Буринский Владимир Федорович - Луи Дагер и Жозеф Ньепс.

шив затем отпечатанные таким образом три позитива и наложив их друг на друга, мы будем иметь хромофотографическое изображение в его натуральных цветах со всеми их переходными оттенками.

   Таковы косвенные средства новейшей хромофотографии. Что же касается распространенного между нашими фотографами способа раскраски фотографических портретов, выдаваемых ими за хромофотографические, то он не имеет с хромофотографией ничего общего, так как воспроизведение цветов по этому способу принадлежит не свету, а кисти художника. Сущность его состоит в следующем: на стекло или картон наклеивается один экземпляр обыкновенного фотографического портрета, грубо отпечатанный и раскрашенный резкими цветами без всякого соблюдения артистических правил. Затем готовят другой экземпляр портрета, но уже оттиснутый очень слабо; его слегка раскрашивают, пропитывают воском и приклеивают лицевой стороной к стеклу, покрытому воском и слегка подогретому, для того, чтобы по охлаждении рисунок ровно пристал всей своей поверхностью к стеклянной плоскости. После чего его накладывают стеклом кверху на резкий позитив, но не плотно, а оставляя между тем и другим небольшой просвет при помощи нескольких кусочков бристольского картона, положенного по краям между стеклами. При этом расположении рисунков слабый восковой, легко окрашенный экземпляр пропускает сквозь себя лучи резкого позитива и, смягчая своей полупрозрачностью грубые переходы его цветов, скрадывает его аляповатость. Таким образом, один оттиск служит другому необходимым дополнением, и портрет приобретает натуральный колорит и некоторую рельефность.

   Обратимся теперь к тем применениям фотографии, которые особенно увеличивают ее значение и уже создали из нее весьма видную отрасль прикладных знаний. Археология была одной из первых по времени наук, воспользовавшихся фотографией, которая с тех пор сделалась ее необходимою помощницей.

   Еще в 1849 году барон Гро, в то время французский посланник в Афинах и вместе любитель дагеротипии, снял дагеротип части афинского Акрополя. Возвратясь по окончании своей дипломатической миссии в Париж и рассматривая свои снимки через сильно увеличивающую лупу, барон Гро усмотрел на рисунке одного из валявшихся близ развалин Акрополя камней вырезанную фигуру льва, раздирающего когтями змею, что несомненным образом доказывало древнеегипетское происхождение камня. При проверке этого на месте существование на камне изображения подтвердилось, но было почти неуловимо для невооруженного глаза.

   В 1856 году археолог де Соси писал: "Четыре года тому назад я возвратился во Францию после долгого и трудного путешествия по Сирии и Палестине и привез с собою массу новых научных фактов, за которые, как мне казалось, я должен был получить благодарность ученого мира. Но, Боже мой, какое разочарование! Мои находки грозили разрушить установившиеся теории, выработанные в кабинетах. Будь у меня побольше опытности, я мог бы сообразить, что навлеку на себя больше брани и насмешек, чем благодарности. Я представил рисунки и карты, которые считал неопровержимыми доказательствами верности моих воззрений, однако старые археологи не задумались объявить привезенные мною рисунки и чертежи плодом моего воображения. Но я не терял уверенности, что настанет день, когда истина восторжествует и мои противники должны будут стушеваться. Ныне этот день настал: Август Зальцманн, пораженный моею настойчивостью в защите высказанных мною воззрений, решил проверить мои показания на месте при помощи фотографии и через полгода вернулся в Европу с двумястами снимками, блистательно подтвердившими верность моего заявления, что в Иерусалиме имеется немало предметов, которые следует отнести к эпохе иудейского царства, ко временам Соломона, если не самого Давида".

   Эпиграфика и палеография одинаково пользуются ценными услугами светописи: она дает возможность изучать надписи и рукописи, не отправляясь для этого к местам их нахождения. Никакая копия от руки не сравнится с фотографией в точности и отчетливости. Нередко результаты фотографических исследований рукописей являлись поистине волшебными: так, на некоторых пергаментах они обнаруживали два текста, что объяснялось существовавшим в средние века обычаем выскабливать тексты старых пергаментов, чтобы пользоваться этим дорогим письменным материалом для других рукописей.

   Наши отечественные археологи уже довольно давно пользуются при своих исследованиях фотографией. Так, в 1888 году Императорское археологическое общество наградило медалью И. Ф. Барщевского за альбом почти в две тысячи фотографических снимков in 4R с древнерусских памятников архитектуры и художественно-промышленного производства старинной Руси. Многие из листов этого альбома представляют действительно большую научную и художественную ценность.

   Столь же давно, как и в археологических исследованиях, принимает фотография участие и в астрономических наблюдениях.

   Уже в речи, произнесенной 10 августа 1839 года Араго в Парижской академии по поводу изобретения светописи, говорится, что Дагеру удалось сделать несколько снимков с Луны, представляющих некоторый астрономический интерес. В 1845 году Физо и Фуко делали снимки Солнца на высеребренных пластинках, превращенных потом в гравированные доски. В 1850 году Вилльям Крэнч Бонд в Кэмбридже получил первый снимок с полной Луны. Затем фотографию стали употреблять с большим успехом при наблюдениях над затмениями и другими явлениями в мире звезд. Поверхность Луны при рассмотрении в телескоп имеет, как известно, вулканический вид. Изображения Луны, сделанные от руки астрономами в разные эпохи, весьма не сходны между собою и указывают на то, что поверхность нашего спутника подвергается различным видоизменениям. Фотография дает возможность окончательно решить этот вопрос и проследить все геологические перевороты, совершающиеся на Луне. Строение Солнца нам до сих пор малоизвестно; вид его поверхности беспрестанно изменяется, так что телескопические наблюдения над ним крайне затруднительны. Светопись дает превосходные изображения его, на которых при помощи лупы можно проследить изменения, претерпеваемые Солнцем и ускользающие от наблюдений в самые совершенные из ныне существующих телескопов. Фотография дает возможность получить карты звездного неба, на которых отчетливо видны звезды шестнадцатой величины. В 1887 году международный астрономический конгресс в Париже определил составить общими усилиями астрономов обширную астрономическую карту звездного неба при помощи фотографии. Эта работа и поныне производится в парижской обсерватории под руководством ее директора, контр-адмирала Мушэ, который пишет следующее: "Эта карта будет состоять из 1800-2000 листов, необходимых для изображения в достаточном масштабе всего небесного свода. Карта эта передаст в наследие векам безукоризненно точное изображение состояния неба в конце XIX столетия. Сравнение ее с картами позднейших веков позволит астрономам будущего судить об изменениях, претерпеваемых различными звездами и планетами в их величине и положении в пространстве, произойдут важнейшие и интереснейшие открытия и установится ясное представление об устройстве видимой Вселенной".

   Фотография оказалась особенно пригодной для исполнения географических карт. В 1870 году лишь при помощи фотолитографии немцам удалось изготовить карты для войны в таком количестве, что ими были снабжены все фельдфебели и вахмистры миллионной германской армии. Впрочем, фотография пригодилась не только для весьма быстрого копирования уже существующих карт, но и для составления новых. Так, Сивиаль составил очень подробные карты швейцарских Альп и Пиринеев при помощи камеры, к которой был приспособлен Шарлем Шевалье особый аппарат, дающий возможность измерять вертикальные и горизонтальные углы, вычислять высоты и. расстояния и таким образом получать при помощи фотографии самые точные данные о конфигурации местности, расположении высот и низменностей в виде поперечных разрезов геологических слоев и т. п. Всякий поймет, до какой степени важно такое приложение фотографии к составлению карт сухопутных и морских, как облегчает она труд географа и геодезиста, дополняя геометрическую точность плана точным и наглядным изображением самой местности. Услуги фотографии были по достоинству оценены и известными географами-путешественниками при их исследованиях новооткрытых областей Африки и Полинезии. Здесь фотография, кроме изображений новых областей и их карт, дала возможность собрать целые альбомы типов аборигенов новых стран, - альбомы несомненно крайне интересные в этнографическом отношении. С тех пор фотограф с его походным аппаратом сделался необходимым и постоянным членом всякой географической экспедиции. Недалеко, без сомнения, то время, когда не только при войсковых штабах, но во всяком мало-мальски значительном и могущем действовать самостоятельно отряде будут находиться свои походные фотографические аппараты, которые также могли бы иметь уже существующие во всех европейских армиях походно-телеграфные парки. Применение фотографии в топографической съемке началось еще в итальянскую войну 1859 года, а потом широко употреблялось во время франко-прусской войны 1870-1871 годов. Этот способ съемки в 70-х годах особенно тщательно разработан французским полковником генерального штаба Лоседа (Laussedat) при помощи упомянутого аппарата Шевалье, и вот в каких выражениях докладывал Парижской академии наук Аббади о значении фотографической топографии: "Прибор Шевалье не только способствует быстрой топографической съемке, но драгоценен для проверки уже сделанных другими способами планов. В мирное время он даст возможность без труда исправить наши кадастровые карты, столь богатые погрешностями. Во время войны он послужит развитию тактики, изображая с неподражаемой верностью различные эпизоды сражения. Но в особенности окажется он полезен для быстрой съемки плана осажденной местности".

   Франко-прусская война 1870-1871 годов указала и еще одно немаловажное применение фотографии в военном деле: мы говорим об известных, так называемых микроскопических депешах, посылавшихся из Тура в осажденный Париж при посредстве почтовых голубей. Мысль об этих депешах и ее осуществлении принадлежали фотографу Дагрону, который воспользовался предоставляемою фотографией возможностью получать микроскопические изображения. С большого листа, на котором написаны были депеши, Дагрон снимал уменьшенные копии, умещавшиеся на нескольких квадратных сантиметрах, причем вес пластинки не превышал пяти сантиграммов (1/80 золотника), между тем как на ней находилось до трех тысяч букв. Для съемки употреблялось стекло, покрытое альбумином и сверху еще коллодионом. По высыхании коллодионная пластинка с отпечатанными на ней депешами скручивалась в трубочку, помещалась в отрезок гусиного пера и привязывалась под крыло почтового голубя. По прибытии в Париж депеши раскручивались в воде с примесью нашатырного спирта, затем помещались в фотоэлектрический микроскоп, и в несколько раз увеличенное изображение проецировалось на белом экране, с которого несколько писцов могли свободно списывать депеши. В течение последнего месяца осады фотографические депеши были единственным средством иметь в Париже известия из внешнего мира, от которого он был совершенно отрезан.

   Услуги, оказанные фотографией науке, и теперь уже значительны; еще больше ожидается от нее в будущем. Так, физика уже успела извлечь пользу из фотографических изображений спектров, даваемых различными источниками света. В метеорологии фотография служит для записывания колебаний барометра, термометра и других приборов, значительно облегчая таким образом наблюдения и предотвращая случайные погрешности.

   Принцип, на котором основано устройство приборов, отмечающих при помощи фотографии метеорологические наблюдения, заключается в следующем: аппарат собирает лучи какого-либо источника света на часть физического прибора, подлежащую наблюдению, например, на верхушку ртутного столба барометра. Позади инструмента при помощи часового механизма постепенно раскручивается лента светочувствительной бумаги, получающей свет через узкую щель. Если наблюдения производятся над барометром, свет проходит лишь над верхушкою ртутного столба, так что, когда лента бумаги раскрутится до конца, она представляет из себя часть, оставшуюся белою, и часть, потемневшую под влиянием света. Кривая линия, разграничивающая эти части бумажной полоски, в точности изображает колебания барометра, отмеченные самим прибором.

   Еще больше, чем физике, помогает фотография медицине и биологическим наукам. Уже в сороковых годах известный доктор Дюшен из Булони, делая фотографические снимки людей, у которых он при помощи фарэдизации производил искусственные сокращения мышц лица, показал, какие из этих мышц отвечают за то или иное выражение физиономии.

   Существует также возможность, пока, впрочем, больше теоретическая, фотографировать внутренности при помощи глазного, ушного и других зеркал и таким образом с большим удобством проследить за происходящими в этих органах под влиянием болезненного процесса изменениями. В восьмидесятых годах XIX века один очень интересный случай показал возможность применения фотографии в исследовании заболеваний кожи. Доктор Фогель рассказывает, что на только что снятом фотографическом портрете одной дамы он заметил множество рассеянных по лицу темных мелких точек, которых, однако же, на лице модели совсем не замечалось: на другой день дама эта заболела натуральной оспою. Таким образом фотография обнаружила уже начавшиеся в коже изменения в то время, когда ни простым глазом, ни даже при помощи сильно увеличивающей лупы невозможно было уловить что-нибудь ненормальное в строении казавшейся совершенно здоровой кожи. В парижском Сальпетриере, в отделении знаменитого Шарко, пользуются фотографией для уяснения различных положений тела у эпилептиков, каталептиков, страдающих пляскою святого Витта и других нервных больных в различные периоды этих заболеваний.

   Но особенно полезною оказалась светопись при микроскопических исследованиях, вследствие чего создалась особая отрасль, получившая наименование микрофотографии. Тончайшие разрезы тканей, рассматриваемые под микроскопом, при помощи фотографии могут быть изображены гораздо точнее, чем на глаз и от руки. Самые лучшие изображения такого рода не свободны от неточностей. Здесь часто стараются резче выставить те части микроскопического изображения, которые могут служить подкреплением тезисам исследователя, прочее же оставляется в большем или меньшем пренебрежении. Фотография не страдает этой слабостью рисунка от руки, а представляет явления в ничем не замаскированной правде. Вот почему микрографией пользовались уже со времени открытия дагеротипии. Так, в 1845 году Донне и Фуко составили и издали атлас микроскопических рисунков тканей, крови и различных отделений желез, причем изображения были получены с помощью дагеротипных пластинок. В настоящее время для микрографии употребляется преимущественно коллодионный способ фотографии. Сама процедура снятия микроскопических изображений представляется довольно трудной и требует не только искусства фотографа, но и хорошего знакомства с устройством и употреблением микроскопа. Теперь существует много систем микрофотографических приборов, из которых наиболее употребительны аппараты Наше, доктора Ру и некоторые другие. Но принцип различных приборов в основном один и тот же: объектив камеры есть объектив микроскопа, предмет освещается при помощи собирательного стекла, причем желая по возможности сохранить естественное окрашивание препарата, свет пропускают через желтое стекло. Для того чтобы изображение во всех частях получилось ясным, пользуются микрометрическим винтом, передвигающим объектив микроскопа, как это делается и при непосредственном наблюдении. При современном значении микроскопа в медицине и естественных науках неудивительно, что на усовершенствование микрофотографической техники теперь обращено особенное внимание оптиков и фотографов, и, без сомнения, недалеко время, когда в этой области будут достигнуты вполне удовлетворительные результаты.

   Мейбриджу в Англии и Марею во Франции почти одновременно пришла мысль применить фотографию в изучении физиологии движения у животных и человека. Для съемок полета птиц Марей употребляет что-то вроде ружья, в замке которого находится вращательный аппарат, могущий воспринимать изображение в равные промежутки времени: при нажатии курка аппарат вращается равномерными толчками и дает двенадцать изображений в одну секунду. Для фотографии бегущего человека или скачущей лошади и тому подобного употребляется аппарат, снабженный крышкой в виде доски, делающей десять оборотов в секунду и производящей сто раз в секунду поочередно то освещение, то затемнение светочувствительной пластинки, на которой появляется ряд изображений, получаемых в равные и весьма короткие промежутки времени. Этот род фотографии получил название хронофотографии.

   В последнем десятилетии фотография получила важное и обширное применение в деле полицейской и судебной практики. В 1887 году в Англии 373 преступника-рецидивиста были разысканы полицией в течение года благодаря сделанным с них фотографическим карточкам. Для этих целей фотографию соединяют также с предложенною в 1885 году французским доктором Бертильоном антропометрией, т. е измерением различных частей человеческого тела, основанном на том несомненном и интересном факте, что размеры различных частей тела у вполне сложившегося взрослого человека не подвергаются сколько-нибудь заметным изменениям во всю его последующую жизнь.

   Фотографирование обстановки мест происшествий и преступлений, вещественных доказательств и тому подобного предотвращает нередкие в протоколах ошибки и упущения следственного процесса, могущие, как известно, оказывать огромное влияние на ход судебного дела.

   Микрофотография при нынешнем ее поразительном усовершенствовании оказалась даже способом более надежным, чем химический анализ, в деле обнаружения фальсификаций, присутствия ядов и т. д.; здесь фотографическое исследование имеет и то важное преимущество, что не уничтожает и не изменяет самого субстрата, и если нужно, может быть проверено аналитическим путем. Поэтому в муниципальных лабораториях и на санитарных станциях больших городов Старого и Нового света микрофотография теперь является новейшим способом врачебно-полицейских исследований. Еще больше интереса и значения представляет хорошо разработанная в последнем десятилетии судебно-фотографическая экспертиза подложных или сомнительных документов.

   Мы видели, что на некоторых фотографиях средневековых пергаментов был обнаружен, кроме позднейшего, и более старый текст, настолько, однако же, тщательно выскобленный, что его нельзя было увидеть и вооруженным глазом. В 1881 году Годару удалось при помощи фотографии обнаруживать подчистки и приписки на документах без повреждения целости последних, а также распознавать фотографическим путем фальшивые ассигнации. В 1884 году химик Э. Ферран, исследуя фотографическим путем чернильную кляксу, умышленно сделанную в книге одного французского почтового учреждения, обнаружил под этой кляксой черные цифры уничтоженного номера и даты. С того времени суды всех цивилизованных государств убедились, что прежний, так называемый каллиграфический, способ экспертизы документов не выдерживает сравнения с фотографическим, у нас в России последний впервые введен в практику суда в 1890 году Е. Ф. Буринским, экспертом-фотографом при петербургском окружном суде. Фотографическое исследование почерков, так называемая фотографология, может также иногда облегчить решение вопроса об уголовной вменяемости, ибо работами Шарко, Эрленмейера и других невропатологов доказано, что обнаруживаемые фотографией изменения и уклонения почерка часто составляют первый симптом начинающегося мозгового заболевания. В конце 70-х годов немалую сенсацию произвело известие, что благодаря естественному фотографическому изображению, остающемуся на сетчатой оболочке глаза в момент смерти, можно узнать, офтальмоскопируя глаз жертвы, личность убийцы. Но оказалось оно преждевременным и основывалось только на открытом одним гейдельбергским физиологом факте, что на сетчатке глаза внезапно убитого кролика было обнаружено изображение окна, виденного животным в последний момент его жизни. Дальнейшие опыты убедили, однако же, что такие изображения на сетчатке можно видеть через офтальмоскоп до тех пор, пока роговая оболочка глаза остается совершенно прозрачной, что, как известно, имеет место лишь в самом непродолжительном времени после смерти животного. Поэтому эктография в ожидании дальнейшей разработки этого явления не может еще иметь для суда практического значения, хотя это не мешает некоторым уголовным романистам, предупреждая события, строить на возможности получать в глазах жертвы портрет убийцы завязку своих интересных повествований.

   С одной стороны, захватывающий интерес добываемых при помощи фотографии результатов, с другой - доведенные до последней возможности легкость техники и дешевизна оптических и химических орудий производства создали в настоящее время весьма распространенную и обширную любительскую фотографию. Любители светописи, как мы в своем месте уже видели, появились с первых дней обнародования дагеровского открытия: в настоящее время в Европе и Америке их десятки тысяч. Если масса этих дилетантов фотографии и смотрит на нее как на предмет забавы и средство убить время, тем не менее на фотографических выставках последних годов, в том числе и петербургской, очень многие любители отличились серьезными работами и ценными усовершенствованиями в области техники. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что среди любителей есть люди, известные в науке и искусстве.

   Наконец фотография является иногда и занимательным развлечением и забавною игрушкой: таковы, например, "волшебные" фотографии, проявляющиеся лишь при погружении снимков в воду или обкуривании их табачным дымом.

   Нет основания думать, что перечисленные нами примеры применения фотографии должны завершить этот перечень. Напротив, можно многого еще ждать от нее в будущем, особенно если образованный фотограф будет необходимым помощником любого учреждения, преследующего практические цели цивилизации.

   Заканчивая настоящий этюд, не можем не указать на то, что мы отнюдь не имели в виду написать трактат о фотографии. На упрек в том, что нами сообщено собственно о светописи больше, чем следовало сделать это в связи с относительно краткими личными жизнеописаниями изобретателей, повторим уже сказанное о скудости в литературе таких известий о частной жизни Дагера и Ньепса, которые с уверенностью можно было бы назвать не апокрифическими.

   Впрочем, и поверхностного взгляда на успехи фотографии вполне достаточно для достойной оценки грандиозных заслуг перед человечеством Дагера и Ньепса как творцов величайшего из изобретений XIX века.

  

   1. Julien Lefévre. La Photographie et ses applications.

   2. Paul Carpentier. Biographie de Daguerre. 1855.

   3. Isidor Niépce fils. Histoire de la découverte impropremment nommée daguérrotype. 1841.

   4. Davanne. La Photographie. Traité théorique et pratique.

   5. Fabre. Traité théorique et pratique de la photographie.

   6 Davanne. Les progrès de la photographie.

   7. Bertillon. La photographie judiciaire. 1890.