Главная » Книги

Маяковский Владимир Владимирович - П. И. Лавут. Маяковский едет по Союзу, Страница 2

Маяковский Владимир Владимирович - П. И. Лавут. Маяковский едет по Союзу


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

nbsp;     Дзержинского".
  
   А вскоре Маяковский написал стихотворение "Солдаты Дзержинского".
  
   Владимиру Владимировичу очень понравился Гурзуф - роскошный парк, уютный клуб посреди парка - и, конечно, домик Пушкина!
   - Сюда входил сам Пушкин,- сказал он у парадной двери.- А куда выходил - не знаю. Возможно, убегал по ночам через черный ход.
   Он внимательно и с явным удовольствием разглядывал домик, фантазируя:
   - А вдруг вышел бы к нам Александр Сергеевич и попросил разрешения прийти сегодня на мой вечер? Я просто не знал бы, куда деться...
   Из всех вечеров на близлежащих к Ялте курортах Маяковский был особенно доволен санаторием ЦК КП(б) Украины "Харакс" и гурзуфским военным клубом. Здесь собрались квалифицированные слушатели. Приятно удивила Маяковского и расценка мест в военном клубе, посторонние платили в среднем полтора рубля за билет (для них было отведено ограниченное число мест), комсостав - тридцать копеек, а красноармейцы - бесплатно.
   Покидая клуб, он сказал:
   - Приятно выступать перед нашими бойцами и командирами.
   Вслед за нами до моря шли два красноармейца. Они предложили проводить Маяковского до Ялты. Он возразил:
   - Вам нужно отдыхать, набираться сил - для этого вы сюда и направлены.
   Возвращаясь на моторке в Ялту, он вспомнил встречу в военном клубе и двух красноармейцев:
   - Всегда буду здесь выступать. Люблю такие вечера!
  

"Поп или мастер?"

  
   Мы встретились у подъезда воронежской гостиницы. В руках у Маяковского два пакета.
   - Что это у вас?
   - В главном - четыре бутылки Абрау.
   - Зачем так много?
   - А вам какое дело?
   - Да на одного многовато.
   - Вижу, что вы в этом ничего не понимаете. А вдруг придут, чем будешь угощать? А о дороге до Ростова забыли?
   Он оказался прав. В гостинице его уже дожидались. Маяковский любил угощать: фрукты - всегда горой, коробки конфет (которых, замечу, он сам почти не ел)...
   На вечере в Воронеже - много записок. Среди них и язвительно-хулиганские. Часть из них Маяковский оглашал и парировал.
   Еще месяц назад, в Днепропетровске я предложил ему собирать записки: тогда же после вечера он аккуратно завернул их в газету и положил в чемодан. Коллекция записок быстро росла.
   Здесь, в Воронеже были и такие:
   "Любили ли вы когда-нибудь девушку и какова была ваша любовь? Простите".
   "Поэт Владимир Маяковский. Открой нам правду, почему ты здесь прочел нам стихи в рифму, а в газете пишешь какую-то мифу, там всегда неразбериха, и ни одного нет рифмой акростиха, тогда как для любителя читать можно такой работой душу измотать".
   "Как вам кажется Воронеж после Нью-Йорка и друг. городов?".
   "Хоть вы уже и хвастаетесь своей близостью к Пушкину, но до него вы и в несколько лет не дойдете".
   "Почему вы не пустили в продажу свои сочинения и фотограф. карточки? Они здесь хорошо бы разошлись, и вам бы плюс к дальнейшему кругосветному путешествию".
   Ответы на эти записки не запомнились. Приведу другие. Например:
   "Почему вы называете себя пролетарским поэтом? Разве вы пролетарского происхождения?"
   Маяковский:
   - Нигде не сказано, что пролетарский поэт должен быть пролетарского происхождения. Я знаю некоторых писателей далеко не пролетарского происхождения. Но они числятся пролетарскими и состоят даже членами РАППа. Я же лично не собираюсь скрывать свое происхождение, тем более, что оно никак не влияет на мое творчество. Из моего происхождения я себе дворца не выстроил. В поэме "Про это" у меня есть такие строчки: "Не простой {В поэме "Про это" - "столбовой", но читал Маяковский: "не простой".} отец мой - дворянин, кожа на моих руках тонка. Может, я стихами выхлебаю дни, и не увидав токарного станка".
   Еще записки:
   "Тов. Маяковский, чем объяснить, что вы в центре всего ставите свое "я"?
   - В центре как-то заметнее,- улыбнулся Маяковский. Потом серьезно: - А главное, вам надо раз навсегда запомнить, что "я" - это гражданин Советского Союза. "Я" - это бывает условно. И наконец, почему же в тех случаях, когда я говорю о себе или от своего имени, говорить, скажем, от вашего?
   "Группа студентов убедительно просит вас продекламировать "Сволочи".
   - Я не декламирую, а читаю. Это старое стихотворение. Вместо него я прочту вам более новое. (Под декламацией Маяковский разумел ложный пафос, сентиментальность, напыщенность. Многие еще до сих пор не могут отрешиться от этого слова, хотя в наши дни оно отдает анахронизмом.)
   "Почему другие поэты не занимаются писанием рекламных лозунгов?"
   - Я им тоже говорил об этом,- указывая на зал, как бы адресуясь непосредственно к автору записки, резко бросает Маяковский.
   "Уверены ли вы в том, что ваше творчество доступно массе?"
   - Не всем доступно. Еще далеко не все привыкли к стихам. Но если стихи будут внимательно читать и, как полагается, по нескольку раз, то через пятнадцать лет они будут доступны почти всем, а это будет большим достижением. Стихи я проверяю так: они не должны быть похожими на остальных поэтов, и белогвардейцы должны их уничтожать за вредность для них. Это основной критерий.
   "Просим высказать ваш взгляд на С. Есенина и прочитать его стихотворение "На смерть Есенина".
   Маяковский не мог не использовать ошибки автора записки, приписавшего Есенину стихи на свою собственную смерть; он пренебрег множественным числом и, вытянув руку, как бы указывая на конкретного слушателя, вразумлял:
   - Этот товарищ перенесся в потусторонний мир, и его надо остерегаться.- После чуть заметной паузы добавил:- Особенно соседям!
   В Москве у Маяковского была маленькая комната. Поэтому он любил в гостиницах большие номера, где можно было бы пошагать, а значит, лучше поработать. В Ростове ему предоставили самый большой номер. Он обрадовался:
   - Повезло!
   Еще одна удача. Представители театра просят Маяковского выступить вторично, ведь на сегодняшний вечер все билеты давно проданы. Надо прямо сказать - это наиредчайшее явление в нашей разъездной практике. Маяковский с радостью согласился.
   В номере появляются местные литераторы, рабкоры, комсомольцы.
   Не прошло и часу, как Маяковский притащил в гостиницу десяток бутылок нарзана. К чему такой запас? Дело в том, что в Ростове случилась беда. Примерно месяц тому назад где-то водопроводные трубы соединились с канализацией (об этом писали ростовские газеты, было сообщение и в "Правде"). И хотя к нашему приезду воду уже очистили {В газете "Советский юг" (26 октября 1926 года) появилась заметка: "В ночь с 23 на 24. X произведена вторичная дезинфекция водопроводной сети. Управление водоканализации установило, что водопроводная сеть перед вторичным хлорированием находилась в значительно лучшем состоянии (чище), чем перед первым. Значит, имеются известные положительные результаты".
   }1 и ростовчане прекрасно пользовались пресной водой, Маяковский, будучи весьма мнительным, отказался от услуг ростовского водопровода. Он решил пользоваться нарзаном и исключил все "водяные" блюда: пил нарзан, умывался нарзаном, кипятил чай из нарзана и острил при этом:
   - А как узнаешь, когда чай из нарзана кипит? Ведь он постоянно булькает? Момент кипения невозможно определить.
   Когда Маяковский проходил служебным подъездом на сцену, следом, прорвав пожарный заслон, устремились студенты. В зал им не суждено было попасть - милиция начеку, да и сам-то зал предельно забит.
   Оторвавшись от общей массы, человек двадцать очутились на сцене, у самого оркестра, очевидно, заранее об этом договорившись. Но мест там не оказалось: сидели "опытнейшие зрители" - артисты этого театра.
   Начальник пожарной охраны, в каске, коренастый и мрачный, со своим помощником пытался удалить "зайцев" со сцены. В зал доносился шум. Ребята не поддавались.
   В эту раскаленную атмосферу ворвался массивный бас Владимира Владимировича, решившего во что бы то ни стало защитить молодежь:
   - Они мне нужны, без них я не могу выступать!
   - Во-первых, гражданин, бросьте курить,- резко оборвал его пожарник,- а потом я с вами буду разговаривать!
   - Я играю, почти артист,- объяснял ему Маяковский,- и по ходу действия должен курить. А пока репетирую. Понятно?
   Так, довод за доводом, он настойчиво наступал на пожарника, и тому пришлось отступить. Ребята притихли, будто их и вовсе нет здесь. В этот вечер их можно было причислить, пожалуй, к числу самых взволнованных слушателей.
   На афише значилось: "Поп или мастер?"
   Речь шла о литературе, главным образом, о поэзии. Он говорил о своих коллегах по перу. Поэтов в ту пору было сравнительно немного и потому в орбиту включалась часть уже известных имен. Наряду с именитыми, приводились фамилии молодых, начинающих.
   Маяковский радовался каждой удаче любого поэта и тем паче начинающего. Вполне естественно, что в таких случаях он не упускал возможности поделиться своими впечатлениями со слушателями. В то же время он был резок и непримирим, критикуя "недобросовестные" стихи.
   - Меня приводит в бешенство "литературное поповство", "вдохновение",- говорил Маяковский,- длинные волосы, гнусавая манера читать стихи нараспев. От поэтов не продохнуть. Среднее мясо их стихов ужасно. Стихотворное наводнение выходит далеко за пределы литературных интересов. Эти стихи уже не стихи, а "стихийные бедствия". Они вредны для организации молодого сознания. В результате в магазинах ни одной книжки стихов не берут, обманутый читатель обходит ГИЗ стороной. Впрочем, от моих книг в убытке не останетесь.
   У наших молодых поэтов попадаются недобросовестные строчки такого рода:
  
   Все, что вымеришь взглядом за день,
   Что тебе напоет станок -
   Все горой драгоценной клади
   Ты домой волоки, сынок.
  
   Дескать: иди, сынок, на завод, хорошенько присмотрись, как и что там лежит, выбери несколько ценных вещичек и постепенно выноси домой, то есть, проще говоря, кради - и все. Вот что получается в результате недобросовестной работы. Поэт хотел сказать одно, а получилось совсем другое.
   Или такой "шедевр":
  
   Я пролетарская пушка.
   Стреляю туда и сюда.
  
   Нет, ты не стреляй туда и сюда, а стреляй в одно определенное место: стреляй туда, куда надо!
   В одной из южных газет я вычитал "замечательное" стихотворение, четыре строчки из которого я вам прочту, и вы убедитесь в их "гениальности":
  
   В стране Советской полуденной,
   Среди степей и ковылей,
   Семей Михайлович Буденный
   Скакал на сером кабыле!
  
   И когда хохот ослаб, Маяковский продолжая:
   - Я очень уважаю Семена Михайловича и даже его кобылу уважаю. Пусть она его выносит целым и невредимым из боев. Я могу даже простить автору, что он переделал кобылу в мужской род. Но если кобыле сделать ударение не по тому месту, она может вас занести черт знает куда! {Многое из выступлений поэта повторяется в его статье "Как делать стихи".}
   Неверно, что поэзия - легкое дело, которому можно обучиться, да еще по книжке Шенгели (есть такой профессор), в несколько уроков. Задача не в пять уроков научить писать стихи, но отучить в один урок. Литература, которая должна вести рабочий класс на борьбу,- труднейшее дело в мире. Не всякого из нахрапистых ребят, печатающихся и имеющих свои книги, надо считать поэтом. Рифма - это хорошая плеть со свинцом на конце, которая вас бьет и заставляет вздрагивать. Ошибки свойственны и великим поэтам. Ведь случилось же, что поэт написал о львице с гривой, хотя таковой и не существует в природе.
   Затем Маяковский приводил другое стихотворение и спрашивал:
   - Если у поэта в тексте марша фигурируют кавычки, то как же прикажете маршировать: по два нормальных шага и один укороченный? или вприпрыжечку?
   Зубные врачи и даже служители культа так или иначе состоят в организациях, а поэты еще не объединены и почти не несут ответственности за свою работу. Их "объединяют" лишь длинные волосы.
   Сняв с поэзии поповскую оболочку, мы видим, что делать стихи - такая же черная работа, как и всякая иная. Вдохновение присуще каждому виду труда. На поиски одной рифмочки приходится тратить иногда больше суток, и нормально Маяковский не может сделать в день больше шести-восьми доброкачественных строк. Отцеживай рифмы!
   Я хожу по улицам и собираю всякую словесную дрянь - авось через семь лет пригодится! Эту работу по заготовке сырья надо проделывать постоянно, по принципу восьмичасового рабочего дня, а не в минуты отдыха. Дело не во вдохновении, а в организации вдохновения.
   Стихи в газету особенно трудно писать - срочные, нужно быть гибким, а главное - политически грамотным.
   На вопрос: можно ли забыть рифму в трамвае?- я отвечу: да, можно - я однажды забыл у Страстной площади, вернулся и вспомнил.
   Часто Маяковский предпосылал стихам пояснение: рассказывал предысторию стихотворения, расшифровывал отдельные имена, мало известные, переводил иностранные слова.
   Здесь же, перед чтением "Сергею Есенину" (которое не раз он объявлял: "Разговор с Сергеем Есениным") Маяковский сказал:
   - Есенин - безусловно талантливый поэт, но он часто писал не то, что нам надо, и этим приносил не пользу, а вред... Вскоре после смерти Есенина в помещении Художественного театра состоялся вечер его памяти. На фоне тощей, надломившейся березки выступали с "прочувствованными" речами ораторы. Затем Собинов тоненьким голоском запел: "Ни слова, о друг мой, ни вздоха, мы будем с тобой молчаливы"... хотя молчалив был только один Есенин, а Собинов продолжал петь. Вся эта обстановка произвела на меня удручающее впечатление. Я не мог сразу откликнуться на смерть Есенина. Боль утраты остро чувствовал. Я очень ценил Есенина, повторяю, как талантливого человека, и не терял надежды, что творчество его пойдет по другому руслу.
   Очень часто поэты пишут стихи, приспосабливая их к тому или иному празднику или похоронам. Не приняли в редакции - дожидаются следующего случая или, переделав названия и имена, сдают под ту или иную "дату".
   После смерти Есенина появилась целая армия самоубийц. Прослушав стихотворение, я надеюсь, вы не пойдете по их стопам. Чтобы ответить сразу и на поступающие вопросы, скажу еще вот что: Есенин брал зачастую в своих стихах "раздражающим", "волнующим", формальным "дррр". Есть у него примерно такие строки:
  
   Да, я знаю, с тобою дрругая,
   Но и с этой, с любимой, с дрругой,
   Ррасскажу я тебе, доррогая,
   Как недавно я звал доррогой...
  
   Это "дрр" действует в обратную сторону. А иногда оно и раздражающе действует, и этими стихами пользуются, чтобы понравиться девушке. Я считаю, что для этого вообще не нужны стихи. Но если человек решил обязательно воспользоваться стихами, то я бы лично рекомендовал ему прибегнуть к народным частушкам, которые, с моей точки зрения, гораздо сильнее:
  
   Дорогой и дорогая,
   Дорогие оба,
   Дорогая дорогого
   Довела до гроба.
  
   После выступления, когда мы остались вдвоем в номере, он поделился со мной:
   - Лишнее доказательство тому, как увлекаются этим внешним "дрр". Я неправильно цитирую Есенина, читаю строки, лишенные логического смысла, и ни один человек не обратил внимания и ни слова не сказал мне об этом.
   На вечере же, о котором идет речь, Маяковский обратился к залу:
   - Товарищи! Сейчас я вам прочту мое новое стихотворение "Товарищу Нетте - пароходу и человеку". Нетто - наш дипломатический курьер в Латвии. Погиб при исполнении служебных обязанностей, отстреливаясь от напавших на него контрразведчиков в поезде на латвийской территории. С ним был и другой дипкурьер - Махмасталь {В вагоне, во время перестрелки, Иоганн Махмасталь (1889-1942) был тяжело ранен. В Риге на вокзале, истекая кровью, он отказался от госпитализации, героически охраняя диппочту, заявив при этом, что не сдаст ее до тех пор, пока не явится человек, которого он лично знает. По этой причине прибывшему сюда секретарю советского посольства он почту не сдал. И только дождавшись своего знакомого тов. Шешнева (генерального консула), Махмасталь выполнил свой долг и перешел на попечение врачей.}, отделавшийся ранением. Я хорошо знал товарища Нетте. Это был коренастый латыш с приятной улыбкой, в больших роговых очках. Я встречался с ним много раз. Приходилось ездить в одном купе за границу. Здесь, в стихотворении, встречается фамилия Якобсон Ромка {Роман Якобсон - филолог, лингвист, проживающий в настоящее время в США. Работает в Гарвардском университете.} - ну, это наш общий знакомый. В прошлый мой приезд {Маяковский был в Ростове-на-Дону 5 февраля 1926 года. О несчастье он узнал 6 февраля. Между февралем и ноябрем и написано это стихотворение (оно датировано - 15 июля).} в Ростове на улице я услышал - газетчики кричат: "Покушение на наших дипкурьеров Нетте и Махмасталя". Остолбенел. Это была моя первая встреча с Нетте, уже после его смерти. Вскоре первая боль улеглась. Я попадаю в Одессу. Пароходом направляюсь в Ялту. Когда наш пароход покидал Одесскую гавань, навстречу нам шел другой пароход, и на нем золотыми буквами, освещенными солнцем, два слова - "Теодор Нетте". Это была моя вторая встреча с Нетте, но уже не с человеком, а с пароходом.
  
   Я недаром вздрогнул.
                      Не загробный вздор.
   В порт,
         горящий,
                  как расплавленное лето,
   разворачивался
                 и входил
                        товарищ "Теодор
   Нетте".
  
   В строке: "В коммунизм из книжки верят средне" - он, при чтении, менял "верят" на доверительное "веришь".
   Второй ростовский вечер назывался: "Я и мои вещи". Ниже на афише стояло: "Отчетный разговор за 15 лет". Маяковский читал отрывки из поэм: "Облако в штанах", "Человек", "Ленин", "Война и мир", "Флейта-позвоночник", из пьесы "Мистерия-буфф" - и новые стихи. С такой программой он выступил один раз и больше никогда ее не повторял.
   В Таганроге Маяковский впервые. В нетопленном зале клуба кожевников малолюдно.
   - Зал наполовину пуст, будем считать, что он наполовину полон,- говорит Маяковский,- буду выступать, пока мы все не замерзнем. Возможно, произойдет обратное: я вас сумею разогреть своими стихами. А сам-то наверное согреюсь.
   И он действительно разогрел аудиторию.
   - Товарищи,- прощался он со слушателями.- Я даю всем таганрогжцам возможность выправить свою неловкость. Как только смогу, приеду к вам вторично. Предупредите знакомых. И чтоб в следующий раз было здесь тепло и полно.
   В Новочеркасске с вокзала плетемся в гору на одноконке. Извозчик с окладистой бородой. Маяковский спрашивает его о временах белогвардейщины:
   - Много у вас тут сволочей перебывало?
   Извозчик басит:
   - Хватало.
   - А какие у вас еще были знаменитости, кроме белых генералов?
   Извозчик тем же тоном:
   - А вот сейчас Ермак будет (и показал на памятник).
   Я сказал Владимиру Владимировичу, что Новочеркасск - студенческий город, и привел некоторые цифры. Он пришел в восторг:
   - Здорово! Такой маленький город - и столько студентов!
   Эпиграфом к стихотворению "Голубой лампас" стали слова: "В Новочеркасске на 60 000 жителей 7 000 вузовцев".
  
   А за собором
               средь сора и дерьма,
   эдакой медной гирей,
   стоит казак,
              казак Ермак,
   Ермак -
             покоритель Сибири.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Электро-глаз
                под стеклянной каской
   мигнул и потух...
                    Конфузится!
   По-новому
            улицы Новочеркасска
   черны сегодня -
                    от вузовцев.
  
   Студенты заполнили аудиторию Донского политехнического института. После доклада поэт читал стихи. Записок столько, что ответить на все трудно. На местах - споры, с мест - вопросы. Маяковский приглашает желающих высказаться, и непременно с эстрады:
   - Давайте, давайте, не стесняйтесь! Я работаю один на всех вас - помогайте!
   Нашлись смельчаки. Один доказывал, что "так писать нельзя" - стихи Маяковского непонятны. Его прервал восторженный голос:
   - Люблю Маяковского!
   Это выкрикнул шестидесятитрехлетний профессор-химик Александр Алексеевич Киров. Он стоял у самой эстрады. Студенты настойчиво предлагали ему место, но он столь же настойчиво от него отказывался. Весь вечер он громче всех кричал:
   - Браво, Маяковский!
   Четыре с половиной часа длилась эта встреча, пожалуй, рекорд, даже для Маяковского.
   После вечера профессор пригласил поэта в свой рабочий кабинет. Рядом - лаборатория.
   - Не могу отпустить вас, Владимир Владимирович, пока не угощу вином своего производства!
   - Ну, что для меня, кавказца, выпить вина!
   - А для меня тем более - собственное.
   Профессор принес из подвала вино. Стаканов нет, пьем из мензурок и пробирок.
   Поклонники Маяковского "унесли на память" его собственный плоский стакан, и он теперь пил тоже из мензурки, правда, стерильной.
   Александр Алексеевич читал свои стихи. Пели любимые Маяковским цыганские песни, "Стеньку Разина" и даже оперные арии. Пела и жена профессора, которая тоже была на сегодняшнем вечере.
   В гостиницу попали к шести утра. В восемь мы на вокзале, а в десять - снова в Ростове.
   Еще в первый день пребывания в Ростове к Маяковскому пришли товарищи из Ленинских железнодорожных мастерских, и он пообещал у них выступить. С такой же просьбой обратились к нему комсомольцы, рабкоры, писатели. Владимир Владимирович должен был в один день (до девяти вечера) выступить три раза. И он, несмотря на вчерашнюю бессонную ночь, сдержал свое слово.
   Огромная столовая Ленинских железнодорожных мастерских выглядела непривычно: даже проходы и подоконники заполнены.
   Прозвучали отрывки из поэмы "Владимир Ильич Ленин".
   - Понятно вам, товарищи?
   - Понятно! - раздался коллективный ответ.
   - Всем понятно?
   - Всем!
   - Еще читать или хватит?
   - Читайте еще!
   - Товарищи, вопросы есть?
   - Вопросов нет, читайте еще!
   И Маяковский читал еще.
   Обеденный перерыв окончен, но народ не расходится. Просроченное время обязались отработать в конце дня.
   Маяковский встретился в этот день с писателями, и с комсомольцами, и с рабкорами. Молодежь отправилась на вокзал провожать его. Владимир Владимирович усадил их в буфете за длинный стол и принялся угощать. В последнюю минуту вбежал он в вагон. Провожающие кричали ему вслед добрые слова, а он махал рукой, пока ребята не скрылись из виду...
  
   В Краснодаре сдает голос: грипп и переутомление. Маяковский расстроен. Чтобы рассеяться, идет в бильярдную. - Ведь для бильярда голос не обязателен.
   К вечеру самочувствие ухудшилось. Выйдя на сцену большого Зимнего театра, он просит извинения за хриплый голос:
   - Не хочу срывать и постараюсь дотянуть до победного конца.
   От выступлений в Ставрополе и в Новороссийске пришлось отказаться.
  

"Маяковский во весь рост"

  
   Это было в двадцать седьмом, в Москве, у Политехнического музея, у того самого здания, где не раз проходили боевые литературные "премьеры" Маяковского и накалялся зал во время жарких и шумных диспутов. Звонкий мальчишеский голос выкрикивал: "М-а-я-к-о-в-с-к-и-й в-о в-е-с-ь р-о-с-т!!"
   Я позвал парнишку: "Что продаешь?"
   - Интересную книжку про Маяковского, купите, полтинник!
   - Ну что ж, держи рубль, давай две сразу!
   Тощая брошюра. Имя автора и название - на зловеще черном фоне обложки. Возможно, так придумал, или во всяком случае одобрил сам автор - Георгий Шенгели.
   На улице я не стал читать, а лишь воображал себе содержание книжки, как анализ творчества поэта, будучи уверен в том, что данный автор не применет воспользоваться случаем и для резких нападок.
   Однако то, что я прочитал дома, лишь доказало скудость моего воображения. Даже я, знавший, что Шенгели обижен на Маяковского за критику его книжки "Как писать статьи, стихи и рассказы",- не мог представить себе, что этот самый Шенгели отважится вылить столько грязи, откровенной брани, нагородить столько вымысла. Конечно, это была месть, и только месть. Он преследовал единственную цель опорочить, низвергнуть поэта: во всем чувствовалась предвзятость. Признанный переводчик, теоретик литературы, эрудированный критик - и злостный пасквилянт? Это казалось несовместимым.
   На своих выступлениях Маяковский критиковал Шенгели главным образом за то, что тот в своей книжке брался в несколько уроков научить писать стихи, следуя чуть ли не точным и определенным правилам. Естественно, что Маяковский возмущался. Он говорил, что этой премудрости вообще невозможно научить, если речь идет, конечно, о настоящей поэзии, о хороших и добросовестных стихах. В слово "добросовестный" Маяковский вкладывал большой смысл. Даже Пушкина он называл "добросовестнейшим" поэтом своей эпохи.
   "Помимо необходимых способностей надо работать до предела, до кульминации,- говорил Маяковский,- надо работать над стихотворением до тех пор, пока не почувствуешь, что больше ничего не сможешь сделать".
   Сам Маяковский работал над некоторыми стихотворениями неделями, месяцами. В других случаях творческий процесс сводился к одному дню, а то и к считанным часам: "Рассказ литейщика Ивана Козырева", "Лучший стих".
   Поэт, верный своему принципу бороться стихами, опубликовал в журнале "Молодая гвардия" стихотворение с длинным и оригинальным заглавием:
   "Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели":
  
   Я тру
         ежедневно
                 взморщенный лоб
   в раздумье
              о нашей касте,
   и я не знаю.
                поэт -
                       поп,
   поп или мастер.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Скрывает
           ученейший их богослов
   в туман вдохновения радугу слов,
   как чаши
           скрывают
                     церковные.
   А я  
       раскрываю
                 мое ремесло
   как радость,
              мастером кованную.
   И я,
        вскипя
             с позора с того,
   ругнулся
              и плюнул, уйдя.
   Но ругань моя -
                  не озорство,
   а долг,
           товарищ судья.
  
   Впервые, пожалуй, я услышал это стихотворение в Харькове, когда Маяковский выступал там совместно с Асеевым, незадолго до появления в печати (март 1927 года).
   В апреле 1926 года на диспуте о книге Шенгели "Как писать статьи, стихи и рассказы" в клубе рабкоров "Правды" Маяковский сказал: "Выпуск этой книги Шенгели так же странен, как если бы ЦК швейников издало бы трактат о том, как вышивать аксельбанты лейб-гвардии его величества полка. Зачем нужна такая затхлая книга? Она является, по моему мнению, сюсюканьем интеллигента, забравшегося в лунную ночь под рояль и мечтающего о вкусе селедки! Приходите ко мне, я вам дам эту селедку въявь, но только перестаньте морочить людям голову своими наставлениями о том, как писать стихи. Их надо делать всей своей жизнью, а не чесать языки о ямбы и хореи..."
   В статье "Как делать стихи" Маяковский писал:
   "Еще раз решительно оговариваюсь: я не даю никаких правил для того, чтобы человек стал поэтом, чтобы он писал стихи. Таких правил вообще нет. Поэтом называется человек, который и создает эти самые правила".
   В этом же году Шенгели выступил в Москве (возможно, и не раз, и не только в Москве) с докладом, в котором он шельмовал и громил поэта. Выступление это по существу явилось преддверием к его книжке "Маяковский во весь рост".
   Такова предыстория вышеприведенного стихотворения. И вот появляется книжка Шенгели, выпущенная на его собственные средства, под маркой издательства Всероссийского Союза поэтов, да к тому же напечатанная не в столице, а в подмосковной типографии Промторга.
   Опережая события, Шенгели оправдывался - мол, кое-кто заявит, что моя переоценка Маяковского вызвана его нападками на мои работы. Это не так: "За тринадцать лет литературной деятельности,- сказано в книжонке Шенгели,- мне приходилось видеть самые различные отзывы о моих книгах и статьях,- в том числе и безграмотные и некорректные; между тем, я лишь раз выступил с ответом на вполне достойную статью В. Я. Брюсова о моих переводах Верхарна..."
   Не поймешь, чего тут больше: лицемерия или трусости?
   Чтобы понять смысл книги, ее цель, авторский стиль, совсем не обязательно затруднять себя чтением всей книга, достаточно познакомиться с ее началом и концом, с ее характерными "шедеврами".
   А теперь об апофеозе этого "труда".
   Разбирая стихотворение "Юбилейное" (названное им по-своему: "Пушкину".- П. Л.), Шенгели говорит:
   "Если и такое оформление дается Маяковскому с большим трудом (о чем он сам заявляет), то у нас лишний повод утверждать, что мастерства у Маяковского нет. Ведь крайне характерно то обстоятельство, что пародии на стихи Маяковского очень легко даются пародистам. Это свидетельствует о поверхности и о дряблости его стиля".
   Но это, конечно, чушь. Пародии имеются на многих писателей, в том числе и на Пушкина.
   Заключительный абзац брошюрки являет собой пример типичного желчеизлияния:
   "Бедный идеями, обладающий суженным кругозором, ипохондричный, неврастенический, слабый мастер,- он вне всяких сомнений стоит ниже своей эпохи, и эпоха отвернется от него".
   Все это печаталось в самый урожайный год поэта, в год создания "Хорошо!" и других замечательных произведений. Вот уж подлинно "напророчил".
   И как бы перекликаясь с Шенгели, в одной из ростовских газет автор рецензии на "Хорошо!" называет поэму недолговечной, картонной аркой, которая скоро отсыреет, встретит равнодушный взор прохожего.
   Я склонен предполагать, что первый автор писал не то, что думал на самом деле, второй же, скорей всего, просто не разобрался в непревзойденной поэме. (К сожалению, среди писателей и критиков той поры - он не единственный.) Но форма этой рецензии и тогда не могла вызвать уважения к автору, Ю. Юзовскому, очень талантливому журналисту, впоследствии - одному из крупных литературоведов и искусствоведов.
   Отвечая па одну из очередных записок по поводу Шенгели ("За что вас кроет Шенгели? Что у вас произошло?"), Маяковский подчеркнул, что тот, кто писал записку, не читал злобной книжки Шенгели, появившейся в ответ на его критику книги, в которой Шенгели пытается научить писать стихи:
   - "Профессор" находит, что я исписался. Я себя утешаю тем, что прежде, значит, у меня что-то получалось. Ну, скажем, до революции. Вместе с тем он называет меня плохим футуристом. Тем самым он утверждает за кем-то право называться хорошим футуристом. И тут же заявляет, что футуризм вообще явление антикультурное и реакционное. Явная неувязка. Другое дело, я уже не раз говорил о том, что футуризм себя изжил и не имеет сейчас никакого практического значения. Это был просто переходный этап.
   Здесь уместно вспомнить, как Маяковский, выступая в Нью-Йорке в 1925 году, сказал: "Футуризм и советское строительство не могут идти рядом. Отныне я против футуризма. Отныне я буду бороться с ним".
   Борьба с Шенгели была тяжелой, но не бесполезной. В этой полемике Маяковский отстаивал и развивал новаторские принципы поэзии.
  

Волга - зимой

  
   Отклонив все намеченные мной маршруты, Владимир Владимирович предложил волжские города. Это было в январе 1927 года, Я советовал дождаться навигации, чтоб соединить полезное с приятным. "Сейчас морозные дни. Придется передвигаться и в бесплацкартных вагонах. Утомительные ночные пересадки..." - говорил я Маяковскому. Но он продолжал настаивать, и меня буквально ошарашил:
   - Во-первых, не люблю речных черепах, а во-вторых,- это не прогулка, а работа с засученными рукавами!
   Да, он всю жизнь ездил, творил, выступал с засученными рукавами! Именно эта волжская эпопея, с которой и начался "болдинский год" Маяковского, являет собой яркий пример его титанического труда.
   Мы тронулись вниз по Волге... по железной дороге.
   Нижний. Тридцатиградусный мороз, резкий режущий ветер...
  
   Лед за пристанью за ближней,
   оковала Волга рот,
   это красный,
               это Нижний,
   это зимний Новгород.
   По первой реке в российском сторечьи
   скользим...
 &nb

Другие авторы
  • Геснер Соломон
  • Фосс Иоганн Генрих
  • Мраморнов А. И.
  • Нахимов Аким Николаевич
  • Полевой Николай Алексеевич
  • Клейст Генрих Фон
  • Фольбаум Николай Александрович
  • Вронченко Михаил Павлович
  • Илличевский Алексей Дамианович
  • Готшед Иоганн Кристоф
  • Другие произведения
  • Кони Анатолий Федорович - Некоторые вопросы авторского права
  • Шидловский Сергей Илиодорович - Воспоминания
  • Достоевский Федор Михайлович - Рисунки Федора Достоевского
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Светлейший князь Потемкин-Таврический, образователь Новороссийского края
  • Белинский Виссарион Григорьевич - (Сочинения Николая Греча)
  • Петров-Водкин Кузьма Сергеевич - Петров-Водкин: биографическая справка
  • Урванцев Николай Николаевич - Жакнуар и Анри Заверни, или пропавший документ
  • Бунин Иван Алексеевич - Устами Буниных. Том 1
  • Быков Петр Васильевич - С. Н. Худеков
  • Короленко Владимир Галактионович - В пустынных местах
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (23.11.2012)
    Просмотров: 542 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа