Толстой Лев Николаевич - Том 39, Статьи 1893-1898

видит, что истинной жизни не имеет ни он, ни те существа, которые окружают его, а только то, что желает блага.

   4. И, познав это, человек перестает признавать собою свое отдельное от других телесное и смертное существо, а признает собою то нераздельное от других духовное и потому не смертное существо, которое открыто ему его разумным сознанием. В этом состоит рождение в человеке нового духовного существа.

  

  

   1. Существо, открываемое человеку его разумным сознанием, есть желание блага, есть то же самое желание блага, которое и прежде составляло цель его жизни, но с той разницей, что желание блага прежнего существа относилось к отдельному одному телесному существу и не сознавало себя, теперешнее же желание блага сознает себя и потому относится не к чему-либо отдельному, а ко всему существующему.

   2. В первое время пробуждения разума человеку казалось, что желание блага, которое он сознает собою, относится только к тому телу, в которое оно заключено.

   3. Но чем яснее и тверже становится разум, тем яснее становилось, что истинное существо, истинное я человека, как скоро он сознает себя, есть не его тело, не имеющее истинной жизни, а желание блага само в себе, другими словами - желание блага всему существующему.

   4. Желание же блага всему существующему есть то, что дает жизнь всему существующему, то, что мы называем богом.

   5. Так что существо, которое открывается человеку его сознанием, рождающееся существо, - есть то, что дает жизнь всему существующему, - есть бог.

  

  

   1. По прежним учениям, для познания бога человек должен был верить тому, что ему другие люди говорили о боге, о том, как бог сотворил будто бы мир и людей и потом проявил себя людям; по христианскому же учению, человек непосредственно познает бога своим сознанием в самом себе.

   2. В самом себе сознание показывает человеку, что сущность его жизни есть желание блага всему существующему, есть нечто необъяснимое и не выразимое словами и вместе с тем самое близкое и понятное человеку.

   3. Начало желания блага появилось в человеке сначала как жизнь его отдельного животного существа, потом как жизнь тех существ, которые он любил, потом, с тех пор как пробудилось в нем его разумное сознание, оно проявилось как желание блага всему существующему. Желание же блага всему существующему есть начало всякой жизни, есть любовь, есть бог, как и сказано в евангелии, что бог есть любовь.

  

  

   1. Но кроме бога, познаваемого, по христианскому учению, в самом себе как желание блага всему существующему - любовь - человек, по христианскому учению, познает его еще и вне себя, - во всем существующем.

   2. Сознавая в своем отдельном теле духовное и нераздельное существо бога и видя присутствие того же бога во всем живом, человек не может не спрашивать себя - для чего бог, существо духовное, единое и нераздельное, заключил себя в отдельные тела существ и в тело отдельного человека.

   3. Для чего существо духовное и единое как бы разделилось, само в себе? Для чего божественная сущность заключена в условия отдельности и телесности? Для чего бессмертное заключено в смертное, связано с ним?

   4. И ответ может быть только один: есть высшая воля, цели, которой недоступны человеку. И эта-то воля поставила человека и всё существующее в то положение, в котором оно находится. Эта-то причина, которая для каких-то недоступных человеку целей заключила себя, желание блага всему существующему - любовь, - в отдельные от остального мира существа, - есть тот же бог, которого, человек сознает в себе, познаваемый человеком вне себя.

  

  

  

  

   Так что бог, по христианскому вероучению, есть и та сущность жизни, которую человек сознает в себе и познает во всем , мире как желание блага; и вместе с тем и та причина, по которой сущность эта заключена в условия отдельной телесной жизни.

  

  

  

   Бог, по христианскому учению, есть тот отец, как это и сказано в евангелии, который послал в мир своего подобного себе сына для исполнения в нем своей воли, - блага всего существующего.

  

  

   1. Бог проявляется в разумном человеке желанием блага всему существующему и в мире - в отдельных существах, стремящихся каждый к своему благу.

  

   2. Хотя неизвестно и не может быть известно человеку, для чего нужно было единому духовному существу - богу- проявить себя в разумном человеке желанием блага всему существующему и в отдельных существах желанием блага каждого себе, человек не может не видеть, что и то и другое сходится к одной ближайшей определенной и доступной и радостной человеку цели.

  

   3. Цель эта открывается, человеку и наблюдением, и, преданием, и рассуждением. Наблюдение показывает, что всё движение в жизни людей, - насколько оно известно им, - состояло только в том, что прежде разделенные и враждебные друг другу существа и люди всё более и более соединяются и связываются согласием и взаимодействием. Предание показывает человеку, что все мудрецы мира всегда учили тому, что человечество должно от разделения переходить к единению, как говорил пророк, что все люди должны быть научены богом, копья и мечи перекованы на серпы и плуги, и, как говорил Христос, чтобы все были едины, как я един с отцом. Рассуждение показывает человеку, что наибольшее благо людей, к которому стремятся все люди, может быть достигнуто только при наибольшем единении и согласии людей.

   4. И потому, хотя конечная цель жизни мира и скрыта от человека, он все-таки знает, в чем состоит ближайшее дело жизни мира, в котором он призван участвовать; дело это есть замена разделения и несогласия в мире единением и согласием.

   5. Наблюдение, предание, разум показывают человеку, что в этом состоит то дело божие, в котором он призван участвовать, и внутреннее стремление его рождающегося в нем духовного существа - любви - влечет его к тому же самому.

   6. Внутреннее влечение рождающегося духовного существа человека только одно: увеличение в себе любви. И это-то увеличение любви есть то самое, что одно содействует тому делу, которое совершается в мире: замены разъединения и борьбы единением и согласием, то, что в христианском учении называется установлением царства божия.

   7. Так что, если бы и могло быть для человека сомнение в истинности христианского определения смысла жизни, совпадение внутреннего стремления человека по христианскому учению с ходом жизни всего мира подтверждало бы эту истинность.

  

  

  

   1. Рождаясь к новой жизни, человек сознает, что в его отдельном от всех других существ существе заключено желание блага не себе одному, а всему существующему - любовь.

   2 Если бы это желание блага всему существующему, эта любовь находилась не в отдельном существе, оно бы не знал про себя и оставалось бы всегда равным самому себе; но, будучи заключено в пределы отдельного существа - человека, оно сознает себя и свои пределы и стремится разорвать то, что связывает его.

   3. По свойству своему любовь, желание блага, стремится обнять всё существующее. Естественным путем оно расширяет свои пределы любовью - сначала к семейным - жене, детям, потом к друзьям, соотечественникам: но любовь не довольствуется этим и стремится обнять всё существующее.

   4. В этом неперестающем расширении пределов области любви, составляющем сущность рождения духовного существа, и заключается сущность истинной жизни человека в этом мире. Всё пребывание человека в этом мире от рождения и до смерти есть не что иное, как рождение в нем духовного существа. Это неперестающее рождение есть то, что в христианском учении называется жизнью истинной.

   5. Можно себе представить, что то, что составляет наше тело, которое теперь представляется как отдельное существо, которое мы любим предпочтительно пред всеми другими существами, когда-нибудь в прежней, низшей жизни было только собрание любимых предметов, которые любовь соединила в одно так, что мы его в этой жизни уже чувствуем собою; и точно так же наша любовь теперь к тому, что доступно нам, составит в будущей жизни одно цельное существо, которое будет так же близко нам, как теперь наше тело (у отца вашего обителей много).

  

  

   1. Разница между личной жизнью и жизнью истинной заключается в том, что цель личной жизни состоит в увеличении наслаждений внешней жизни и продолжении ее, и цель эта, несмотря на все усилия, никогда не достигается, потому что человек не властен над внешними условиями, препятствующими наслаждению, и над всякого рода бедствиями, всегда могущими постигнуть его; цель же истинной жизни, состоящая в расширении области любви и увеличении ее, ничем не может быть воспрепятствована, тай как все внешние причины, как-то: насилие, болезни, страдания, которые мешают достижению цели личной жизни, содействуют достижению цели духовной.

   2. Разница в том, в чем разница между теми рабочими, которые, будучи посланы в хозяйский сад, как это рассказано в евангельской притче, решили, что сад принадлежит им, и потому не отдавали плодов хозяину, и теми, которые признают себя работниками и исполняют порученное хозяином.

  

  

   1. Для исполнения своего назначения человек должен увеличивать в себе любовь и проявлять ее в мире, - и это увеличение любви и проявление ее в мире есть то самое, что нужно для совершения дела божия. Но что же может делать человек для проявления любви?

   2. Основа жизни человека есть желание блага всему существующему. Любовь в человеке заключена в пределы отдельного существа и потому естественно влечется к расширению своих пределов, так что человеку ничего не нужно делать, чтобы проявлять в себе любовь: она сама собой стремится к своему проявлению, человеку нужно только устранять препятствия к ее продвиганию. В чем же состоят эти препятствия?

   3. Препятствия, мешающие человеку проявлять любовь, заключаются в теле человека, в отдельности его от других существ: в том, что, начиная свою жизнь младенчеством, во время которого он живет одною животною жизнью своего отдельного существа, человек и впоследствии, когда уже в нем пробуждается разум, не может никогда вполне отрешиться от стремления к благу своего отдельного существа и совершает поступки, противоположные любви.

  

  

   1. Желание блага всему существующему - любовь, стремясь к своему проявлению, встречает препятствия к этому проявлению в теле человека и в особенности в том, что разум человека, освобождающий любовь, пробуждается в человеке не при появлении человека на свет, а после известного времени, тогда, когда человек уж усвоит себе привычки животной жизни. Для чего это?

   2. Человек не может не спрашивать себя об этом. Для чего духовное существо - любовь - заключено в отдельное существо человека? И на вопрос этот различные учения отвечали и отвечают различно. Одни, пессимистические, отвечают тем, что заключение духовного существа в тело человека есть ошибка, которая должна быть исправлена уничтожением тела, уничтожением животной жизни. Другие учения отвечают тем, что предположение о существовании духовного существа есть ошибка, которая должна быть исправлена тем, чтобы признавать действительно существующим одно тело и его законы. И то и другое учение не разрешает противоречий, а только не признает - одно: законности тела; другое: законности духа. Только христианское учение разрешает его.

   3. На совет, который дает соблазнитель Христу уничтожить жизнь, если нельзя по своей воле удовлетворять всем требованиям животной природы, Христос говорит, что нельзя противиться воле бога, пославшего нас в жизнь в виде отдельного существа, но что в этой жизни отдельного существа надо служить одному богу.

   4. По христианскому учению нужно для разрешения противоречия жизни не уничтожить самую жизнь отдельного существа, что было бы противно воле бога, пославшего ее, и не покоряться требованиям животной жизни отдельного существа, что было бы противно духовному началу, составляющему истинное я человека, а должно в том теле, в которое заключено это истинное я человека, служить одному богу.

   5. Истинное я человека есть живущая в нем, постоянно стремящаяся к увеличению, беспредельная любовь, составляющая основу его жизни. Любовь эта заключена в пределы животной жизни отдельного существа и всегда стремится к освобождению себя от нее.

  

   6. В этом освобождении духовного существа от животной личности, в этом рождении духовного существа и состоит истинная жизнь каждого отдельного человека и всего человечества.

   7. Любовь в каждом отдельном человеке и в человечестве подобна пару, сжатому в паровике: пар, стремясь к расширению, толкает поршни и производит работу.

   Как для того, чтобы пар производил свою работу, должны быть препятствия стен, так и для того, чтобы любовь производила свою работу, нужно препятствие пределов отдельного существа, в которое она заключена.

  

  

   1. Человек во время своего младенчества, детства, иногда и позже, живет как животное, исполняя волю бога, познаваемую им как желание блага своему отдельному существу, и не знает никакой другой жизни.

   2. Пробудившись к разумному сознанию, человек, хотя и знает, что жизнь его - в его духовном существе, продолжает чувствовать себя в отдельном теле и, по усвоенной им привычке животной жизни, совершает поступки, имеющие целью благо отдельной личности и противные любви.

   3. Поступая так. человек лишает себя блага истинной жизни и не достигает той цели блага отдельного существа, к которой он стремится, и потому, поступая так, совершает грехи. В этих-то грехах и заключаются прирожденные препятствия проявлению любви в человеке.

   4. Препятствия эти усиливаются еще тем, что прежде жившие люди делавшие грехи, передают привычки и приемы своих грехов следующим поколениям.

   5. Так что каждый человек - и потому, что он усвоил в детстве привычку личной жизни отдельного существа, и потому, что эти же привычки личной жизни передаются преданиями ему от предков, всегда подлежит грехам, препятствующим проявлению любви.

  

  

   1. Есть три рода грехов, мешающих любви: а) грехи, вытекающие из неискоренимого влечения человека, пока он живет в теле, к благу своей личности, - грехи прирожденные, естественные; b) грехи, вытекающие из предания человеческих учреждений и обычаев, направленных на увеличение благ отдельных лиц, - грехи наследственные, общественные с) грехи, вытекающие из стремлений отдельного человека к большему и большему увеличению блага своего отдельного существа, - грехи личные, придуманные.

   2. Грехи прирожденные состоят в том, что люди полагаю благо в сохранении и увеличении животного блага своей отдельной личности. Всякая деятельность, направленная на увеличение животного блага своей личности, есть такой прирожденный грех.

  

  

  

  

  

   3. Грехи наследственные - это те грехи, которые делают люди, пользуясь существующими, установленными людьми жившими прежде них, приемами увеличения блага отдельной личности. Всякое пользование учреждениями и обычаями, установленными для блага своей личности, есть такой наследственный грех.

  

  

  

  

  

  

   4. Грехи личные, придуманные - это те грехи, которые делают люди, придумывая, кроме наследственных приемов, еще новые средства увеличения блага своей отдельной личности. Всякое придуманное человеком новое средство увеличения блага отдельного своего существа есть грех личный.

  

  

   1. Есть шесть грехов, препятствующих проявлению любви в людях:

   2. Грех похоти, состоящий в том, чтобы приготавливать себе удовольствия от удовлетворения потребностей.

   3. Грех праздности, состоящий в том, чтобы освобождать себя от труда, нужного людям для удовлетворения потребностей.

   4. Грех корысти, состоящий в том, чтобы приготавливать себе возможность удовлетворения своих потребностей в будущем.

   5. Грех властолюбия, состоящий в том, чтобы покорять себе себе подобных.

   6. Грех блуда, состоящий и том, чтобы устраивать себе наслаждения из удовлетворения половой похоти.

   7. Грех опьянения, состоящий в том, чтобы производит искусственное возбуждение своих телесных и умственных сил.

  

  

   1. Человеку нужно удовлетворять своим телесным потребностям, и в бессознательном состоянии он, как и всякое животное, вполне удовлетворяет им, не воздерживаясь и не усиливая их, и в этом удовлетворении потребностей находит благо.

   2. Но, пробудившись к разумному сознанию, человеку в первое время кажется, что благо его отдельного существа заключается в удовлетворении его потребностей, и он придумывает средства увеличения удовольствия от удовлетворения своих потребностей, старается поддержать придуманные прежде жившими людьми средства приятного удовлетворения потребностей и сам придумывает новые, еще более приятные средства удовлетворения их. В этом состоит грех похоти.

   3. Когда человек ест или пьет, не будучи еще голоден, когда одевается не для того, чтобы защитить тело от холода, или строит дом не для того, чтобы укрыться в нем от непогоды, а для того, чтобы увеличить удовольствие от удовлетворения потребностей, он совершает прирожденный грех похоти.

   4. Когда же человек родился и вырос в привычках излишества в питье, еде, одежде, жилище и продолжает пользоваться своим излишеством, поддерживая эти привычки, то такой человек совершает наследственный грех похоти.

   5. Когда же человек, живя в роскоши, придумывает еще новые, не употребляемые людьми вокруг него, более приятные средства удовлетворения потребностей: вместо прежней простой пищи и питья вводит новые, более утонченные: вместо прежней, прикрывавшей его тело одежды, добывает новую, более красивую: вместо прежнего меньшего, простого дома, строит новый, с новыми украшениями и т. п., - такой человек совершает личный грех похоти.

   6. Грех похоти, как прирожденный, так и наследственный и личный, состоит в том, что, стремясь к благу своего отдельного существа посредством удовлетворения своих потребностей, человек, усиливая эти потребности, препятствует своему рождению к новой духовной жизни.

   7. Кроме того, человек, поступающий так, не достигает цели, к которой стремится, так как всякое усиление потребностей делает менее вероятною возможность удовлетворения похоти и ослабляет самое наслаждение от удовлетворения. Чем чаще человек утоляет голод, чем утонченнее употребляемые им кушанья, тем меньше он получит наслаждений от еды. То же самое и по отношению удовлетворения всех других животных потребностей.

  

  

   1. Человеку, так же как и животному, нужно упражнять свои силы. Силы эти естественно направляются на приготовление предметов, нужных для удовлетворения потребностей. После направленного на это труда человеку, как и всякому животному, нужен отдых.

   2. И в бессознательном состоянии человек, так же как и животное, приготовляя для себя предметы, нужные для жизни, чередует труд с отдыхом и в этом естественном отдыхе находит благо.

   3. Но, пробудившись к разумному сознанию, человек разделяет труд от отдыха и, находя отдых более приятным, чем труд, старается уменьшить труд и продлить отдых, заставляя силой или хитростью других людей служить своим потребностям. В этом состоит грех праздности.

   4. Когда человек, пользуясь трудами других людей, отдыхает тогда, когда он еще мог бы трудиться, он совершает прирожденный грех праздности.

   5. Когда же человек родился и живет в таком положении, что он пользуется трудами других людей, не будучи поставлен в необходимость трудиться самому, и он поддерживает такой порядок вещей, не трудясь, пользуясь трудами других, то такой человек совершает наследственный грех праздности.

   6. Когда же человек, родясь и живя в среде людей, привыкших без труда пользоваться трудом других людей, сам придумывает средства еще освободить себя от трудов, которые он прежде сам исполнял, и накладывает эти труды на других, когда человек, сам чистивший себе одежду, заставляет это делать другого, или сам писавший письма, или делавший свои счеты, или сам ходивший по своим делам, - заставляет это делать других, а сам употребляет свободное время на отдых или забаву, то такой человек совершает личный грех праздности.

   7. То, что каждый человек не может сделать всё для себя сам, а часто разделение труда совершенствует и облегчает труд, не может служить оправданием освобождения себя от труда вообще или от тяжелого труда, заменив его легким. Всякое произведение труда, которым человек пользуется, требует от него соответствующего труда, а не облегчения своего труда или совершенного освобождения от него.

   8. Грех праздности, как прирожденный, так и наследственный и личный, состоит в том, что, прекращая свой труд и пользуясь трудом других, человек делает противное тому, на что он предназначен, так как истинное благо приобретается только деятельностью служения.

   9. Кроме того, человек, поступающий так, не достигает и того, к чему стремится, так как наслаждения от отдыха получает только после труда. И чем меньше труда, тем меньше наслаждений отдыха.

  

  

   1. Положение человека в мире таково, что телесное существование его обеспечено законами общими, которым человек подчинен вместе со всеми животными. Человек, отдаваясь своему инстинкту, должен работать, и естественная цель его работы есть удовлетворение своих потребностей, и эта работа всегда с излишком обеспечивает его существование. Человек есть общественное животное, и плоды его работы накопляются в обществе так, что если бы только не было греха корысти, всякий человек, не могущий работать, всегда мог бы иметь то. Что ему нужно для удовлетворения его потребностей. И потому евангельское изречение о том, чтобы не заботиться о завтрашнем дне, а жить, как птицы небесные, - не есть метафора, а утверждение существующего закона всякой животной общественной жизни. Точно то же сказано в коране, что нет на свете ни одного животного, которому бог не дал бы пропитания.

   2. Но человеку и после пробуждения его к разумному сознанию еще долго продолжает казаться, что жизнь его заключается в благе его отдельного существа, а так как существо это живет во времени, то человек и заботится об особенном обеспечении удовлетворения своих потребностей в этом будущем для себя и для своей семьи.

   3. Особенное же обеспечение в будущем удовлетворения потребностей себя и своей семьи возможно только при удержании от других людей предметов потребления, то, что называется собственностью. И вот на это приобретение, удержание и увеличение собственности и направляет человек свои силы. В этом состоит грех корысти.

   4. Когда человек считает исключительно своею приготовленную им или 'полученную от кого-либо пищу на завтра, или одежду, или кров на зиму для себя пли для своей семьи, то он совершает прирожденный грех корысти.

   5. Когда же человек с пробудившимся сознанием находит себя в таких условиях, что он считает известные предмет исключительно своими, несмотря на то, что предметы эти не нужны для обеспечения его жизни, и удерживает эти предметы от других, то он совершает наследственный грех корысти.

   6. Когда же человек, имеющий уже предметы, нужные ему для обеспечения потребностей в будущем его и его семьи, и владеет предметами излишними для поддержания жизни, приобретает еще новые и новые предметы и удерживает их от других, то человек этот совершает личный грех корысти.

   7. Грех корысти, как прирожденный, так и наследственный и личный, состоит в том, что, стараясь обеспечить в будущем благо своего отдельного существа и для этого приобретая предметы и удерживая их от других, человек делает противное тому, на что он предназначен: вместо того чтобы служить людям, отнимает от них то, что им нужно.

   8. Кроме того, человек, поступающий так, никогда не достигает той цели, к которой он стремится, так как будущее не во власти человека, а человек всякую минуту может умереть. Потратив же на неизвестное и могущее не наступить будущее несомненное настоящее, он делает очевидную ошибку.

  

  

   1. Человек, как животное, поставлен в такие условия, что всякое удовлетворение его потребностей заставляет его вступать в борьбу с другими существами.

   2. Животная жизнь человека поддерживается только в ущерб других существ. Борьба есть естественное свойство и закон животной жизни. И человек, живя животной жизнью до пробуждения в нем сознания, в этой борьбе находит благо.

   3. Но когда в человеке пробуждается разумное сознание, ему в первое время этого пробуждения кажется, что благо его увеличится, если он покорит и победит, как можно больше существ, и человек употребляет свои силы на покорение себе людей и существ. В этом состоит грех властолюбия.

  

   4. Когда человек, для того чтобы отстоять свое личное благо, считает нужным бороться и борется против тех людей и существ, которые хотят покорить его, то такой человек совершает прирожденный грех властолюбия.

   5. Когда же человек родился и вырос в известных условиях власти, родился ли он сыном царя, вельможи, купца, зажиточного мужика, оставаясь в этом положении, не прекращает борьбу, иногда незаметную, но всегда необходимую для поддержания своего положения, то он совершает наследственный грех властолюбия.

  

  

  

  

  

  

   6. Когда же человек, находясь в известных постоянных условиях борьбы, желая увеличить свое благо, вступает еще в новые столкновения с людьми и другими существами, желая . увеличить свою власть, когда он нападает на соседа, чтобы завладеть его имуществом, его землями, или старается посредством приобретения прав, диплома, чина занять более высокое, чем он занимает, положение, или желая увеличить свое имение, вступает в борьбу с соревнователями и рабочими или вступает в борьбу с другими народам, - такой человек совершает личный грех властолюбия.

  

  

  

  

   7. Грех властолюбия, как прирожденный, так и наследственный и личный, состоит в том, что, употребляя свои силы на достижение блага своего отдельного существа посредством борьбы, человек делает прямо обратное тому, что свойственно истинной жизни. Вместо того чтобы увеличивать в себе любовь, т. е. уничтожить преграды, отделяющие его от других существ, он увеличивает их.

   8. Кроме того, вступая в борьбу с людьми и существами, человек достигает обратного тому, к чему он стремится. Вступая в борьбу, он увеличивает вероятие того, что другие существа будут нападать на него и что вместо того, чтобы покорять другие существа, он будет покорен ими. Чем больше успевает человек в борьбе, тем больше требует напряжения в ней.

  

  

   1. В человека вложена потребность поддержания рода: половая потребность, и человек в животном состоянии, отдаваясь ей, совокупляясь, исполняет этим свое назначение и в этом исполнении своего назначения находит благо.

   2. Но при пробуждении сознания человеку представляется, что удовлетворение этой потребности может увеличить благо его отдельного существа, и он вступает в половое общение не с целью продолжения рода, но с целью увеличения своего личного блага. В этом состоит грех блуда.

   3. Грех блуда отличается от всех других грехов тем, что, тогда как при всех других грехах полное воздержание от прирожденного греха невозможно, а возможно только уменьшение прирожденного греха, в грехе блуда возможно полное воздержание от греха. Происходит это оттого, что полное воздержание от удовлетворения потребности личности (пищи, одежды, крова) уничтожает самую личность, точно так же уничтожает личность отсутствие всякого отдыха, всякой собственности и всякой борьбы, но воздержание от половой потребности, целомудрие - одного или нескольких - не уничтожает рода человеческого, того, что должна поддерживать половая потребность, так как воздержание одного, нескольких и многих людей от полового общения не уничтожает рода человеческого. Так что удовлетворение половой потребности необязательно для каждого человека: каждому отдельному человеку предоставлена возможность воздержания от этой потребности.

   4. Людям как бы предоставлен выбор двух способов служения богу; или, оставаясь свободным от брачной жизни и ее последствий, самому исполнять своею жизнью в этом мире всё то, что предназначено богом исполнять человеку, или, сознав свою слабость, передать часть исполнения или, по крайней мере, возможность исполнения неисполненного своему рождаемому, вскармливаемому и воспитываемому потомству.

   5. Из этой особенности половой потребности от всех других вытекают и две различные степени греха блуда, смотря по тому, какое из двух назначений избирает человек.

   6. При первом назначении, когда человек хочет, оставшись целомудренным, все свои силы посвятить на служение богу, грехом блуда будет всякое половое общение, хотя бы и имеющее целью рождение и воспитание детей, самый чистый и целомудренный брак будет таким прирожденным грехом для человека, избравшего назначение девственности.

   7. Наследственным же грехом для такого человека будет всякое продолжение таких половых сношений, хотя и в браке, имеющих целью рождение и воспитание детей, освобождение от наследственного греха будет для такого человека прекращение полового общения.

   8. Личным, придуманным грехом для такого человека будет вступление в половое сношение с другим лицом, кроме того, с которым он уже находится в браке.

   9. При избрании человеком назначения служения богу продолжением рода, прирожденным грехом будет всякое половое общение, не имеющее целью продолжение рода, как это бывает при проституции, случайных связях, при браках, заключаемых по расчету, по связям, по любви.

   10. Наследственным же грехом для человека, избравшего назначение продолжение рода, будет такое половое общение, от которого не могут родиться дети или при котором родители не могут или не хотят воспитывать рождающихся от их брака детей.

   11. Когда же человек, избравший второе назначение служения продолжению рода, будет ли то мужчина или женщина, находясь уже в половом общении с одним лицом, вступает в такое же общение с другими лицами, не для произведения семьи, а для увеличения наслаждения от полового общения, или старается предотвратить деторождение или предается неестественным порокам, то такой человек совершает личный грех блуда.

   12. Грех, т. е. ошибка блуда, для человека, избравшего назначение девственности, состоит в том, что человек, могший избрать высшее назначение и все силы свои употреблять на служение богу, следовательно на продление любви и достижение высшего блага, спускается на низшую степень жизни и лишается этого блага.

   13. Для человека же, избравшего назначение продолжение рода - грех, ошибка блуда в том, что, лишаясь деторождения или, по крайней мере, семейного общения, люди лишаются лучшего блага половой жизни.

   14. Кроме того, люди, старающиеся увеличить благо от полового общения, как и во всех удовлетворениях потребностей, тем больше уменьшают естественное наслаждение, чем больше предаются этой похоти.

  

  

   1. В естественном состоянии своем человеку, как во всякому животному, свойственно приходить от внешних причин в состояние возбуждения, и это временное возбуждение дает благо человеку, находящемуся в животном состоянии.

  

   2. Пробудившись же к сознанию, человек замечает те причины, которые приводят его в это возбужденное состояние, и старается воспроизвести и усилить эти причины с тем, чтобы вызвать в себе это состояние, и для этой цели приготовляет себе и принимает в желудок или вдыхает вещества, производящие такое возбуждение, или устраивает для себя ту обстановку, или делает те особенные движения, которые приводят его в это состояние. В этом состоит грех опьянения.

   3. Особенность этого греха в том, что, тогда как все те грехи только отвлекают рожденного к новой жизни человека от свойственной ему деятельности, усиливая в нем его стремление к продолжению животной жизни и не ослабляют и не нарушают деятельности разума, грех же опьянения не только ослабляет деятельность разума, но на время, а иногда совершенно, уничтожает ее; так что человек, приводящий себя в возбужденное состояние курением, вином, известной торжественной обстановкой или усиленными движениями, как это делают дервиши и другие религиозные фанатики, при этих условиях совершает часто поступки, не только свойственные животным, но такие, которые по неразумию и жестокости своей не свойственны животным.

   4. Единственный прирожденный грех опьянения состоит в том, что человек, получив удовольствие от известного состояния возбуждения, производится ли оно пищей, или питьем, обстановкой, воздействующей на зрение и слух, или известными движениями, не воздерживается от того, что производит это опьянение. Когда человек, сам не замечая того, без намерения возбудить себя, ест пряности, пьет чай, квас, брагу, украшает себя или жилище, пляшет или играет, он совершает прирожденный, естественный грех опьянения.

   5. Когда же человек родился и воспитан в известных привычках опьянения: привычках употребления табаку, вина, опиума, привычках торжественных зрелищ, общественных, семейных, церковных или привычках известного рода движений: гимнастики, пляски, поклонов, прыжков и т. п. и поддерживает эти привычки, человек совершает наследственный грех опьянения.

   6. Когда же человек воспитан в известных привычках периодического опьянения и привык к ним, и вводит, подражая другим или сам придумывая, новые приемы опьянения: после табака начинает курить опиум, после вина пьет водку, вводит новые торжественные празднования с новым усиленным воздействием картин, танцев, света, музыки или вводит новые приемы телесных возбуждающих движений, гимнастики, велосипедной езды и т. п., то человек совершает личный грех опьянения.

   7. Грех опьянения, как прирожденный, так наследственный и личный, состоит в том, что человек, вместо того чтобы все силы своего внимания употребить на то, чтобы устранить всё то, что может затуманитъ его сознание, открывающее ему смысл его истинной жизни, старается, напротив, ослабить и затемнить это сознание внешними средствами возбуждения.

   Кроме того, человек, поступающий так, достигает обратного тому, к чему он стремился. Производимое внешними средствами возбуждение слабеет с каждым новым приемом возбуждения, и, несмотря да усиление приемов возбуждения, разрушающее здоровье, сама способность возбуждения всё более и более слабеет.

  

  

   1. Грехи служат препятствием проявлению любви.

   2. Но мало того, что грехи служат препятствием проявлению любви, грехи производят в людях и величайшие бедствия. Бедствия, производимые грехами, двух родов: одни бедствия -- те, от которых страдают люди, подпадающие греху; другие - те, от которых страдают другие. Бедствия, постигающие тех, которые совершают грехи, суть: изнеженность, пресыщенность, скука, тоска, апатия, забота, страх, подозрительность, злоба, ненависть, ожесточение, ревность, бессилие и всякого рода мучительные болезни. Бедствия же те, от которых страдают другие: воровство, грабежи, истязания, побои, убийства.

   3. Не будь грехов, не было бы ни нищеты, ни пресыщения, ни разврата, ни воровства, ни грабежей, ни убийств, ни казней, ни войн.

   4. Не будь греха похоти, не было бы нужды у обделенных, не было бы скуки и страха у роскошествующих, не было бы напрасной траты сил на ограждение удовольствий роскошествующих, не было бы принижения духовных сил нуждающихся, не было бы той постоянной глухой борьбы между теми и другими, воспитывающей зависть, ненависть в одних и презрение и страх в других; и не прерывалась бы временами эта вражда насилиями, убийствами, революциями.

   5. Не будь греха праздности, не было бы, с одной стороны, замученных работой людей и, с другой стороны, людей изуродованных бездействием и постоянными увеселениями; не было бы разделения людей на два враждебных лагеря: людей пресыщенных и голодных, празднующих и замученных работою.

   6. Не будь греха собственности, не было бы всех тех насилий, которые производятся одними людьми над другими для приобретения и удержания предметов; не было бы воровства, грабежа, заточения в тюрьмы, ссылок, каторжных работ, казней.

   7. Не будь греха власти, не было бы тех огромных, бесполезных трат сил людских на одоление друг друга и на поддержание власти: не было бы гордости и отупения победителей и лести, обмана и ненависти побежденных; не было бы тех разделений семейных, сословных, народных и вытекающих из них ссор, драк, убийств, войн.

   8. Не будь греха блуда, не было бы рабства женщины, истязания ее, и рядом с этим баловства и извращения ее; не было бы ссор, драк, убийств из-за ревности, не было бы низведения женщины до орудия удовлетворения плоти, проституции; не было бы неестественных пороков; не было бы расслабления телесных и душевных сил, тех страшных болезней, от которых теперь страдают люди; не было бы заброшенных детей и детоубийства.

   9. Не будь опьянения табаком, вином, опиумом, возбуждающими усиленными движениями и торжествами - не было бы распущенности людей в грехах. Не было бы одной сотой тех ссор, драк, грабежей, прелюбодеяний, убийств, которые происходят теперь, особенно под влиянием ослабления духовных сил людей; не было бы той напрасной траты энергии не только на ненужные, но на прямо вредные дела: не были бы одурены, изуродованы часто лучшие люди, проживающие в жизни без пользы другим и в тягость себе.

  

  

   1. Губительные последствия грехов для отдельных лиц, совершающих их, так же как и для общества людей, среди которых совершаются грехи, так очевидны, что с самых древних времен люди видели происходящие от них бедствия и проповедывали и издавали законы против грехов и наказывали за них: запрещалось воровать, убивать, развратничать, клеветать, опьяняться; но, несмотря на запрещения и казни, люди продолжали и продолжают грешить, губя жизни свои и своих ближних.

   2. Происходит это оттого, что существуют для оправдания грехов такие лживые рассуждения, по которым выходит, что существуют такие исключительные обстоятельства, по которым грехи не только простительны, но необходимы. Лживые оправдания эти суть то, что называется соблазнами.

   3. Соблазн по-гречески ???????? -означает западню, ловушку. И действительно, соблазн есть ловушка, в которую заманивается человек подобием добра и, попав в нее, погибает в ней. Поэтому-то и сказано в евангелии, что соблазны должны войти в мир, но горе миру от соблазнов и горе тому, через кого они входят

   4. Вот от этих-то соблазнов, лживых оправданий грехов люди не исправляются от грехов, а продолжают коснеть в них и, что хуже всего, воспитывают в них молодые поколения,