Авсеенко Василий Григорьевич - Петербургские очерки

Изъ за Вильны. Я жилъ въ имѣн³и, хозяйничалъ... теперь ѣду въ Петербургъ, разсчитываю получить мѣсто, - отвѣтилъ онъ.

   - Хозяйство не удалось?

   - Напротивъ, оно пошло недурно; но я замѣтилъ, что начинаю тосковать, а это ужъ совсѣмъ не годится. И притомъ, въ Петербургъ меня тянуло потому, что тамъ я буду ближе къ... къ нашему ребенку.

   Марья Николаевна промолчала. Ей хотѣлось задать одинъ вопросъ, но она сознавала, что это будетъ страшною безтактностью съ ея стороны. И тѣмъ не менѣе, она рѣшилась.

   - Развѣ... никакая другая привязанность не помогала вамъ разсѣять вашу тоску? - бросила она ему, чувствуя, что краснѣетъ.

   - Нѣтъ, ничего подобнаго не было, - отвѣтилъ онъ просто.

   - Вы также устали сердцемъ, какъ я? - продолжала она, и позволила себѣ улыбнуться.

   - Какъ вы? - переспросилъ онъ. - Не знаю. О васъ я ничего не знаю.

   - Обо мнѣ нечего знать. Я няньчусь съ Борей, немножко хвораю, вотъ и все, - сказала она.

   И опять настало молчан³е.

   Вошелъ кондукторъ, отобралъ билеты и поздравилъ съ праздникомъ. Когда онъ вышелъ, Ловацк³й нерѣшительно повернулся всѣмъ корпусомъ къ женѣ.

   - Марья Николаевна, вы не думаете, что только простой случай свелъ насъ именно въ этотъ день? - сказалъ онъ задрожавшимъ, какъ перетянутая струна, голосомъ.

   Она не отвѣтила. Тяжесть, лежавшая у нея на сердцѣ, давила все сильнѣе, но было что-то сладкое въ этой боли.

   - Подарите мнѣ фотограф³ю Бори, - перемѣнилъ онъ разговоръ. Она молча, не глядя на него, протянула ему карточку.

   - О, какъ вы добры! - сказалъ онъ стремительно.

   У нея на рѣсницахъ вдругъ округлились слезы. Она быстро смахнула ихъ носовымъ платкомъ и повернулась къ мужу.

   - Если вы будете жить въ Петербургѣ, я... то-есть это было бы глупо, еслибъ вы никогда не видѣли вашего сына. Вы можете когда-нибудь зайти... когда меня не будетъ дома... Я предупрежу maman.

   - Вы разрѣшаете? Какъ я буду счастливъ! Какъ я отъ всей души благодарю васъ! - воскликнулъ онъ.

   Поѣздъ подошелъ подъ крышу дебаркадера. Въ вагонѣ сдѣлалось темнѣе. Ловацк³й наклонился къ женѣ.

   - Если вы ужъ рѣшили, если позволяете... будьте великодушны до конца, сдѣлайте меня счастливымъ именно сегодня. Разрѣшите сейчасъ-же поѣхать съ вами вмѣстѣ. Я не помѣшаю вашему счастью, а только раздѣлю его въ течен³и нѣсколькихъ минуть, - проговорилъ онъ съ усиливавшейся дрожью въ голосѣ.

   Марья Николаевна пожала плечами, не соглашаясь и не отказывая.

   Ловацк³й и не добивался прямого отвѣта. Онъ принялся распоряжаться, получилъ багажъ, выбралъ карету.

   Когда подъ ними раздался грохотъ мостовой, онъ повернулъ къ женѣ лицо, освѣтившееся разгорающеюся радостью.

   - А вѣдь я вамъ еще не сказалъ "Христосъ воскресе!" - произнесъ онъ.

   Она дала обычный отвѣтъ, и оба посмотрѣли другъ на друга въ нерѣшительности. Потомъ онъ тихо наклонился къ ней и три раза поцѣловалъ ее. Она отдала ему поцѣлуи, краснѣя, досадуя, пугаясь и разгораясь приливомъ торжествующаго, властнаго чувства...

   - Значитъ, вы вѣрите, что не простой случай свелъ насъ сегодня? - повторилъ онъ свой прежн³й вопросъ.

   - Вѣрю... - тихо отвѣтила она, отдавая ему свою руку.

  

  

  

   Длинный рядъ экипажей тянулся на Каменоостровск³й мостъ. Солнце еще не сѣло, и сквозь жидкую весеннюю листву обливало и Невку, и острова блѣдными косыми лучами. Погода была восхитительная, и весь Петербургъ, располагающ³й экипажами, или нѣсколькими рублями на извощика, устремился на "стрѣлку".

   Николай Николаевичъ Повацк³й, болѣе извѣстный въ петербургскомъ свѣтѣ подъ сокращеннымъ прозвищемъ Никъ-Никъ, былъ великолѣпенъ въ своей модной низенькой шляпѣ, недавно привезенной отъ Lêon изъ Парижа, въ длинномъ легкомъ сюртукѣ цвѣта marron съ голубоватыми жилками, и въ серебристо-сѣрыхъ панталонахъ, красиво падавшихъ на темно-желтые башмаки. Онъ сидѣлъ съ серьезнымъ видомъ въ своей новой коляскѣ съ высокимъ круглымъ кузовомъ, некрасивой и неудобной, но отвѣчавшей почему-то вдругъ появившейся въ Петербургѣ модѣ - модѣ, кстати сказать, давно уже донашиваемый парижскими извозчиками.

   Такъ какъ экипажи тянулись въ одинъ рядъ, то смотрѣть было не на что. Относительно торчавшаго впереди ярко-краснаго зонтика было уже рѣшено, что этотъ зонтикъ принадлежитъ Корѣ Памъ-Памъ, первой этуали лѣтняго театра при Шато-Кабаре. Поэтому Никъ-Никъ глядѣлъ на свои ноги, разсматривая по преимуществу узенькую пеструю полоску носковъ, и думалъ о разныхъ предметахъ.

   Онъ думалъ о томъ, что на "стрѣлкѣ" будетъ очень много народа, что прелестная баронесса Кильвассеръ тоже будетъ, и вѣроятно со своею глухою теткой; что маленькая Шуша сдѣлала себѣ на его двѣсти рублей отвратительную лиловую накидку, хотя пора-бы ей научиться одѣваться; что надо будетъ обратить вниман³е на лошадей князя Ханшаханскаго, о которыхъ кучеръ говорилъ ему вчера, что у нихъ стали пухнуть передн³я ноги; и непремѣнно надо взглянуть на новую англ³йскую пару Лили, за которую будто-бы заплочено пять тысячъ. Думалъ онъ также о томъ, что едва-ли не напрасно поторопился продать брянск³я акц³и, и что креолка изъ Жарденъ-Трипо очень смахиваетъ на жидовку, хотя ножки у нея все-таки восхитительныя. Наконецъ, мысли его перешли къ предметамъ совершенно незначительнымъ, а именно: не написать-ли къ Шарве, чтобъ выслалъ парт³ю лѣтнихъ галстуховъ, и какъ поступить, когда кучеръ Ермолай попроситъ прибавки. А попросить онъ непремѣнно долженъ, потому что толстѣетъ страшно.

   Съ такимъ крупомъ, какъ у него теперь, нельзя сидѣть на козлахъ за прежнюю цѣну.

   На Елагиномъ стали уже попадаться встрѣчные экипажи. Это возвращалась со "стрѣлки" буржуазная публика, обѣдающая въ шесть часовъ, и выѣзжающая въ семь, чтобы попасть потомъ къ первому дѣйств³ю "Нильскаго чародѣя", или къ семейному чаю, домой. Никъ-Никъ не имѣлъ ничего общаго съ этою публикою и съ этимъ режимомъ. Онъ обѣдалъ въ семь часовъ, и обѣдъ тянулся нескончаемо долго, потому что собирались пр³ятели со своими дамами, лилась трескучая болтовня и хлопали пробки. Въ театръ онъ попадалъ случайно, въ половинѣ спектакля, или вовсе не попадалъ, смотря по тому, какъ улаживалась на "стрѣлкѣ" программа вечера и ночи.

   Сзади слышался учащенный топотъ копытъ. Щегольская шорная коляска показалась рядомъ.

   - M-r Повацк³й, bonjour! - окликнула его дама лѣтъ тридцати-пяти, съ хорошенькой дѣвочкой-подросткомъ подлѣ, и съ слѣдами несомнѣнной, хотя уже отцвѣтающей красоты на смугло-блѣдномъ лицѣ.

   Никъ-Никъ чуть повернулся корпусомъ и приподнялъ шляпу.

   - Я на васъ рѣшительно сердита, - продолжала дама. - На что это похоже, вы совсѣмъ не заглядываете къ намъ!

   - Но я былъ заграницей...

   - Уже больше мѣсяца, какъ вы вернулись. Это измѣна, предательство... я со злости чуть не дала себѣ слова не пускать васъ къ себѣ.

   - О, вы неспособны къ такой мстительности...

   - Но вы стоите, честное слово. Послушайте, въ субботу мы переѣзжаемъ въ Петергофъ. Въ воскресенье вы должны у насъ обѣдать на дачѣ. А до субботы вы заѣдете взять петергофск³й адресъ. У насъ полный безпорядокъ, пр³емовъ больше нѣтъ, но васъ я приму. Даете слово?

   - Съ величайшимъ удовольств³емъ.

   Кто-то обгонялъ сзади, надо было уступить дорогу. Шорная пара подхватила впередъ.

   - Смотрите же, въ воскресенье! - крикнула дама, привѣтливо кивая головой. Повацк³й опять поднялъ шляпу, и даже подержалъ ее на воздухѣ.

   - А, Никъ-Никъ! - раздался сочный баритонъ изъ обогнавшей коляски. - Куда ты отсюда?

   - Не рѣшилъ еще.

   - Знаешь новость: Паша вернулась, - продолжалъ баритонъ.

   - А-а! - протянулъ съ замѣтнымъ интересомъ Повацк³й.

   - Взяла дачу на Каменномъ. Въ воскресенье будетъ звать къ себѣ обѣдать. Ты первымъ въ спискѣ. Конечно, пр³ѣдешь?

   - Непремѣнно, - отвѣтилъ Повацк³й.

   Коляски раздвинулись гуськомъ. Началась "стрѣлка".

   - Никъ-Никъ, гдѣ вы пропадаете? - крикнула изъ-подъ желто-лиловаго зонтика маленькая блондинка, ѣхавшая въ обратномъ кругу.

   - Вездѣ! - отвѣтилъ Повацк³й, чуть дотронувшись рукой до шляпы.

   - Никъ-Никъ, здравствуй! Ты выйдешь изъ коляски? - кричалъ щеголеватый господинъ, правивш³й необычайно рыжею кобылой въ шарабанѣ.

   - Bonjour, - томно процѣдила дама лѣтъ сорока, изъ-за крупнаго туловища которой съ трудомъ выставляла свою дѣвичью красоту дочка лѣтъ двадцати.

   Въ этомъ мѣстѣ было такъ тѣсно, что обѣ вереницы экипажей остановились.

   - Мы завтра въ Павловскъ, на прошлогоднюю дачу, - продолжала мамаша. - Въ воскресенье у насъ въ первый разъ обѣдаютъ. Пр³ѣдете, не правда ли?

   - Непремѣнно пр³ѣзжайте, m-r Повацк³й! - крикнула изъ-за ея крутого плеча дочка.

   - Merci, буду очень радъ воспользоваться, - отвѣтилъ молодой человѣкъ.

   Съ боковой аллеи два господина, въ свѣтлыхъ пиджакахъ, кивали Повацкому, махали тросточками и показывали отличные зубы.

   - Сойди на серединѣ, тамъ масса знакомыхъ, - кричали они сверху.

   Никъ-Нику надоѣло раскланиваться и переговариваться изъ коляски; онъ ловко выпрыгнулъ изъ нея, и вышелъ на песчаную площадку.

   Тамъ его сейчасъ обступили, поднялась непрерывная трескотня русско-французскаго разговора, прерываемаго взрывами смѣха и насильственно выкрикиваемыми остротами. Даже какой-то старичекъ, съ зачесанными за уши сѣдыми косичками, подошелъ, пожалъ Повацкому руку и произнесъ, обводя взоромъ лахтинск³й горизонтъ:

   - Гдѣ вы найдете такую природу!

   При этомъ углы рта его такъ неестественно раздвинулись, что больше онъ уже ничего не могъ сказать.

   Двѣ дамы, въ туалетахъ величайшаго шика, въ шляпахъ, на которыхъ каждый цвѣтокъ представлялъ въ своемъ родѣ создан³е искусства, медленно приблизились къ кружку. Одна изъ нихъ, поровнявшись съ Повацкимъ, тихонько дернула его за рукавъ.

   - Подите сюда, мнѣ надо два слова вамъ сказать, - молвила она вполголоса по-французски.

   Повацк³й дотронулся до шляпы и отошелъ въ сторону.

   - Слушайте, Никъ-Никъ, это не хорошо, то что вы дѣлаете, - продолжала француженка. - Вы совсѣмъ забываете меня. Вспомните, сколько времени вы не заѣзжали?

   Молодой человѣкъ поторопился извиниться.

   - Все это отговорки. Мнѣ безъ васъ скучно, я готова глупостей надѣлать. Мнѣ сейчасъ показали эту вашу маленькую Шушу, ничтожество! Ѣздитъ въ извощичьей коляскѣ, и туалетъ швеи. Если вы ко мнѣ не покажетесь, я ей скандаль сдѣлаю... Вы меня еще не знаете, Никъ-Никъ! Потому что я обожаю васъ!

   И не совсѣмъ логическ³й смыслъ этихъ словъ былъ поясненъ взглядомъ, отъ котораго немножко дрогнули нервы молодого человѣка.

   - Не вѣрьте этому вздору, Шуша ровно ничего для меня не представляетъ, - отвѣтилъ онъ.

   - Я вамъ вотъ что скажу, Никъ-Никъ. "Мой" переѣзжаетъ въ Петергофъ, въ воскресенье онъ не будетъ въ городѣ. У меня цѣлый день свободный. Вы проведете его со мной. Мы будемъ обѣдать у Фелисьена, потомъ поѣдемъ на "стрѣлку" - не бойтесь, я не сяду въ одну коляску съ вами - потомъ вы будете пить крюшонъ у меня - мой крюшонъ, какъ я его дѣлаю, вы знаете... съ одной каплей мараскину и двумя каплями "финъ". Слышите? рѣшено?

   - Да, да, отлично. Въ воскресенье "онъ" будетъ въ Петергофѣ, у него гости обѣдаютъ.

   - Нет, откуда вы знаете?

   - Мнѣ кажется, меня какъ будто приглашали... Знаете, что я вамъ скажу, мой дружокъ: никогда не пугайте меня скандаломъ, это дурно дѣйствуетъ мнѣ на пищеварен³е. Этотъ дуракъ, который показалъ вамъ Шушу, вѣроятно не зналъ, что я тоже могъ бы показать васъ кое-кому...

   - Вотъ, вы уже разозлились. Полно, я не хочу ссориться. Въ воскресенье вы со мной, не правда ли?

   - Ну, такъ-то лучше. Хорошо.

   - Непремѣнно?

   - Непремѣнно.

   Повацк³й отошелъ, и продолжая поминутно раскланиваться, пробрался на боковую аллею. Онъ издали увидѣлъ тамъ даму въ серомъ англ³йскомъ костюмѣ, въ которой призналъ баронессу Кильвассеръ. Какъ онъ и предвидѣлъ раньше, она шла съ глуховатою тетушкой, жившею у нея въ домѣ съ тѣхъ поръ, какъ баронесса разошлась съ мужемъ.

   Повацк³й еще издали отдалъ почтительнѣйш³й поклонъ.

   - Какъ мы давно не видѣлись! Вы все вѣтренничаете, m-r Никъ-Никъ? - встрѣтила его баронесса.

   - Только въ маѣ мѣсяцѣ. Въ цѣломъ году одинъ мѣсяцъ - вѣдь это не много? - улыбнулся молодой человѣкъ.

   - Въ такомъ случаѣ вы дурно выбрали свой мѣсяцъ: намъ не удастся вѣтренничать вмѣстѣ. На дняхъ я уѣзжаю заграницу.

   - Вы приводите меня въ отчаян³е. Но не шутя, вы скоро уѣзжаете? когда?

   - Въ воскресенье, съ вечернимъ поѣздомъ. Пр³ѣзжайте меня проводить.

   - До какого пункта?

   Баронесса засмѣялась.

   - До моего купэ, - отвѣтила она.

   - Слушаю-съ. Но это очень дурно, что вы такъ скоро уѣзжаете: я остаюсь здѣсь до ³юля.

   - Въ ³юлѣ я буду въ Остенде.

   - А я въ Aix-les-Bains.

   - Изъ Aix-les-Bains есть желѣзная дорога въ Остенде.

   - Навѣрное.

   Баронесса и Повацк³й посмотрѣли другъ другу прямо въ глаза.

   - Я была бы очень рада встрѣтить васъ заграницей, - сказала она.

   - Въ такомъ случаѣ я ѣду въ Остенде. Мнѣ кажется, что купальный костюмъ долженъ чертовски идти къ вамъ.

   - Я думаю, что вы не ошибаетесь.

   И они оба снова разсмѣялись и разошлись.

   Повацк³й направился дальше по береговой аллеѣ, къ тому мѣсту, гдѣ стоятъ пустые экипажи. Уже темнѣло, и ему надоѣло вглядываться въ двойную вереницу колясокъ и шарабановъ, тянувшуюся подлѣ него. Онъ разсѣянно отвѣчалъ на привѣтств³я, часто даже не зная, кто ему кланяется или окликаетъ его.

   "Кажется, я получилъ нѣсколько приглашен³й на воскресенье, - припоминалъ онъ. - Въ Петергофъ, это разъ. Въ Павловскъ, два. Къ Пашѣ на Каменный, три. Къ Фелисьену, четыре. Баронесса звала въ вокзалъ, проводить ее - пять. Само собой, что я не могу быть въ пяти мѣстахъ и на четырехъ обѣдахъ одновременно".

   Онъ пошелъ скорѣе, помахивая тросточкой.

   "Очень трудно, когда нужно выбирать, - продолжалъ онъ думать. - Ба! - мысленно воскликнулъ онъ. - Чтобъ никого не обидѣть, я поѣду обѣдать къ старой княгинѣ Троевѣровой на ея казенную дачу. Тамъ два министра будутъ, отличный случай напомнить о себѣ. Такъ-то лучше всего".

   И успокоенный этимъ рѣшен³емъ, онъ сѣлъ въ коляску и велѣлъ "сдѣлать кругъ".

  

  

  

   Къ подъѣзду дома довольно аристократической наружности (извѣстно, что не только люди, но и дома имѣютъ иногда такую наружность) - подали коляску. Кучеръ ровнялъ возжи, а конюхъ помахивалъ по подушкамъ и коврику метелочкой, и затѣмъ, приподнявъ полу безрукавки, мазнулъ ею зачѣмъ-то по лошадиной ляжкѣ.

   Изъ подъѣзда вышли маменька съ дочкой. Маменька въ черной накидкѣ поверхъ сѣраго платья и въ черномъ токѣ съ ф³алками, а дочка въ англ³йскомъ желтовато-сѣромъ костюмѣ, словно корсетъ облегавшемъ ея тонкую тал³ю - несомнѣнно работа Редферна, на опытный глазъ, - и въ восхитительной шляпѣ изъ цвѣтной соломы, съ перьями и крепомъ того же оттѣнка.

   Варвара Павловна, т. е. дочка, была не изъ очень молоденькихъ. Ей давали лѣтъ двадцать-семь, двадцать-восемь. Сѣрые глаза ея глядѣли умно и съ выражен³емъ большой жизненной энерг³и, но кожа по уголкамъ ихъ уже не отличалась свѣжестью. Прямой, тонк³й носъ, худощавый овалъ щекъ и небольшой, подвижной ротъ, съ чуть примѣтнымъ пушкомъ надъ верхней губой, придавали лицу дѣвушки нерусск³й характеръ. Эта была одна изъ тѣхъ физ³оном³й, которыя однимъ нравятся чрезвычайно, а другимъ совсѣмъ не нравятся. Во всякомъ случаѣ, какъ я всегда замѣчалъ, барышни съ такой наружностью очень поздно выходятъ замужъ. Курносеньк³я, пухленьк³я, ребяческаго вида дѣвушки гораздо скорѣе устраиваютъ свою судьбу.

   Дамы сѣли, подсаживаемыя выбѣжавшимъ на тротуаръ лакеемъ во фракѣ, и коляска покатила по направлен³ю къ Троицкому мосту.

   - Сегодня будетъ много на островахъ, погода великолѣпная, - замѣтила мать.

   - И суббота - хорош³й день, - подтвердила дочь. - Сѣрая публика бережетъ лошадей на воскресенье.

   Мать поправила съѣзжавшую на бокъ накидку и слегка вздохнула.

   - Да, а все-таки какъ-то... какъ-то это все ни къ чему, - сказала она.

   Дочь поняла, что хотѣла сказать мать этимъ нескладнымъ выражен³емъ, и равнодушно повела плечами.

   - Забудьте объ этомъ, тогда вы будете гораздо естественнѣе, - отвѣтила она по французски.

   - Какъ? Развѣ я неестественна? - возразила первая.

   - Да, maman. Вы даете читать на вашемъ лицѣ.

   - Ты всегда мною недовольна, Биби, а между тѣмъ, я только и живу одною идеей...

   - Прекрасно, но не надо проповѣдывать вслухъ эту идею.

   Дѣвушка усѣлась поудобнѣе, и больше почти не разговаривала. Она хотѣла сберечь себя для огромнаго числа знакомыхъ, которыхъ онѣ встрѣтятъ на "стрѣлкѣ".

   Дѣйствительно, какъ только ихъ коляска въѣхала въ аллею елагинской набережной, начались привѣтств³я съ сидѣвшими въ встрѣчныхъ и обгоняемыхъ экипажахъ. Дамы ограничивались коротенькими: - bonjour! и кивками, мужчины перебрасывались вопросами:

   - Вы еще въ городѣ? Когда же въ Петергофъ? Не думаете посмотрѣть вѣнскую оперетку въ "Аквар³умѣ"?

   Мамаша, Анна Петровна, отвѣчала громко и съ аппломбомъ. Онѣ на отлетѣ; въ Петергофъ переѣзжаютъ въ пятницу; о вѣнской опереткѣ слышали много хорошаго, но все-таки это оперетка, и вообще неловко быть вечеромъ въ публичномъ саду.

   Биби пока молчала, но когда рядомъ съ ними поѣхалъ, верхомъ на своей кровной кобылѣ, ротмистръ Кукаревск³й, она, послѣ обстоятельныхъ отвѣтовъ матери, немножко сощурила свои умные сѣрые глаза, и спросила:

   - А развѣ стоитъ?

   - Стоитъ, отвѣтилъ ротмистръ. - Отличный ансамбль, хорош³е голоса.

   - А дальше?.. - спросила Биби, и посмотрѣла уже совсѣмъ задорно.

   - То-есть, какъ - дальше? - переспросилъ ротмистръ.

   Онъ ее понялъ, но хотѣлъ посмотрѣть, какъ она объяснится.

   - Я не думаю, чтобъ вы ѣздили въ оперетку ради ансамбля, - сказала Варвара Павловна.

   - Но я вѣдь не себѣ, а вамъ совѣтую поѣхать посмотрѣть, - вывернулся Кукаревск³й.

   Биби разсмѣялась.

   - Merci, но я больше довѣряю совѣтамъ, которые каждый самъ себѣ даетъ, - сказала она. Осторожнѣе, - прибавила она тотчасъ, - я вижу m-me Жедрову съ дочерью и сыномъ, а ея ландо выстроено по мѣркѣ madame.

   - Выстроено! точно это домъ какой-то! - засмѣялся Кукаревск³й, въ самомъ дѣлѣ, однако, осаживая лошадь.

   - Не умѣю иначе выразиться, чтобъ сохранить пропорц³ональность между словомъ и предметомъ, - успѣла крикнуть, оборачиваясь къ нему, Биби.

   Рядъ экипажей продолжалъ тянуться навстрѣчу. - Ты видишь - непримѣтно толкнула Анна Петровна дочку - Чиберинъ въ коляскѣ Навуровыхъ. Я тебѣ говорила, что они имѣютъ на него виды.

   - Я предпочитаю видъ на это чухонское взморье, - отвѣтила съ маленькой гримаской Биби. - Не остановимся-ли мы?

   - Браво, у тебя сорвалось mot. Жаль, если пропадетъ. Припомни его, когда будешь говорить съ мужчинами. Хотя, ты знаешь, я всегда находила, что слишкомъ много ума вредитъ тебѣ.

   - Merci, maman. Это очень крупный комплиментъ, но все-таки будетъ жаль, если ваше замѣчан³е справедливо.

   Коляска остановилась подлѣ песчаной площадки, образующей "стрѣлку". Какъ разъ въ это время, медленно проѣзжалъ мимо нихъ великолѣпный шарабанъ, запряженный двумя англ³йскими лошадьми цугомъ. Въ шарабанѣ сидѣли мужчина и дама; сзади болтался, скрестивъ на груди руки, грумъ.

   - Очень мило. Кто это так³е? - произнесла Анна Петровна.

   - Не знаю. Но это очень оживляетъ петербургск³й пейзажъ, не правда-ли? Между соснами и березами, посреди нашихъ "ванекъ", которыхъ тутъ больше чѣмъ колясокъ, и вдругъ такой выѣздъ... Какъ вы думаете, maman, не поставить-ли мнѣ въ число услов³й брачнаго контракта, чтобы мой мужъ умѣлъ править парою цугомъ?

   Анна Петровна исподтишка вздохнула. Она не любила, когда дочь трунила надъ замужествомъ. Своимъ женскимъ и материнскимъ инстинктомъ она угадывала, что это подтруниванье - только маска, и что дочь очень тяготится своими двадцатью семью годами.

   - Биби, Биби, ты видишь Валевскаго? - вдругъ быстро толкнула она дочь. - Вонъ ѣдетъ въ пролеткѣ, навстрѣчу. А между тѣмъ той, знаешь... кажется, нѣтъ сегодня.

   Биби давно уже видѣла и Валевскаго, и даже то, чего не видѣла мамаша. На лицѣ ея опять появилась маленькая гримаса.

   - Это даже несносно, maman, какъ вы ничего не понимаете, - сказала она. - Развѣ вы не замѣтили впереди коляску съ двумя дамами?

   - Ну, такъ что-же?

   - Вотъ эта, съ нашей стороны, брюнетка въ лиловой шляпѣ - его теперешняя страсть. Съ той онъ давно разошелся.

   Анна Петровна заколыхалась, схватила лорнетъ и впилась съ пожирающимъ вниман³емъ въ указанную ей даму.

   - Кто-же? кто это? - спрашивала она задыхающимся голосомъ.

   Биби пожала плечами.

   - Развѣ вы не видите, кто? - протянула она презрительно.

   - Но откуда ты всегда все это знаешь? - удивилась Анна Петровна.

   - Очень просто: надо умѣть заставить мужчинъ разсказывать. Они всѣ готовы чортъ знаетъ что другъ про друга сообщить... разумѣется, подъ секретомъ. Секреты пр³ятелей... о! - если-бъ я ихъ записывала, составилась-бы толстая книга, и прескверная. Но я не могу завести такую книгу, потому что это слишкомъ отзывается старой дѣвой.

   Валевск³й между тѣмъ соскочилъ съ пролетки, и медленно пробираясь между знакомыми, подошелъ къ коляскѣ Анны Петровны. Съ нимъ подошли еще нѣсколько знакомыхъ. Произошелъ обмѣнъ обычныхъ привѣтств³й.

   - У васъ будутъ "дни" въ Петергофѣ? - освѣдомился баронъ Рогеръ, пожилой господинъ съ волосами такого желтаго цвѣта, какого не бываетъ въ природѣ.

   - Непремѣнно. По четвергамъ у насъ даютъ, какъ въ прошломъ году, - отвѣтила Анна Петровна.

   - Я увѣряю maman, что наши петергофск³е четверги - общеполезное учрежден³е, - подхватила Биби: - тутъ встрѣчаются всѣ уѣзжающ³е изъ Петербурга со всѣми возвращающимися въ Петербургъ.

   - Вы говорите это не съ злымъ умысломъ? - улыбнулся Валевск³й. - Я не буду ни въ числѣ первыхъ, ни въ числѣ вторыхъ, потому что остаюсь здѣсь до осени; но это не лишитъ меня права бывать у васъ, не правда-ли?

   - О, еще бы! Но неужели вы все лѣто въ Петербургѣ?

   - Представьте, у насъ въ канцеляр³и столько уѣзжающихъ, что я не могу получить отпуска.

   - Но это прекрасно, мы будемъ очень часто васъ видѣть! - вмѣшалась Анна Петровна.

   - Monsieur Валевск³й, я страшно хочу пить; не проводите ли меня до к³оска? - обратилась къ нему Биби.

   Валевск³й помогъ ей выйти изъ коляски, и они пошли рядомъ.

   - Вы интересуетесь сколько нибудь моимъ мнѣн³емъ? - неожиданно спросила Биби.

   - Безъ сомнѣн³я. Но о чемъ или о комъ?

   Биби быстро на него взглянула, и въ этомъ взглядѣ опять сверкнуло свойственное ей задорное выражен³е.

   - Конечно, о женщинѣ. По моему, она - прелесть; совсѣмъ прелесть. И одѣвается восхитительно, что - большая рѣдкость у насъ.

   - Я не знаю, о комъ вы говорите... - нѣсколько смутился Валевск³й.

   - О ней, о лиловой шляпкѣ. Прелестное лицо, масса женственности, и не слишкомъ много пикантности. Слишкомъ много - не хорошо, вы понимаете.

   - Вы судите изумительно тонко... И знаете, что я вамъ скажу? Надо быть умной, какъ вы, чтобъ...

   Онъ пр³искивалъ выражен³е.

   - Чтобъ завести такой разговоръ? Эта маленькая привилег³я моихъ двадцати-пяти лѣтъ. Я уже могу знать жизнь и понимать ее довольно тонко, т. е. правильно смотрѣть на ея грубую сторону.

   - А что вы называете грубою стороною жизни?

   - Напримѣръ, отношен³я мужчины къ женщинѣ.

   - А-а! Но не въ бракѣ, конечно?

   - Напротивъ, въ бракѣ больше всего. Вы видите я не тороплюсь выходить замужъ - и можетъ быть именно потому, что ненавижу брачную идилл³ю. Мужъ, о которомъ я мечтаю - а я позволяю себѣ иногда это маленькое развлечен³е - долженъ смотрѣть на всю эту романтику очень грубо, какъ я сама смотрю на нее.

   - Очень интересно... какъ именно вы смотрите?

   - Хотите знать? Я считаю, что въ бракѣ важны двѣ вещи: медовый мѣсяцъ, и затѣмъ - полная свобода для мужа, а для жены - увѣренность, что оба они смотрятъ на жизнь одинаково, и что поэтому онъ всегда будетъ чувствовать себя хорошо съ ней.

   Валевск³й молча довелъ Биби до к³оска. Онъ имѣлъ видъ человека, неожиданно впавшаго въ новый и любопытный кругъ мыслей. Варвара Павловна тоже молчала; она не хотѣла помочь ему выбраться изъ положен³я, въ какое его поставила, и рѣшила ждать во что бы то ни стало, чтобъ онъ заговорилъ первый.

   Они уже возвращались къ коляскѣ, когда Валевск³й вдругъ произнесъ совершенно серьезно:

   - А знаете, вѣдь это безнравственно, то, что вы высказали.

   Биби вспыхнула, и проговорила про себя: "онъ глупъ".

   - Что такое нравственность? - возразила она, иронически передернувъ плечами. - Это хвостъ, который произвольно подвязываютъ къ чему угодно.

   - Я съ вами не согласенъ, - произнесъ тѣмъ-же серьезнымъ тономъ Валевск³й.

   Биби не слушала, и сѣвъ на свое мѣсто, предложила ѣхать домой.

   Коляска долго катилась по мягкому шоссе, а разговоръ между матерью и дочерью не возобновлялся. Наконецъ Биби глубже отодвинулась въ уголъ и произнесла съ оттѣнкомъ нескрываемой желчи:

   - Вы правы, maman: это очень глупо, что я умна.

  

  

  

   По тѣнистой липовой аллеѣ идетъ дама; подлѣ нея двое дѣтей - толстеньк³й мальчикъ, лѣтъ пяти и прелестная дѣвочка лѣтъ четырехъ. Дѣвочку ведетъ за руку молодая, недурненькая собою и щеголеватая бонна, въ хорошо сшитомъ кретоновомъ платьѣ и съ черными митенками на рукахъ, по-нѣмецки.

   Дама одѣта не только щеголевато, но, по дачному, даже элегантно. На ней черный парижск³й корсажъ, до половины исчезающ³й подъ густою массою блѣдно-желтыхъ кружевъ. Корсажъ прошлогодн³й, потому что весной она не была заграницей, а поѣдетъ только въ августѣ, въ Б³аррицъ; тогда, мимоѣздомъ черезъ Парижъ, произойдетъ полное обновлен³е туалетовъ. Свѣтлая юбка, изъ какой-то легкой шелковой матер³и, съ полосками и букетами, сливающимися на разстоян³и въ блѣдно-желтый фонъ, лежитъ красивыми складками; изъ подъ нея, на ходу, мелькаютъ носки крошечныхъ, сильно вырѣзанныхъ туфель, и полоски ажурныхъ чулокъ.

   Дама - во всемъ блескѣ двадцати-пяти-лѣтняго возраста и вызывающей, торжествующей красоты. Маленькая голова на стройной фигурѣ съ покатыми плечами. Темно-золотистые волосы, отливающ³е въ тѣни чуть замѣтною рыжеватостью. Глаза прозрачно-голубые, съ неизмѣнно сохраняющимся внутреннимъ блескомъ, съ задорнымъ посуломъ созрѣвшаго темперамента. Немножко коротк³й, тонк³й носикъ, и губы изящнаго рисунка, полныя молодой, свѣжей крови, разгорающ³яся отъ ходьбы, отъ солнца, отъ разговора.

   На ходу она часто наклоняется къ мальчику, который поминутно ее толкаетъ, или схватывается рукой за ея платье, точно ему нравится едва уловимое шуршанье шелка.

   - Кока, не жмись ко мнѣ, ты мнѣ мѣшаешь, - тщетно уговариваетъ она его.

   Навстрѣчу приближается господинъ лѣтъ тридцати, въ свѣтломъ дачномъ костюмѣ и соломенной шляпѣ, кокетливо обмотанной, по старинной модѣ южныхъ городовъ, бѣлою вуалью. Не лишенное привлекательности лицо его еще издали принимаетъ радостно-значительный видъ.

   - Полина Александровна, наконецъ-то! - привѣтствуетъ онъ даму. - Я уже измучился, бродя но парку. Вы опоздали ровно на два часа.

   - Мнѣ не удалось раньше выбраться изъ дому; пр³ѣхала моя портниха изъ города и задержала меня, - отвѣтила дама.

   Бонна, опустившая глаза, какъ только показался молодой человѣкъ, теперь быстро и какъ-то хитро взглянула на Полину Александровну. Очевидно, виновность портнихи удивила ее.

   - Розал³я Ѳедоровна, вы можете погулять съ дѣтьми у Бѣлаго павильона, и потомъ отвести ихъ къ вокзалу. Я тамъ найду васъ, - сказала хозяйка.

   Дѣти пошли впередъ, а Полина Александровна свернула въ боковую аллею. Молодой человѣкъ шелъ съ нею рядомъ.

   - Мы отправимся на ферму? - предложилъ онъ.

   - Нѣтъ, вы очень устали; я тоже устала, - отвѣтила Полина Александровна. - Вонъ тамъ скамейка, мы можемъ посидѣть.

   - Даже изумительно, какъ вы не любите исполнять обѣщанное, - заговорилъ, молодой человѣкъ, усаживаясь подлѣ нея подъ нависшими вѣтвями двухъ старыхъ, сросшихся березъ. - Припомните, сколько разъ уже вы обѣщали мнѣ прогулку на ферму, и всяк³й разъ находите какую-нибудь отговорку.

   - Почему вамъ такъ, хочется на ферму?

   - Потому что по той дорогѣ почти никого не встрѣчаешь.

   - А зачѣмъ вамъ нужно, чтобы никто не встрѣчался?

   Молодой человѣкъ нетерпѣливо сорвалъ съ головы шляпу и помахалъ ею.

   - Вотъ, вы всегда начинаете смѣяться надо мною, когда я хочу говорить серьезно, - возразилъ онъ. - Вы знаете, что этого наслажден³я быть съ вами надо дожидаться недѣлями. Вы вѣчно окружены несчастными, которыхъ сводите съ ума.

   - Вы считаете ихъ несчастными?

   - Я сужу по себѣ. Вотъ напримѣръ, въ настоящую минуту: развѣ я могу не быть несчастливымъ, когда я знаю, что черезъ секунду или двѣ кто-нибудь подойдетъ къ вамъ, а я даже намѣкнуть не успѣлъ на то, что хотѣлъ сказать вамъ...

   Полина Александровна бросила на него свой играющ³й взглядъ.

   - Я никогда тамъ не была, на фермѣ... - сказала она. - Мнѣ кажется, туда надо пойти вечеромъ, когда въ паркѣ уже темнѣетъ, и возвращаться при лунномъ свѣтѣ.

   - О, это было-бы прямо блаженство... - воскликнулъ молодой человѣкъ, и даже поблѣднѣлъ слегка. - И вы обѣщаете мнѣ эту прогулку, этотъ вечеръ?

   - Вѣдь моимъ обѣщан³ямъ нельзя вѣрить? - возразила, улыбаясь, Полина Александровна.

   - Нѣтъ, я васъ прошу, не шутите такъ! - умолялъ молодой человѣкъ. - Когда? когда? скажите! Сегодня, часовъ въ восемь?

   Дама сдѣлала серьезное, даже печальное лицо.

   - Нѣтъ, сегодня нельзя. Какъ-нибудь на-дняхъ... Ахъ, m-r Неруцк³й, это такъ скучно, такъ тяжело... Вѣчно чувствовать себя связанной, жить всю жизнь, какъ велятъ, друг³е, подчиняться долгу, семьѣ, обществу... Мнѣ кажется, меня долго не хватитъ на это, я когда нибудь взбунтуюсь.

   Неруцк³й нервно всполошился весь.

   - Я даже увѣренъ въ этомъ... - произнесъ онъ голосомъ, начинавшимъ задыхаться. - Я знаю, вы не изъ тѣхъ, которыя долго могутъ нести иго...

   "Какъ мужчины глупы!" - пронеслось въ умѣ Полины Александровны, и затаенная веселость на мгновенье вспыхнула въ ея прозрачныхъ зрачкахъ. Но лицо ея сохранило все то-же печальное, мечтательное выражен³е.

   - На этой недѣлѣ у мужа будетъ какое-то засѣдан³е въ городѣ, онъ вернется только на другой день, - заговорила она какъ-бы незначительнымъ тономъ. - Надо подождать этого засѣдан³я, иначе онъ захочетъ также идти на ферму. - Боже мой! вдругъ воскликнула она, срываясь со скамьи, - я вижу Костева, онъ идетъ прямо сюда. До свиданья, я спасаюсь бѣгствомъ...

   И прежде чѣмъ Неруцк³й успѣлъ оглядѣться, она бросилась въ узкую боковую аллею, стройная фигура ея мелькнула раза два за деревьями, и изчезла.

   Молодой человѣкъ всталъ, поправилъ свою шляпу съ вуалью и увидѣлъ бѣлый китель, быстро повернувш³й на-перерѣзъ по тому направлен³ю, въ которомъ скрылась Полина Александровна.

   Брови Неруцкаго сдвинулись, онъ даже покраснѣлъ отъ досады.

   "Онъ сейчасъ столкнется съ ней. Это дерзость, это наглость - преслѣдовать такимъ образомъ женщину, которая убѣгаетъ отъ него", - подумалъ онъ.

   Но только-что прерванный разговоръ еще звенѣлъ въ его ушахъ, наполнялъ его. И онъ, помахивая тросточкой, пошелъ медленной походкой счастливо взволнованнаго и блаженно задумывающагося человѣка.

   А Полина Александровна тоже стала замедлять шаги, поглядывая бокомъ на прибижавшагося къ ней Костева. Ея лицо весело и немножко лукаво улыбалось, когда онъ, весь запыхавш³йся, появился прямо передъ нею. Они пожали другъ другу руки и обмѣнялись обычными привѣтств³ями.

   - Кажется, я помѣшалъ вашей бесѣдѣ... съ господиномъ Неруцкимъ, если не ошибаюсь? - произнесъ Костевъ, продолжая тяжело дышать, и какъ-то смѣшно двигая своимъ коротенькимъ носомъ, придававшимъ его лицу грубоватое выражен³е.

   - Да, я была съ Неруцкимъ, только вы ничему не помѣшали, - отвѣтила Полина Александровна. - Я давала ему поручен³я въ городъ. Никакъ не могу дозваться своей портнихи. Пусть побѣгаетъ!

   И она засмѣялась веселымъ, невиннымъ смѣхомъ, отъ котораго влажные зубы ея сверкнули, какъ эмаль.

   Костевъ посмотрѣлъ на нее пожирающимъ взглядомъ.

   - Значитъ, вы не сердитесь? Вы не бросились бѣжать отъ меня? - спросилъ онъ. Полина Александровна снова расхохоталась.

   - Вы на-дняхъ уже доказали, что бѣгаете скорѣе меня... - возразила она.

   - Слѣдовательно, вы не сердитесь? вы простили? - продолжалъ Костевъ.

   - Да что такое? Я ничего не помню.

   - Тогда... когда мы были на фермѣ... и когда возвращались... - вполголоса напомнилъ Костевъ, близко наклоняясь къ ней.

   "О, какъ онъ глупъ! Я не выдержу!" - мысленно простонала Полина Александровна.

   - Развѣ я не прибила васъ зонтикомъ? - сказала она вслухъ. - Хорошо, я ударю васъ еще. Протя