Вересаев Викентий Викентьевич - Пушкин в жизни

ушкиной жены и ее сестры. Они живут на Аптекарском, но совершенно монашески. Никуда не ходят и не выезжают. Пушкина очень интересна. В ее образе мыслей и особенно в ее жизни есть что-то трогательно возвышенное. Она не интересничает, но покоряется судьбе. Она ведет себя прекрасно, нисколько не стараясь этого выказывать.

  П. А. ПЛЕТНЕВ - Я. К. ГРОТУ, 24 авг. 1840 г. Переп. Грота с Плетневым, т. I, 27.

  Во вторник 21 января на последнее время вечера поехал я к Natalie Пушкиной. Мы просидели одни. Она очень интересна. Я шутя спросил ее: скоро ли она опять выйдет замуж? Она шутя же отвечала, что, во-первых, не пойдет замуж, во-вторых, никто не возьмет ее. Я ей советовал на такой вопрос всегда отвечать что-нибудь одно, ибо при двух таких ответах рождается подозрение в неискренности, и советовал держаться второго. Так нет, - лучше хочет твердить первое, а в случае отступления сказать, что уж так судьба захотела.

  П. А. ПЛЕТНЕВ - Я. К. ГРОТУ, 24 янв. 1841 г. Переп. Грота с Плетневым, т. I, 216,

  Из двух ответов Пушкиной и я бы предпочел тот, ко- торый она выбрала; но из ее разговора я с грустью вижу, что в сердце ее рана уже зажила! Боже! Что же есть прочного на земле?

  Я. К. ГРОТ - П. А. ПЛЕТНЕВУ, 30 янв. 1841 г. Переп. Грота с Плетневым, т. I, 222.

  Natalie Пушкина сегодня была в английском магазине (канун елки перед рождеством) и встретилась там с государем, обыкновенно в этот день приезжающим в английский магазин покупать для елки своим детям. Его величество очень милостиво изволил разговаривать с Пушкиной. Это было в первый раз после ужасной катастрофы ее мужа.

  П. А. ПЛЕТНЕВ - Я. К. ГРОТУ, 24 дек. 1841 г. Переп. Грота с Плетневым, т. I, 464.

  Силою обстоятельств Наталья Николаевна понемногу втянулась в прежнюю светскую жизнь, хотя и не скрывала от себя, что для многих это служит лишним поводом упрекнуть ее в легкомыслии и равнодушном забвении... Император часто осведомлялся о ней у престарелой фрейлины (Загряжской) и выражал желание, чтобы Наталья Николаевна по-прежнему служила одним из лучших украшений его царских приемов. Одно из ее появлений при дворе обратилось в настоящий триумф. В залах Аничковского дворца состоялся костюмированный бал в самом тесном кругу. Ек. Ив. Загряжская подарила Наталье Николаевне чудное одеяние в древнееврейском стиле, по известной картине, изображавшей Ревекку. Длинный фиолетовый бархатный кафтан, почти закрывая широкие палевые шальвары, плотно облегал стройный стан, а легкое из белой шерсти покрывало, спускаясь с затылка, мягкими складками обрамляло лицо и ниспадало на плечи. Появление ее во дворце вызвало общую волну восхищения. Как только начались танцы, император Николай Павлович направился к Наталье Николаевне, взяв ее руку, повел к императрице и сказал во всеуслышание: "Смотрите и восхищайтесь!" Императрица Александра Федоровна навела лорнет на нее и ответила: - "Да, прекрасна, в самом деле прекрасна! Ваше изображение таким должно бы перейти к потомству". Император поспешил исполнить желание, выраженное супругою. Тотчас после бала придворный живописец написал акварелью портрет Натальи Николаевны в библейском костюме для личного альбома императрицы. По ее словам, это вышло самое удачное изображение из всех тех, которые с нее снимали. Вероятно, альбом этот сохраняется и теперь в архиве Аничковского дворца, но никому из детей не привелось его видеть.

  А. П. АРАПОВА. Нов. Время, 1908, Š 11432.

  По-видимому, г-жа Пушкина снова появляется на балах. Не находишь ли ты, что она могла бы воздержаться от этого? Она стала вдовою вследствие такой ужасной трагедии, и ведь она была ее причиною, хотя и невинною.

  Гр-ня Д. Ф. ФИКЕЛЬМОН - rp-не Е. Ф. ТИЗЕНГАУ-ЗЕН, 17 января 1843 г., из Вены. Comte F. de Sonis. Lettres du comte et de la c-sse Fiquelmont. Paris, 1911, Librairie Plon., page 38 (фр.).

  Я видела Наталью Николаевну Пушкину, которая очень изменилась, так что я удивилась, как она похудела, пожелтела и подурнела, а Александра Николаевна, та похорошела.

  АННА НИК. ВУЛЬФ - бар. Е. Н. ВРЕВСКОЙ, 14 дек. 1843 г. П-н и его совр-ки, XXI - XXII, 350.

  Лет двадцать назад в Московский Исторический музей пришел какой-то немолодой человек и предложил приобрести у него золотые закрытые мужские часы с вензелем Николая I. (Передаю это со слов В. А. Город-цова, который при этом присутствовал). Запросил этот человек за часы две тысячи руб. На вопрос, почему он так дорого их ценит, когда такие часы с императорским вензелем не редкость, принесший часы сказал, что часы эти особенные. Он открыл заднюю крышку: на внутренней стороне второй крышки была миниатюра - портрет Наталии Николаевны Пушкиной. По словам этого человека, дед его служил камердинером при Николае Павловиче; часы эти находились постоянно на письменном столе; дед знал их секрет, и когда Николай I умер, взял эти часы, "чтобы не было неловкости в семье". Часы почему-то не были приобретены в Исторический музей. И так и ушел этот человек с часами, и имя его осталось неизвестным.

  АННА НИК. ВУЛЬФ - бар. Е. Н. ВРЕВСКОЙ, 14 дек. стр. 267.

  Царь - самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, - о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья. - "Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?" - спросил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. - "Никогда! - ответила она с выражением крайнего изумления. - Как это возможно?" - "Но берегитесь, ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам". - "Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете; я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом".

  АХ. ГАЛЛЕ ДЕ КЮЛЬТЮР. Ach. Gallet de Kultur. Le tzar Nicolas et la sainte Russie. Paris, 1855, page 202.

  В начале зимы 1844 г. состоялось первое знакомство моего отца (П. П. Ланского) с моею матерью (Нат. Ник. Пушкиной)... В течение зимы посещения его все учащались... (Из-за ушиба ноги Нат. Ник-не весною пришлось отложить свою поездку в Гельсингфорс на морские купания). Знакомые разъехались. Отец чуть не ежедневно стал навещать одинокую больную. Он имел основание ожидать скорого назначения командиром армейского полка в каком-нибудь захолустье, что могло бы сильно осложнить воспитание детей Пушкиных, как вдруг ему выпало негаданное, можно даже сказать, необычайное счастье. Особым знаком царской милости явилось его назначение прямо из свиты командиром лейб-гвардии Конного полка, шефом которого состоял государь. Обширная казенная квартира, упроченная блестящая карьера расширяли его горизонт и, не откладывая долее, он сделал предложение.

  А. П. АРАПОВА. Нов. Время, 1908, Š 11442.

  Петр Петрович Ланской род. 13 марта 1799 г. Всю свою службу до чина полковника провел в кавалергардском полку... 10 окт. 1843 г. произведен в генерал-майоры, через полгода назначен командующим л. гв. Конным полком и через два года утвержден командиром. Вскоре затем назначен в свиту его величества. 6 апр. 1849 г. произведен в генерал-адъютанты. 26 авг. 1856 г. назначен начальником 1 гвард. кавал. дивизии. 19 ноября 1864 г. назначен председателем следственной комиссии (о петербургских поджогах), вслед затем - исправляющим должность петербургского генерал-губернатора. Позже был председателем комиссии для разбора и суда всех политических дел. Умер 6 мая 1877 г.

  С. А. ПАНЧУЛИДЗЕВ. Сборник биографий кавалергардов, 336.

  (18 июля 1844 г. Нат. Ник-на Пушкина вышла замуж за Ланского). Император Николай Павлович отнесся очень сочувственно к этому браку и сам вызвался быть посаженым отцом. Но невеста настояла, чтобы свадьба совершилась как можно скромнее; сопровождаемые самыми близкими родственниками, они пешком отправились вСтрельнинскую церковь и там обвенчались \7. Поэтому Ланскому не пришлось воспользоваться выпавшею ему почестью. Государь понял и оценил мотивы этого решения, прислал новобрачной бриллиантовый фермуар в подарок, велев при этом передать, что от будущего кумовства не дозволит так отделаться; и в самом деле, год спустя, когда у них родилась старшая дочь Александра, государь лично приехал в Стрельну для ее крестин.

  С. А. ПАНЧУЛИДЗЕВ. Сб. биогр. кавалергардов, 334.

  Постоянная царская милость служила лучшей эгидой против зависти врагов. Те самые люди, которые беспощадно клеймили Наталью Николаевну, заискивающе любезничали, напрашивались на приглашения, - в особенности, когда в городе стало известно, как сам царь назвался к отцу на бал... Мать задумала устроить вечеринку в полковом интимном кругу... Когда отец был у царя на докладе, Николай Павлович по окончании аудиенции сказал ему: - "Я слышал, что у тебя собираются танцовать? Надеюсь, что ты своего шефа не обойдешь приглашением"... Государь, прибыв в назначенный час, в разговоре с матерью осведомился, как поживает его крестница (автор этих воспоминаний), и она рассказала ему о моем детском горе, что мне не довелось его увидеть (девочку уже уложили спать). - "Узнайте, спит ли она? если нет, то я сейчас пойду к ней"... Государь взял меня на руки, расцеловал в обе щеки, ласково поговорил со мною, но что он мне сказал, я не помню.

  А. П. АРАПОВА. Новое время, 1908, Š 11442.

  Когда исполнилось двадцатипятилетнее чествование шефства императора Николая Павловича конногвардейским полком, - П. П. Ланской, бывший в то время полковым командиром, испросил у государя разрешения поднести альбом в память этого события. Государь дал свое согласие, выразив при этом желание, чтобы во главе альбома был портрет Наталии Николаевны Ланской, как жены командира полка. Желание его было исполнено. Портрет Нат. Ник. был нарисован известным в то время художником Гау. С тех пор этот альбом хранится в Зимнем дворцеV-.

  А. П. АРАПОВА. Новое Время, 1908, Š 11446, иллюстр. прил. Н. Н. Пушкина-Ланская умерла 26 ноября 1863 года.

  

  

  

  Дополнения и комментарии

  С. 26. В лицее Кюхельбекера действительно считали чудаком, подшучивая над его странностями. Пушкин в данном случае пользуется этой юношеской репутацией Кюхельбекера, надеясь облегчить его участь. Сам же он высоко ценил душевную чистоту, энтузиазм Кюхельбекера и был до глубины души потрясен встречей с ним, уже ссыльным (см. наст. изд. с. 86).

  С. 29. Таким же образом Николай "обольстил" и многих декабристов, уверяя их в своем сочувствии и своей готовности действовать на благо России. Мицкевич, на которого ссылается корреспондент Герцена, так рассказывает о встрече поэта и царя: "В сей достопамятной аудиенции император говорил о поэзии с сочувствием. Здесь в первый раз русский царь говорил о литературе с подданным своим... Он одобрял поэта продолжать занятия свои, освободил его от официальной цензуры. Император Николай явил в этом случае редкую проницательность; он умел оценить поэта; он угадал, что по уму своему Пушкин не употребит во зло оказываемой ему доверенности, а по душе своей сохранит признательность за оказанную милость" (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников, т. 1, с. 141).

  С. 29. "Гусарство", которому Пушкин отдал дань в годы своей ранней молодости, в представлении многих современников продолжало сопровождать его, как лже-ореол. Сам Пушкин, находившийся одно время под обаянием людей таких, как, например, А. Н. Раевский, "демон" известного пушкинского стихотворения, которые действительно "проповедовали последовательный эгоизм", с годами уже совершенно иначе оценивал подобную "проповедь".

  С. 31. "К убийце гнусному..." - этот вариант является принятым. По мнению Д. Д. Благого, те же буквы следует читать как Ц. Г. - "царю-губителю". Подробное обсуждение обоих вариантов см. в кн.: Благой Д. Д. Душа в заветной лире. 2-е изд. М.: Сов. писатель, 1979, с. 359.

  С. 37. Внешность Пушкина разочаровывала многих современников. "Потомок негров безобразный", - это Пушкин сказал о себе сам. Он же сказал о своем портрете работы О. Кипренского: "Это зеркало мне льстит", - мнение, которое разделяли и друзья поэта.

  С. 42. Это одно из тех распространенных ложных мнений, о которых говорилось выше в связи с донесением фоп-Фока (см. наст, изд., с. 29).

  С. 42. Отношение Пушкина к Мицкевичу диктовалось искренним восхищением его личностью и великим талантом. Впоследствии Мицкевич вспоминал: "Пушкин, вызывавший восторг читателей своим поэтическим талантом, изумлял своих слушателей живостью, тонкостью и проницательностью своего ума. Он обладал удивительной памятью, определенностью суждений и утонченным вкусом. Слушая его рассуждения об иностранной или о внутренней политике его страны, можно было принять его за человека, поседевшего в трудах на общественном поприще и ежедневно читающего отчеты всех парламентов... Я знал русского поэта весьма близко и в течение довольно продолжительного времени; я наблюдал в нем характер слишком впечатлительный, а порой легкий, но всегда искренний, благородный и откровенный" (Мицкевич А. Собр. соч. М.: ГИХЛ, 1954, т. 4, с. 96 - 97),

  С. 45. Мемуарист здесь явно пристрастен. М. П. Погодин и С. П. Шевырев, упоминаемые выше, были такими же разночинцами по происхождению, как и братья Полевые, однако Пушкин встретил их очень дружески. С истинным презрением Пушкин относился к демагогическому, поддельному "демократизму", равно как презирал он и светскую "чернь". Сам Кс. Полевой пишет об этом в дальнейшем уже с большей объективностью (см. наст, изд., с. 100 - 103).

  С. 54. Упоминаемый Погодиным А. А. Волков был начальником 2-го округа Московского корпуса

  жандармов,

  тревога

  Погодина

  оказалась небезосновательной, поскольку Волков действительно доносил позднее Бенкендорфу о Пушкине (см. наст, изд., с. 63).

  С. 54. Героизм, мученичество декабристов поставили их в исключительное положение в глазах передового русского общества, и Пушкин преклонялся перед их подвигом. К вопросу о вступлении Пушкина в тайное общество сами декабристы относились очень серьезно (см. комм, к с. 90).

  С. 59. Над элегией "Андрей Шенье" Пушкин начал работать весной 1825 г. вскоре после визита И. И. Пущина к нему в Михайловское. Тема элегии - место поэта в борьбе с тиранией - навеяна, очевидно, их беседой, состоявшейся в преддверье декабрьского восстания. Осенью того же года Пушкин подает в цензурный комитет собрание своих стихотворений, включающее эту элегию. В самом конце года, почти сразу после восстания, сборник выходит в свет. Из элегии "Андрей Шенье" некоторые строки были цензурой изъяты, но они оказались пророчески-созвучными недавним трагическим событиям - попытке свергнуть самодержавие - и распространились в рукописных экземплярах: "Где вольность и закон? Над нами единый властвует топор. Мы свергнули царей. Убийцу с палачами избрали мы в цари. О ужас! О позор!" Таким образом, хотя стихи, по разъяснению Пушкина, были написаны "прежде последних мятежей", до восстания, но, как мы видим, с мыслью о возможном восстании. Разъяснения Пушкина, в которых к тому же проскальзывало сочувствие декабристам, не удовлетворили комиссию; дело было передано в Государственный совет, который принял решение об учреждении за Пушкиным секретного надзора (см. наст, изд., с. 117 - 118).

  С. 90. И. Д. Якушкин рассказывает в своих записках, как до слез был расстроен Пушкин в 1820 г., когда декабристы, собравшиеся в Каменке, обратили в шутку разговор о создании тайного общества: "Я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка". Нет сомнений, что в это время он легко мог быть принят в декабристский союз. Более того, известно, что С. Г. Волконский имел даже поручение принять Пушкина в тайное общество, но воздержался от исполнения, оберегая пушкинский талант. Есть записанный П. И. Бартеневым, правда, не вызывающий полного доверия рассказ А. О. Россета: "Вас. Львович Давыдов в Сибири... услыхав подробности о смерти Пушкина, плакал и потом рассказывал, что он говаривал Пушкину: "Мы тебя не примем в свое общество, но ты будешь нам петь". Откликом на эти слова, по мнению А. О. Россета, явились пушкинские строки: "А я, таинственный певец..., пловцам я пел..." (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников, т. 2, с. 317). Вяземский же судит сб отношении поэта к декабризму в более поздний период, после 1825 г., когда взгляды поэта отличались большей глубиной, чем романтически окрашенные замыслы участников восстания. Подробно об отношениях Пушкина с декабристами см.: Эйдельман Н. Я. Пушкин и декабристы. М.: Сов. писатель, 1980.

  С. 109. А. А. Ивановский служил в ведомстве военного министерства и в 1826 г. был откомандирован для работы в Следственном комитете по делу декабристов. Отличаясь страстной любовью к литературе, Ивановский проявил большое участие в судьбе декабристов, особенно декабристов-литераторов. Ему удалось изъять из следственных дел и сохранить в своем архиве рукописи А. Бестужева, очень важные письма к нему Пушкина, Грибоедова, Вяземского. После окончания работы в Следственном комитете он был переведен в III отделение. Знакомство его с Пушкиным состоялось, видимо, в 1827 г. В 1828 г. он издает альманах "Альбом северных муз", в котором публикует стихотворение Пушкина "Талисман". Нет оснований сомневаться в фактической правильности его рассказа: Пушкин, сохранивший еще в какой-то степени надежду творить добро, воздействуя на царя, переживал явное выражение его недоверия к себе. Однако речь идет лишь о минутном эпизоде, не характерном для отношения Пушкина к властям в целом, что весьма точно выразил Н. В. Путята: "Покровительство и опека императора Николая Павловича тяготили его (Пушкина. - В. С.) и душили".

  С. 114. Вересаеву остался неизвестен дневник А. А. Олениной, опубликованный ее правнучкой в Париже в 1936 г. В этом дневнике помимо отдельных упоминаний о Пушкине содержится начало автобиографического романа "Непоследовательность, или Надо прощать любви", где, в частности, говорится:

  "Однажды на балу у графини Тизенгаузен-Хитровой Анета увидела самого интересного человека своего времени и выдающегося на поприще литературы: это был знаменитый поэт Пушкин.

  Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых или, лучше сказать, стеклянных глазах его. Арапский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его. Да и прибавьте к тому ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, страстность нрава, природного и принужденного, и неограниченное самолюбие - вот все достоинства [Здесь и далее в комментариях разрядкой выделяются русские вставки во французском тексте. - В. С.] телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту XIX столетия.

  Говорили еще, что он дурной сын, но в семейных делах невозможно все знать; что он распутный человек, но, впрочем, вся молодежь почти такова.

  Итак, все, что могла сказать Анета после короткого знакомства, есть то, что он умен, иногда любезен, очень ревнив, несносно самолюбив и неделикатен.

  Он только что вернулся из шестилетней ссылки. Все - мужчины и женщины - старались оказывать ему внимание, которое всегда питают к гению. Одни делали это ради моды, другие - чтобы иметь прелестные стихи и приобрести благодаря этому репутацию, иные, наконец, вследствие истинного почтения к гению, но большинство - потому, что он был в милости у государя Николая Павловича, который был его цензором.

  Анета знала его, когда была еще ребенком. С тех пор она с восторгом восхищалась его увлекательной поэзией.

  Она тоже захотела отличить знаменитого поэта: она подошла и выбрала его на один из танцев; боязнь, что она будет осмеяна им, заставила ее опустить глаза и покраснеть, подходя к нему. Небрежность, с которой он спросил у нее, где ее место, задела ее. Предположение, что Пушкин мог принять ее за дуру, оскорбило ее, но она ответила просто и за весь остальной вечер уже не решалась выбрать его.

  Но тогда он в свою очередь подошел выбрать ее исполнить фигуру, и она увидела его, приближающегося к ней.

  Она подала ему руку, отвернув голову и улыбаясь, потому что это была честь, которой все завидовали" (Исс. и мат., II, с. 248 - 270).

  С. 127. Содержание пушкинского ответа до последнего времени оставалось тайной. В 1951 г. в архиве сенатора А. Н. Бах-метева была обнаружена следующая бумага: "Будучи вопрошаем Правительством, я не почитал себя обязанным признаться в шалости, столь же постыдной, как и преступной. Но теперь, вопрошаемый прямо от лица Государя, объявляю, что Гаврилиада сочинена мною в 1817 году..." И подпись: "А. Пушкин". А. Н. Бахметев был зятем графа П. А. Толстого, возглавлявшего расследование о "Гаврилиаде". Пушкинисты предполагают, что перед нами копия пушкинского письма, которую сумел снять Бахметев (см. Исс. и мат., VIII, с. 284 - 292).

  С. 182. О Паскевиче Денис Давыдов писал: "Высокомерие, гордость, самонадеянность Паскевича, которому успехи и почести вскружили голову, не имеют пределов; он почитает себя великим человеком и первым современным полководцем. Во время первого пребывания Паскевича в Петербурге после взятия Варшавы все спешили заявить ему свое благоволение. В числе особ, поздравлявших его с одержанными успехами, находилась одна дама, которой князь Варшавский (Паскевич. - В. С.) по врожденной скромности своей сказал: "Я давно имел право занимать то положение, на которое я ныне поставлен: я еще в 1812 году указывал на ошибки Наполеона и Кутузова, но меня не послушали" (Давыдов Д. Сочинения. М.: ГИХЛ 1962, с. 501).

  С Пушкиным Паскевич познакомился во время этой его поездки. Независимое поведение поэта, его неумение льстить и притворяться, общение с нижними чинами и младшими офицерами, среди которых были ссыльные декабристы, - все это, конечно, уязвляло самолюбие будущего фельдмаршала, желавшего везде быть на первых ролях.

  С. 195. Всю жизнь, в особенности после 1826 г., Пушкин во взаимоотношениях с царским правительством вел себя как тонкий дипломат, хорошо понимавший практическое неравенство сил и тем не менее не желавший ни ронять своего достоинства, ни уступать своей позиции. Обычные в те времена формы вежливости и даже подобострастия он употреблял очень осторожно, с такими вольными оттенками, которые не могли остаться незамеченными и не могли не вызвать "высшего" неудовольствия. О том же см. в комментариях к с. 268, 399.

  С. 197. Пушкин выучил английский язык летом - осенью 1828 г. в Петербурге. Толчком к этому, очевидно, послужил томик Байрона, подаренный ему перед отъездом из Москвы Мицкевичем. Пушкин давно хотел овладеть языком Байрона и Шекспира. В 1825 г. он писал Вяземскому из Михайловского: "Мне нужен английский язык, - и вот одна из невыгод моей ссылки: не имею способов учиться, пока пора. Грех гонителям моим!" Примечательно, что, изучая английский язык по пособиям, без учителя, Пушкин не мог овладеть английским произношением (см. рассказ М. В. Юзефовича - наст. изд. с. 180). Однако позднее, по-видимому, осенью 1829 г., вскоре после возвращения из Арзрума, Пушкин выучил английскую фонетику. Только после этого, поняв звучание английской речи и звуковой строй английской поэзии, он начал переводить британских поэтов: Саути, Вильсона, Корнуоля, позднее Шекспира, Байрона, Вордсворта, Кольриджа.

  С. 204. "Мазепа" - первоначальное заглавие "Полтавы", задуманной и построенной как продолжение и спор с одноименной поэмой Байрона. Чтобы подчеркнуть это, Пушкин предпослал своему произведению эпиграф из байроновского "Мазепы".

  С. 207. См. комментарий к с. 195, 268, 377 и 399.

  С. 216. Пушкин отвечает на следующие слова Е. М. Хитрово: "Я боюсь за Вас: меня страшит прозаическая сторона брака. Кроме того, я всегда считала, что гению придает силы лишь полная независимость и развитию его способствует ряд несчастий, что полное счастье, прочное, продолжительное и, в конце концов, немного однообразное, убивает способности, прибавляет жиру и превращает скорее в человека средней руки, чем в великого поэта". И так думала не одна она. Подобные воззрения имел в виду Пушкин, когда писал месяца четыре спустя:

  Постигнет ли певца незапное волненье, Утрата скорбная, изгнанье, затопенье, - "Тем лучше,- говорят любители искусств, - Тем лучше! наберет он новых дум и чувств И нам их передаст". Но счастие поэта Меж ими не найдет сердечного привета, Когда боязненно безмолвствует оно...

  С. 231. Пушкин действительно работал в Болдине с феноменальной продуктивностью. Интересно сопоставить с житейскими событиями его болдинского "сидения", представленными в подборке Вересаева, хронологию его творческой работы за эти три месяца (в той степени, в какой она нам известна). Сентябрь: 3 - приезд; 7 - "Бесы", "Делибаш"; 8 - "Элегия"; 9 - "Гробовщик"; 13 - "Сказка о попе и работнике его Балде"; 14 - "Станционный смотритель"; 18 - "Путешествие Онегина"; 20 - "Кавказ", "Монастырь на Казбеке", последняя глава "Евгения Онегина"; 26 - "Ответ анониму". В октябре закончены следующие произведения: 1 - "Царскосельская статуя"; 2 - "Глухой глухого звал..."; 5 - "Прощание"; 7 - "Паж, или Пятнадцатый год"; 9 - "Домик в Коломне"; 10 - "Отрок", "Рифма", "Румяный критик мой...", "Я здесь, Инезилья..."; 12 - 13 - "Выстрел"; 16 - "Моя родословная", "Не то беда, Авдей Флюгарин"; 17 - "Заклинание", "Стамбул гяуры нынче славят..."; 20 - "Метель"; 23 - "Скупой рыцарь"; 26 - "Моцарт и Сальери"; 30 - "Обвал". Ноябрь: 1 - "История села Горюхина"; 3 - "Моя родословная"; 4 - "-Каменный гость"; 6 - "Пир во время Чумы"; 8 - "На перевод Илиады"; 27 - "Для берегов отчизны дальной...". За это же время созданы стихотворения, конкретная датировка которых требует уточнения: "Дорожные жалобы", "Дельвигу" ("Мы рождены, мой брат названный..."), "Герой", "Пью за здравие Мери...", "Цы-ганы" ("Над лесистыми брегами..."), "В начале жизни школу помню я...", "Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы", - а также следующие статьи: "Опровержения на критики", "Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений", "Об Альфреде де Мюссе", "О народной драме и драме Марфа Посадница", "Баратынский", "Заметка о графе Нулине" и др.

  С. 268. Читая это письмо, следует иметь в виду, что полагалось по тем временам чувствовать в подобных случаях. Тон же отзыва Пушкина о царском благодеянии - спокойный, даже фамильярный, а не подобострастно-восторженный, как следовало бы в такой ситуации.

  Подлинная цена царских "милостей" станет вполне ясна поэту позднее, хотя возможностью посещать архивы, изучать отечественную старину, царствование Петра I Пушкин дорожил до самых последних своих дней.

  С. 272. То, что показалось Н. Д. Киселеву шутливой и не вполне объяснимой выходкой Пушкина, содержало на самом деле серьезный политический жест, которым поэт хотел подчеркнуть постоянство своего отношения к самовластью. "И эти стихи не мои", - иронически, как видно, сказал Пушкин о широко известных стихах после того, как процитировал действительно не свои, но в том же духе выдержанные строки казненного декабриста-поэта. Таким образом, Пушкин фактически подписывается и под стихами Рылеева.

  С. 276. То есть почувствовал себя так, как должны были чувствовать себя перед лицом российского самодержца его верноподданные. Обычно же, как известно даже со слов самого Николая I, поэт во время личных встреч с царем вел себя свободно.

  С. 278, 285. Стихотворения Пушкина "Клеветникам России" и "Бородинская годовщина" вызвали острую полемику. Многие, как Вяземский, осуждали автора стихов - см. письмо А. И. Тургенева брату от 26 сентября 1831 г. (наст, изд., с. 285}. Однако П. Я. Чаадаев писал Пушкину 18 сент. 1831 г.: "Я только что прочел ваши два стихотворения. Друг мой, никогда еще вы не доставляли мне столько удовольствия. Вот вы, наконец, и национальный поэт; вы, наконец, угадали свое призвание... Не все здесь одного со мной мнения, вы, конечно, не сомневаетесь в этом".

  С. 287. Отзыв Н. А. Мельгунова, писателя и композитора, автора музыки к стихотворению "Я помню чудное мгновенье...", характерен для тех почитателей Пушкина, которые не понимали всю сложность его позиции после 1831 г. По их представлениям, Пушкин должен был оставаться "чистым художником" и не заниматься общественными вопросами.

  С. 292. Подобные факты и мнения дали в свое время П. Е. Щеголеву основания говорить о полной несовместимости характеров Пушкина и его жены, что соответственно вело к заключению о бесспорности вины Наталии Николаевны в гибели поэта. "Пушкину надо было жениться на Щеголеве и всем . позднейшем пушкиноведении", - иронически заметил по этому поводу Б. Пастернак, напомнивший тут же, что Наталия Николаевна вдохновила поэта на ряд шедевров лирики. Тем не менее вопрос о счастии поэта остался в фокусе споров. Одну из крайних точек зрения на эту тему выразила в свое время Марина Цветаева:

  "Молодая девушка, красавица, та непременная красавица многодочерних русских семейств, совсем бы из сказки, если из трех сестер младшая, но старшая или младшая, красавица - сказочная, из разорившейся и бестолковой семьи выходит замуж за - остановка - за кого в 1831 г. выходила Наталья Гончарова?

  Есть три Пушкина: Пушкин - очами любящих (друзей, женщин, стихолюбов, студенчества), Пушкин - очами любопытствующих (всех тех, последнюю сплетню о нем любивших едва ли не жаднее., чем его последний стих), Пушкин - очами судящих (государь, полиция, Булгарин, иксы, игреки - посмертные отзывы) и, наконец-, Пушкин - очами будущего - на с. За кого же из них выходила Гончарова? Во всяком случае, не за первого и тем самым уже не за последнего, ибо любящие и будущие - одно... Наталья Гончарова просто роковая женщина, то пустое место, к которому стягиваются, вокруг которого сталкиваются все силы и страсти. Смертоносное место. (Пушкинский гроб под розами!). Как Елена Троянская повод, а не причина троянской войны (которая сама не что иное, как повод к смерти Ахиллеса), так и Гончарова не причина, а повод смерти Пушкина, с колыбели предначертанной. Судьба выбрала самое простое, самое пустое, самое невинное орудие: красавицу...

  Гончарову, не любившую, он взял уже с Дантэсом in dem Kauf (в придачу), то есть с собственной смертью. Посему, изменила Гончарова Пушкину или нет, только кокетничала или целовалась, только целовалась или другое все, ничего или все, - неважно, ибо Пушкин Дантэса вызвал за его любовь, не за ее любовь. Ибо Пушкин Дантэса вызвал бы в конце концов и за взгляд. Дабы сбылись писания" (Цветаева М. Мой Пушкин. 3-е изд. М.: Сов. писатель, 1981, с. 127, 132).

  Сейчас, благодаря новым находкам, мы стали лучше понимать обстоятельства, приведшие к гибели Пушкина. Обогатились наши представления и о личности Наталии Николаевны, в частности, на основании семейной переписки Гончаровых. Ее собственные письма приблизили к нам личность жены поэта - в итоге крайне отрицательная позиция сменяется другой, более мягкой и даже восторженной. Жена поэта начинает вызывать поклонение - как при жизни. В ее осуждении видят козни врагов Пушкина и властей, желавших отвлечь внимание от истинных причин дуэли. В позиции М. Цветаевой, а также А. Ахматовой усматривают понятное, эмоционально оправданное, но все же преувеличение. Д. Д. Благой пишет: "Настала пора закрыть затянувшееся почти на полтора столетия обвинительное "дело" против жены поэта. Да, она была молода, была прекрасна и бесконечно радовала, чаровала Пушкина своей молодостью и красотой. Да, как он и хотел, она блистала в той сфере, где была к этому призвана. Она очень любила балы, наряды, любила кокетничать со своими бесчисленными поклонниками. Глубочайше потрясенная смертью мужа, она сама горько каялась в этом. Но - мать четырех детей поэта - она давала ему то высокое и вместе с тем простое, доброе, человеческое счастье, в котором он так нуждался, нуждался именно в годы жизни с ней - в 30-е годы, когда своей мыслью и творчеством ушел далеко вперед - в грядущие столетия, а в своем веке ощущал такое страшное одиночество. Один раз за всю их семейную жизнь увлеклась было и она, но и в этом увлечении явила себя его "милым идеалом", его Татьяной. А в истории трагической гибели Пушкина она была не виновницей, а жертвой тех дьявольских махинаций, тех адских козней и адских пут, которыми был опутан и сам поэт. О ней, о ее будущей судьбе были последние помыслы и последние заботы умирающего Пушкина. И никто не должен, не смеет не только бросить, но и поднять на нее камень" (Благой Д. Д. "Душа в заветной лире". М.: Сов. писатель, 1977, с. 429).

  С. 309. Истинность рассказа П. В. Нащокина (в записи Бартенева) до сих пор не доказана. Пушкинист Л. П. Гроссман видел в этом эпизоде лишь "устную новеллу". Н. А. Раевский полагает, что Пушкин никогда бы не позволил себе подобной "устной новеллы" с конкретной, названной им героиней.

  Через двадцать лет после выхода последнего издания книги Вересаева в Италии был опубликован дневник Д. Ф. Фикель-мон. В нем отсутствуют какие-либо признания личного характера, связанные с ее знакомством с Пушкиным. Н. Каухчи-швили считает, что это, по-видимому, опровергает "жаркую историю". В то же время в дневнике содержатся интересные сведения о Пушкине, выразительные характеристики лиц его ближайшего окружения: "Пушкин, писатель, ведет беседу очаровательным образом - без притязаний, с увлечением и огнем, невозможно быть более некрасивым - это смесь наружности обезьяны и тигра; он происходит от африканских предков и сохранил еще некоторую черноту в глазах и что-то такое во взгляде... Он приезжал сюда на некоторое время, чтобы устроить дела; а теперь возвращается, чтобы жениться. Никогда еще он не был таким любезным, таким пслным оживления и веселости в разговоре - невозможно быть менее притязательным и более умным в манере выражаться... Пушкин приехал из Москвы и привез свою жену, но не хочет еще ее показывать в свете. Я видела ее у маменьки - это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая, - лицо Мадонны, чрезвычайно бледное, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением, - глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные, - взгляд не то, чтобы косящий, но неопределенный, - тонкие черты, красивые черные волосы. Он очень в.нее влюблен, рядом с ней его уродливость еще более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, чего ему не достает, чтобы быть красивым, - он так хорошо говорит, его разговор так интересен, сверкающий умом без всякого педантства".

  О Геккерне: "...лицо хитрое, фальшивое, малосимпатичное, здесь считают его шпионом г-на Нессельроде - такое предположение лучше всего определяет эту личность и ее характер..." (Временник - 1962, с. 32 - 37).

  С. 324. Подобные "набеги". Пушкин делал и на книжные собрания других своих родичей и знакомых. Поэт был увлеченным библиофилом. В сохранившейся части его библиотеки свыше 1,5 тысячи названий. Тут немало уникальных изданий (например, тома знаменитой французской "Энциклопедии", издания XVII и начала XVIII веков, прижизненные издания Вольтера, Дефо и другие). Значительное место занимают книги с автографами знаменитостей пушкинской поры: В. Жуковского, Д. Давыдова, А. Мицкевича... Поражает обилие интересов Пушкина-читателя: в его собрании книги по истории, теории вероятностей, восточной литературе, эстетике, военному делу, этнографии, политике... не говоря уж о художественной литературе на русском, французском, итальянском, немецком, испанском, португальском, польском, латинском языках. Многие книги настолько редки, что других таких не находится ни в одной библиотеке страны.

  Однако главная ценность пушкинского собрания для нас не в этом. Книги помогают нам стать ближе к Пушкину, дают возможность следить за его мыслью, глубже понять сложный мир его творений. На многих томах сохранились "отметки резкие ногтей", карандашные пометы на полях, подчеркивания, закладки, на которых иногда сделаны выписки, и проч.

  После смерти поэта его библиотека долгое время оставалась без всякого присмотра, и нельзя не пожалеть, что значительная часть пушкинских книг для нас безвозвратно погибла.

  Подробнее о Пушкине-книголюбе см.: Вацуро В. Э. А. С. Пушкин и книга. М.: Книга, 1982.

  С. 330. В действительности А. А. Фукс была миловидной женщиной 28 лет, образованной и умной. Пушкин не только вместе с женой встретил ее позднее в Петербурге, но и поддерживал с ней переписку (сохранилось 4 письма поэта), в 1834 году он послал ей экземпляр "Истории Пугачева", а еще некоторое время спустя приглашал участвовать в "Современнике". Ироническому портрету в письме к жене есть объяснение: ревность Натальи Николаевны нередко подогревалась слухами, повсюду сопровождавшими поэта.

  С. 332. Наталье Николаевне пришлось столкнуться с денежными затруднениями уже вскоре после свадьбы. Для того чтобы получить деньги на приданое, Пушкин заложил свое Ки-стенево. 17 тысяч, оставшиеся от закладной после всех свадебных расходов, быстро растаяли, деньги, которые Гончаровы должны были Пушкину (12 000 приданого), так никогда и не были ему возвращены. Доходы с Кистенева (около 3,5 тысячи в год) и пушкинского жалованья - 5000 в год - не хватало на жизнь в столице. Положение с деньгами всегда было шатким и неопределенным и беспокоило Пушкина. Из письма Н. Н. Пушкиной (брату), вошедшего вместе с остальным эпистолярным наследием семьи Гончаровых в научный оборот в 1970-х гг., мы получаем ответ на вопросы, которые тревожили Пушкина:

  "27 сентября 1833 г. Петербург.

  Я только что получила твое письмо, дорогой Дмитрий, и благодарю тебя миллион раз за 500 рублей, которые ты мне позволяешь занять. Я их уже нашла, но с обязательством уплатить в ноябре месяце. Как ты мне уже обещал, ради бога, постарайся быть точным, так как я в первый раз занимаю деньги, и еще у человека, которого мало знаю, и была бы в очень большом затруднении, если бы не сдержала слова. Эти деньги мне как с неба свалились, не знаю как выразить тебе за них мою признательность, еще немного и я осталась бы без копейки, а оказаться в таком положении с маленькими детьми на руках было бы ужасно. Денег, которые муж мне оставил, было бы более чем достаточно до его возвращения, если бы я не была вынуждена уплатить 1600 рублей за квартиру; он и не подозревает, что я испытываю недостаток в деньгах, и у меня нет возможности известить его, так как только в будущем месяце он будет иметь твердое местопребывание. Пишу тебе сейчас только об этом, я должна идти одеваться, чтобы обедать в гостях.

  Нежно тебя целую, Сережа также. Он пробудет у меня до 8 октября, а потом уедет в Новгород. Смотри на обороте.

  Вот мой адрес: у Цепнаго моста, против Панте-леймана в доме Оливье" (Вокруг Пушкина, с. 160 - 161).

  С. 354. "Двору хотелось"... Слово "двор" употреблено здесь в качестве синонима слова "император". Сейчас же после пожалования Пушкина камер-юнкером Николай I начинает ухаживать за Натальей Николаевной. "На бале у Бобринских император танцовал с Наташей кадриль, а за ужином сидел возле нее", - сообщает Надежда Осиповна Пушкина своей дочери 26 января 1834 г. Петля постепенно затягивалась все туже. Переживания Пушкина, его опасения и страхи нашли отражение в творчестве, например, в мрачных, пугающих сюжетах народной фантастики "Песен западных славян".

  С. 362. В дневнике Александры Федоровны, найденном и опубликованном в 1960-х гг., содержится исключительно хроника светских событий. О Пушкине есть лишь косвенное упоминание: "Чтение повести "Пиковая дама" Виельгорским, до 12. Приятный вечер". Зато часто упоминается Дантес. Офицер Кавалергардского полка, шефом которого была императрица, Дантес входил в ее постоянное окружение: "28 февраля... в 1/2 10 поехали к Фикельмонам, там у Долли переоделась в белое с лилиями, очень красиво... мои лилии цвели недолго, Дантес долго смотрел. Был красивый бал, тоска, но все же... Французская кадриль, мазурка с Василием Алексеевичем Перовским, который был безумно печален, уютно говорили о Шиллере. 1/2 5 уехали. 1 марта... К обеду Орлов и Раух. Захотелось в маскарад. Сперва в французский театр. Клотильда; ужинали; из ложи смотрели бал масок. Около часу уехали, но опять вернулись с Софьей <Бобринской> и Катрин Тизен <гаузен>. Немного интриговали, Дантес <нрзб>. Мило, но не так красиво, как в прошлом году. 4 марта... Дантес глассен" (леденяще холоден. - В. С). (Пушкин в письмах и дневниках императрицы. Публ. Э. Герштейн. - Новый мир, 1962, Š 2, с. 212 - 215).

  С. 374, 375. Изъявляя признательность и преданность, Пушкин, как обычно, продолжает стоять на своем. Он сохраняет "необдуманное прошение" в силе, подчеркивая, что ждет ответа: "Буду ждать решения участи своей..." Однако на сей раз уловка не удалась. По прямому требованию Бенкендорфа Жуковский должен был снова вмешаться в это дело (см. след. письмо).

  С. 377. Намерение Пушкина подать в отставку было отчаянной попыткой разрешить ситуацию, которая практически являлась безвыходной: прервать службу означало потерять доступ в архивы и прекратить работу над "Историей Петра I", в то же время служба ставила поэта в унизительное положение и, кроме того, не освобождала его от материальных затруднений.

  С. 384. Просьба крестьян не осталась без последствий. Осенью 1834 г. управляющего М. Калашникова сменил дельный и опытный управляющий И. М. Пеньковский.

  С. 390. Валериан Иванович Сафонович был в 1830-е гг. чиновником министерства финансов, затем министерства внутренних дел. Человек очень далекий от Пушкина (достаточно указать на слова об "удовольствии", с которым поэт принял кг-мер-юнкерский мундир). Его суждение представляет собой взгляд на Пушкина "из толпы" и являет нам образ поэта, складывавшийся у среднего человека, которому случилось встретиться с великим художником в жизни.

  С. 394. Сравни письмо Е. Н. Гончаровой к брату Д. Н. Гончарову:

  "8 декабря 1834 г. (Петербург).

  Разрешите мне, сударь и любезный брат, поздравить вас с новой фрейлиной, мадемуазель Катрин де Гончаров; ваша очаровательная сестра получила шифр 6-го после обедни, которую она слушала на хорах придворной церкви, куда ходила, чтобы иметь возможность полюбоваться прекрасной мадам Пушкиной, которая в своем придворном платье была великолепна, ослепительной красоты. Невозможно встретить кого-либо прекраснее, чем эта любезная дама, которая, я полагаю, и вам не совсем чужая. Итак, 6-го вечером, как раз во время бала, я была представлена их величествам в кабинете императрицы.

  Они были со мной как нельзя более доброжелательны, а я так оробела, что нашла церемонию представления довольно длинной из-за множества вопросов, которыми меня засыпали с самой большой благожелательностью. Несколько минут спустя после того, как вошла императрица, пришел император. Он взял меня за руку и наговорил мне много самых лестных слов и в конце концов сказал, что каждый раз, когда я буду в каком-нибудь затруднении в свете, мне стоит только поднять глаза, чтобы увидеть дружеское лицо, которое мне прежде всего улыбнется, и увидит меня всегда с удовольствием. Я полагаю, что это любезно, поэтому я была, право, очень смущена благосклонностью их величеств. Как только император и императрица вышли из кабинета, статс-дама велела мне следовать за ней, чтобы присоединиться к другим фрейлинам, и вот в свите их величеств я появилась на балу. Бал был в высшей степени блистательным, и я вернулась очень усталая, а прекрасная Натали была совершенно измучена, хотя и танцевала всего два французских танца. Но надо тебе сказать, что она очень послушна и очень бл