Порозовская Берта Давыдовна - Александр Меншиков

lign="justify">   11 сентября Меншиков, конвоируемый капитаном Пырским с отрядом в 120 человек, отправился на место назначения. Но выезд его из Петербурга ничем не напоминал о постигшей его опале. Это был великолепный поезд богатого вельможи, отправляющегося в свои имения. Впереди этого поезда, состоявшего из 127 человек прислуги и множества колясок, берлинов и фургонов с разным добром, ехали 4 кареты шестерней, в которых помещались сам князь с женой, свояченицей и детьми. За бывшей невестой императора следовал ее прежний штат: гофмейстер, паж, 4 конюха. Все служители были вооружены ружьями и пистолетами. Народ толпами собирался по пути и с удивлением глядел на великолепную процессию.

   Это была последняя дань, которую гордый временщик принес своему тщеславию. Но вместе с тем это была большая неосторожность. Враги его легко могли представить государю, что он смеется над властью, его низвергшей, что ему недостаточно испытанного унижения.

   И действительно, самое горькое было еще впереди. С каждым днем Меншикову придумывают новые наказания; нарочные один за другим посылаются вдогонку к Пырскому с разнородными приказаниями - то снять с детей князя ордена, то отобрать у него царских лошадей и экипажи, то лишить ордена Арсеньева, добровольно последовавшего за княжной в должности гофмейстера, то, наконец, отправить Варвару Арсеньеву в Александровский монастырь. Эта свояченица князя особенно тревожила его врагов. Некрасивая, горбатая, но одаренная редким умом, приятным и занимательным разговором, она пользовалась большим уважением со стороны Петра I и Екатерины. Меншиков охотно советовался с ней в делах семейных и даже служебных, находя в ней полное сочувствие своим честолюбивым планам. Враги постарались разлучить его с этой советчицей.

   Тем не менее Меншиков первое время по прибытии в Раненбург еще надеялся на то, что его оставят тут в покое. В своем несчастии он утешал себя тем, что может, наконец, отдохнуть после всех тяжких трудов, после забот и треволнений придворной жизни, наслаждаясь своими несметными богатствами. Не зная, что все его письма перехватываются и отсылаются в Верховный Совет, он то и дело посылал приказы управляющим своих многочисленных имений, требовал высылки разных припасов, указывал, как употреблять доходы.

   Но эти мечты о спокойной жизни скоро рассеялись.

   Ссылка Меншикова произошла без всякого суда, по одному лишь приказу 12-летнего императора. Враги прежде всего спешили выпроводить опасного человека из Петербурга. Теперь надо было все-таки найти оправдание своему образу действий, надо было заклеймить его открыто, всенародно, чтобы никакой возврат к прошлому не был возможен.

   В ответ на разосланные указы о доставлении сведений о действиях опального князя, посыпались со всех сторон обвинения. Казенные учреждения, частные лица представили жалобы о захвате казенной собственности, денежные претензии. Это дало Верховному Совету предлог описать всю движимость Меншикова в петербургских и московских его домах, в приморских дачах, деревнях и заводах.

   Мы не будем останавливаться здесь на подробном перечислении колоссальных, чисто сказочных богатств князя, которые были обнаружены этой описью. Скажем только, что у него было конфисковано 90 тысяч душ крестьян, города Ораниенбаум, Ямбург, Копорье, Раненбург, Почеп и Батурин; 4 миллиона тогдашних рублей наличной монетой, капиталов в лондонском и амстердамском банках на 9 миллионов рублей; бриллиантов и разных драгоценных вещей на 1 миллион; три перемены, по 24 дюжины каждая, серебряных тарелок и столовых приборов и 105 пудов золотой посуды. Но это было еще не все: кроме имений в России, у князя были еще значительные земли в Ингрии, Ливонии и Польше, король прусский пожаловал ему поместье Речек, а император германский - герцогство Козельское. Что же касается домов, отличавшихся самой роскошной меблировкой, драгоценной домашней утвари, одежды, усыпанной драгоценными каменьями, - то этому добру и счета не было. Одна опись вещей, взятых Меншиковым с собой в Раненбург, продолжалась 3 дня.

   Всего этого колоссального богатства, нажитого ценою стольких неправд, пришлось князю лишиться. Ему оставлены только самые необходимые вещи. Но это были мелочи. Вслед за жалобами, вызвавшими конфискацию, последовало обвинение более важное. 3 ноября 1727 года граф Головин, русский посланник в Стокгольме, прислал в Совет секретную депешу, в которой сообщал со слов какого-то надежного приятеля, что при покойной императрице, когда союзники Швеции угрожали нам войной, Меншиков обнадеживал шведское правительство, что он не допустит Россию до войны, потому что власть над войском находится в его руках, что тот же Меншиков при многих случаях сообщал барону Цедеркрейцу, шведскому посланнику в Петербурге, о положении дел при нашем дворе, за что получил от него 5 тысяч червонцев. При этом Головин выражал уверенность, что в бумагах Меншикова найдутся какие-нибудь следы этой преступной корреспонденции.

   Справедливо ли было это обвинение или нет - трудно решить. В бумагах Меншикова ничего подозрительного, оправдывающего это обвинение, не было найдено. Что ответил он сам посланным для допроса лицам, также неизвестно, так как ни донесения этих лиц, ни ответы Меншикова не сохранились в делах Совета. Во всяком случае, благодаря этому обвинению враги получили возможность придать ссылке князя совсем другой характер. До сих пор она имела вид опалы; теперь с опальным стали обращаться, как с государственным преступником. Посланный на место Пырского капитан Мельгунов получил инструкцию держать князя под самым строгим присмотром. Его окружили крепким караулом; самого князя с женою и сыном заключили в одной комнате и к дверям приставили часовых; княжны отделены в особую комнату и также при часовом. Мелыунова беспокоило даже то, что княжны могут ходить в спальню к отцу и говорить с ним - "и нам в оном не без сумнения", - писал он в Верховный Совет.

   Но и теперь Меншиков казался еще опасным тем лицам, которые заняли его место. Раненбург, по мнению Долгоруких, был слишком близок к Москве. Под влиянием Остермана император решил отправить князя куда-нибудь подальше - например, в Вятку, Архангельск и т. п., пожитки его взять, а княжне и другим детям оставить по 10 тысяч на каждого, да несколько деревень. Но Совет не торопился с исполнением этого приказания; в то время двор находился в Москве, все заняты были предстоящей коронацией, а между тем подвернулось одно, по-видимому, ничтожное обстоятельство, которое сразу изменило судьбу князя. 24 марта у Спасских ворот найдено было подметное письмо в пользу Меншикова; в этом письме, по словам современников, оправдывалось поведение князя, восхвалялись его высокий ум и способности и, кроме того, возбуждалось недоверие императора к его новым фаворитам.

   Этого было достаточно. Самое строгое следствие не открыло автора письма, в котором подозревали свояченицу князя, то тем не менее Варвара Арсеньева была пострижена в монастырь, а 8 апреля подписан императором указ о ссылке князя с женой, сыном и дочерьми в Березов. Меншиков в Сибири уже не принадлежит истории. Его историческая роль кончилась. Но для психолога этот последний, непродолжительный период жизни бывшего баловня счастья, быть может, самый интересный. Если постоянная удача, могущество кружат многим головы, дают возможность развернуться их дурным инстинктам, то несчастье обнаруживает их истинную природу. Это своего рода горнило, из которого натуры более благородные выходят очищенными, тогда как натуры мелкие, слабые погибают окончательно.

   На берегу р. Сосьвы, близ впадения ее в Обь, в 1066-ти верстах от Тобольска, среди дремучей тайги и пустынной тундры, приютился небольшой городок Березов. Трудно представить себе что-нибудь пустыннее, неприветливее этого заброшенного уголка. Но не одно удаление от людей служило наказанием для ссылаемых в этот край. Климат Березова увеличивал страдания. Летом, при 27 градусах жары, болотистые испарения поднимаются над городом, воздух невыносимо душен. Зимою жестокие морозы доходят иногда до 45 градусов. Земля в течение 8 месяцев укутана в снежный саван. Ночи продолжительны и мрачны. Холод захватывает дыхание и мгновенно превращает выдыхаемый пар в иней, стекла в окнах лопаются, стены домов щелкают, земля и лед растрескиваются.

   В эту-то ледяную пустыню в августе 1728 года привезли Меншикова с детьми и поместили в острог, построенный в 1724 году для государственных преступников. Это было длинное деревянное здание с узкими закругленными окнами; внутренность была разделена на 4 комнаты. Одну из них занял сам Меншиков с 13-летним сыном Александром, другую княжны Марья (16 лет) и Александра (14 лет), третью прислуга, а в четвертой помещались съестные припасы.

   Княгини Дарьи Михайловны уже не было в живых. Меншиков лишился своей верной подруги жизни еще в дороге. Бедная женщина, ослепшая от слез, выехала из Раненбурга уже больной; езда на телеге, без шубы, скудная арестантская пища, отсутствие медицинской помощи привели ее к смерти. В 12 верстах от Казани, 10 мая, караван ссыльных должен был остановиться; больную внесли в крестьянскую избу, и здесь, окруженная солдатами, она умерла на руках своего семейства.

   Несчастье произвело сильный нравственный переворот в самом Меншикове. Гордый, жестокий, алчный во времена своего величия, он сделался теперь смиренным, истинно благочестивым и переносил свое несчастье с замечательной твердостью. Жители Березова смотрели на него как на праведника. Из отпускавшихся на содержание его денег (10 рублей ассигнациями в сутки) он скопил небольшую сумму, на которую построил деревянную церковь. Он сам работал с плотниками, своими руками копал землю, рубил бревна и устраивал внутренние украшения. Когда постройка была окончена, он принял на себя должность дьячка, пел на клиросе, звонил в колокола, говорил прихожанам назидательные поучения. "Благо мне, Господи, - говорил он беспрестанно в молитвах, - что мирил мя еси". Возвратясь домой, он заставлял детей читать священные книги или диктовал им замечательные происшествия из своей жизни. К сожалению, эта драгоценная рукопись до нас не дошла.

   Но при всем своем смирении и покорности Провидению Меншиков не мог не сокрушаться над участью детей. Мысль, что он своими ошибками погубил их, терзала его сердце и сокращала дни. Он умер 12 ноября 1729 года, 56 лет от роду, и был похоронен близ алтаря построенной им церкви.

   Так кончил свои дни знаменитый государственный деятель, в течение четверти столетия оказывавший огромное влияние на судьбы России. Какого бы мы ни были мнения о пользе этой деятельности, но важность и значение ее не подлежат сомнению. О недостатках Меншикова мы достаточно говорили; указывали и на своекорыстную подкладку всех его действий; но эти недостатки были присущи большинству современников. Соперники его, кричавшие о его злоупотреблениях и чудовищном властолюбии, еще менее его заботились о благе отечества и воспользовались его падением лишь для того, чтобы пойти по его же стопам. Пример его, постигшая его участь никого не отрезвили. Многочисленные временщики, наполняющие собою следующие два царствования, так же усердно взбирались по лестнице почестей и, не достигая той высоты, которой достиг их первообраз, падали в ту же пропасть. Но к чести этого временщика необходимо сказать, что между многими, последовавшими его примеру и испытавшими одинаковую с ним участь, немного было людей с такими обширными и разносторонними способностями, с такой энергией, как у любимца Петра Великого; мало было таких, которые оказали бы России столько услуг под руководством этого государя и после него, и еще меньше таких, которые бы с подобным мужеством переносили последний жестокий удар судьбы.

   Нам остается еще сказать несколько слов об участи семейства Меншикова. Старшая его дочь, бывшая невеста императора, ненадолго пережила отца и скончалась 28 декабря того же года. Но вторая дочь и сын в 1730 году были возвращены из ссылки императрицей Анной Иоанновной.

   Трагическая судьба этого семейства, в особенности старшей княжны, Марьи Александровны, послужила темою для многих романов и драматических произведений.

   У березовских жителей сохранилось следующее предание о княжне Марье Александровне. В 1728 году вслед за Меншиковым приехал в Березов князь Федор Долгорукий (как полагают, сын дипломата Василия Лукича). Он давно уже был влюблен в княжну и, узнав о ее ссылке, выпросился ехать за границу, а сам под чужим именем явился в место заточения своей возлюбленной. Они были тайно обвенчаны одним престарелым священником. В летнее время жители Березова часто видели князя Федора и его жену, прогуливающихся по берегу Сосьвы. Через год после этого брака княгиня Долгорукая скончалась родами двух близнецов и была похоронена в одной могиле с детьми близ Спасской церкви.

   Раскопки, производившиеся в 1825 году тобольским губернатором Д. Н. Бантыш-Каменским, с целью найти могилу князя Меншикова, по-видимому, подтверждают это предание. На том месте, где стояла некогда Спасская церковь, найден был гроб, а в нем довольно сохранившийся труп, по-видимому женщины, с двумя детскими гробиками по сторонам.

   Как бы то ни было, для романистов это предание находка. Написанный на эту тему чувствительный роман Лафонтена в свое время был переведен на все языки.

  

  

  

  

   1. Записки Юста Юля. (Русский архив. 1892).

   2. Записки Бассевича. (Русский архив. 1892).

   3. Корб. Diarium itineris in Moscoviam. Рус. перев. M. И. Семевского.

   4. Дневник генерала Гордона. (Чтения московского общества истории и древностей. 1891).

   5. Записки Манштейна о России. (Приложение к "Русской старине". 1875).

   6. Фокерод. Россия при Петре Великом. (Русский архив. 1875).

   7. Записки герцога де Лирия. (Сборник Бартенева "Восемнадцатый век", кн. 2 и 3).

   8. Донесения французских, английских, прусских и др. послов в сборнике императорского истор. общества. (Т. 3, 15, 20, 34, 39, 40, 49, 50, 52, 58, 61, 64, 66).

   9. Протоколы, журналы и указы Верховного Тайного Совета, там же. (Т. 55 - 56, 58).

   10. Мартов. Достопамятные повествования. ("Москвитянин". 1842).

   11. Голиков. Деяния Петра Великого.

   12. Бантыш-Каменский. Биографии русских генералов и фельдмаршалов. (1840. Т. 4).

   13. Minzloff. Menschikoffs Herkunft. (Baltische Monatschrift, luni, 1866).

   14. Грот. Неизвестное сочинение о России при Петре I. (Русский вестник. 1882, N 2).

   15. Лазаревский. Описание Старой Малороссии. Стародубский полк.

   16. Bruckner. Zarevitsch Alexei.

   17. Погодин. Царевич Алексей Петрович по свидетельствам вновь открытым. (Чтения в Московском обществе истории и древностей России. 1861, N 3).

   18. Погодин. Суд над царевичем Алексеем Петровичем. (Русская беседа. I860, N 1).

   19. М. И. Семевский. Царевич Алексей Петрович. (Русское слово. 1860, N 1 и 2).

   20. Галлер. Die Thronbesteigung Katharina's. (Russishe Revue, 1890).

   21. А. Брикнер. Императрица Екатерина (1715 - 1727). (Вестник Европы. 1894, N 1).

   22. Арсеньев. Царствование Екатерины I. ("Восемнадцатый век", Бартенева).

   23. Щебалъский. Князь Меншиков и граф Мориц Саксонский. (Русский вестник. I860, N 1 и 2).

   24. Карпович. Вмешательство русской политики в избрание Морица Саксонского герцогом Курляндским. (Древняя и новая Россия. 1875, N 9 и 19).

   25. Шубинский. Березовские ссыльные ("В исторических рассказах", его же).

   26. Есипов. Жизнеописание А. Д. Меншикова (Русский архив. 1875).

   27. Есипов. Ссылка Меншикова в Березов. (Отечественные записки. 1860. N 8; 1861. N 3).

   28. Соловьев. История России. Т. 14 - 19.

   29. Устрялов. История Петра Великого. Т. 4, 6.

   30. Карпович. Замечательные богатства частных лиц в России.

  

  

   1. По Голикову, это случилось в 1689 году

  

   2. заранее (лат.)

  

   3. Секретарь австрийского посольства Корб, в "Дневнике" которого рассказан вышеприведенный случай, пишет от 15 мая 1698 - 99 г.: "Известный при дворе по царской к нему милости Алексашка шептал что-то на ухо царю, который, уезжая из Воронежа в Азов, уже находился в лодке. Царь был затем так рассержен, что дал своему докучливому советнику несколько пощечин, от которых тот упал замертво у ног разгневанного государя"

  

   4. Мой дорогой товарищ, мой милый друг, мой брат (нем.)

  

   5. волей-неволей (лат.)

  

   6. По словам французского посла Лави, известный своей ученостью Брюс и умный даровитый Ягужинский - люди весьма ограниченные. Так же презрительно отзывается другой французский посланник, Кампредон, об известном петровском дипломате Толстом, которого Петр особенно ценил именно за его "умную голову". Кампредон же называет его "человеком, лишенным всяких способностей к политике"

  

   7. Вором делает случай (фр.)

  

   8. О назначении Меншикова гофмейстером просил сам Гюйсен

  

   9. Хорошую мину при плохой игре (фр.)

  

   10. Эти поденные записки начинаются с 1716 года и продолжаются до 8 сентября 1727 года, т. е. до того дня, когда Меншиков был арестован