Коцебу Август - Записки (об императоре Павле I )

   13-го числа вся императорская фамилия в первый раз поехала в Михайловский замок для того, чтобы, согласно обычаю, собраться у тела. Императрица-мать не хотела до тех пор видеть генерала Бенигсена ²), но в этот день я сам заметил, что, уходя, она опиралась на его руку, когда сходила с лестницы.. Этот человек обладал непостижимым искусством представлять почти невинным свое участие в заговоре.

   Тело Павла было набальзамировано, и, так как всей этой операцией распоряжался ст. сов. Гриве, я обязан

  

   ¹) Прошли года. Император Александр скончался в Таганроге. Тело его, привезенное в Петербург, было выставлено в Казанском соборе и оттуда по Невскому проспекту и Садовой, мимо Михайловскаго замка, перевезено в Петропавловскую крепость. В погребальном шествии, за колесницею, ехали в одной карете обе императрицы, Mapия Феодоровна и Александра Феодоровна. Когда карета поровнялась с Михайловским замком, императрица Mapия Феодоровна сказала: "Alexandre n'a jamais ose punir les meurtrlers de son pere; j'espere maintenant que Nicolas le fera!"

   (Слышано лично 9-го ноября 1869 года от великой княгини Марии Николаевны, которой это разсказано было императрицею Александрою Феодоровною).

   ²) Бенигсену повелено было, 12-го марта, быть начальствующим в Михайловском замке (камер-фурьерский журнал).

   401

   ему   подробным   отчетом во всем, что   он   заметил. На теле были многие следы насилия. Широкая полоса кругом  шеи,  сильный  подтек на виске (от удара, нанесеннаго Аргамаковым, или, как говорят другие, Николаем Зубовым, посредством рукоятки  пистолета), красное  пятно на боку, но ни одной раны  острым орудием,  как  полагали  сначала;  два  красные   шрама  на обеих ляжках,-вероятно, его сильно прижали к письменному  столу; на коленях и далеко около них значительныя повреждения, которыя доказывают, что его заставили стать на колени, чтобы легче задушить. Кроме того, все  тело  вообще  покрыто  было небольшими подтеками; они, вероятно, произошли от ударов, нанесенных уже после смерти.

   Когда Павел выставлен был на парадной постели ¹), на нем был широкий галстук, а шляпа надвинута была на лицо ²). Таким образом прикрыты были и красная полоса кругом шеи и шишка на виске. Сверх того, приняты были меры, чтобы народ, проходя перед телом, мог его видеть только в некотором отдалении. Мне показалось, что его нарумянили и набелили, дабы на посиневшем лице сделать менее заметными следы задушения;

  

   ¹) Тело Павла, лежавшее до того времени в его почивальной сперва на обыкновенной его кровати, а с 17-го марта на парадной постели, 20-го марта положено было в гроб и перенесено в большой зал над главными (Воскресенскими) воротами (Merkw. Jahr, IL 197 и кам.-фурьерск. журнал).

   ²) На парадной постели Павел одет был в императорскую мантию; возле постели был небольшой стол, покрытый малиновым бархатом с золотым газом, а на столе таковая же подушка, на которой была императорская золотая корона. (Кам.-фурьерск. журнал.

   Саблуков (стр. 320) тоже говорит, что на Павле была надета шляпа так, чтобы как можно более скрыть левые глаз и висок.

   В большом траурном зале гроб стоял на катафалке; по сторонам его, на столе и табуретах, расположены были императорския регалии и орденские знаки. (Кам.-фурьерск. журнал).

   402

   ибо, хотя каждый знал, какою смертью умер император, но открыто говорили только об апоплектическом ударе, и сам Александр, как уверяют, долго полагал, что испуг убил его отца.

   Если бы покушение не удалось, пострадали бы не одни исполнители, но и многие другие, которые, только зная о существовании заговора, по легкомыслию слишком рано этим хвастали. Один офицер, который в эту ночь находился в веселом обществе, налил себе в 12 часов бокал вина и пил за здоровье новаго императора. В другом доме камергер Загряжский в 12 часов вынул из кармана часы и сказал присутствовавшим: "Messieurs, je vous annonce qu'il n'y a plus d'empereur Paul" ¹).

   Мне остается еще разсказать о впечатании, которое это столь же ужасное, сколь неожиданное происшествие произвело на всех жителей Петербурга.

   Рано по утру, на разсвете, царствовала мертвая тишина. Передавали друг другу на ухо, что что-то случилось, но не знали, что именно, или, вернее, никто не решался громко сказать, что государь скончался, потому что, если бы он был еще жив, одно это слово, тотчас пересказанное, могло бы погубить.

   Я сам встал на разсвете. Квартира моя была в Кушелевом доме на большой площади, прямо напротив Зимняго дворца. Я подошел к окну и в первую четверть часа видел, как войска проходили через площадь в разных направлениях. Это меня не удивило; я думал, что назначено было учение, как это часто бывало. Вскоре после того пришел мой парикмахер. Его,

  

   ¹) Вероятно, обер-шенк (не камергер) Николай Адександрович Загряжский (ум. 182l г.), женатый на графине Н. К. Разумовской.

   D'Allonville, Memoires tires des papiers d'un homme d'Etat, Paris, 1834 (t. 8, p. 88), говорит, что это происходило за ужином у князя Белосельскаго.

   403

   видимо, тяготила какая-то тайна. Я едва успел присесть, как он шопотом спросил меня, знаю ли я, что государя отвезли в Шлиесельбург, или даже что он умер. Эти смелыя слова меня испугали; я приказал ему молчать и сказал, что хочу притвориться, будто ничего не слышал от него. Но он стал меня уверять, что наверное произошло что-то важное, потому что сам видел, как в 12 часов ночи гвардия прошла по Миллионной мимо его квартиры.

   Я был взволнован; тотчас приказал подать экипаж и поехал в Михайловский замок. Дорогою, хотя и было довольно  далеко, я ничего не заметил;  народ был еще спокоен; на улицах как обыкновенно были прохожие. Но уже издали, у ворот, которыя  ведут во дворец, и где обыкновенно стояли два часовых, я заметил целую роту под ружьем. Это было мне верным знаком, что произошло что-то необыкновенное. Я хотел, как всегда, въехать в ворота, но меня  не пропустили и объявили, что дозволен проезд одним только придворным  экипажам. Сначала я сослался на повеление государя, которое ставило мне в обязанность находиться каждое утро во дворце. Офицер пожал плечами. Я стал ему доказывать, что карета моя придворная, потому что поставлялась от двора. Но он мне объяснил, что покуда под названием "придворный экипаж" следует разуметь только такия кареты, у которых на дверцах императорский  герб, а у моей кареты этого герба не было. "Для  чего все это?" спросил я наконец в недоумении. Он снова пожал плечами и замолчал.

   Через несколько часов вход во дворец был свободен, и я поспешил к обер-гофмаршалу; но его нельзя было видеть. Через канцелярскаго чиновника я наконец получил первыя достоверныя сведения.

   Ослепленная чернь предалась самой необузданной радости. Люди, друг другу вовсе незнакомые, обнимались на улицах и друг друга поздравляли. Зеленщики, прода-

   404

   вавшие свой товар по домам, поздравляли "с переменою"¹), подобно тому, как они обыкновенно поздравляют с большими праздниками. Почтосодержатели на Московской дорогe отправляли курьеров даром. Но многие спрашивали с боязнью: "Да точно ли он умер?" Кто-то даже требовал, чтоб ему сказали, набальзамировано ли уже тело; только когда его в том уверили, он глубоко вздохнул и сказал: "слава Богу" ²).

   Даже люди, которые не имели повода жаловаться на Павла и получали от него одни только благодеяния, были в таком же настроении. "Eh bien", спросил мимоходом князь Зубов у генерала Клингера: "qu'est ce qu'on dit du chaiigement?" -"Mon prince", отвечал Клингер, в противность стольким прямодушным и твердым правилам в его сочинениях: "on dit que vous avez ete un des Romains".

   Около полудня я поехал к графу Палену без всякаго дела, с единственною целью в его приемной делать наблюдения над людьми и, прежде всего, над ним самим. Его не было дома. Мы долго ждали. Наконец он приехал: волосы его были в безпорядке, но выражение лица было веселое и открытое.

   Вечером у меня собралось небольшое общество. Мы стояли кружком посреди комнаты и болтали. Между тем почти совсем стемнело. Нечаянно обернулся я к окну и с ужасом увидел, что город был иллюминован. Никаких приказаний для иллюминации не было, но она была блистательнее, чем обыкновенно в большие праздники. Один только Зимний дворец стоял темною массою передо мной и представлял собою величественный контраст. Грусть овладела всеми нами.

  

   ¹) В немецком подлиннике слово "перемена" написано латинскими буквами по-русски.

   ²) "Слава Богу" в немецком подлиннике написано латинскими буквами по-русски.

   405

   Уже с утра¹) присягали в дворцовой церкви императору. Из императорской фамилии присутствовал один только великий князь Константин. Он первый приложился к евангелию, за ним Нарышкин, потом высшие чины государства, между которыми недоставало только графа Палена и графа Кутайсова: первый стоял внизу между войсками, а второй сказался больным. Достойно замечания, что в присяге упоминалось только о том наследнике престола, который назначен будет впоследствии²). Стало быть, узаконения Павла поэтому отменялись. На следующий день граф Кутайсов также поехал во дворец и был милостиво принят: Александр, казалось, хотел поступить с ним, как тот французский король, который не помнил обид, сделанных дофину.

   Отрадный манифест, изданный Александром, известен³). Он написан был Трощинским, который некогда был секретарем императрицы Екатерины. Обольянинов был отставлен; на его место назначен был Беклешов, человек, пользовавшийся всеобщим уважением и бывший губернатором в Риге. Граф Васильев сделан был снова государственным казначеем, граф Воронцов послом в Англии; Бенигсен принят на службу с чином генерал-лейтенанта.

  

   ¹) Т.-е. с утра 12-го марта.

   ²) Установленная при императоре Александре форма клятвеннаго обещания была следующая: "Я нижепоименованный обещаюс и клянусь... что хочу и должен его императорскому величеству... императору Александру Павловичу... и его императорского величества всероссийскаго престола наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно служить" и т. д.

   П. С. 3. 12-го марта 1801 г. N 19.779 и 18-го апреля 1801 года N 19.841.

   ³) А. М. Тургенев в своих записках сообщает, что сперва Козицкий написал проект манифеста, но что его редакция признана была неудовлетворительною, и что тогда Трощинский взялся за перо и написал тот манифест, который был обнародован.

   406

   Ненавистная тайная экспедиция¹), в которой постоянно в последнее время находился палач²), была уничтожена. Bcе заключенные были освобождены. На стенах крепости, как на частных домах, читали эти слова: "свободен от постоя".

   Говорили, что великий князь Константин сам отправился в крепость, с ужасом увидел все орудия мучений и приказал их сжечь. Это неверно. Ст. сов. Сутгоф, по обязанности, был в крепости и нашел в ней только розги; комнаты тайной экспедиции показались ему, впрочем, приличными и с достаточным воздухом, одни только так называемые "сachots" ³) возбудили его ужас.

   Император поехал в сенат ⁴), чего Павел ни разу не сделал,-снова назвал его "правительствующим", издал много указов о помиловании⁵); вернул из Сибири невинных, туда сосланных; освободил 162 несчастных, которых слишком ретивый губернатор...⁶) выслал из Харькова в Дюнамюнденскую крепость; отменил, кроме того, много наказаний и возстановил все права народа⁷).

  

   ¹) В немецком подлиннике слова "тайная экспедиция" написаны по-русски, но латинскими буквами.

   ²) В немецком поддиннике:

   "ein Knutmeister".

   ³) В Немецком подлиннике по-французски "cachots".

   ⁴) Император  Александр был в общем собрании сената 2-го апреля 1801 года. Государь поехал также в синод 23-го мая 1801 года.

   ⁵) П. С. 3.

   N 19.782.

   N 19.784,

   N 19.786.

   N 19.788.

   N 19.798.

   N 19.814.

   ⁶) В немецком подлиннике имя пропущено.

   Вероятно, слободо-украинский губернатор П.Ф. Сабуров.

   ⁷) Под именем народа здесь должно разуметь одно только дворянство.

   407

   Не были более обязаны снимать шляпу перед Зимним дворцом; а до того времени было в самом деле крайне тяжело: когда необходимость заставляла идти мимо дворца, нужно было, в стужу и ненастье, проходить несколько сот шагов с обнаженною головою из почтения к безжизненной каменной массе. Не обязаны были выходить из экипажей при встрече с императором; одна только вдовствующая императрица еще требовала cебе этого знака почтения.

   Александр ежедневно  гулял   пешком по набережной в сопровождении одного только лакея; все теснились к нему, все дышали свободно. В Миллионной  он  однажды застал одного солдата, который дрался с  лакеем.-"Разойдетесь ли вы?" закричал он им: "полиция вас увидит и возьмет обоих под арест".-У него спрашивали, должно ли разместить  во  дворце пикеты, как при его отце.-"Зачем?" ответил он: "я не хочу понапрасну мучить людей. Вы  сами лучше знаете,  к чему послужила эта предосторожность моему отцу".

   Привоз книг был дозволен¹); издан был образцовый цензурный устав²). (который, к несчастию, более не соблюдается). Разрешено было снова носить платья, как кто хотел, с стоячим или с лежачим воротником. Чрез заставы можно было выезжать без билета от плацмайора³). Bcе пукли, ко всеобщей радости, были обстрижены ⁴). Эта небольшая вольность принята была

   Указы, на которые намекает здесь Коцебу, суть следующие:

   П. С. 3.

   N 19.790 о возстановлении дворянских выборов на точном основании Еаатерининскаго учреждения о губерниях.

   N 19.810 и 19.866 о возстановлении дворянской грамоты.

  

   ¹) П. С. 3., N 19.807.

   ²) Устав о цензуре 9-го июля 1804 года. П. С. 3. N 21.388.

   ³) П. С. 3. N 19.801.

   ⁴) П. С. 3. N 19. 826.

   408

   всеми, a в особенности солдатами, как величайшее благодеяние.

   Круглыя шляпы тоже снова появились, и я был свидетелем суматохи, внезапно происшедшей в одно утро в приемной графа Палена; все бросились к окнам; я не мог понять-зачем: проходила на улице первая круглая шляпа¹). Обыкновенно народ придает подобным мелочам такую цену, что государям никогда бы не следовало стеснять его в этом отношении. Можно без преувеличения сказать, что разрешение носить круглыя шляпы произвело в Петербурге более радости, чем уничтожение отвратительной тайной экспедиции.

   Нельзя, однако, умолчать, что это первое опьянение вскоре прошло. Народ стал приходить в себя. Он вспомнил быструю и скорую справедливость, которую ему оказывал император Павел; он начал страшиться высокомерия вельмож, которое должно было снова пробудиться, и почти все говорили: Павел был наш отец. На первом параде, когда солдаты собрались в экзерциргаузе, офицеры пошли между ними ходить, поздравляя их, и говорили: "Радуйтесь, братцы, тиран умер".- Тогда они отвечали:. "Для нас он был не тиран, а отец".

   Много содействовало этому настроению то, что офицеры полка новаго императора²) хвастались, выставляли, как великую заслугу, свое участие в перевороте и тем раздражали против себя офицеров других полков. Не все было так, как бы следовало; но и взрыва неудовольствия нельзя было опасаться, хотя суевеpиe уже разглашало о привидении, появившемся в Михайловском замке и громко требовавшем мщения, и хотя утверждали, что в ночь на 15-е число граф Пален охранял себя несколькими полицейскими солдатами с заряженными

  

   ¹) То же рассказано в Merkw. Jahr, t. 2.

   ²) Семеновскаго полка.

   409

   ружьями и приказал сказать смененному генерал-прокурору, чтобы он принимал поменьше посетителей.

   13-го числа император в первый раз явился на параде без мальтийскаго креста; граф Пален также перестал его носить; но на Адмиралтействе все еще развевался малътийский флаг, и только впоследствии решили его снять. Заметили также, что на параде государь взял князя Зубова под руку и дружески прохаживался с ним взад и вперед.

   В тот же день граф Пален дал большой обед, на котором, между прочим, князь Куракин всячески унижался перед Зубовыми, полагая, что заговорщики сделаются новыми любимцами. Мнение это было ошибочно, но вначале разделялось многими. Я не сомневаюсь, однако, что, по крайней мере, граф Пален силою и умом удержался бы, если бы не сделал непостижимой для опытнаго царедворца ошибки, удалившись из Петербурга. Нужно было осмотреть кордон, учрежденный на берегах Балтийскаго моря против англичан, и он сам вызвался иметь надзор за исполнением этого поручения. Он поехал и более не увидел столицы. До сих пор он живет в своих курляндских имениях, но совершенно забыт. О нем не вспомнили даже тогда, когда в походах против французов нуждались бы в столь энергическом человеке.

   Князь Зубов также должен был удалиться в свои имения. Весьма правдоподобно, что когда кто-то поздравил его с тем, что переворот ограничился одною только жертвою, он, получивший образование при Екатерине, ответил: "Этого недостаточно; нужно еще, чтобы никто из участников не был наказан".-Когда же выразили ему опасения насчет Обольянинова и Аракчеева (который впоследствии действительно приехал), он только сказал: "C'est de la canaille". Мне самому он сказал на третий день в разговоре, который я имел с ним с глазу на глаз: "Цицерон прав, говоря в

  

   410

   одном из своих писем: если бы у него было одним пороком больше, он был бы лучше".-И к этому он прибавил: "Отец Павла был пьяница; если бы Павел имел тот же порок, нам пришлось бы менее страдать от него".

   Нарышкин и граф Кутайсов получили позволение путешествовать. Последняго государь призвал к себе перед его отъездом и сказал ему милостиво: "Я никогда не забуду, что вы 30 лет служили моему отцу. Если вы когда-либо будете в затруднительном положении, разсчитывайте на меня".

   Но не одну только милость, а также прекраснейшую для царей добродетель-справедливость" выказал Александр в первые дни своего царствования.

   Некоторый генерал Арбенев постыдно бежал во время похода в Голландии, и император Павел объявил тогда во всеобщее сведение, что он бежал 40 верст, не переводя духу. Между тем у него были сильные друзья, которые за него ходатайствовали, и Трощинский представил новому императору о его помиловании. Александр отказал, сказавши: "Может ли мое помилование сделать из него храбраго человека?" Трощинский повторил свою просьбу, и государь наконец уступил. Указ был написан и представлен к его подписи. Александр его подписал; но, отдавая его Трощинскому, сказал: "Я тебе сделал удовольствие, теперь твоя очередь: разорви его" ¹).

   ¹) Иван Иоасафович Арбенов, генерал-майор, с 7-го декабря 1797 года по 24-е октября 1799 года шеф Днепровскаго мушкатерскаго полка, бывшаго в голландской экспедиции.

   Ростопчин писал 29-го октября 1799 года к Суворову: "Какое постыдное поведение войск наших в Голландии! В первом деле бросились грабить, оставили генералов, и оттого разбиты в другом. Не хотели идти; полк лег на землю. О, проклятые! Генерал-майор Арбенев, штаб-офицер и еще три офицера бежали, и море их одно могло остановить за 40 верст. Арбенев исключен, а те ошельмованы".

   411

   Мы готовы сердечно радоваться этому восходящему солнцу, не предавая, однако, проклятию отошедшаго и не поступая, как тот мужик, который на торжественном погребении Павла¹) бросился к графу Палену, ехавшему впереди верхом, и поцеловал его сапог.

   Многие изощряли свой ум насчет мертваго льва. Граф Виельгорский²) распространил стихотворение, которое оканчивалось следующими строками:

  

   "Quo la bonte divine, arbitre de son sort,

   Lui donne le repos, que nous rendit sa mort".

  

   Один немец написал:

  

   Das Volk war seiner Laune Spiel;

   Er starb gehasst, wie Frankreichs letzter König;

   Er hatte der Macht über uns zu viel

   Und über sich selbst zu wenig ³).

  

   Другой:

  

   Kommt, Jhr, Wanderer, und tretet

   An dies Grab,-doch nur топ weitem!

   Hier liegt Paul der Erste,-betet:

   Gott bewahr uns vor dem Zweiten!⁴).

  

   Павел, конечно, заслужил следующую лучшую надгробную надпись. Народ и солдаты говорили:

"Он был наш отец".

   ¹) Погребение Павла происходило в страстную субботу, 23-го марта 1801 года.

   ²) Граф Юрий Михайлович Виельгорский (р. 1753 f 1808 г.), д. т. сов., сенатор.

   ³) Народ был игрушкою его каприза; он умер ненавидим, как последний французский король. Над нами он имел слишком много власти, а над собою слишком мало.

   ⁴) Сюда, прохожий! Подойди к этой могиле,-но не слишком близко. Здесь лежит Павел Первый; молись, да избавит нас Господь от Второго.

   412

   Дополнительныя примечания князя А. Б. Лобанова-Ростовскаго к записке Коцебу.

   В день своей кончины, т. е. 11-го марта 1801 года, император Павел действительно отправил двух курьеров: одного в Берлин, другого в Париж. По этому случаю в архиве министерства иностранных дел в С.-Петербурге сохранилась следующая заметка, писанная рукою князя Александра Борисовича Куракина:

   "Le 11 mars 1801 S. M. l'Empereur a fait expedier par courrier deux rescripts signes de sa propre main:

   "1) au baron deKrudener pour lui prescrire d'insister aupres de la Cour de Prusse a se decider, dans l'espace de 24 heures, a faire occuper par ses troupes l'Electorat de Hanovre, et de quitter Berlin en cas de repons negative.

   "2) a M-r de Kolytcheff pour lui enjoindre d'inviter le Premier Consul a faire entrer les troupes republicaines dans l'Electorat de Hanovre, vu l'indecision de la cour de Berlin de faire occuper ce pays par les siennes.

   "Le Prince Kourakine".

   Курьер, посланный в Берлин, нисколько не был задержан Паленом. Он вручил нашему посланнику барону Криднеру собственноручный рескрипт Павла следующаго содержания:

   "Cha. Mich, се 11 mars 1801.

   "Declare Monsieur au Roi que si il ne veut pas se decide a occuper Hanovre vous ave a quitter la cour dans les 24 heures.

   "Paul".

   413

   Этот рескрипт находится в архиве нашего посольства в Берлине, где я его списал (с сохранением правописания подлинника). На нем нет той приписки графа Палена, о которой говорит Bignon (Histoire de France. Paris. 1829. T. I, p. 440):

   "L'ernpereur ne se porte pas bien aujourd'hui".

   Thiers (Histoire du Consulat et de l'Empire. Paris. 1847. T. 2, p. 430) передает эту приписку (post-scriptum) почти в тех же выражениях и прибавляет, что генерал Бёрнонвиль, бывший французским посланником в Берлине, сообщил об ней своему правительству. Должно полагать, что Пален написал барону Криднеру отдельную записку.

   Об этих двух рескриптах Павла сравнить: "Сборник   Р.   Ист. Общ.",   II, 12:  статья К. К. Злобина -Дипломатическия сношения между Poсcиeю и Швециею.

   Vchse: Geschichte des Preassischen Hofes, V, 189, 100.

   Спб., генваря 29, 1801.

   Открыл я, граф Иван Петрович, переписку Г. Гр: Панина, в которой титулует он кн. Репнина Цинцинатом, пишет о некоторой мнимой тетке своей (которой у него однакоже здесь никакой нет), которая одна только из всех нас на свете душу и сердце только и имеет, и тому подобныя глупости. А как из сего я вижу, что он все тот же, то и прошу мне его сократить, отослав подале, да отвечать, чтоб он в перед ни языком, ни пером не врал. Прочтите ему cие и исполните все. Есьмь вашим благосклонным

   Павел.

   (Получ. 1 февр. 1801).

   Мих: Зам: Февр: 7. 1801.

   В улику того и тому, о чем и кем дело было, посылаю к вам копии с перлустрированных Панина писем, которыми извольте его уличить. И, как я уже дал вам и без того над ним волю, то и поступите уже по заслуге и так как со лжецом и обманщиком. Вы можете для прочтения его к себе с надежным провожатым на то только время привести. В про: cиe все уже ваше дело, и вам за cиe и за него и отвечать. Вам благосклонный

   Павел.

   (Получ. 9 февр. 1801).

   414

   Seu une (Zwei Briefe über die neuesten Veränderungen in Russland. Zürich. 1797, стр. 74) разсказывает это происшествие следующим образом.

   По приказанию государя приготовлена была в Риге торжественная встреча для короля Станислава Понятовскаго, при проезде его в С.-Петербург. В назначенный день разставлена была на улицах стража из городских жителей (Bürger Companien) и приготовлен был большой обед в доме Черных Голов (auf dem Hause der Schwarzen Häupter). Понятовкий в этот день не приехал, а вместо него приехал князь Зубов. Стража отдала ему честь, как русскому генералу, а часть обеда, изготовленнаго для короля, послужила к обеду Зубова. Обо всем этом послан был донос к государю, и с следующею почтою получено повеление об исключении графа Палена из службы. Впоследствии, узнавши, как это было, государь снова принял Палена на службу.

   Указ или, вернее, рескрипт, о котором говорит Коцебу, был следующаго содержания:

   "Господин генерал-лейтенант Пален. С удивлением уведомился я обо всех подлостях, вами оказанных в проезд князя Зубова чрез Ригу, из сего и делаю я сродное о свойстве вашем заключение, по коему и поведение мое  против вас соразмерно будет.

   "Cиe письмо можете показать ген.-лейт. Бенкендорфу.

   (подп.) "Павел".

   26-го февраля 1797 года.

   (Из дел военной коллегии в архиве военнаго министерства)

   В тот же день, 26-го февраля 1797 года, граф Пален был выключен из службы.

   Военные приказы: "С.-Петерб. Вед." 1797 года, N 18. "Русская Старина>, XI, стр. 189.

   20-го сентября 1797 года .граф Пален приказом, объявленным при пароле, был снова принят на службу, и по этому случаю, во всеподданнейшем письме от 1-го октября, он писал к государю, что, "прибыв в Ригу, уведомился он о всемилостивей-

   415

   шем помещении его в высочайшей службе, и просил удостоить принять подобострастное приношение живейшей благодарности и купно всеподданнейшия уверения, что он жизнь свою по гроб посвящает с радостно высочайшей службе и для того пред лицем его, государя, повергает себя к священным стопам его величества".

   "Вспомнили последния слова графа Палена за ужином: "qu'il faut commencer par casser les oeufs", и привели их буквально в исполнение. Многих называли, которые тут выказали свою грубость и зверство, желая отомстить императору личныя обиды, полученныя от него; били, топтали, всячески старались изуродовать его несчастное тело".

   Саблуков (англ. подл., 319, 320).

   Санглен (в неизданных записках) разсказывает, что однажды, несколько лет спустя, имлератор Александр спросил его: "Вы знаете, что такое Болговской (Дмитрий Николаевич, бывший шт.-капитаном Измайловскаго полка)? Il a pris la tete morte de mon реге par les cheveux, I'а heurte contre la terre et a dit: voila le tyran!"

   О  Болговском  см.   "Полярную  Звезду"   на   1865  год. Изд. 2-е. Лондон, 1808, стр. 133.

   Нужно полагать, что собрание полков имело целью придать перевороту, до некоторой степени, характер народнаго движения и устранить нарекание в одной только дворцовой интриге. Из этого можно также заключить, что до последней минуты убийство Павла не было предопределенною и явною целию заговора; иначе собрание полков было бы распоряжением не только излишним, но даже опасным. Совещания, происходившия в самый вечер 11-го марта между заговорщиками, доказывают, что главный вопрос: что делать, если Павел не согласится на отречение? оставался между ними неразрешенным и был предоставлен случайности. Сильнее всех, как уверяют, возставал против убийства граф Валериан Александрович Зубов. Санглен (в неизданных записках, стр. 48) говорит, что "на двор Михайловскаго

   416

   замка (в ночь 11-го марта) стояла карета, готовая на первый случай отвезть Павла в Петропавловскую крепость", но Санглену безусловно верить нельзя.

   Для того, чтобы совершенно понять подробности разсказа Коцебу, необходимо иметъ перед глазами планы Михайловскаго замка, гравированные И. Колпаковым по рисункам К. Росси, Овсянникова и Канаева, под наблюдением строителя заика, архитектора Бренна (15 листов).

   Они существуют в двух или,. вернее, в трех размерах: 1) в 4-ку, 2) в лист, и 3) самые планы в лист, а виды фасадов и разрезов в большой лист.

   Караул, который наряжался каждый день поочередно из всех полков гвардии, помещался на гауптвахте, устроенной в нижнем этаже замка, в углу, тотчас направо при входе на двор чрез главныя (так называемыя Воскресенския) ворота. В этот день, 11-го марта, в карауле, был Семеновский полк, и караулом командовал какой-то капитан, из бывших гатчинских офицеров, понимавший одну только фронтовую службу, но нисколько не подозревавший, для чего она установлена. Саблуков (английский подлинник, стр. 313).

   В нижнем этаже, в овальном зале, примыкавшем с левой стороны (если идти со двора) к парадной лестнице; парадная же лестница была в углу, тотчас налево при входе на двор чрез главныя ворота. Караул, который находился в этом зале, состоял из 30-ти человек и постоянно наряжался из одного только Преображенскаго полка. Das merkwürdigste Jawr,II, 194.

   (Русский   перевод  этого места  в  "Русском  Архиве" 1870 года, стр. 974). .

   11-го марта этим караулом командовал поручик Преображенскаго полка Сергей Никифоровичъ Марин, уже давно готовый на содействие заговорщикам.

   Сам Коцебу не уверен, Аргамаков ли нанес первый удар Павлу, или Николай Зубов.

   417

   "Император говорил громко и размахивал руками. Граф Николай Зубов, полупьяный, человек исполинскаго роста и необыкновенной силы, ударил государя по руке и сказал ему:"что ты кричишь?". В ответ на это оскорбление император с гневом оттолкнул левую руку Зубова; тогда Зубов правым кулаком, в котором держал массивную золотую табакерку, нанес Павлу в левый висок сильный удар, от котораго государь упал без чувств".

   Саблуков (английский подлинник, стр. 319).

   Почти так же разсказывает и Чичагов:

   "Alors le comte Nicolas Zouboff, homme fort et colossal, s'ecria: "Messieurs, vous ne pourrez jamais lui faire entendre raison. Nous perdrons notre temps, et nous nous exposons a de grands malheurs par nos hesitations. Voici le langage qu'il faut tenir a un homme comme lui". Puis avec une boite d'or qu'il tenait a la main, il lui appliqua sur la tempe un coup qui le renversa".

   Memoires de l'amiral Tchichagoff. Leipzig, 1862, p. 42.

   В бельэтаже к парадной лестнице примыкал, с левой стороны, овальный зал, в котором постоянно находился караул от конной гвардии.

   (Das merkwürdigste Jahr, II, 219).

   Этот зал был по дороге от парадной лестницы к внутренним покоям государя. Караул состоял из 1 офицера, 3-х унтер-офицеров и 24 солдат; в этот день в карауле был корнет Андреевский.

   (Саблуков, 813).

   Саблуков (стр. 318) разсказывает, что в конной гвардии солдаты не хотели присягать новому императору, не убедившись сперва в смерти Павла. Посланы были в Михайдовский замок за знаменами унтер-офицер Григорий Иванов и несколько солдат при корнете Филатьеве. Их допустили к телу покойнаго императора и, когда, по возвращении в казармы, Саблуков спро-

   418

   сил Григория Иванова, убедился ли он в смерти государя: "Да, ваше благородое", отвечал Григорий Иванов, "он крепко умер".-"Будешь ли теперь присягать императору Александру?"- "Буду; хоть он и не лучше, но, так или иначе, кто ни поп, тот и батька".

   1-го ноября 1800 года состоялся указ, коим дозволялось "всем выбывшим из службы... или исключенным... паки вступить в оную". (П. С. 3. NN 19.625 и 19.626).

   23-го ноября 1800 года князь Зубов назначен директором 1-го кадетскаго корпуса.

   6-го декабря 1800 года граф Валериан Александрович Зубов назначен директором 2-го кадетскаго корпуса.

   1-го декабря 1800 года граф Николай Александрович Зубов, бывший прежде шталмейстером, назначен шефом Сумскаго гусарскаго полка. (По смерти Павла, 20-го марта 1801 года, пожалован в обер-шталмейстеры).

   Леонтий Леонтьевич Бенигсен, р. 1745 f 1826. Его послужной список напечатан в "Русском Архиве" 1874 г., 1,826.

   Петр Александрович Талызин, р. 17-го января 1767 f 11-го мая 1801 года. Генерал-лейтенант, командир Преображенскаго полка.

   Феодор Петрович Уваров, р. 1769 f 1824. Генерал-лейтенант с 5-го ноября 1800 года. Шеф кавалергардскаго корпуса с 11-го января 1799 года.

   Иван Иванович Вильде, генерал-лейтенант, шеф артиллерийскаго полевого батальона в С.-Петербурге, с 7-го февраля 1798 года по 11-е апреля 1799 года (и снова с 1-го октября 1799 года). Отставлен от службы 27-го января 1800 года. В 1801 году присутствовал в артиллерийской экспедиции и 27-го февраля уволен в отпуск на две недели.

   Князь Петр Петрович Долгоруков (сын).

   Александр Васильевич Аргамаков 1-й, поручик, полковой адъютант Преображенскаго полка (не адъютант государя) с 29-го сентября 1800 года.

   Князь Владимир Михайлович Яшвиль, из капитанов гвардии артиллерийскаго батальона произведенный 5-го мая 1800 года

   419

   в полковники с определением в конный батальон Богданова 2-го (20-го марта 1801 года, по смерти Павла, переведен в л.-гв. артиллерийский батальон); у него был старший брат, князь Лев Михайлович Яшвиль, из полковников 6-го артиллерийскаго полка произведенный 13-го ноября 1800 года в генерал-майоры с назначением цейхмейстером флота, генерал-от-артиллерии 1-го января 1819 года, f 1836.

   Владимир Александрович Мансуров (р. 1766 f 1806, хол.), полковник Изнайловскаго полка с 3-го марта 1801 года (не был выключен из службы).

   "Il etait tres considere par l'empereur Alexandre. Un jour que j'accompagnai Sa Majeste dans un voyage, Elle daigna prendre des nouvelles de ma famille et me parla de l'oncle Vladimir, comme d'un offlcier tres distingue et qu'Elle regrettait beaucoup".

   Из письма генерал-адъютанта Мансурова, бывшаго флигель-адъютанта императора Александра, из Гамбурга от 18-го (30-го) ноября I877 г., к Н. П. Мансурову.

   Александр Иванович Талызин, капитан Измайловскаго полка.

   Алексей Николаевич Мордвинов 1-й, подпоручик Измайловскаго полка с 24-го сентября 1800 года.

   Кондратий Иванович Филатов, подпоручик Измайловскаго полка с 24-го сентября 1800 года.

   Все трое 4-го марта 1801 года отставлены от службы без абшидов, а 6-го марта 1801 года снова приняты в тот же полк.

   У Алексея Николаевича Мордвинова было в Измайловском полку два брата, подпоручики Иван и Дмитрий Николаевичи Мордвиновы. Первый из них (Иван Николаевич) был 27-го октября 1800 года исключен из службы за дерзость, а 6-го ноября 1800 года снова принят на службу в тот же полк.

   В числе заговорщиков были также:

   Командир л.-гв. Семеновскаго полка генерал-маиор Леонтий Иванович Депрерадович.

   Павел Васильевич Голенищев-Кутузов (впоследствии граф).

   Генерал-майор, причисленный 23-го декабря 1800 года к лейб-гусарскому полку, полковник кавалергардский Николай Михайлович Бороздин (женатый на дочери О. А. Жеребцовой).

   420

   Полковник Измайловскаго полка Николай Иванович Бибиков (предлагавший на ужине у Талызина убить не только Павла, но и всю императорскую фамилию).

   Саблуков называет (стр. 318) - полковника (Николая Федоровича?) Хитрова, двух генералов Ушаковых, артиллерийскаго полковника Татаринова и мн. др

   Helbig (Russiche Günstlinge, p. 306) называет также какого-то генерала Орлова в числе заговорщиков.

   D'Allonville (Memoires tires des papiers d'un homme d'Etat, VIII) причисляет к заговорщикам Муравьева (стр. 84 и 89), "ancien cavalier du grand-duc Constantin, devenu le secretaire intime de l'empereur Alesandre", Ивашова (генерал-майора?) и Полторацкаго (стр. 84).

   Коцебу еще называет: "Snboff's Oheim Kositzki". Он мне неизвестен. Екатерининский статс-секретарь Григорий Васильевич Козицкий умер в 1775 году, оставив только двух дочерей.

   Кому принадлежал этот шарф?

   Одни говорят (Исторический Сборник Герцена, Лондон, 1859, 1861,1, 57 и II, 48, 131), что взяли шарф Аргамакова, который один был в шарфе; другие, как, например, Саблуков (англ, подл., 319), что Скарятин ¹) (род. 24-го октября 17..) взял шарф самого императора, висевший на стене над его кроватью.

   Чичагов (стр. 42): "Avec une des echarpes dont la chambre etait ornee, on mit fin ä cette funeste existence".

   Кроме Яшвиля, Мансурова и Скарятина, участвовали в этой сцене:

   1)  Отставной полковник артиллерии Татаринов. Выключен из службы 5-го мая 1800 года, снова принят в оную 17-го марта 1801 года.

   (Ив. Мих. Татаринов, муж известной Екатерины Филипп. Татариновой, рожд. Буксгевден?).

   2)  Полковник Измайловскаго полка, князь Иван Григорьевич Вяземский (брат графини М. Г. Разумовской).

   3)  Корнет Кавалергардскаго полка Евсей Степанович Гарданов.