Анненков Павел Васильевич - Литературные воспоминания

-1856

  

   Настоящие воспоминания задуманы и создавались вскоре после смерти И. С. Тургенева, последовавшей 3 сентября 1883 г. Этим объясняется форма воспоминаний (вступление напоминает некролог) и особенно тон "умиротворения" на тех страницах, где идет речь об общественно-политическом значении творчества Тургенева. В данной работе Анненков почти совсем не касается той острой идейной борьбы в критике за и против произведений молодого Тургенева, которая была ему хорошо известна и о которой он вкратце писал в "Замечательном десятилетии".

   В последний раз Анненков виделся с Тургеневым в Париже в начале мая 1883 г. (см. Стасюлевич, стр. 415). Смерть писателя застала его в Киеве. По-видимому, в это время и возникла у Анненкова мысль написать воспоминание-очерк о Тургеневе за сорок лет, в течение которых он так близко знал писателя. Анненков разобрал имевшуюся в его распоряжении переписку Тургенева, которая должна была составить фактическую основу воспоминаний, но вскоре убедился, имея в виду себя, что "серьезной корреспонденции с русскими друзьями покойник предавался редко. Он гораздо более говорил с ними по душе, чем писал искренно" (Стасюлевич, стр. 419).

   Вскоре после похорон Тургенева, в октябре 1883 г., проездом в Берлин Анненков виделся в Петербурге с М. Стасюлевичем и договорился о печатании воспоминаний. Однако задача оказалась более трудной, чем предполагалось вначале. 24 октября 1883 г. Анненков уже писал Стасюлевичу: "Переписка Тургенева, разобранная мною еще на месте, напоминает некоторые обстоятельства его жизни - это ее единственная заслуга,- но света на его личность проливает мало... Придется шарить в собственных воспоминаниях и в них искать настоящего ключа к его образу мыслей" (Стасюлевич, стр. 419). И естественно, что воспоминания распались на части, а написание их растянулось на ряд лет.

   Уже с первых шагов работы над "Молодостью И. С. Тургенева" Анненков испытывал острый недостаток в фактических материалах. Кроме переписки и соответствующих глав из "Замечательного десятилетия", он использовал свои статьи о Тургеневе, в частности "О мысли в произведениях изящной словесности" (1855), привлек для работы библиографическую роспись сочинений Тургенева, появившуюся в ноябрьской книжке "Исторического вестника" за 1883 г., воспоминания Н. В. Берга и Е. М. Гаршина, напечатанные там же, воспоминания о семье И. С. Тургенева В. Н. Житовой, бывшие у него в рукописи (цитируются) - и все же не избежал множества фактических ошибок.

   Тревожил мемуариста и самый характер повествования. Посылая воспоминания в печать, Анненков выражал опасение, не будут ли они приняты за "диффамацию", так как он имел намерение написать о поведении Тургенева в молодости "совершенно откровенно" (Стасюлевич, стр. 423, 425).

   При жизни автора "Молодость И. С. Тургенева" напечатана однажды в "Вестнике Европы", 1884, No 2. В настоящем издании печатается по тексту "Вестника Европы" с устранением замеченных опечаток и с теми незначительными поправками, которые намеревался сделать сам Анненков. 12 апреля 1884 г. он писал М. Стасюлевичу, что Валерьян Майков "утонул не в Парголове", как у него было сказано, "а близ Ропши. Поправка небольшая, но не знаю, можно ли будет ее сделать. Также следовало бы поместить, как опечатку, франц. слово "point" - вместо "pointe", как следовало бы в том месте, где говорится об эпиграммах Тургенева" (Стасюлевич, стр. 429).

   [328] В только что изданной переписке Густава Флобера с Ж. Занд ("Nouvelle Revue", dec. 1883) очень часто упоминается имя Тургенева; еще в 1866 году Г. Флобер писал: Позавчера и вчера я обедал с Тургеневым. Этот человек обладает таким изобразительным даром, даже в разговоре, что он нарисовал портрет Ж. Занд, облокотившейся на балкон замка м-м Виардо в Розе. Под башней был ров, во рву лодка, и Тургенев, сидя на скамье этой лодки, глядел на вас снизу вверх. Заходящее солнце играло на ваших черных волосах (франц.). В другом месте он восклицает: Я говорил вам, что Тургенев нанес мне визит? Как бы вы полюбили его (франц.). (Прим. П. В. Анненкова.)

   [329] Анненков встретился с И. С. Тургеневым в конце 1840 г. в Берлине, о чем он писал в заключении гл. XII "Замечательного десятилетия". Но познакомились они значительно позднее, очевидно в 1843 г. в Петербурге, когда Тургенев, сблизившийся к этому времени с Белинским, стал часто бывать у критика, в обществе Некрасова, И. И. Панаева, Н. Н. Тютчева, на встречах по субботам у А. А. Комарова. В конце тридцатых - начале сороковых годов Анненков имел довольно смутное представление о людях, в кругу которых вращался молодой Тургенев за границей (о Н. В. Станкевиче, М. Бакунине, Т. Грановском и др.), и действительно передает здесь лишь "слухи", которые до него могли тогда доходить. В дальнейшем от Белинского и Грановского, от самого Тургенева и наконец из материалов, собранных для издания "Переписки" и составления биографии Н. В. Станкевича, он узнал много нового о жизни и духовных увлечениях Тургенева тех лет, о чем и упоминал в биографическом очерке "Н. В. Станкевич" (1857).

   [330] Белинский познакомился с Тургеневым в феврале 1843 г. (см. Белинский, т. XII, стр. 139), но слышал о нем и знал его произведения, подписываемые "Т. Л.", значительно раньше. См., например, его письмо к В. П. Боткину от начала июля 1842 г. (т а м же, стр. 111). Через Белинского Тургенев познакомился и с Герценом, но не в 1840 г., как пишет Анненков, а, по-видимому, в начале 1844 г., и не в Петербурге, а в Москве, когда жил там в феврале - апреле этого года. Отзыв Герцена э молодом Тургеневе, который Анненков передает здесь довольно точно, содержится в письме Герцена из Москвы к Кетчеру от 1/13 марта 1844 г. [А. И. Герцен, Полн. собр. соч. и писем, под ред. Лемке, т. III, :тр. 386).

   [331] Неточно: рецензия Тургенева на упомянутую книгу А. Н. Муравьева появилась в 1836 г. в августовской книжке "Журнала министерства народного просвещения", а "фантастическая драма з пятистопных ямбах" "Стено" была в 1836 г. у П. А. Плетнева лишь на рассмотрении. Напечатаны же были в 1838 г. в "Современнике" стихотворения "Вечер", "К Венере Медицейской".

   [332] В "Отечественных записках" первой половины сороковых годов за подписью "Т. Л." были напечатаны "Старый помещик", Нева", "Человек, каких много" и др. И. И. Панаев вспоминал впоследствии: "Тургенев начал свое литературное поприще элегиями и поэмами, которые всем нам тогда очень нравились, не исключая и Белинского" И. И. Панаев, Литературные воспоминания, М. 1950, стр. 250).

   [333] В первой книге "Современника" под редакцией Некрасова и Панаева (1847) Тургенев напечатал цикл стихов "Деревня"; в письме к Белинскому из Парижа от 26/14 ноября 1847 г. он уже сообщал, увлеченный прозой и драматургией: "Закаюсь писать стихи" (Тургенев, т. 12, стр. 45).

   [334] Поэма "Параша. Рассказ в стихах" живо заинтересовала Белинского, и он не раз говорил о ней и в печати и в письмах.

   [335] Белинский в статье "Русская литература в 1845 году" писал о поэме Тургенева "Разговор", что она "написана удивительными стихами... исполнена мысли; но вообще в ней слишком заметно влияние Лермонтова..." (Белинский, т. IX, стр. 390-391). Стихи и особенно поэмы Тургенева - "Параша", "Разговор", "Помещик" - вызвали "горячую оппозицию" не только московской, но и петербургской ретроградной журналистики. О поэмах Тургенева, в частности о "Разговоре", отрицательно отозвались П. А. Плетнев в "Современнике", К. С. Аксаков - во второй книжке "Москвитянина" за 1845 г., а затем в "Московском сборнике на 1847 год", Сенковский - в "Библиотеке для чтения", С. Шевырев - неоднократно в "Москвитянине" в 1846 и 1848 гг.

   [336] Нападки ретроградной критики на Тургенева, вопреки мнению Анненкова, не прекратились и с появлением рассказов из "Записок охотника" ( см. к примеру озлобленную статью С. Шевырева в первой книжке "Москвитянина" за 1848 г., в которой Тургенев, в ряду других писателей "натуральной школы", объявлялся "копиистом", не имеющим поэтического призвания).

   Рассказ "Хорь и Калиныч" появился в первой книжке обновленного "Современника" за 1847 г. в отделе "Смесь". Тургенев писал, П. В. Анненкову 4 декабря 1880 г.: "В начале моей карьеры успех "Хоря и Калиныча" породил "Записки охотника" (И. С. Тургенев, Собр. соч., изд-во "Правда", т. 11, стр. 357).

   [337] Тургенев определился на службу в середине 1843 г., а в начале 1845 г. берет отпуск, из которого уже не возвращается в министерство. О службе Тургенева см. статью Ю. Г. Оксмана "И. С. Тургенев на службе в министерстве внутренних дел" (Учен. зап. СГУ, т. LVI, стр. 172-183). Официальные документы см. в комментариях к "Сочинениям И. С. Тургенева", т. XII, 1933, стр. 692-697.

   [338] Рецензия Тургенева на драму С. А. Гедеонова появилась в No 8 "Отечественных записок" за 1846 г. и довольно объективно оценивала это выспренно-романтическое произведение.

   [339] О кружках того времени Тургенев писал не однажды. В "Гамлете Щигровского уезда" (1849) в уста героя - провинциального Гамлета - Тургенев, в соответствии с логикой этого характера, вложил осуждение кружковых отношений. В "Рудине" же он дал поэтические страницы о кружке Покорского.

   [340] Цитируются воспоминания В. Н. Житовой, напечатанные Стасюлевичем в "Вестнике Европы", 1884, No 11, по ходатайству Анненкова. Эти воспоминания подтверждают биографическую основу рассказа "Муму".

   [341] Имеется в виду так называемый "лишний человек", ставший, благодаря Тургеневу, нарицательным именем в пятидесятых - шестидесятых годах. Родовые черты этого типа - духовную раздвоенность, безволие, идейную бесхарактерность, свойственные дворянскому либерализму,- Тургенев обрисовал в "Дневнике лишнего человека", напечатанном в No 4 "Отечественных записок" за 1850 г. Сам писатель считал, что "Дневник" - "хорошая вещь" (Собр. соч., изд-во "Правда", т. 11, стр. 87), однако его друзья, критики-либералы - А. В.Дружинин, П. В. Анненков - отнеслись к "Дневнику" иначе. Дружинин, например, писал в No 5 "Современника" за 1850 г., что эта повесть принадлежит "к самым слабым произведениям автора "Записок охотника" (отд. VI, стр. 50). Анненков же в развернутом обзоре повестей Тургенева "О мысли в произведениях изящной словесности" (перепечатан в отд. II Воспоминаний и критических очерков под названием "И. С. Тургенев и Л. Н. Толстой") вообще не упомянул это произведение.

   [342] Имеются в виду ходкие тогда эпиграммы Тургенева на Дружинина, Кетчера, Никитенко, Анненкова и др.

   [343] "Первая любовь" посвящена Анненкову, напечатана в "Библиотеке для чтения", 1860, No 3. Эта повесть особенно дорога была Тургеневу в силу ее автобиографической основы (см. "Воспоминания о Тургеневе" Н. А. Островской в "Тургеневском сборнике", 1915).

   [344] В сцене, которую описывает здесь Анненков, участвуют: Григорьев Аполлон Александрович (1822-1864) - поэт, литературный критик славянофильского направления; Случевский Константин Константинович (1837-1904) - поэт, сторонник "чистого" искусства, впоследствии редактор "Всемирной иллюстрации", а затем "Правительственного вестника". Информировал Тургенева об отношении русских студентов в Гейдельберге к "Отцам и детям". Этим и объясняется интересное письмо Тургенева к Случевскому от 14 апреля 1862 г" по поводу романа "Отцы и дети".

   [345] Речь идет о начинающем тогда литераторе Константине Николаевиче Леонтьеве (1831-1891), с которым Тургенев познакомился в 1851 г. в Москве, заинтересовался его романом "Булавинский завод" и пытался напечатать хотя бы его начало, но не смог по цензурным условиям (см. М. К. Клеман, Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева, М.- Л. 1934, стр. 60-62).

   [346] Цензурное разрешение на отдельное издание "Записок охотника" в двух частях (в этом издании впервые напечатан очерк "Два помещика") было получено 6/18 марта 1852 г уже после ареста Тургенева, книга подверглась обследованию в цензурном ведомстве, а затем в середине августа последовала резолюция Николая I об отстранении от должности цензора В. В. Львова, разрешившего это издание (см. об этой истории в книге Ю. Г. Оксмана "От "Капитанской дочки" А. С. Пушкина к "Запискам охотника" И. С. Тургенева", Саратов, 1959).

   [347] В письме к Аксаковым от 6/18 июня 1852 г. Тургенев сообщал о своих встречах с историком И. Е. Забелиным: "Я в Москве много говорил с Забелиным, который мне очень понравился; светлый русский ум и живая ясность взгляда. Он возил меня по кремлевским древностям" (Тургенев, т. 12, стр. 113).

   [348] Неточно: Тургенев ездил в Германию в 1842 г.; он был в Париже и путешествовал по Франции вместе с В. П. Боткиным и Н. М. Сатиным в 1845 г.; в 1847 г. он выехал за границу в середине января.

   [349] Тургенев продолжал участвовать в "Отечественных записках" Краевского и после перехода "Современника" к Некрасову и Панаеву; так, например, в первой книжке этого журнала за 1847 г. напечатаны его повесть "Бреттёр" и рецензия на очередное издание произведений Казака Луганского. На страницах "Отечественных записок" появлялись произведения Тургенева и в дальнейшем.

   [350] В изданиях "Молодости И. С. Тургенева" в 1909 и 1928 гг. 1846 год, проставленный Анненковым в журнальной публикации, переправлен на 1847. Едва ли это правильно. Из контекста ясно, что Анненков имеет здесь в виду не календарный, а, условно говоря, "литературный" год, то есть период идейно-литературного подъема, отмеченный разновременным появлением тех произведений, которые он называет. Как известно, период этот сменили тяжелые годы правительственной реакции, на что и намекает Анненков в конце абзаца,

   [351] Анненков имеет в виду зарисовки Тургеневым революционных событий 1848 г. во Франции - "Наши послали!" (впервые напечатано в 1874 г.), "Человек в серых очках" (впервые появилось в печати в 1880 г.). Анненков был в то время в Париже вместе с Тургеневым, Бакуниным и Герценом. Он хорошо знал о тесном общении Тургенева с русской и международной революционной эмиграцией, но посчитал "целесообразным" и в данном случае представить писателя вне "социального движения".

   [352] Неточно: Тургенев был уже в России, когда занемогла его мать. Известие о ее безнадежном состоянии он получил в Петербурге в день ее смерти (см. М. К. К л е м а н, Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева, М.-Л. 1934, стр. 57).

   [353] Здесь и в своей статье о Писемском Анненков несколько преувеличивает "терпимость" Тургенева, И в 1852 и в 1853 гг. в переписке Тургенева встречаются довольно резкие отзывы о произведениях А. Ф. Писемского (см., например, его письмо к Некрасову от 28 октября 1852 г., письмо к Панаеву и Некрасову от 6/18 февраля 1853 г.- Тургенев, т. 12, стр. 124, 147).

   [354] Л. Н. Толстой выслал "Детство" в "Современник" с письмом к редактору журнала 3 июля 1852 г. Произведение было напечатано в No 9 "Современника" за 1852 г. под названием "История моего детства". "Отрочество" же создавалось им с ноября 1852 г. по январь 1854 г. и появилось в No 10 "Современника" за 1854 г. Зимой 1855 г. Л. Н. Толстой приехал из Севастополя в Петербург и жил некоторое время у Тургенева (см. о его приезде "прямо с железной дороги к Тургеневу" в письме Некрасова к Боткину от 24 ноября 1855 г.-Н. А. Н е к р а с о в, Полн. собр. соч. и писем, т. X, М. 1952, стр. 259).

   [355] Речь идет о повести Л. Н. Толстого "Альберт", напечатанной в августовской книжке "Современника" за 1858 г. По свидетельству самого Толстого, в основу этой повести он положил "историю" Скрипача Георгия Кизеветтера (см. записи в его дневнике: Полн. собр. соч., т. 47, стр. 109, 117, 121 и др.). Анненков явно субъективен в оценке этой повести.

   [356] См. более подробно об этом эпизоде в настоящем издании, стр. 465-474. Письмо Л. Н. Толстого к Тургеневу с просьбой "забыть прошлое" написано из Тулы 6 апреля 1878 г.

   [357] Полемика в критике вокруг "Рудина" сложнее, чем ее представляет Анненков. Н. Г. Чернышевский в своем замечании по поводу "Рудина", содержащемся в его рецензии на книгу Готорна,-ее и подразумевает Анненков,- имел в первую очередь в виду "благоразумных советников" писателя, которые иногда сбивали его с пути правды при обрисовке революционного типа русской жизни (Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. VII, стр. 449). В роли такого "благоразумного советника" не раз выступал и П. В. Анненков.

  

   ШЕСТЬ ЛЕТ ПЕРЕПИСКИ С И. С. ТУРГЕНЕВЫМ

   1856-1862

  

   По характеру повествования эта часть воспоминаний существенно отличается от "Молодости И. С. Тургенева". Ее основу составляют письма писателя к Анненкову, а личные его воспоминания и соображения играют уже роль комментария, лишь объясняющего те события и обстоятельства, которых Тургенев касался в своей переписке. Само собой разумеется, что и отбор писем, и компановка их, и тем более пояснения к ним - все это связано с идейной позицией Анненкова, с его общей точкой зрения на деятельность и творчество Тургенева.

   Анненков приступил к созданию этой части воспоминаний сразу же после окончания "Молодости И. С. Тургенева". 4 июня 1884 г. он сообщал Стасюлевичу, что им уже "написана целая десть бумаги", и спрашивал последнего: "Прилично ли по отношению к недавнему покойнику все то разоблачение, которое я произвожу над ним" (Стасюлевич, стр. 431).

   К новому году первая часть рукописи была готова. Анненков просил Стасюлевича проверить и уточнить некоторые факты, а главное, высказать свои соображения "о разоблачениях, касающихся Некрасова и Гончарова".

   "Не знаю, прав ли, но я остаюсь ею доволен,- писал Анненков о рукописи.- Никогда не писал я так откровенно и горячо. Если найдете, что слишком много сказано об истории его с Некрасовым, то ослабьте, а главное, умиротворите А. Н. Пыпина". И дальше следовало весьма любопытное признание: "Нельзя же к остатку своей жизни - все играть в жмурки, как я делал - увы! до сих пор" (там же, стр. 434)

   В дальнейшем Анненков предоставил Пыпину "право даже изменять или поправлять ошибки и неверности статьи, а вычеркивать места и подавно" (там же, стр. 437). И Пыпин воспользовался этим правом. Печатая "Шесть лет переписки с И. С. Тургеневым", он удалил из воспоминаний "кое-что" в отношении Гончарова, по всей видимости, смягчил характеристику Некрасова и, очевидно, целиком опустил двусмысленный эпизод о петербургских пожарах 1862 г. (см. этот эпизод в изд. Стасюлевич, стр. 483-487).

   Следующая работа Анненкова о Тургеневе "Из переписки с И. С. Тургеневым в 60-х годах" написана была им в 1885-1886гг. и опубли-кована в том же "Вестнике Европы" за 1887 г., NoNo 1 и 2. Но эта работа, по-своему ценная как свод писем Тургенева, по сути дела уже не является мемуаром и потому не включается в настоящее издание.

   Воспоминания "Шесть лет переписки с И. С. Тургеневым" опубликованы в "Вестнике Европы", 1885, NoNo 3 и 4. В настоящем издании печатаются по журнальному тексту с устранением замеченных опечаток.

  

   [358] Просим извинения у наших читателей за продолжительный перерыв в рассказе со времени появления первого нашего очерка "Молодость Тургенева" в "Вестнике Европы", 1884, февраль, 449 стр. Причина замедления заключалась в том, что накануне своей смерти Тургенев уполномочил меня письменно, в случае своей кончины, разобрать его переписку и взять из нее то, что мне будет пригодно, а после его смерти г-жа Полина Виардо, сделавшаяся законной наследницей всего оставшегося после него движимого имущества, изъявила готовность исполнить волю покойного немедленно, по была остановлена процессом, возникшим между нею и мужем единственной дочери покойного, по поводу того же самого наследства. Так как процесс уже решен ныне французскими судами в пользу г-жи Виардо, то надежда добавить мой труд весьма важными документами частной переписки Тургенева заставила меня снова приступить к делу, результатом чего и являются эти воспоминания. (Прим. П. В. Анненкова.)

  

   [359] См. об этом в письмах Тургенева от 13 и 21 мая 1856 г. к Д. Я. Колбасину и в примечании к ним Е. Я. Колбасина ("Первое собрание писем И. С. Тургенева", СПб. 1884, стр. 17), а также в письме Анненкова к М. М. Стасюлевичу от 26 ноября 1883 г. (Стасюлевич, стр. 422).

   [360] По недосмотру Анненков ошибочно датировал письмо Тургенева 1856 г. (в действительности оно относится к 16/28 января 1860 г.- см. М. К. К л е м а н, Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева, М.-Л. 1934, стр. 110) и на этом основании построил рассказ о поездке писателя в это время в Москву на свидание с редактором "Русского вестника", хотя на самом деле такой поездки не было. Письмо Тургенева, как и многие подробности его поездки в Москву и взаимоотношений с Катковым и даже самый факт запоздания журнала с новым произведением писателя - все это относится к более позднему времени - к печатанию и появлению в "Русском вестнике" романа Тургенева "Накануне", то есть к декабрю 1859 - февралю 1860 г. (No 1 "Русского вестника" с романом "Накануне" запоздал и появился лишь в начале февраля по ст. ст.).

   [361] Анненков не точен в освещении полемики Каткова с "Современником" по поводу "Фауста". В действительности началом "распри" был не "Фауст", а "Призраки", которые Тургенев обещал Каткову, но не исполнил обещания. Катков принял "Фауста", появившегося в "Современнике", за "Призраки" и обвинил Тургенева в нарушении взятых на себя обязательств. Главная же причина выпада Каткова против Тургенева была в другом: по инициативе Тургенева перед отъездом его за границу было заключено "обязательное соглашение" о том, что Д. В. Григорович, А. Н. Островский, Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев с 1857 г. будут принимать в "Современнике" "исключительное и постоянное участие". Это "соглашение" серьезно встревожило тогда не только Каткова, но и Дружинина, и Боткина, и Анненкова, печатавшегося уже в "Русском вестнике".

   [362] Тургенев возвратился к замыслу "Призраков" лишь в 1861 г. Пообещав их в журнал "Время", он писал Ф. М. Достоевскому: "Это именно те "Призраки", из-за которых несколько лет тому назад поднялась у нас пря с Катковым" (Тургенев, т. 12, стр. 335).

   [363] Имеются в виду нарекания по адресу Тургенева за то, что в лице Дмитрия Рудина он якобы изобразил в карикатурном виде Михаила Бакунина, томившегося тогда в заключении в Шлиссельбургской крепости. Эти нарекания имели основание.

   [364] Тургенев выехал за границу в двадцатых числах июля 1856 г., побывал в Берлине, в Париже, в двадцатых числах августа виделся с Герценом в Лондоне, рассказывал ему "много очень интересных вещей" о России (А. И. Герцен, Полн. собр. соч. и писем, под ред. Лемке, т. VII 1, стр. 330); в дальнейшем живет в Париже, поддерживая деятельную переписку с друзьями в России - Л. Н. Толстым, Боткиным, Аксаковым, с редакцией "Современника" через И. Панаева. Очевидно, Анненков забыл за давностью лет обо всех этих фактах, как и о том, что сам же получил от Тургенева за это время ряд писем (см. письма Тургенева к нему в журнале "Наша старина", 1914, NoNo 11 и 12, и Тургенев, т. 12, стр. 273-275).

   [365] Письмо Некрасова к Тургеневу и "циркуляр", то есть обращение об издании альманаха, см.: Н. А. Некрасов, Полн. собр. соч. и писем, т. X, М. 1952, стр 361-362; т. XII, М. 1953, стр. 71-72. Предполагавшееся издание не состоялось.

   [366] Я не мог доискаться в моих бумагах письма Тургенева о поездке его в Италию, а так как корреспонденция моя с ним вся сохранилась, то считаю письмо это так или иначе погибшим. Зима 1856/57 была чрезвычайно сурова на Западе,- дети ремесленников и других бедных людей замерзали в домах и в колыбелях своих. (Прим. П. В. Анненкова.)

   [367] Речь идет о седьмом, дополнительном томе сочинений Пушкина в издании Анненкова, вышедшем в 1857 г.

   [368] Для "Атенея" - издания, предпринятого Е. Ф. Коршем после его разрыва с "Русским вестником". (Прим. П. В, Анненкова.)

   [369] В очерке "Поездка в Альбано и Фраскати" (впервые напечатано в 1861 г.) Тургенев описал свою поездку в Италию в 1857 г. и встречу с А. А. Ивановым. Там же он говорит о своих впечатлениях от картины "Явление Христа народу" и в связи с этим - о "брюлловском марлинизме", то есть о внешнем, холодном романтизме, который "мог выразить все, да сказать ему было нечего" (Тургенев, т. 10, стр. 344).

   [370] Ольгу Александровну Тургеневу, с которой он недавно разорвал свои дружеские связи. Она вышла замуж, вскоре после того, за Сомова. (Прим. П. В. Анненкова.)

   Имеется в виду книга "Николай Владимирович Станкевич", М. 1857, включавшая переписку Станкевича и биографический очерк о нем Анненкова, а также его воспоминания "Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года", печатавшиеся в 1857 г. в "Библиотеке для чтения".

   [371] Имеется в виду рассказ "Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн", появившийся в No 9 "Coвременника" за 1857 г.

   [372] О семействе гр. Л. Н. Толстого Тургенев всегда отзывался восторженно, не исключая и времени его непродолжительной размолвки с ним, о чем речь еще впереди. Сестру гр. Толстого, по мужу тоже Толстую, он называл умной, понимающей все кругом себя и обнаруживающей свое понимание только при случае. О брате Толстого, молодом человеке, умершем в чахотке в 1860 году за границей в Гиере, он говорил не иначе, как с умилением. Не помню впечатления, произведенного на меня слабым произведением Л. Н. Толстого, да и кто бы мог сохранить память о неудачных произведениях после позднейших образцовых созданий его и после колоссальной эпопеи его "Война и мир". (Прим., П. В, Анненкова.)

   [373] Это издание включало и "Рудина". См. об этом издании в письме Анненкова к Стасюлевичу от 26 ноября 1883 г. (Стасюлевич, стр. 422).

   [374] Как пал Карфаген, так падет Брюллов (лат.)

   [375] Тургенев придавал этой повести важное общественное значение. Он писал Толстому 8 апреля 1858 г.: "Я знаю, Вы недовольны моей последней повестью, и не Вы одни, многие из моих хороших приятелей ее не хвалят ... а между тем я писал ее очень горячо, чуть не со слезами..." (Тургенев, т. 12, стр. 299). В письме к Некрасову от 18/30 января 1858 г., узнав о его мнении о повести из письма Анненкова, о котором идет речь в воспоминаниях (от 21 декабря 1857 г.), он замечал: "Я очень рад, что "Ася" тебе понравилась; желаю, чтобы и публике она пришла по вкусу, хотя время теперь, кажется, вовсе не туда глядит" (там же, стр. 297). В своем письме к Тургеневу хорошо осведомленный Анненков писал, что по поводу "Аси" предвидится немало толков ("Труды Публичной библиотеки СССР им. Ленина", вып. Ill, М. 1934, стр. 74). Эти "толки" вскоре вылились в острую дискуссию между демократами и либералами по поводу духовного облика и роли дворянской интеллигенции в общественном развитии. В этой дискуссии принял участие и Анненков, пытаясь, в противовес мнению Чернышевского ("Русский человек на rendez-vous") защитить тип "слабого человека" (см. в Воспоминаниях и критических очерках, отд. II его статью: "Литературный тип слабого человека. По поводу тургеневской "Аси").

   [376] Дело шло о проекте народного образования и обучения через посредство имущих и развитых классов общества. О проекте этом будем говорить сейчас же, а теперь скажем, что он не удался и не был приведен в исполнение, даже не поступал на утверждение подлежащего начальства, как требовалось по закону. (Прим. П. В. Анненкова.)

   [377] Это юбилейный обед Московского университета, праздновавшего столетие своего основания. Мне не случилось встретить в "Le Nord" письма Тургенева, да оно не попало ни в один из известных и очень подробных библиографических перечней его сочинений, См, "Исторический вестник", 1884 год. (Прим. П. В. Анненкова.)

   "Письмо к редактору" Тургенева было напечатано в газете "Le Nord" в No 37 за 1858 г.

   [378] Письмо Тургенева к Е. Е. Ламберт из Рима от 22 декабря 1857 г./З января 1858 г. уточняет свидетельство Анненкова о "Дворянском гнезде". "Я теперь занят другою большою повестью,- писал Тургенев,- главное лицо которой - девушка - существо религиозное. Я был приведен к этому лицу наблюдениями над русской жизнью. Не скрываю себе трудностей моей задачи, но не могу отклонить ее от себя" (И. С. Тургенев, Собр. соч., изд. "Правда", т. 11, стр. 180).

   [379] Анненков посетил Лондон и Герцена вместе с Тургеневым (см. А. И. Г е р це н, Полн. собр. соч. и писем, под ред. Лемке, т. IX, стр. 230, а также письма к Анненкову Герцена и Огарева - "Звенья", III-IV, 1934, стр. 393-405).

   [380] Тургенев вернулся в Россию значительно раньше Анненкова (см. М. К. К л е м а н, Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева, М.-Л. 1934, стр. 100). Неточен Анненков и далее. Тургенев прожил в Спасском все лето и до глубокой осени, усиленно работая над "Дворянским гнездом", и явился в Петербург с романом в первой его редакции не в августе, а в начале ноября 1858 г. Здесь Тургенев дорабатывал роман и затем представил его на суд друзей.

   [381] На основании свидетельств Никитенко в его "Дневнике", Гончарова в "Необыкновенной истории" и указаний в переписке установлена точная дата чтения - 28 и 29 декабря 1858 г. (9 и 10 января 1859 г.). Кроме тех, кого называет Анненков, на чтении присутствовали: И. Гончаров, И. Панаев, В. Боткин, А, Никитенко, М. Языков, Н. Тютчев, И. Маслов.

   [382] На черновой тетради "Первой любви" стоит отметка: "Начата в Петербурге в первых числах 1860; кончена в Петербурге же 10 (22) марта I860". Он отдал ее в "Библиотеку для чтения" А. В. Дружинина, где она и явилась в 3-e книжке журнала, почти при самом отъезде за границу ее автора. По стройности всех частей, правде и выдержанности характеров, чрезвычайному искусству рассказа, она может быть сравниваема не только с двумя предшествующими саро d'opera <шедеврами> Тургенева, но и с последним, последовавшим за ними через 17-18 лет, романом "Новь" (1877 год). (Прим. П.В. Анненкова.)

   [383] "разговоры" (франц.)

   [384] В приложении или в предисловии, которое явилось в 3-м издании его сочинений (1880 год). Там повесть приписывается молодому человеку, по фамилии Каратееву, который рассказал событие, с ним самим случившееся в Москве, передал свои рассказ Тургеневу для обделки, сознавая свою неспособность, и отправился с орловским ополчением в 1855 году в Крым, где и умер. Катрановым назывался сам герой его повести, переименованный им в Николая Каменского,- фамилию, мало напоминавшую его болгарское происхождение. (Прим. П. В, Анненкова,)

   [385] Роман "Накануне" появился не во второй, а в первой книжке "Русского вестника" за 1860 г. О вызревании замысла этого романа и прототипах его героев см. высказывание самого писателя в его "Предисловии" к собранию романов в издании 1880 г., на которое ссылается и Анненков (Тургенев, т. 11, стр. 404-407).

   [386] Да здравствует Италия, да здравствует Гарибальди (итал.).

   [387] Ах, сударь! Какая грязная вещь религия Магомета (франц.).

   [388] Имеются в виду "Корреспонденции о франко-прусской войне", печатавшиеся в августе и сентябре 1870 г. в "С.-Петербургских ведомостях" за подписью: И. Т.

   [389] Биографический очерк Гуттена, составленный Страусом в отдельной брошюре. Книга Риля озаглавлена: "Land und Leute", 1 Band (Riehl, Naturgeschichte des Volkes). (Прим, П.. В, Анненкова.)

   [390] Письмо Анненкова от 9/21 июля 1859 г., на которое отвечает здесь Тургенев, напечатано в "Трудах Публичной библиотеки СССР им. Ленина", вып. 111, М. 1934, стр. 81-84. Анненков дает в нем с позиций "консервативного" либерализма довольно остроумную характеристику умонастроений в различных кругах русского общества накануне реформы, с похвалой отзывается о новой книге Штрауса "Ульрих фон Гуттен" (1859) - Гуттен напоминает ему "Виссариона Григорьевича из рыцарей" - и советует Тургеневу познакомиться с трудом немецкого историка Риля "Естественная история народа" (тогда вышел Т. 1: "Страна и люди"), стремящегося создать ".правительственную и социальную науку" о свойствах племен и народов.

   [391] Статья Ап. Григорьева в NoNo 4-6 "Русского слова" за 1859 г.- "И. С. Тургенев и его деятельность. По поводу романа "Дворянское гнездо". Григорьев, в согласии с эстетом Дружининым, осуждал критические мотивы в творчестве Тургенева, якобы усвоенные от Гоголя, и "советовал" ему отдаться чистому "поэтическому созерцанию жизни". О его мнении о Тургеневе в связи с появлением "Дворянского гнезда" см. в передаче Анненкова в "Молодости И. С. Тургенева": "Вы не нужный более продолжатель традиций Пушкина в нашем обществе" (стр. 392 наст. издания).

   [392] Речь идет о восстании в королевстве обеих Сицилий и дальнейшем развитии освободительного движения в Италии под руководством Гарибальди.

   [393] Посылаю к черту многие вещи, наименования которых не удобны для произнесения. Прощай и люби меня. И" Тургенев (лат.);

   [394] Близкое к этому высказал критик П. Басистов, полемизируя с Добролюбовым: "На каком основании вывели иные оптимисты из романа г. Тургенева такое заключение, будто бы мы накануне таких людей?.. Ведь "накануне" значит очень близко, завтра" ("Отечественные записки", 1860, No 5, отд. "Русская литература", стр. 15).

   [395] Эта записка датирована косвенным образом тургеневедами 3/15 декабря 1859 г. Роман "Накануне" Тургенев собирался посвятить одной из своих знакомых - Елизавете Егоровне Ламберт (урожд. Канкриной) и послал ей его в рукописи. П. В. Анненков познакомился с Ламберт через Тургенева и сравнительно хорошо знал ее литературные вкусы.

   [396] Тургенев сообщал об этом факте 10 декабря 1862 г. в своем "Письме к издателю "Северной пчелы", долженствующем объяснить причины его разрыва с "Современником" (Тургенев, т. 11, стр. 332-333).

   [397] И здесь и ниже Анненков тенденциозно освещает историю разрыва Тургенева с "Современником" в 1859-1861 гг. Факт серьезного идейно-общественного значения он сводит к мелким житейским дрязгам, повторяя, в сущности, то, что говорил Катков в статье "Несколько слов вместо "Современной летописи" ("Русский вестник", 1861, No 1) и на что так страстно обрушился Н. Г. Чернышевский в "Коллекции первой" своих "Полемических красот" ("Современник", 1861, No 6). "Кабала" (Анненков имеет в виду "соглашение" писателей, принятое в 1856 г. по инициативе Тургенева, печататься "исключительно" в "Современнике") к этому времени уже фактически не существовала. Тургенев писал Л. Толстому еще 8 апреля 1858 г.: "Итак, наше "обязательное соглашение" рухнуло! Этого следовало ожидать. Я очень доволен этим оборотом дела. Словно на волю отпустили, хотя на что она, эта воля?" (Тургенев, т. 12, стр. 299-300). Денежные отношения (об этом как раз и писал Катков, бросая тень не только на Некрасова, но и на самого Тургенева) никогда не играли сколько-нибудь существенной роли в жизни Тургенева даже и тогда, когда он был крайне стеснен в средствах.

   Причины разрыва Тургенева с "Современником" и его перехода в "Русский вестник" уже в самом начале лежали в более глубокой, именно идейной, а не житейской плоскости. Анненков умалчивает о ряде обстоятельств, сопровождавших разрыв, которых он не мог не знать. Он, например, обходит молчанием такие факты, как выступления Герцена в "Колоколе" против "Современника" ("Very dangerous!!!", 1 июня 1859 г., и "Лишние люди и желчевики", 15 октября 1860 г.), появлению которых немало способствовали, наряду с либеральными иллюзиями самого Герцена, и поездки в Лондон Тургенева, Анненкова, Боткина и их сетования на нетерпимость "желчевиков" из "Современника". Анненков не передает здесь своих и Тургенева бесед с Герценом в августе-сентябре 1860 г. А между тем Герцен в письме к Анненкову от 8/20 ноября 1860 г. спрашивал его: "Читал ли ты "Лишних людей" в "Колоколе"? Я после разговора с тобой <подчеркнуто нами> и небольшой статьи этих господ - вдруг вздумал анонимный портрет демократа поэта поместить под Колокола. Что это произвело за эффект?" ("Звенья", 1934, т. Ill-IV, стр. 418.) Известно, какой общественный резонанс имели в то время выступления "Колокола", и это хорошо понимали люди, близко стоявшие тогда к Тургеневу. Когда Н. Г. Чернышевский посетил Герцена для объяснений по поводу его статьи "Very dangerous!!!", В. П. Боткин писал Тургеневу 23 августа 1859 г.: "Слышал ли ты о посещении, которое сделал в Лондон Чернышевский? Оно характерно" ("В. П. Боткин и И. С. Тургенев. Неизданная переписка", М.-Л. 1930, стр. 157). Тургенев же специально писал Герцену, чтобы спросить его, "в чем состояла цель" посещения Чернышевским издателя "Колокола".

   Полемика Герцена с "Современником" касалась важного вопроса в русском освободительном движении тех лет - о "лишних людях", то есть о судьбах дворянской либерально настроенной интеллигенции, ее роли в исторических преобразованиях России. И это был кровно близкий Тургеневу вопрос и в личном и в творческом плане. Характерен его отклик на статью Герцена в письме к последнему: "Я понял конец "желчевиков" и сугубо тебе благодарен... И за нас, лишних, заступился. Спасибо" ("Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к Ал. Ив. Герцену", Женева, 1892, стр. 128). А несколько позднее,- явно преувеличивая, но опять-таки имея в виду критическую позицию "Современника", Тургенев сообщал Герцену: "С "Современником" и Некрасовым я прекратил всякие сношения, что, между прочим, явствует из ругательства a mon adresse почти в каждой книжке" (там же, стр. 134).

   В этом разрыве важное значение имел не только уход Тургенева из "Современника", но и то, к какому журналу "примкнул" писатель, хотя он и не разделял во многом его платформы. Судя по письму, которое цитирует Анненков, Тургенев понимал серьезность своего шага. Именно этим и объясняются его слова: "Конченная повесть... будет помещена в "Русском вестнике" и нигде иначе. Это несомненно - und damit Punk-turn".

   Анненков не говорит о том, каким образом и через кого состоялось сближение Тургенева с Катковым, какую роль в этом деле играли В.Боткин и он сам, печатавшийся в "Русском вестнике" и в пору так называемого "соглашения". Более того, в воспоминаниях Анненкова оказались передвинутыми факты, рисующие трудность положения Тургенева в "Русском вестнике" (см. выше прим. к стр. 406). Жалуясь на бесцеремонное обращение с ним Каткова в момент напечатания "Накануне", на отрицательное отношение катковцев, вроде гр. Ламберт, к содержанию повести ("По слухам, повесть моя признана редакцией "Русского вестника" образчиком нелепой бездарности")-Тургенев писал: "Некрасов И Краевский никогда не достигали такой олимпийской высоты неделикатности... Поделом мне" (письмо относится к середине января 1860г.). Но логика идейного размежевания в самый канун крестьянской реформы 1861 г. оказалась в данном случае сильнее личных симпатий и антипатий писателя.

   Чернышевский, Добролюбов, Некрасов знали шаткость Тургенева, подверженность его всякого рода "приятельским" влияниям. Некрасов, например, писал Добролюбову 1 января 1861 г.: "Что Тургенев на всех нас сердится, это не удивительно - его подбивают приятели, а он таки способен смотреть чужими глазами. Вы его, однако, не задевайте, он ни в чем не выдерживает долго - и придет еще к нам..." (Н. А. Некрасов, Полн. собр. соч. и писем, т. X, М. 1952, стр. 438). Известно, что именно Некрасов лично настоял на том, чтобы Чернышевский смягчил тон своей статьи "В изъявление признательности" в тех ее местах, где речь шла о Тургеневе, Толстом, Анненкове, Боткине (там же, стр. 468-469).

   [398] Статья "Гамлет и Дон-Кихот" напечатана в No 1 "Современника" за 1860 г. Противопоставляя Дон-Кихота Гамлету, Тургенев иносказательно брал под защиту "донкихотов" дворянского либерализма. Герцен не раз использовал образ Дон-Кихота для осмеяния лично благородных, но беспочвенных и потому побиваемых самой жизнью "рыцарей" буржуазной революции 1848 г. (см. в книге "С того берега"). Добролюбов привлекал образ Дон-Кихота для характеристики духовной несостоятельности "лишнего человека", то есть либерально настроенного "героя" русской жизни, "кровно связанного с тем", на что он "должен восставать" (Н. А. Д о б р о л ю б о в, Полн. собр. соч., т. II, М. 1935, стр. 229). Тургенев же в своей речи характеризовал Дон-Кихота как двигателя исторического прогресса, без которого "не подвигалось бы вперед человечество". Эта статья задумана и, очевидно, написана была Тургеневым задолго до ее появления в печати. Характерно, что уже в декабре 1858 г. он соглашался на ее публикацию в "Русском вестнике" ("И. С. Тургенев", сб. под. ред. Н. Л. Бродского, М. 1940, стр. 37).

   [399] Имеется в виду план "Отцов и детей".

   [400] Речь идет о сотрудничестве Тургенева в предполагавшейся кавелинской газете "Век". В письме к Тургеневу от 17/29 сентября Анненков, всячески расхваливая "прекрасную программу", составленную учредителем, спрашивал: "Согласны ли вы быть участником, и не фальшиво, а искренно и душевно?.." ("Труды Публичной библиотеки СССР им. Ленина", М. 1934, вып. III, стр. 98.)

   [401] Имеется в виду рецензия Н. Г. Чернышевского на "Собрание чудес. Повести, заимствованные из мифологии, Н. Готорна", напечатанная в отделе "Новые книги", которую Тургенев приписывал Добролюбову.

   [402] Речь идет о резкой, односторонней, но прогрессивной по своей тенденции статье М. А. Антоновича по поводу "Отцов и детей": "Асмодей нашего времени" ("Современник", 1862, No 3).

   [403] По получении обоих писем я тотчас же обратился тогда за справками, ибо, пробыв некоторое время за границей, упустил множество журнальных явлений. Сомнение в том, что Тургенев как обиженный человек мог преувеличить смысл места, на которое указывал, было тоже одной из причин поверки его цитаты. Указываем здесь, например, стат