Шиллер Иоганн Кристоф Фридрих - Коварство и любовь

ной личности генерала Мontmartin'а, занимавшаго такое же положен³е и отличавшагося такимъ же моральнымъ складомъ.

   Ближайшимъ пособникомъ Вальтера является занимающ³й мѣсто его секретаря Вурмъ, самая фамил³я котораго (червъ), уже указываетъ на его низк³й и пресмыкающ³йся характеръ. Прошлое его запятнано преступлен³ями, и этимъ пользуется президентъ, чтобы держать Вурма въ своей власти, какъ весьма пригодное оруд³е для выполнен³я различныхъ темныхъ предпр³ят³й. И, дѣйствительно, Вурмъ довольно предусмотрителенъ, изворотливъ и хитеръ на выдумки. Онъ истинный изобрѣтатель "Каbale" - козней, погубившихъ Луизу и Фердинанда и въ концѣ самихъ виновниковъ интриги, Вурма и президента. Вурмъ ошибся, слѣдовательно, такъ же, какъ и Яго, но y него есть преимущество передъ послѣднимъ. Душа Вурма оказалась способною къ искренней любви къ Луизѣ, что составляетъ единственную свѣтлую черту въ его характерѣ. Утративъ навсегда любимую дѣвушку, Вурмъ впадаетъ въ изступлен³е, въ которомъ не щадитъ ни себя, ни своего покровителя, и выдаетъ страшную тайну, связывавшую обоихъ.- Въ дѣйствительной обстановкѣ Штуттгартской жизни Вурму соотвѣтствовалъ Wiffiedor, но только послѣдн³й занималъ болѣе высокое общественное положен³е; литературный же прототипъ Вурма - Маринелли Лессинга.

   Второй сообщникъ фонъ Вальтера - совсѣмъ мелк³й человѣчишко, глупый гофмаршалъ фонъ Кальбъ, фамил³я котораго (теленокъ) такъ же характерна, какъ и фамил³я Вурма. Это настоящ³й придворный пошлякъ, завитой и надушенный, ходячая газета, разносящая новости о церемон³алахъ, празднествахъ и туалетахъ.Но видъ y него - серьезно "занятаго человѣка", и, струсивъ передъ дуэлью, онъ для избѣжан³я ея заявляетъ, что ему осталось еще многое сдѣлать въ этомъ м³рѣ. Это - истинно комическая личность въ смыслѣ полнаго ничтожества, - "смѣшная обезьяна для всѣхъ тѣхъ, y кого онъ бываетъ".

   Единственная личность придворнаго круга, сколько-нибудь внушающая симпат³и зрителю,- метресса князя лэди Мильфордъ. Первоначально Шиллеръ думалъ изобразить ее въ болѣе темномъ освѣщен³и, но потомъ отступилъ отъ этого намѣрен³я. Какъ видно изъ разсказа лэди, она очутилась невольно въ томъ положен³и, въ какомъ застаемъ ее. Она повѣрила увѣрен³ямъ князя въ любви въ тотъ моментъ, когда, ставъ безпомощной сиротой, хотѣла броситься въ Эльбу. Отдавъ свою честь князю, лэди Мильфордъ надѣялась спасти его страну, ставъ ея ангеломъ-хранителемъ. Но ея благородство, безкорыст³е, возвышенныя чувствован³я, велич³е души находятся въ странномъ противорѣч³и съ ея положен³емъ. Несмотря на отравленный воздухъ обстановки, въ которую попала, она сохранила чистоту сердца и любитъ лучшаго изъ людей того круга, ма³ора фонъ Вальтера. Она желала-бы быть возвращенной небу этой любовью. Ей душно въ придворной обстановкѣ, отъ которой она желала бы быть подальше. Если она не бѣжала раньше, то потому, что ея самолюб³е мѣшало ей видѣть на своемъ мѣстѣ другую (sic). Она не очерствѣла сердцемъ. Она возмущается до глубины души, слыша разсказъ о продажѣ княземъ людей въ Америку и о полномъ невниман³и къ бѣдств³ямъ горожанъ сгорѣвшаго города, какъ будто раньше не могла узнать ни о чемъ подобномъ. Въ разговорѣ съ Фердинандомъ Мильфордъ оказывается настоящей сиреной, а въ сценѣ съ Луизой - хитрой актрисой. Да и съ княземъ она разстается слишкомъ жестоко. Все это нарушаетъ цѣльность ея характера. Рядомъ съ чертами графини фонъ Гогенгеймъ Мильфордъ заключаетъ въ своемъ образѣ и слѣды литературнаго заимствован³я. Не безъ основан³я Kontz называетъ ее въ высшей степени театральной личностью.

   Несомнѣнно есть слѣдовательно преувеличен³е въ изображен³и президента и лэди Мильфордъ. Но въ общемъ нельзя не признать, что ген³альный 22-хъ лѣтн³й поэтъ съ удивительнымъ мастерствомъ выдѣлилъ изъ своей ближайшей обстановки рядъ фигуръ, полныхъ жизни, выносилъ ихъ въ самой глубинѣ своей души, вложилъ въ поэтическое возсоздан³е ихъ всю теплоту своего юношескаго сердца, все мужество и всю непреклонность своего ген³я. То были велик³я преимущества трагед³и Шиллера передъ "Эмил³ей Галотти" Лессинга, при всѣхъ недостаткахъ первой, обусловленныхъ юношескою незрѣлостью мысли и выражен³я, которое страдаетъ иногда несообразностями, что можно сказать, напр., о разговорной рѣчи Луизы, объясняющейся въ любви живописнымъ Шекспировскимъ стилемъ.

   На основан³и указанныхъ недостатковъ, нѣмецкая критика, современная выходу въ свѣтъ "Коварства и Любви", отнеслась не совсѣмъ благосклонно къ этой пьесѣ. Такъ, напр., критикъ въ "Strassburgische Gelehrten und Kunstnachrichten" 1784 г. находилъ, что въ этой пьесѣ "языкъ, чувствован³я и характеры не естественны, искажены и странны".

   Люди старшаго поколѣн³я и поборники классической правильности и мѣры, какъ Schroeder, безусловно порицали трагед³ю Шиллера за ея неправильность. Они были недовольны тѣмъ, что Шиллеръ возвращался на забытый уже путь необузданнаго творчества (Sturm und Drangstücke). Критикъ Берлинской "Vossishe Zeitung", Мoritz, назвалъ пьесу ²²²иллера произведен³емъ, приносящимъ позоръ своему времени; все, на что нападаетъ ея авторъ, превращается подъ его перомъ въ пѣну и пузыри. Болѣе благосклонно отозвался Reinvald въ "Gottassche gelehrte Zeitung" 29 мая 1784 г. Онъ назвалъ автора "художникомъ страшныхъ сценъ и изобрѣтателемъ Шекспировскихъ мыслей", призналъ, что въ трагед³и Шиллера есть по истинѣ прекрасныя мѣста и превосходно очерченные характеры, защищалъ его отъ обвинен³я въ преувеличен³и, одобрялъ введен³е комическаго элемента въ трагед³ю и привѣтствовалъ новыя драмы, которыя, по мнѣн³ю критика, должны вытѣснить прежн³я напыщенныя и возвышенныя трагед³и.

   И въ послѣдующее время пьесу Шиллера осуждали нѣкоторые изслѣдователи и критики, въ томъ числѣ очень почтенные, какъ Гервинусъ, за невѣрное изображен³е дѣйствительности, пародирован³е послѣдней и за каррикатурность.

   Новѣйшая критика вообще ставитъ довольно высоко это произведен³е и нерѣдко отдаетъ предпочтен³е "Коварству и Любви" передъ "Разбойниками", противъ чего возражаютъ иные. Otto Ludvig признавалъ въ "Коварствѣ и Любви" мастерской драматическ³й набросокъ, который удался юному поэту; по закругленности фабулы безспорно это лучшее создан³е Шиллера, по мнѣн³ю Людвига.

   Во всякомъ случаѣ, разсмотрѣнная трагед³я - одна изъ наиболѣе любимыхъ и производящихъ впечатлѣн³е пьесъ Шиллера. Въ этомъ отношен³и сужден³я зрителей мало измѣнялись, начиная съ перваго представлен³я, имѣвшаго мѣсто почти 120 лѣтъ назадъ (15 апрѣля 1784 г.). При сценической постановкѣ "Коварства и Любви" и теперь еще можно видѣть, какъ сильно дѣйств³е истинно драматическаго произведен³я, мастерски построеннаго, на воспр³имчивую публику.

   Въ силу этого въ "Коварствѣ и Любви" мѣщанская трагед³я XVIII-го вѣка получила общее значен³е, стала истинно народною драмой, потому что и за предѣлами бюргерскихъ круговъ не можетъ не оказывать воздѣйств³я художественное возвеличен³е правдивости, религ³ознаго чувства, слѣдован³я долгу, благородства и честности, которыми проникнуты Миллеръ и его дочь.

   Этой своей пьесой, какъ и "Разбойниками" Шиллеръ много содѣйствовалъ освѣжен³ю удушливой атмосферы, въ которой пребывало общество конца прошлаго вѣка. Онъ будилъ тысячи людей, которыхъ души, по выражен³ю лэди Мильфордъ (II, 1), "so gleich als ihre Sackuhren gehen" ("Зaведены на одинъ ладъ, какъ часы").

   Между прочимъ, буржуазная трагед³я XVIII-го вѣка, и разсмотрѣнное произведен³е Шиллера въ частности, содѣйствовала начинавшемуся въ томъ столѣт³и сближен³ю общественныхъ классовъ и сглажен³ю сословныхъ преградъ между ними. По справедливому замѣчан³ю Куно-Фишера, паден³е сословныхъ различ³й на сценѣ предшествовало соотвѣтственной реформѣ въ жизни. То было начало великаго переворота въ общественныхъ отношен³яхъ, не законченнаго и теперь.

   Сопоставлен³е людей высокаго общественнаго положен³я, но низкихъ, либо ничтожныхъ по своему характеру, съ людьми бѣдными, но чистыми сердцемъ, изображен³е насил³й со стороны первыхъ и кроткой, но полной достоинства, сдержанности со стороны вторыхъ, смѣна комическаго и серьезнаго, смѣха, веселья и слезъ, роскошной дворцовой обстановки и непригляднаго жилья бюргерской семьи,- все это дѣйствовало весьма эффектно и при этомъ было согласно съ дѣйствительностью.

   Но вмѣстѣ съ тѣмъ y Шиллера это противоположен³е получило политическое и соц³альное значен³е и обострилось вслѣдств³е наклонности поэта къ драматическимъ контрастамъ и эффектамъ и того печальнаго настроен³я, въ какомъ онъ находился во время создан³я своихъ пьесъ, а главное - въ силу тенденц³озности идеи, положенной въ основу этой мѣщанской трагед³и.

   Отношен³я двухъ противуполагаемыхъ поэтомъ общественныхъ слоевъ, именно правящаго класса и народа, введены въ рамки общей идеи, которую такъ реторично и увлекательно развилъ въ своей системѣ Ж. Ж. Руссо, и которая принадлежала къ числу самыхъ излюбленныхъ во второй половинѣ XVIII-го вѣка. По этой идеѣ люди высшихъ классовъ общества удалились отъ природы, прониклись предразсудками, условностями и развращен³емъ, а простой людъ (средн³й и низш³й классы народа) зависитъ въ своемъ существован³и отъ произвола и капризовъ правящихъ классовъ и противопоставляетъ угнетен³ю терпѣн³е и вѣрность здравымъ началамъ жизни, которымъ учитъ природа. Молодой нѣмецк³й поэтъ оказался еще болѣе радикальнымъ, чѣмъ его любимый учитель Руссо.

   Шиллеръ, заимствуя многое y Вагнера и Геммингена, выказалъ замѣчательный талантъ изобрѣтен³я въ развит³и интриги, наполняющей пьесу, и умѣнье постоянно поддерживать и усиливать интересъ дѣйств³я быстрыми переходами. При этомъ по простотѣ дѣйств³я "Коварство и Любовь" ставятъ рядомъ съ "Мессинской невѣстой".

   Но, къ сожалѣн³ю, въ разсматриваемую трагед³ю не разъ вторгается субъективизмъ поэта, влагающаго въ уста дѣйствующихъ лицъ собственныя мысли и чувствован³я, передающаго ихъ въ краснорѣчивыхъ выражен³яхъ, бьющаго на эффектъ и не разбирающагося для того въ средствахъ. Нужно сказать, впрочемъ, что это недостатокъ, присущ³й почти всему драматическому творчеству Шиллера. Нѣкоторыя подробности, мало вѣроятныя (напр., сцена бесѣды Фердинанда съ фонъ Кальбомъ, когда первый вовсе не внемлетъ разоблачен³ямъ послѣдняго), вставлены въ пьесу, потому что понадобились автору для веден³я ея въ желательномъ ему направлен³и. Шиллеръ допустилъ рядъ психологическихъ промаховъ въ обрисовкѣ, напр., характера Фердинанда, который столь легко впадаетъ въ ажитац³ю (собственное выражен³е поэта) и въ ярость, образа Луизы, рѣчи которой не всегда соотвѣтствуютъ ея характеру, образован³ю и положен³ю, и др. По временамъ отчетливо слышенъ голосъ моралиста и "чувствительнаго" человѣка XVIII в. и усиленное подчеркиван³е тезиса того вѣка о превосходствѣ бѣдныхъ передъ богатыми. Словомъ, поэтъ не выдержалъ единства характера нѣкоторыхъ дѣйствующихъ лицъ и не соблюлъ полной правдивости въ обрисовкѣ ихъ и въ развит³и содержан³я: по настоящему пьеса должна была окончиться счастливой развязкой для влюбленныхъ, если бы поэтъ не насиловалъ естественнаго хода дѣйств³я.

   Мы вправѣ послѣ этого назвать "Koварство и Любовь" одною изъ юношескихъ драмъ Шиллера, проникнутыхъ весьма благородными и возвышенными стремлен³ями, имѣвшихъ цѣлью пропаганду идеи освобожден³я отъ вѣковыхъ золъ, возстан³я противъ несовершенствъ общественнаго склада, но созданныхъ въ лихорадочной поспѣшности взволнованнаго духа, переступавшаго мѣру и еще не свободнаго отъ преувеличен³й.

   Потому-то впослѣдств³и самъ Шиллеръ относился не особенно любовно къ этимъ литературнымъ дѣтищамъ своей юности, хотѣлъ исправить ихъ для Веймарской сцены, но безуспѣшно, и воздержался отъ постановки на ней.

   Но молодымъ кипучимъ натурамъ (Sprudeljugend) и въ особенности нѣмецкимъ студентамъ долго нравились первыя драматическ³я произведен³я Шиллеровой музы, и "Коварство и Любовь" электризовала молодежь. Гёте въ разговорѣ съ Эккерманномъ (17 января 1827 г.) объяснилъ это общимъ закономъ м³ровой истор³и, по которому необходимо, чтобы каждая личность пережила всѣ эпохи м³ровой истор³и.

   Разсматриваемая трагед³я производила сильное впечатлѣн³е и на другихъ и была ставима повсюду то въ подлинномъ, то въ измѣненномъ видѣ. Ею вдохновлялись и французск³е романтики. Dumas передѣлалъ ее и не остался безъ вл³ян³я ея въ нѣкоторыхъ другихъ своихъ произведен³яхъ.

   И дѣйствительно, при всѣхъ недостаткахъ трагед³и "Коварство и Любовь" она все-таки весьма цѣнный и характерный литературный памятникъ вѣка просвѣщен³я и его страстнаго гнѣва противъ стараго порядка, вѣка новыхъ идеаловъ философ³и, уравнивавшей всѣхъ людей въ человѣческомъ достоинствѣ, и свѣтлыхъ упован³й и чаян³й лучшаго будущаго. Въ этой трагед³и находимъ страстный и краснорѣчивый взрывъ гнѣва почти наканунѣ революц³и, разгорѣвшейся во Франц³и, а въ другихъ странахъ происходившей лишь въ умахъ; недаромъ время представлен³я пьесы почти совпало со временемъ сценической постановки "Свадьбы Фигаро". Вмѣстѣ съ тѣмъ "Коварство и Любовь" - уже драма романтизма съ его кипучимъ индивидуализмомъ, теплой религ³озною вѣрою и идеею о единен³и душъ въ вѣчности. Въ этомъ произведен³и есть много вѣчной правды, какъ и въ пламенныхъ тирадахъ Руссо,- правды, которая не старѣетъ.

  

  

   Президентъ фонъ-Вальтеръ, при дворѣ германскаго владѣтельнаго герцога.

   Фердинандъ, сынъ его, майоръ.

   Гофмаршалъ фонъ-Кальбъ.

   Лэди Мильфорлъ, фаворитка герцога.

   Вyрмъ, домашн³й секретарь президента.

   Миллеръ, музыкантъ,

   Его жена.

   Лyиза, его дочь.

   Софи, камеристка лэди.

   Камердинеръ герцога.

   Разныя побочныя лица.

  

   Миллеръ (быстро ходя взадъ и впередъ). Говорю тебѣ разъ навсегда!... Дѣло завязывается не на шутку. Про дочь мою съ барономъ пойдетъ дурная слава. Нашему дому позоръ. Президентъ пронюхаетъ, и... Однимъ словомъ, я выдамъ этого молодца.

   Жена. Ты не заманивалъ его къ себѣ въ домъ, не навязывалъ ему своей дочери.

   Миллеръ. Не заманивалъ къ себѣ въ домъ! не навязывалъ ему дѣвки! Станутъ объ этомъ справляться! Развѣ я не господинъ y себя въ домѣ? Мнѣ бы слѣдовало получше беречь свою дочь. Мнѣ бы слѣдовало хорошенько отдѣлать майора, или тотчасъ же донести обо всемъ его превосходительству, господину папенькѣ. Молодому барону все какъ съ гуся вода - дѣло извѣстное! и всѣ бѣды обрушатся на голову скрипача.

   Жена (допиваетъ чашку). Вздоръ! пустяки! что тебѣ сдѣлаютъ? Кто тебя можетъ въ чемъ обвинить? Ты дѣлаешь свое дѣло и подбираешь учениковъ, гдѣ можешь.

   Миллеръ. Но ты мнѣ одно скажи - что изъ всего этого выйдетъ? - Не жениться же ему на дѣвкѣ - объ этомъ не можетъ и рѣчи быть, а чтобы онъ взялъ ее себѣ въ... Господи, прости мое согрѣшен³е! нѣтъ, здорово живешь. Охъ, ужъ эти мусье фоны! Гдѣ-гдѣ, я думаю, не терся, какихъ, поди, шашень не заводилъ - и самъ чортъ не разберетъ! Разумѣется, y этакого сластены текутъ слюнки на лакомый кусочекъ... Смотри ты y меня! берегись! Впрочемъ, будь y тебя въ каждой стѣнной щели глазъ, стой ты часовымъ надъ каждой кровинкой - и тутъ онъ вскружитъ ей голову y тебя подъ носомъ, а потомъ наставитъ и ей самой носъ, да и поминай его какъ звали, а дѣвкѣ на всю жизнь позоръ: сиди, голубушка, а коль по нраву пришлось ремесло - продолжай! (Ударяетъ себя кулакомъ по лбу). Боже милостивый!

   Жена. Спаси насъ Господи!

   Миллеръ. Надо самимъ-то не плошать. На что больше разсчитывать этакому вѣтрогону? Дѣвушка красавица, стройная, ловкая. Что живетъ не въ хоромахъ - не бѣда. Съ вами, бабами, на это сквозь пальцы смотрятъ; далъ бы только Богъ мѣстечко par terre - только бы моему хвату эту статью обработать, а тамъ... Э! все пойдетъ какъ по маслу... Вотъ какъ y нашего Роднея, когда онъ носомъ француза почуетъ: тутъ ему и море по колѣно. Я его и не виню. Человѣкъ бо есть... Какъ этого не знать.

   Жена. Прочиталъ бы ты только, как³я чудесныя записочки пишетъ баронъ твоей дочери. О Боже мой! да изъ нихъ какъ бѣлый день ясно, какъ ему ея душенька дорога!

   Миллеръ. Такъ и есть! кошку бьютъ, а невѣсткѣ намѣтки даютъ. Эхъ ты! Кому охота до дѣла добраться, стоитъ только на переговоры доброе сердце послать. Какъ я-то самъ дѣйствовалъ?.. Только бы того добиться, чтобы сердца-то поладили; а тамъ- живо: по ихъ примѣру и тѣло съ тѣломъ поладитъ. Челядь беретъ примѣръ съ господъ: глядишь, серебряный то мѣсяцъ окажется подъ конецъ просто сводникомъ.

   Жена. Посмотри, как³я книги отличныя присылаетъ баронъ! Луиза по нимъ все и молится.

   Миллеръ (свиститъ). Какъ-же! Молится! Держи карманъ! Алые здоровые соки природы еще слишкомъ тяжелы для нѣжнаго макароннаго желудка его милости; ему надо отдать ихъ сначала искусственно подварить въ адской, ядовитой кухнѣ беллетристовъ. Въ печку эту дрянь! Дѣвка наберется изъ нихъ Богъ знаетъ какихъ заоблачныхъ фантаз³й: кровь заходитъ какъ отъ шпанскихъ мушекъ; прощай тогда и малая-толика религ³и, что кой-какъ съ великимъ трудомъ поддерживалъ въ ней отецъ. Въ печку, говорю! Дѣвка набьетъ себѣ всякой дьявольщины въ голову; нагулявшись въ этомъ небываломъ царствѣ, подъ конецъ и дороги домой не найдетъ, забудетъ, станетъ стыдиться, что отецъ ея - скрипачъ Миллеръ, и кончитъ тѣмъ, что не будетъ y меня хорошаго, честнаго зятя, который могъ бы мнѣ быть такимъ усерднымъ помощникомъ. Нѣтъ, чортъ меня побери! (Вскакиваетъ съ сердцемъ). Сейчасъ же за дѣло! къ майору.. Да, я покажу майору... гдѣ Богъ, а гдѣ порогъ. (Хочетъ итти).

   Жена. Будь-же благоразуменъ, Миллеръ! Сколько получили мы одними подарками.

   Миллеръ (возвращается и останавливается передъ нею). Цѣной крови дочерней? Убирайся ты къ чорту, гнусная сводня! Да скорѣе пойду я по-м³ру со своею скрипкой и стану давать свои концерты за чашку похлебки; скорѣе разобью свой в³олончель и стану навозъ возить, чѣмъ притронусь къ деньгамъ, за которыя единственное дитя мое продастъ свою душу и вѣчное блаженство. Брось свой проклятый кофей, да перестань табакъ нюхать, такъ и не для чего будетъ тебѣ водить дочь на рынокъ - лицомъ продавать. Я и сытъ былъ, и всегда была y меня хорошая рубашка на тѣлѣ, прежде чѣмъ затесался ко мнѣ въ домъ этотъ чудодѣйный франтъ.

   Жена. Вдругъ-то пыли не подымай! Такъ вотъ весь и загорѣлся! Я одно говорю - не слѣдуетъ намъ пренебрегать майоромъ, вѣдь онъ сынъ президента.

   Миллеръ. Вотъ въ чемъ штука-то! Да поэтому, именно поэтому-то и надо сегодня же положить всему конецъ. Президентъ еще поблагодаритъ меня, если онъ честный отецъ. Почисть-ка мнѣ мой красный плисовый кафтанъ: отправлюсь къ его превосходительству. Я его превосходительству скажу: "вашего превосходительства сынку приглянулась моя дочь; въ жены она ему не годится, а въ наложницы - слишкомъ, дорога! - и баста! Недаромъ меня зовутъ Миллеромъ!

  

   Жена. А! съ добрымъ утромъ, господинъ Вурмъ! Наконецъ-то вы опять доставляете намъ удовольств³е...

   Вурмъ. Полноте, полноте, кумушка? При милостяхъ высокаго дворянства, что ужъ за удовольств³е отъ насъ, мѣщанъ?

   Жена. Ужъ чего вы не скажете! Господинъ майоръ фонъ-Вальтеръ точно утѣшаютъ насъ отъ времени до времени своей высокой милостью; но изъ-за этого мы никѣмъ не пренебрегаемъ.

   Миллеръ (съ досадой). Дай кресло, жена! Кладите вашу шляпу, господинъ Вурмъ.

   Вурмъ (кладетъ шляпу и палку и садится). Ну-съ, а какъ здоровье моей будущей - или бывшей?... Я надѣюсь... вѣдь я увижу ее - мамзель Луизу?

   Жена. Благодаримъ за память, господинъ Вурмъ! Дочь y меня вовсе не спѣсива.

   Миллеръ (сердито толкаетъ ее въ бокъ). Жена!

   Жена. Жаль, что она не можетъ имѣть чести видѣться съ вами. Она y обѣдни.

   Вурмъ. Пр³ятно слышать! пр³ятно слышать! y меня будетъ, значитъ, богомольная, богобоязненная жена!

   Жена (улыбаясь съ глупой спѣсью). Да... только...

   Миллеръ (замѣтно смутясь, дергаетъ ее за ухо). Жена!

   Жена. Если мы можемъ служить вамъ чѣмъ другимъ, господинъ Вурмъ - съ полнымъ нашимъ удовольств³емъ...

   Вурмъ (лукаво щурясь). Чѣмъ другимъ? Душевно васъ благодарю! душевно! - Гм! Гм!

   Жена. Разумѣется - вы, господинъ Вурмъ, и сами разсудите...

   Миллеръ (внѣ себя отъ досады, толкаетъ жену сзади). Жена!

   Жена. Рыба ищетъ гдѣ глубже, а человѣкъ - гдѣ лучше. Не отнимать же намъ счастья y единственнаго своего дѣтища? (Съ мужицкой гордостью). Вы сами вѣрно замѣчаете, господинъ Вурмъ.

   Вурмъ (тревожно двигается на креслѣ, почесываетъ за ухомъ и поправляетъ себѣ манжеты и жабо). Замѣчаю? Тоесть...Да... что вы хотите сказать?

   Жена. Я... я хотѣла только... я говорю... (Откашливается). Такъ какъ Господу Богу угодно, чтобы дочь моя была знатной бароншей...

   Вурмъ (вскакиваетъ). Что вы такое говорите? что такое?

   Миллеръ. Сидите! сидите, господинъ Вурмъ! не слушайте глупой бабы! Выдумала какую-то знатную бароншу! Этакая болтовня ослиная!

   Жена. Ругайся сколько тебѣ угодно, а я знаю, что знаю... и что сказалъ господинъ майоръ - то сказалъ...

   Миллеръ (внѣ себя отъ гнѣва, кидается къ в³олончелю). Да зажмешь ли ты ротъ? Иль тебѣ хочется, чтобы я тебѣ голову расшибъ в³олончелемъ? что такое ты знаешь?.. что могъ онъ тебѣ сказать? А Не слушайте вы этой пустомели, господинъ Вурмъ! Маршъ на кухню! Надѣюсь, вы не считаете меня такимъ олухомъ царя небеснаго, чтобы y меня были этак³е виды на дѣвку? Надѣюсь, не подумаете этого обо мнѣ, господинъ Вурмъ?

   Вурмъ. Да я, кажется, этого и не заслужилъ, господинъ музыкантъ. Вы видѣли, я постоянно держался своего слова, и мои планы на вашу дочь все равно, что обязательство на бумагѣ. Съ моей должностью при порядкѣ можно жить; президентъ ко мнѣ благоволитъ; вздумай я мѣста повыше - въ протекц³и не будетъ недостатка. Вы видите, y меня серьезныя намѣрен³я относительно мамзель Луизы; развѣ только какой-нибудь вертопрашный дворянчикъ...

   Жена. Господинъ Вурмъ! нельзя ли поуважительнѣе...

   Миллеръ. Сказано тебѣ - молчать! Не слушайте, господинъ Вурмъ! Все остается по старому... Что я говорилъ вамъ прошлой осенью, то и теперь говорю. Я дочери своей не принуждаю. По-сердцу вы ей - прекрасно; пусть старается быть съ вами счастливой. Не согласна - тѣмъ лучше... ея дѣло, хотѣлъ я сказать. Вы откланяетесь и разопьете бутылочку съ отцомъ. Ей съ вами жить - не мнѣ. Не стану же я изъ одного упрямства навязывать ей мужа, который ей не по нраву? Да мнѣ, на старости лѣтъ, покоя не будетъ отъ нечистой силы... Да я стакана вина не вырью, ложки супу не проглочу, чтобы не подумать: "Загубилъ ты, злодѣй, свое дѣтище".

   Жена. А я коротко и ясно вамъ скажу - я своего соглас³я рѣшительно не дамъ; моя дочь на кое-что повыше рождена, и я всѣ суды обѣгаю, если мужъ мой дастъ себя уговорить.

   Миллеръ. Хочешь ты, чтобы я тебѣ руки и ноги обломалъ, чортова перечница?

   Вурмъ (Миллеру). Отцовск³й совѣтъ для дочери много значитъ, а меня вы, надѣюсь, знаете, господинъ Миллеръ?

   Миллеръ. Чортъ бы тебя побралъ! - Надо, чтобъ Луиза-то васъ знала. То, что я, старый воробей, вижу въ васъ - вовсе не приманка для молодой лакомой дѣвки. Я вамъ по пальцамъ разберу, годитесь ли вы въ оркестръ... ну, а женское сердце подчасъ и капельмейстера забракуетъ. Да ужъ надо вамъ и то сказать, господинъ Вурмъ - я вѣдь прямой и простой человѣкъ, пожалуй, что за мой совѣтъ вы не очень-то были бы мнѣ благодарны. Я дочери ни за кого не прочу; но выходить за васъ, господинъ Вурмъ, сталъ бы отсовѣтывать! Дайте мнѣ досказать. Возлюбленному, который призываетъ отца на помощь, я - съ позволен³я вашего - не вѣрю ни на мѣдный грошъ. Если онъ чего-нибудь стоитъ, навѣрное постыдится представлять свои таланты возлюбленной своей такимъ старомоднымъ путемъ. Если же y него смѣлости не хватаетъ - онъ просто трусъ, а Луизы на свѣтѣ живутъ не для трусовъ. Да, за спиной отца слѣдуетъ ему справить свое сватовство. Надо, чтобы дѣвка скорѣе отца и мать къ чорту послала, чѣмъ съ нимъ разсталась, или чтобы сама пришла, бросилась отцу въ ноги, стала Христомъ-Богомъ молить или схоронить ее въ мать сырую землю, или дать ей милаго дружка! Вотъ это по моему молодецъ! вотъ это любовь! а кто съ женскимъ поломъ этого не добьется, тотъ садись на перышко верхомъ да отваливай!

   Вурмъ (схватываетъ шляпу и палку, и бѣжитъ изъ комнаты). Покорно васъ благодарю, господинъ Миллеръ!

   Миллеръ (тихо идя вслѣдъ за нимъ). Да за что же? Мы васъ ничѣмъ и не попотчивали, господинъ Вурмъ! (Возвращаясь). Ничего не слушаетъ и бѣжитъ. Рожа этой чернильной лисы для меня хуже всякаго рвотнаго. Этакая противная, непозволительная тварь! Кажется, будто онъ и на Бож³й-то свѣтъ контрабандой попалъ. Узеньк³е, лукавые мышиные глазки, огненные волосы, подбородокъ выщелкнулся, словно природа, со злости на неудачное свое издѣл³е, схватила его за это мѣсто и швырнула куда-нибудь въ уголъ... Нѣтъ! чѣмъ отдать мнѣ свою дочь за этакого мерзавца, пусть лучше она... Господи! прости мое согрѣшен³е!

   Жена (плюнувъ, злобно). У! собака!... Погоди! замажутъ тебѣ ротъ-то!

   Миллеръ. И ты-то тутъ со своимъ проклятымъ барономъ! Тоже совсѣмъ меня давеча взбѣсила. Никогда ты такой дурой не бываешь, какъ когда тебѣ во что бы то ни стало надо быть поумнѣе. Ну, съ чего принялась давеча трещать про знатную бароншу, да про дочь? Нашла, кому говорить! Только стоитъ ему что на носу зарубить, такъ на другой день ужъ на рынкѣ станутъ трезвонить. Эти мусьяки только и знаютъ, что ходить со двора на дворъ, да нюхать, да толковать, что y кого въ погребѣ, да какой поваръ, и сорвись только y кого съ языка глупое слово - трамта-ра-рамъ! Ужъ его знаютъ и герцогъ, и фаворитка, и президентъ - и того и гляди, что разразитъ тебя громъ и молн³я.

  

   Лyиза (кладетъ книгу, подходитъ къ отцу и жметъ его руку). Здравствуйте, батюшка!

   Миллеръ (ласково). Молодецъ, моя Луиза! Пр³ятно видѣть, что ты такъ усердно помнишь Господа твоего Бога. Будь всегда такова - и Его десница сохранитъ тебя.

   Луиза. Ахъ, я великая грѣшница, батюшка! - Былъ онъ, матушка?

   Жена. Кто, дитятко?

   Луиза. Ахъ! я и забыла, что есть на свѣтѣ и кромѣ него люди... У меня въ головѣ такъ пусто. Не былъ онъ? Вальтеръ?

   Миллеръ (грустно и серьезно). Я думалъ, что моя Луиза оставила въ церкви это имя.

   Луиза (пристально смотритъ на него нѣсколько времени). Я понимаю васъ, батюшка, чувствую ножъ, что вы вонзаете въ мою совѣсть, но уже поздно. Нѣтъ во мнѣ прежняго благочест³я, батюшка. Небо и Фердинандъ рвутъ другъ y друга мою истерзанную душу - и я боюсь... боюсь... (Помолчавъ). Нѣтъ, нѣтъ, батюшка! Развѣ не лучшая хвала художнику, если мы забываемъ его, глядя на его творен³е? Развѣ не должно быть пр³ятно Богу, что я меньше помню Его, любуясь и радуясь лучшему Его создан³ю?

   Миллеръ (въ досадѣ опускается на стулъ). Вотъ они, плоды этихъ безбожныхъ книгъ!

   Луиза (подходитъ съ безпокойствомъ къ окну). Гдѣ-то онъ теперь? Знатныя дѣвицы видятъ его - слышатъ... а я, жалкая, позабытая дѣвушка. (Пугается своихъ словъ и кидается къ отцу). Нѣтъ! нѣтъ! простите мнѣ. Я не плачусь на свою судьбу. Я хочу только немного думать о немъ... вѣдь это ничего не стоитъ. Эту малую долю жизни... О, если бъ можно было выдохнуть ее нѣжнымъ, ласковымъ вѣтеркомъ, который освѣжалъ бы его лицо! о, если бъ этотъ цвѣтъ молодости былъ простой ф³алкой, и онъ бы могъ наступить на него, и я могла бы смиренно умереть подъ его ногой! Мнѣ бы и этого было довольно, батюшка. Развѣ солнце, гордое, величественное солнце наказываетъ жалкую мошку за то, что она грѣется въ его лучахъ?

   Миллеръ (растроганный, склоняется на ручку стула и закрываетъ лицо руками). Слушай, Луиза - все, что остается мнѣ еще прожить на бѣломъ свѣтѣ, отдалъ бъ я, чтобы только тебѣ никогда не встрѣчаться съ майоромъ.

   Луиза (въ испугѣ). Что вы говорите? что такое?... Нѣтъ, вы не то хотѣли сказать, добрый батюшка. Будто вы не знаете, что Фердинандъ - мой, созданъ для меня, данъ мнѣ на радость отцомъ любви. (Стоить въ задумчивости) Когда я увидала его въ первый разъ - (съ большею живостью) кровь бросилась мнѣ въ лицо, и отраднѣе забилось сердце; каждое б³ен³е говорило мнѣ, каждое дыхан³е шептало: "это онъ!" И сердце мое узнало его, вѣчно желаннаго, и подтвердило: "да, это онъ!" и весь м³ръ радовался со мною и звучалъ для меня этими словами! Тогда - о! тогда взошло для души моей первое утро. Тысячи новыхъ чувствъ распустились въ моемъ сердцѣ, какъ цвѣты въ полѣ, когда наступаетъ весна. Я не видѣла м³ра передъ собой, а все-таки, мнѣ кажется, никогда не былъ м³ръ такъ прекрасенъ. Я не думала о Богѣ, а между тѣмъ никогда такъ не любила Его.

   Миллеръ (быстро подходитъ къ ней и прижимаетъ ее къ своей груди). Луиза! дорогое, милое дитя мое! Возьми мою старую, дряхлую голову - возьми все, все! Майора же - Богъ свидѣтель - я не могу тебѣ дать. (Уходитъ).

   Луиза. Да вѣдь я не хочу его теперь, батюшка! Эта скудная росинка времени... одинъ сонъ о Фердинандѣ страстно поглотитъ ее... Я отказываюсь отъ него въ этой жизни, а тогда, матушка, тогда, когда рухнутъ грани различ³й, когда съ насъ слетитъ ненавистная шелуха состоян³й, когда люди будутъ только людьми... я не принесу съ собой ничего кромѣ своей невинности; но вѣдь батюшка не разъ говорилъ, что когда пр³йдетъ Господь - уборы и пышныя титла подешевѣютъ, а сердца поднимутся въ цѣнѣ. Я буду тогда богата. Слезы зачтутся тамъ за тр³умфы, а чистыя мысли - за предковъ! Тамъ буду я знатна, матушка! Чѣмъ же будетъ онъ тогда лучше своей милой?

   Жена (вскакиваетъ). Луиза! Майоръ! Онъ перескочилъ черезъ плетень! Гдѣ мнѣ спрятаться?

   Лyиза (начинаетъ дрожать). Останьтесь матушка!

   Жена. Боже мой! на что я похожа? просто срамъ! Какъ мнѣ показаться такъ его милости? (Уходитъ).

  

   Фердинандъ. Ты блѣдна, Луиза?

   Лyиза (встаетъ и обвиваетъ его руками). Ничего, ничего. Вѣдь ты со мной. Все прошло!

   Фердинандъ (беретъ ея руку и подноситъ къ губамъ). И Луиза моя все меня любитъ. У меня то же сердце, что вчера; а тебя я прибѣжалъ только взглянуть - весела ли ты, и потомъ итти и быть тоже веселымъ. Ты не весела!

   Луиза. Весела, весела, мой милый!

   Фердинандъ. Скажи мнѣ правду! Ты не весела! Для меня душа твоя такъ же ясна, какъ чистая вода этого брильянта. (Показываетъ на свой перстень). Тутъ не можетъ появиться даже точки, чтобъ я ее не замѣтилъ... ни одна мысль на этомъ лицѣ не ускользнетъ отъ меня! Что съ тобой? Скажи скорѣе! Только бы это зеркало не омрачилось - тогда нѣтъ для меня тучки въ небѣ! Отчего ты печальна?

   Луиза (смотритъ на него нѣсколько времени серьезно и задумчиво, потомъ съ грустью). Фердинандъ, если бы ты зналъ, какъ лестны мѣщанской дѣвушкѣ так³я слова.

   Фердинандъ. Что? (Съ удивлен³емъ). Послушай, Луиза! откуда y тебя так³я мысли? Ты - моя Луиза! Кто жъ говоритъ тебѣ, чтобы ты была еще чѣмъ-нибудь? Такъ вотъ какъ встрѣчаешь ты меня, милая обманщица! Будь ты полна любви ко мнѣ, y тебя не было бы времени дѣлать так³я сравнен³я. Когда я съ тобой, весь разсудокъ мой тонетъ въ твоемъ взглядѣ; когда я одинъ - въ мечтахъ о тебѣ, а y тебя любовь уживается съ разсужден³емъ. Стыдись! Каждую минуту, что ты предаешься этой тревогѣ, отнимаешь ты y своего милаго.

   Луиза (беретъ его за руку и качаетъ головой). Ты хочешь усыпить меня, Фердинандъ; хочешь отвлечь мой взглядъ отъ этой пропасти, въ которую мнѣ придется неминуемо пасть. Я гляжу на будущее. Голосъ славы - твои планы - твой отецъ - мое ничтожество... (Пугаясь своихъ словъ, выпускаетъ его руку). Фердинандъ, мечъ виситъ надъ тобой и надо мной! Насъ разлучатъ!

   Фердинандъ. Разлучатъ! (Вскакиваетъ). Откуда y тебя так³я предчувств³я, Луиза! Разлучатъ?.. Кто можетъ разорвать союзъ двухъ сердецъ? разъединить тоны одного аккорда? Я дворянинъ... Пусть мнѣ докажутъ, что мой дворянск³й дипломъ старше проекта безконечной вселенной; или что мой гербъ важнѣе письменъ неба въ глазахъ моей Луизы: "Эта женщина создана для этого человѣка!" - Я сынъ президента. Тѣмъ больше. Что, кромѣ любви, можетъ усладить проклят³я, которыя навлечетъ на меня разорен³е страны моимъ отцомъ?

   Луиза. О! какъ я боюсь его - этого отца!

   Фердинандъ. Я ничего не боюсь, ничего, кромѣ предѣловъ твоей любви. Пусть горами встанутъ между нами препятств³я - они будутъ мнѣ ступенями, по которымъ я побѣгу въ объят³я Луизы! Грозы враждебной судьбы раздуютъ мои чувства; опасности лишь придадутъ больше прелести моей Луизѣ. Не говори же ничего о боязни, моя милая! Я самъ - самъ буду сторожить тебя, какъ волшебный драконъ сторожитъ подземный кладъ. Довѣрься мнѣ! тебѣ не нужно иного ген³я-хранителя. Я стану между тобой и рокомъ, приму за тебя каждую рану, сберегу для тебя каждую каплю изъ кубка радости, принесу ихъ къ тебѣ въ чашѣ любви! (Нѣжно обнимаетъ.) Въ этихъ объят³яхъ играючи пройдетъ Луиза путь жизни; прекраснѣе, нежели какою отпустило сюда, приметъ тебя небо, и должно будетъ съ изумлен³емъ сознаться, что лишь любовь даетъ душѣ окончательную отдѣлку.

   Луиза (въ сильной тревогѣ, освобождаясь изъ его обьят³й)ю Довольно! Умоляю тебя, молчи: - О! если бъ ты зналъ!.. Оставь меня! Ты знаешь, что надежды твои, какъ фур³и, терзаютъ мнѣ сердце! (Хочетъ уйти).

   Фердинандъ (Удерживаетъ ее). Луиза! Какъ! что? Что за странности?

   Луиза. Я забыла эти грезы и была счастлива; а теперь! теперь! Съ нынѣшняго дня - конецъ спокойств³ю моей жизни. Бурныя желан³я - я это знаю - будутъ кипѣть въ моей груди... Уходи! Богъ тебя прости! Ты зажегъ пожаръ въ моемъ молодомъ, мирномъ сердцѣ - и этому пожару никогда, никогда не угаснуть. (Быстро бѣжитъ изъ комнаты. Онъ безмолвно слѣдуетъ за нею).

  

   Президентъ.Серьезная привязанность? мой сынъ? Нѣтъ. Вурмъ, этому я никогда не повѣрю!

   Вурмъ. Прикажите, ваше превосходительство - и я представлю доказательства.

   Президентъ. Что онъ куры-то строитъ мѣщанкѣ - въ комплиментахъ передъ ней разсыпается - пожалуй, о чувствахъ толкуетъ? Это все возможно, по моему - и простительно. Но... И притомъ, ты говоришь, она дочь музыканта?

   Вурмъ. Учителя музыки Миллера.

   Президентъ. Хорошенькая? Впрочемъ, объ этомъ и спрашивать нечего.

   Вурмъ (съ живостью). Прекраснѣйш³й экземпляръ блондинки; смѣло можно сказать, она не ударила бы въ грязь лицомъ и рядомъ съ первыми придворными красавицами.

   Президентъ (громко смѣясь). Вотъ какъ, Вурмъ!.. Да дѣвочка и тебѣ приглянулась - какъ я замѣчаю... Только вотъ что, любезный Вурмъ, если мой сынъ чувствуетъ что-нибудь къ этой женщинѣ, мнѣ можно надѣяться, значитъ, что дамы не будутъ его ненавидѣть. Онъ можетъ пойти впередъ при дворѣ. Ты говоришь, дѣвушка хороша собой; мнѣ пр³ятно, что y сына моего есть вкусъ. Если онъ напѣваетъ дурѣ серьезныя обѣщан³я - тѣмъ лучше: значитъ, онъ себѣ на умѣ. Онъ можетъ и въ президенты попасть, а удастся ему все это - отлично! Значитъ, онъ счастливъ! Окажется въ развязкѣ комед³и здоровый внучекъ - превосходно! Въ честь добрыхъ предзнаменован³й для моего родословнаго дерева я разопью лишнюю бутылку малаги и заплачу въ полиц³ю штрафъ за его дѣвку.

   Вурмъ. Я бы болѣе всего желалъ, ваше превосходительство, чтобы вамъ не пришлось распить эту бутылку ради разсѣян³я.

   Президентъ (серьезно). Вурмъ, запомни, что ужъ если я чему вѣрю - вѣрю упорно, если сержусь - сержусь до бѣшенства. Я прощаю тебѣ, что ты хотѣлъ поджечь меня. Отъ души вѣрю, что тебѣ очень-бы пр³ятно спихнуть съ шеи соперника. Самому тебѣ трудненько отвадить сына моего отъ этой дѣвушки, и ты вздумалъ употребить вмѣсто хлопушки отцовскую власть. Это я тоже понимаю. Я даже въ восторгѣ, что вижу въ тебѣ так³я удивительныя плутовск³я способности... Одно только мнѣ не нравится, любезный Вурмъ, что ты затѣялъ меня обманывать. Понимаешь? Шути сколько угодно, только не затрогивай моихъ правилъ!

   Вурмъ. Простите меня, ваше превосходительство! Если и дѣйствительно - какъ вы подозрѣваете - во мнѣ говоритъ ревность, то она говоритъ развѣ глазами, а не языкомъ.

   Президентъ. А я думаю, ея и вовсе бы не нужно. Ну, не глупъ ли ты? Не все ли равно получить талеръ, что прямо съ монетнаго двора, что отъ банкира? Хоть бы ты съ здѣшняго дворянства примѣръ взялъ. Съ вѣдома или безъ вѣдома, но y насъ рѣдко случаются так³е браки, чтобы по крайней мѣрѣ полдюжины гостей - или офиц³антовъ - не могли геометрически измѣрить жениховъ рай.

   Вурмъ (наклоняя голову). Въ этомъ случаѣ мнѣ пр³ятнѣе оставаться въ мѣщанствѣ, ваше превосходительство!

   Президентъ. Притомъ ты можешь въ скоромъ времени имѣть удовольств³е отлично отплатить своему сопернику за его насмѣшку тою же монетой. У меня въ кабинетѣ лежитъ приказъ, по которому лэди Мильфордъ ради прибыт³я новой герцогини, должна получить для виду отставку и выйти для полноты обмана замужъ. Ты знаешь, Вурмъ, въ какой степени значен³е мое зависитъ отъ вл³ян³я лэди, какъ вообще важнѣйш³я пружины моихъ дѣйств³й опираются на страсти герцога. Герцогъ ищетъ парт³и для Мильфордъ. На вызовъ можетъ явиться другой - заключить торгъ, овладѣть, вмѣстѣ съ любовницей герцога, его довѣр³емъ, сдѣлаться ему необходимымъ... Герцогъ долженъ остаться въ сѣтяхъ моей фамил³и - и Фердинандъ женится на Мильфордъ. Ясно теперь тебѣ?

   Вурмъ. Такъ ясно, что глазамъ больно... По крайней мѣрѣ президентъ доказалъ въ этомъ случаѣ, что передъ нимъ отецъ лишь новичекъ. Если майоръ окажется настолько покорнымъ сыномъ, насколько вы ему нѣжный отецъ, то ваше требован³е можетъ, пожалуй, встрѣтить протестъ.

   Президентъ. Къ счастью, я еще никогда не боялся неуспѣха въ такихъ предпр³ят³яхъ, гдѣ могъ сказать: "такъ должно быть!" Но вотъ видишь, Вурмъ - мы опять возвратились къ пункту, съ котораго начали. Я сегодня же объявлю сыну о предстоящемъ ему бракѣ. Выражен³е лица, съ которымъ онъ будетъ слушать меня, или подтвердитъ твое подозрѣн³е, или совершенно опоровергнетъ его.

   Вурмъ.Извините, ваше превосходительство! Мрачное выражен³е, которое вы вѣрно увидите, можетъ относиться и къ предлагаемой ему вами н