Ходасевич Владислав Фелицианович - Белый коридор

м неточные. По тому, что сообщалось о Левине, читатель мог заключить, что это - какой-то мелкий провинциальный врач, раздобытый большевиками для темных дел. В действительности Левин долгие годы практиковал в Москве. Его специальностью были детские и внутренние болезни. Он был домашним врачом своего коллеги - проф. Ф.Е.Рыбакова, заведовавшего психиатрической клиникой Московского университета. Кажется, именно через Рыбакова он стал одним из популярнейших врачей в среде писателей и артистов. Я сам и многие мои родственники были его постоянными пациентами с 1911 г., но еще в 1897 г., еще совсем молодым врачом, он спас одного из моих братьев от очень серьезной болезни. К политике он не имел никакого отношения, и к больному Ленину был приглашен по причине своей врачебной репутации. К "лаборатории" ГПУ он, разумеется, не имел никакого отношения: на процессе выяснилось, что во главе лаборатории стоял Казаков, которого он уличал в шарлатанстве. И вот, когда он признается, что ускорил смерть Горького,- все существо мое отказывается верить ему, как и Плетневу. Но и он, и Плетнев объявляют, что действовали под страшным давлением Ягоды, грозившего расправиться с их семьями,- я уже не знаю, что думать.

   Зачем Ягоде была смерть Горького?

   Думаю, что могла быть нужна. В 1921-1928 гг. Горького смущало и тяготило полуопальное положение буревестника революции, принужденного жить за границей на положении чуть ли не эмигрантском. Ему хотелось быть там, где творится пролетарская революция. Сталин, расправившийся с его недругом Зиновьевым (имею в виду не казнь Зиновьева, а его предварительную опалу), дал Горькому возможность

   264

  

   вернуться и занять то высокое положение арбитра по культурным вопросам, которого Горький не мог добиться даже при Ленине. Сама личность Сталина, конечно, ему в высшей степени импонировала: в глубине горьковской души всегда жило восхищение силою, властью, ее внешними атрибутами, которые презирал Ленин. (Надо было послушать, с каким восторгом рассказывал Горький о пребывании императора Александра III в Нижнем Новгороде). Несомненно, он льстил Сталину не только в официальных речах и писаниях. Вполне допускаю, что в некоторых вопросах, второстепенного и бытового характера, Сталин со своей стороны прислушивался к его мнению. Не раз мне казалось, что некоторые уступки на религиозном "фронте", знаменитая реабилитация елок, не менее знаменитый призыв к зажиточности,- все это происходило не без горьковского влияния. Словом, Сталин и Горький могли быть довольны друг другом. Тем не менее, зная Горького, не приходится сомневаться, что далеко не все в советской России было ему по душе. Как прежде, при Ленине, так и теперь при Сталине, он официально восхищался "нашими достижениями" и проявлял оптимизм, но в частном порядке ворчал и критиковал. По доходившим до меня сведениям, он и от Сталина и Ягоды, как прежде от Ленина и Дзержинского, пытался кое-кого защищать, отстаивать. И опять, как перед его отъездом за границу, многие смотрели на него, как на заступника, как на человека, с которым можно хотя бы отвести душу. Следовательно, и сталинская оппозиция, как бывало - зиновьевская, могла ему в известной степени доверяться, и если не все, то многие ее тайны должны были быть ему ведомы. И если, скажем, Рыкову или Бухарину не приходило в голову, что Горький способен их выдать, то Ягода, плохо знающий Горького и мерящий людей на свой аршин, вполне мог мечтать об устранении его, как потенциального доносчика. Именно всем этим и приходится

   265

  

   объяснить тот факт, что Ягода приставил к нему своего соглядатая - Крючкова. Подозревать Горького в обыкновенной "контрреволюции" не могло прийти в голову и самому Ягоде. И если Крючков все-таки был приставлен, то его наблюдения должны были идти по двум линиям: во-первых,- по линии слежки за посетителями, собеседниками и корреспондентами Горького, во-вторых,- по линии слежки за сношениями самого Горького со Сталиным.

   Должен заметить, впрочем, что когда дело идет о Крючкове, выражение "приставлен" не совсем точно. Надо было сказать - "заагентурен", потому что тесная связь Горького с этим человеком началась задолго до того, как Ягода стал во главе ГПУ.

   Петр Петрович Крючков (или Пе-Пе-Ка, как иногда называли его в доме Горького) некогда был помощником присяжного поверенного, но практикой не занимался. По словам Максима, сына Горького от первого брака, он служил в петербургском градоначальстве. Не знаю, когда и при каких обстоятельствах он познакомился с Марией Федоровной Андреевой, второй женой Горького. Во всяком случае, в 1920 году (а может быть, и раньше) он уже состоял ее секретарем по управлению петербургскими театрами, жил на ее половине в квартире Горького и, не смущаясь разницею возрастов (Мария Федоровна значительно старше его), старался всем показать, что его ценят не только как секретаря. Он был недурен собой, хорошо одевался, имел пристрастие к шелковым чулкам, которые не всегда добывались легально. Когда в 1921 г. Горький под давлением Зиновьева принужден был уехать за границу, Мария Федоровна вскоре последовала за ним в целях надзора за его политическим поведением и тратою денег. Разумеется, она взяла с собой Крючкова, с которым и поселилась в Берлине, тогда как сам Горький с сыном и невесткою жил за городом. За границей Мария Федоровна ничего не

   266

  

   делала, но Крючкову устроила отличное место: пользуясь своими связями (которые в ту пору были сильнее горьковских), она добилась того, что Крючков был поставлен во главе советского книготоргового и издательского предприятия "Международная книга". Пост был как нельзя более подходящий: Крючков почти автоматически становился издателем Горького и посредником в сношениях Алексея Максимовича с внутрироссийскими журналами и издательствами. Таким образом, Крючков сделался не секретарем Горького, и даже не "министром финансов", а больше того: главным источником и надзирателем его денежных средств,- что и требовалось.

   Крючковской опекой Горький не тяготился, потому что на приход и уход денег всегда смотрел сквозь пальцы. Кроме того, он должен был быть благодарен Крючкову за то, что тот избавил его от Андреевой. Несколько иначе смотрел на дело Максим, перенесший на Крючкова свою нелюбовь к мачехе. О роли Крючкова при Марии Федоровне отзывался он в нецензурных выражениях и всякий раз, когда заходила речь о Крючкове, принимался мяукать, изображать кота и приговаривать: "Кис-кис-кис". Горький хмурился и обрывал его. Впрочем, была у Максима еще причина недолюбливать Крючкова: будучи крайне легкомыслен и склонен сорить деньгами, он сам претендовал на роль "министра финансов" при отце. Крючков был ему помехою и мешал транжирить.

   Вернувшись в советскую Россию и нуждаясь в секретаре (его бывшая секретарша осталась за границей), Горький, естественно, обратился за помощью к Крючкову, тем более, что Крючков уже расстался с Андреевой и даже, по слухам, женился. Первое время, по-видимому, все шло прилично, но затем люди, приезжавшие из России, стали рассказывать, что Горький "в плену" у Крючкова, который контролирует каждый его шаг, по-своему распоряжается его време-

   267

  

   нем, присутствует при всех его разговорах с посетителями, даже с ближайшими друзьями,- и т. д. Очевидно, Крючков обнаглел и стал действовать прямо во вред Горькому потому, что уже был заагентурен Ягодой. Об этом прямо и говорили уже примерно лет шесть тому назад. Вполне возможно, что Горький сам догадывался, в чем дело. Но зная его характер, можно быть уверенным, что он старался об этом не думать, потому что больше всего на свете любил иллюзии. Меж тем, как это ни тяжело вымолвить, очередным героем его воображения в ту пору сделался сам Ягода. Конечно, ему было неприятно думать, что этот милый Ягода, строитель великого Беломорского канала, чудесный "перековыватель душ", превращавший воров и проституток в героев социалистического труда,- приставил сыщика к нему, к искреннему своему почитателю. И он старался этого не замечать.

   Есть основания предполагать, что сближению Горького с Ягодой способствовал сам Максим. Некогда на страницах "Возрождения" И.Д.Сургучев дал прекрасный портрет Максима-ребенка. К несчастью, он остался ребенком на всю жизнь. В тридцать лет с лишним его больше всего занимали ковбои, сыщики, клоуны, гангстерские фильмы, коллекция марок. Еще в 1918-1919 гг., будучи от природы добрым мальчиком, единственно по склонности к пинкертонизму, он принимал некоторое участие в деятельности Чека. Я поздно узнал об этом, только уже в 1925 г., когда одно лицо, приезжавшее в Сорренто, передало Максиму предложение Дзержинского вернуться в Москву и вновь поступить на службу. Максим колебался: с одной стороны ему не хотелось возвращаться в Россию, с другой - ему там обещали подарить автомобиль. Горький был против всей этой комбинации: понимал, что Максим - только веревочка, за которую хотят притянуть в Москву его самого. Кроме

   268

  

   того, он боялся за сына. Говорил: "Когда у них там начнется склока, его прикончат вместе с другими,- а мне этого дурака жалко". Эти слова оказались пророческими.

   Разоблачившееся прошлое Максима было одной из главных причин моего разрыва с Горьким. Дело не в том, однако. Важно, что по возвращении Горького в Москву, уже при Ягоде, Максим все-таки связался с ГПУ. Этим объясняется и то, что он, захватив жену, организовал знаменитую поездку отца на Соловки, а затем, в сопровождении самого Ягоды,- по Беломорскому каналу. Несомненно, Максим сделал Ягоду своим человеком в доме, и это обстоятельство имело роковые последствия для него самого.

   Жена Максима, Надежда Алексеевна, по домашнему прозвищу Тимоша, была очень хороша собой. Ягода обратил на нее внимание. Не знаю, когда именно она уступила его домогательствам. В ту пору, когда я наблюдал ее каждодневно, ее поведение было совершенно безупречно. Можно думать, что и в Москве оно оставалось таким же, и следовательно Ягоде, чтобы добиться ее благосклонности, приходилось мечтать об устранении Максима. И в самом деле, о ее связи с начальником ГПУ я узнал уже только после того, как Максим скончался.

   Содействовать убийству Максима Крючков имел и личные основания - помимо "служебных". Как уже сказано, еще в заграничную пору Максим сопротивлялся крючковскому хозяйничанью в делах Горького. В СССР, когда средства Горького значительно увеличились, это сопротивление должно было возрасти, жадность Крючкова - тоже. Крючкову нетрудно было сообразить, что в случае смерти Максима он совершенно завладеет Горьким, воля которого будет сломлена горем (ибо Алексей Максимович в сыне буквально души не чаял, хотя и частенько звал его ослом, идиотом и т.д.). В случае же смерти и самого

   269

  

   Горького перед Крючковым открывалась перспектива широчайшего и бесконтрольного ворочания делами беспомощных, частью малолетних наследников. Поэтому к показаниям Крючкова об его соучастии в убийстве Максима можно отнестись с полным доверием.

   Другое дело - роль Ягоды, Крючкова и всех врачей в смерти самого Горького. Не следует забывать, что за сорок лет до смерти Горький был серьезно болен туберкулезом, возникшим на почве покушения на самоубийство, когда он прострелил себе легкое. Туберкулез был залечен, но постоянно давал о себе знать бронхитами, плевритами и т.д.

   Шестидесятивосьмилетний возраст и огорчение по поводу смерти Максима, несомненно, сильно расшатали здоровье Горького в последнее время. Любая очередная простуда легко могла вызвать смертельный исход. По-видимому, так и случилось. Показания самого Крючкова и врачей о том, как они содействовали смерти Горького, очень смутны, лишены конкретности, особенно по сравнению с их рассказами о том, как были вызваны болезнь и смерть Максима. Мне кажется, это можно объяснить тем, что о смерти Максима они говорили правду, о смерти же Горького возводили на себя небылицу, продиктованную им в тюрьме. Иными словами, я думаю, что Горький умер естественной смертью: Ягода за ним следил, мог ему не доверять, но не имел веских оснований его ликвидировать. "Пришить" его смерть убийцам Максима, нужно думать, было решено свыше, по соображениям политическим и демагогическим. Ведь с какой стороны ни взгляни, убийство Максима есть всего только обыкновенное уголовное преступление, совершенное Ягодой на романтической почве, а Крючковым - на денежной. Политической цели и политического значения оно иметь не могло, и следовательно - не могло отяготить политический

   270

  

   "пассив" Ягоды. Обвинение же в убийстве самого Горького, разумеется, сразу ставило дело на политическую почву, придавало ему тот смысл, ради которого был задуман и проведен весь этот процесс, представляющий собой отнюдь не сплошной вымысел, а сложнейший сплав вымысла с правдой.

   Январь 1938.

   271

  

  

  

   Незадолго до своей смерти, Ходасевич составил из выбранных газетных и журнальных статей, написанных за последние пятнадцать лет, книгу воспоминаний под заглавием Некрополь.* Там он поместил девять портретов писателей, которых он близко знал, либо с юных лет (Брюсов, Белый, Муни, Нина Петровская), либо со времени войны и революции (Гершензон, Горький, Сологуб, Есенин и - вместе - Гумилев и Блок). Затем, в 1954 году, составляя новую книгу выбранных статей Ходасевича, Н.Н. Берберова включила в сборник Литературные статьи и воспоминания** еще восемь мемуарных очерков, не вошедших в Некрополь.

   Белый коридор - третья книга воспоминаний Ходасевича. Сюда вошли все воспоминания, перепечатанные в ЛСВ, и кроме того - автобиографическая заметка "О себе", воспоминания о детстве ("Младенчество") и также двенадцать мемуарных очерков и портретов, не перепечатанных с 1920-1930-х годов.

   Ходасевич - превосходный мемуарист, и теперь, в книгах Некрополь и Белый коридор, читатель может найти почти все его воспоминания. Надо сказать "почти" потому, что здесь нет его статей о Викторе Гофмане (1926), о детской встрече с Аполлоном Майковым (1926), о московских "Меценатах" (1936).

   ______________________________________

   *В.Ф. Ходасевич, Некрополь.

   **Владислав Ходасевич, Литературные статьи и воспоминания, под ред. Н. Берберовой, Нью-Йорк (изд-во им. Чехова), 1954.

   275

  

   Но дело не только в отсутствии каких-либо статей. За годы эмиграции (1922-1939) Ходасевич написал около 430 статей (и в это число не входит более 80-ти статей о Пушкине). Рецензируя новую книгу или обращаясь к определенному литературному вопросу, он нередко ссылается на личные воспоминания или вставляет в статью анекдот. Так, в рецензии журнальной статьи о Брюсове и Белом, он пишет:

   Помню такую сцену, в редакции "Весов", весной 1905 г. Мы сидим с Брюсовым в задней комнате. Звонок. Брюсов выходит в приемную. Некоторое время оттуда слышны голоса, потом хлопает входная дверь. Брюсов возвращается и скучающим голосом говорит:

   - Опять приходил Андрей Белый уверять меня, что я - тайный рыцарь Жены Облеченной в Солнце.

   - Что ж, вы его разуверили?

   ? Нет. Пусть. Чем бы дитя ни тешилось.*

   Анекдот отличается своей сценичностью, точностью, юмором. Сцена как будто написана для театра миниатюр. Обстановка набросана бегло, но детали точны: время, место. На сцене два действующих лица, за кулисами - третье. Вся суть в последней строчке (и в авторской ремарке "скучающим голосом"). Любопытно, что сцена во многом похожа на детскую пьесу "Выстрел", о которой Ходасевич вспоминает в "Младенчестве". Но здесь последняя строчка не только удивляет, а также показывает взгляд на литературу, на себя и на других.

   Немало таких мест в статьях Ходасевича после 1925 года, когда он начал писать свои воспоминания (в Сорренто, со смертей Брюсова и Гершензона).

   В Белом коридоре много хороших сцен: игроки Толстой, Достоевский и Ходасевич за картами ("Московский Литературно-Художественный Кружок"), разговоры с Каменевой ("Белый коридор") и с Максимом Пешковым ("Горький") и другие. Весь

   ____________________________

   *"Брюсов и Блок", Возрождение (Париж), No 1227, 11 окт. 1928.

   276

  

   очерк "Завтрак в Сорренто" - набросок комедии в двух действиях, в стиле Тургенева. Однако Ходасевич относился к воспоминаниям, как к традиционному жанру. Во-первых, это портрет человека. Во-вторых, портрет "духа эпохи": духа времени и духа места. В них встречается много "ужасного", много забавного, а иногда и лирическое - "летом на Мойке пел соловей" - слова, впервые написанные в 1928 году в некрологе баронессы Икскуль, а затем переработанные для описания великолепия Петербурга 1920-22 годов ("Дом искусства"). И встречается везде правдивость, которая, вместе с мастерством Ходасевича-прозаика, делает эти воспоминания такими ценными в русской мемуарной литературе.

   РИЧАРД СИЛЬВЕСТР

   Колгейтский Университет

  

  

  

   Условные сокращения:

   КМ - Н. Берберова, Курсив мой (Автобиография),

   ЛСВ - Владислав Ходасевич, Литературные статьи и воспоминания, под ред. Н. Берберовой, Нью-Йорк (Изд-во имени Чехова), 1954.

   277

  

  

   О СЕБЕ

  

   Новая русская книга, 1922, No 7

   Не перепечатывалось. Написано в начале июля 1922 г., сразу после приезда Ходасевича и Берберовой из Петербурга в Берлин. В ноябре они переехали в Сааров, где жил Горький.

   Прожил месяца три в Коктебеле - два лета, проведенные в Коктебеле, не упоминаются в воспоминаниях Ходасевича. Однако, в недавно опубликованных двух письмах оттуда, Ходасевич забавно описывает жизнь у Волошиных в Коктебеле: см. J. Е. Malmstad and G. S. Smith, "Eight Letters of V. F. Khodasevich (1916-1925)", The Slavonic and East European Review, 1979, No 1.

  

   Моя жена - А.И.Чулкова.

   В полуподвальном этаже нетопленного дома - Ходасевич жил в то время между Москвой-рекой и Смоленским Рынком, в 7-ом Ростовском переулке. Район большей частью теперь перестроен, но самый переулок и несколько старых жилых домов существуют по сей день (1979). Здесь он жил в период своего третьего сборника стихов "Путем зерна" (1920).

   я на полтора месяца - Ходасевич сам смеялся своей описке. Следует читать: "я на два с половиной месяца".

   кружок "Звучащая раковина" - литературная студия Гумилева в 1920-1921 г.г.

  

   МЛАДЕНЧЕСТВО

  

   Возрождение, 1933, No 3054, 3057, 3061 (12, 15. 19 окт.)

   Перепечатано в альманахе Воздушные пути, No4 (Н-Й, 1965).

   "Когда он начал писать свою повесть Младенчество, "левая" часть эмигрантской общественности была

   278

  

   возмущена: кому интересны его воспоминания детства? Что он, Лев Толстой, что ли? Давление было столь сильным, что ему пришлось бросить начатую книгу." - КМ, стр. 688.

   Старший из моих братьев...; брат Миша - Михаил Фелицианович Ходасевич (1865-1925), отец художницы Валентины Михайловны, известный московский адвокат. Он любил искусство, коллекционировал вещи александровской эпохи и, с начала 1900-х годов - современную живопись. Успешно защищал Гончарову на одном из судебных разбирательств по обвинению художницы в кощунстве. См. каталог Валентина Михайловна Ходасевич: 1894-1970 (М., 1979), а "также книгу R. D. Sylvester, Е. D., Valentina and Olga Khodasevich: tellers to Nina Berberova (Berkeley, 1979).

   Покойный Мурр - коту Мурру посвящено стихотворение "На смерть кота Мурра", которое при жизни В.Х. не печаталось и было впервые опубликовано в Опытах (Н-Й), а затем вошло в Собрание Стихов под ред. Н.Н. Берберовой (1961).

   Зайчуров имя кота друзей В.Х., живших недалеко от его квартиры в Булони-Биянкуре.

   Майковское четверостишие было мной пережито, как мое собственнное - "В июле (1896 - РДС) отправили меня гостить к дяде, на Сиверскую... Однажды увидел я: из соседней дачи вышли какие-то люди; выкатили огромное кресло на колесах, а в кресле - важный, седой старик, в золотых очках, с длинной белой бородой. Ноги покрыты пледом.

   -Знаешь, кто это?

   -Ну?

   -Это Майков.

   Майков! Я был потрясен... Я знал много его стихов наизусть и - дело прошлое! - воровал из них без зазрения совести. В стихотворении "Верба", вслед за описанием шаров, морских жителей и гарцующих жандармов, была мною красиво вставлена и такая строфа:

   Весна! Выставляется первая рама - и т.д.

   279

  

   Должен еще покаяться, что, будучи уличен в плагиате, предерзко отрицал это обстоятельство и чуть не до слез божился, что стихи мои собственные, а если такие же есть у Майкова, значит - совпадение." - В.Ф.Х., "Парижский альбом", Дни, No 1051, 11 июля 1926.

   Одна современная поэтесса - Н.Н. Берберова. Не "Колыбельную песню", но "Молитву" Лермонтова: см. КМ, стр. 49-50.

  

   МОСКОВСКИЙ

   ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ

   КРУЖОК

  

   Возрождение, 1937, No 4073, 4074 (10, 17 апреля). Перепечатано в ЛСВ.

   Доклад читал Брюсов - доклад был прочитан 7 января 1903 г., а затем опубликован в журнале "Мир искусства" (1903, No 1-2), под названием "Искусство или жизнь? (К десятилетию со дня смерти Фета)". Она вошла в сборник Брюсова Далекие и близкие (М., 1912) с небольшими изменениями. Скандал после доклада вызвал прения в газетах, в которых участвовали Брюсов и Любошиц, под псевдонимами. После этого выражение "стиль Любошица" Брюсов употреблял для определения "скандальности и беспринципности в полемике" (Лит. насл., том 85, стр. 797).

  

   ЗАКОНОДАТЕЛЬ

  

   Впервые в парижской газете Дни, 1926, No 936, под названием "Новый Ликург". Перепечатано в Возрождении, No 3977 (23 апр. 1936) под названием "Законодатель"; а затем в ЛСВ.

   покойный мой брат - Мих. Фел. умер в декабре 1925 г. Статья появилась месяца через два после его смерти. О нем, см. примечание к "Младенчеству" в настоящем томе.

   280

  

   ПРОЛЕТКУЛЬТ

  

   Впервые в парижской газете Последние новости, 1925, No 1578 (17 июня), под названием "Как я "культурно-просвещал".

   Перепечатано в Возрождении, 1937,No 4062, а затем в ЛСВ.

  

   КНИЖНАЯ ПАЛАТА

  

   Возрождение, 1932, No 2718, 2725 (10, 17 ноября). Перепечатано в ЛСВ.

  

   БЕЛЫЙ КОРИДОР

  

   Впервые в Днях, 1925, No 842, 843, 846 (1, 3, 6 ноября).

   Перепечатано в 1937 г. в газете Сегодня (Рига), а затем в ЛСВ.

   О Луначарском Ходасевич рассказывал анекдоты в статьях о Дзержинском (Дни, 1926, No 1063) и в статье об Изадоре Дункан (Возрождение, 1927, No 877).

   Они одевались у Ламановой - Ламанова, владелица модной мастерской в Москве до революции.

  

   ЗДРАВНИЦА

  

   Возрождение, 1929, No 1381 (14 марта). Перепечатано в ЛСВ.

  

   ТОРГОВЛЯ

  

   Возрождение, 1937, No 4067 (27 фев.). Перепечатано в ЛСВ.

  

   "ДОМ ИСКУССТВ"

  

   Возрождение, 1937, No 4079 (7, 14 апр.). Перепечатано в Л СВ.

   281

  

   общество "Старый Петербург" общество по ЯНУПЮМЕМХЧ ЯРЮПШУ ГДЮМХИ Х ОЮЛЪРМХЙНБ оЕРЕПАСПЦЮ.

   Прав был поэm, писавший в те дни автором этих строк был Ходасевич. Фрагмент, опубликованный здесь впервые, читается так:

   Иду, вдыхая глубоко

   Болот Петровых испаренья,

   И мне от голода легко

   И весело от вдохновенья.

   Прекрасно утопать и петь...

  

   Фрида Н. - Наппельбаум, Фредерика Моисеевна (1902-1950), поэтесса, член кружка "Звучащая раковина", дочь известного фотографа. О ней и о ее сестре Иде близких друзьях Н.Н. Берберовой см. КМ.

  

   ВО ПСКОВЕ

  

   Возрождение, 1935, No 3795 (24 окт.). Не перепечатывалось.

   для жены и для тринадцатилетнего моего пасынка А.И. Чулкова и ее сын Эдгар, названный так в честь Эдгара По. Ему посвящена сказка Ходасевича Загадки, Пб., 1922.

  

   ПОЕЗДКА В ПОРХОВ

  

   Возрождение, 1935, No 3627, 3634 (9, 16 мая). Не перепечатывалось.

   Из Вельского Устья Ходасевич написал интересные письма к своему другу Борису Диатроптову; см. публикацию, указанную в примечаниях к "О себе".

   Одна почтенная писательница, в которую, говорят, был влюблен Тургенев - Е.П. Леткова-Султанова.

   Муся О. - Мария Сергеевна Олонкина, или Алонкина (1901-1923?). Работала в Доме Искусств в 1921-22 г.г., и ей был посвящен первый сборник "Серапионовых братьев". Умерла от туберкулеза.

   282

  

   СОЛОГУБ

  

   Возрождение. 1437. No 4088 (23 июля), под названием "Из петербургских воспоминаний". Не перепечатывалось.

   Сологубу посвящено еще три статьи Ходасевича, а может быть и больше: Рецензия "Очарований земли". Русские ведомости, Юдек. 1914; "Сологуб", Возрождение, No 918, 1927; и "Сологуб", Современные записки, No 34, 1928. Последняя статья вошла в Некрополь, с некоторыми изменениями.

   историю с обезьяньими хвостами - история, имеющая прямое отношение к "Обезьяньей Палате" Ремизова. Кто-то кому-то послал обезьяний хвост, и получивший на это очень обиделся.

   Н.С. Волковысский, Б.О. Харитон журналисты, заведовавшие "Домом литераторов" на Бассейной улице в Петрограде.

  

   ГУМИЛЕВ И "ЦЕХ ПОЭТОВ"

  

   Впервые в Сегодня, 29 авг. 1926. Перепечатано в несколько измененном виде в Возрождении, 1933, No 3012 (31 авг.), под названием "Из петербургских воспоминаний". Наш текст следует последней версии.

  

   НЕУДАЧНИКИ

  

   Возрождение. 1935, No 3508. 3510 (10, 12 янв.). Не перепечатывалось.

   недавно напомнила мне Марина Цветаева "Живое о живом (Волошин)" появилось в Современных записках в 1933 г., No 52-53.

   В.О.Н. Владимир Оттонович Нилендер (1883-1965). поэт-символист, переводчик греческих трагедий, друг молодости Цветаевой.

   283

  

   Будучи сотрудником "Речи", тайком пописывал он какие-то статейки в "Земщине" - "Речь": ежедневная газета кадетов, издавалась в Петербурге; "Земщина": ежедневная реакционная, антисемитская газета, издавалась на субсидию царского правительства.

   Л. Б. Яффе, с которым мы тогда редактировали антологию современной еврейской поэзии - письма Ходасевича к Яффе опубликованы в журнале Russian Literature (The Hague), No 6 (1974).

   Ходасевич перевел ряд поэм и стихотворений современных еврейских поэтов, в том числе и Бялика и Черниховского (которого он лично знал). См. сборники "Еврейская антология" (ред. Яффе и Ходасевича, 1918) и "Из еврейских поэтов" (переводы Ходасевича, Берлин, 1922). Свою работу над творчеством этих поэтов - для него столь "близким и ценным" Ходасевич закончил переводом иронических, бытовых гекзаметров идиллии Черниховского "Свадьба Эльки", который был опубликован в журнале "Беседа" (No 4-5, 1924) и до сих пор не перепечатывался.

   я продал свою книгу "Путем зерна" одному издателю издатель "Салона Поэтов" М.О. Цетлин.

   Я тогда же написал о Родове "Господин Родов", Дни, No 698, 22 фев. 1925. О реакции Горького на статью см. статью "Горький" в наст. томе. Статья подписана "Сорренто. Владислав Ходасевич".

  

   БОРИС САДОВСКОЙ

  

   Последние новости, 1925, No 1541 (3 мая), под названием "Памяти Б.А. Садовского". Не перепечатывалось.

   По-видимому, статья принадлежит к жанру преждевременного некролога. Борис Александрович Садовской, поэт, беллетрист, критик, род. 22 февраля 1881 г. в Ардатове, Нижегородской губернии, в дворянской семье. В роду его

   284

  

   имелись примеси литовской, греческой и половецкой крови. Печатался с 1901 г. О Садовском писали Федор Степун ("Москва накануне войны 1914 года", Новый журнал, No 26, 1951, и Корней Чуковский в книге Чукоккала, М., 1979, где приводятся портреты Садовского, исполненные Репиным и А. Бенуа. Он умер в 1952 г. Очень интересные письма В.Х. к Садовскому готовятся к печати.

   Болезнь... давала уже себя знать прогрессивный паралич.

   в редакции "Мусагета" см. вышеуказанную статью Степуна.

   "Летучая мышь" популярный театр миниатюр в Москве. Директором и хозяином его был Н.Ф. Балиев. Стихотворение Ходасевича "Акробат" было написано для "Летучей мыши".

  

   СОФИЯ ПАРНОК

  

   Возрождение. 1933. No 3026 (ок. 14 сент.), под названием "Книги и люди: С.Я. Парнок". Не перепечатывалось.

   в новом толстом журнале "Северных записках" о Чайкиной и о самом журнале, см. воспоминания Цветаевой "Нездешний вечер".

  

   СЕРГЕЙ КРЕЧЕТОВ И "ГРИФ"

  

   Возрождение. 1936, No 4012 (28 мая), под названием "Книги и люди: Памяти Сергея Кречетова". Не перепечатывалось. Сергей Кречетов один из псевдонимов Сергея юКЕЙЯЮМДПНБХ¤Ю яНЙНКНБЮ (1879-1936). б МЮ¤ЮКЕ 1905 Ц. уНДЮЯЕБХ¤ ОПН¤ХРЮК ЕЛС РПХ ХГ ЯБНХУ ЯРХУНРБНПЕМХИ.

   "К удивлению моему (и к великой, конечно, гордости) он сам предложил их напечатать. В ближайшей книге альманаха ("Гриф" РДС) они появились. Я навсегда

   285

  

   остался благодарен С. А. Соколову, но думаю, что в ту минуту он слишком был снисходителен: стихи до того плохи, что и по сию пору мне неприятно о них вспомнить, хотя я писал их 18-и лет." - В.Ф.Х., Новая газета. No 1, 1 марта 1931.

   Это были первые напечатанные стихи Ходасевича: "Зимние сумерки", "Осенние сумерки" и "Схватил я дымный факел мой". Ходасевич не включил их в свой первый сборник стихов "Молодость".

   я - гимназистом шестого класса Ходасевич ОНЯРСОХК Б 1896 ЦНДС Б лНЯЙНБЯЙСЧ 3-Ч ЙКЮЯЯХ¤ЕЯЙСЧ ЦХЛМЮГХЧ, "РС, ¤РН ОНЛЕЫЮКЮЯЭ МЮ аНКЭЬНИ кСАЪМЙЕ, МЮ РНЛ ЯЮЛНЛ ЛЕЯРЕ, ЦДЕ МЕЙНЦДЮ МЮУНДХКЮЯЭ СЯЮДЭАЮ ЙМЪГЪ лХУЮХКЮ оНФЮПЯЙНЦН..."

   ? В.Ф.Х., "Черепанов", Возрождение, 1936, No 3942.

  

   МАРИЭТТА ШАГИНЯН

  

   Последние новости. 1925, (конец сент. или начало окт.). Не перепечатывалось.

   В Новом мире (No 5, 1973), приступая к своим воспоминаниям о Ходасевиче, Шагинян пишет: "Отсюда, читатель, в рассказ мой будут вторгаться имена людей, ставших в будущем нашими врагами, злостными и активными..." За этим предупреждением следует описание Ходасевича и Муни, сидящих на кровати у Шагинян, читающих пушкинские и собственные стихи.

   Вы угнетаете М. - первая жена Ходасевича, Марина Эрастовна Рындина-Маковская.

   286

  

   ГОРЬКИЙ

  

   Современные записки, 1940, No 70 (посмертно). Не перепечатывалось.

   Знакомство Ходасевича с Горьким длилось семь лет с 1918 г., когда Горький предложил ему заведывать московским отделением "Всемирной литературы", до 18 апреля 1925 г., когда Ходасевич и Берберова уехали из Сорренто и поселились в Париже. За это время - включая полтора года, проведенные под одной кровлей - они сохраняли близкие отношения, редактировали вместе журнал "Беседа".

   Воспоминания Ходасевича о Горьком и письма Горького к Ходасевичу (хранятся в Библиотеке Конгресса, опубликованы в Новом журнале, No 29-31, 1952) имеют несомненное значение для биографического облика Горького. После его смерти Ходасевич написал семь газетных и журнальных статей, касающихся отдельных сторон личности и судьбы Максима Горького. Первая большая статья (1937) вошла в Некрополь. В ней он писал: "Всего, что мне сохранила память, я не берусь изложить сейчас, потому что пришлось бы слишком близко коснуться некоторых лиц, ныне здравствующих." В трех статьях, здесь перепечатанных впервые, затрагиваются и те вопросы, которые Ходасевич обошел молчанием в Некрополе.

   При составлении комментария к статьям Ходасевича о Горьком нам встретился ряд трудноразрешимых вопросов, и мы обратились за помощью к Н.Н. Берберовой. По нашему глубокому убеждению, как сами статьи, так и приводимый ниже комментарий к ним представляют исключительный интерес.

   Год тому назад - воспоминания "Горький", опубликованные в "Современных записках", No 63, а затем перепечатанные в книге Некрополь.

   З.И. Гржебин - Гржебин, Зиновий Исаевич( 1869-1929). До революции 1905 г. и во время нее - художник-юморист, издававший политический иллюстрированный журнал "Жупел", в котором участвовал как иллюстратор. Издатель

   287

  

   (вместе с СЮ. Копельманом) альманахов "Шиповник", при ближайшем участии Л.Н. Андреева, Ф.К. Сологуба и др. В 1919 г. начал крупное издательское дело, издавая в Петрограде, Москве и Берлине русских классиков и современных писателей. Издатель и близкий друг Горького (Г. крестил его старшего сына), член дирекции "Всемирной литературы". Выехал из Советской России вместе с Горьким и вывез свою семью в Германию (октябрь, 1921 г.). Обнадеженный обещанием советских властей о возможности продажи изданных им книг в России, он постепенно разорился, вложив все свои деньги в издательство. Умер в Париже, в долгах. В свое время он выпустил однотомник избранных рассказов Горького (Берлин, 1922 г.), права которого Горький по доверенности передал ему пожизненно, но это условие не было принято во внимание, когда в 1924 г. Горький подписал контракт с Госиздатом. Он также издавал до революции произведения Уэллса, Гамсуна, д'Аннунцио, Марка Твена, Мопассана и др.

   книга английского дипломата Локкарта... под условным именем Мара - хотя во всех изданиях книги Локкарата "Мемуары Британского агента", начиная с первого (1932 г.), баронесса М.И. Будберг всегда называется Мура (этим именем ее также звали в ее семье, но никогда в доме Горького), по неизвестной причине во французском переводе ей было дано имя Мара. Ходасевич, который не знал английского языка, читал книгу Локкарта по-французски. Отсюда и разночтение этого имени.

   Все это лето он был в подавленном настроении - "подавленное настроение" Горького в августе 1921 года было связано с арестом (3 августа) Н.С. Гумилева и смертью (7 августа) А.А. Блока. Депрессия к концу месяца сделалась настолько сильной, что Горькому пришлось выехать на несколько дней из Петрограда, и так как в это время в Финляндию выехать было трудно, он остался в Белоострове и там в одиночестве провел около недели. В это время слухи о приезде Горького в Европу уже проникли на запад,и немецкие газеты сообщили, что Горький выехал из Советской России в Берлин. Горький вернулся в Петроград и там узнал о расстреле 62-х "контрреволюционеров" (дело

   288

  

   Таганцсва). среди которых был не только Гумилев, но и другие знакомые Горькому люди: проф. Н.И. Лазаревский, издатель ежедневной газеты кадетов "Речь" Бак, инженер А. Тихвинский и другие. Это заставило его поторопиться с отъездом. Он выехал через Гельсингфорс в Берлин 16 октября.

   Всероссийский Комитет Помощи Голодающим, виднейшими деятелями которого были Прокопович, Кускова и Кишкин Екатерина Дмитриевна Кускова, правая социалистка, ее муж. известный экономист С.Н. Прокопович, и кадет М.М. Кишкин московские общественные деятели. Двое первых были высланы летом 1922 г. и умерли в эмиграции.

   Он поехал в Германию - Горький приехал в Берлин 2 ноября.

   когда Каменев и Зиновьев... устроили знаменитую высылку писателей заграницу летом 1922 г. из России было выслано около 120 человек - писателей, ученых, философов, театральных деятелей и др. Среди них были Н.А. Бердяев, Н.Н. Евреинов, проф. Карсавин, проф. И.О. Лосский и мн. др.

   "Голос России" газета эсэров (социалистов-революционеров), в эмиграции была задумана еще в Праге, в 1922 году; она стала выходить в Берлине, под редакцией А.Ф. Керенского и затем, когда большая часть эмиграции переехала во Францию, она закрылась, и в Париже начали выходить "Дни". "Дни" закрылись в 1928 г. за неимением средств.

   Издательство "Слово" - книгоиздательство "Слово", созданное И.В. Гессеном в Берлине в 1921 г., было одним из крупных русских эмигрантских издательств в это время. Среди других можно назвать: изд-во Гржебина, "Эпоху" Сумского и Далина, "Геликон" А.Г. Витняка. Все они пострадали в 1923-19