Замакойс Эдуардо - Висенте Бласко Ибаньес

н³я страницы своей книги "Велич³е Аргентины", которая скоро выйдетъ въ свѣтъ. Это вещь монументальная, интереснѣйшая какъ въ историческомъ, такъ и въ художественномъ отношен³и. Это будетъ великолѣпный томъ, по истинѣ достойный славной Республики, которой будетъ посвященъ, въ болѣе чѣмъ 1000 страницъ, съ болѣе чѣмъ 3000 гравюръ, картинъ, плановъ и т. д. Издан³е книги будетъ стоить не менѣе 30000 дуро.

   Невозможно воспроизвести здѣсь то глубокое, сложное, удивительно поэтическое впечатлѣн³е, которое получается при спокойномъ чтен³и отъ этой прекрасной, восхитительной книги, величественной, какъ американск³й дѣвственный лѣсъ. Авторъ написалъ ее, работая по 12 или 14 часовъ въ день, впродолжен³и пяти мѣсяцевъ. Этотъ невѣроятный подвигъ, былъ по плечу лишь такому удивительно крѣпкому человѣку, какъ онъ.

   Благодаря своему темпераменту, Бласко Ибаньесъ лучше всякаго другого художника способенъ почувствовать и передать сильной, воспроизводящей малѣйш³е оттенки, прозой красочный блескъ Аргентинской природы. Эта книга отличается вагнеровской звучностью, безпредѣльныя дали переданы чрезвычайно точными и выпуклыми фразами, пророческ³я видѣн³я богатѣйшей фантаз³и открываютъ, словно растворенныя окна, перспективу въ будущее. И вмѣстѣ съ тѣмъ книга проникнута историческимъ чутьемъ, мыслью о человѣчествѣ, которое изъ вѣка въ вѣкъ обновляется, продолжая свой путь.

   Образы первыхъ конквистадоровъ, образы легендарные, сверхлюди, болѣе велик³е, чѣмъ воспѣтые Гомеромъ и Тиртеемъ, увлекаютъ вулканическое воображен³е романиста. Его огромный талантъ живописца обнаруживается во всемъ блескѣ и чудеса безсмертной поэмы сверкаютъ подъ его перомъ, какъ золото подъ лучами солнца. Эти воины съ мѣдными физ³оном³ями, нечесанными бородами, съ жестокими глазами, привыкшими глядѣть смерти въ лицо, проносятся по американскимъ пампасамъ, какъ фантастическ³й лег³онъ, тѣснимые туземцами, терзаемые голодомъ, снѣдаемые жаждой, изнуренные лихорадками и все же неутомимые подъ тяжестью желѣзной брони. Ничто не могло задержать ихъ смѣлаго наступлен³я, ни утомлен³е продолжительныхъ переходовъ, ни постоянныя западни, устраиваемыя врагомъ, ни ужасная жара пустынныхъ, точно бронзовыхъ равнинъ. Словно это былъ походъ фатальный, заранѣе предопредѣленный, неотвратимый, который долженъ былъ совершиться.

   Пользуясь щедрѣе обыкновеннаго своей удивительной способностью пейзажиста, онъ возсоздаетъ гранд³озные горизонты Аргентины, ея богатѣйшую растительность, производящую деревья, стволъ которыхъ четыре человѣка, взявшись за руки, не въ состоян³и обхватить, ея своеобразную красочную фауну, этихъ свернувшихся змѣй, спящихъ на солнцѣ, словно огромныя скалы, сваливш³яся на однообразную равнину, эти лег³оны крокодиловъ, дремлющихъ на болотистомъ берегу озеръ, эти высок³я цѣпи горъ, надъ покрытыми вѣчнымъ снѣгомъ вершинами которыхъ крылья одинокаго кондора кажутся бродячей тѣнью, эти волшебныя ночи, красоту которыхъ увеличиваетъ пѣснь аргентинскихъ водопадовъ, гранд³ознѣйшихъ въ м³рѣ.

   Онъ говоритъ потомъ о Буэносъ-Айресѣ, описываетъ современное торгово-промышленное велич³е республики, ея превосходныя гавани, возрастающ³я съ каждымъ годомъ желѣзныя дороги, ея неисчерпаемыя земельныя богатства, и его умѣнье описывать даетъ намъ ясное, опредѣленное представлен³е о такой широкой сценѣ. Въ тѣ нѣсколько мѣсяцевъ, которые романистъ провелъ здѣсь, онъ, движимый ненасытной любознательностью, изучилъ и исколесилъ всю страну, не боясь ни расходовъ, ни трудовъ.

   - Едвали, - говоритъ онъ, - найдется много аргентинцевъ, знающихъ свою страну такъ хорошо, какъ я.

   И онъ прибавляетъ.

   - Бывало я совершалъ пяти или шестидневное путешеств³е верхомъ только для того, чтобы увидѣть водопадъ.

   Когда Бласко Ибаньесъ говоритъ объ этихъ прекрасныхъ странахъ, счастливыхъ и цвѣтущихъ, въ которыхъ текутъ соки старой благородной почвы Кастильи, южный темпераментъ писателя увлекаетъ его съ собой. Глаза его блестятъ. Аргентина съ ея плодородными равнинами, гдѣ пасутся на горизонтѣ стада, съ ея горами и огромными рѣками, широкими, какъ море, точно ослѣпила его; тамъ все молодо, гранд³озно, великолѣпно, эпически великолѣпно, превыше всякой гиперболы.

   Неутомимо дѣятельный романистъ занятъ нынѣ изучен³емъ вопросовъ электричества и агрикультуры. Его интересуютъ насосы, водопады, новые способы орошен³я. Его пламенное воображен³е видитъ передъ собою гранд³озныя картины, предпр³ят³я, болѣе прекрасныя и полезныя.

   Въ Патагон³и - продолжаетъ онъ - тамъ, гдѣ сливаются рѣки Неукемъ и Лимай, я надѣюсь пр³обрѣсти въ скоромъ времени участокъ земли. Климатъ тамъ несравненный, растительность богатѣйшая, сказочная... Тамъ я осную испанскую колон³ю подъ назван³емъ "Сервантесъ". Это будетъ интереснѣйш³й городокъ. О! У меня самые широк³е планы! И прежде чѣмъ построить хоть одинъ домъ, я думаю поставить среди этой дѣвственной природы, гдѣ еще 30 лѣтъ тому назадъ жили дикари, прежде всего статую автора Донъ Кихота, работы Бенльуре...

   Бласко Ибаньесъ поэтъ - конквистадоръ, подобно Алонсо де Эрсилья. Его планы увлекаютъ его. Это человѣкъ, умѣющ³й вносить въ жизнь интенсивность и фантастичность романа.

   И какъ будто всего этого еще мало, онъ говоритъ мнѣ о новыхъ произведен³яхъ, которыя готовитъ къ печати, о пятитомномъ "циклѣ", посвященномъ завоеван³ю Америки, объ этомъ самомъ выдающемся подвигѣ испанцевъ. Онъ думаетъ написать его тамъ въ своей "виллѣ Сервантесъ", между тѣмъ какъ кругомъ будетъ кипѣть оживленная радостная дѣятельность новой колон³и.

   Первый томъ будетъ озаглавленъ "Сокровище великаго Кана" или "Колыбель". Это будетъ нѣчто въ родѣ "пролога", въ которомъ выступитъ Колумбъ, истинно романтическ³й типъ, смѣсь жадности, велич³я и таинственности. Во второмъ томѣ, еще не имѣющемъ заглав³я, рѣчь будетъ о подвигахъ Алонсо де Охеда и Васко Куньесъ де Бильбоа. Въ третьемъ о завоеван³и Мексики Ф. Кортесомъ. Чертвертый будетъ посвященъ покорителю Перу, Писарро и будетъ озаглавл³енъ "Золото и смерть". Наконецъ, въ пягомъ томѣ онъ воспоетъ велик³я дѣян³я основателя Буеносъ-Айреса, дона Хуана де Гарай,

   Между тѣмъ, какъ Бласко Ибаньесъ говоритъ съ обычнымъ жаромъ, я гляжу на него внимательно, искренно удивляясь, что въ жизни одного человѣка находится мѣсто для столькихъ честолюбивыхъ замысловъ и столькихъ побѣдъ.

   Уже поздно и я встаю.

   Маэстро провожаетъ меня до сада и довольный озирается кругомъ. Вдругъ въ глазахъ появляется безпокойное выражен³е и по лицу, окрашенномъ жаждой жизни, пробѣгаетъ выражен³е протеста.

   - He нравится мнѣ этотъ домъ! - вдругъ восклицаетъ онъ, словно разговаривая съ самимъ собою. Онъ неудобенъ и мраченъ. Я купилъ его, такъ какъ не нашелъ здѣсь ничего лучшаго. Впрочемъ въ будущемъ году я велю его снести и построю другой въ моемъ вкусѣ.

   Это заявлен³е рисуетъ его во весь ростъ. To говорилъ "отецъ" Тони и Батисте.

   Я прохожу садъ и, дойдя до улицы, оборачиваюсь, чтобы поклониться на прощанье романисту.

   Висенте Бласко Ибаньесъ съ его крупнымъ тѣломъ, твердо покоющимся на ногахъ, съ его воинственнымъ видомъ и широкимъ лбомъ, залитымъ солнцемъ, кажется мнѣ символомъ - символомъ человѣка, побѣдившаго жизнь, чувствующаго привязанность къ землѣ, которую завоевалъ и которая принадлежитъ ему.