Волошин Максимилиан Александрович - Суриков. Материалы для биографии

ливало говорить тем, с кого я писал, что я казнь пишу.

   В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный: все он мне кровавым казался. Этюд я с него писал⁹⁹.

   И телеги еще все рисовал. Очень я любил все деревянные принадлежности рисовать: дуги, оглобли, колеса, как что с чем связано ¹⁰⁰. Все для телег, в которых стрельцов привезли. Петр-то ведь тут между ними ходил. Один из стрельцов ему у плахи сказал: "Отодвинься-ка, царь, - здесь мое место". Я все народ себе представлял, как он волнуется. "Подобно шуму вод многих". Петр у меня с портрета заграничного путешествия написан, а костюм я у Корба взял ¹⁰¹.

   Я когда "Стрельцов" писал - ужаснейшие сны видел: каждую ночь во сне казни видел. Кровью кругом пахнет. Боялся я ночей. Проснешься и обрадуешься. Посмотришь на картину. Слава богу, никакого этого ужаса в ней нет. Все была у меня мысль, чтобы зрителя не потревожить. Чтобы спокойствие во всем было. Все боялся, не пробужу ли в зрителе неприятного чувства. Я сам-то свят, - а вот другие... У меня в картине крови не изображено, и казнь еще не начиналась. А я ведь это все - и кровь, и казни в себе переживал. "Утро стрелецких казной": хорошо их кто-то назвал. Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь.

   Помню, "Стрельцов" я уже кончил почти. Приезжает Илья Ефимович Репин посмотреть и говорит: "Что же это у вас ни одного казненного нет? Вы бы вот здесь хоть на виселице, на правом плане, повесили бы".

   Как он уехал, мне и захотелось попробовать¹⁰². Я знал, что нельзя, а хотелось знать, что получилось бы. Я и пририсовал мелом фигуру стрельца повешенного. А тут как раз нянька в комнату вошла, - как увидела, так без чувств и грохнулась.

   Еще в тот день Павел Михайлович Третьяков заехал: "Что вы, картину всю испортить хотите?" - Да чтобы я, говорю, так свою душу продал!.. Да разве так можно? Вон у Репина на "Иоанне Грозном"¹⁰³ сгусток крови, черный, липкий... Разве это так бывает? Ведь это он только для страху. Она ведь широкой струей течет - алой, светлой. Это только через час она так застыть может.

   А вы знаете, Иоанна-то Грозного я раз видел настоящего: ночью в Москве на Зубовском бульваре в 1897 году встретил. Идет сгорбленный, в лисьей шубе, в шапке меховой, с палкой. Отхаркивается, на меня так воззрился боком. Бородка с сединой, глаза с жилками, не свирепые, а только проницательные и умные. Пил, верно, много. Совсем Иоанн. Я его вот таким вижу. Подумал: если б писал его, непременно таким бы написал ¹⁰⁴. Но не хотелось тогда писать - Репин уже написал.

   А дуги-то, телеги для "Стрельцов" - это я по рынкам писал. Пишешь и думаешь - это самое важное во всей картине. На колесах-то - грязь. Раньше-то Москва немощеная была - грязь была черная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо. И вот среди всех драм, что я писал, я эти детали любил. Никогда не было желания потрясти.

   Всюду красоту любил. Когда я телегу видел, я каждому колесу готов был в ноги поклониться. В дровнях-то какая красота: в копылках, в вязах, в саноотводах. А в изгибах полозьев, как они колышатся и блестят, как кованые. Я, бывало, мальчиком еще - переверну санки и рассматриваю, как это полозья блестят, какие извивы у них. Ведь русские дровни воспеть нужно!.."

  

   "Стрельцы" у меня в 1878 году начаты были¹⁰⁵, а закончены в восемьдесят первом. В восемьдесят первом поехал я жить в деревню - в Перерву¹⁰⁶. В избушке нищенской. И жена с детьми. Женился я в 1878 году. Мать жены была Свистунова - декабриста дочь. А отец - француз ¹⁰⁷. В избушке тесно было. И выйти нельзя - дожди.

   Здесь вот все мне и думалось: кто же это так вот в низкой избе сидел ¹⁰⁸. И поехал я это раз в Москву за холстами. Иду по Красной площади. И вдруг... - Меншиков! Сразу всю картину увидел. Весь узел композиции. Я и о покупках забыл. Сейчас кинулся назад в Перерву. Потом ездил в имение Меншикова в Клинском уезде. Нашел бюст его. Мне маску сняли. Я с нее писал¹⁰⁹.

   А потом нашел еще учителя-старика - Невенгловского¹¹⁰; он мне позировал. Раз по Пречистенскому бульвару идет, вижу, Меншиков. Я за ним: квартиру запомнить. Учителем был математики Первой гимназии. В отставке. В первый раз и не пустил меня совсем. А во второй раз пустил. Позволил рисовать. На антресолях у него писал. В халате, перстень у него на руке, небритый - совсем Меншиков. "Кого вы с меня писать будете?" - спрашивает. Думаю, еще обидится - говорю: "Суворова с вас рисовать буду. Писатель Михеев¹¹¹ потом из этого целый роман сделал. А Меншикову я с жены покойной писал¹¹². А другую дочь - с барышни одной. Сына писал в Москве с одного молодого человека - Шмаровина сына¹¹³.

   В 1883 году картину выставил"¹¹⁴.

  

   "Боярыню Морозову" я задумал еще раньше "Меншикова" - сейчас после "Стрельцов". Но потом, чтобы отдохнуть, "Меншикова" начал.

   Но первый эскиз "Морозовой" еще в 1881 году сделал ¹¹⁵, а писать начал в восемьдесят четвертом, а выставил в восемьдесят седьмом¹¹⁶. Я на третьем холсте написал. Первый был совсем мал. А этот я из Парижа выписал.

   Три года для нее материал собирал. В типе боярыни Морозовой - тут тетка одна моя, Авдотья Васильевна, что была за дядей Степан Феодоровичем, стрельцом-то с черной бородой. Она к старой вере стала склоняться. Мать моя, помню, все возмущалась: все у нее странники да богомолки. Она мне по типу Настасью Филипповну из Достоевского напоминала. В Третьяковке этот этюд, как я ее написал ¹¹⁷.

   Только я на картине сперва толпу написал, а ее после. И как ни напишу ее лицо - толпа бьет. Очень трудно ее лицо было найти. Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось.

   В селе Преображенском, на старообрядческом кладбище - ведь вот где ее нашел.

   Была у меня одна знакомая старушка - Степанида Варфоломеевна, из старообрядок. Они в Медвежьем переулке жили - у них молитвенный дом там был. А потом их на Преображенское кладбище выселили. Там, в Преображенском, все меня знали. Даже старушки мне себя рисовать позволяли и девушки - начетчицы. Нравилось им, что казак и не курю.

   И вот приехала к ним начетчица с Урала - Анастасия Михайловна. Я с нее написал этюд в садике ¹¹⁸, в два часа. И как вставил ее в картину - она всех победила.

   "Персты рук твоих тонкостны, а очи твои молниеносны. Кидаешься ты на врагов, как лев"...¹¹⁹

   Это протопоп Аввакум сказал про Морозову, и больше про нее ничего нет.

   А священника у меня в толпе помните? Это целый тип у меня создан. Это когда меня из Бузима еще учиться посылали, раз я с дьячком ехал - Варсонофием ¹²⁰, - мне восемь лет было. У него тут косички подвязаны. Въезжаем мы в село Погорелое. Он говорит: "Ты, Вася, подержи лошадь: я зайду в Капернаум". Купил он себе зеленый штоф и там уже клюнул. "Ну, говорит, Вася, ты правь". Я дорогу знал. А он сел на грядку, ноги свесил. Отопьет из штофа и на свет посмотрит. Точно вот у Пушкина в "Сцене в корчме". Как он русский народ знал!

   И песню еще дьячок Варсонофий пел. Я и слова все до сих пор еще помню.

  

   "Монах снова испугался

                          (так и начиналось),

   В свою келью отправлялся -

   Ризу надевал.

   Большу книгу в руки брал,

   Очки поправлял

                         (он Счки пел, а не очки).

   Бросил книгу и очки,

   Разорвал ризу в клочки.

   Сам пошел плясать.

   Наплясался до доволи,

   Захотел он доброй воли,

   Вышел на крыльцо.

   Стукнул, брякнул во кольцо -

   Ворон конь бежит.

   На коня монах садился,

   Под монахом конь бодрился,

   В зеленых лугах.

   Во зеленых во лужочках

   Ходят девушки кружочком.

   Девиц не нашел.

   К честной девушке зашел.

   Тут и лягу спать.

   На полу монах ложился -

   На перинке очутился:

   Видит, что беда.

   Что она ни вынимала,

   Все монаху было мало.

   Съел корову, да быка,

   Да ребенка тредьяка..."

  

   А дальше не помню - все у него тут путалось. Так всю дорогу пел. Да в штоф все смотрел. Не закусывая пил. Только утром его привез в Красноярск. Всю ночь так ехали. А дорога опасная - горные спуски. А утром в городе на нас люди смотрят - смеются.

   А Юродивого я на толкучке нашел. Огурцами он там торговал. Вижу - он. Такой вот череп у таких людей бывает.

   Я говорю - идем. Еле уговорил его. Идет он за мной, все через тумбы перескакивает. Я оглядываюсь, а он качает головой - ничего, мол, не обману. В начале зимы было. Снег талый. Я его на снегу так и писал. Водки ему дал и водкой ноги натер. Алкоголики ведь они все. Он в одной холщовой рубахе босиком у меня на снегу сидел. Ноги у него даже посинели. Я ему три рубля дал. Это для него большие деньги были. А он первым делом лихача за рубль семьдесят пять копеек нанял. Вот какой человек был. Икона у меня была нарисована, так он все на нее крестился, говорил: "Теперь я всей толкучке расскажу, какие иконы бывают".

   Так на снегу его и писал¹²¹. На снегу писать - все иное получается. Вон пишут на снегу силуэтами. А на снегу все пропитано светом. Все в рефлексах лиловых и розовых, вон как одежда боярыни Морозовой - верхняя, черная; и рубаха в толпе. Все пленэр. Я с 1878 года уже пленэристом стал: "Стрельцов" тоже на воздухе писал.

   Все с натуры писал: и сани, и дровни. Мы на Долгоруковской жили. (Тогда ее еще Новой Слободой звали.) У Подвисков в доме Збук ¹²².

   Там в переулке всегда были глубокие сугробы, и ухабы, и розвальней много. Я все за розвальнями ходил, смотрел, как они след оставляют, на раскатах особенно.

   Как снег глубокий выпадет, попросишь во дворе на розвальнях проехать, чтобы снег развалило, а потом начнешь колею писать.

   И чувствуешь здесь всю бедность красок.

   И переулки все искал, смотрел; и крыши где высокие. А церковь-то в глубине картины - это Николы, что на Долгоруковской ¹²³.

   Самую картину я начал в 1885 году писать; в Мытищах жил - последняя избушка с краю. И тут я штрихи ловил. Помните посох-то, что у странника в руках ¹²⁴. Это богомолка одна проходила мимо с этим посохом. Я схватил акварель да за ней. А она уже отошла. Кричу ей: "Бабушка! Бабушка! Дай посох!" Она и посох-то бросила - думала, разбойник я.

   Девушку в толпе, это я со Сперанской писал - она тогда в монашки готовилась. А те, что кланяются, - все старообрядочки с Преображенского.

   В восемьдесят седьмом я "Морозову" выставил. Помню, на выставке был. Мне говорят: "Стасов ¹²⁵ вас ищет".

   И бросился это он меня обнимать при всей публике... Прямо скандал. "Что вы, говорит, со мной сделали?" Плачет ведь - со слезами на глазах. А я ему говорю: "Да что вы меня-то... (уж не знаю, что делать, неловко) - вот ведь здесь "Грешница" Поленова". А Поленов-то ведь тут - за перегородкой стоит. А он громко говорит: "Что Поленов... дерьмо написал". Я ему: "Что вы, ведь услышит"...

   А Поленов-то ведь письма мне писал¹²⁶ - направить все хотел: "Вы вот декабристов напишите". Только я думаю про себя: нет уж, ничего этого я писать не буду.

   Император Александр III на выставке был. Подошел к картине. "А, это юродивый!" - говорит. Все по лицам разобрал. А у меня горло от волнения ссохлось: не мог говорить. А другие-то, как легавые псы кругом.

   Я на Александра Третьего смотрю, как на истинного представителя народа ¹²⁷. Никогда не забуду, как во время коронации мы стояли вместе с Боголюбовым ¹²⁸. Нас в одной из зал дворца поставили. Я ждал, что он с другого конца выйдет. А он вдруг мимо меня: громадный, - я ему по плечо был; в мантии, и выше всех головой. Идет, и ногами так сзади мантию откидывает. Так и остались в глазах плечи сзади. Грандиозное что-то в нем было. Я государыни и не заметил с ним рядом.

   А памятник этот новый у храма Христа Спасителя - никуда не годится. Опекушин ¹²⁹ совсем не понял его. Я ведь помню. Лоб у него был другой, и корона иначе сидела. А у него на памятнике корона приземистая какая-то, и сапоги солдатские. Ничего этого не было".

  

   "Через год после того, как я "Морозову" выставил, жена умерла. В 1888 году, седьмого апреля! ¹³⁰

   После смерти жены я "Исцеление слепорожденного" ¹³¹ написал. Лично для себя написал. Не выставлял. А потом в том же году уехал в Сибирь¹³². Встряхнулся. И тогда от драм к большой жизнерадостности перешел. У меня всегда такие скачки к жизнерадостности бывали. Написал я тогда бытовую картину - "Городок берут" ¹³³.

   К воспоминаниям детства вернулся, как мы зимой через Енисей в Торгашино ездили. Там в санях - справа мой брат Александр сидит ¹³⁴. Необычайную силу духа я тогда из Сибири привез.

   В 1891 году начал я "Покорение Сибири" ¹³⁵ писать. По всей Сибири ездил - материалы собирал. По Оби этюды делал ¹³⁶. К 95 году кончил и выставил, а в том же году начал "Суворова" писать ¹³⁷. Случайно попал к столетию в 1899 году¹³⁸. В девяносто восьмом ездил в Швейцарию этюды писать ¹³⁹.

   С девятисотого начал для "Стеньки Разина" собирать материалы, а выставил в девятьсот седьмом ¹⁴⁰. В самую революцию попало. В Сибирь и на Дон для него ездил ¹⁴¹.

   С 1908 года "Посещение царевны" писал. Выставил в 1913 году¹⁴². Суворов у меня с одного казачьего офицера написан. Он и теперь жив еще: ему под девяносто лет ¹⁴³. Но главное в картине - движение. Храбрость беззаветная - покорные слову полководца, идут.

   Толстой очень против был. А когда "Ермака" увидел, говорит: "Это потому, что вы поверили, оно и производит впечатление".

   А я ведь летописи и не читал. Она сама мне так представилась: две стихии встречаются. А когда я, потом уж, Кунгурскую летопись ¹⁴⁴ начал читать - вижу, совсем, как у меня. Совсем похоже. Кучум ведь на горе стоял. Там у меня скачущие. И теперь ведь, как на пароходе едешь, - вдруг всадник на обрыв выскочит: дым, значит, увидал. Любопытство.

   В исторической картине ведь и не нужно, чтобы было совсем так, а чтобы возможность была, чтобы похоже было. Суть-то исторической картины - угадывание. Если только сам дух времени соблюден - в деталях можно какие угодно ошибки делать. А когда все точка в точку - противно даже".

  

   В этом одна из тайн суриковского творчества: он угадывал русскую историю не сквозь исторические книги и сухие летописи, не сквозь мертвую археологическую бутафорию, а через живые лики живых людей, через внутреннее чувство вещей, предметов и форм жизни. Для этих провидений была необходима вся необычная, бытовая и родовая подготовка души, которая была дана Сурикову. Только благодаря ей, конечно, он мог так творчески глубоко зажигаться о встречные лица.

   "Женские лица русские я очень любил, непопорченные ничем, нетронутые. Среди учащихся в провинции попадаются еще такие лица. Вот посмотрите на этот этюд, - говорил он, показывая голову девушки с сильным, скуластым лицом, - вот царевна Софья какой должна была быть, а совсем не такой, как у Репина¹⁴⁵. Стрельцы разве могли за такой рыхлой бабой пойти?.. Их вот такая красота могла волновать; взмах бровей, быть может... Это я с барышни одной рисовал¹⁴⁶. На улице в Москве с матерью встретил. Приезжие они из Кишинева были. Не знал, как подойти. Однако решился. Стал им объяснять, что художник. Долго они опасались - не верили. И Пугачева я знал: у одного казацкого офицера такое лицо ¹⁴⁷.

   Мужские-то лица по скольку раз я перерисовывал. Размах, удаль мне нравились. Каждого лица хотел смысл постичь. Мальчиком еще, помню, в лица все вглядывался - думал: почему это так красиво? Знаете, что значит симпатичное лицо? Это то, где черты сгармонированы. Пусть нос курносый, пусть скулы, - а все сгармонировано. Это вот и есть то, что греки дали - сущность красоты. Греческую красоту можно и в остяке найти. А какое время надо, чтобы картина утряслась, так чтобы переменить ничего нельзя было. Действительные размеры каждого предмета найти нужно. В саженной картине одна линия, одна точка фона и та нужна. Важно найти замок, чтобы все части соединить. Это - математика. А потом проверять надо: поделить глазами всю картину по диагонали".

   Жажда реализма, голод по точности были очень велики у Сурикова. "Если б я ад писал, то и сам бы в огне сидел и в огне позировать заставлял", - говорил он с энергией. Ту же самую непосредственность и силу вкладывал он в восприятия произведений искусства и людей.

   Про Тинторетто он как-то говорил:

   "Черно-малиновые эти мантии... Кисть-то у него просто свистит".

   Про Александра Иванова:

   "Это прямое продолжение школы дорафаэлитов¹⁴⁸ - усовершенствованное. Никто не мог так нарисовать, как он. Как он каждый мускул мог проследить со всеми разветвлениями в глубину. Только у Шардена это же есть. Но у него скрыта работа в картинах. А у Иванова она вся на виду".

   Однажды мы были вместе с Василием Ивановичем в галерее Сергея Ивановича Щукина¹⁴⁹ и смотрели Пикассо. Одновременно с нами была другая компания. Одна из дам возмущалась Пикассо. Василий Иванович выступил на его защиту: "Вовсе это не так страшно. Настоящий художник именно так должен всякую композицию начинать: прямыми углами и общими массами. А Пикассо только на этом остановиться хочет, чтобы сильнее сила выражения была. Это для большой публики страшно. А художнику очень понятно".

   Про публику: "Это ведь как судят... Когда у меня "Стенька" был выставлен, публика справлялась: "Где ж княжна?" А я говорю: "Вон круги-то по воде - только что бросил". А круги-то от весел. Ведь публика так смотрит: раз Иоанн Грозный, то сына убивает; раз Стенька Разин, то с княжной персидской". Про Льва Толстого: "Софья Андреевна ¹⁵⁰ заставляла Льва в обруч скакать - бумагу прорывать. Не любил я у них бывать - из-за нее. Прихожу я раз, Лев Николаевич сидит: у него на руках шерсть, а она мотает. И довольна: вот что у меня, мол, Лев Толстой делает. Противно мне стало - больше не стал к ним ходить".

   Про разрыв Сурикова с Толстым я слыхал такой рассказ от И. Э. Грабаря: "Он вам никогда не рассказывал, как он Толстого из дому выгнал? А очень характерно для него. Жена его помирала в то время. А Толстой повадился к ним каждый день ходить, с ней о душе разговоры вел, о смерти. Так напугает ее, что она после целый день плачет и просит: "Не пускай ты этого старика пугать меня". Так Василий Иванович в следующий раз, как пришел Толстой, с верху лестницы на него: "Пошел вон, злой старик! Чтобы тут больше духу твоего не было!" Это Льва Толстого-то... Так из дому и выгнал".

   Этим исчерпываются мои записи бесед и рассказов В. И. Сурикова. Конечно, мне, знавшему Василия Ивановича только несколько месяцев, довелось услыхать лишь небольшую долю его воспоминаний.

   Сейчас живы десятки людей, знавших его несравненно более интимно и слыхавших его рассказы в гораздо больших подробностях. Было бы бесконечно ценно для материалов о его творчестве и жизни, если б эти лица дополнили и исправили мои записи новыми вариантами и подробностями, так как обстоятельства детства и юности В. И. Сурикова настолько редки и необычны, что каждая новая черта имеет значение как для понимания его творчества, так и для психологии художественного творчества вообще.

  

   Печатается по тексту, опубликованному в журнале "Аполлон", 1916, No 6-7 ("Суриков. Материалы для биографии").

   Волошин (Карпенко-Волошин) Максимилиан Александрович (1877-1932), поэт, примыкавший к символизму, переводчик, художник-пейзажист, участник выставок "Мира искусства"; художественный критик, принимавший участие в диспутах по вопросам искусства, автор статей о русских художниках, о французской поэзии, об искусстве театра.

   В 1897 г. Волошин поступил в Московский университет, откуда вскоре был исключен за участие в студенческих беспорядках. Уехав за границу, он много путешествовал, жил во Франции. С 1917 г. поселился в Коктебеле. В настоящее время дом Волошина в поселке Планерское (б. Коктебель), согласно его завещанию, является Домом творчества писателей.

   Человек разносторонне одаренный, Волошин в своем литературном и художественном творчестве стремился к философско-историческому осмыслению мира. В подобных своих размышлениях он нередко ощущал себя как бы вне конкретного, реального времени, к чему в какой-то мере располагала и его жизнь в окружении величественной, необжитой природы восточного Крыма. Своеобразный историзм его мышления, возможно, способствовал возникновению интереса с его стороны к личности исторического живописца Сурикова, и, в свою очередь, расположил Сурикова к Волошину как к будущему своему биографу. М. В. Нестеров писал, что статья Волошина о Сурикове "быть может лучшее, что когда-либо было написано о рус[ских] художниках". (М. В. Нестеров. Из писем. Л., 1968, с. 262).

  

   ¹ Воспоминания И. Э. Грабаря см. на с. 262-264.

   ² Кнебелъ Иосиф Николаевич (1854-1926) - московский издатель, предпринявший выпуск серии монографий о русских художниках под редакцией И. Э. Грабаря. Монография М. Волошина о Сурикове не была издана.

   ³ Суриков скончался 6/19 марта 1916 г.

   ⁴ 12/24 января 1848 г.

   ⁵ Эти строки свидетельствуют об увлечении Волошина хиромантией.

   ⁶ Суриков вспоминает лето 1881 г., когда он с семьей жил в деревне Перерва, близ станции Люблино по Московско-Курской железной дороге.

   ⁷ Фламмарион Камилъ (1842-1925) - французский астроном, автор научно-популярных книг.

   ⁸ Казацким происхождением своего рода Суриков чрезвычайно гордился и считал своим долгом исправлять какие-либо искажения этого факта (см. письмо 50 и коммент. к нему, письмо 181 и коммент. 2 к нему). В 1893 г., собирая и изучая материал для картины "Покорение Сибири Ермаком", Суриков в письмах к брату неоднократно подчеркивал родственные связи их семьи с донскими казаками (см. письма 103 и 105).

   Интересуясь своей родословной, художник составил генеалогическую таблицу своего рода. В его распоряжении, кроме статьи Н. Н. Оглоблина "Красноярский бунт 1695-1698 годов" (см. коммент. 1 к письму 169) и послужных списков его предков имелась справка "История о сибирских городовых казаках", составленная жителем Красноярска Ф. Ф. Спиридоновым (см. коммент. 3 к письму 103).

   ⁹ Ермак погиб в августе 1584 г. во время внезапной ночной схватки с отрядом сибирского хана Кучума. Спасаясь от преследователей, он бросился вплавь по Иртышу, но утонул под тяжестью кольчуги.

   ¹⁰ Енисейск был основан в 1618 г., Красноярский острог был построен в 1628 г. Упоминаемая Волошиным выше дата "1622" как дата основания Красноярска ошибочна.

   ¹¹ Очевидно, статью H. H. Оглоблина (см. коммент. 1 к письму 169).

   ¹² Дурново Семен Иванович, которого красноярцы, добиваясь его смещения, "...держали несколько месяцев "в осаде"... но в конце концов изгнали из города, причем воевода только случайно сохранил свою жизнь" (H. H. Оглоблин. Цит. соч., с. 27).

   ¹³ Суриков имеет в виду гетмана Левобережной Украины Многогрешного Демьяна Игнатьевича, обвиненного в 1672 г. в измене и сосланного в Сибирь. Его брат, Василий Игнатьевич Многогрешный, возглавлял в период красноярского бунта воеводское меньшинство.

   ¹⁴ Суриков упоминает о двоюродном брате своего деда, полковом атамане Александре Степановиче Сурикове, который был похоронен на Троицком кладбище близ Енисейского тракта.

   ¹⁵ О предках Сурикова см. коммент. 3 к письму 65.

   ¹⁶ См. коммент. 14.

   ¹⁷ Отец художника Иван Васильевич на военной службе не состоял (см. о нем коммент. 3 к письму 42). Его брат Марк Васильевич (1829-1856) служил пятидесятником, а затем хорунжим в Енисейском казачьем конном полку.

   ¹⁸ Неточность. А. С. Суриков родился в 1794, а умер в 1854 г., то есть 60-ти лет.

   ¹⁹ Упоминаемые здесь фамилии искажены. Мазаровича сменил войсковой старшина Голашевский, после которого временно исполнял должность атамана есаул Корх Иван Иванович (см. о нем коммент. 5 к письму 2).

   ²⁰ Енисейский казачий конный полк был упразднен в 1871 г., после чего Суриковы приписались к мещанскому обществу.

   ²¹ Василий Матвеевич Суриков - двоюродный дядя художника, служил пятидесятником, хорунжим и сотником. Умер в отставке, 42 лет, 5 марта 1868 г.

   ²² Василий Иванович Суриков (см. коммент. 3 к письму 65) умер "от горячки", будучи командиром 2-й сотни Енисейского городового казачьего полка в Туруханске.

   ²³ О матери художника см. коммент. 1 к письму 2. Станица, в которой жили предки художника со стороны матери, - Торгашинская.

   ²⁴ По данным С. Н. Мамеева (см. коммент. 3 к письму 65), Федор Егорович Торгошин умер в 65 лет 4 апреля 1845 г., за 3 года до рождения Сурикова.

   ²⁵ О Степане Федоровиче Торгошине см. коммент. 3 к письму 3.

   ²⁶ См. коммент. 3 к письму 65.

   ²⁷ Неточность. Дом казаков Суриковых, упоминаемый H. H. Оглоблиным в статье "Красноярский бунт 1695-1698 годов" сгорел в 1773 г. Суриков мог помнить старый дом по Качинской улице, построенный в конце XVIII века, перешедший по наследству от прапрадеда художника Петра Васильевича Сурикова к его старшему сыну Степану, или дом своего прадеда Ивана Петровича на той же Качинской улице, однако не наследственный, а приобретенный им самим. Оба эти дома также сгорели во время пожара Красноярска 17-18 апреля 1881 г. (см. коммент. 2 к письму 169).

   ²⁸ Жена Ивана Васильевича Сурикова младшего (1807-1845) - Гликерия Федоровна.

   ²⁹ По-видимому, на правом берегу Енисея, у селения Ладейки.

   ³⁰ Суриков имеет в виду свою картину "Взятие снежного городка".

   ³¹ Копия описи приданого матери художника хранится в Отделе рукописей ГТГ, ф. 36 ед. хр. 262.

   ³² Суриков упоминает своего брата Александра, сестру Екатерину и сестру от первого брака его отца Елизавету (см. 6 них коммент. 1 и 7 к письму 2 и коммент. 7 к письму 8).

   ³³ Рассказ Сурикова, по-видимому, относится ко времени жизни в селе Сухой Бузим (см. коммент. 3 к письму 42).

   ³⁴ См. коммент. 3 к письму 120.

   ³⁵ Сохранились два портрета Прасковьи Федоровны Суриковой: исполненный в 1887 г. и принесенный художником в 1913 г. в дар Третьяковской галерее и второй, исполненный в 1894 г.

   ³⁶ Неясно, о какой "заимке" идет речь. Возможно, Суриковы располагали каким-либо земельным участком до 1871 г., то есть до упразднения Енисейского казачьего конного полка. Известно, что позднее брат художника безрезультатно хлопотал о наделении его таким участком из казачьих земель.

   ³⁷ Отец художника в качестве чиновника походной канцелярии сопровождал В. И. Копылова, исполнявшего должность губернатора, в его разъездах по губернии.

   ³⁸ Дяди художника - Марк Васильевич Суриков (см. коммент. 17) и Иван Васильевич Суриков младший, как и отец художника, окончили Красноярское уездное училище.

   ³⁹ Освящение Исаакиевского собора в Петербурге состоялось 30 мая 1858 г.

   ⁴⁰ Картина А. А. Иванова "Явление Христа народу" была привезена из Рима в Петербург в 1858 г.

   ⁴¹ Исторический роман M. H. Загоскина, изданный в 1829 г., пользовавшийся широкой популярностью.

   ⁴² Бобрищев-Пушкин Николай Сергеевич (1800-1871) - отбывал ссылку в Красноярске с 1831 по 1839 г., его брат Павел Сергеевич (1802-1865) - с 1832 по 1839 г.; Давидов Василий Львович (1792-1855) - с 1839 г. жил в Красноярске, где и скончался.

   ⁴³ Буташевич-Петрашевский Михаил Васильевич (1821-1866) - революционер, глава кружка "петрашевцев". В 1849 г. был приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. В 1856 г. вышел на поселение, жил в Иркутске; в 1860 г. был выслан в село Шушенское, Минусинского округа, в 1861 г. - переведен в Красноярск и вновь выслан оттуда в 1864 г. Скончался в селе Вельском Енисейского округа. Живя в Иркутске и Красноярске, занимался адвокатурой.

   ⁴⁴ Щапов, Афанасий Прокопьевич (1830-1876) - известный историк и публицист, общественный деятель. В 1864 г. был сослан в Иркутск. В 1866 г. принял участие в туруханской экспедиции известного геолога и географа И. А. Лопатина в качестве этнографа и статистика. Для подготовки к этой экспедиции приезжал в Красноярск, где занимался в местном архиве, изучая материалы Томского архива, переданные в Красноярск в 1822 г., со времени образования Енисейской губернии.

   ⁴⁵ См. коммент. 3 к письму 42.

   ⁴⁶ Возможно, этот эпизод нашел отражение в трактовке Суриковым иллюстрации к рассказу И. С. Тургенева "Перепелка" (И. С. Тургенев и Л. Н. Толстой. Рассказы для детей. M.; 1883).

   ⁴⁷ Суриков был зачислен на старшее отделение приходского училища 27 августа 1856 г.

   ⁴⁸ То есть с первого класса уездного училища, в которое Суриков поступил в 1858 г. по окончании курса приходского училища.

   ⁴⁹ Казни производились за городом, а телесные наказания на Острожной площади. Площадь эта была видна из окон уездного училища.

   ⁵⁰ Эти впечатления легли в основу иллюстрации, исполненной Суриковым в 1891г., к "Песне о купце Калашникове" (М. Ю. Лермонтов. Сочинения, т. I. Изд-во Товарищества И. Н. Кушнерев и К⁰ и книжного магазина П. К. Прянишникова. М., 1891).

   Известна также акварель Сурикова "Публичная казнь" с авторской надписью: "до 1863 года видел собственными глазами. В. Суриков".

   ⁵¹ Публичная казнь Федора Флерковского, о которой вспоминает Суриков, ссыльно-каторжного солеваренного завода "из политических преступников", состоялась 6 июля 1866 г. "в г. Красноярске за городом, при стечении многочисленной публики..." Казненный обвинялся в нанесении ножом раны своему начальнику зауряд-есаулу Серебренникову "во время исполнения им, Серебренниковым, обязанностей службы с намерением лишить его жизни, а после того в нападении на казака Новикова, с целью причинить и ему также вред..." ("Енисейские губернские ведомости", 1866, 9 июля, No 28. "Смертная казнь").

   ⁵² Суриков упоминает имя спартанского царя Леонида, руководившего героической обороной Фермопильского горного ущелья в греко-персидской войне 500-449 гг. до н. э.

   ⁵³ Сообщение об убийстве "чиновника Бурдина" было опубликовано в газете "Голос" (1865, 2 января, No 2) в разделе "Внутренние новости" - Корреспонденция из Красноярска.

   ⁵⁴ Петр Николаевич Чернов, служил журналистом в Енисейском приказе общественного призрения, утонул 22 лет 16 апреля 1867 г.

   ⁵⁵ В конце 1850-х - начале 1860-х гг. в окрестностях Красноярска происходили частые грабежи обозов и почты. Эти грабежи совершались шайкой, руководимой неким Соловьевым, скрывавшейся в лесах близ тракта, ведшего из Красноярска в Ачинск.

   ⁵⁶ Хозяинов Иван Михайлович (ум. 41 года в 1856 г.) - дальний родственник художника, был женат на Черкасовой, сестре бабушки Сурикова; работал как иконописец, расписывал иконостас Благовещенской церкви в Красноярске.

   ⁵⁷ Интерьер дома Суриковых художник запечатлел в акварели 1890-х гг. "Дом Суриковых в Красноярске. За столом П. Ф. Сурикова, мать художника".

   ⁵⁸ Шебуев Василий Кузьмич (1777-1855) - профессор исторической живописи, ректор Академии художеств (с 1832 г.).

   ⁵⁹ О Н. В. Гребневе см. коммент. 9 к письму 211.

   ⁶⁰ Суриков упоминает о том, как он копировал с репродукции "Благовещение" В. Л. Боровиковского, исполненное для иконостаса Казанского собора в Петербурге.

   ⁶¹ Копия с репродукции произведения Т. А. Неффа была исполнена Суриковым в 1866 г.

   ⁶² О П. Н. Замятнине и его участии в судьбе Сурикова см. письмо 1 и коммент. 3 к нему.

   ⁶³ Шрейнцер Карл-Август Матвеевич (1815 или 1819-1887), академик акварельной живописи. С 1859 по 1873 г. инспектор классов Академии художеств, с 1873 г. - хранитель академического музея.

   ⁶⁴ Суриков имеет в виду дом своего двоюродного деда, полкового атамана Александра Степановича Сурикова (см. коммент. 14).

   ⁶⁵ Лавинский А. С. - генерал-губернатор Восточной Сибири с 1822 по 1833 г.; Степанов Александр Петрович (1781-1837) - отец известного карикатуриста Н. А. Степанова, редактора журнала "Искра". Енисейский гражданский губернатор с 1823 по 1831 г.

   ⁶⁶ О О. М. Дурандиной см. коммент. 2 к письму 3.

   ⁶⁷ Неточность. Красноярская гимназия была открыта 1 июля 1868 г. - в год отъезда Сурикова из Красноярска.

   ⁶⁸ "Русский художественный листок" - иллюстрированный журнал, издававшийся в Петербурге в 1851-1862 гг. художником В. Ф. Тиммом.

   ⁶⁹ Война России с Англией, Францией, Турцией и Сардинией 1853-1856 гг.

   ⁷⁰ О П. И. Кузнецове см. коммент. 3 к письму 4.

   ⁷¹ Очевидно, Суриков видел портрет золотопромышленника И. К. Кузнецова, отца П. И. Кузнецова. Местонахождение портрета в настоящее время неизвестно (см. список произведений К. П. Брюллова в кн.: Э. Ацаркина. Карл Павлович Брюллов. Жизнь и творчество. М., 1963, с. 359).

   ⁷² О путешествии Сурикова из Красноярска в Петербург см. письмо 2.

   ⁷³ О своих первых впечатлениях от Москвы Суриков рассказывал в письме к родным из Петербурга 23 февраля [1869] (см. письмо 4).

   ⁷⁴ См. коммент. 1 к письму 5.

   ⁷⁵ Зайцев Дмитрий Дмитриевич (1849- ?) - с 1869 г. учился в Академии художеств на архитектурном отделении. В 1877 г. получил звание классного художника 2-й степени; в 1902 г. - звание академика.

   ⁷⁶ С. Петербургская рисовальная школа, основанная в 1839 г. С 1857 г. существовала на средства Общества поощрения художеств (первоначально - художников) - объединения любителей искусств, возникшего в Петербурге в 1821 г.

   ⁷⁷ Диаконов Михаил Васильевич (1807-1886) - преподаватель рисовальной школы Общества поощрения художников с 1861 г., с 1865 по 1881 г. директор этой школы.

   ⁷⁸ Горностаев Иван Иванович (1821-1874) - архитектор. С 1860 г. преподавал в Академии художеств историю искусств. Его лекции отличались обилием нового, по тем временам, материала; они были изданы четырьмя выпусками в 1860-1864 гг. с иллюстрациями автора.

   ⁷⁹ Лучшев Сергей Яковлевич (1850- ?). - Учился в московском Строгановском училище технического рисования, в 1870 году поступил в Академию художеств. В 1879 г. получил звание классного художника 1-й степени.

   ⁸⁰ См. письмо 29.

   ⁸¹ См. коммент. 2 к письму 32.

   ⁸² Неизвестно, у кого из товарищей Суриков жил на Черной речке. В ГТГ имеется сепия, исполненная им в 1871 г. "Под дождем в дилижансе на Черную речку".

   ⁸³ Во время обучения в Академии Суриков получил следующие серебряные медали: 23 декабря 1871 г. - малую серебряную медаль за рисунок (этюд с натуры), 28 октября 1872 г.- малую серебряную медаль за рисунок, 3 марта 1873 г. - большую серебряную медаль за живопись, 26 мая 1873 г. - большую серебряную медаль за рисунок.

   ⁸⁴ См. письмо 32 и коммент. 3 к нему.

   ⁸⁵ См. коммент. 1 к письму 28.

   ⁸⁶ См. коммент. 1 к письму 14 и коммент. 1 к письму 15.

   ⁸⁷ См. коммент. 3 к письму 4.

   ⁸⁸ См. коммент. 1 к письму 33 и коммент. 2 к письму 35.

   ⁸⁹ Облеченный доверием со стороны "высочайших" покровителей искусства, конференц-секретарь Академии художеств П. Ф. Исеев фактически руководил всей деятельностью Академии. В 1889 г. в связи с крупной денежной растратой, к которой был причастен ряд лиц, возглавлявших Академию, Исеев был отстранен от должности, судим и сослан в Сибирь.

   ⁹⁰ Эскиз неосуществленной картины "Клеопатра", исполненный карандашом, белилами и акварелью, датирован 1874 годом.

   ⁹¹ См. коммент. 1 к письму 37.

   ⁹² То есть "Утро стрелецкой казни".

   ⁹³ Суриков имеет в виду надпись, сделанную медными литерами под куполом золоченой главы колокольни Ивана Великого в Московском Кремле. В тексте надписи указано: "...сей храм совершен и позлащен во второе лето господарства...", то есть во второй год царствования Бориса Годунова. После смерти Годунова надпись эта была закрыта и затем вновь открыта по указанию Петра I.

   ⁹⁴ Суриков упоминает хранящиеся в Лувре изваяния человекоподобных крылатых быков, найденные в середине XIX в. при раскопках Ниневии.

   ⁹⁵ Будучи в Риме, в феврале 1884 г., Суриков исполнил акварель "Собор св. Петра в Риме".

   ⁹⁶ См. коммент. 3 к письму 3.

   ⁹⁷ Седой стрелец, сидящий в телеге. Этюд для фигуры этого стрельца был исполнен в 1879 г.

   ⁹⁸ См. воспоминания И. Репина, с. 225. Для фигуры рыжебородого стрельца Суриков исполнил ряд этюдов карандашом и масляными красками.

   ⁹⁹ См. письмо 86.

   ¹⁰⁰ Об увлечении Сурикова народным творчеством см. воспоминания Д. Каратанова, с. 242.

   Большинство этюдов для картины "Утро стрелецкой казни" Суриков писал летом 1879 г. в имении H. H. Дерягина "Липецы", Липецкой волости, Чернского уезда, Тульской губернии.

   Приводим отрывок из нашей записи рассказа А. Н. Дерягина (1873-1945) в 1927 г.: "Стрельцы писались в имении Дерягиных... Девочка в "Стрельцах", плачущая, писана с Бориса Николаевича Дерягина (брата автора рассказа. - С. Г.), которому поручено было его дразнить для того, чтобы он плакал... Баба на земле - Мария Петровна Никольская, рожденная Соколова, жившая в доме Дерягиных. Петр - управляющий имением H. H. Дерягина... Кузьма Тимофеевич Шведов, крестьянин-собственник, высокого роста, ездил верхом всегда подбоченясь, стрелец, сидящий в телеге спиной - Саватеев - крестьянин..." (Отдел рукописей ГТГ, ф. 36, ед. хр. 26).

   Известно, что натурой для плачущей девочки в картине "Утро стрелецкой казни" послужила также старшая дочь художника, которой ко времени окончания картины было около трех лет.

   ¹⁰¹ При создании картины "Утро стрелецкой казни" Суриков пользовался книгой "Дневник поездки в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента посла императора Леопольда I к царю и великому князю Московскому Петру Первому в 1698 году, веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом". Перевод с латинского Б. Женева и М. Семевского. М., 1867.