрасныхъ словъ.
Руссо почти всякой день обѣдалъ съ нами, и въ течен³и пяти мѣсяцевъ я не замѣчала въ немъ ни своенрав³я, ни вспыльчивости; но странный случай едва было не поссорилъ насъ. Онъ любилъ Силлер³йское вино: Г. Жанлисъ вызвался подарить ему нѣсколько бутылокъ сего вина, сказавъ, что онъ самъ получилъ его въ подарокъ отъ дяди. Руссо отвѣчалъ, что возьметъ съ удовольств³емъ двѣ бутылки. На другой день мужъ мой отослалъ къ нему корзину съ двумя дюжинами бутылокъ: Жан-Жакъ такъ разсердился, что въ туже минуту возвратилъ корзину и написалъ къ Господину Жанлису грубое письмо, наполненное жестокими укоризнами. Г. Совиньи довершилъ наше изумлен³е, объявивъ, что Руссо не хочетъ уже никогда видѣться съ нами. Мужъ мой думалъ, что я не имѣвъ участ³я въ его преступлен³и, могу скорѣе умилостивитъ философа. Мы любили: его искренно и сердечно жалѣли объ немъ. И такъ я написала длинное письмо и послала ему отъ себя двѣ бутылки. Руссо смягчился, пришелъ къ намъ и былъ очень ласковъ со мною, но съ мужемъ моимъ холоденъ до крайности, и находивъ прежде великое удовольств³е, въ разговорахъ съ нимъ, не могъ уже никогда искренно проститъ его. Черезъ два мѣсяца послѣ того на французскомъ театрѣ играли новую комед³ю Господина Совиньи. Руссо говорилъ, что онъ не бываетъ въ спектакляхъ, избѣгая случаевъ показываться публикѣ; но какъ онъ любилъ Господина Совиньи, то я уговаривала его ѣхать со мною, чтобы видѣть представлен³е сей комед³я. Жан-Жакъ согласился, потому что я выпросила для себя ложу съ решеткою, и намъ можно было пройти въ нее особливымъ коридоромъ. Мы уговорились возвратиться изъ театра ко мнѣ и вмѣстѣ ужинать. Сей уговоръ разстроивалъ обыкновенный образъ Руссовой жизни; но онъ съ величайшею любезност³ю на все согласился.
Въ денъ представлен³я Жан-Жакъ явился у насъ въ пятомъ часу, и мы поѣхали. Въ каретѣ онъ замѣтилъ съ улыбкою, что я очень нарядна, и что мнѣ жалъ будетъ не показаться публикѣ. Я отвѣчала, что нарядомъ своимъ желаю только ему нравиться. Впрочемъ на мнѣ было самое простое платье, а на головѣ одни цвѣты. Вхожу въ с³и подробности для того, что слѣдств³я имъ оказались важными. Мы пр³ѣхали въ театръ за нѣсколько минутъ до начала комед³и. Я тотчасъ хотѣла отпуститъ решетку; но Руссо схватилъ меня за руку, говоря, что мнѣ безъ сомнѣн³я непр³ятно будетъ сидѣть въ закрытой ложѣ. Напрасно я увѣряла его въ противномъ и напоминала ему уговоръ: онъ отвѣчалъ, что сядетъ позади меня, и что его никто не увидитъ. Мнѣ очень хотѣлось исполнитъ наше услов³е; но Руссо крѣпко держалъ решетку и не позволялъ опуститъ ее. Между тѣмъ мы стояли. Ложа наша была въ первомъ ряду, близъ оркестра. Я боялась обратить на себя глаза зрителей, перестала споритъ и сѣла. Руссо сѣлъ за мною; но черезъ минуту выставилъ голову, такъ что его могли видѣть изъ партера. Я совѣтовала ему остеречься; но онъ еще раза два сдѣлалъ то же, и скоро мног³е люди, смотря къ намъ въ ложу, начали говоритъ: это Руссо!.. Боже мой! сказала я: васъ узнали! Онъ отвѣчалъ мнѣ сухо: не льзя статься. Но въ партерѣ начался шопотъ; безпрестанно твердили: это Руссо! это Руссо! и зрители не спускали глазъ съ нашей ложи. Музыка заиграла; вниман³е публики обратилось на спектакль, и Жан-Жака забыли. Я снова напомнила ему о решеткѣ; онъ съ досадою отвѣчалъ мнѣ: это уже поздно! Не моя вина, сказала я. Конечно! отвѣчалъ Руссо съ насмѣшкою. Несправедливость его оскорбила меня, тѣмъ болѣе, что я, не смотря на свою неопытность, угадывала истину; однакожъ надѣялась, что эта минутная досада пройдетъ, и не хотѣла замѣчать ее. Подняли занавѣсъ. Я слушала комед³ю съ великимъ вниман³емъ. Она заслужила общее рукоплескан³е, и публика нѣсколько разъ требовала Автора. Мы вышли изъ ложи. Руссо подалъ мнѣ руку съ угрюмымъ и сердитымъ видомъ. Я сказала ему, что сочинитель долженъ быть доволенъ, и что мы весело проведемъ вечеръ. Онъ не отвѣчалъ ни слова. Я сѣла въ карету. Господинъ Жанлисъ стоялъ позади Руссо, ожидая, чтобы онъ сѣлъ за мною; но Руссо оборотился къ нему и сказалъ, что не хочетъ ѣхать съ нами. Мы оба изъявили свое удивлен³е... Жан-Жакъ, вмѣсто отвѣта, поклонился и вдругъ исчезъ.
На другой денъ мы отправили къ нему Г. Совиньи, узнать причину сей странности. Руссо, пылая гнѣвомъ, объявилъ ему, что нога его не будетъ у меня въ домѣ; что я возила его въ театръ
на показъ, какъ дикаго Африканскаго звѣря. Г. Совиньи напомнилъ ему, что я хотѣла опуститъ решетку. Жан-Жакъ утверждалъ, что
блестящ³й мой нарядъ и выборъ ложи, доказывалъ мое желан³е бытъ на глазахъ у публики. Напрасно доказывали ему, что на мнѣ было самое простое платье, и что мы
выпросили, а не
выбрали дожу: онъ не перемѣнилъ своихъ мыслей. Это вывело меня изъ терпѣн³я, и я рѣшилась оставить человѣка столь несправедливаго, который притворно винилъ друзей своихъ, а внутренно досадовалъ на публику за то, что она не встрѣтила его съ рукоплескан³емъ. Съ того времени мы уже не видались. Узнавъ года черезъ три, что Руссо любитъ гулять въ Мусо и не имѣетъ билета для всегдашняго входа въ тамошн³й садъ, я послала ему ключъ отъ саду и выпросила для него позволен³е гулять тамъ во всякое время: онъ велѣлъ благодаритъ меня. Я рада была случаю услужитъ Жан-Жаку, но не хотѣла уже возобновитъ съ нимъ знакомства.
"Вѣстникъ Европы", No 21 и 22, 1803