Вересаев Викентий Викентьевич - Гоголь в жизни. Том 2.

твовал в эту минуту, что для него все кончено, что он более не встанет. Раза два Гоголь вскинул гла­зами вверх, взглянул на меня, но, не узнав, закрыл их опять. "Пить... дайте пить",- проговорил он наконец хриплым, но внятным голосом. Человек, вошедший вслед за мною в комнату, подал ему в рюмке воду с красным вином. Гоголь немного приподнял голову, обмочил губы и опять с закры­тыми глазами упал на подушку. Человек графа разбудил мальчика, который, увидев меня, оробел и подошел к постели больного. Тут я был свидетелем страшного разговора между двумя служителями и не знаю, чем бы кончилась эта сцена, если бы меня тут не было. "Если его так оставить, то он не выз­доровеет,- говорил один из них,- поверь, что не встанет, умрет, беспре­менно умрет!" - "Так что ж, по-твоему?.." - отвечал другой. "Да вот возьмем его насильно, стащим с постели, да и поводим по комнате, поверь, что разойдется и жив будет".- "Да как же это можно? Он не захочет... кричать станет".- "Пусть его кричит... после сам благодарить будет, ведь для его же пользы!" - "Оно так, да я боюсь... как же это без его воли-то?" - "Экой ты неразумный! Что нужды, что без его воли, когда оно полезно? Ведь ты рассуди сам, какая у него болезнь-то... никакой нет, {567} просто так... Не ест, не пьет, не спит, и все лежит, ну, как тут не умереть? У него все чувства замерли, а вот как мы размотаем его, он очнется... на свет божий взглянет и сам жить захочет. Да что долго толковать, бери его с одной стороны, а я вот отсюда, и все хорошо будет!" Мальчик, кажется, начинал колебаться... Я наконец не вытерпел и вмешался в их разговор. "Что вы хотите это делать, как же можно умирающего человека тревожить? Оставьте его в покое",- сказал я строго. "Да, право, лучше будет, сударь. Ведь у него вся болезнь от этого, что как пласт лежит который уж день без всякого движения. Позвольте... Вы увидите, как мы его раскачаем, и жив будет". Я насилу уговорил их не делать этого опыта с умирающим Гоголем, но, прекратив их разговор, кажется, нисколько не убедил того, который первый предложил этот новый способ лечения, потому что, выходя, они все еще говорили про себя: "Ну, умрет, беспременно умрет... вот увидите, что умрет!"

   Л. И. Арнольди. Рус. Вестн., 1862, т. 37, стр. 93-95.

   В среду обнаружились явные признаки жестокой нервической горячки. Употреблены были все средства, коих он, кажется, уж не чувствовал, изредка бредил, восклицая: "Поднимите, заложите, на мельницу, ну же, подайте!"

   М. П. Погодин, 48.

   Гоголь занимал несколько комнат в нижнем этаже дома графини Тол­стой. Когда я вошла в комнату, в которой находился больной (помню, ком­ната эта была с камином), он лежал в постели, одетый в синий шелковый ватный халат, на боку, обернувшись лицом к стене. Умирающий был уже без сознания, тяжело дышал, лицо казалось страшно черным. Около него никого не было, кроме человека, который за ним ходил. Через несколько часов Гоголя не стало.

   В. А. Нащокина. Нов. Время, 1898, N 8129.

   Сего утра в восемь часов наш добрый Николай Васильевич скончался, был все без памяти, немного бредил, по-видимому, он не страдал, ночь всю был тих, только дышал тяжело; к утру дыхание сделалось реже и реже, и он как будто уснул, болезнь его обратилась в тифус; я у него провела две ночи, и при мне он скончался. Накануне смерти у Гоголя был консилиум; его сажали в ванну, на голову лили холодную воду, облепили горчичниками, к носу ставили пиявки, на спину мушку, и все было без пользы.

   Елиз. Фам. Вагнер (теща Погодина) - М. П. Погодину, 21 февр. 1852 г. Барсуков, XI, 536.

  

   Н. В. Гоголь (в гробу) "Рисунок сделан с Гоголя Э. А. Мамоновым 22 февр. 1852 г., несколько часов спустя после его кончины. Стоя подле гроба Гоголя, я видел и рисуемый портрет, и потому могу ру­чаться за поразительное сходство" П. А. Ефремов

   В десятом часу утра, в четверг 21 февраля 1852 г., я спешу приехать ранее консультантов, которые назначили быть в десять (а Овер - в час), но уже нашел не Гоголя, а труп его: уже около восьми часов утра прек­ратилось дыхание, исчезли все признаки жизни. Нельзя вообразить, чтобы кто-нибудь мог терпеливее его сносить все врачебные пособия, насильно ему навязываемые. Умерший лежал уже на столе, одетый в сюртук, в кото­ром он ходил; над ним служили панихиду; с лица его снимали маску. Когда я пришел, уже успели осмотреть его шкафы, где не нашли ни им писанных {568} тетрадей, ни денег. Долго глядел я на умершего: мне казалось, что лицо его выражало не страдание, а спокойствие, ясную мысль, унесенную в гроб ⁴.

   А. Т. Тарасенков. Последние дни, 21. Шенрок, IV, 863.

   Тело Гоголя было поставлено в приемной его комнате, в доме графа Толстого, где он жил, и комната не вмещала числа посетителей, приходив­ших поклониться покойнику. В четверг вечером попечитель университета упросил графа Толстого позволить ему перенести тело в университетскую церковь, чтобы почтить память покойного, тем более, что он был почетным членом университета. Сперва эта просьба, сделанная из глубокого уважения к покойному, встретила несколько возражений, но, однако, все было устроено.

   В пятницу вечером попечитель, профессора, студенты и множество лиц из всех кругов пришли в комнаты покойного и вынесли тело его в универ­ситетскую церковь. Тело было вынесено Островским, Бергом, Феоктисто­вым, студ. Сатиным, Филипповым, Рудневым и несено до самой церкви, при просьбах других лиц, добивавшихся чести нести его хотя несколько шагов. Оно было поставлено на катафалк в университете, с почетным карау­лом шести студентов, день и ночь не отходивших от гроба и сменявшихся через два часа. В субботу, на утренней и вечерней панихиде, был весь город и все сословия.

   Графиня Е.. В. Сальяс - М. А. Максимовичу, Рус. Арх., 1907, III, 437.

   Стечение народа в продолжение двух дней было невероятное. Рихтер (художник), который живет возле университета, писал мне, что два дня не было проезду по Никитской улице. Он лежал в сюртуке,- верно, по собственной воле,- с лавровым венком на голове, который при закрытии гроба был снят и принес весьма много денег от продажи листьев сего венка. Каждый желал обогатить себя сим памятником.

   Ф. И. Иордан - А. А. Иванову, Рус. Стар., 1902, март, 594.

   Погодина не было в Москве во время кончины и погребения Гоголя; Шевырев был болен (он занемог за два дня до смерти Гоголя), а другие друзья его: Хомяков, Аксаковы и Кошелев сделали из дела общего, из скорби общей вопрос партий и не несли покойного, а устранились от погре­бения.

   Графиня Е. В. Сальяс - М. А. Максимовичу, Рус. Арх., 1907, III, 439.

   Нужным считаю сообщить тебе следующее: славянофилы с того вре­мени, когда не велено было носить бород, упали духом; но в настоящее время, когда умер известный писатель Гоголь, живший у бывшего одесского градоначальника графа Толстого, славянофилы А. Хомяков, К. и С. Ак­саковы, А. Ефремов, П. Киреевский, А. Кошелев и Попов, собравшись к графу Толстому и найдя у него некоторых лиц, начали рассуждать, где должно отпевать Гоголя. Когда на это бывший там профессор Грановский сказал, что всего приличнее отпевать его в университетской церкви как {569} человека, принадлежащего некоторым образом к университету, то все вы­шеописанные славянофилы стали на это возражать, говоря: "К универ­ситету он не принадлежит, а принадлежит народу, а потому, как человек народный, и должен быть отпеваем в церкви приходской, в которую для отдания последнего ему долга может входить лакей, кучер и всякий, кто пожелает, а в университетскую церковь подобных людей не будут пускать". Когда об этом объявил мне попечитель университета, то я в то же время для прекращения всех толков и споров славянофилов приказал Гоголя, как почетного члена здешнего университета, непременно отпевать в универси­тетской церкви... Приказано было от меня находиться полиции и некоторым моим чиновниками как при переносе тела Гоголя в церковь, так равно и до самого погребения. А чтобы не было никакого ропота, то я велел пускать всех без исключения в университетскую церковь. В день погребения народу было всех сословий и обоего пола очень много, а чтобы в это время было все тихо, я приехал сам в церковь.

   Граф А. А. Закревский, московский генерал-губерна­тор,- графу А. Ф. Орлову, шефу жандармов, 29 февр. 1852 г. Красный Архив, 1925, т. IX, II, стр. 300.

   В воскресенье было отпевание тела. Стечение народа было так велико, что сгущенные массы стояли до самых почти местных образов. Граф Зак­ревский в полном мундире, попечитель Назимов присутствовали при отпевании, так же, как и все известные лица города. Гроб был усыпан камелиями, которые принесены были частными лицами. На голове его лежал лавровый венок, в руке огромный букет из иммортелей. Когда надо было проститься с ним, то напор всех был так велик, что крышу накрыли силой. Всякий хотел поклониться покойнику, поцеловать руку его, взять хотя стебель цветов, покрывавших его изголовье. Из церкви профессора Анке, Морошкин, Соловьев, Грановский, Кудрявцев вынесли его на руках до улицы, на улице толпа студентов и частных лиц взяла гроб из рук профес­соров и понесла его по улице. За гробом пешком шло несметное число лиц всех сословий; прямо за гробом попечитель и все университетские чины и знаменитости; дамы ехали сзади в экипажах. Нить погребения была так велика, что нельзя было видеть конца поезда. До самого монастыря Дани­лова несли его на руках. Гоголя похоронили рядом с покойным Языковым, Венелиным, женой Хомякова, умершей за две недели прежде.

   Графиня Е. В. Сальяс - М. А. Максимовичу. Рус. Арх., 1907, III, 438.

   Статья в пятом нумере "Москвитянина" о кончине Гоголя напечатана на четырех страницах, окаймленных траурным бордюром. Ни о смерти Державина, ни о смерти Карамзина, Дмитриева, Грибоедова и всех вообще светил русской словесности русские журналы не печатались с черной кай­мой. Все самомалейшие подробности болезни человека сообщены М. П. По­годиным, как будто дело шло о великом муже, благодетеле человечества, или о страшном Аттиле, который наполнял мир славою своего имени. Если почтенный М. П. Погодин удивляется Гоголю, то чему же он не удивляется, полагая, что он так же знаком с иностранной словесностью, как с русской историей?

   Ф. В. Булгарин. Северная Пчела, 1852, N 120. {570}

   В последних числах февраля месяца 1852 года я находился на одном утреннем заседании вскоре потом погибшего Общества посещения бедных - в зале Дворянского собрания,- и вдруг заметил И. И. Панаева, который с судорожной поспешностью перебегал от одного лица к другому, очевидно сообщая каждому из них неожиданное и невеселое известие, ибо у каждого лицо тотчас выражало удивление и печаль. Панаев наконец подбежал и ко мне и с легкой улыбочкой, равнодушным тоном промолвил: "А ты знаешь, Гоголь помер в Москве. Как же, как же... Все бумаги сжег - да помер",- помчался далее. Нет никакого сомнения, что, как литератор, Панаев внутренне скорбел о подобной утрате - притом же и сердце он имел доброе,- но удовольствие быть первым человеком, сообщающим другому огорашивающую новость (равнодушный тон употреблялся для большего форсу),- это удовольствие, эта радость заглушали в нем всякое другое чувство. Уже несколько дней в Петербурге ходили темные слухи о болезни Гоголя; но такого исхода никто не ожидал. Под первым впечатлением сообщенного мне известия я написал следующую небольшую статью:

   Гоголь умер! - Какую русскую душу не потрясут эти два слова? - Он умер. Потеря наша так жестока, так внезапна, что нам все еще не хочется ей верить. В то самое время, когда мы все могли надеяться, что он нарушит, наконец, свое долгое молчание, что он обрадует, превзойдет наши нетерпеливые ожидания,- пришла та роковая весть! - Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право, горькое право, данное нам смертию, назвать великим; человек, который своим именем означал эпоху в истории нашей литературы; человек, которым мы гордимся, как одной из слав наших. Он умер, пораженный в самом цвете лет, в разгаре сил своих, не окончив начатого дела, подобно благороднейшим из его предшественников... Его утрата возобновляет скорбь о тех незабвенных утратах, как новая рана возбуждает боль старинных язв. Не время теперь и не место говорить о его заслугах - это дело будущей критики; должно надеяться, что она поймет свою задачу и оценит его тем беспристрастным, но исполненным уважения и любви судом, которым подобные ему люди судятся перед лицом потомства; нам теперь не до того; нам только хочется быть одним из отголосков той великой скорби, которую мы чувствуем разли­тою повсюду вокруг нас; не оценять его нам хочется, но пла­кать; мы не в силах говорить теперь спокойно о Гоголе... Самый любимый, самый знакомый образ не ясен для глаз, орошенных слезами... В день, когда его хоронит Москва, нам хочется про­тянуть ей отсюда руку - соединиться с ней в одном чувстве общей печали. Мы не могли взглянуть в последний раз на его безжизненное лицо; но мы шлем ему издалека наш прощаль­ный привет - и с благоговейным чувством слагаем дань нашей скорби и нашей любви на его свежую могилу, в которую нам не удалось, подобно москвичам, бросить горсть родимой {571} земли! - Мысль, что прах его будет покоиться в Москве, на­полняет нас каким-то горестным удовлетворением. Да, пусть он покоится там, в этом сердце России, которую он так глубоко знал и так любил, так горячо любил, что одни легкомысленные или близорукие люди не чувствуют присутствия этого любов­ного пламени в каждом им сказанном слове. Но невыразимо тяжело было бы нам подумать, что последние, самые зрелые плоды его гения погибли для нас невозвратно,- и мы с ужасом внимаем жестоким слухам об их истреблении...

   Едва ли нужно говорить о тех немногих людях, которым слова наши покажутся преувеличенными или даже вовсе не­уместными... Смерть имеет очищающую и примиряющую силу; клевета и зависть, вражда и недоразумения - все смолкает перед самою обыкновенною могилой! они не заговорят над могилою Гоголя. Какое бы ни было окончательное место, которое оставит за ним история, мы уверены, что никто не отка­жется повторить теперь же вслед за нами: мир его праху, вечная память его жизни, вечная слава его имени!

   Я препроводил эту статью в один из петербургских журналов, но именно в то время цензурные строгости стали весьма усиливаться с неко­торых пор... ⁵ Подобные "crecoendo" происходили довольно часто и - для постороннего зрителя - так же беспричинно, как, например, увеличение смертности в эпидемиях. Статья моя не появилась ни в один из последо­вавших за тем дней. Встретившись на улице с издателем, я спросил его, что бы это значило. "Видите, какая погода! - отвечал он мне иносказа­тельною речью: - И думать нечего".- "Да ведь статья самая невинная",- заметил я. "Невинная ли, нет ли,- возразил издатель,- дело не в том; вообще имя Гоголя не велено упоминать. Закревский на похоронах в андре­евской ленте ⁶ присутствовал: этого здесь переварить не могут". Вскоре потом я получил от одного приятеля из Москвы письмо, наполненное упреками: "Как! - восклицал он.- Гоголь умер, и хоть бы один журнал у вас в Петербурге отозвался! Это молчание постыдно!" В ответе моем я объяснил - сознаюсь, в довольно резких выражениях - моему приятелю причину этого молчания и в доказательство, как документ, приложил мою запрещенную статью. Он ее представил немедленно на рассмотрение тогда­шнего попечителя Московского округа - генерала Назимова,- я получил от него разрешение напечатать ее в "Московских Ведомостях". Это проис­ходило в половине марта, а 16 апреля я - за ослушание и нарушение цен­зурных правил - был посажен на месяц под арест в части (первые двад­цать четыре часа я провел в сибирке и беседовал с изысканно вежливым и образованным полицейским унтер-офицером, который рассказывал мне о своей прогулке в Летнем саду и об "аромате птиц"), а потом отправлен на жительство в деревню ⁷, Я нисколько не намерен обвинять тогдашнее пра­вительство: попечитель С.-Петербургского округа, теперь уже покойный Мусин-Пушкин, представил - из неизвестных мне видов - все дело как явное неповиновение с моей стороны; он не поколебался заверить высшее начальство, что он призывал меня лично и лично передал мне запрещение {572} цензурного комитета печатать мою статью (одно цензорское запрещение не могло помешать мне - в силу существовавших постановлений - под­вергнуть статью мою суду другого цензора); а я г. Мусина-Пушкина и в глаза не видал и никакого с ним объяснения не имел. Нельзя же было прави­тельству подозревать сановника, доверенное лицо, в подобном искажении истины!

   По поводу этой статьи (о ней тогда же кто-то весьма справедливо сказал, что нет богатого купца, о смерти которого журналы не отозвались бы с большим жаром) мне вспоминается следующее: одна очень высоко­поставленная дама в Петербурге находила, что наказание, которому я под­вергся за эту статью, было не заслужено - и во всяком случае, слишком строго, жестоко... Словом, она горячо заступалась за меня. "Но ведь вы не знаете,- доложил ей кто-то,- он в своей статье называет Гоголя великим человеком!" - "Не может быть!" - "Уверяю вас".- "А! В таком случае я ничего не говорю. Je regrette, mais je comprends qu'on avait dШ sИvir" ⁸.

   И. С. Тургенев. Литературные и житейские воспоминания, III, Гоголь.

   ГОРЬКИМ СЛОВОМ МОИМ ПОСМЕЮСЯ.

   (КНИГА ПРОРОКА ИЕРЕМИИ, XX, 3.)

   АЙВАЗОВСКИЙ Иван Константинович (1817-1900) - выдающийся рус­ский художник-маринист.

   АКСАКОВ Иван Сергеевич (1823-1886) - младший сын С. Т. Аксакова, в молодости хороший поэт, впоследствии выдающийся публицист-славянофил, из­датель еженедельной газеты "Русь". В конце сороковых годов служил членом уголовной палаты в Калуге, где хорошо был знаком с А. О. Смирновой.

   АКСАКОВ Константин Сергеевич (1817-1860) - старший сын С. Т. Акса­кова, один из основоположников русского славянофильства. Ученый, публицист, драматург. По поводу первого тома "Мертвых душ" напечатал юношески востор­женную брошюру, насмешившую неумеренными своими восхвалениями даже ярых поклонников "Мертвых душ", как, например, Белинский. Однако он же в письме к Гоголю дал очень суровую оценку "Переписке с друзьями".

   АКСАКОВ Сергей Тимофеевич (1791-1859) - в молодости литературный старовер, напыщенный поэт, переводчик Буало и Мольера, театрал и декламатор. В сороковых годах пишет "Записки об уженье рыбы", "Записки ружейного охот­ника" и прославившую его "Семейную хронику" с ее продолжением "Детские годы Багрова-внука". Крупный помещик. В подмосковном его имении Абрамцеве часто гащивал Гоголь.

   АКСАКОВА Вера Сергеевна (1819-1864) - дочь С. Т. Аксакова.

   АСАКОВА Надежда Сергеевна - дочь С. Т. Аксакова.

   АКСАКОВА Ольга Семеновна - жена С. Т. Аксакова.

   АНДРЕЕВ Алексей Симонович (1792-1863) 6мл воспитателем и преподава­телем в училище правоведения в Петербурге (с 1835 по 1850 г.), потом директором карточной экспедиции. Оставил записки, из которых пока опубликован отрывок, относящийся к Гоголю.

   АННЕНКОВ Павел Васильевич (1812-1887) - литературный критик и литературовед, издатель сочинений Пушкина, автор ценных биографических трудов о Пушкине, Станкевиче и не менее ценных воспоминаний о Белинском, Гоголе и др. Был "западником", принадлежал к кружку Белинского.

   АПРАКСИНА Софья Петровна (1802-1886) - урожденная графиня Тол­стая, сестра Гоголева друга гр. А. П. Толстого. С 1818 г. замужем за флигель-адъютантом Вл. Ст. Апраксиным. Овдовев в 1833 г., посвятила себя всецело вос­питанию своих детей и уходу за престарелым отцом, гр. П. А. Толстым, б. русским послом в Париже.

   АРМФЕЛЬД Александр Осипович (1806-1868) - профессор судебной медицины и истории медицины в Московском университете, инспектор классов сиротского института Московского воспитательного дома.

   АРНОЛЬДИ Лев Иванович (1822-1860) - единоутробный (от одной ма­тери) брат А. О. Смирновой. В сороковых годах был чиновником особых поручений при калужском губернаторе Н. М. Смирнове. {574}

   АРСЕНЬЕВ Илья Александрович (1820-1887).- Отец его занимал видное место в московском обществе и был знаком со всеми выдающимися литературными деятелями, которых мальчику Арсеньеву случалось видеть в доме отца. Впослед­ствии - журналист, агент III отделения, основатель уличных петербургских газет, положивших у нас начало "мелкой прессе".

   АФАНАСЬЕВ Александр Николаевич (1826-1871) - известный собиратель сказок, автор книги "Поэтические воззрения славян на природу".

   БАЗИЛИ Константин Михайлович (1809-1884) - по происхождению ал­банский грек, товарищ Гоголя по нежинской гимназии. Служил по министерству иностранных дел, с 1844 по 1853 г. был русским генеральным консулом в Сирии и Палестине. Автор ряда трудов о Турции и Греции.

   БАЛАБИНЫ.- В их семействе молодой Гоголь, по рекомендации Плетнева, давал уроки. Петр Иванович Балабин был отставной генерал корпуса жандармов, жил в своем доме на Английской набережной, близ Николаевского моста. Жена его, Варвара Осиповна, француженка по происхождению, была женщина образованная и начитанная. Дочь их, Марья Петровна (впоследствии жена инженера Вагнера), была ученицей Гоголя. Старшая дочь, Елизавета Петровна, вышла замуж за кн. В. Н. Репнина. С Репниными Гоголь познакомился в Бадене в 1836 году по родству с Балабиными. Был постоянным посетителем Репниных в Одессе в 1850-1851 гг. Княжна Варвара Николаевна Репнина, сестра В. Н-ча, оставила отрывочные воспоминания о Гоголе.

   БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич (1810-1848). Уже молодые произ­ведения Гоголя - "Миргород" и беллетристику "Арабесок" - Белинский безого­ворочно признал "самым необыкновенным явлением в нашей литературе", а самого Гоголя - главою тогдашней литературы. Так же горячо приветствовал он и "Ревизора", и "Мертвые души", которые назвал "великим произведением". Тем, что Гоголь занял в современной ему литературе подобающее место, он в большой мере обязан критике Белинского. И Белинский вправе был впоследствии говорить: "Отечественные записки" (т. е. Белинский) первые и одни сказали и постоянно до сей минуты говорят, что такое Гоголь в русской литературе. Как на величайшую нелепость, как на самое темное и позорное пятно на нашем журнале, указывали разные критики на наше мнение о Гоголе. Находили смешною, нелепого, оскорбительною мысль о том, что Гоголь - великий талант, гениальный поэт и первый писатель сов­ременной России". По поводу Гоголевой "Переписки" Белинский написал за грани­цей, где в то время лечился, знаменитое письмо к Гоголю, где подвергал "Переписку" убийственной критике. Письмо распространилось в большом количестве списков, однако правительству стало известным лишь в связи с делом петрашевцев, когда Белинского уже не было в живых. Управляющий III отделением генерал Л. В. Ду­бельт яростно сожалел, что Белинский умер, и прибавлял: "Мы бы его сгноили в крепости".

   БЕЛОЗЕРСКИЙ Николай Данилович - хороший знакомый Гоголя, встре­чавшийся с Гоголем еще в бытность его в нежинской гимназии. Гоголь поддерживал с ним сношения до конца жизни и относился к нему с большою приязнью. Никаких более подробных сведений о Белозерском не имеется.

   БЕЛОУСОВ Николай Григорьевич (1799-1854) - профессор римского права и инспектор в Нежинской гимназии высших наук. Стоял во главе либераль­ной части профессуры, был очень уважаем Гоголем. По доносам реакционной части профессуры удален от должности в 1830 г. {575}

   БЕНКЕНДОРФ Александр Христофорович (1788-1844) - с 1826 г. шеф жандармов и начальник знаменитого Третьего отделения собственной его величества канцелярии. В 1832 г. возведен в графское достоинство.

   БЕРГ Николай Васильевич (1824-1884) - поэт и переводчик ("Пана Та­деуша" Мицкевича, "Краледворской рукописи" и др.), член так наз. "молодой редакции" "Москвитянина".

   БИЛЕВИЧ Михаил Васильевич (1779-?) - профессор политических наук в нежинской гимназии. Его доносы на проф. Белоусова и других либеральных профес­соров привели к полному разгрому гимназии в 1830 г.

   БЛУДОВ Дмитрий Николаевич (1785-1864) - в молодости друг Карамзина и Жуковского, член литературного общества "Арзамас", впоследствии крупный бюрократ.

   БОДЯНСКИЙ Осип Максимович (1808-1877) - профессор истории и ли­тературы славянских наречий в Московском университете. Был секретарем "Москов­ского общества истории и древностей российских", под его редакцией вышли 23 книги "Чтений" этого общества, содержащих богатейшие материалы для русской истории. За попытку напечатать в "Чтениях" перевод сочинения Флетчера о России в конце XVI века устранен от секретарских обязанностей в обществе и смещен с кафедры в 1848 г. Однако в конце 1849г. получил обратно кафедру в Московском университете.

   БОТКИН Николай Петрович - из знаменитой московской купеческой семьи Боткиных, брат писателя В. П., медика С. П., художника М. П. Боткиных. Много помогал, за границей русским художникам и учащимся, не раз ссужал деньгами художника А. А. Иванова.

   БРАДКЕ Егор Федорович (1796-1861) - основатель и первый попечитель Киевского университета. Раньше служил на военной службе, участвовал в подавле­нии польского восстания. Впоследствии сенатор и попечитель Дерптского учебного округа.

   БРЮЛЛОВ Карл Павлович (1799-1852) - художник, автор нашумевшей за границей и в России картины "Последний день Помпеи", прекрасный портретист. Картина "Последний день Помпеи" не удовлетворяет нас неприятным ее колори­том, надуманностью композиции, нежизненною "классичностью" движений и дра­пировок, но в свое время она вызвала в России единодушный восторг. Пушкин посвя­тил картине неоконченное стихотворение "Везувий зев открыл". Гоголь напечатал в своих "Арабесках" статью о картине, где признал ее "одним из ярких явлений девятнадцатого века", "светлым воскресением живописи, пребывавшей долгое время в каком-то полулетаргическом состоянии".

   БУЛГАРИН Фаддей Венедиктович (1789-1859) - публицист, литературный критик, беллетрист, редактор рептильной газеты "Северная пчела", шпион и донос­чик, находившийся в тесной связи с III отделением. Ярый хулитель Гоголя, отри­цавший всякое его значение. "Ревизора" он признал забавным, но малооригиналь­ным фарсом, исполненным клевет на русскую жизнь. "Мертвые души" находил стоящими на одном уровне с романами Поль де-Кока и т. п.

   БУРАЧОК Степан Онисимович (1800-1876) - генерал-лейтенант. Издавал в 1840-1845 гг. реакционный, тупо-изуверский журнал, ратовавший за православие, самодержавие и казенно-слащавую "народность", признававший европейские идеи гибельными для России, отрицавший всю современную ему литературу, включая Пушкина. Гоголь относился к Бурачку с симпатией и уважением.

   БУСЛАЕВ Федор Иванович (1818-1897) - был преподавателем русского языка в одной из московских гимназий; в 1839-1841 гг. путешествовал за границей {576} с семейством попечителя Московского учебного округа графа С. Г. Строганова. Впоследствии - профессор русской словесности в Московском университете и ака­демик.

   БУХАРЕВ Александр Матвеевич, в монашестве Федор (1824-1871)- окончил курс в Московской духовной академии; незадолго до окончания курса при­нял монашество. Был профессором Московской духовной академии по кафедре священного писания. Его "Три письма к Гоголю, писанные в 1848 году" (Спб., 1861) вызвали сильное неудовольствие московского митрополита Филарета по по­воду такого предмета занятий профессора священного писания. По доносам редактора "Домашней беседы", известного изувера Аскоченского, труд Бухарева об Апокалип­сисе был запрещен к печатанию, а сам Бухарев уволен в Переяславль, в монастырь. Тогда Бухарев снял с себя монашество (в 1863 г.).

   ВЕЛИКОПОЛЬСКИЙ Иван Ермолаевич (1793-1868) - стихотворец, автор сатиры на игроков, высмеянной Пушкиным. Человек богатый и добрый, он отоз­вался на приглашение Аксакова в 1838 г. оказать денежную помощь Гоголю и дал тысячу рублей. Не раз оказывал материальную поддержку и Белинскому.

   ВЕНЕВИТИНОВ Дмитрий Владимирович (1805-1827) - талантливый, мно­го обещавший поэт, умерший 22 лет от роду. Любил кн. З. А. Волконскую, когда она, в двадцатых годах, проживала в Москве.

   ВИГЕЛЬ Филипп Филиппович (1786-1856) - служил в Бессарабии, был керчьеникальским градоначальником, потом служил в департаменте иностранных исповеданий, директором которого был под конец жизни. Ярый монархист и реак­ционер. Автор ядовитых и пристрастных, но ценных "Воспоминаний", не раз издававшихся.

   ВИЕЛЬГОРСКИЕ. Граф Михаил Юрьевич (1787-1856) - богатый и знатный царедворец. В сороковых годах его дом в Петербурге был средоточием столичной аристократической жизни; местные и приезжие артисты находили здесь самый радушный прием. Виельгорский сам был хороший музыкант и композитор, романсы его пользовались популярностью. Роберт Шуман назвал его гениальнейшим из дилетантов. Виельгорский был в близких отношениях и с рядом выдающихся писа­телей - Карамзиным, Жуковским, Пушкиным, Гоголем. "Ревизор" попал на сцену главным образом благодаря Виельгорскому. Он хлопотал также о разрешении к пе­чати "Мертвых душ". Луиза Карловна, урожденная принцесса Бирон (1791- 1853),- его жена. Была горда, очень разборчива на знакомства, но к Гоголю благо­волила и была с ним в дружеской переписке. Как и две младшие ее дочери, видела в Гоголе учителя жизни и охотно подчинялась его руководству.

   Дети их: Иосиф Михайлович (1816-1839) - талантливый, много обещавший юноша. Воспитывался вместе с царским наследником Александром, будущим им­ператором Александром II. Умер от чахотки в Риме на руках Гоголя. Михаил Михай­лович впоследствии служил при посольстве в Берлине. Аполлинария Михайловна была замужем за А. В. Веневитиновым, братом поэта. Софья Михайловна (1820-1878) - с 1840 г. замужем за писателем гр. В. А. Соллогубом, автором "Тарантаса", кроткая и милая, но, вследствие беспутства мужа, несчастная в браке. Как и младшая сестра ее Анна Михайловна, жадно внимала поучениям Гоголя и была с ним в постоянной переписке. Анна Михайловна (Анолина, Нози), по словам В. Соллогуба, "кажется, единственная женщина, в которую влюблен был Гоголи". Ее, по словам И. С. Аксакова, Гоголь пытался изобразить в Уленьке из второй части "Мертвых душ". Впоследствии была замужем за кн. А. И. Шаховским. {577}

   ВОЛКОНСКАЯ Зинаида Александровна, урожд. княжна Белосельская-Бело­зерская (1792-1862) - поэтесса, композитор, певица, красавица. Вскоре по выходе замуж за кн. Н. Г. Волконского разъехалась с мужем. Блистала на международных конгрессах, устроявших Европу после низвержения Наполеона; пользовалась ин­тимной благосклонностью императора Александра I. В двадцатых годах жила в Москве. В ее блестящем салоне собирался цвет интеллигенции, жившей в Москве,- Пушкин, Мицкевич, кн. Вяземский, Веневитинов, Чаадаев, Хомяков, Шевырев, Погодин и др. В 1829 г. она уехала в Италию и там приняла католичество. Была фана­тической католичкой. Умерла в нужде, обобранная патерами и монахами.

   ВЫСОЦКИЙ Герасим Иванович - товарищ Гоголя по нежинской гимназии, кончил курс в 1826 г., двумя годами раньше Гоголя, и поступил на службу в Петер­бурге. Впоследствии жил в своем поместье в Полтавской губернии, пользовался среди соседей славою большого остряка и насмешника. Умер в начале 70-х годов.

   ВЯЗЕМСКИЙ кн. Петр Андреевич (1792-1878) - суховатый поэт и острый критик, друг Пушкина. В особенно близких отношениях с Гоголем не был, но написал две горячие статьи - одну в защиту "Ревизора", другую - в защиту "Переписки с друзьями".

   ГААЗ Федор Петрович, доктор (1780-1853) - выдающийся врач-обществен­ник, "святой доктор", старший врач московских тюремных больниц, упорно боров­шийся за улучшение обращения с заключенными.

   ГАЛАХОВ Алексей Дмитриевич (1807-1892) - историк литературы, жур­налист, автор в свое время популярной хрестоматии по истории русской литературы.

   ГАНКА Вацлав (1791-1861) - видный деятель чешского национального возрождения, русофил, мечтавший о русском языке как общеславянском. Был профессором чешского языка и литературы университета в Праге и библиотекарем Народного музея.

   ГЕДЕОНОВ Александр Михайлович (1790-1867) - с 1833 г. директор имп. петербургских театров, с 1847 г.- директор имп. театров обеих столиц. Чиновник-бюрократ, хозяйственные дела дирекции расстроил, к интересам искусства был рав­нодушен, с артистами держался грубо, даже актрисам говорил "ты". Уволен в 1858 г.

   ГЕРБЕЛЬ Николай Васильевич (1827-1883) - поэт и переводчик, редактор собраний сочинений Шиллера, Гете, Байрона, Шекспира и хрестоматий "Немецкие поэты", "Английские поэты", "Русские поэты".

   ГЕРЦЕН Александр Иванович (1812-1870) - русский революционер и публицист. В 1847 г. выехал за границу. Основатель Вольной русской типографии в Лондоне, издатель еженедельной газеты "Колокол" (с 1857 г.), страстно боровшейся с российским самодержавием.

   ГОГОЛЬ Анна Васильевна - сестра Гоголя.

   ГОГОЛЬ Елизавета Васильевна - сестра Гоголя, с 1851 г. в замужестве за саперным офицером Вл. Ив. Быковым; овдовела в 1862 г. Умерла в 1864 г. Старший ее сын. Ник. В. Быков, был женат на внучке Пушкина, Марии Александ­ровне.

   ГОГОЛЬ Мария Васильевна (1811-1844) - старшая из сестер Гоголя, с 1832 по 1836 г. замужем за землемером П. О. Трушковским.

   ГОГОЛЬ Ольга Васильевна (1825-1907) - младшая сестра Гоголя.

   ГРАНОВСКИЙ Тимофей Николаевич (1813-1855) - профессор всеобщей истории в Московском университете, блестящий ученый и лектор, по направлению либерал и западник. {578}

   ГРЕБЕНКА Евгений Павлович (1812-1848) - воспитанник нежинской гим­назии, талантливый русско-украинский беллетрист.

   ГРЕЧ Николай Иванович (1787-1867) - журналист, беллетрист, составитель руководства по русской грамматике, издатель журнала "Сын отечества" и соиз­датель (с Булгариным) рептильной газеты "Северная пчела".

   ГРИГОРЬЕВ Аполлон Александрович (1822-1864) - критик консерватив­ного направления, "почвенник", глава "молодой редакции" "Москвитянина", сменив­шей в 1850 г. Погодина и Шевырева и состоявшей кроме Григорьева из Островского, Писемского, Потехина, Мея, Алмазова, Берга и др. По поводу "Переписки с друзья­ми" Григорьев напечатал восторженную статью в "Московском городском листке".

   ГРИГОРЬЕВ Василий Васильевич (1818-1881) - выдающийся ориенталист. В 60-х годах - профессор истории Востока в Петербургском университете.

   ГРОТ Яков Карлович (1812-1893) - друг Плетнева, с 1840 г. профессор русского языка и словесности в Гельсингфорсском университете, переводчик поэмы Тегнера "Фритиоф". Впоследствии академик и вице-президент Петербургской акаде­мии наук.

   ДАНИЛЕВСКИЙ Александр Семенович (род. в 1809 г.) - один из ближай­ших друзей Гоголя, товарищ его по нежинской гимназии. Вместе окончили курс гимназии в июне 1828 г. и вместе поехали в Петербург в декабре того же года, Дани­левский - для поступления в школу гвардейских подпрапорщиков. В 1831 г. рас­простился со школой и уехал на Кавказ, откуда воротился в Петербург в 1834 г. и поступил на службу в канцелярию министерства внутренних дел. В 1836 г. вместе с Гоголем поехал за границу. Там они путешествовали вместе, разъезжались по разным маршрутам и съезжались вновь. В мае 1838 г., когда Данилевский жил в Париже, умерла в России его мать, материальные обстоятельства его изменились, пришлось проститься с беззаботной жизнью и ехать в Россию искать какого-нибудь места. В 1843 г. у него с Гоголем произошла размолвка. Гоголь, все больше утверж­давшийся в роли всеобщего наставника и проповедника, вздумал поучать и Дани­левского; тот вспылил и ответил ему резким письмом. Вскоре, впрочем, они поми­рились. В конце 1843 г. Данилевский получил место инспектора благородного пан­сиона при одной из киевских гимназий. Во второй половине 1844 г. женился на Ульяне Григорьевне Похвисневой. С 1848 г. хозяйничал в своем имении Дубровном. В 1856 г. получил место директора училищ Полтавской губ. Конец жизни провел в селе Анненском Харьковской губ., где и умер (в середине 80-х годов). Дружеские его отношения с Гоголем продолжались до самой смерти Гоголя, но до самого конца ему приходилось давать энергичный отпор стремлению Гоголя поучать его; так, в 1849 г. он писал Гоголю: "Не отвечал на твое письмо потому, что ровно не знал ничего сказать тебе в ответ на твои проповеди. Я вижу, тебя не урезонить, ты все поешь одну песнь... Все мораль да мораль,- это хоть какому святому надоест".

   ДАНИЛЕВСКИЙ Григорий Петрович (1829-1890) - в свое время извест­ный романист. В пятидесятых годах был чиновником особых поручений при министре народного просвещения. В конце жизни редактировал "Правительственный вестник" и был членом совета Главного управления по делам печати.

   ДАШКОВ Дмитрий Васильевич (1784-1839) - в молодости член литератур­ного общества "Арзамас", впоследствии министр юстиции при императоре Ни­колае I. {579}

   ДЕЛЬВИГ бар. Антон Антонович (1798-1831) - известный поэт, друг Пушкина, издатель альманахов "Северные Цветы" и "Литературная Газета".

   ДЕЛЬВИГ бар. Андрей Иванович (1813-1887) - племянник поэта, инженер, автор ценных мемуаров "Мои воспоминания".

   ДМИТРИЕВ Иван Иванович (1760-1837) - поэт, баснописец, автор сен­тиментальных романсов и известной сатиры "Чужой толк", друг Карамзина. С 1810 по 1814 г. - министр юстиции; по выходе в отставку поселился в Москве, где и умер.

   ДМИТРИЕВ Михаил Александрович (1796-1866) - племянник преды­дущего, посредственный поэт. Кн. Вяземский прозвал его "Лже-Дмитриев".

   ЕЛАГИНА Авдотья Петровна (1789-1877) - урожд. Юшкова, по первому мужу Киреевская, мать известных славянофилов и фольклористов Ив. и П. Киреев­ских, племянница поэта Жуковского. Очень умная и образованная женщина. В салоне ее собирались самые лучшие представители московской интеллигенции, преиму­щественно славянофильского направления.

   ЖИРЯЕВ Александр Степанович (1815-1856) - криминалист, впоследствии профессор Дерптского университета. В период знакомства с Гоголем находился в заграничной научной командировке.

   ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич (1783-1852) - поэт и переводчик. В 1817 г. был назначен преподавателем русского языка к великой княгине Александре Федоровне (жене будущего императора Николая I), в 1825 г. стал воспитателем нас­ледника (будущего императора Александра II), в каком звании оставался до 1841 г. В 1842 г., 58 лет от роду, женился на 18-летней дочери своего друга Рейтерна и с тех пор до самой смерти жил в Германии - сначала в Дюссельдорфе, потом во Франкфурте-на-Майне. К Гоголю относился с неизменною ласковостью и забот­ливостью, не раз выхлопатывал ему денежные пособия от разных особ царской фамилии и даже помогал тайно из собственных средств. Гоголь не раз живал у него в Дюссельдорфе и во Франкфурте.

   ЗАГОСКИН Михаил Николаевич (1789-1852) - автор известного романа "Юрий Милославский" и других исторических романов, а также многочисленных комедий; с 1831 г.- директор имп. московских театров. К обличительной деятель­ности Гоголя относился отрицательно, по поводу эпиграфа к "Ревизору" - "На зер­кало неча пенять, коли рожа крива" - яростно спрашивал: "Ну, скажите, где моя рожа крива?"

   ЗАЛЕССКИЙ Богдан (1802-1886) - польский поэт так наз. "украинской школы", увлекавшийся Украиной, ее природой и историей. Гоголь сошелся с ним в Париже в 1837 г., беседуя и переписываясь по-украински.

   ЗИНГЕР Федор Осипович - с 1824 г. профессор немецкой словесности в нежинской гимназии. В 1830 г. уволен, в числе других либеральных профессоров, за неблагонадежность и уехал в Германию.

   ИВАНОВ Александр Андреевич (1806-1858) - художник. По окончании Академии художеств был послан Обществом поощрения художеств за границу на средства Общества. В 1830 г. прибыл в Рим. Картина его "Магдалина", написан­ная еще в условном академическом роде, вызвала, однако, восторг крупнейших иностранных художников; Торвальдсен пророчил Иванову великую будущность. Петербургская академия наградила его званием академика, а Общество поощрения {580} художеств прибавило ему пенсион на два года. После этого Иванов все силы отдал грандиозной картине "Явление Мессии народу", над которою работал с лишком двадцать лет, в сомнениях и колебаниях, в постоянных хлопотах о продлении пенсии. В поездке на Восток, в Иерусалим и на Иордан, ему было отказано на том основании, что "Рафаэль не был на Востоке, а создал великие творения". Гоголь очень высоко ценил Иванова и его картину, хлопотал, у кого мог, о продлении для него воз­можности спокойно и не торопясь работать над картиной, посвятил Иванову большую статью в "Выбранных местах из переписки с друзьями". В судьбе Иванова много было общего с судьбою самого Гоголя: Гоголь над второю частью "Мертвых душ" ра­ботал так же медленно, как Иванов над своею картиною, обоих одинаково торопили со всех сторон с окончанием их работы, оба одинаково пропадали от нужды, не будучи в силах оторваться от любимого дела для постороннего заработка. И Гоголь имел в виду одинаково себя и Иванова, когда писал в указанной статье: "Теперь все чувствуют нелепость упрека, в медленности и лени такому художнику, который, как труженик, сидел всю жизнь свою над работою и позабыл даже, существует ли на свете какое-нибудь наслаждение, кроме работы. С производством этой картины связалось собственное душевное дело художника,- явление, слишком редкое в мире". В 1858 г. Иванов приехал с готовою картиною в Петербург. Картина имела огромный успех. Еще продолжалась выставка, как Иванов умер от холеры. Картина в настоящее время находится в Госуд. Третьяковской галерее.

   ИННОКЕНТИЙ (БОРИСОВ) (1800-1857) - русский богослов и церковный проповедник, с 1841 г.- епархиальный архиерей в Харькове. С 1848 г.- архиепис­коп Херсонский и Таврический. К "Переписке с друзьями" отнесся отрицательно, назвав ее "произведением неслыханной гордости человека". Пламенный проводник христианских добродетелей, Иннокентий в жизни был очень черств, тянулся к знати, к "простонародию" относился пренебрежительно, любил деньги, оставил после себя капитал свыше 200 000 рублей.

   ИНОЗЕМЦЕВ Федор Иванович (1802-1869) - профессор Московского университета по кафедре хирургии, один из популярнейших в свое время врачей-практиков.

   ИОРДАН Федор Иванович (1800-1883) - русский гравер. По окончании курса в Академии художеств был в 1829 г. командирован за границу. В 1834 г. основался в Риме и занялся воспроизведением в гравюре картины Рафаэля "Преоб­ражение". Над этою гравюрою огромного размера он работал двенадцать лет. Она получила очень высокую оценку и со стороны заграничных художников. Впослед­ствии профессор и ректор Петербургской академии художеств.

   КАПНИСТ Василий Васильевич (1757-1823) - поэт и драматург, автор очень в свое время популярной обличитель