Никитенко Александр Васильевич - Дневник. Том 3

нье

   Все то же дурное состояние здоровья. Иной день меньше, другой больше слабости в теле, а она-то и составляет главную мою беду.

  

   5 октября 1876 года, вторник

   В наше время доброкачественность и достоинство каждого человека измеряются не тем, умен ли он или нет, - умны все, - а тем, в какой мере каждый из нас способен отказаться от мысли, что он умнее всех на свете.

   Я враг всего модного в науке, в искусстве, в мышлении, но это не значит, что я враг всего нового. Новое - это действительный шаг вперед, шаг прогресса. Модное - это мнимый шаг вперед, изменение существующего не потому, чтобы это изменение было нечто лучшее, но, напротив, без всякой гарантии улучшения.

  

   6 октября 1876 года, среда

   На днях напечатан новый закон, требующий, чтобы всякий местный чиновник: губернатор, генерал-губернатор и градоначальник издавали свои собственные правила, касающиеся благочиния, благоустройства и безопасности. Вот децентрализация, сущность которой состоит в том, что Россия отдается.

   К чему привела нас мудрая внешняя наша политика? Россия оказывается ущемленною между крайним унижением и войною. Кажется, ни к чему не повели нас все нежности, расточенные нами в таком обилии перед Пруссией и славянами. И Франция становится нашим врагом.

   Человек довольно гадок и несчастлив, а материалисты стараются сделать его еще гаже и несчастнее.

  

   7 октября 1876 года, четверг

   Знания не разъясняют и не в состоянии разъяснить всего, что нужно для нашего человеческого существования. Нужно прибегнуть к идеям.

   Вечером, часов в 11, приключилось нечто такое, чего я не ожидал. Днем я чувствовал себя довольно порядочно, гулял в экипаже и даже с четверть часа прошелся по Летнему саду, заехав предварительно к президенту [Академии наук] и записавшись там. Но вечером почувствовал во всем теле жар и озноб вместе с слабостью и вдобавок боль в груди. Приехавший Бессер (доктор) нашел во мне лихорадочное состояние. Но этот внезапный шквал в груди с неприятным состоянием в теле меня огорчил. Неужели невозможно для меня прочное облегчение, если меня постигают так внезапно и так неожиданно пароксизмы? А еще хотел завтра ехать в заседание Академии. Как же я на будущее время могу устроить мои дела в обеих академиях! Это крайне меня беспокоит.

  

   8 октября 1876 года, пятница

   Вечером был Краевский. Он рассказал мне о своем печальном положении вследствие воздвигнутых на него нападений со стороны всех журналистов наших. Поводом к этому, как он сам сознается, была ошибка его собственная. В одном из номеров "Голоса" было сказано, при начале еще, войны, что Сербия не приготовлена к ней и что едва ли благоразумно, что вассальное государство восстает против своего сюзерена. При том возбуждении умов, которое охватило все наше общество и народ, это, конечно, была ошибка. Но все-таки ведь это было одно мнение, не более - и мнение притом такого органа, который постоянно стоял за славян и, еще важнее, всегда был на стороне лучших общественных интересов, несмотря на взыскания, которым он подвергался со стороны администрации. Как бы то ни было, а все в этом против "Голоса" и его редактора, а газета "Новое время" наповал начала ругать "Голос". Дошло, как это у нас часто бывает, до самых нелепых толков и слухов - что "Голос" подкуплен англичанами и даже турками. Но вот, что уже из рук вон, как говорится: Орест Миллер на лекции в университете так раздул в студентах ненависть против "Голоса", что, говорят, они хотят послать ему ругательный протест.

   Я ни за кого не стою, тем более что невозможно добиться, где правда. Но мне жаль Краевского. Он своею газетою много содействовал к разъяснению наших нужд, а ему приписывают уже черт знает какие гадости. Но главная вина его в глазах его собратьев по ремеслу не в его газетной ошибке, а в том, что постоянным трудом, и трудом полезным для общества, в течение многих лет он приобрел порядочное состояние, и газета его в последнее время достигла до 17 000 подписчиков.

   Война, кажется, решена окончательно.

   Кто в настоящее время хотел бы у нас рассуждать, тот сделал бы непростительную ошибку: везде только гвалт, крики, шум. Всякое разумное слово будет задушено и пришиблено. Это род всеподавляющего террора.

  

   10 октября 1876 года, воскресенье

   Когда опыт и лета разоблачают пред вами жизнь, вы чувствуете ее пустоту и ничтожество. Только в неопытности и незнании ее заключаются настоящие основы деятельности. Поэтому понятно, что молодость действует сильно и живо, и упрекать ее в этом было бы и несправедливо и глупо. Это значило бы упрекать ее в том, что она деятельна и жизненна.

  

   11 октября 1876 года, понедельник

   Существует ли какое-нибудь ограничение для человеческих поступков, кроме внешних условий природы и существующего порядка вещей? Другими словами: существует ли закон внутренний, закон совести, нравственный закон, который бы ограничивал наши поползновения к таким или другим деяниям?

   Были ошибки против правил благоразумия в моей жизни, были проступки, но преступлений или дурных дел не было. А все-таки приходится теперь отвечать за все сделанное даже в давно прошедшем.

   Надобно же, по крайней мере теперь, избегнуть малодушного и тщетного сетования, зачем то сделано так, а не иначе, или это не сделано. Хуже всего был бы упадок духа.

  

   13 октября 1876 года, среда

   Каждый день начинается мыслью: борись и крепись.

  

   14 октября 1876 года, четверг

   Едва ли настоящая минута не самая благоприятная для России, чтобы с честью выйти из своего затруднительного политического положения. Она может начать войну, не опасаясь навязать себе европейскую коалицию.

  

   23 октября 1876 года, суббота

   Несколько предыдущих дней было недурно, а сегодня опять неудовлетворительно.

   Терпение, терпение и терпение.

   Цивилизация, служащая источником всякого прогресса, в самом деле производит великие вещи. Она делает человека умнее, знающее, увеличивает его внешнее благосостояние и проч. и проч., но взамен она делает его коварнее и безнравственнее. Он меньше делает открытого, грубого зла своему ближнему, но втайне подкапывает его благо, его честь. Строить ему всевозможные козни он считает для себя за ничто: это значит искусство жить. Главное, он убивает в себе веру во все высшее. Человек по количеству, а не по качеству способностей своих выше животного. Вот и все, чего добилась современная наука. Вероятно, она изменит со временем эту гипотезу, которая, однако, теперь составляет краеугольный камень всех дел и системы человеческих поступков. Цивилизация только усовершенствовала и, правду сказать, довела до высокой степени совершенства наши способности. Но далее куда же мы пойдем?

   Когда нахал без всякого серьезного образования и знаний, с одними фразами фельетонного глумления, может завладеть общественным мнением нашим, так чего же стоит это мнение?!

  

   30 октября 1876 года, суббота

   Был один чрезвычайно благоприятный-момент для наших нынешних дел относительно славян и в Турции. Это когда Европа предоставила России начать в Турции военное экзекуционное движение. Мы могли предложить Турции свой ультиматум. Мы и предложили его с требованием ответа в 18 часов. Дело шло о перемирии и об условиях будущего мира, между которыми главное было - гарантия в исполнении условий договора со стороны турок при содействии нашей оккупации. Что же вышло? На перемирие турки согласились, сократив шестимесячный срок на двухмесячный. О прочем ни слова. Мы это и приняли. И вот опять открыты в течение двух месяцев двери для всевозможных дипломатических уверток и интриг. Между тем приготовления к войне делаются самые значительные. Почему же такая медленность и отсрочка? Общее неудовольствие по поводу наших колебаний и нерешимости.

  

   2 ноября 1876 года, вторник

   Скверно, гнусно. Если уж умирать, так зачем такие церемонии? То хуже, то лучше. В теле слабость... хоть не столь большая, чтобы мешать мне ходить по комнате. И все такое неладное, и в груди сидит враг, который хотя теперь (2 часа) молчит, но к ночи, вероятно, запустит в меня свои когти.

   О, природа умеет мстить нам за наши ошибки. Но не будем же малодушны и станем по возможности отстаивать свою жизнь, а когда природа нас захочет совсем прибрать к своим рукам, будем повиноваться ей без малодушия и ропота.

  

   7 ноября 1876 года, воскресенье

   Все гадко по-прежнему. Что такое турки? Стая бешеных собак, ошалевших от сознания своего бессилия. А что такое англичане? Цивилизованный народ, извлекший из прогресса основание рыночной политики.

  

   9 ноября 1876 года, вторник

   "Голос" находится в страшной вражде с "Новым временем" с самого дня существования последнего. В сегодняшнем номере "Голоса" помещена большая статья по поводу воинственного азарта "Нового времени", которое всячески клеймит его, "Голос", за наклонность будто бы его к миру во что бы то ни стало.

   Нет хуже деспотизма, как деспотизм толпы, особенно величающей себя либеральною.

   "Вот я собирался все навестить вас, да страшно был занят", - сказал один господин другому, хорошему своему знакомому. "Э, полноте, - отвечал этот: - довольно и того между приятелями, если они не подкапываются друг под друга".

  

   10 ноября 1876 года, среда

   Содействуя злодействам турок, Англия ставит себя у позорного столба истории.

  

   24 ноября 1876 года, среда

   Пока жив, будь мужем!

  

   26 ноября 1876 года, пятница

   Произошло нечто подобное избиению младенцев: разом запрещены или приостановлены четыре газеты: "Новое время", "Русский мир", "Биржевые ведомости" и "Биржевая газета". За что? Говорят, что-то болтали о водке и финансах наших. Это не последний, однако, промах администрации - давать знать Европе, что у нас действительно что-то неладное делается внутри.

   Природа и жизнь не иное что, как неустающая, бесконечная игра сил, ни значения, ни цели которой мы не знаем. Разум вносит в эту игру нечто похожее на цель и порядок, по крайней мере в том, что касается человечества. Кое-что делает в этом отношении и так называемая цивилизация. Но это кое-что подвергается беспрерывным колебаниям и извращению. И вот так-то человечество живет, и иначе оно и жить не может. А игра продолжается и будет продолжаться бесконечно.

  

   30 ноября 1876 года, вторник

   Императорский титул считается выше королевского, следовательно, английская королева, принявшая титул "индийской императрицы, тем самым объявила себя мусульманской государыней и поставила Англию, как королевство, ниже новой империи. Великая честь для Англии!

  

   1 декабря 1876 года, среда

   Крепче и крепче держись за дух!

   Я серьезно начинаю думать, что лучше умереть, чем жить так, как я живу вот уже год.

  

   2 декабря 1876 года, четверг

   Часто я борюсь с воспоминаниями о моем прошедшем. Сколько ошибок! Сколько нелепостей и заблуждений! Какие я сам своею глупостью воздвигал помехи и внешнему своему благосостоянию и духовному усовершенствованию. Эти воспоминания часто грызут меня, как какие-то злые насекомые, вылезающие из своих темных логовищ. И вот здесь-то нужно мужество, чтобы не поддаваться бесплодному горю. Это неисправимо в прошедшем, но надобно, чтобы его не было в настоящем и будущем. Великое малодушие предаваться сетованию о том, чего исправить нельзя. Раскаяние ведет к смирению, но смирение не есть малодушие. Терпение в настоящем, а в будущем решимость на все, даже на гибель.

   Я теперь ничто для общественной деятельности и, должно быть, погружен исключительно в себя самого и для себя - пока и для себя и для других буду уже полное и совершенное ничто.

  

   3 декабря 1876 года, пятница

   Еще один банк опрокинулся - банк Баймакова, издателя "С.-Петербургских ведомостей". Потерпевших, говорят, тысяч до трех неповинных людей - нет, виноватых в том, что они доверились кредиту, не существующему в России. В Москве, говорят, страшное число банкротств. Благо есть на что ссылаться - на войну.

   Невольно вспомнишь стихи покойного графа Толстого:

  

   Зашаталася, голубушка моя,

   Заворовалася, запилася.

  

   6 декабря 1876 года, понедельник

   Произошла какая-то свалка у Казанского собора. Какие-то неизвестные революционеры задумали произвести демонстрацию. Разумеется, полиция их остановила, и, говорят, публика была заодно с ней. Что это такое - неизвестно. Только ходят по городу одни слухи, в которых, разумеется, никакого толку нельзя добиться. Остается ждать разъяснения.

  

   11 декабря 1876 года, суббота

   С 15 ноября морозы от 10R до 15R, а пять или шесть дней тому назад постоянно доходили до 24 и 25. На Неве, говорят, до 30 и даже выше.

   В газетах, сперва в "Правительственном вестнике", а потом в "Голосе", о происшествии на площади у Казанского собора. Началось в церкви во время богослужения разными непристойностями; потом на площади у собора раздавались слова: "И мы проведем день 6 декабря в воспоминании о несчастных каторжных (политических)", затем знамя с надписью "Воля и земля" и речь - впрочем, не конченная - в таком же вкусе одного из коноводов. Предполагалось идти к Зимнему дворцу и чего-то требовать. Полиция начала арестовывать виновников. Народ помогал полиции. Успели забрать более 30 человек, между которыми 11 женщин. Народу было множество. Словом, это была какая-то безумная попытка революционного свойства. Все это в высшей степени бессмысленно, конечно, а теперь особенно, и вредно перед готовностью нашею к войне.

  

   23 декабря 1876 года, четверг

   О русская земля! Трудную и плачевную эпоху переживает Россия! Неужто придется смириться перед Англией?

   А какая неурядица внутри! Европа все это знает, и как она нас ненавидит, то естественно и радуется, думая, что войны мы поднять на свои плечи не в состоянии, - а мир и позор для нас синонимы.

   О Михайловском-Данилевском, историке 1812 года, говорится, что он, конечно, неизмеримо уступает как баснописец Крылову, но превосходит его вымыслами.

   Князь Чернышев был тогда министром военным, и этот историк представил его чуть не первым полководцем Европы и спасителем России.

   Что человек? Отчасти животное, отчасти жертва.

  

   27 декабря 1876 года, понедельник

   Несколько дней занимался составлением обычного отчета по II отделению Академии наук за сей год, диктуя. Сегодня отправил совсем готовый к Гроту.

   Вчера известил на повестке, что не могу быть на сегодняшнем молебне по болезни.

   Мы до сих пор составляем какую-то странную посредственность. Мы держава не слабая, но и не сильная. Мы грозим, и постоянно уступаем. Мы играем в образованность и цивилизацию и прогрессируем во всем, что касается благоустройства и улучшения быта общественного и нравов.

   Говорят, что наш народ одарен хорошими умственными способностями и добродушием, и в то же время, однако, он и образом жизни и нравами недалеко отходит от дикарей. Мы наделали у себя и свободу, и суды, а между тем улепетываем от них при всяком удобном случае. Черт знает что такое. Мы не европейская и не азиатская держава: у нас пороки европейцев и азиатцев, а своих добродетелей мы выработать не успели. Одним словом, повторяю, что черт знает что такое!

   Говорят, что многие молодые женщины, приставшие к выходке у Казанского собора - иные только из любопытства замешавшиеся между другими, - избиты толпою чуть не до полусмерти. В этом видят патриотическое настроение массы! На знамени было написано: "Земля и воля". В толпе это растолковали, что вот бунтовщики хотят у народа отнять землю и волю, которые уже даны им царем.

   Бодрость духа! Бодрость духа!

  

   29 декабря 1876 года, среда

   Сегодня торжество юбилея в Академии. До меня собственно ничего нет касающегося. Я дома сражаюсь с моим недугом.

   Что значит умереть? Умереть значит перестать существовать и большею частью перестать терпеть зло, которым исполнено существование.

  

  

   1 января 1877 года, суббота

   Болен, болен и все болен. То я укрепляюсь в мысли, что пусть будет что будет, но не надобно ни в каком случае терять бодрости и присутствия духа, хотя бы пришлось погибнуть; то я унываю и падаю духом. Так идет день за днем.

   Как бы то ни было, а я каждый день начинаю воззванием к бодрости духа, хотя действие этого воззвания не всегда продолжается целый день.

  

   8 января 1877 года, суббота

   Война или мир? Вот вопрос, с которым все обращаются друг к другу, и никто ничего не понимает. Константинопольские деяния - совершенный хаос. Одно только очевидно, что Европа гниет в своих материальных миросозерцаниях и ей никакого дела нет до общечеловеческих вопросов. И другое также очевидно - что она ненавидит Россию и ей хочется втянуть ее в войну, для нее не желанную и тяжелую, и взвалить на плечи все пагубные последствия этой войны. Как мы поступим - покрыто непроницаемым мраком.

   Европа знает, с кем имеет дело, и потому обращается с нами то с насмешливым снисхождением, то с прямым невниманием, видя в нас ребяческую заносчивость и детское легкомыслие. Самая скверная черта характера - слабосилие, соединенное с заносчивостью.

   Мы смеемся над турецкой конституцией, а между тем это мастерское создание лукавого Альбиона, прямо направленное против России. И что вы скажете на это?

   Запрещена новая газета "Собеседник", которой вышло всего 7 номеров, - по доносу Н.В.Мезенцова, начальника Третьего отделения. Я прочел место, подавшее к этому повод, в 1-м номере. Конечно, в нем нет ничего ужасного в цензурном смысле: можно упрекнуть издателей только в неловкости и в несколько неприличном шутливом тоне некоторых подробностей. Статья заимствована из "Revue des Deux Mondes". Редактору "Собеседника" велено подать в отставку.

   Жаль мне его несказанно: это один из достойных людей и вовсе не либерал в том смысле, какой придают этому слову Мезенцов, ныне знаменитый, и ему подобные. Напротив, он очень консервативного образа мыслей.

   В Турции конституция. Конечно, Турция немного смешна с этой конституцией. Однако же это может колоть кое-кому глаза.

   Ты не умел по закону житейской мудрости создать своего благосостояния, так не сетуй же ни на кого, кроме самого себя.

  

   15 января 1877 года, суббота

   Разве вы не понимаете, что общество не питает никакого доверия к власти, которая сама не понимает, кажется, ничего, кроме того, что она власть и что ей вечно хочется оставаться такою - у власти, которая сегодня учреждает одно, а завтра отменяет вчера данное.

   Что было сперва мнением, то не должно превращаться в предрассудок.

  

   16 января 1877 года, воскресенье

   Успех часто зависит единственно от того, в какой мере мы угождаем современному веку, как бы он ни был нелеп, и требованиям известного круга людей.

   Наши славянофилы более славяне, чем самые славяне. Славянам в Турции действительно до невыносимости дурно, и что, наконец, они восстали - это совершенно естественно. Но славянам австрийским живется недурно: ведь у них есть гражданская безопасность, и они, конечно, не выиграли бы ничего, перейдя под владычество другой державы, а потеряли бы много. Что касается до национального единства, то его у славян никогда не будет - у них вечная рознь. Если бы не мадьяры, то им ничего лучшего не нужно было бы у Габсбурга. Мадьяры - одна больная сторона у австрийских славян; с этим, конечно, надобно бороться, но не в смысле отторжения от Австрии.

  

   27 января 1877 года, четверг

   В 24-м номере газеты "Голос" обнародован юмористический циркуляр нашего канцлера о знаменитой Константинопольской конференции. Я называю его юмористическим, и в самом деле он заключает в себе скрытую, но ядовитую насмешку над европейскими кабинетами. Смысл циркуляра таков: "Ведь вы плуты - это всем известно. Сознайтесь же в этом".

   Между тем вот и визирь, провозгласивший в Турции конституцию, сменен султаном и сослан. Комедия, сущая комедия! Что-то скажет на это Джон Булль, сочинивший турецкую конституцию.

  

   30 января 1877 года, воскресенье

   Прекращена розничная продажа "Голоса" за статью Маркова в фельетоне о недоверчивости к, земским училищам да за статью в том же номере о судебных следователях.

  

   2 февраля 1877 года, среда

   Сегодня весь день так дурно я себя чувствовал, такое истощение сил, что мысль о смерти показалась мне утешительною.

  

   3 февраля 1877 года, четверг

   И что тут необыкновенного или страшного? Особенно, когда привыкнешь к этой мысли, - а привыкнуть к ней вовсе не так трудно, как кажется с первого раза.

   Есть две вещи, с которыми трудно примириться человеку, - это всероссийская администрация и медицина.

   На днях было у меня заседание об издании сочинений князя Петра Андреевича Вяземского. На нем присутствовали граф С.Д.Шереметев, Грот, Бычков и Барсуков.

   Вся история основана на умышленном или неумышленном обмане людей, стремившихся возвыситься над другими, на недостоверных преданиях, на недоразумениях и на теориях педантов, или на так называемых научных приемах объяснений необъяснимого.

   Может ли народ, одаренный блестящими и даже гениальными способностями и снабженный всеми дарами цивилизации, сделаться грабителем? Может без сомнения, чему доказательством служит народ английский.

   Другой цивилизованный, в высшей степени даровитый народ может ли пасть до того, чтобы повиноваться битому солдату и шайке интриганов? Может - примером служат французы.

  

   19 июня 1877 года, воскресенье

   Скука, тоска, дождь и холод, холод и дождь, особенно последний. Лета в Петербурге нет. Медицина предполагала, что прогулки на даче помогут мне и хороший воздух; а вот я сижу в комнате безвыходно и страдаю, как страдал в городе. А все же в этом положении надобно опираться на внутреннюю свою силу и мужественно бороться со всякими злами.

   Несколько дней, как наши перешли Дунай.

   26 мая, в четверг, переезд на дачу в Павловск, в дом Громовой. День был прелестный, жаркий.

   Весь июнь в холодах. Пять дней только было теплых. Со вчерашнего дня опять холод, хотя погода ясная, - и мне воспрещено выходить на воздух.

  

   27 июня 1877 года, понедельник.

   Борьба и мужество. Интересы Англии становятся комическим выражением в устах первого министра. Эти интересы вот, видите, делают зависимыми от Англии все народы.

  

   19 июля 1877 года, вторник

   Здоровье гнусное-прегнусное; лето гнусное-прегнусное; человечество гнусное-прегнусное, потому что попускает туркам резать и жечь людей, а Европа занимается дипломатией, Англия своими интересами. Трудно уберечься от глубокого презрения ко всему, что живет и мыслит. Но надобно по крайней мере беречься от страдания, насколько это возможно твердому и мужественному духу.

   Ветер завывает как лютый зверь. Дождь, мрак.

  

   20 июля 1877 года, среда

   Победы за победами при вторжении в Турцию: это был медовый месяц для нас войны. Теперь - неудача в Малой Азии и проигранное сражение при Плевне, и затем какое-то мрачное молчание в армии, лишающее нас сведений о ней.

  

   Александр Васильевич Никитенко скончался в Павловске на следующий день, 21 июля 1877 года.

  

  

   Абаза Александр Агеевич (1821-1895), государственный контролер - III

   Август (63 до н.э.-14 н.э.), древне-римский император - III

   Авдеев Алексей Александрович (1819-1888), археолог-I

   Аверкиев Дмитрий Васильевич (1836-1905), драматург - III

   Адеркас Эммануил Богданович (1782-1855), член главного правления училищ - I

   Адлерберг Александр Владимирович (1818-1888), министр императорского двора (1872- 1881) - II - III

   Адлерберг Владимир Федорович (1790-1884), граф, министр императорского двора (1852- 1872) - II - III

   Адлерберг Юлия Федоровна (1760-1839), начальница Смольного института - I

   Айвазовский Иван Константинович (1817-1900), художник - II

   Аксаков Иван Сергеевич (1823-1886), публицист - I - II - III

   Аксаков Константин Сергеевич (1817-1860), поэт - I - II - III

   Александр I (1777-1825), император - III

   Александр II (1855-1881), император - III

   Александр Свирский (1498-1533), основатель Александро-Свирского монастыря - I

   Александра Николаевна (1825-1844), великая княжна, младшая дочь Николая I - I

   Александра Федоровна (1798-1860), императрица, жена Николая I - I - II

   Александров Михаил Степанович, помещик - I

   Алексеев, сенатор - I

   Алексей Александрович (1850- 1908), великий князь, младший сын Александра II - III

   Алимпиев А.П., педагог - I

   Альфонский Аркадий Алексеевич (1786-1869), ректор Московского университета - I

   Амадей (1845-1890), испанский король - III

   Андреевский Иван Ефимович (1831-1891), профессор Петербургского университета - II -III

   Андрианов - I

   Андрие, ресторатор - I

   Анненков Иван Васильевич (1813-1887), генерал-адъютант- I - III

   Анненков Николай Николаевич (1790-1865), генерал-адъютант, директор канцелярии военного министра - I -II - III

   Анненков Павел Васильевич (1813-1887), литератор - II - III

   Анненкова Глафира Александровна (1831-1899), жена предыдущего - I

   Антонелли Джакомо (1806- 1876), кардинал - III

   Антоний (1782-1848), митрополит - I

   Антонович Максим Алексеевич (1835-1907), литератор - II - III

   Аполлос (1778-1859), архимандрит -III

   Апраксин Александр Александрович (1820-1883), граф - II

   Апрелев Александр Федорович (1798-1836), чиновник - I

   Апухтин Алексей Николаевич (1840-1893), поэт - III

   Араго Эммануил (1812-1896), адвокат - III

   Аракчеев Алексей Андреевич (1769-1834), граф, генерал от артиллерии, военный министр с 1808г. - III

   Арапова, классная дама Екатерининского института - II

   Аристид (509-467 до н.э.), древнегреческий полководец - II

   Аристов, рязанский помещик - I

   Аристотель (384-322 до н.э.), древнегреческий философ - I

   Армстронг Иван Адамович, товарищ Никитенко по университету - I

   Армстронг Роман Адамович (1791-1865), горный инженер, генерал-лейтенант - I

   Арним Генрих (1824-1881), граф - III

   Арсеньев, товарищ председателя Московского окружного суда - III

   Арсеньев Илья Александрович (1820-1887), журналист, сотрудник "Северной почты", редактор "Петербургской газеты" - II - III

   Арсеньев Константин Иванович (1789-1865), профессор Петербургского университета - I

   Арсеньев Константин Константинович (1837-1908), адвокат - III

   Арсеньева, воспитанница Смольного института - I

   Артемьев Александр Иванович (1820-1874), статистик, археолог и географ - II

   Ассандри, певица - I

   Ассиер, певица - I

   Астафьев Владимир Иванович, помещик Острогожского уезда - I

   Афанасий, епископ, ректор Петербургской семинарии - I

   Ахматов Николай Степанович, казанский помещик, цензор - I

   Ахматова Елизавета Николаевна (1820-1904), издательница журнала "Собрание переводных романов, повестей и рассказов" - II

   Ахтырский Михаил Григорьевич, преподаватель музыки - I

  

   Бабст Иван Кондратьевич (1824- 1881), профессор Московского университета - II - III

   Бажанов Василий Борисович (1800-1883), священник, профессор богословия в Петербургском университете - I - II - III

   Базен Петр Петрович (1783- 1838), генерал, директор института корпуса инженеров путей сообщения - I

   Базен Франсуа-Амиль - III

   Базилевич Петр, драматург - III

   Базилевская Анна Васильевна (1845-1885) - III

   Базили Константин Михайлович (1809-1884), литератор, консул в Сирии и Палестине (1839-1884) - III

   Базили, сын предыдущего - III

   Базунов Александр Федорович (?-1899), книгопродавец и издатель - III

   Банков Матвей Андреевич (1800- 1849), профессор сельского хозяйства и домоводства - I

   Баймаков Федор Петрович (1831-1907), финансист и издатель - III

   Байрон Джордж-Гордон (1788- 1824), поэт - I - III

   Байский Порфирий - см. Сомов О.М.

   Бакланов Яков Петрович (1809- 1873), генерал-лейтенант - III

   Бакунин Василий Михайлович (1795-1863), драматург, полковник - III

   Бакунин Михаил Александрович (1824-1876), революционер - III

   Балашов Александр Дмитриевич (1770-1837), обер-полицеймейстер, министр полиции (1810-1812) - III

   Балицкая А.С., знакомая Никитенко - III

   Бамберг Генрих (1822-1888), профессор медицинской клиники - II

   Банаш, петербургский полицмейстер - II - III

   Баранов Эдуард Трофимович (1811-1884), граф - III

   Барановский Виктор Иванович (?-1864), друг Никитенко

   Барановский Степан Иванович (1817-?), профессор русского языка в Гельсингфорсском и Дерптском университетах - I - III

   Барант Амабль-Гийом-Проспер (1782-1866), барон, литературовед, критик - I

   Баранцов Александр Александрович (1810-1882), граф, генерал-адъютант - I

   Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844), поэт - II

   Барбо, певица - II - III

   Бардовский Василий Степанович (1804-1874), педагог, директор первой петербургской гимназии - III

   Барклай де Толли Михаил Богданович (1761-1818), князь, военный министр (1810-1812) - III

   Барков Иван Семенович (1732- 1768), поэт и переводчик - I - III

   Барсуков Николай Платонович (1838-1906), историк - III

   Бартенев Петр Иванович (1829- 1912), историк, издатель - III

   Баршев Сергей Иванович (1808- 1882), профессор уголовного права в Московском университете - I - III

   Барятинский Александр Иванович (1814-1879), генерал-фельдмаршал - III

   Батге Шарль (1713-1780), аббат - I

   Батюшков Константин Николаевич (1787-1855), поэт - I

   Батюшков Помпеи Николаевич (1810-1892), чиновник - II - III

   Бауер Василий Васильевич (1833-1884), историк, профессор Петербургского университета - II

   Баумгартнер Евгений Карлович (1817-1880), генерал-лейтенант - III

   Бахтин Николай Иванович (1796-1869), статс-секретарь - II- III

   Башуцкий Александр Павлович (1801-1876), журналист - I

   Безак Александр Павлович (1800-1869), генерал-губернатор-III

   Безобразов Александр Михайлович (1783-1871), сенатор -I

   Безобразов Владимир Павлович (1828-1889), экономист - II - III

   Безобразов Николай Александрович (1816-1867), публицист - II

   Безобразов, офицер - I

   Бейст Фридрих-Фердинанд (1809-1886), государственный деятель - III

   Бек Христиан Андреевич (1770- 1853), чиновник министерства иностранных дел - III

   Бекаревич, помещик - III

   Бекетов Андрей Николаевич (1825-1902), профессор Петербургского университета - II

   Бекетов Владимир Николаевич (1809-1883), цензор - II

   Беккерс Людвиг Андреевич (1831-1862), хирург - II

   Беклешов, офицер - I

   Белинский Виссарион Григорьевич (1811-1848), критик - I

   Беллингсгаузен Фаддей Фаддеевич (1779-1852), адмирал, путешественник - I

   Беллюстин Иван Степанович (1820-1890), священник - II

   Белосельская-Белозерская, княгиня - III

   Беляев Александр Николаевич (?-1877), директор Пятой петербургской гимназии - III

   Беляков Михаил Игнатьевич, студент - I

   Бенардаки Дмитрий Егорович (?-1870), петербургский откупщик -I

   Бенедиктов Владимир Григорьевич (1807-1873), поэт - I - II - III

   Бениш, доктор - II

   Бенкендорф Александр Христофорович (1783-1844), граф, управляющий III отделением (1826-1844) - I

   Берг Федор Федорович (1793- 1874), граф, генерал-фельдмаршал - II - III

   Бередников Яков Иванович (1793-1854), академик - I

   Березин Илья Николаевич (1819- 1896), профессор в Петербургском университете - II

   Березовский Антон (1847-1869), террорист - III

   Берестневич Е.А., епископ - I - II

   Беринг, московский обер-полицеймейстер - I

   Берте Александр Александрович (7-1893), цензор - I - II

   Бессер Виктор Виллибальдович (1825-1890), врач - III

   Бестужев Александр Александрович (1797-1837), поэт - I

   Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829-1897), профессор-историк Петербургского университета - II - III

   Бетлинг Оттон Николаевич (1815-1904), академик, санскритолог - II - III

   Бетховен Людвиг (1770-1827), композитор - I

   Бибиков Дмитрий Гаврилович (1792-1870), киевский генерал-губернатор, министр внутренних дел (1852-1855) - I - III

   Бибиков Петр Алексеевич (1832- 1875), литературный критик - III

   Бильбасов Василий Алексеевич (1838-1904), историк и публицист, профессор Киевского университета - II

   Билярский Петр Спиридонович (1815-1876), историк литературы, академик - II - III

   Бирон Эрнест-Иоганн (1690- 1772), герцог, временщик в царствование Анны Иоанновны - III

   Бисмарк Отто (1815-1898), канцлер Германии - II - III

   Бичурин Никита Яковлевич (Иоакинф)(1773-1853), начальник русской духовной миссии в Пекине - III

   Благовещенский Николай Михайлович (1821-1892), профессор римской словесности в Петербургском университете - I - II - III

   Благосветлов Григорий Евлампиевич (1824-1880), литературный критик, издатель - III

   Блаз, музыкант - I

   Блессиг Роберт Федорович (1830-1878), врач - II - III

   Блудов Андрей Дмитриевич (1817-1886), дипломат - I

   Блудов Дмитрий Николаевич (1785-1864), государственный деятель - I- II - III

   Блудова Антонина Дмитриевна (1812-1891), фрейлина -I- III

   Блюменфельд, знакомый Никитенко - III

   Блюнчли Иоганн-Каспар (1808- 1881), швейцарский юрист, профессор - III

   Боборыкин Петр Дмитриевич (1836-1920), беллетрист - I - III

   Боборыкина Анета - I

   Бобринский Владимир Алексеевич, граф - III

   Бобринский