зы, важные по тогдашним обстоятельствам
Государства: отменив (в 1556 году) судные платежи, вместо их определив жалованье
Наместникам, положив общую дань на города и волости, велев разбирать уголовные
дела судьям, избранным гражданами и сельскими жителями, Головам, Старостам,
Сотским, он запретил судебные поединки во всех случаях, где можно было решить
дело свидетельствами или крестным целованием, то есть уничтожил навеки сие
древнее обыкновение времен Рыцарства и невежества; уставил наказывать
лжесвидетелей кнутом и тяжкою денежною пенею; прибавил следующие статьи к
законам: 1) "Если в обыске люди говорят разно, одни за истца, другие за
ответчика, то верить большинству голосов, пятидесяти или шестидесяти; если число
голосов на обеих сторонах равное, то сделать новый обыск: призвать людей из иных
ближних селений, дабы узнать истину. Свидетельство пяти или шести человек, мало
известных, недостаточно для обвинения; но слово Боярина, Дьяка и приказного
всегда уважается как достоверное. Если истец и ответчик шлются на одного
человека, то он решит тяжбу. За ложное свидетельство Боярских и Дворянских людей
подвергается их господин Царскому гневу; но если сам господин объявит Царю о лжи
их, то невинен. Главное дело Старост есть предупреждать обманы и
заговоры
в мирских показаниях; в случае небрежения, криводушия, пристрастия сих избранных
чиновников - им казнь без милосердия. - 2) Если господин будет искать сносов на
вольном человеке, который, служив ему без крепости, оставил его или даже тайно
ушел из дому: то не давать суда господину, ибо он может с досады всклепать на
слугу невинного, коего держал без кабалы, негласно для закона и неосторожно. -
3) Холоп освобожденный уже не должен служить старому господину, или его
отпускная уничтожается. - 4) Если господин присвоивает себе кого в рабы, а сей
человек доказывает свою вольность, и будучи отдан на поруку, уйдет: то ручатель
платит истцу за беглого четыре рубли, кроме всякого иного иска. - 5) Кто сочинит
подложную крепость на вольного человека, тому смертная казнь. - 6) Пленник может
быть рабом, но смертию господина освобождается; а дети его всегда свободны, если
он не женится на рабе или не даст на себя крепости. Крещеные иноземцы могут идти
в кабалу, но только с ведома Казначея Государева, и если они не в Царской
службе. - 7) Для взыскания ста рублей долгу назначается месяц сроку, а с
человека служивого два месяца: после чего должник неисправный выдается головою
истцу до выкупа, но не в вечное рабство". Сие взыскание долгов, называемое
правежом, делалось таким образом: Пристав выводил должника разутого на
улицу к дверям
судной избы и сек его в часы заседания по голой ноге
прутом, иногда для вида, иногда больно, до самого того времени, как судьи
уезжали домой: обыкновение Азиатское, отмененное Петром Великим. - 8) "С людей
служивых взыскивать
старые долги в течение пяти лет (от 1558 до 1563) без
лихвы, а
новые с половинными ростами или 10 на 100: ибо Государь отменяет
навсегда старую тягостную лихву (20 на 100). - 9) Взыскание по рядным грамотам
должно быть для всех непременное и точное, но без ростов. - 10) Кто не выкупит
ручного заклада, того надобно известить, что срок минул, и назначить новый для
платежа, неделю или две; ежели и после не выкупит, то нести заклад к Старосте и
к Целовальникам, продать честно, не без надежных свидетелей и взять долг с
ростами, а лишнее отдать должнику; если же вырученных денег мало для уплаты
займа, то остальное взыскать с должника. - 11) Истец-заимодавец не имеет нужды в
письменном обязательстве, если ответчик в суде признает себя должником. - 12)
Многие заложили свои вотчины с тем, чтобы вместо ростов заимодавцы пахали и
сеяли там хлеб: для облегчения должников повелевается возвратить им все такие
земли с обязательством не продавать никому и в течение пяти лет удовлетворить
заимодавцев, коим, в случае неисправного платежа, снова отдается вотчина". В сем
указе говорится о книгах
вотчинных, крепостных и закладных, которые
находились у Дьяков. - 13) "Если жена, умирая, назначит в духовной
душеприкащиком мужа своего, то сей духовной не верить: ибо жена в воле мужа: что
он велит писать ей, то она и пишет. - 14) Налагать эпитимию на Христиан, которые
быв в плену или в неволе, дали клятву не бежать, и бежали: ибо
клятвопреступление есть грех смертный, и лучше умереть, нежели нарушить обет
священный. - 15) Иногородные, истец с ответчиком, судятся в Москве у Царских
Казначеев, буде они из разных городов; а если из одного, то отсылаются к их
Наместнику в делах земских, но не в уголовных, судимых на месте преступления. -
16) В столице нет ни смертной, ни торговой казни в день большой Панихиды, когда
Митрополит обедает у Государя". - Запретив Духовенству покупать недвижимое
имение без Царского ведома, Иоанн предписал в сих дополнениях Судебника отнять у
Епископов и монастырей все казенные земли, села, рыбные ловли, коими они
несправедливо завладели в смутные времена Боярской власти. "Иноки (писал он к
Святителю Казанскому Гурию) должны орать не землю, а сердца - сеять не хлеб, а
словеса Божественные - наследовать не села, а Царство Небесное... Многие
Епископы наши думают о бренном стяжании более, нежели о Церкви". Мысля таким
образом, Иоанн смелее деда своего обогащал казну достоянием безмолвного
Духовенства.
С сего времени Новый Судебник был общею
книгою законов для России до Царствования Алексия Михайловича. Сверх того Иоанн
давал областным начальствам грамоты уставные и губные: первые определяли
доходы, права, обязанности наместников и других Царских сановников, заключая в
себе и важнейшие уголовные статьи Судебника, вместе с некоторыми частными,
особенными постановлениями. В одной из них, данной Колмогорским жителям в 1557
году, сказано, что Царь освобождает их от суда наместников с условием, чтобы они
вносили в казну ежегодно по двадцати рублей с сохи, то есть, с
шестидесяти четырех дворов; что головы Двинские для истребления воровства,
разбоев, пьянства, ябеды, должны выбрать Сотских, Пятидесятников, Десятских,
которые ответствуют за безопасность и благоустройство в их ведомствах; что ежели
головы или народные судьи дерзнут употребить во зло доверенность сограждан,
теснить людей, лихоимствовать, то будут казнены смертию; что всякие дела,
обыскные и судные, записываются у них земскими Дьяками; что Двиняне вольны
сменять судей, и в таком случае обязаны присылать новых в Москву, да целуют
крест пред Дьяком Государевым в соблюдении правды. В другой уставной, также
Двинской грамоте означена мера дворов, изб, ледников и всего, что жители должны
были выстроить для Наместников и Тиунов. - Слово губа знаменовало в
древнем Немецком праве усадьбу, а в нашем волость или
ведомство: губные грамоты давались областным судьям и содержали в себе
единственно уголовные законы; в них предписывалось Старостам, Губным
Целовальникам и Дьякам начинать исправление своей должности обыском или съездом
с знатнейшими жителями их волости: с Князьями, Детьми Боярскими, Архимандритами,
Игуменами, Иереями, и с поверенными каждой выти, или участка, обязанными
под крестным целованием заявить всех известных им воров и лихих людей.
Сии показания вносились в книгу; обвиняемых предавали суду, пытали: достояние их
описывали для удовлетворения истцев; кто винился, того казнили по Судебнику; кто
запирался, не мог быть уличен верными свидетельствами и представлял за себя
надежных ручателей, того освобождали; не уличенных совершенно, но сильно
подозреваемых сажали навсегда в темницу; кто решительно одобрял человека
судимого уголовным судом, тот имением и жизнию ответствовал за его будущие
преступления. Стараясь обуздать злодеев для спокойствия честных граждан, Иоанн
лучше хотел быть жестоким, нежели слабым, в противность новейшей мысли
Российского уголовного законодательства, что лучше десять виновных оставить без
наказания, нежели казнить одного безвинного.
От учреждений гражданских перейдем к церковным,
равно достопамятным. Мы упоминали о Московском Соборе 1551 года: означим здесь
важнейшие или любопытнейшие его уставы. Следуя наказу Иоаннову, Святители
определили: "1) В Москве и во всем Государстве быть Епархиальным Старостам и
Десятским, избираемым из лучших Иереев для надзирания над церковною службою, да
исполняются в точности все святые обряды ее, и над поведением Духовенства,
обязанного учить людей и словом и делом. - 2) Строго блюсти, чтобы в книгах
церковных не было ошибок, и чтобы иконы списывались с древних Греческих, или как
писал их Андрей Рублев и другие знаменитые художники: сим святым делом
занимаются единственно люди признанные от Государя и Епископов достойными оного,
не только искусством, но и жизнию непорочною: наградою же им да будет всеобщее
уважение!" Следуют предписания о звоне, пении церковном, Литургии, утренней и
вечерней службе, где сказано: "3) Да никто из Князей, Вельмож и всех добрых
Христиан не входит в церковь с главою покровенною, в тафьях Мусульманских! Да не
вносят в олтарь ни пива, ни меду, ни хлеба, кроме просфор! Да уничтожится навеки
нелепый обычай возлагать на престол так называемые сорочки, в коих
родятся младенцы! - 4) Злоупотребления и соблазны губят нравы Духовенства. Что
видим в монастырях? Люди ищут в них не спасения души, а телесного покоя и
наслаждений. Архимандриты, Игумены не знают братской трапезы, угощая светских
друзей в своих келиях; Иноки держат у себя отроков и юношей, принимают без стыда
и жен и девиц, веселятся и разоряют села монастырские. Отныне да будет в
обителях едина трапеза для всех: Инокам выслать юных слуг; не впускать женщин;
не держать вина (кроме Фряжского), ни крепких медов; не ездить для забавы по
селам и городам. Преступник да будет извержен или отлучен от всякия Святыни. Сей
закон умеренности, воздержания, целомудрия, дан всему Духовенству: Иереям,
Диаконам, Причетникам. - 5) Обители, богатые землями и доходами, не стыдятся
требовать милостыни от Государя: впредь да не стужают ему! - 6) Святители и
монастыри вольны ссужать земледельцев и граждан деньгами, но без всякой лихвы. -
7) Милосердие Христианское устроило во многих местах богадельни для недужных и
престарелых, а злоупотребление ввело в оные молодых и здоровых тунеядцев: да
будут последние изгнаны, а на их места введены первые, согласно с намерением
благотворителей, и везде да смотрят за богадельнями добрые Священники, люди
градские и Целовальники. - 8) Многие Иноки, Черницы, миряне, хваляся какими-то
сверхъестественными сновидениями и пророчеством, скитаются из места в место с
святыми иконами и требуют денег для сооружения церквей, непристойно, безчинно, к
удивлению иноземцев: ныне объявить на торгах заповедь Государеву, чтобы впредь
не быть такому соблазну. Если не уймутся бродяги, то их выгонять, а иконы
отдавать в церкви. - 9) Храмы древние пустеют, новые везде воздвигаются не
усердием к Вере, а тщеславием и скоро также пустеют от недостатка в Иереях, в
иконах, в книгах. Видим еще иное зло: празднолюбцы уходят из монастырей, заводят
пустыни в лесах и стужают Христианам о денежном вспоможении. Государь указал
епископам не дозволять ни того, ни другого без особенного, строгого
рассмотрения. - 10) Прихожане избирают Священников и Диаконов: первые должны
быть не менее тридцати, а вторые двадцати пяти лет от рождения, жития
нравственного, и грамотные: кто из них читает или пишет худо, того отсылать в
училища, ныне во всех городах заводимые. Ставленник дает Митрополиту и Епископам
только указное: Священник рубль Московский и благословенную гривну;
Диакон полтину. Следуя уставу Великих Князей, Иоанна Васильевича и сына его,
новобрачные платят за венец алтын, за второй брак вдвое, за третий четыре
алтына; но крещение, исповедь, причастие, погребение не терпят никакой мзды.
Никто из церковников не должен носить одежды странной: всякой имеет свою, и воин
и тысящник, и купец и ремесленник: служителю ли церкви украшаться златом и
бисером, плетением и шитьем, подобно жене? В Игумены, в Архимандриты избирают
Святители, а Царь утверждает выбор. Снова запрещается вдовым Иереям и Диаконам
священнодействовать, Монахам и Монахиням жить в единой обители, или в мире. -
11) Митрополиту и Епископам без Государева ведома не переменять ни Бояр своих,
ни Дворецких; а на место убылых брать из тех же родов старинных. - 12)
Духовенство обязано искоренять языческие и всякие гнусные обыкновения. Например:
когда истец с ответчиком готовятся в суде к бою, тогда являются волхвы, смотрят
на звезды, гадают в какие-то Аристотелевы врата и в Рафли,
предсказывают победу счастливому, умножают зло кровопролития. Легковерные держат
у себя книги Аристотелевские, звездочетные, зодиаки, алманахи, исполненные
еретической мудрости. Накануне Иоаннова дня люди сходятся ночью, пьют, играют,
пляшут целые сутки; так же безумствуют и накануне Рождества Христова, Василия
Великого и Богоявления. В Субботу Троицкую плачут, вопят и глумят на кладбищах,
прыгают, бьют в ладоши, поют Сатанинские песни. В утро Великого Четверга палят
солому и кличут мертвых; а Священники в сей день кладут соль у престола и лечат
ею недужных. Лживые пророки бегают из села в село нагие, босые, с распущенными
волосами; трясутся, падают на землю, баснословят о явлениях Св. Анастасии и Св.
Пятницы. Ватаги скоморохов, человек до ста, скитаются по деревням, объедают,
опивают земледельцев, даже грабят путешественников на дорогах. Дети Боярские
толпятся в корчмах, играют зернью, разоряются. Мужчины и женщины моются в одних
банях, куда самые Иноки, самые Инокини ходить не стыдятся. На торгах продают
зайцев, уток, тетеревей удавленных; едят кровь или колбасы, вопреки уставу
Соборов Вселенских; следуя Латинскому обычаю, бреют бороду, подстригают усы,
носят одежду иноземную, клянутся во лжи именем Божиим и сквернословят; наконец -
что всего мерзостнее, и за что Бог казнит Христиан войнами, гладом, язвою -
впадают в грех Содомский. Отцы духовные! пресеките зло; наставляйте, грозите,
казните эпитимиею: ослушники да не входят в церковь! Учите Христиан страху Божию
и целомудрию, да живут мирно в соседстве, без ябеды, кражи, разбоев,
лжесвидетельства и клятвопреступления; да будет везде благонравие в нашем
любезном отечестве, и дети да чтут родителей!"
Сие церковное законодательство принадлежит Царю
более, нежели Духовенству: он мыслил и советовал; оно только следовало его
указаниям. Слог достоин удивления своею чистотою и ясностию.
Заметим странность: желая истребить обыкновения
древние, противные Святой Вере, Иоанн и Духовенство не коснулись в Стоглаве
обычая давать людям имена нехристианские по их свойствам нравственным: не только
простолюдины, но и знатные сановники, уже считая за грех называться Олегами или
Рюриками, назывались в самых государственных бумагах Дружинами, Тишинами,
Истомами, Неудачами, Хозяинами, единственно с прибавлением Христианского
отчества. Сей обычай казался Царю невинным.
В Феврале 1581 года, по кончине Митрополита
Антония, избрав на его место Дионисия, Хутынского Игумена, Иоанн с Епископами и
Боярами уставил обряд посвящения в сей верховный сан, не прибавив, кажется,
ничего к старому, но только утвердив оный следующею Соборною грамотою: "Кому
благоволит Господь быть Митрополитом, Епископу ли, Игумену или Старцу, того
немедленно известить о сей чести. В день наречения и возведения
звонят и поют молебны. Святители, отпев Канон Богоматери и Петру Чудотворцу,
шлют двух Архимандритов, Рождественского и Троицкого, за нареченным,
который вместе с ними идет к Государю. Царь сажает будущего Митрополита и
говорит ему речь о молитве. После того нареченный знаменуется в храме
Успения, у святых икон и гробов, идет вместе с Епископами на двор Митрополитов,
в Белую палату, и там, сев на свое место, ждет, встречает Царя, беседует с ним;
слушает Литургию в Соборной церкви, стоя у Митрополитского места; обедает в
Белой палате со всеми святителями; оттоле же, до поставления, никого не
принимает, обедая в келии с немногими ближними Иноками. Дни чрез два совершается
избрание, объявляемое ему благовестниками, Архимандритами Спасским
и Чудовским. Уготовляют место в церкви и пишут орла над оным. В день
назначенный, во время звона, Святители облачаются, а с ними и будущий
Митрополит, если он Епископ; если же не Епископ, то облачается в приделе.
Окруженный Боярами, Государь вступает в храм, знаменуется у святых икон,
восходит на уготованное место и садится: Владыки также. Избранный, между
осьмью стоящими огненниками, под орлом, читает Исповедание Веры. Начинают
Обедню. Лампаде и посоху быть Архиепископа Новогородского или Казанского. Когда
в третий раз запоют: Свят, Свят, тогда Владыки ставят Митрополита по
древнему обычаю. Он совершает Литургию, и Архиепископ именует его в молитве
после Изрядна. Свещеносец, держа в руке свечу и лампаду, кланяется
Митрополиту и занимает пред ним свое место в олтаре; когда же возгласят: со
страхом Божиим, тогда уносят Архиепископову лампаду с посохом, а
Митрополитовы Поддиаконы становятся у Царских дверей с лампадою и посохом нового
Архипастыря. Отпев Литургию, Епископы возводят его на место, где сидел Государь;
сажают трижды, произнося Исполлаэти Деспота; снимают с него одежду
служебную, возлагают ему на грудь икону вратную, мантию с источниками на
плеча, клобук белый или черный (как Государь укажет) на главу, и ведут на
каменное Святительское место. Царь приближается, говорит речь и дает Святителю
посох в десницу. Тут знатное Духовенство, Бояре, Князья многолетствуют
Митрополиту. Он благословляет Царя и говорит речь. Духовенство и Бояре
многолетствуют Царю. На крылосах поют также многая лета. Выходят из
церкви. У Государя стол для всего знатного Духовенства, для Вельмож и
сановников. Митрополит ездит вокруг Москвы на осле, коего ведут Боярин Царский и
Святительский. После стола - чаши: Петра Чудотворца, Государева и
Митрополитова".
Упомянем здесь также о церковном любопытном
обряде сего времени, уже давно забытом в России. В неделю Ваий, пред Обеднею
собирался весь народ Московский в Кремле. Из храма Успения выносили большое
дерево, обвешенное разными плодами (яблоками, изюмом, смоквами, финиками);
укрепляли его на двух санях и везли тихо. Под деревом стояли пять отроков в
белой одежде и пели молитвы. За санями шли многие юноши с пылающими восковыми
свечами и с огромным фонарем; за ними несли две высокие хоругви, шесть кадильниц
и шесть икон; за иконами следовали иереи, числом более ста, в великолепных
ризах, осыпанных жемчугом; за ними Бояре и сановники; наконец сам Государь и
Митрополит: последний ехал верхом, сидя боком на осле (или на коне) одетом белою
тканию: левою рукою придерживал (Митрополит) на своих коленях Евангелие,
окованное золотом, а правою благословлял народ. Осла вел Боярин: Государь, одною
рукою касаясь длинного повода узды, нес в другой вербу. Путь Митрополиту
устилали сукнами. Далее шли еще Бояре и сановники; за ними бесчисленное
множество людей. Обходив таким образом вокруг главных церквей Кремлевских,
возвращались в храм Успения, где Митрополит служил Литургию: после чего давал
обед Царю и Вельможам. - Сей церковный ход, в память Сретения Христова в
Иерусалиме, был уставлен, как вероятно, в древнейшие времена, но сделался нам
известен только с Иоаннова, по описанию иноземных наблюдателей.
К достохвальным деяниям сего Царствования
принадлежит еще строение многих новых городов для безопасности наших пределов.
Кроме Лаишева, Чебоксар, Козмодемьянска, Волхова, Орла и других крепостей, о
коих мы упоминали. Иоанн основал Донков, Епифань, Венев, Чернь, Кокшажск,
Тетюши, Алатырь, Арзамас. Но воздвигая красивые твердыни в лесах и в степях, он
с прискорбием видел до конца жизни своей развалины и пустыри в Москве, сожженной
Ханом в 1571 году, так что в ней, если верить Поссевинову исчислению, около 1581
года считалось не более тридцати тысяч жителей, в шесть раз менее прежнего, как
говорит другой иноземный Писатель, слышав то от Московских старожилов в начале
XVII века. Стены новых крепостей были деревянные, насыпанные внутри землею с
песком, или крепко сплетенные из хвороста; а каменные единственно в столице,
Александровской Слободе, Туле, Коломне, Зарайске, Старице, Ярославле, Нижнем,
Белозерске, Порхове, Новегороде, Пскове.
Размножение городов благоприятствовало и
чрезвычайным успехам торговли, более и более умножавшей доходы Царские (которые
в 1588 году простирались до шести миллионов нынешних рублей серебряных). Не
только на ввоз чужеземных изделий или на выпуск наших произведений, но даже и на
съестное, привозимое в города, была значительная пошлина, иногда откупаемая
жителями. В Новогородском Таможенном уставе 1571 года сказано, что со всех
товаров, ввозимых иноземными гостями и ценимых людьми присяжными, казна берет
семь денег на рубль: купцы же Российские платили 4, а Новогородские 1 деньги: с
мяса, скота, рыбы, икры, меду, соли (Немецкой и морянки), луку, орехов,
яблок, кроме особенного сбора с телег, судов, саней. За ввозимые металлы
драгоценные платили, как и за все иное; а вывоз их считался преступлением.
Достойно замечания, что и Государевы товары не освобождались от пошлины. Утайка
наказывалась тяжкою пенею. В сие время древняя столица Рюрикова, хотя и среди
развалин, начинала было снова оживляться торговою деятельностию, пользуясь
близостию Нарвы, где мы с целою Европою купечествовали; но скоро погрузилась в
мертвую тишину, когда Россия в бедствиях Литовской и Шведской войны утратила сию
важную пристань. Тем более цвела наша Двинская торговля, в коей Англичане должны
были делиться выгодами с купцами Нидерландскими, Немецкими, французскими,
привозя к нам сахар, вина, соль, ягоды, олово, сукна, кружева и выменивая на них
меха, пеньку, лен, канаты, шерсть, воск, мед, сало, кожи, железо, лес.
Французским купцам, привезшим к Иоанну дружественное письмо Генрика III,
дозволялось торговать в Коле, а Испанским или Нидерландским в Пудожерском устье:
знаменитейший из сих гостей назывался Иваном Девахом Белобородом, доставлял Царю
драгоценные каменья и пользовался особенным его благоволением, к неудовольствию
Англичан. В разговоре с Елисаветиным Послом, Баусом, Иоанн жаловался, что
Лондонские купцы не вывозят к нам ничего хорошего; снял с руки перстень, указал
на изумруд колпака своего и хвалился, что Девах уступил ему первый за 60
рублей, а вторый за тысячу: чему дивился Баус, оценив перстень в 300 рублей, а
изумруд в 40000. В Швецию и в Данию отпускали мы знатное количество хлеба. "Сия
благословенная земля (пишет Кобенцель о России) изобилует всем необходимым для
жизни человеческой, не имея действительной нужды ни в каких иноземных
произведениях". - Завоевание Казани и Астрахани усилило нашу мену Азиатскую.
Обогатив казну торговыми, городскими и земскими
налогами, также и присвоением церковного имения, чтобы умножить войско, завести
арсеналы (где находилось всегда в готовности не менее двух тысяч осадных и
полевых орудий), строить крепости, палаты, храмы, Иоанн любил употреблять
избыток доходов и на роскошь: мы говорили об удивлении иноземцев, видевших в
казне Московской груды жемчугу, горы золота и серебра во дворце, блестящие
собрания, обеды, за коими в течение пяти, шести часов пресыщалось 600 или
700 гостей, не только изобильными, но и дорогими яствами, плодами и винами
жарких, отдаленных климатов: однажды, сверх людей именитых, в Кремлевских
палатах обедало у Царя 2000 Ногайских союзников, шедших на войну Ливонскую. В
торжественных выходах и выездах Государевых все также представляло образ
Азиатского великолепия: дружины телохранителей, облитых золотом - богатство их
оружия, убранство коней. Так Иоанн 12 Декабря обыкновенно выезжал верхом за
город видеть действие снаряда огнестрельного: пред ним несколько сот Князей,
Воевод, сановников, по три в ряд; пред сановниками 5000 отборных стрельцов по
пяти в ряд. Среди обширной, снежной равнины, на высоком помосте, длиною саженей
в 200 или более, стояли пушки и воины, стреляли в цель, разбивали укрепления,
деревянные, осыпанные землею, и ледяные. В торжествах церковных, как мы видели,
Иоанн также являлся народу с пышностию разительною, умея видом искусственного
смирения придавать себе величия, и с блеском мирским соединяя наружность
Христианских добродетелей: угощая Вельмож и Послов в светлые праздники, сыпал
богатую милостыню на бедных.
В заключение скажем, что добрая слава Иоаннова
пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы
истлели, и старые предания затмились новейшими; но имя Иоанново блистало на
Судебнике и напоминало приобретение трех Царств Могольских: доказательства дел
ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань,
Астрахань, Сибирь как живые монументы Царя-Завоевателя; чтил в нем знаменитого
виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул
или забыл название Мучителя, данное ему современниками, и по темным
слухам о жестокости Иоанновой доныне именует его только Грозным, не
различая внука с дедом, так названным древнею Россиею более в хвалу, нежели в
укоризну. История злопамятнее народа!