Бирюков Павел Иванович - Греческий мудрец Диоген

   Павел Иванович Бирюков

   Греческий мудрец Диоген

  

   Date: 10-12 марта 2010

   Изд: "Греческий мудрец Диоген" (серия "Жизнь и учения мудрецов"), М., "Бук Чембэр Интернэшнл", 1991. (Репринтное воспроизведение издания "Посредника", М., тип. Вильде, 1910)

   OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)

  

  

  

   Глава I. Ученики Сократа 5

   Глава II Диоген становится учеником Антисфена 10

   Глава III. Как жил Диоген 13

   Глава IV. Как Диогена продали в рабство 17

   Глава V. Диоген у Ксениада 20

   Глава VI. Беседы Диогена с учениками о том, как мало нужно человеку 24

   Глава VII. Отношение Диогена к людским толкам 26

   Глава VIII. Старик и бессердечный богач 30

   Глава IX. Обличение лицемерия и других пороков 33

   Глава X. Как Диоген защитил невинного 39

   Глава XI. Диоген и Вакхид 42

   Глава XII. Беседы Диогена с Филомедоном о труде и богатстве 46

   Глава XIII. О правах и обязанностях человека к своему обществу 50

   Глава XIV. Диоген и Александр Македонский 53

   Глава XV. Старость и смерть Диогена 58

   Глава XVI. Ученики Диогена 60

  

  

  

   Греческий учитель Сократ умер в городе Афинах, мужественно и спокойно приняв чашу яда по приговору судей. Это было за 400 лет до Р. X. Осудившие Сократа люди думали, что, если они убьют его, то им легче будет жить без него, никто больше не станет будить их совести, и можно им будет по-прежнему предаваться порокам.

   Но слова, сказанные Сократом, не пропали даром. Много людей услышали Сократово учение. А ученье его вот в чем было.

   Люди страдают от своего неразумия, оттого, что не слушают голоса совести. Голос этот внутри человека и всегда готов помочь ему. Только тот может быть счастлив, кто слушается этого внутреннего голоса.

   Голос совести говорит человеку, что он должен жить не для своих похотей, а для того, чтобы помогать другим. Человеку мешают в этом его порочные страсти. Он должен бороться с ними. Только

  

  

   этим путем человек может достигнуть высшего блага и счастья.

   И для этого не нужно знать многое, потому что многого мы и не можем узнать. Да кроме того, если бы от знания многих вещей зависело счастье людей, то кто же тогда мог бы стать счастливым? Только тот, у кого много денег, кто может научиться разным наукам, нанимать учителей или ходить в высшие училища, пока другие люди кормят и одевают его. Таких богатых и досужих людей мало, да из них-то немного найдется счастливых.

   Главная наука - в том, чтобы познать самого себя. А для этого не нужно никаких денежных затрат; нужно только прислушиваться к внутреннему голосу совести, внушающему человеку через его разум и сердце, как ему следует жить, как поступать с другими и в чем его счастье.

   Так учил Сократ. Он привлек к себе много учеников. Ученики любили его, как отца, и горько плакали, когда он умирал. Но учитель, умирая, увещевал их не печалиться, потому что знал, что чаша яда, которую он принимал, не могла умертвить в нем того, что одно в нем было живо и бессмертно, - ту правду, которую он уразумел и передал людям.

   Ученики Сократа понимали его, потому что он говорил просто и ясно, и всякий из разговора с ним получал мудрый совет. Но из сказанных Сократом слов ученики запоминали то, что каждому из них было пригоднее, что ближе подходило к его собственной жизни. Из всего учения Сократа каждый ученик лучше всего остального запоминал только то, о чем он сам больше думал; и ему казалось, что учитель только это и говорил, а о других сторонах учения своего учителя он забывал. И потому, когда ученики сходились без учителя, то они часто спорили о том, кто из них лучше понимал Сократа.

   При жизни Сократа они еще держались в мире, общею любовью к нему, а по смерти его пошла между

  

  

   ними рознь и вражда, особенно между теми, кто сам не видал и не слыхал Сократа, а уже от других узнал его учение. И каждый из них говорил свое и уверял, что то самое говорил Сократ. И выходило, будто Сократ говорил то одно, то другое, совсем противоположное. И из-за этого враждовали и спорили его различные последователи.

   Только долго спустя люди поняли, что не мог Сократ учить тому, из-за чего люди ссорятся и враждуют.

   И тогда люди стали спокойно изучать все то, что дошло до них из учения Сократа, и тогда только могли разумно и согласно понять его учение.

   Сейчас же после смерти Сократа было совсем не то.

   Один из его учеников, Платон, богатого и знатного рода, горячо любивший Сократа, хорошо понял одну часть учения и записал ее. Из учения Сократова больше всего ему нравились слова о том, что жить нужно для общего величайшего блага, т. е. - так жить, чтобы жизнью своей принести как можно больше добра и блага людям. Платон стал рассуждать о том, что такое это общее благо или добро, отчего оно происходить, кто сотворил его, откуда произошел весь мир и о многом другом. Он был очень умен и красноречив и написал много книг. Но Платон не исполнил самого первого завета своего учителя. Он остался богатым и знатным, и потому не стал братом бедному, рабочему люду. Богатые греки любили слушать его и подарили ему особый участок земли и построили там дом. Туда ходило учиться много знатных людей, но бедные туда не могли попасть. Эта школа называлась академиею.

   Другой ученик Сократа, Аристип, тоже из богатых господ, слышал, как Сократ часто говаривал, что тому, кто наслаждается удовольствиями не вмеру, - сладко ест и пьет, мягко спит, пирует, посещает часто разные зрелища, - тому скоро прискучить все это, и будет он самым несчастным чело-

  

  

   веком. Такому человеку всякий труд в тягость, и сами удовольствия ему будут не в радость, и скука и тоска овладеют им. А тот, кто проводит жизнь в труде, тот и малое удовольствие считает за большую радость и всегда найдет чем разогнать тоску. Аристип по-своему понял эти слова. Он стал жить для своего удовольствия, но - так, чтоб никогда не пресытиться удовольствиями. Для этого он старался каждому удовольствию предаваться вмеру и как можно чаще менять свои удовольствия.

   - Иначе, - говорил он, - и жить не стоит, как только для своего удовольствия.

   Еще был ученик у Сократа по имени Антисфен. Он не был знатного рода. Мать его была дальняя чужестранка, а у греков в городе Афинах был такой обычай, что места давались тем только, у кого родители были коренными афинскими жителями. Все же остальные могли заниматься, кто чем хотел, либо торговлей, либо ремеслом каким; но в управление они не допускались. У Антисфена не было капиталов, торговлей он заняться не мог, ремеслу выгодному смолоду не обучался. Пришлось ему свой хлеб добывать черной работой. У него была большая охота к учению, и в свободное время он стал посещать различных афинских учителей. Когда же он услышал Сократа, то бросил всех остальных учителей и привязался к нему, как ребенок к отцу.

   Антисфен жил в приморском городе Пирее, за 10 верст от Афин, и каждый день ходил в Афины к Сократу слушать его учение о жизни. Антисфен сам жил в нужде, и ему было дорого то, что Сократ не презирал бедняков и рабов, а учил любить их и считать всех людей, и знатных и простых, своими братьями. И из учения Сократова Антисфен понял то, что люди должны так жить, чтобы и в бедности и в нужде они могли быть довольными и счастливыми. И поняв это, Антисфен стал учить нищих, рабов и других бесправных людей.

   После смерти Сократа Антисфен учил народ в

  

  

   особом огороженном месте, куда собирались слушать его те, кого не пускали в академию. Место это называлось по-гречески Киносарх, а по-русски означает: собачье место.

   Антисфен учил, что счастье не в богатстве и почестях, не в разукрашенных палатах, не в еде и питье и не в высоком звании.

   "Счастье, - говорил он, - в самом человеке, внутри его. Для счастья и покоя души человека нужна добродетель. В ней одной мудрый человек ищет своего благополучия, и он не смотрит на то, будут ли его за это уважать или ругать. Он служит своей совести, своему Богу и не помышляет об ином благе. Жить надо как можно проще и беднее, довольствуясь для своего тела самым малым. Тогда меньше нуждаешься в помощи других людей и меньше от них зависишь. Человеку, живущему так, не нужно ни покровительства сильных мира, ни богатства, ни учености. Только тот будет покоен и радостен, кто сумеет побороть в себе всякое тщеславие и всякие похоти. В этом и состоит мудрость человеческая. И чтобы стать таким мудрым человеком, нужно слушаться голоса совести и разума. Голос совести всегда покажет человеку, когда он уклонится от правого пути, только бы не заглушить в себе этого голоса. Одним словом, Антисфен убеждал своих учеников оставить поклонение языческим богам и проповедывал единого Бога, живущего в сердце человеческом.

   Так учил Антисфен, и примером своей жизни он показывал, как немного нужно человеку, желающему жить разумно. У него не было своего крова, и ходил он, как нищий, в оборванном платье, с сумкой за плечами и с посохом в руке. И к нему ходил народ и от него учился праведной жизни.

   Одним из учеников Антисфена был Диоген.

  

  

  

   Во все времена и века, у всех народов были мудрые учителя, учившие их праведной жизни. Учения многих из них дошли и до нас. Читая об них, мы часто забываем, каким трудом, какими страданиями духа и тела досталось им это познание истины. Нам кажется, что эти мудрецы так и родились мудрецами, и иной раз даже становится завидно, отчего и мы не родились такими. А между тем, большею частью, детство этих людей и первые годы их взрослой жизни были самые бурные, не похожие на то, чему они учили потом. И когда мы узнаем их прежнюю жизнь, то начинаем понимать, каким тяжким трудом они выбрались на истинный путь и пошли по нем. Вот почему поучительно знать их историю. Читая ее, мы понимаем, что жизнь наша становится дурной или хорошей не оттого, какими мы родились, а оттого, на сколько мы желаем усовершенствовать себя и трудимся над этим.

   Так было и с Диогеном.

   Он родился в городе Синопе, на берегу Черного моря, за 414 лет до Р. X. Теперь этот город принадлежит туркам, тогда же он был греческим городом. В нем жили греки, переселившиеся из своего отечества. Теперь Синоп маленький, грязный городишка; а во времена Диогена он стоял во всей своей красе и вел большую торговлю. В этом городе, отец Диогена, Ицесий, был банкиром или менялой и вел большие денежные дела.

   Около денег человеку легко испортиться. Соблазн велик. На деньги все купить можно. Ни в чем удержу нет. Много людей так погибло. Не стало у Ицесия хватать денег на его затеи. И научился он, как самому делать деньги. За отцом пошел и сын, и

  

  

   стали они вместе изготовлять фальшивые монеты. Но не долго пришлось им вести так свои дела. Обидели они как-то рабочего, и тот донес в управу об их мошенничестве. Их накрыли на месте. Отца посадили в тюрьму, там он и умер, а сын убежал из города.

   В то время Диоген был уже взрослый. Он пошел скитаться по разным местам, перебиваясь кое-какой работой; а в свободное время он раздумывал о том, так ли он живет как нужно.

   Много мыслей бродило у него в голове, да все путались, и трудно ему было самому разобраться в них, а с кем ни заговаривал, никто не помогал ему. Одни не понимали его, другие смеялись, третьи жалели его и говорили: "Не будет в нем проку, - ум за разум заходит".

   Но Диоген чуял, что люди эти так говорят потому, что сами не живут так, как надо, и не знают в чем правда.

   С такими мыслями Диоген пришел в Афины. Он еще раньше слышал, что в этом городе, жил мудрец Сократ, учивший народ тому, как жить надо людям. Слышал он также и то, что учителя этого, любимого народом, но неугодившего правителям и судьям, казнили как злого преступника, и что теперь ученики Сократа продолжали учить народ. Диоген стал прислушиваться к их учению. И больше других пришелся ему по душе мудрец Антисфен.

   У Антисфена в то время учеников поубавилось. Трудно показалось им исполнять то, чему он учил; к тому же в это время и сам Антисфен тосковал и скорбел душою о своем любимом учителе. Сократ, которого еще недавно погубила злоба и зависть людские.

   В это самое время и пришел Диоген к Антисфену.

   "Вот и этот, - подумал про себя Антисфен, - пришел сюда послушать старика только от нечего делать. Прогоню я его!"

  

  

   - Зачем ты пришел ко мне? - строго спросил он у Диогена.

   - Учитель, я пришел слушать учение твое; жить хочу праведно!

   - Уходи скорей, не надо мне никого; вы народ ненадежный, оставьте меня.

   - Я не уйду от тебя, учитель.

   - Прочь! - закричал Антисфен и замахнулся на него палкой.

   - Бей меня, но знай, что еще не выросла такая крепкая дубина, чтобы отогнать меня от тебя; бей, но учи меня, - сказал Диоген твердо.

   Антисфен опустил палку, и лицо его просияло радостью.

   - Друг мой, - сказал он, - обними и прости меня! Теперь я вижу, что ты выдержал трудное испытание; ты не только молод и крепок телом, но и силен духом. Не покидай же меня, помоги мне, будем вместе учиться правде и открывать ее людям.

   И они зажили вместе.

   Когда Диоген пришел в Афины, у него были еще кое-какие деньги. Но, не долго думая, он все их роздал нищим. Был у него сперва даже раб по имени Манес. Однажды Диоген рассказал Манесу о том, что он узнал от Антисфена, и стал убеждать его зажить вместе с ним одною нищенскою жизнью. Но рабу не понравилась такая жизнь, и он убежал от своего господина. После этого Диогена встретил один его знакомый и говорит ему:

   - Что же ты не разыскиваешь Манеса! Заяви начальникам, его вернут!

   - Зачем, - отвечал Диоген: - если Манес может обойтись без меня, отчего же я не могу обойтись без Манеса? Пускай себе гуляет на воле.

   Диоген все раздумывал о том, как бы ему жить так, чтобы никогда никому не делать худого, - как сделать жизнь свою радостью, а не горем, каким она была до сих пор. "Если мне будет хоро-

  

  

   шо, - думал он, - то и другим вокруг меня станет лучше".

   Между тем в Афинах наступил годовой праздник. В этот день собиралось туда много народу, и весь день потешались разными представлениями и играми и целую ночь пировали и веселились. Диоген не участвовал в этом празднестве, и в эту ночь, поужинав овсяным киселем, лежал, завернувшись в свой плащ, в укромном местечке на городской площади. Он смотрел на шумную бесшабашную толпу народа и раздумался о своей жизни.

   "Вот, - думал он, - люди веселятся, за день всего насмотрелись и наигрались, и теперь расходятся по трактирам. Там они напьются и наедятся вдоволь всего. Почему бы и мне не жить так, как они все живут? Зачем я отделился от них и хочу жить по-иному?"

   И взяло его сомнение, так ли он живет как надо? Вдруг зашумело что-то по его плащу, он оглянулся; видит - мышка. Подбежала она к его плошке и стала доедать остатки его киселя. Диоген посмотрел на нее, ободрился и сказал сам себе: "О чем ты думаешь, Диоген? Вот эта мышь довольна остатками твоей еды, а ты, разумная тварь, печалишься о том, что не лежишь, объевшись и напившись, на мягких подушках и цветных коврах!" Такими разумными мыслями укреплял себя Диоген в минуты сомнения и малодушия; и скоро он совсем перестал сомневаться в праведности избранной им жизни.

  

  

   Скоро Диоген отказался и от постоянного жилья и стал ночевать, где придется. В хорошую ночь он спал под открытым небом.

  

  

   - Под такой крышей, говаривал он, - никому не тесно жить, всем места хватит. А звезды-то ночью блестят и мерцают, будто говорят меж собой о том, что им на нашей земле видать. Посмотришь на них и не скучно, словно не один лежишь, а с народом.

   А в ненастье Диоген забирался под ворота. В Афинах было настроено много храмов разным богам. Был храм богу, про которого говорили, что он посылает гром и молнию; другой был в честь бога, которому молились во время войны: - третий - тому богу, который, как думали, помогал в торговле, и еще было много других храмов. А перед этими храмами греки устроили большие ворота с узорчатой крышей.

   Они клали много трудов на эти постройки, выписывали заграничных архитекторов. И города друг пред дружкой хвастались тем, у кого выше или красивее ворота поставлены. А Диоген смеялся над этим и говорил: "Это они мне домов настроили". У одного храма под воротами постоянно лежала большая пустая бочка. И Диоген полюбил эту бочку. Он часто залезал в нее, ночевал в ней и считал ее своим домом.

   Раз Диоген вышел за город и пошел по дороге. Проходить надо было мимо родника. Диогену встретился мальчик. Захотелось мальчику пить. Он подошел к роднику, сложил ладони в пригоршни, набрал воды, напился и пошел дальше. А у Диогена была еще тогда своя кружка. Как увидал он, что мальчик без кружки обходится, бросил Диоген свою и не заводил больше новой: стал из горсти пить.

   Для похлебки у Диогена была плошка. Только раз зашел он в трактир и попросил, чтобы его накормили. Видит - пришел в трактир бедняк за обедом, - домой хочет нести, а посуды нет. Смотрит Диоген, что будет делать бедняк. А тот купил краюшку хлеба, мякиш вынул из нее, а в корку

  

  

   налил похлебку и пошел домой. И это очень понравилось Диогену.

   Питался Диоген подаянием. Иногда ловил рыбу на морском берегу. Сначала варил рыбу на огне, а потом стал сырую есть, и ничего - привык. Он с радостью говорил: "Вот мне и огня не нужно". Он ел также разные коренья и травы, и насыщался ими, и был здоров и силен.

   Чтобы быть здоровее телом, Диоген закалял его жаром и холодом, как кузнецы закаляют сталь. Зимой он ходил босиком по льду и прикладывал голую грудь к медным изваяниям и памятникам, а летом он валялся голый по раскаленному солнцем песку.

   Обувь он совсем перестал носить, говоря, что ноги не должны быть нежнее глаз и всего лица, а ведь мы их не закрываем во время холода (в Греции не бывает сильных морозов) и не боимся простудить их, потому что ходить с завязанными глазами нельзя. Значит, и ноги должны привыкать к тому же. А одежда его вся состояла из широкого плаща или покрывала. Когда тепло, он его распускал, а когда холодно, носил сложенным вдвое.

   И далеко прошла молва о Диогене.

   Антисфен, учитель его, уже становился стар и слаб, и народ стал ходить к Диогену. У Диогена был хороший голос, и говорил он умно, красноречиво и так убедительно, что всякий, кто слушал его, невольно соглашался с ним.

   Недалеко от Афин, в море, был остров Эгина. Там жил богатый человек, по имени Онезикрит. Он услышал про жизнь Диогена и послал своего младшего сына в Афины разузнать, что это за человек.

   Сын поехал; отец его ждал, ждал, не дождался. Пришли раз к отцу купцы из Афин и рассказывают: "Видели мы, как твой сын слушал учение Диогена; узнав, что мы из Эгины, он велел ска-

  

  

   зать, что не вернется к тебе, потому что не может оставить учителя".

   Тогда Онезикрит послал старшего сына, - и тот не вернулся. Собрался, наконец, и сам отец, поехал в Афины, увидал Диогена, услышал его учение - и сам стал его учеником.

   Диоген часто говорил, что человек страдает больше всего потому, что не получает того, чего ему хочется. Значит, для того, чтобы не страдать и быть счастливым, нужно поменьше хотеть; а хотение во власти у самого человека. И когда освободится человек от своих хотений, тогда он становится счастливым. Тогда ему о себе заботы мало, он не замучает себя работой для удовлетворения разных своих прихотей, и ему больше будет времени другим помогать и услуживать.

   Диоген уважал нищих и увещевал их полюбить свое нищенство и не искать обеспечения и богатства.

   "Бедность, - говаривал он, - самоучка, помощница мудрости".

   Еще говорил он, что человеку для жизни нужно набираться силы и телом и духом. Тело набирает себе силы в трудной работе до пота лица, а душа набирает себе силы в добрых делах.

   Он говорил также, что ничего не надо считать своим, кроме духа и тела своего, да и телом следует пользоваться не в свою утробу, а на добро людям.

   "Когда задумал какое-нибудь дело, - говорил Диоген, - то рассудить надо, разумно оно или нет, и не обличит ли совесть тебя за такой поступок. А о том, что другие люди скажут, думать не надо, потому что мирская молва, что морская волна, переменчива, если о ней станешь думать и к ней применяться, никому не угодишь и не сделаешь пользы ни себе, ни другим".

   Так учил Диоген людей, приходящих к нему, и примером своей жизни показывал правоту своих слов. И удивлялись многие греки мудрости Диогена и говорили между собой: "Откуда узнал он все это? Не сын ли это Ицесия, фальшивого монетчика, посажен-

  

  

   ного в тюрьму в Синопе? Да, ведь, и сам он, говорят, теми же делами занимался, за то и был выгнан из города, а вот теперь стал учителем". Находились и тате люди, которые говорили ему прямо в лицо, когда, встречались с ним:

   - Правда ли, Диоген, что ты прежде подделывал деньги?

   На это Диоген отвечал:

   - Да, правда, прежде я худо жил; но ведь я переменился; а посмотрите на себя: какими вы были прежде, и много ли переменились с тех пор?

   В то время у Афинского народа с соседним македонским загорелась война. Произошло большое сражение при городе Херонее, не далеко от Афин. В этом сражении Диогена забрали в плен. Увидели неприятели, что человек смирный, покорно в руки дается, подумали - лазутчик и привели к македонскому царю Филиппу. В то время жажда завоеваний обуяла Филиппа, хотелось ему все соседние народы покорить под свое владычество.

   Привели Диогена к царю и сказали:

   - Это, видно, перебежчик, надо его допросить.

   Царь спросил Диогена:

   - Ты перебежчик? О чем же ты донесешь своим, если отпущу тебя?

   Диоген ему ответил:

   - Я им расскажу про твою ненасытность.

   Царь Филипп любил остроумный слова, рассмеялся и отпустил Диогена на волю.

  

  

   Онезикрит с сыновьями своими, понявши Диогеново учение о праведной жизни, вернулся к себе домой, на остров Эгину, и, как умел, просвещал словом и делом домашних своих и соседей. Только стоско-

  

  

   вался он по своем любимом учителе и писал ему, умоляя приехать к нему в Эгину. А в Афинах в то время была от войны неурядица.

   Диоген собрался в путь и поплыл на корабле в Эгину. На море поднялась страшная буря. Кормчий сбился с пути, и корабль понесло по волнам. И не знали путники, что с ними будет: разобьет ли их о камень, унесет ли в открытое безбрежное море, занесет ли в неведомую страну к диким людям. Настало утро. Утихла погода, и когда рассвело, увидали они, что несет их корабль прямо на песчаный берег. Снасти были порваны, руль сорвало с петель, и они не могли управиться. Их нанесло на песчаную отмель, и корабль сел на мель.

   Пока раздумывали несчастные путники, что им делать, как горю помочь, - увидали вдали другой корабль: идет он под всеми парусами и держит прямо к ним. Обрадовались путники, думают - спасенье идет. Но ошиблись. Корабль оказался разбойничий.

   В то время было много морских разбойников, имевших свои корабли. Разбойничий корабль подошел к берегу, завернулся против ветра, бросил якорь, убрал паруса. Видят путники, что с того корабля спустили лодку, и в нее садятся люди, с мечами, копьями и щитами.

   - Дело плохо, думают: заберут живьем.

   Подошла к ним лодка с разбойниками, закричали:

   - Сдавайтесь!

   А у разбойников был такой обычай, что если человек с ними начинал бороться, то они убивали его и кидали в воду; а кто сдавался, того увозили в плен и продавали в рабство.

   Диоген знал это и стал уговаривать своих товарищей покончить дело миром.

   - Тут еще беды большой нет, - говорил он, - что нас уведут в плен и продадут, как рабов. Со всяким человеком ужиться можно. Ведь и они тоже люди. На душу оков не наложат, а ведь только душевная свобода и дорога человеку. А станем защи-

  

  

   щаться - людей погубим, кровь прольем и себе лучше не сделаем.

   Те, кто послушали его слов, потом благодарили его; а те, которые защищались, были все перебиты. Забрали разбойники все, что было дорогого на корабле, перевезли на свой корабль, снялись с якоря и поплыли дальше.

   И пристали они к острову Криту.

   На этом острове торговали рабами. Разбойники расположились на площади в ожидании базарного дня. Плохо пришлось пленникам. Кормили их впроголодь; если б не Диоген, их бы совсем заморили. Но он не падал духом и смело требовал у своих хозяев лучшего содержания.

   - Странное дело, - говорил он: - овец и поросят, назначенных на продажу, вы хорошо откармливаете, а человека, самого дорогого из животных, вы на продажу морите голодом.

   И слова его действовали на продавцов, и они прибавляли ему пищи, а он разделял прибавку между голодными товарищами да еще ободрял их шутками и своим веселым расположением духа.

   Наконец, начался базар. У торговцев рабами в обычае было выкрикивать, какую работу знают их рабы, чтобы заманить покупателя.

   Спросили у Диогена:

   - Какое ремесло знаешь ты?

   - Я умею людьми управлять, - отвечал Диоген.

   - Голову даю на отсечение, - отвечал, рассмеявшись, продавец, - что никто не захочет купить себе господина. Да и как же мне кричать про тебя?

   - А так и кричи: кто хочет купить себе господина, кому хозяина нужно?

   Увидал Диоген, что мимо того места, где он сидел на рынке, проходил богатый человек, одетый нарядно, и с добрым лицом.

   - Вот, говорит, - продайте меня этому человеку, вижу я, что ему хозяин нужен.

   Богача этого звали Ксениад. Услыхал Ксениад, что

  

  

   про него говорит Диоген. Любопытны показались ему эти слова; он сговорился с торговцами, купил Диогена и увез к себе в большой богатый греческий город Коринф, где он проживал со своею семьей.

   Разговорившись дорогой с Диогеном, Ксениад увидал, какое он сделал драгоценное приобретение. Возвратясь домой, он поставил Диогена дядькой над своими детьми, а потом так доверился ему, что и весь дом сдал ему на руки.

  

  

   Диоген стал рабом, но дух его оставался свободным.

   Он поселился у Ксениада и стал для него таким нужным человеком, что тот без него ни за какое дело не брался.

   Когда знакомые Ксениада спрашивали его, доволен ли он своим новым рабом, то он отвечал:

   - Поистине не знаю, как благодарить Небо за такое счастье. Мир, тишина и порядок с тех пор, как Диоген поселился у меня в доме и охраняет мой дом.

   Диоген полюбил своего господина за его кроткий нрав, но еще больше полюбил детей его, и дети горячо привязались к нему. Диоген знал, что воспитать детей - дело очень важное и трудное.

   - Мое дело, - говорил он, - точно гончарное: дана мне мягкая глина, могу вылепить из нее, что мне хочется; а уж когда обожгут ее, тогда будет поздно, не выправишь изъяна. Тогда можно только разбить сосуд. Так и с детьми: когда молоды, - они мягки и все принимают в себя, а как вырастут, то с тем и останутся, что в детстве приобрели; потом трудно исправиться.

  

  

   Диоген замечал, как часто родители начинают портить своих детей еще в юности, и, случалось, предупреждал их об этом и старался остановить юношу на краю пропасти, куда влекли его соблазны, примеры товарищей и поблажки слабых родителей.

   Так Диоген увидал раз, что молодой мальчик шел на обед к человеку, известному своей распутной жизнью. Диоген подошел к нему, взял его за руку, уговорил вернуться домой и, приведя его к родителям, сказал:

   - Берегите его от погибели.

   Еще в другой раз Диоген увидал юношу, идущего на пир.

   - Зачем ты идешь туда, - сказал он ему: - ты потеряешь там мудрость.

   Юноша не послушался его и все-таки пошел. На другой день они опять встретились, и юноша сказал Диогену:

   - Вот, я вернулся с пира и хуже не стал.

   - Неправда, - отвечал Диоген: ты наверное ослабел духом.

   Зато как радовался Диоген, когда замечал, что в молодом человеке еще действует совесть, и видел краску стыда на его лице!

   - Это цвет добродетели, говорил он, - это божественный дар.

   В своих питомцах Диоген больше всего наблюдал, чтобы они не набирались вредных господских привычек, - сладко есть, мягко спать да кутаться в дорогие нежные ткани. Он знал, что все это портит людей, и потому приучал детей ходить босиком, носить только одну одежду из самой грубой ткани, ходить без шапки и спать на голой земле. Чтобы дети набирались сил, он устраивал им потешные игры, такие, чтобы все тело было в движении. Диоген постоянно вразумлял своих учеников, для чего все это им нужно; он учил их прибирать за собой, чтобы не мучить слуг и рабов, которым и без того было много работы в богатом доме. Дети слушали слова

  

  

   Диогена, но еще больше учились, глядя на самую жизнь своего учителя. Они перенимали его привычки, потому что он сам жил так, как учил жить других.

   Сыновья Ксениада так привязались к Диогену, что не оставляли его до самой смерти.

   Так жил Диоген у Ксениада и не желал себе ничего лучшего. Но его Афинские друзья проведали, где живет их наставник, разыскали его и пришли к нему и предложили ему выкупить его из рабства. Диоген посмеялся над ними и сказал:

   - Зачем даром деньги тратить? Лучше нищих накормите, а мне и здесь хорошо. Меня освободил от вечного рабства Антисфен, мой учитель, и с тех пор никто не может поработить меня.

   Друзья Диогена не решались покинуть своего любимого учителя, и некоторые поселились недалеко от дома Ксениада. Диоген каждый день уделял время для беседы с ними. Он уходил в загородную слободу Кронион, около которого был тенистый сад, и любил сидеть в этом саду под тенью деревьев. Радуясь всякой Божьей твари, всякой былинке, Диоген говаривал:

   - Чего еще нужно человеку? Как щедро наградила его природа. Где найду я постель мягче этого луга, где найду свет ярче этого солнца, где услышу песни прекраснее этого соловья, какой напиток слаще и чище этого серебристого ключа? И еды здесь довольно: сколько питательных растений, сколько сытных кореньев: пойду нарою себе и пообедаю. И не отнимет никто, а если и отнимет, пойду еще добуду, и не надобно мне зла держать на воров, не надобно защищать.

   В этом саду Диоген беседовал со своими учениками, а оставшись один, размышлял о том, как бы ему самому избавляться от своих грехов и слабостей и как другим помочь в этом.

   Иногда он записывал свои размышления, но записи эти не дошли до нас: мы знаем о них только то, что писали другие, читавшие их. О записях своих он так рассуждал:

  

  

   - Мне хочется писать! Но на чем же я буду писать? У меня нет ни вощеных дощечек, ни бересты, ни кожи: хоть бы плоский камень или кость, - ничего такого нет у меня. Как же быть? Да если б и нашлось что-нибудь такое, мне и писать нечем, никакого такого инструмента нет. Слышал я, что можно на песке писать, только жаль - скоро сотрется. Впрочем, я знаю много таких писак, которым бы, действительно, следовало писать на песке для того, чтобы поскорее пропали их никому ненужные сочинения. Ведь обходились же в старину без всяких этих приспособлений. Отчего же теперь нельзя? Прежде, правда, немного писали, - писали только то, что нужно и важно, а теперь все думают, как бы побольше написать. Да все без толку. Как же быть? писать-то мне хочется? Ах я, простофиля! Ведь на стенах моего жилища ничего не висит: ни картин, ни портретов и никаких украшений; вот я возьму уголек и стану писать на стене, сколько хватит места.

   Приходить раз к Диогену Ксениад, и видит - все стены исписаны. Догадался, пошел в город, купил костяные таблицы или дощечки, роскошно обделанные, и подарил Диогену. Диоген взял их и сказал:

   - Спасибо тебе, Ксениад; если ты хочешь, чтоб я на этих дощечках писал, я могу сделать тебе одолжение. Видно, тебе хочется сохранить у себя мои бредни - дело твое. А за внимание спасибо. Будь по твоему.

   И стал он писать на костяных дощечках. В то время бумаги еще не было. Писали на коже, на широких древесных листьях, а кто побогаче, тот писал на кости особыми перышками.

  

  

  

   Беседы свои с учениками Диоген обыкновенно начинал с того, что доказывал им, как мало нужно человеку, чтобы быть счастливым, и что если бы люди поняли это, то все бы стали счастливыми, потому что на всех бы хватило всего, что есть, и никто бы ни в чем не нуждался. Теперь же люди так изнежились, что они несчастнее диких животных. У животных нет ни огня, ни одежды, ни запасов пищи, а между тем они проживают назначенное природой время жизни, пользуются всеми телесными силами и хорошим здоровьем до смерти. Люди же, столь жадные до жизни и знающие столько средств, чтобы замедлить смерть, большей частью не доживают до старости и живут со многими болезнями. И никакое докторское искусство не приносит им пользы. Не помогают им и молитвы к богам, потому что они живут невоздержанно и погибают в пороках. Сколько люди изобрели всяких ухищрений, сколько научились делать разных новых штук, чтобы удобнее было жить, и все это им не на пользу, потому что мудрость и знание они употребляют не на правду и свободу, а на то, чтобы хитрее наслаждаться и ублажать себя. Они боятся суровой, трудовой жизни, им кажется, что они заботятся о себе, но они погибают из опасения за свое здоровье, из своей привязанности к жизни.

   Такими речами Диоген изумлял богачей; иные убегали от него, считая его сумасшедшим, другие убеждались его словами, изменяли свою жизнь и становились счастливыми.

   Раз собрались к Диогену несколько юношей, и он обратился к ним с такою речью:

   - Мне было бы очень досадно, если б нашелся хоть

  

  

   один человек, у которого было бы меньше потребностей, чем у меня. Хорошо человеку живется, когда у него нет потребностей. А так как совсем без них нельзя обойтись, так хорошо, чтобы их было как можно меньше, и чтобы человек о них думал как можно меньше.

   - Да, ведь, это трудно, учитель! - возразил ему один юноша.

   - Трудно, трудно, правда твоя, особенно вот таким как Херей и Филомедон, - сказал Диоген и указал на двух юношей в богатых одеждах. Ведь вас с рожденья начинают портить. А подумайте-ка: разве не трудно жить тому дураку, который хочет во что бы ни стало умереть богачом? Я полагаю, что ему гораздо труднее, чем бедняку. Сколько заботы ему о том, чтобы накопить богатство, а еще больше, чтобы удержать его у себя. А чего стоит другому из простого работника стать важным барином?.. Безумные, слабые люди! ведь у человека и без того есть заботы такие, что и обойти нельзя, например: заботы о том, как уберечь себя от зла, как помочь страдающему. А вы еще много труда кладете на то, чтобы приобресть себе больше забот и страдали. А между тем при вдвое меньшем труде можно получить здесь, сейчас, такое блаженство, какое и богатым людям во сне не снилось. Да, поверьте мне, все страдания человеческие происходят оттого, что люди многого хотят, многого боятся, многому завидуют, на многое надеются, не зная того, что в них самих есть все, что им нужно. Взгляните на меня! Я так блажен, как только может быть блажен человек, а мне нужно только немного хлеба или кореньев для того, чтобы жить, да вот еще этот плащ, чтобы не замерзнуть, и какой-нибудь шалаш или даже пустая бочка, чтобы лечь в сухом месте. И как я счастлив, что дошел до этого!

   - Истинно так, учитель, - сказал один молодой человек по имени Кратес. - Ты можешь гордиться этим, и мы завидуем тебе. Но сколько пришлось тебе пере-

  

  

   нести насмешек! Жутко бывает, когда решишься на какой-нибудь поступок и вдруг подумаешь, что скажут об этом другие.

   - Да, Кратес, это большой соблазн. Берегись его! Беда тебе, если станешь думать о том, что скажут о тебе другие. Кто из вас захочет войти в славу и честь у людей, тот себе наживет много страданий. За славой людской не угонишься, к людской молве и примениться нельзя. Посмотрите, кого почитают у нас и кому кланяются? Богачу. За что? За его деньги, а не за его добродетели; са