Авсеенко Василий Григорьевич - Петербургские очерки

гивайте руку.

   - И тогда ужъ простите совсѣмъ?

   - Протяните руку, - повелительно повторила Полина Александровна, останавливаясь и притопнувъ ножкой.

   Костевъ, немножко морща свой забавный носъ, вытянулъ руку безъ перчатки, ладонью кверху.

   - Переверните ладонью внизъ.

   Костевъ повиновался. Полина Александровна подняла зонтикъ и совсѣмъ не шутя, сильно ударила имъ по вытянутой рукѣ. Молодой человѣкъ стиснулъ зубы; лицо и вѣки его покраснѣли.

   - Видите, я отъ васъ готовъ вытерпѣть всевозможныя мучен³я, - сказалъ онъ. - Но за то вы не должны больше надо мною смѣяться. Вы еще не узнали, когда у вашего мужа будетъ засѣдан³е въ городѣ?

   - Засѣдан³е? Какое засѣдан³е?

   - Въ какой-то комисс³и, въ городѣ... Вы обѣщали условиться со мною, чтобы идти гулять въ паркъ.

   - Вотъ когда вспомнили! Это засѣдан³е вчера было, - отвѣтила совершенно спокойно Полина Александровна. - А теперь, m-r Костевъ, я иду къ вокзалу встрѣчать мужа, не провожайте меня.

   - Но еще такъ рано! - возразилъ молодой человѣкъ.

   Полина Александровна остановилась, повела кругомъ задумчивымъ взглядомъ, и чуть замѣтно вздохнула.

   - Нѣтъ, пора... Знаете, m-r Костевъ, я слишкомъ неблагоразумно дѣлаю, что часто вижу васъ... Это можетъ дурно кончиться... До свиданья!

   И обдавъ его взглядомъ, отъ котораго точно ожогъ пробѣжалъ по его нервамъ, она быстро пошла впередъ.

   За поворотомъ она поровнялась съ господиномъ уже немолодой наружности, одѣтымъ въ длинный сюртукъ, бѣлый жилетъ и пестрые англ³йскаго стиля панталоны. Господинъ этотъ, оглянувшись на нее, вѣжливо приподнялъ шляпу.

   - Bonjour. Какъ вы раскраснѣлись! Надѣюсь, не потому, что спасались отъ преслѣдован³й поклонниковъ, которымъ нѣтъ числа? - обратился онъ къ Полинѣ Александровнѣ.

   - Немножко вы, пожалуй, угадали... - отвѣтила она. - Но позвольте вамъ замѣтить, что чему нѣтъ числа, то не дорого...

   - Это даже согласно съ политической эконом³ей. Но это нелюбезно - то, что вы сказали.

   - Почему?

   - Потому что одно изъ двухъ: или вы не считаете меня своимъ поклонникомъ, значитъ не замѣчаете, какъ я вами любуюсь, или относите меня, вмѣстѣ со всѣми другими, къ дешевому товару.

   - Вы мною любуетесь?

   - Конечно. У меня вкусъ хорош³й. Но ухаживать за вами я никогда не стану, потому что вамъ меня никогда не обмануть.

   Полина Александровна бросила на своего собесѣдника изподлобья лукавый взглядъ.

   - Да, я знаю; вы считаете меня кокеткой, - сказала она. - Но вспомните о моемъ дешевомъ товарѣ... Развѣ можно смотрѣть на нихъ серьезно? Развѣ стоитъ кому-нибудь изъ нихъ отдать душу?

   Пожилой господинъ пр³остановился, посмотрѣлъ на Полину Александровну смѣющимися глазами, и весело подкинулъ головой.

   - Охъ, до чего мы договорились! - произнесъ онъ со смѣхомъ. - Вѣдь вы сейчасъ скажете: - вотъ, если-бы на моемъ пути попался человѣкъ уже немолодой, съ созрѣвшимъ характеромъ, съ умомъ и опытомъ жизни... Ну, еще как³я тамъ достоинства вы во мнѣ открыли-бы?

   Полина Александровна густо покраснѣла и даже стиснула зубы.

   - Вѣдь вы, милая барыня... знаете, кто вы такая? Вы - професс³ональная очаровательница, - продолжалъ господинъ въ бѣломъ жилетѣ. - Я всегда васъ такъ называю. Мысленно, конечно, потому что, скажи я вслухъ, "дешевый товаръ" сейчасъ-бы этимъ воспользовался. Но вовсе не дурная професс³я, увѣряю васъ. Напротивъ, даже очень пр³ятное занят³е. И вамъ веселѣе, и поклонники ваши пр³учаются играть нервами. Все-таки это спасаетъ ихъ отъ одичан³я.

   - Какъ вы злы! - запальчиво бросила ему Полина Александровна, но сейчасъ-же сдержала себя и прибавила, приближаясь къ нему плечомъ и улыбаясь всѣмъ своимъ прелестнымъ личикомъ:

   - А вы увѣрены, что вамъ не стоитъ за мною ухаживать?

   Пожилой господинъ опять разсмѣялся.

   - Хе-хе, бросьте это! Бросьте, я вамъ говорю, - отвѣтилъ онъ.

   Они были уже у вокзала. Полина Александровна протянула своему спутнику руку, и быстрыми шагами пошла на платформу встрѣчать мужа.

  

  

  

   Великолѣпный Никъ-Никъ, котораго мы видѣли въ маѣ на елагинской "стрѣлкѣ", еще не уѣхалъ за-границу. Множество обстоятельствъ задержали его въ Петербургѣ. Во-первыхъ, брянск³я акц³и не оправдали ожидан³й. Онъ разсчитывалъ, что послѣ срѣзки купона онѣ въ одну недѣлю вернутъ прежнюю цѣну 506, а между тѣмъ онѣ и теперь стоятъ на 470. Это урѣзало его бюджетъ. Онъ хотѣлъ наверстать на "конкѣ", но прозѣвалъ время, а по 122 купить не рѣшился.

   Во-вторыхъ, Никъ-Никъ чрезвычайно заинтересовался игрою "поло" и прекрасно чувствовалъ себя среди блестящаго кружка молодежи, отдающаго свои досуги этому новому и неоспоримо благородному развлечен³ю. Для него это тѣмъ удобнѣе, что посѣщая арену Крестовскаго острова, онъ иногда завтракаетъ у одной француженки тамъ же, и обѣдаетъ у одной русской барыни на Каменномъ.

   Въ третьихъ, когда въ Петербургѣ былъ полученъ единственный кусокъ новаго цвѣтного полотна для сорочекъ, изумительнаго рисунка въ крупную голубую, розовую и желтую клѣтку самыхъ блѣдныхъ тоновъ, Никъ-Никъ тотчасъ перехватилъ эту новость, и оказался единственнымъ во всемъ Петербургѣ обладателемъ сорочекъ, созданныхъ въ Лондонѣ къ юбилею королевы Виктор³и - дивныхъ сорочекъ въ крупную голубую, розовую и желтую клѣтку. Это произвело сенсац³ю, всѣ бросились искать этихъ клѣтокъ, но ни нашли. Были какъ будто похож³я, но такихъ точно не было. А французъ-рубашечникъ объявилъ, что выписывать вновь не станетъ, потому что въ срединѣ лѣта уже некому будетъ шить. Понятно, что при такихъ услов³яхъ Никъ-Никъ не могъ покинуть невскую столицу, не исчерпавъ до конца эффекта розовыхъ, голубыхъ и блѣдно-желтыхъ клѣтокъ.

   Наконецъ, въ четвертыхъ, явилось еще обстоятельство особой важности. На обѣдѣ у старой княгини Троевѣровой, который Никъ-Никъ, какъ знаютъ читатели, предпочелъ всѣмъ болѣе заманчивымъ, но и болѣе легкомысленнымъ приглашен³ямъ, и гдѣ онъ надѣялся быть замѣченнымъ особами съ вѣсомъ, - на этомъ обѣдѣ княгиня Троевѣрова, освѣдомившись, что онъ предполагаетъ воспользоваться заграничнымъ отпускомъ, посмотрѣла на него какъ бы съ сожалѣн³емъ, покачала укоризненно головой и сказала:

   - Ахъ, господа, господа; все-то у васъ заграница на умѣ. Не умѣете вы любить отечественное.

   Никъ-Никъ при этомъ такъ и обмеръ, а сидѣвш³й рядомъ старый князь Сѣцк³й улыбнулся съ свойственной ему благожелательностью, и произнесъ:

   - Нынче начинаютъ, княгиня, любить отечественное. У меня есть дѣльные молодые люди, которые совсѣмъ не стремятся заграницу, развѣ только въ казенную командировку, по служебной надобности.

   Этотъ обмѣнъ замѣчан³й до такой степени смутилъ Никъ-Ника, что онъ подумалъ-было совсѣмъ отказаться отъ заграничной поѣздки. Потомъ, однако, успокоился, узнавъ, что самъ князь Сѣцк³й уѣхалъ въ Aix-les-Bains, а сама княгиня Троевѣрова выхлопотала своему племяннику пособ³е на поѣздку въ Трувиль, для поправлен³я здоровья.

   Такимъ-то образомъ Никъ-Никъ позастрялъ въ Петербургѣ, и въ прошлую субботу поѣхалъ въ Коломяги открывать скаковой сезонъ.

   У него былъ спец³альный костюмъ для скачекъ: черный жакетъ съ чрезвычайно длинными и круто закругленными фалдами, панталоны изъ бѣлой фланели и свѣтло-сѣрый цилиндръ. Все это превосходно дополняло знаменитыя розовыя, голубыя и желтыя клѣтки.

   Никъ-Никъ побывалъ въ членской бесѣдкѣ, поздоровался съ знакомыми, и узнавъ о побѣдѣ "Гароты", выразилъ сожалѣн³е, что опоздалъ къ началу, такъ какъ непременно поставилъ-бы на нее двѣсти рублей. - И былъ-бы въ отличномъ выигрышѣ, э? - добавилъ онъ, обводя ближе стоявшихъ весело-вопросительнымъ взглядомъ.

   Затѣмъ онъ проникъ на галлерею, и облокотясь спиною о барьеръ, обвелъ биноклемъ длинный рядъ переполненныхъ ложъ. Цѣлый цвѣтникъ совершенно лѣтнихъ шляпокъ, туалетовъ и улыбающихся лицъ. И вся интересная грядка выровнена по шнурку, не то что въ парижскомъ Лоншанѣ, гдѣ нѣтъ ложъ, и дамы напоминаютъ собою дико-растущ³е цвѣтки, разбросанные здѣсь и тамъ. Знакомыхъ - почти вся трибуна. Но бинокль Никъ-Ника особенно внимательно остановился на двухъ ложахъ. Изъ одной виднѣлась желтая, длинная физ³оном³я дамы лѣтъ пятидесяти, одѣтой въ темные цвѣта, съ дорого стоющею чопорностью, и рядомъ громадная голова старца, лысаго, съ сѣрыми бровями и совершенно бѣлыми бакенами. Так³я головы бываютъ или у очень заслуженныхъ дворецкихъ, или у тѣхъ крупныхъ петербуржцевъ, которые рѣшили, что въ ихъ рангѣ можно не заниматься наружностью, тѣмъ болѣе, что сколько ни занимайся ею, все равно толку никакого не выйдетъ.

   Въ другой ложѣ Никъ-Никъ разглядѣлъ даму Уже не первой молодости, но еще очень моложавую, очень элегантно одѣтую, и рядомъ съ нею дѣвушку-подростка, лѣтъ пятнадцати, въ шляпкѣ англ³йскаго фасона и бѣломъ платьицѣ. Изъ-за нихъ выдвигалась рыжеватая голова барона Шпицгоха, и сверкалъ его бѣлый жилетъ изъ-подъ чернаго вестона съ бутоньеркой. Никъ-Никъ намѣтилъ эти две ложи и поднялся наверхъ.

   Дама лѣтъ пятидесяти только повернула къ нему свое длинное, желтое лицо, съ густымъ загаромъ на носу, и кивнула не подавая руки. Старецъ протянулъ два пальца, придерживая остальными перчатку. Пальцы были больш³е, пухлые, съ кустиками волосъ, и производили непр³ятное ощущен³е.

   - Сейчасъ будетъ очень интересная скачка; каждая изъ пяти лошадей можетъ выиграть. - сказалъ Никъ-Никъ.

   - Неужели вы играете? - спросила дама такимъ тономъ, какъ если-бы спрашивала: неужели вы ходите безъ галстуха?

   Никъ-Никъ тотчасъ понялъ ее.

   - Боже сохрани! Играть здѣсь въ тотализаторѣ? За кого вы меня принимаете, Анна Иллар³оновна? - поспѣшно отвѣтилъ онъ. - У насъ иногда бываютъ крупные пари между членами, но тотализаторъ - какой ужасъ! Тамъ даже пахнетъ скверно.

   Дама благосклонно на него взглянула, и улыбнулась узкими коричневыми губами. Старецъ взглянулъ нѣсколько недовѣрчиво, но тоже одобрительно, и пустилъ сиплое: хе-хе!

   - И тотализаторъ, и самыя скачки - все это жалкое обезьянство, европейничанье, - произнесъ онъ. - Въ другомъ мы уже отстали отъ этой глупой привычки, а тутъ еще тянемся. Я-бы уничтожилъ.

   - Нѣтъ, почему-же? - протянула дама. - Тотализаторъ - да, я тоже не позволила-бы. Но самый спортъ - развѣ вы не находите, что онъ отзывается чѣмъ-то аристократическимъ? Взгляните на афишу - сколько тутъ именъ изъ нашего круга.

   - Подражан³е, подражан³е Европѣ; и въ нашемъ кругу тоже еще есть. Лоншанъ какой-то хотятъ устроить, - упорствовалъ старецъ.

   - Нѣтъ, я съ вами не согласна; гдѣ есть аристократ³я, тамъ долженъ быть благородный спортъ... - оспаривала дама.

   - Такъ ездите на бѣга, вотъ нац³ональный русск³й спортъ!

   - Бѣга? Что вы говорите! Вѣдь это развлечен³е для тѣхъ... какъ это называется? Ну, вотъ, гдѣ калачи продаютъ...

   - Калашниковская пристань? Тамъ никакихъ калачей не продаютъ, а милл³онныя дѣла дѣлаютъ, - строго объяснилъ старецъ.

   - Вы скоро предпринимаете вашъ обычный вояжъ за границу? - вмѣшался Никъ-Никъ, и его голосъ зазвучалъ какой-то почтительной слащавостью.

   - Да, меня посылаютъ въ Аркашонъ; но я все откладываю. Эта "заграница" ужъ такъ надоѣла, до такой степени все тамъ жалко, скверно, мизерно послѣ нашихъ широкихъ русскихъ привычекъ...

   - Парижъ, я вамъ скажу, сдѣлался прямо гнусенъ, - вставилъ съ нѣкоторымъ оживлен³емъ старецъ. - Я вотъ только-что вернулся, во всей Европѣ побывалъ, и вездѣ - одна гадость. Только и почувствовалъ себя снова человѣкомъ, когда меня высадили на варшавскомъ вокзалѣ. Околышъ на моемъ курьерѣ, и тотъ роднымъ показался.

   - Но нельзя-же сказать, чтобы все было тамъ скверно. Театры, магазины... ну, наконецъ, рестораны... - замѣтила дама.

   - Хуже нашихъ, хуже! - опять строго отрѣзалъ старецъ. - Фальсификац³я и дороговизна. Измельчало все, подгнило. Вся ихъ цивилизац³я подгнила. Мнѣ, я вамъ скажу, во всей Европѣ только одно понравилось. Былъ я нынче въ первый разъ въ Стокгольмѣ, такъ тамъ въ садовыхъ кафе вечеромъ каждому посѣтителю подаютъ зеленое байковое одѣяло. Вотъ это умно, этому и у насъ подражать-бы слѣдовало.

   Дама разсмѣялась.

   - И вы сидѣли тамъ подъ зеленымъ байковымъ одѣяломъ? - спросила она.

   - Сидѣлъ-съ, какъ какой-нибудь штурманъ, и прекрасно себя чувствовалъ. Но у насъ не знаютъ, что именно слѣдуетъ перенять у Европы, - заключилъ уже брюзжащимъ тономъ старецъ.

   Лошади, между тѣмъ, поскакали. Никъ-Никъ воспользовался моментомъ, и сдѣлавъ торопливый, но почтительный поклонъ, покинулъ ложу.

   "Чортъ возьми, изъ-за нихъ я не успѣлъ поставить", подумалъ онъ съ неудовольств³емъ, наводя бинокль на скаковой кругъ. - "Ну, такъ и есть, мой фаворитъ обскакиваетъ... нѣтъ, отпалъ. Но все равно, я потерялъ ощущен³е игры".

   Онъ сталъ пробираться между двумя рядами ложъ, раскланиваясь, на минуту останавливаясь подлѣ знакомыхъ дамъ, обмѣниваясь съ нѣкоторыми изъ нихъ какими-то условными знаками. Затѣмъ онъ вошелъ во вторую изъ намѣченныхъ имъ ложъ.

   - Выиграли? - быстро обернулась къ нему элегантная дама не первой молодости.

   - Увы, мнѣ помѣшали поставить, - отвѣтилъ Никъ-Никъ, и объяснилъ, кто его задержалъ, причемъ изъ самаго тона его ясно было, что когда сидишь въ ложѣ у такихъ особъ, то нечего думать объ игрѣ.

   - А я проигралась, то-есть не я сама, я ставила вотъ на ея счастье... (дама указала на сидѣвшую подлѣ нея дѣвушку-подростка). А баронъ, представьте, выигралъ...

   Баронъ вынулъ изъ жилетки три билета съ однимъ номеромъ и показалъ Никъ-Нику, причемъ его рыж³е усы, рыж³я губы и рыж³я веснушки раздвинулись въ одну живописную улыбку.

   - Садитесь, m-r Повацк³й, разсказывайте... - суетливо приглашала дама, безъ нужды двигая своимъ стуломъ и подбирая платье. - Знаете новость: черезъ недѣлю мы уѣзжаемъ. На мѣсяцъ куда-нибудь въ Швейцар³ю, а потомъ въ Б³аррицъ. Я бы уѣхала раньше, но вотъ относительно Лили надо списаться. Нельзя же мнѣ таскать ее за собою, вѣдь я ѣду отдохнуть, вы понимаете. Теперь все устроилось. Я по дорогѣ завожу ее въ деревню ея отца, тамъ его мать. И онъ тоже тамъ, мой бывш³й мужъ. Пробуду тамъ нѣсколько дней, и - вонъ изъ Росс³и.

   - Тянетъ?

   - Ахъ, какъ тянетъ! Знаете, просто не смотрѣла бы здѣсь ни на что. Такъ противно, такъ противно... Ну, что такое, возьмите, эти скачки? Вѣдь это парод³я какая-то! Можно-ли чувствовать себя въ духѣ среди этихъ петербургскихъ дамъ, напримѣръ?

   - Къ мужчинамъ вы снисходительнѣе?

   - Разумѣется. По моему, въ Росс³и если есть что нибудь хорошее, такъ это - мужчины. Нѣкоторые, по крайней мѣрѣ. А все остальное - ужасъ, ужасъ, ужасъ! Горничной не могу найти себѣ. Лакей, мой Филипъ, вы знаете? - очень порядочный былъ для выѣздного, и вдругъ сегодня, представьте себѣ, наѣлся луку! Подсаживаетъ меня въ коляску, а я слышу - лукъ. Велѣла ему дома остаться, что же мнѣ было дѣлать... Шляпу вчера по всему Петербургу искала, и не нашла. Модели проданы, а сами не умѣютъ сдѣлать. Вотъ и надѣла изъ тѣхъ, что еще въ маѣ покупала. Нѣтъ, merci; черезъ недѣлю мы улетучиваемся. А куда вы отсюда?

   - Отсюда? Но я еще ничего не имѣю въ виду.

   - Баронъ предлагаетъ обѣдать у Фелисьена. Я завезу Лили домой, это почти по дорогѣ. Боже мой, хоть хозяинъ тамъ французъ, это немножко поднимаетъ нервы. Вы будете?

   Никъ-Никъ обѣщалъ быть.

   - Значитъ, въ деревнѣ вы встрѣтитесь съ вашимъ бывшимъ мужемъ? - спросилъ онъ какъ-то хитро.

   - Да. И мы встрѣтимся какъ чуж³е. Это оригинально, не правда-ли? Что, если онъ станетъ за мною ухаживать?

   - Весьма возможно. Для него это тоже покажется оригинальнымъ.

   - Вы думаете?

   - Ручаюсь.

   Дама засмѣялась, отвернулась, поправила падавш³е изъ подъ шляпки волосы Лили, потомъ быстро наклонилась къ Никъ-Нику и произнесла очень тихо надъ его ухомъ:

   - Но вѣдь это... это нельзя было бы считать за адюльтеръ?

  

  

   Пишу тебѣ, душа моя Гуськовъ, на второй-же день по пр³ѣздѣ въ Петербургъ. Надобности въ этомъ никакой нѣтъ, но хочется подѣлиться впечатлѣн³ями, какъ говорилъ поэтъ Пушкинъ.

   Петербургъ, я тебѣ скажу, чудесный городъ, только совсѣмъ не такой, какимъ я воображалъ его. Начать съ того, что все тутъ очень просто. Выходишь изъ вагона, и видишь голую закоптѣлую стѣну. Вошелъ въ вокзалъ - опять голыя стѣны, и тоже какъ будто прокоптѣлыя. А я думалъ, что тутъ иначе и ступить нельзя, какъ по коврамъ, и что на каждомъ шагу взоръ услаждается чѣмъ либо гранд³ознымъ, или художественнымъ.

   Повезъ меня извозчикъ по Невскому, и надо сказать - плюгавый какой-то извозчикъ: у насъ въ Ростовѣ они гораздо лучше. Но и Невск³й тоже, надо признаться, разочаровалъ меня: улица широкая, дома преогромные, но все ихъ украшен³е состоитъ изъ громадныхъ вывѣсокъ. Ѣхать-же очень трудно, потому что то правая сторона загорожена, то лѣвая; это оттого, что теперь починяютъ мостовую. Два новые дома обратили на себя мое вниман³е: стоятъ почти рядомъ, оба изъ одного и того-же бѣлаго камня, и въ одномъ одинъ банкъ, а въ другомъ другой. Полагаю, что и всѣ остальные банки выстроятся точно также, и тогда будетъ очень удобно узнавать ихъ среди другихъ домовъ. А трактиры всѣ имѣютъ вывѣски зеленаго цвѣта.

   Ты понимаешь, что почистившись и переодѣвшись, я тотчасъ вспомнилъ именно о трактирахъ, такъ какъ мнѣ ѣсть хотѣлось. И что-бы скорѣе изучить эту часть, я позавтракалъ кряду въ двухъ. Это очень возможно, потому что порц³и подаютъ маленьк³я. Машины играютъ и скатерти довольно чистыя, но великолѣп³я, о которомъ мы оба мечтали, никакого нѣтъ. Со мною рядомъ очень видный генералъ сидѣлъ, и ему подали точно такое же соломенное стуло, какъ и мнѣ. А на счетъ Доминика это все враки, будто тамъ можно поѣсть пирожковъ и улизнуть не заплативши: я, для провѣрки, попробовалъ такъ сдѣлать, но меня тотчасъ остановилъ лакей въ синей курткѣ съ зеленымъ передникомъ, и довольно строго вернулъ къ буфету. Буфетчикъ же, давая сдачу, такъ пристально на меня смотрѣлъ, точно глазами фотограф³ю снималъ.

   Обѣдать, душа моя, поѣхалъ я за-городъ, и для этого взялъ громадное шестимѣстное ландо. Представь себѣ, что такой экипажъ здѣсь стоитъ гораздо дешевле двухмѣстной коляски, и даже пролетки. Правда, ландо это громыхало и скрипѣло, и лошади никакъ не налаживались въ ногу, потому что правая вдвое была выше лѣвой; но въ смыслѣ помѣстительности нельзя желать лучшаго.

   За обѣдомъ играли румыны, только не знаю, тѣ ли самые, что были у насъ въ Ростовѣ, или друг³е. Гулялъ по саду и заглядывалъ въ бесѣдки, гдѣ кутятъ съ дамами. Очень нарядныя дамы, въ громадныхъ шляпахъ. На двухъ я положительно засмотрѣлся, но ко мнѣ подошелъ какой-то очень сердитый мужчина и попросилъ отойти.

   При выходѣ, долго не могъ дождаться своего ландо, потому что здѣсь заведенъ странный обычай - отсылать порожн³е экипажи на какой-то дальн³й островъ, можетъ быть даже необитаемый.

   Изъ ресторана поѣхалъ прямо на "стрѣлку", такъ какъ былъ часъ самаго фешенебельнаго гулянья. Другъ мой, помнишь ли ты наши мечтан³я объ этой "стрѣлкѣ", объ этомъ "пуантѣ"? Какъ разыгрывалось наше воображен³е, как³я чудеса роскоши, великолѣп³я, элегантности представлялись намъ! И повѣришь-ли, я ничего этого не нашелъ. Мимо моего ландо плелись извозчики, шныряли как³я-то таратайки, гдѣ сидѣли господа съ картузами на головахъ, и раскачивались так³я же ландо. Впрочемъ, я человѣкъ заѣзж³й, и судить не могу. Можетъ быть эти господа въ таратайкахъ - очень знатные люди, и носятъ картузы и голенища только чтобъ намекнуть на свой образъ мыслей; но мнѣ они показались мелкими торговцами или лошадиными барышниками. Элегантныхъ же экипажей было не болѣе десятка, и въ одномъ изъ нихъ я узналъ тѣхъ самыхъ дамъ, которыми любовался въ ресторанѣ. Но я заподозрилъ, какъ будто онѣ были... ты понимаешь? - черезчуръ веселы.

   Я обратился къ моему кучеру съ вопросомъ, всегда ли "стрѣлка" имѣетъ такой скромный видъ, и онъ пояснилъ мнѣ, что настоящая публика бываетъ здѣсь только въ маѣ, а теперь собирается самая пустая "шармаша" - "изъ провинц³и, значитъ, вотъ вродѣ какъ вы". Не взирая на неумѣстность послѣдняго замѣчан³я, я понялъ въ моемъ возницѣ глубокаго знатока петербургской жизни, и потому предложилъ ему составить программу моего вечера, съ тѣмъ чтобы проѣхаться, какъ говорится, "по всѣмъ", и всюду поспѣть къ самому надлежащему часу. Возница отнесся къ вопросу съ живѣйшимъ участ³емъ, и сейчасъ же набросалъ планъ дѣйств³й. Перво-на-перво, пояснилъ онъ, надо въ "Зоологическ³й садъ", потому тамъ публика ранняя. "А оттелева гони въ "Аквар³умъ", тамъ тебѣ что угодно: либо къ нѣмцамъ поспѣешь, либо къ французинкамъ. А напосля того безпремѣнно на Крестовск³й, къ самому розвалу". - Да вѣрно-ли такъ выйдетъ? - спросилъ я.

   - Не сумлевайтесь, въ самую точку: съ графами, да съ князьями ѣзжалъ. Само собою, на чаекъ прибавите.

   - А въ "Аркад³ю" развѣ не поѣдемъ?

   - Можно и въ "Аркад³ю" потрафить. Намеднись я съ княземъ Сундуковымъ ѣздилъ, такъ опосля всего еще на тони потрафили. Красненькую мнѣ на чаекъ выложилъ.

   Каковы аппетиты? А армякъ на немъ съ чужаго плеча, полинялый, и самъ сидитъ на козлахъ, словно на облучкѣ телѣги. На слѣдующее время стану избѣгать кучеровъ, которые ѣздятъ съ княземъ Сундуковымъ.

   Тѣмъ не менѣе, онъ свое дело сдѣлалъ: мы дѣйствительно потрафили всюду, въ самую точку. За одинъ вечеръ я, можно сказать, изучилъ всѣ злачныя мѣста въ Петербургѣ.

   Признаюсь, мнѣ даже трудно разобраться въ впечатлѣн³яхъ. Я немножко ослабѣлъ, и въ головѣ какъ-то все встряхнулось. Можетъ быть это оттого, что въ "Зоологическомъ саду" много пилъ пива. Но тамъ нельзя не пить его много. Представь себѣ, что дамы, сидя за столиками, сами приглашаютъ выпить съ ними. И притомъ, пиво словно разлито въ воздухе: дышешь, и чувствуешь, какъ въ тебя входитъ какой-то раздражающ³й пивной эфиръ. Чортъ его знаетъ, откуда онъ берется: вѣдь въ пивѣ, кажется, эфира-то нѣтъ совсѣмъ?

   Ахъ, душа моя Гуськовъ, но какъ хорошо! Да, только въ Петербургѣ и умѣютъ пр³ятно жить.

   Впрочемъ, опять все оказалось не такъ, какъ мы съ тобою предполагали. Великолѣп³я, представь себѣ, никакого: все въ высшей степени просто, до чрезвычайности просто. Начать съ обмундирован³я прислуги: ты не повѣрилъ-бы что находишься въ роскошной сѣверной Пальмирѣ. Въ одномъ саду прислуга одѣта въ так³я странныя, на манеръ арестантскихъ, куртки, что я сначала подумалъ: ужъ не попалъ-ли я, ненарокомъ, въ какую-нибудь колон³ю несовершеннолѣтнихъ преступниковъ? Въ другихъ садахъ меня поразило, что всѣ служащ³е, кромѣ оффиц³антовъ, одѣты въ толстые казакины и сапоги съ голенищами. Но я, разумѣется, сообразилъ, что это дѣлается отнюдь не изъ скаредности, а съ цѣлью придать учрежден³ю пр³ятный народный колоритъ. Какъ хочешь, а тутъ есть извѣстная пикантность: въ дверяхъ театра тебя встрѣчаетъ капельдинеръ пошехонскаго вида, а на сценѣ распѣваетъ и приплясываетъ француженка, только-что сегодня пр³ѣхавшая прямымъ поѣздомъ изъ Парижа. Но, что правда, то правда: этнографическая вѣрность въ обмундирован³и прислуги хромаетъ. Такихъ казакиновъ народъ совсѣмъ не носитъ; и затѣмъ, я полагаю, что добрая пара лаптей придала бы много колориту.

   Но какъ мнѣ разобраться во всемъ, что я видѣлъ? У меня все такъ перепуталось въ головѣ, что я легко могу переврать. Кажется, что гдѣ-то я видѣлъ одинъ театръ каменный, и одинъ желѣзный. Да, да, желѣзный, строенный на металлическомъ заводѣ. Но, можетъ быть, это мнѣ почудилось? За то, достовѣрно могу поручиться, что я побывалъ по крайней мѣрѣ въ десяти буфетахъ. Не удивляйся, тутъ на это смотрятъ серьезно, и въ каждомъ саду есть по нѣсколько буфетовъ. Разнообраз³е, въ высшей степени достойное подражан³я. Торчатъ передъ одной и той же буфетной выставкой - скучно, да и вниман³е всѣ обратятъ. А тутъ ты дѣлаешь такъ: подходишь къ одному буфету и выпиваешь двѣ рюмки водки; потомъ, погулявъ въ саду, заглядываешь въ другой, и спрашиваешь двѣ рюмки коньяку; затѣмъ, повернувъ всторонку, съ невиннымъ видомъ входишь въ трет³й буфетъ, гдѣ тебѣ даютъ нѣсколько кружекъ пива, холоднаго, пѣнистаго, прямо изъ бочки; наконецъ, ты присаживаешься къ столику, и спрашиваешь бутылку дрей-мадеры. Такимъ образомъ, никто за тобой не наблюдаетъ, а между тѣмъ ты утѣшенъ.

   Собственно говоря, впрочемъ, всѣ эти уголки называются садами и театрами. Но театровъ также много, какъ и буфетовъ, и потому легко смѣшать одни съ другими. А что касается садовъ, то у насъ въ Ростовѣ лучше. Здѣсь двѣ березки, съ чертополохомъ посрединѣ и петун³ей вокругъ, считаются садомъ. И притомъ, тьма кромѣшная. Фонарей, если я не перепуталъ, полагается столько, сколько буфетовъ; отсюда ясно ихъ прямое путеводительное назначен³е. Вообще, свѣтъ распространенъ неравномѣрно: онъ усиливается въ буфетахъ и около буфетовъ, и постепенно слабѣетъ по мѣрѣ удален³я отъ распивочныхъ центровъ. Отъ этого происходитъ тоска, которая въ свою очередь тянетъ къ буфету. Я потомъ все это отлично сообразилъ, но сначала недоумѣвалъ, и даже обратился къ оффиц³анту съ вопросомъ, почему сады въ Петербургѣ погружены въ такую тьму. Оффиц³антъ отвѣтилъ мнѣ съ находчивостью, дѣлающею честь ихъ сослов³ю:

   - Помилуйте, намъ пущать много свѣту никакъ невозможно: публика обижаться будетъ. Публика здѣшняя любитъ, чтобы темно было. Засвѣти побольше, такъ и ходить не будутъ.

   - Да отчего-же?

   - Стѣсняться будутъ.

   Откровенно говоря, я ничего не понялъ, но не желая показаться провинц³аломъ, лукаво подмигнулъ и принялъ плутоватый видъ.

   Чувствую, другъ мой Гуськовъ, что ты ждешь отъ меня самаго главнаго - отчета о театральныхъ представлен³яхъ. Но, повторяю, боюсь перепутать. Ты пойми: я прокатился по всѣмъ садамъ, а въ каждомъ саду по нѣсколько театровъ. Театръ спереди, театръ сзади, театръ сбоку; одинъ закрытый, другой открытый; въ одномъ кончаютъ, во второмъ продолжаютъ, въ третьемъ начинаютъ. Разнообраз³е такое, что можно съ ума сойти. Настоящее вавилонское столпотворен³е: французы, нѣмцы, англичане, русск³е, жиды, румыны, цыгане. Французы канканируютъ, нѣмцы играютъ "Прекрасную Елену"... Кажется, я сбился; а впрочемъ, очень возможно, что нѣмцы давали именно "Прекрасную Елену"...

   Но, представь себѣ, я нигдѣ не видѣлъ Рауля Гюнсбурга. Вотъ тебѣ лучшее доказательство, въ какомъ безпорядкѣ я находился.

   Дѣйствительно, къ концу вечера у меня все перепуталось въ головѣ.

   Мнѣ казалось, будто какая-то нѣмка поетъ по-нѣмецки ар³ю герцогини Герольштейнской, какая-то француженка стоитъ вверхъ-ногами, как³е-то жидочки расхаживаютъ въ боярскихъ костюмахъ и поютъ по-русски, а знаменитая Отеро улыбается мнѣ со сцены...

   Однако, я усталъ писать. И къ тому же, зачѣмъ напрасно дразнить тебя? Вотъ, пр³ѣзжай сюда на будущ³й годъ вмѣстѣ со мною, тогда самъ все увидишь и всѣмъ насладишься. Я же буду твоимъ вѣрнымъ и опытнымъ путеводителемъ. А пока прими дружеское рукопожат³е любящаго тебя Пети Воробейникова.

  

  

  

   Завтракъ уже поданъ на столъ, но хозяйка еще не вышла. Она сидитъ въ своей комнатѣ, передъ туалетнымъ столикомъ, приставленнымъ въ простѣнкѣ между раскрытыми окнами. Вѣтеръ шевелитъ шторами и иногда вздуваетъ ихъ какъ паруса. Спиртовая лампочка догараетъ, и замирающ³й голубой язычекъ чуть лижетъ прокоптѣвш³я щипцы. Марья Андреевна уже окончила свои ondulations, но ей не хочется покинуть табуретъ передъ зеркаломъ. Она приблизила лицо къ самому стеклу и разсматриваетъ себя въ упоръ близорукими, выцвѣтшими глазами, и зачѣмъ-то проводитъ двумя пальцами то по бровямъ, то надъ бровями. Уже съ четверть часа она такъ сидитъ, и кажется, все разсмотрѣла, до послѣднихъ складочекъ на уголкахъ глазъ, но никакъ не можетъ разстаться съ своимъ мѣстомъ. Собственно, это самое любимое ея занят³е днемъ, и особенно утромъ, когда совсѣмъ нечего дѣлать. Сидитъ, смотритъ въ зеркало, и никогда не соскучится, словно въ первый разъ въ жизни имѣетъ возможность разсмотрѣть себя.

   На балконѣ ея мужъ, Павелъ Степановичъ, кончилъ газету, покачался немного въ камышевомъ креслѣ, и почувствовавъ при видѣ накрытаго стола утренн³й голодъ, выразилъ нетерпѣн³е.

   - Marie, подано уже! Иди завтракать! - крикнулъ онъ въ окно со вздувшимися шторами.

   - Иду! - тягучимъ тономъ отвѣтила Марья Андреевна.

   Она встала, прикрыла загашенную вѣтромъ лампочку, дошла до двери, но хватившись носоваго платка, вернулась. Платокъ лежалъ на туалетномъ столикѣ, и поэтому она опять присѣла и стала снова смотрѣть на себя въ зеркало и потрогивать пальцами то кожу на лбу, то прическу.

   - Maman, папа ждетъ завтракать! - крикнула изъ сада въ другое окно тринадцатилѣтняя дочка Лиза, сидѣвшая до тѣхъ поръ на скамейкѣ подлѣ гувернантки.

   Она поднялась локтями надъ подоконникомъ и заглянула въ комнату. Видъ матери, разсматривающей себя въ зеркало, произвелъ на нее впечатлѣн³е священнодѣйств³я. Она молча, съ глубокимъ интересомъ стала смотрѣть, какъ это происходитъ - хотя, собственно, ничего не происходило.

   Павелъ Степановичъ сталъ быстро ходить взадъ и впередъ по балкону, обдергивая парусинный пиджачекъ и шевеля пальцами кончикъ бороды.

   - Что же нейдутъ завтракать? - покрикивалъ онъ нетерпѣливо. - Удивительно, право, какъ всѣ распускаютъ себя на дачѣ. Въ чемъ дѣло? Почему? И безъ того часомъ позже подаютъ...

   - Володя дома? - спросила Марья Андреевна дочку.

   - Не знаю... нѣтъ, не видала, - отвѣтила та, продолжая сосредоточенно созерцать зрѣлище нескончаемаго сидѣнья передъ зеркаломъ.

   Въ ней уже просыпались женск³е инстинкты, и она начинала понимать наслажден³е, которое испытывала мать. Она и сама иногда, среди дня, станетъ передъ большимъ зеркаломъ въ гостиной, стоитъ и смотритъ, молча, серьезно, долго, пока кто-нибудь не войдетъ.

   Узнавъ, что Володи еще нѣтъ, Марья Андреевна взяла другое зеркало, поменьше, и стала разсматривать себя въ него сзади, повернувшись спиной къ туалету. Лиза совсѣмъ влѣзла на подоконникъ и слѣдила, какъ въ обоихъ зеркалахъ отразился дивно расчесанный затылокъ мамаши.

   - Marie, когда же наконецъ? - послышался совсѣмъ сердитый окрикъ мужа, и его недовольное лицо показалось изъ-за отодвинутой шторы.

   - Иду, - отвѣтила съ легкимъ вздохомъ жена.

   Всѣ, наконецъ, усѣлись за столъ. Какъ разъ въ эту минуту на ступенькахъ балкона поднялась фигура юноши въ гимназическомъ кителѣ.

   - Каждый разъ ты опаздываешь! Хоть говори, хоть не говори! - проворчалъ Павелъ Степановичъ.

   Володя приблизился развинченной походкой, кинулъ фуражку, поздоровался съ отцомъ, поцѣловалъ ручку матери, и подвинувъ стулъ, обрушился на него такъ, какъ крючники кидаютъ мѣшки на телѣгу. Онъ толкнулъ при томъ столъ, задѣлъ локтемъ сестру, и хватилъ рыжими сапогами по ногамъ отца.

   - Что это, мой милый, ты садиться разучился? ходить разучился? Откуда у тебя так³я манеры взялись? - снова заворчалъ отецъ, подбирая ноги. - Ужасъ, ужасъ, до чего этотъ молодой человѣкъ распустился на дачѣ, - обратился онъ къ женѣ. - Обрати, пожалуйста, вниман³е на его костюмъ: китель весь измятъ, зеленыя пятна отъ травы, сапоги точно у бродяги. Дуняша, почему вы не чистите сапоги молодому барину? - перенесъ онъ свои недовольныя замѣчан³я къ горничной.

   - Помилуйте, когда же ихъ чистить? Владим³ръ Павловичъ никогда съ вечера ихъ за дверь не выставятъ, а утромъ не допросишься. Надѣнутъ нечищенные, да такъ и ходятъ, - объяснила Дуняша.

   - Вѣдь это неряшество! - проворчалъ Павелъ Степановичъ. - Меня ужасаетъ, именно ужасаетъ подобная распущенность.

   Володя, сидя совсѣмъ бокомъ, такъ что Лиза осторожно все отодвигалась отъ него, провелъ рукой по мокрому лицу.

   - Лѣтомъ что же тамъ соблюдать еще, - проговорилъ онъ своимъ страннымъ, переломленнымъ голосомъ, не то дискантомъ, не то басомъ.

   - Опрятность и приличныя манеры надо всегда соблюдать, для этого нѣтъ особыхъ сезоновъ! - наставительно замѣтилъ отецъ.

   Гимназистъ на это только подкинулъ головой, дескать: слышалъ я, слышалъ! - и потянулъ къ себѣ блюдо, опрокидывая стаканы и морща скатерть. Наваливъ на тарелку весьма изрядную порц³ю, онъ принялся съ жадностью ѣсть.

   Павелъ Степановичъ сохранялъ недовольный видъ. Ему претило "разгильдяйство", въ которое, по его наблюден³ямъ, втягивался сынъ. Да и не сынъ только: онъ и въ дочери замѣчалъ какое-то не нравившееся ему упрощен³е манеръ, охоту знакомиться со всѣми дачными дѣвчонками, невниман³е къ замѣчан³ямъ француженки. И жена тоже распустилась, не смотрѣла какъ слѣдуетъ за порядкомъ въ домѣ, и хотя проводила цѣлые дни передъ туалетнымъ столикомъ, но если не собиралась никуда выйти, то оставалась въ ночной кофточкѣ. Этой ночной кофточки, при раздѣланной до послѣдняго волоска прическѣ, онъ не могъ равнодушно видѣть. "Манера русской кокотки", выражался онъ мысленно.

   - Ты не забылъ, надѣюсь, что тебѣ переэкзаменовка предстоитъ? - обратился онъ къ сыну.

   - Что-жъ такое переэкзаменовка? Я приготовлюсь. Сегодня праздникъ, - возразилъ Володя.

   Онъ уже наѣлся, и теперь опять сидѣлъ бокомъ, и въ нетерпѣн³и болталъ подъ столомъ ногою. Марья Андреевна мѣдленно поднялась.

   - Пойдемте въ паркъ? - бросила она гувернанткѣ. - Потомъ приходите къ вокзалу, я буду тамъ. Надѣньте Лизѣ бѣлое платье съ кушакомъ.

   Володя подошелъ къ стоявшему тутъ-же велосипеду, осмотрѣлъ его, но потомъ раздумалъ на немъ ѣхать. Вмѣсто того онъ прошелъ въ свою комнату и схватилъ тамъ какой-то учебникъ.

   Ему вдругъ захотѣлось показать, что онъ вовсе не лѣнтяй, что ему и въ праздникъ ничего не стоитъ заняться. Недовольный тонъ отца уязвилъ его. Онъ находилъ несправедливымъ такое отношен³е. - "Чего отъ меня хотятъ? - думалъ онъ. - По математикѣ я первый ученикъ. Вотъ латынь эту, да гречиху (у нихъ такъ называли греческ³й языкъ) я дѣйствительно не люблю, это правда. Ну, а приготовиться къ переэкзаменовкѣ все-таки могу".

   Съ грамматикой подъ мышкой, онъ сошелъ въ садъ, пробрался въ свой любимый уголокъ у рѣшетки, растянулся на травѣ и сталъ зубрить.

   Прошло нѣсколько минутъ. Вдругъ до него долетѣли знакомые голоса, - ближе, ближе. Онъ приподнялся и заглянулъ сквозь рѣшетку. Такъ и есть: Соня и Варя Леденцовы идутъ мимо дачи, громко разговаривая и смѣясь. Ножки ихъ быстро мелькаютъ изъ-подъ коротенькихъ платьевъ, зонтики цѣпляются за вѣтви акац³й.

   Володя всталъ совсѣмъ, отшвырнулъ книгу въ траву, подошелъ вплотную къ рѣшеткѣ и произнесъ:

   - Здравствуйте! Куда это вы спѣшите?

   Барышни вздрогнули, но не остановились, и старшая отвѣтила на ходу:

   - Далеко!

   - Въ паркъ?

   Ни та, ни другая не отвѣчали на это и чему-то разсмѣялись.

   Володя посмотрѣлъ имъ вслѣдъ, на ихъ круто-заплетенныя косы и мелькавш³я ботинки, постоялъ въ нерѣшимости, потомъ энергически осадилъ фуражку на затылокъ, и пустился догонять ихъ.

   На поворотѣ въ паркъ онъ уже поровнялся съ Соней, и пошелъ рядомъ.

   - Я съ вами погуляю немножко, - сказалъ онъ, и бокомъ, не оборачиваясь, протянулъ имъ руку.

   - Что вамъ вздумалось въ праздникъ долбить?... - спросила Варя.

   Володѣ почему-то не хотѣлось сознаться.

   - Я просто читалъ... романъ одинъ, - сказалъ онъ.

   - Неправда, я по книгѣ видѣла, что это долбяжная, - возразила Варя. - Васъ заставили, вотъ вамъ и стыдно признаться..

   - А по-каковски это такъ говорятъ: долбяжная? Такого слова нѣтъ, - придрался въ свою очередь Володя.

   - У насъ всѣ такъ говорятъ, значитъ есть такое слово, - вступилась за сестру Соня.

   - Мало ли что у васъ говорятъ, - отозвался Володя. - Пойдемте къ пруду, я покатаю васъ въ лодкѣ.

   - Merci, мы совсѣмъ не къ пруду идемъ.

   Старшая тихонько толкнула младшую, и обѣ почему-то фыркнули.

   - Чему вы смѣетесь? - обиженно спросилъ Володя.

   Сестры фыркнули еще громче, и пошли скорѣе. У нихъ всѣ разговоры всегда прерывались такимъ фырканьемъ, и Володя всегда обижался. Но Соня ему "ужасно" нравилась: онъ былъ почти влюбленъ въ нее, хотя разговаривалъ и обращался съ нею со своею обычною мальчишескою небрежностью. Этимъ обращен³емъ онъ думалъ спасти свое достоинство и отомстить за насмѣшливость.

   - Если вы не къ пруду идете, то куда же? - спросилъ онъ. - Я все равно съ вами пойду.

   - Идите, если хотите; намъ все равно, - отрѣзала Соня.

   - А мнѣ и подавно, - ляпнулъ Володя.

   Сестры фыркнули.

   - Какъ это вѣжливо! -