Главная » Книги

Венгеров Семен Афанасьевич - Лажечников И. И., Страница 6

Венгеров Семен Афанасьевич - Лажечников И. И.


1 2 3 4 5 6

, утешал его, что "касательно судьбы семейства, детей" своих он "может быть совершенно спокоен, так как они остаются на попечении не только семейства, но и всего русского общества".
   Тверитяне, "полные воспоминаний о литературной, общественной и административной деятельности" Ивана Ивановича, слали ему "свой привет и поздравление". Петербургский клуб художников приносил "свой сердечный привет старейшему из русских литераторов". Поздравлял затем юбиляра, через князя Черкасского, петербургский отдел Славянского комитета. "Проживающие в Кронштадте почитатели таланта" Ивана Ивановича "и честного гражданского направления его" поздравляли его с полувековым юбилеем и "с живейшей благодарностью" вспоминали "о покровительстве, оказанном незабвенному Белинскому на первых порах его литературной деятельности". Члены педагогического совета владимирской гимназии просили А. Н. Островского передать юбиляру, что "все они живо помнят благотворное на себе влияние прекрасных его творений, и все в этот многознаменательный для него день приносят ему искреннее благодарение за благородные чувства, которые не бесследно рождались в их душе при чтении прекрасных его произведений". Воронежская гимназия просила старшин артистического кружка "выразить достойнейшему юбиляру от лица наставников и воспитанников гимназии искреннее поздравление, глубочайшую благодарность за воспитание многих поколений в чувствах любви и преданности ко всему русскому и за пример собственной, строго-честной и поучительной жизни". Поздравляли 5-я петербургская гимназия, тамбовская, смоленская. Особенно тепло приветствовала юбиляра тверская гимназия:
  
   "Учащие и учащиеся тверской гимназии, в которой живо сохраняется память о вас, как о бывшем ее директоре, шлют вам искренние благожелания и приветствия. В памяти каждого из нас и более взрослых наших воспитанников, как у каждого образованного русского человека, хранятся ваши литературные произведения, дышащие чувством любви к родине. Все в Твери постоянно живо напоминает о вас: гимназическая библиотека, многие книги которой хранят ваши заметки, сделанные, может быть, во время самого создания некоторых ваших произведений; кроме гимназии - сам город Тверь, в котором вы долго были главным помощником начальника губернии, даже самые окрестности Твери, описанные вами в ваших прекрасных, поэтических созданиях. Некоторые из гимназической семьи и вообще жителей города, имевшие счастье пользоваться вашей беседой, с удовольствием вспоминают литературные вечера, на которых слышали чтение Опричников и других ваших произведений, в то время, когда ваш голос из первых начал обличительно раздаваться в нашей литературе, с поэтической верностью воспроизводя наши исторические эпохи и их деятелей".
  
   Редакция "Сына Отечества" поздравляла юбиляра с пятидесятилетием "литературной деятельности, которая навсегда останется в истории русского образования и в памяти всех, кому оно дорого". Редакция "Всемирного труда" констатировала, что юбиляр "долго и честно служил родному слову и русской мысли и на этом поприще приобрел себе искреннее сочувствие русской публики и русской литературы".
   После поздравительных писем и телеграмм г. Ливанов прочел довольно обстоятельный очерк жизни юбиляра, любопытный тем, что состоит, главным образом, из автобиографической записки самого Лажечникова. Затем, после небольшого антракта, была исполнена увертюра, сочиненная в честь юбиляра старшиной артистического кружка г. Гер-бером, и читались отрывки из сочинений Лажечникова гг. Чаевым, кн. Кугушевым и артистами гг. Вильде, Самариным и Васильевой.
   Закончился вечер речами редактора "Современных известий" Гилярова-Платонова и поднесением подарков юбиляру. Подарки (все серебряные) были следующие: от города Коломны кубок; от него же блюдо с надписью: "Честному мужу честен и поклон от гор. Коломны"; от него же солонка; от Московского артистического кружка большой, почти в аршин величиной серебряный, вызолоченный ковчег, в котором положены были сделанные из серебра XI томов сочинений Лажечникова. На ковчеге сделана между другими следующая надпись: на одной стороне Московский артистический кружок "чествует дарование, честное служение отечеству и патриотизм"; от издателей "Русского вестника", гг. Каткова и Леонтьева,- большая массивная стопа из серебра; кубок от "Всемирного труда"; кубок от газеты "Новое время"; кубок от "Современных известий" и кубок, кружка и поднос от города Твери.
  
   От читателя, конечно, не ускользнул основной колорит юбилея, на подробностях которого мы нарочно останавливались, потому что они характерны. Если мы, при разборе произведений Лажечникова, дорожили отзывами и находили, что они устанавливают действительное значение и положение нашего романиста в русской литературе, то еще более драгоценный материал в этом отношении дает нам юбилей, который является собранием множества рецензий, одновременно высказанных. Правда, высказался на юбилее, за двумя-тремя исключениями, почти один только из литературных лагерей. Но именно это-то и характерно, что не все литературные лагери захотели принять участие в чествовании автора "Ледяного дома". Кто, в самом деле, чествовал Лажечникова? Большей частью лица официальные, гимназии, журналисты "охранительного" лагеря. Что они говорили в похвалу Лажечникову? Почти все выдвигали на первый план его "патриотическое" направление.
   Передовая петербургская журналистика и публика, представляемая ею, в юбилее Лажечникова участия почти не принимала. Такой факт с первого раза поражает и как бы ослабляет ту симпатичную обрисовку, которую мы старались придать ансамблю творческой деятельности Лажечникова. Но на самом деле тут никакого противоречия нет. Нужно припомнить время, когда праздновался юбилей, и дело выяснится нам в надлежащем свете. Юбилей происходил в конце шестидесятых годов, когда шла отчаяннейшая ломка прошлых идеалов и сбрасывание с пьедесталов прежних кумиров. Не только Лажечников, писатель сравнительно второстепенный, но и Пушкин, и Лермонтов, наконец, вся блистательная плеяда сороковых годов, все это подвергалось жестокому отрицанию. Если бы открытие памятника Пушкину происходило не в 1880 г., а в 1869 г., то нет сомнения, что он не был бы таким всеобщим праздником русской интеллигенции и привлек бы как раз именно те же самые элементы, которые чествовали Лажечникова, как раз те же элементы, которым в Пушкине, по преимуществу, нравится "Чернь", "О чем шумите вы, народные витии" и другие стихотворения в этом роде. В свою очередь, и петербургская журналистика именно из-за этих стихотворений, забывая все остальное, созданное Пушкиным, и не приняла бы участия в чествовании Пушкина, если бы оно происходило в шестидесятых годах. Что мы не высказываем одни только ничем фактическим не подтверждаемые предположения, можно доказать юбилеем Писемского. Даже в 1875 г. вражда к людям, не совсем в унисон поющим с нами, была еще настолько сильна, что чествование такого крупного и первоклассного писателя, как автор "Тысячи душ", вышло очень односторонним.
   Одностороннее празднование юбилея Лажечникова обязывает нас закончить наш очерк так же, как мы его начали,- подчеркиванием внешнепатриотического направления автора "Новика". По-видимому, правильно выдвигали на первый план директора гимназий и редакции изданий вроде "Современных известий" "патриотизм" Лажечникова. Они имели известное право видеть в "Новике" и "Ледяном доме" отражение своего духа и своих мыслей.
   Но право только внешнее. Если действительно мы у Лажечникова находим полный букет идей шаблонного патриотизма, то все-таки, как это уже развито более подробно в нашем вступлении, они согреты таким страстным огнем убеждения и исповедуются с такой искренностью, что только с большой натяжкой г. Катков, поднося кубок, зачислял юбиляра в ряды "своих". Ведь если Белинский в 1842 году, следовательно уже во второй период своей жизни, когда он с краской на лице вспоминал статейку о "Бородинской годовщине", если Белинский этого периода, то есть человек, под направлением которого с радостью подпишется всякий передовой человек и нашего времени, писал про Лажечникова: ".. .он принадлежит к числу тех писателей, которых влияние особенно сильно на нравственное развитие современного им общества"; да, если таково мнение Белинского об ансамбле творческой личности Лажечникова, то неужели же можно серьезно зачислить автора "Новика" в ряды так называемых "патриотов своего отечества". Нет. Лажечников патриот искренний и пламенный и если современному человеку нельзя у него заимствовать содержание его понятий о патриотизме, то можно зато научиться у него глубине и полноте самого чувства любви к родине.
   В заключение приведем слова Пушкина из письма его к Лажечникову: "...поэзия всегда останется поэзией, и многие страницы вашего романа ("Ледяной дом") будут жить, доколе не забудется русский язык". Приводя эти слова, мы не желаем задавить читателя авторитетом Пушкина. Мы только этим еще раз хотим напомнить ему об обязательности исторической критики при знакомстве с писателями прошлого, той самой исторической критики, без которой не будет вполне понятен и сам Пушкин. Читая Лажечникова, пусть читатель не вменяет ему внешних недостатков, обусловленных вкусами того времени. Пусть отделяет суть, пусть ищет правды не внешней, а психологической, -- и, несомненно, он и в "Новике", и в "Басурмане", уже не говоря о "Ледяном доме", найдет много весьма замечательного.
  
   Недолго жил Лажечников после своего юбилея. 26 июня 1869 г. он тихо умер. В завещании своем он написал: "...состояния жене и детям моим не оставляю никакого, кроме честного имени, каковое завещаю и им самим блюсти и сохранить в своей чистоте".
  

С. Венгеров

  

Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (23.11.2012)
Просмотров: 305 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа