Ваксель Свен - Вторая камчатская экспедиция Витуса Беринга

ьстве худостями того пакетбота впредь к годности на моря не удостоили, о чем явствует в том свидетельстве за подпискаю всей каманды пакетбота "Св. Петра". К тому ж за подлинное приемлется: хотя оной пакетбот был и без всякого повреждения, то в таком безлесном месте и не имев ни однаго якаря и малолюдства ради людей с того места, на катором он стоит на мели, снять никакими мерами невозможно. Того ради положили все согласно, кроме онаго матроза Овцына: чтоб в марте месеце оной пакетбот ломать и зделать из оного какое-нибудь хотя малое судно для получения своего камчатцкаго берега; а между тем временем, выбрав доброй случай, оной пакетбот положили еще всею командой, вылив из него воду, ежели будет возможно, в годности ево вторично освидетельствовать.

   Подлинное рассуждение подписано тако: Лейтенант Свен Ваксель. Мастер Сафрон Хи[трово], потом все ундер афицеры и служители команды пакетбота "Св. Петра", кроме матроза Овцына".

   ⁶⁰ Морская корова (Rhytina borealis Stelleri) вымершая ныне порода морских животных; последний ее экземпляр убит и 1786 году. Детальное их описание (см. De bestiis marinis, прим. 18 наст. изд.) является громадной научной заслугой Стеллера. Описание Вакселя вполне совпадает с данными, приводимыми Стеллером. Необходимо отметить, что Стеллер ошибочно принял морскую корову за Manates. Эта, действительно родственная морским коровам, порода животных водится в южных широтах Тихого океана (описана Дампьером), но представляет особый вид.

   ⁶¹ Трагический эпизод гибели пятнадцати человек команды "Св. Павла" (у Вакселя ошибочно семнадцать), в результате которого судно лишилось возможности производить какие бы то ни было наблюдения на берегу за отсутствием шлюпок, остается невыясненным до конца.

   Первая лодка, отправленная с "Св. Павла" для обследования берега, шла под командованием штурмана А. М. Дементьева, команда его состояла из десяти человек. На второй лодке были посланы: боцман Сидор Савельев, матрос Сидор Фадеев, плотник Наряжев-Полковников и конопатчик Горин. Все пятнадцать человек погибли, и никаких сведений о судьбе их нет. Гольдер (т. I, с. 311) цитирует следующее сообщение американского исследователя Андрьюса (Andrews. The story of Sitka. 1922):

   "У племени Ситка имеется глухое предание о людях, выброшенных на берег много лет тому назад. Говорят, что их вождь Аннахуц, предок вождя того же имени, ставшего преданным сторонником белых в городе Ситке в 1878 году, - играл ведущую роль в этой трагедии. Аннахуц оделся в медвежью шкуру и вышел на берег. Он с такой точностью изображал переваливающуюся походку зверя, что русские, увлекшись охотой на него и преследованием, углубились в лес, где туземные воины перебили их всех до единого, не оставив ни одного, кто бы мог рассказать об этом происшествии". Достоверность этого предания и касательство его именно к экспедиции Чирикова, конечно, остаются под большим сомнением.

   ⁶² "Репорт" Свена Вакселя от 15 ноября 1742 года сохранился в подлиннике. Текст его приводится в приложении к настоящей книге.

   ⁶³ Роль православной церкви как проводника русской политики ясно вытекает из инструкции, данной Берингу при отправлении экспедиции (см. прим. 6). Очень ярко выразил ее сам Ваксель, указывая, что "языческая" религия приводила камчадалов к бунту и кровопролитию, а православная - должна привести к покорности государыне-матушке.

   ⁶⁴ Ваксель придерживается господствовавшей в то время, разделявшейся, между прочим, и Стеллером, теории о влиянии внутренней теплоты земного шара на произрастание растений. Стеллер высказывает ее неоднократно в своих сочинениях.

   ⁶⁵ Это, на первый взгляд, совершенно фантастическое сообщение, видимо, вполне соответствует действительности. Вот что пишет такой серьезный наблюдатель, как С. П. Крашенинников: "Корка (березы) в большом употреблении, ибо жители, оскобля у сырого дерева корку, рубят оную топориками, как лапшу, мелко и едят с сушеною икрою с таким удовольствием, что в зимнее время не минует камчатского острожка, в котором бы бабы не сидели около березового сырого кряжа и не крошили объявленной лапши каменными или костяными топориками своими" (Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки, ч. I, с. 191; см. также у Стеллера, прим. 43 наст. изд.).

   ⁶⁶ Вот как описывает Стеллер (Neue Nordische Beiträge. II. с. 287) охоту на морского бобра по льду: "Нет зрелища страшнее, чем привал или ледоход, во время которого производится охота на морского бобра на приносимых с моря льдинах; зверя при этом бьют дубинами. Обычно при этом бывает такая буря и пурга, что едва возможно удержаться на ногах, и все же охотники не опасаются выходить на промысел даже по ночам. Они безрассудно бегут по льду, даже уже по плавучим льдинам, так бросаемым волною, что иной раз они как будто вздымаются в гору, а иной раз точно падают в бездну. У каждого охотника в руках - нож и шест, а на ногах - лыжи, подбитые костяными крючками или зазубринами, чтобы не скользить по льду и не упасть с нагромождающихся льдин. Шкуры приходится сдирать тут же на льду, и на это курильцы и камчадалы такие мастера, что за час успевают содрать до 30-40 шкур. Если счастье им улыбается, они доставляют всю добычу на берег. Иногда, однако, когда лед совсем относит от берега, им приходится бросать все, спасая собственную жизнь. Они спасаются тогда вплавь, привязывая себя веревкой к собаке, которая вплавь подтягивает их к берегу".

   ⁶⁷ С. П. Крашенинников дает о сладкой траве следующие сведения (т. I, с. 197): "Сей травы по всей Камчатке весьма довольно. Камчадалки приготовляют оную следующим образом: нарезав стеблей, на которых коренные листья содержатся... оскабливают кожу с них раковиной и вешают на солнце сперва по одному, потом связывают их в маленькие, так называемые куклы по десяти стеблей, а из десяти до 15 кукол состоит тамошняя пластина. Когда трава провянет, тогда кладут оную в травяные мешки, в которых она по несколько дней сахарится, то есть сладкою пылью осыпается, которая выступает может быть изнутри ее. Сия пыль или травяной сахар по вкусу солотковат и несколько противен, а стрясается его с пуда сушеной травы не более четверти фунта.

   При заготовлении объявленной травы женщины надевают перчатки ибо сок ее столь ядовит, что тело от него безмерно пухнет, чего ради как русские, так и камчадалы, которые весной едят сладкую траву сырую, кусают ее, к губам не прижимая. Мне самому случилось видеть, коим образом страдал от того некоторой приежжей, который, смотря на других, ел сладкую траву сырую, не употребляя никакой осторожности, слупая кожу с нее зубами, ибо у него не токмо губы, но и борода и нос и щеки, до которых он сочною травою касался, тотчас опухли и спрыщивели; и хотя пузырье прорвалось скоро, но струпье и опухоль не сошла более недели".

   ⁶⁸ С. П. Крашенинников описывает вход в камчадальские юрты в таких выражениях: "Входят в юрты по лестницам стремянкам, под которыми обыкновенно очаг бывает, и для того во время топления юрты непривычному трудно входить и выходить из юрты: ибо и лестница так горяча бывает, что ухватиться нельзя, и проходя сквозь дым, должно переводить дух, чтоб не задохнуться" (Описание земли Камчатки. Ч. II. С. 27).

   ⁶⁹ Гибель камчадальских племен - неизбежное следствие всей колониальной политики царского правительства. Точных цифр о численности ительменов в XVIII веке не имеется. Однако на основании описанных Стеллером (Beschreibung von dem Lande Kamtschatka, 1774, с. 21, 49-50, 79-80, 205, 225-232 и др.) варварских приемов ограбления и избиения целых племен в первую четверть XVIII века, можно судить о быстром вымирании этого народа. Стеллер считает, что за первые сорок лет XVIII века численность камчадалов уменьшилась в четырнадцать-пятнадцать раз. Причина этого, помимо эпидемий, избиений, увода, - обнищание народа из-за хищнического истребления промысловых зверей и рыбы, водка, сифилис - постоянные спутники колонизаторов. Еще в начале XX века (см.: Суворов. Командорские острова) численность камчадалов продолжала падать, и только при советской власти этот народ, как и другие народы Союза, зажил нормальной жизнью.

   ⁷⁰ Стеллер (Neue Nordische Beiträge, II, с. 284) приводит очень яркое описание морского бобра: "Это грациозное и привлекательное животное, повадки его очень забавны и занятны, и притом это очень ласковое и привязчивое животное. Обычно они лежат на берегу семьями: самец со своей самкой, полувзрослыми животными - кошлоками - и совсем еще маленькими сосунками - медведками. Самец ласкает самку, гладит ее передними ластами, как руками, ложится на нее, а она многократно как бы в шутку с показной стыдливостью отталкивает его и забавляется со своими малышами, как самая нежная мать. Любовь их к потомству так велика, что они ради его готовы подвергнуться явной смертельной опасности; лишившись детенышей, они плачут во весь голос, точно маленькие дети, и убиваются до такой степени, что в течение десяти - четырнадцати дней, как мы наблюдали на ряде случаев, становятся худыми, как скелеты, болеют и слабеют и не желают уходить с берега в море. Во время бегства они держат сосунков зубами, а больших детенышей гонят впереди себя. Если им удастся убежать от преследователей, то, достигнув моря, они начинают насмехаться над ними так, что невозможно видеть их ужимки, не испытывая величайшего удовольствия. Они то поднимаются в воде, становясь вертикально, как человек, и танцуют на волнах, а иной раз подносят передние ласты ко лбу и держат перед глазами, как бы всматриваясь в кого-то против солнца, то бросаются на спину и чешут себе передними ластами брюхо, наподобие обезьян, затем кидают детенышей в воду и снова их ловят и так далее".

   ⁷¹ Сочинение Стеллера "Описание острова Беринга" (см. прим. 19) напечатано было лишь в 1781 году. Не приходится сомневаться в том, что Ваксель знаком был с материалами, собранными Стеллером.

   ⁷² Очень красочное описание песцов и их поведения на острове Беринга находим у Стеллера (Neue Nordische Beitrage. II. С. 274):

   "Из четвероногих сухопутных животных на острове Беринга водится только каменная или полярная лисица (песец). Эта порода занесена туда, несомненно, плавучими льдами и, питаясь выбрасываемыми морем животными, невероятно размножилась. Я имел случай во время нашего злосчастного пребывания на острове более чем точно изучить повадки этого животного, по дерзости, хитрости и ловкости далеко оставляющего за собой обыкновенную лисицу. Рассказ об их бесчисленных проделках вполне мог бы соперничать с историей Альберта Юлиуса об обезьянах на острове Саксенбурге. Они пробирались днем и ночью в наши жилища и тащили все, что только способны были унести, даже предметы, явно для них бесполезные, как ножи, палки, мешки, сапоги, чулки, шапки и т. п. Они с таким неподражаемым искусством умели сбрасывать с наших провиантских бочек груз в несколько пудов, чтобы достать из них мясо, что вначале мы не решались приписывать им эти подвиги. Часто случалось, что, снимая шкуру с убитого животного, мы попутно закалывали ножом двух-трех других, которые пытались вырвать у нас из рук мясо. Если мы закапывали что-нибудь, хотя бы очень глубоко, и наваливали сверху тяжелые камни, то они не только находили зарытое, но, как люди, сдвигали плечами наваленные камни и, ложась под ними, помогали друг другу изо всех сил. Если мы клали что-нибудь на высокий столб, то они подрывали столб так, чтобы он опрокинулся, или же один из песцов, как обезьяна или кошка, взбирался наверх и с невероятной ловкостью и хитростью сбрасывал спрятанный предмет. Они наблюдали за всеми нашими действиями и сопровождали нас повсюду, куда бы мы ни отправились. Выброшенных морем животных они пожирали раньше, чем мог подоспеть кто-нибудь из людей, и этим наносили нам большой ущерб; то, чего они не могли съесть на месте, они утаскивали кусками в горы и прятали от нас, зарывая между камнями; так они сновали вперед и назад, пока оставалось еще что тащить. Другие песцы в течение этого времени стояли на страже и караулили, не приближается ли человек. Увидав издалека, что идет кто-нибудь из людей, они соединялись все вместе толпой и совместными усилиями зарывали добычу в песок и умели так искусно упрятать целого морского бобра, что невозможно было найти даже следов зарытого зверя. В ночное время, если нам случалось ночевать под открытым небом, они стаскивали у нас с головы шапки, а из-под нас вытаскивали бобровые одеяла и шкуры. Если мы ложились спать на туши убитых морских бобров, желая охранить их от покушения песцов, они из-под спящего человека выгрызали у животных куски мяса и внутренности. Мы спали всегда с дубинками в руках, чтобы, проснувшись от их возни, отгонять и бить их.

   Где бы мы ни сели в дороге, они ждали нас и в нашем присутствии проделывали тысячи разных проказ, становились все нахальнее, и если мы оставались сидеть неподвижно, подходили вплотную и принимались грызть ремни наших новомодных самодельных сапог или же грызли даже сами сапоги. Если мы ложились и притворялись спящими, они обнюхивали наши носы, чтобы определить живы ли мы или мертвы, и если мы задерживали при этом дыхание, то они начинали дергать нас за нос, пытаясь укусить.

   В день нашего прибытия они успели за то время, что копались могилы, объесть нашим покойникам носы и пальцы рук и ног, пытались даже напасть на наших слабых и больных, так что еле удалось их отогнать. Каждое утро эти нахальные животные обходили стада лежащих на берегу сивучей и морских котов, обнюхивая спящих, не найдется ли среди них мертвого зверя. Найдя такого, они немедленно разрывали его на куски, и вся стая принималась таскать мясо. Так как, в частности, сивучи нередко давят во сне своих детенышей, то песцы, как будто зная это, каждое утро проверяют стада сивучей, одно животное за другим, а найдя мертвых детенышей, немедленно утаскивают их прочь".

   ⁷³ Теория о населении острова Беринга животными путем заноса льдинами, приводимая Стеллером (см. прим. 72), изложена здесь Вакселем в наивной версии, граничащей с курьезом (летающие рыбы в районе Камчатки).

   ⁷⁴ Изложение причин цинги у Вакселя вполне совпадает с представлениями того времени (см. о том же у Стеллера.) Истинная причина этой болезни - витаминное голодание - установлена лишь в самое последнее время.

   ⁷⁵ Об Ансоне см. прим. 3.

   ⁷⁶ Судьба этого предложения такова: Чириков, видимо, не склонен был дать ход просьбе команды и считал оплату по рублю пятидесяти копеек достаточной компенсацией за недополученную провизию. Во всяком случае, до момента отозвания его из Енисейска в Петербург осенью 1745 года, то есть в течение целого года, он этого заявления в Адмиралтейств-коллегию не посылал. Уезжая в Петербург и сдавая дела Вакселю, он, в числе прочих незаконченных дел, передал и это заявление, как подлежащее отправке по назначению. Результатом этого явился "репорт" Вакселя Адмиралтейств-коллегии от 3 октября 1745 года, при котором он посылает копию своего "предложения" Чирикову от 11 октября 1774 года и ходатайствует о разрешении вопроса. "Репорт" этот рассмотрен в Адмиралтейств-коллегии 26 января 1746 года. Указ о выплате датирован 31 января.

   В тексте рукописи Вакселя приведены, в переводе на характерный для него ломаный немецкий язык, текст "предложения" и указа. Подлинный текст "предложения" восстановлен нами по подписанной самим Вакселем и приложенной к его "репорту" копии (ЦМИА, ф. Беринга, д. 66, лл., 424-426); текст указа приводится нами по черновику, хранящемуся в ЦМИА (ф. Беринга, д. 66, лл. 427 - 428).

   Очень любопытна судьба провиантских денег, предназначенных для Стеллера. В ЦМИА хранится сводка невыплаченных сумм, причитающихся лицам, отсутствовавшим в Енисейске в момент получения указа от 31 января 1746 года (ф. Беринга, д. 66, л. 492). Против фамилий Стеллера (ему причиталось около двухсот рублей) и Плениснера обозначено в графе "где обретается": "Оных Штеллера и Плениснера в ведомстве адмиралтейском не имеется и, где обретаются, неизвестно". Позднее приписано: "А сего марта 9 дня помянутого адъюнкта Штеллера жена письменно объяснила, что оной умер, о чем сочиняется особая выписка". В том же деле (л. 508) имеется подлинное заявление Бригитты Елены - по первому мужу Мессершмидт, по второму - Стеллер, по третьему - Фрейзлейбен, - и ее дочери Бригитты Вильгельмины Мессершмидт от 9 марта 1749 года с просьбой о выплате причитавшихся Стеллеру провиантских денег. К этому заявлению приложена заверенная Академией наук копия завещания Стеллера. Приводим этот документ как опровергающий известие о скоропостижной смерти Стеллера (см.: Пекарский П. П. История Академии наук. Т. I. С. 607 - 610):

   "Понеже я ныне весьма болен и не чаю живым быть, то прикажу по смерти моей все мои пожитки отдать жене и дочери моей, и сие есть моя последняя воля. Ноября 7 дня 1746 года. Георг Вильгельм Стеллер".

   Как известно, Стеллер скончался 12 ноября 1746 года в Тюмени.

   ⁷⁷ В тексте немецкого перевода "предложения" Ваксель добавляет: "и действовали мы по пословице: всяк за себя, один за всех".

   ⁷⁸ В тексте немецкого перевода Вакселя добавлено отсутствующее в подлиннике: "и еще рады были (офицеры), что матросы их принимают в свою артель".

   ⁷⁹ Расчет Вакселя не только не грешит преувеличением, но скорее преуменьшен. Студент Алексей Горланов, спутник Стеллера, в письме своем к Г.-Ф. Миллеру из Большерецка от 30 мая 1742 года пишет, между прочим: "ныне здесь обретаюсь и принужден уже покупать муки ржаной пуд по четыре рубли, крупы и мяса пуд по тому-ж, масла по шестнадцати рублев пуд, соли по осми рублев пуд, от чего вошел уже в великия долги; а рыбного корму ныне здесь мало, промыслы рыбные хотя и бывают, но каждому жителю, камчадалы только про них и про себя промышляют, для того, что камчадалы почти завсегда в каюрах (в подводах)" (Гос. публ. библ. в Ленинграде. Бумаги Д. В. Поленова, No 21, л. 20 об.).

   ⁸⁰ Вауа (Waua) - маяк на мысе северного берега у входа в Авачинскую губу. От этого маяка обычно исчисляли расстояние до губы. В настоящее время название его - мыс Вертикальный.