Ваксель Свен - Вторая камчатская экспедиция Витуса Беринга

Флота лейтенант Swen Waxell.

Копия резолюции Адмиралтейств-коллегии, последовавшей по этому предложению

Вице-адмирал Александр Головин.

Секретарь Иван Васильев.

Канцелярист Михайло Хрусталев".

  

  

  

  

   В прошлом 1741 году в майе месяце бывшей господин капитан камандор Беринг, учиня консилиум с господином капитаном Чириковым и пригласи к тому профессора Делиль-де ла Кроера и команды своей всех оберофицеров и штюрманов о определении первого курша, какой надлежит иметь, вышел из гавани св. апостол Петра и Павла для сыскания земли Ян-де Гамма, которая показана по карте помянутого профессора ла Кроера, что оная простираетца к северу до 47® северной ширины, в котором все согласно положили иметь курш, вышед из Аваченской губы по правому компасу зюйд остен остен до 46®, дабы тем могли лутче оную осмотреть в той паралелле, и ежели есть такая земля, то б итти подле той, как оная простиратца будет, меж норда и остена и между норда и веста; а ежели ж не получим на той паралелле никакой земли, то б оттудова держать курш остен норден, покаместь землю увидим, а как увидим землю, идучи на оной курш, то и итти по тому ж подле оной к северу для описания, сколько время допустить может, с таким рассуждением, дабы могли возвратитца для зимования в гавань св. Петра-Павловскую сентября в последних числах. И по тому согласному рассуждению он капитан камандор Беринг на пакетботе св. Петре, имев в своей команде капитана Чирикова, командующего на пакетботе св. Павле, июня 4 числа 741 году отправился от Аваченской губы в путь свой благополучно. И по выходе своем имели тот определенной курш зюйд остен остен или иногда ближней к тому по способности ветра. И следовали, не разлучаясь с помянутым капитаном Чириковым, июня до 19 дня, которого числа был великой ветр от оста, от чего принуждены были как мы, так и он господин капитан, убрав парусы, лежать на дрейфе. И виден был от нас пакетбот св. Павел пополудни часу до 11-го к норд весту, в ширине северной 49®52' в минут в разности длины от Вауа⁸⁰, 18®49', a далее того времени уже нам стал невидим. Чего ради мы, дождавшись дневного света, принуждены были ево искать на том румбе, на котором мы ево в той ночи видели, и искали около того места, сколько ветер допустил, 43 часа; а как сыскать не могли, тогда он капитан командор Беринг, общим согласием с своими обер офицерами, определил идти по прежде учиненному консилиуму между зюйда и оста. И следовали между той четверти компаса на разные румбы по способности-ж ветра до ширины 45®13', учиня разность длины к востоку от Вауа 16®23', расстоянием около 200 миль немецких однакож никакой земли не видали. Чего ради положил он капитан командор держать курш по прежде учиненному-ж консилиуму остент норден, которым шли до ширины 48®38' переменя разность длины от Вауа 36®, но и в такой отдаленности никакой земли не видели-ж. Тогда он капитан командор, согласясь с своими обер офицерами велел держать еще ближе к норду в надежде такой, что скоряя можно получить будет землю. И шли между норда и оста до 16 го числа июля, которого числа увидели землю от нас к норду весту, и держали ближе. А как пришед к ней 20 июля, стали у одного острова на якорь, который именован нами островом св. Илии в ширине северной 59®40', в разности длины от Вауа 48®50' на курш от Вауа остен, норден, 417³/₄ миль немецких. Того ж числа на лангботе послан был от него капитана командора Беринга флоцкой мастер Хитров для осмотру за другим видимым от нас островом удобного якорьного места, дабы мы могли себя за тем закрыть от ветра во время нужды, которой того-ж числа, прибыв на пакет бот, репортовал ему капитану командору словесно, что якорное место сыскал между матерым берегом и тем островом на рейде на глубине 3 и 3 ¹/₂ саженях; к тому-ж репортовал, что нашел он на том острову юрту, состроенную из досок тесанных, в которой де видно, что жили люди незадолго до нашего прибытия, и привес с собою для показания деревянное лукошко, лопату, также и камень, на котором знатно, что обтирано бывало медь. А адъюнкт Штеллер ездил на малом ялботе на остров св. Илии и нашел на оном земленую юрту, в которой осмотрел копченую рыбу, готовленную того лета, как мы были, и видели на песке след человеческой и огнища, и по тому видно, что те люди себя в лесу, увидев нас, схоронили или жилища свои имеют на матерой земле, а на сей остров приежжают для промыслу рыбы и протчаго морского зверя. Тогда капитан камандор, для приласкания оных впредь, послал в ту юрту из подарочных вещей и приказал там оставить, а имянно: крашенины зеленой 16 ¹/₂ аршин, ножей железных 2, корольков китайских 20, трубок железных 2, которое там и оставлено. На матером берегу видеть было неможно, имеетца-ль на нем какой лес годной или нет, понеже имеет оной берег великие хребты и сопки, покрытые снегом, а на островах есть лесу мелкого довольное число, а имянно: ельник, лиственица и протчей, которой не только к строению судов каких, но и для починки оных не годен, понеже мы имели нужду искать дерева годного на марса реи, однакож не сыскали. И, удовольствовав себя с того острова св. Илии водою, он капитан камандор более себя при так открытом море держать был опасен: 21-го июля отправил себя в путь свой. И пошли между зюйда и веста, как оная земля простираетца, для описания. И как дошли разными куршами до ширины 56®54' июля 27-го дня видели тот же берег от нас норд остен норден, по рассуждению нашему миль 7, по лоту была глубина воды 35 и 40 сажен. И весьма опасны были себя держать близь земли частых ради банков и беспрестанных густых туманов и жестоких ветров, к тому ж и от неизвестного берега, как оной свое положение имеет, от которого бывали неоднократно в великих страхах и в отчаении спасти себя и судна. Того ради стали держать от оной себя далее и шли разными куршами, о чем явно в нашем журнале до 2-го числа августа, которого числа в ночи, в прочищении тумана, увидели незапно в самой близости остров, у которого была глубина воды 18, 17 и 16 сажен, чего ради принуждены в ночное туманное время стать на якорь на глубине 18 саженях, назвав оной остров Туманной. А во время дня пошли от него в путь свой, видели матерой же берег от нас к норд весту не в дальнем расстоянии. И близ нашего курша, которым мы шли августа 4-го дня, видели ж 5 островов. И от того времяни стали себя держать далее в моря: ветры нам к следованию пути нашего были весьма противные. Чего ради августа 10-го числа, быв на ширине 53®18' в ростоянии от Вауа без мало 400 миль немецких, капитан камандор со всеми ж обер и ундер офицерами, рассуждая по дальности растояния от гавани Петропавловской, к тому ж и по репорту каманды нашей подлекаря, которой от него подан был с росуждением о цынготной болезни многих служителей, а имянно, о 21-м человеке, которые де ежели продлятца на море во время осеннее, то к работе будут весьма ненадежны, согласно определил от того числа: ежели будут ветры нам благополучные, держать курш свой по параллеле 53® того ради, чтоб мы могли осмотреть, не имеетца ль той американской земли на той 53-й параллеле, ибо мы последнею нами виденную американскую землю оставили около 55® и следовали от того времяни по тому определению, однакож препятствовали тому намерению жестокие противные вестовые ветры, от которых удержаны были августа до 27-го числа в ростоянии еще от Вауа более 300 миль немецких около 53® северной ширины. И видев он капитан камандор, что жестокость противных ветров нас к скорому следованию не допускает, а воды тогда осталось на пакетботе только 25 бочек, с которою он иттить был к гавани св. апостол Петра и Павла весьма опасен. Дабы от тех противных ветров не были более удержаны и, за неимением воды, чтоб не претерпели крайнего нещастия, согласно со всеми определил того ж 27-го дня августа: для удовольствования себя водою, искать землю, которая от нас по щислению нашему находилась не более миль 60. И того ж августа 29 дня увидели много островов, к которым стали держать ближе по глубине воды 55, 50, 45 и до 15 сажен равным убавлением, грунт пещаной. И пришед ближе, спустя малой ялбот, послан был подштюрман Юшин между островов для осмотру якорьного места, а мы в то время на глубине 24 саженях стали на якорь. А как возвратился помянутой подштюрман и объявил, что удобного места к якорьному стоянию на нашел, тогда мы, подняв якорь, спустя лангбот на воду, пошли буксиром между островами в бухт по глубине 24, 25 и 15 сажен. И пришед к одному острову, стали на якорь. И послан был штюрман на остров для сыскания воды, которой, прибыв на пакетбот, репортовал капитану камандору, что нашел он воды довольное число. Матерой берег нам был видим позади тех островов растоянием миль около 12, а во время ночи на одном острове увидели мы огонь к норд норд осту. Растоянием оной остров от нашего места было около полутора миль, куда 30 дня августа послан был на малом ялботе мастер Хитров для осмотру того огня, и ежели есть там какие люди, то велено ему было с ними поступать ласкою, чего ради послано с ним несколько из подарочных вещей. Между тем был великой ветр, находящей шквалами, от чего мы более стоять на якоре близь острова без всякого закрытия весьма опасны, и принуждены были поднять якорь и закрыть себя хотя мало за островом и стать паки на якорь. А 2-го дня августа послан от нас был к нему мастеру Хитрову лангбот, понеже ему на малом ялботе за великостию ветра ехать на пакетбот з берегу было невозможно, на котором лангботе он мастер 3 дня сентября прибыл на пакетбот благополучно, только принужден был, великости ради ветра и буруна, оставить малой ялбот. И в прибытии своем репортовал капитану камандору, что был он на том острове, где прежде виден был огонь, и огнище видел, только людей никаких не видал. Того ж числа мы, подняв якорь, и лавировали между острова и отошед от прежняго якорного места к другому острову, которой был от первого места к осту, ростоянием около 2-х миль, где положили якорь на глубине 15 саженях. И стояв на якоре, 4-го числа сентября пополудни часу в 5-м услышали мы великой крик людей, ис которых 2 человека сели в 2 байдары и гребли к нашему пакетботу и, не дошед до пакетбота сажен около 50, остановились и кричали к нам на своем языке, которого их языку взятые с Камчатки толмачи чюкоцкого и коряцкого языков не розумели, також и от нас к ним кричали помянутые толмачи чюкоцким и коряцким языком, которого, видно, что и они не розумеют, понеже указывают на свои уши и машут к нам руками, указывая на берег. Потом ис тех байдар одна подошед к пакетботу гораздо блиско, однакож не приставая к борту. Тогда по приказу капитана камандора брошены были от нас к нему, привязав на доску, разные подарки, а имянно, несколько аршин камки красной, зеркалы, ганзы железные, чем курят китайской табак, называемой шар, и несколько ж колокольчиков медных, которые подарки видно, что принял приятно; напротив того с той байдары видно ж, что в подарок бросил к нам выстраганые глаткие две тонкие палки, ис которых к одной привязаны птичьи перья, а к другой птичья нога с перьями ж, которые перья мы признавали соколиными. И как мы от них оные приняли, тогда американцы погребли от нас на берег и с великим криком машут руками, указывая на берег. Чего ради капитан камандор велел спустить лангбот на воду, на котором я послан был к ним, и взяв собою одного толмача, которой умел говорить чюкоцким и коряцким языком, также и несколько вооруженных людей, к тому ж и разные подарочные вещи и вина двойнова русского. И как я приехал к тому берегу, на котором были американцы, то стал я близь берега на якорь, понеже пристать было для великого ветра и буруна, также и подводных ради каменьев невозможно. И спущено было от меня с лангбота на берег с помянутым толмачем несколько человек служителей. И между тем давал оным американцам разные подарки, которых они от меня не приняли, также одному из оных подносил чарку вина, которую от меня приняв и припив, оную отдал возвратно, а взятое в рот вылил на земь. А между тем спущенного толмача нашего водили в свой стан и дали ему китового жиру, которой, от них приняв, намерен был итти на лангбот, но оные американцы ево держали и не пускали возвратно, а в какую силу оного держали, того знать было невозможно. От чего я принужден был для свободы того толмача приказать солдатам выпалить из несколько ружей на ветер. А когда выпалено было, тогда они все упали на землю, в которое время тот толмач, освободясь от них, возвратился на лангбот, а они все американцы бросились против ялбота и взяли за фален, тянули ялбот на берег. И опасаясь я того, чтоб не разбить лангбота о каменья, приказал отрубить якорь и обрезать фалеи. И возвратился на пакетбот со всеми людми благополучно, о чем ему капитану камандору от меня словесно и репортовано. А как пришла ночь, тогда оные американцы имели на берегу огонь. Сей ночи был удивительной жестокости ветр з дождем, которого ради мы, быв в великом страхе, принуждены были спустить на низ грот фока реи и ожидать дневного света. А как наступило 5 число сентября, тогда мы снялись с якоря и лавировали близь того острова, намерены были итти в путь свой, токмо был ветр противной, к тому ж течение воды нам к выходу препятствовало. Паки подошед ближе к тому ж острову, стали на якорь на глубине 17 саженях. А когда те американцы увидели нас, что мы стоим на якоре, приехали к нам с помянутого острова на семи байдарах, ис которых две пришли к нам к самому борту, и по тому видно, что они прежде огненова ружья не видали, понеже оные к нам приехали, не имев никакова страху, которым в то время подарено котел железной и несколько игол; от них напротив того дано нам в подарок же зделанные из коры две шапки и на одной привязан был костеной статуй на подобие вида человеческого, которой при сем всепокорнейшем репорте послан в Государственную Адмиралтейств-коллегию, а шапки и их палки во время нашего нещастия утратились.

   Все оные острова безлесные и пустые. И видно, что те американцы приехали на своих байдарах к сим островам с матерого берега для промыслу морских зверей и рыбы. А каким подобием американцы и их из нерпичей кожи зделаные байдары, о том значит в нарисованной и посланной от меня в Государственную Адмиралтейств-коллегию карте. И удовольствовав мы себя водою, отправились 6-го числа сентября в путь свой, назвав оной остров Шумагин. И имели намерение прямо следовать к Оваченской гавани, однакож вестовые противные всегда нам жестокие ветры препятствовали, от которых многократно имели нужду спасать себя, будучи на дрейфе. И пришед сентября 24 дня на ширину 51®, видели несколько островов, а позади оных виден же был к вест норд весту и матерой тот же американский берег, от которого места неописанного жестокостию вестового ветра, которое продолжалось до 13-го дня октября, будучи всегда на дрейфе, отнесены были к осту около 80 миль. И можно о той жестокости ветра безпристрастно донести Государственной Адмиралтейств-коллегии, что таких сильных штормов, надеюсь, от старых мореплавателей мало видано было, в которые мы с немалою нуждою себя спасали, к тому ж и людей было в команде нашей уже больных цынготною болезнею немалое число, а некоторые и померли, а и остальные уже многие во управлении морской работы явились безсильны. Но однакож, хотя мы уже были от тех жестоких трудов и неприятного всегдашнего воздуха в самой слабости, трудились з божиею помощью получить гавань св. апостол Петра и Павла. И пришед 25 октября на ширину 51® с некоторыми минутами, видели высокой каменной и безлесной остров, от нас норд вестен и норден, которой именован нами остров св. Маркиана. А 28 числа октября видели остров же к норд норд весту, растоянием милях в трех от него видимы были 3 малые острова, а видно, что и оные пустые и безлесные, которой назван нами остров св. Стефана. Также и 29 октября, во время немалого тумана, бросали лот, где глубина воды была 35 сажен, чего ради в туманое время, за мелкостию воды, для осторожности, легли на дрейф. А как мало очистился туман, тогда увидели мы остров от нас к весту, которой назван нами остров св. Аврамия. И поставя парусы, пошли в путь свой. Управление пакетбота в сие время уже чинилось с великою нуждою, понеже кроме тех служителей, которые до сего числа по воли божией померли, больных было около 40 человек, также и у оставших уже было крайнее безсилие. А как уже с тою крайнею нуждою дошли ноября до 4-го числа, и увидели землю, которую мы за спасение свое почитали, понеже не было более нашей силы продолжать себя на море; по обсервации оная земля лежит на ширине 54®, где мы себя счисляли около 53-х, а по разности длине от Вауа только в 40 минутах. И по тому счислению имели надежду, что та видимая нами земля Камчацкая, несколько севернее Шипунинского мыса. Которая погрешность нашего счисления учинилась от того: понеже мы перед тем за долгим временем, от беспрестанных густых туманов, не видали солнце, по чему б нам можно было себя исправить, о чем явствует в нашем журнале.

   И как мы себя и команды нашей служителей от жестокой цынготной болезни увидели в крайнем безсилии, от чего пришли в немалой страх, ибо тогда уже можно сказать почти судно было без правления, понеже тогда команды нашей людей находилось таких, которые чрез великую мочь ходить о себе могли, только 8 человек, но из оных на верх ходили с нуждою 3 человека, из которых был один собственной человек капитана камандора, а протчие все лежали больные при самой смерти. Да и воды на нашем судне осталось только 6 бочек, а провианту морского, как сухарей, так и протчаго не имелось, кроме несколько муки, масла и мяса. Да сверх всего нашего нужнейшего состояния грот ванты наши выше свит сарвина на правой стороне все до одной перервались, чего ради и парусов на грот мачте носить никаких было невозможно. А за вышеписанным безсилием людей оных исправить было некому. А во время того нашего нещастия ветр нам для обходу того видимого нами мыса был противный. Того ради 5-го числа ноября в таком видя себя в худом состоянии, более на море продолжать и ожидать благополучного ветра весьма были опасны, дабы за безсилием людей не оставить судна без всякого управления и не претерпеть от того крайнего нещастия в потерянии всех людей и судна. Тогда капитан камандор собрал к себе как обер так и ундер афицеров и рядовых, которые еще могли дойтить до его каюты, имел о том общее рассуждение. При котором собрании все служители объявили, что они более продолжать себя в работе на море за болезнию и крайним безсилием не могут. Чего ради как он капитан камандор, так и обер- и ундерофицеры согласно положили, дабы сыскать якорное место для зимования и стать на якорь для своего спасения, дабы в такой жестокой болезни не потерять себя безизвестно. И по тому общему всех людей согласию пошли к той земле фордевинт. И пришед в 5-м часу пополудни на глубину 12 сажен, положили дагликс анкор, оддав каната три четверти, которой канат порвался около 80 сажен, от чего продрейфовало нас на бурун на глубину 5 сажен, где мы положили той анкор, которой также в скором времяни подорвало и перенесло нас чрез тот бурун ближе к берегу на глубину 4 ¹/₂ сажени. Тогда положили плехт, отдав у него канату три четверти. Больных служителей было рядовых 49 человек. А 6-го числа ноября, за болезнию многих людей, с великою нуждою могли спустить на воду лангбот и офертоить пакетбот. А от того время мы з достальными служителями, которые тогда еще хотя с нуждою на ногах ходили, имели старание для своза больных на берег и в постановлении оным из парусов палаток. А как поставлены были палатки, тогда капитана камандора больного ноября 8-го, а мастера Хитрова больного ж ноября 15-го числа и протчих служителей свезли на берег, ис которых при свозе померло немалое число. А 21-го числа я з достальными служителями в жестокой той болезни свезен был с пакетбота на берег же, ибо продолжать себя той ради болезни на пакетботе более силы моей не было, к тому ж и водою довольствовать было на пакетботе некому, также и никакова вспоможения пакетботу учинить было невозможно.

   И между тем послан был от капитана камандора подканстапель Роселиус с двумя человеками по берегу той земли к северу, на которой мы обретались, и велено ему осмотреть, что та земля подлинно ль Камчацкая или какой остров, ежели Камчацкая, то б ему Роселиусу итить до жилого места; а что ему велено исполнять, ежели та земля Камчацкая, о том дана ему была от него камандора инструкция; которой от безсилия своево не был далее от места нашего верст 30 [и] возвратился назад без всякого известия. А 21-го дня ноября приказом ево господина капитана камандора велено было мне подать репорт со всеми обер- и ундерофицеры и служителями о спасении пакетбота св. Петра, по которому я, с флоцким мастером Хитровым и со всеми унтер-офицеры и служителями имев росуждение, подал репорт к нему капитану камандору 23-го дня ноября в такой силе, дабы пакетбот св. Петр заблаговременно поставить против места нашего на берег, где имелся песок, не вынимая из него грузу, дабы оной во время большого з берега ветра, подорвав канат, и не унесло в моря. На которой наш поданной репорт он капитан камандор о постановлении того судна на берег прислал ордер того ж 23-го ноября мастеру Хитрову, дабы по оному учинил, не опуская случая, исполнение. По которому ордеру он мастер Хитрово, хотя был болен, однакож с первым случаем ноября 25-го дня имел намерение ехать на пакетбот и пришел к лангботу, где ему объявил дежюрной афицер, а имянно, боцманмат Алексей Иванов служителей здоровых только 5 человек, ис которых тогда при спуске лангбота з берега один человек обмок в море и возвратился в полатку, затем тогда осталось только 4 человека, но и те были весьма безсильны. И видев он мастер, что с таким малолюдством ему плехт анкоря поднять было невозможно, к тому ж и ветр был от норд норд веста прямо на каменной риф, лежащей от того места, где тогда стоял пакетбот, зюйд зюйд ост со 150 сажен, а стенги и реи тогда были спущены на низ и для того, хотя б и более того было людей, то для вышеписанного каменного рифа в такой ветр пакетбот тронуть было невозможно. Чего ради, видев он мастер Хитрово о постановлении пакетбота по поданному от нас репорту невозможность, к тому ж и такова малолюдства ради, пришед ко мне, и репортовал словесно, которому я тогда приказал самому рапортовать капитану камандору, о чем он мастер и ему капитану камандору репортовал в то ж время. А от того 25-го по 28 число ноября за великостию ветра ехать было на пакетбот для вышеписанного учинения невозможно. А он мастер Хитров был уже весьма болен, и после того ходить более не мог и лежал в той цынготной болезни в одной палатке со всеми нами. А против 28 числа в ночи великим штормом от норд оста подорвало у плехта канат, и выкинуло пакетбот на тот же пещаной берег, на котором мы имели намерение оной поставить. А декабря 1-го числа послан был от капитана камандора матроз Анчуков и с ним служителей два человека по берегу к зюйду для уведомления и осмотру той земли, на которой мы обретались, что оная земля матерая ли или какой остров, которой прибыв возвратно декабря 27-го дня без всякого о той земли обстоятельного известия.

   А между тем декабря против 8-го числа прошедшего 741 году, по воли божией, умер капитан камандор Беринг в цынготной болезни, которою мучим был около четырех месяцев безвыходно, и погребен на том острове, на котором мы зимовали с командою. А по смерти ево капитана камандора принял команду я и по тому ж чинил обще с флоцким мастером Хитровым всякое старание о розведовании сей земли, однакож никакова известия, за великим препятствием непокойных погод, получить было невозможно прежде апреля месяца. А как получили известие, что та земля, на которой мы обретались, подлинно остров, тогда мы учинили общее свидетельство пакетбота св. Петра: будет ли оной нам годен на море к переходу до Камчатки и можно ль оной снять з берегу. И по осмотру нашему оной пакетбот нашелся весьма поврежден, которого повреждения починить было нельзя и нечем, к тому ж и снять з берегу оной никакими мерами невозможно ж, ибо оной песком замыло около 7 фут от киля, о чем явно в нашем свидетельстве. И потому росуждали: каким бы образом могли себя освободить от того острова. И иного способа о свободе своей никакой не сыскали (понеже остров был пустой и безлесной), только чтоб ломать пакетбот и сделать из него к переходу нашему до Камчатки такое судно, сколько набратца может годного лесу, которому мнению все служители были согласны. И начали ломать пакетбот в апреле месяце, которая продолжалась до майя 5-го числа. А 6-го майя ж, з божею помощию, заложили строить судно длиною по килю 36 фут., шириною 12, глубина 5 фут 3 дюйма, которое строено со всякою поспешностию, не опуская в строении напрасно удобного времени.

   Остров сей, на котором мы с командою зимовали, протегаетца от 54 и до 56® северной ширины, а от южного мыса, которой от нас назван Кап-манат, то есть морских коров, лежит он норд-норд-вест и зюйд-зюйд-ост длиною около 130 верст, поперек верст 10. Жила на нем никакова нет, но и знаков к тому, чтоб бывали на нем когда люди, не находилось. Лесу никакова нет, кроме самого местами мелкого талника. Высокие имеет хребты сопки, во многих местах каменные утесы, и весьма неудобен к приближению морских судов, понеже во весь остров мало находитца таких мест, чтоб не были великие каменные лайды, которые от берегу в море протегаютца не меньше версты и далее и во время прибытия воды закрываютца, а в малую бывают сухи; а где нет таких каменных лайд, то в тех местах великой ходит бурун, чего ради стоять на якоре на рейде весьма опасно судну такому, которое ходит глубиною фут 5 или 6. Гавани для зимования никакой нет, понеже мы искать оной не мало трудились, чего ради нарочно посланы были берегом для осмотру, не имеетца-ль какой гавани, к зюйду флоцкой мастер Хитрово, а к северу боцманмат Иванов, только в прибытие своей репортевали, что никакой не имеетца. Знаков от земли нашей Камчацкой на оном острову во время вестового ветра, а от американской во время остового находилось немалое число, а имянно, от камчацкой стороны находился лес рубленой избной, которой бывал в строении, и плотовые с проушинами слеги, розбитые баты, санки, на которых ездят оленные коряки.

   И во время чистого воздуха с западной стороны острова неоднократно многими служителями видимы казались сопки, покрытые снегом, однакож за дальностию того вида нам утвердитца в том было ненадежно (а по нынешнему 742 году счислению можно верить без сумнения, что те сопки видимы были на Камчацком берегу), а от американской стороны лес толстой сосновой и их стрелки и весла, каких у наших на Камчатке не бывает. В бытность нашу на сем острове жили весьма пребедно, понеже жилища наши были в ямах, вырытых из песку и покрытых парусами. И в собирании дров имели чрезвычайную тягость, ибо принуждены были дрова искать и собирать по берегу морскому и носить на плечах своих лямками верст по 10 и по 12-ти. А в то время мы и люди команды нашей почти все обдержимы были жестокою цынготною болезнию. и так долго оною мучимы были, что многие уже свободу получили во время весны, как стала выходить свежая трава, которую употребляли в пищу. Пропитание наше было чрез всю зиму, за неимением провианта, трудное к тому ж и натуре человеческой противное, ибо принуждены были ходить по берегу морскому и отлучатца от жилища своего растоянием верст по 20 и по 30 и старатца о том, чтоб убить себе на пищу какова морскова зверя, а именно бобра, сивуча или нерьпу, которая просто называетца тюлень, которых убив чрез такую дальность нашивали на себе ж лямками; а когда таких зверей зачем промыслить невозможно, тогда принуждены искать и есть хотя мертвых выброшенных морем на берег оных же зверей, также коров морских и китов. А во время вешнее, как уже те звери от страха себя гораздо от нас удалили, тогда питались морскими котами, которые во время вешнее приплывают на тот остров для своего плода; оная пища нам весьма была противная; а как чрез долгое время гораздо оные нам стали противны, тогда промышляли коров морских, которые немалого корпуса, ибо в одной корове мясо будет не меньше 200 пудов; а каким подобием означенные звери, а имянно, коты, сивучи и коровы, о том значит нарисованные на посланной от меня в Государственную Адмиралтейств-коллегию карте; и от того времяни мы уже себя тем довольствовали, понеже оное мясо гораздо приятнее всех вышеписанных морских зверей.

   Ветры с пургами бывают на том острове во время зимнее весьма жестокие, и можно сказать, что мы от декабря месяца до самого марта ретко видали красной день. А от марта месяца вешнем временем и в лете безпрестанные бывают туманы и мокроты, и потому ж мало случалось видать приятного воздуха день. Которая беспокойство погод великое препятствие чинила скорому строению нашего судна, к тому ж и людей было в таком бедном состоянии приневоливать по команде в такой отдаленности небезопасно, чего ради принуждены были все делать с их общего согласия. На том острове, по осмотру бывшего с нами адьюнкта Штеллера, металлов и минералов никаких не имеетца, понеже оной Штеллер нарочно посылан был кругом того острова. А как судно наше божиею помощию работою окончалось, тогда я обще с мастером Хитровым и со всеми служителями имел росуждение о забрании материалов, по которому росуждению согласно положили, чтоб взять с собою из вышеписанных материалов несколько железа, места болясту, и надлежащие припасы на такое судно, и удовольствовать себя водою, и взять несколько бочек морской коровы соленого мяса, и забрать всех служителей с их багажами и следовать до Камчатки, а протчие материалы и припасы, которых большая часть, по свидетельству флоцкого мастера со всеми ундер-офицерами, явились негодные, оставить на том острове в построенном нами сарае, дабы оными во время осеннее толь ненадежное судно не отяготить излишне нагрузкою; а какие на том острове оставлены припасы и материалы годные и негодные, о том при сем моем всепокорнейшем послан в Государственную Адмиралтейств-коллегию имянной реестр. А 10-го числа августа спустили з берега построенное нами судно, которое именовали гукор св. Петр. И вооружа оное, того ж 13-го дня августа з божиею помощию пошли в путь свой до Камчатки, забрав всех служителей, а именно, 46 человек. И в бытность нашу на море, в ночи 15-го числа августа, от худости досок в строении судна, явилась великая течь, и было уже воды на трюме около двух фут, от чего мы пришли в великой страх и принуждены были для облегчения того судна бросить с трюма несколько картечей и ядер и вылить из него воду понпами и ведрами. А как течь стала нетакая, тогда паки пошли в путь свой, и 26-го числа августа вошли в гавань св. апостол Петра и Павла благополучно, где услышали о капитане господине Чирикове, что он с командою своею на пакетботе св. Павле сего лета отправился в Охоцк. Того ради мы, исправя гукор св. Петр, пошли из гавани сентября 1-го дня и имели намерение следовать до Охоцка. От которого числа продолжали себя в море 5 дней. И во время той нашей бытности в море явилась паки течь немалая, к тому ж ветр был противный, от чего принуждены были, по согласию всех служителей, возвратитца для зимы в гавань, опасаясь дабы от той необычайной течи не претерпеть на таком ненадежном судне во время осеннее какова нещастия, где и поныне с командою обретаемся. А предбудущею весною, исправя судно, намерен следовать с командою в Охоцк. И ежели получу там господина капитана Чирикова, то буду в ево команде, а когда ево господина капитана в Охоцке не застану с командою, то намерен ехать да Якуцка, и какое о себе определение получу, по тому и исполнять буду; а ежели ж никакова определения нет, то буду в Якуцком ожидать из Государственной Адмиралтейств-коллегии указу.

   При сем же Государственной Адмиралтейств-коллегии всепокорнейше доношу, что по выходе нашем в прошлом 741-м году из гавани св. апостол Петра и Павла на море, во время нашей компании, также и на острову, где мы зимовали с командою, померло чинов служителей 31 человек; а кто имяны и которого числа померли, о том при сем послан в Государственную Адмиралтейств-коллегию имянной реестр.

   А в данной из Государственной Адмиралтейств-коллегии бывшему господину капитану камандору Берингу инструкции в 9-м пункте написано, что по окончании экспедиции прислать в Государственную Адмиралтейств-коллегию жюрнал и сочиненную о том вояже карту с нарочным офицером, которой был в том вояже; и по оному б как я, так и мастер Хитров ревностно исполнить желали, но, будучи в таких трудах и в прежней нашей жестокой болезни (о которой выше сего в сем моем всепокорнейшем пространно объявлено) и поныне еще не пришли в такое состояние, дабы толь многотрудной путь по слабости нашей могли снести. Того ради о бытности нашей на море жюрнал и карта и вид земли американской назначенной на карте, которую мы намерены были назвать по примеру других эвропейских вновь сысканных земель Новою Россиею, токмо без воли Государственной Адмиралтейств-коллегии не смели, также положения острова св. Илии и острова Шумагина з другими при них островами посланы от меня в Государственную Адмиралтейств-коллегию сего 742 году ноября 15 дня при сем с нарочно посланным от команды моей боцманматом Алексеем Ивановым, которой в самых наших нужнейших случаях многое в работе чинил собою вспоможение, за что еще при животе своем господин капитан камандор Беринг объявил ево за боцмана, которую должность он правил во все время при команде безпорочно; с ним же боцманматом послан для безопасного проезду иноземцами от команды нашей солдат тобольского полку Иван Окулов, и велено ему ехать чрез Анадырской острог сухим путем с поспешением.

   И о вышеписанных о всех наших объявленных в сем моем всепокорнейшем репорте Государственной Адмиралтейств-коллегии чрезвычайных трудах и о крайней самой бедной нужде всенижайше прошу, дабы милостиво приняты были.

  

   Камчатка при гаване

   св. апостол Петра и Павла

   месяца ноября 15-го дня

   1742 году

  

   (Ц. М. И. А, фонд Адмиралтейств-коллегии (No 1212), д. No 2-1742 г., лл. 223-235 об).

  

  

   ¹ О датировке рукописи Вакселя см. предисловие {Ваксель Свен. Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. - Л.; М. : Изд-во Главсевморпути, 1940).

   Описание путешествия Стеллера (Seereise von Kamtschatka nach Amerika) составлено в 1743 году и опубликовано лишь в 1793 году. Возможно, что Ваксель ознакомился с ним в рукописи (см. примечания 44 и 46).

   Наиболее ранним печатным известием о плавании "Св. Петра" является "репорт" самого Вакселя, помещаемый выше (с. 539), опубликованный в Копенгагене в датском переводе в 1747 году (Haven Р. V. Nye og forbedrede Efterraetninger om der Russiske Rige).

   В 1752 году Гмелин (Gmelin J. G. Reise durch Sibirien, Gottingen) дал краткое описание хода экспедиции. В том же 1752 году И. Н. Делиль опубликовал краткое и искаженное сообщение о ней ("Explication de la carte des nouvelles découvertes au Nord de la Mer du Sud"). Петербургская Академия в лице академика Миллера выступила в 1753 году с опровержением в виде анонимной брошюры (в течение долгого времени приписывавшейся почему-то Вакселю) "Lettre d'un officier de la marine Russienne a un Seigneur de la Cour, etc". Подробное описание появилось в 1758 году в "Sammlung russischer Geschichte", т. III, и на русском языке в том же году в издании Академии: "Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие". В этой работе Г.-Ф. Миллера уже использованы свидетельства Вакселя (см. прим. 48).

   ² Дампьер Вильям (William Dampier) (1652 - ?), английский мореплаватель, искатель приключений, написал ряд описаний своих путешествий. Наиболее известное среди них - "New Voyage round the world" ("Новое кругосветное путешествие") 1697 года.

   ³ Ансон Джордж (Anson) (1697-1762), знаменитый английский моряк, совершил в течение 1740-1744 годов кругосветное путешествие, командуя эскадрой военных кораблей, большую часть этого времени провел в водах южной части Тихого океана. Описание путешествия, составленное его спутником Вальтером, "Voyage round the world" ("Кругосветное путешествие") опубликовано в Англии в 1748 году и переведено в 1749 году на французский и немецкий языки, в 1751 году на русский, в 1754 году на голландский и в 1756 году на итальянский языки.

   ⁴ Участниками экспедиции, отправленной Академией наук, были профессора Г.-Ф. Миллер, И.-Г. Гмелин, Л. Делиль Делакройер и адъюнкты И.-Э. Фишер и Г.-В. Стеллер; их сопровождали несколько студентов (в том числе будущий академик С. П. Крашенинников), геодезисты и др. Работа этой группы ученых в 1733-1746 годах имела громадное научное значение не только для своего времени, но не утратила его и доныне. О работе этой группы см.: Пекарский П. П. История Академии наук. Т. I (биографии Миллера, Гмелина, Стеллера, Фишера и Делиль Делакройера).

   ⁵ В подлиннике подписи нет.

   ⁶ Именной указ Сенату "об отправлении капитан-командора Беринга в Камчатку" датирован 17 апреля 1732 года.

   "Указали мы: капитана командора Беринга отправить паки на Камчатку и по поданным от него пунктам и предложениям о строении тамо судов и прочих дел к государственной пользе и умножению нашего интереса, и к тому делу надлежащих служителей и материалов, откуда что надлежит отправить, разсмотря определение учинить в Сенате, а для приведения тамошний народ в христианскую веру, священников и прочее, что до духовенства принадлежит, учинить надлежащее определение, снестись с Синодом. А сверх того по тому ж требованию, что возможно велеть исправлять и к этому Берингу вспоможение чинить сибирскому губернатору с товарищи и иркутскому вице-губернатору; а определенного в Охотск Григория Скорнякова-Писарева перевесть на прежнее место, где он содержан был" (Полн. собр. зак. Т. VIII. С. 749. No 6023).

   "Предложения" капитан-командора Беринга, упомянутые в этом указе, опубликованы в качестве приложений к работе А. П. Соколова "Северная экспедиция 1733-43 гг." (Зап. гидрограф. департ. Т. IX. 1851). Сенатскую инструкцию Берингу "относительно плавания его в Восточном океане" см.: Полн. собр. зак. Т. VIII. No 6291. С. 1002-1013). Весьма любопытный пункт этой инструк