Никитенко Александр Васильевич - Дневник. Том 3

- тогда только ты узнаешь, что они этого не заслуживали - ни тех усилий, ни тех жертв, каких оно требовало.

   Все лучшее в человеке, подобно сверканию молнии, лишь на минуту озаряет глубокий мрак нашего ума и сердца.

  

   31 июля 1866 года, воскресенье

   Наполеон требует Рейнских провинций, чего и надлежало ожидать.

   На днях явилось в Петербург посольство Северо-Американских Штатов. Им оказан великолепный прием и овации.

  

   3 августа 1866 года, среда

   В понедельник вечером американский посол был в Павловске. Огромное стечение публики. Пышная Иллюминация. Публика вела себя прилично, а американцы, кажется, остались очень довольны.

  

   4 августа 1866 года, четверг

   В N 210 "С.-П. ведомостей" напечатаны некоторые результаты, добытые следственной комиссией о Каракозове. Из них видно, до какой степени изгажено, перепорчено, изуродовано молодое поколение. Это не усилия расширить круг своей деятельности, внести в общество новые начала, хотя бы ошибочные, но проникнутые желанием лучшего, руководящие к определенной цели, имеющие характер заблуждений высокого и благородного духа, - это грубый и пошлый разврат ума и сердца, отсутствие всяких нравственных убеждений и верований, полный разгул страстей с присвоенным себе правом все ломить и уничтожать, чтобы на просторе предаваться всевозможным крайностям. Это осадки, подонки века, с его безвкусием и материалистическим воззрением на жизнь и человечество, - века, носящего в себе с пышными и громкими воззваниями к прогрессу и цивилизации полное отчаяние во всем великом и прекрасном. Эти подонки и осадки воплотила в себе известная часть нашего молодого поколения - и что из этого выйдет, Богу единому известно! В напечатанном акте поражает еще одно обстоятельство: что же делали наши правители, когда они не знали и не заботились о том, что происходило у них под носом, - что они делали, все эти блестящие истуканы, эти Долгоруковы, Суворовы, Валуевы? О бедное, бедное мое отечество! И с государем, исполненным такой благости, таких добрых стремлений!..

  

   14 августа 1866 года, воскресенье

   Статью об "Отрезанном ломте" кончил, теперь начал об "Иоанне Грозном". Вчера и сегодня, однако, худо работается. Открыть смысл в человеческих делах почти так же трудно, как открыть квадратуру круга.

  

   16 августа 1866 года, вторник

   Общество делает людей такими или иными: но кем же делается само общество?

   Уничтожая в человеке все высшие стремления и вызывая и узаконивая одни животные инстинкты, какими же силами хотите вы устроить дела человеческие?

   "Мы хотим, - говорите вы, - действовать ни под чьим руководством, ни под чьим началом, кроме своих собственных".

   - Но ведь это открывает путь к деятельности всякому вору, разбойнику, злоумышленнику.

   "Нет! - опять говорите вы. - Наши цели благородны, возвышенны, мы стремимся ко благу всего человечества".

   - Но всякий фанатик это говорит. Люди со слабым умом всегда смешивают теоретическую возможность с возможностью практическою, то, что должно быть по идеалу, с тем, что может быть по закону вещей. . "Мы предтечи грядущего, мы расчищаем путь этому грядущему, мы запечатлеваем мученичеством наше рвение. Не начни мы, ничего бы не было".

   - Но как же вы начинаете? Какие средства вы употребляете?

   "Цель освящает средства", - говорите вы.

   - Ну, в таком случае разум уж ничего больше не может вам сказать, и против вас приходится выдвигать такую же грубую силу, как вы сами.

   Но вот другая сторона дела. Вы говорите: "Мы и не думаем ни о праве, ни о нравственных принципах. Мы просто объявляем войну: мы не хотим жить с вами, не хотим жить в настоящем, и вы и оно противны нам. Война, война! Будет прав тот, кто победит".

   - Ну, в этом по крайней мере есть смысл. Так не прикрывайтесь же личиною блага человечества. Вы такие же лжецы, мнимо защищающие интересы человечества, как и те, которые отстаивают самые закоснелые предрассудки и предания.

  

   19 августа 1866 года, пятница

   Нам надо заботиться не столько о перемене правительства, сколько об утверждении в умах идей законности и правды. Нам худо не столько оттого, что нами худо управляют, сколько оттого, что мы сами не умеем управлять собою. Нелепо все сваливать на правительство, которое к тому же плоть и кровь от нашей плоти и крови.

   Наши мальчуганы начали борьбу, но, как свойственно мальчуганам, они борются не за дело, а за утопические свои мечты и грезы. Общество нуждается именно в том, что они стараются разрушить, - в твердых нравственных принципах.

   Дело не в том, чтобы кричать: пусть такого-то предрассудка и злоупотребления не будет, - а в том, чтобы развитием здравых понятий и знания сделать невозможным существование этого предрассудка и злоупотребления.

  

   28 августа 1866 года, воскресенье

   Этот человек отличается чрезвычайно живописною наружностью; все его движения похожи на движения натурщика, позирующего перед художником. Между тем в нем ничего, кроме гадостей Он далеко и не так умен, как хочет казаться, а благородства и доброты в нем и тени нет. Вывеска вас прельщает. Но войдите внутрь здания, и вы очутитесь в скверной харчевне или мелочной лавочке.

   Говорят о приговоре над Каракозовым.

  

   30 августа 1866 года, вторник

   Кое-кто, по обыкновению, у меня обедал, а другие посетили вечером. Комнаты мои были буквально завалены цветами.

  

   1 сентября 1866 года, четверг

   Умер М.Н.Муравьев с 28 на 29 августа ночью, скоропостижно, в имении своем Сырцы, Лужского уезда.

   31-го объявлен Каракозову приговор Верховного уголовного суда. Он осужден на смерть через повешение.

  

   2 сентября 1866 года, пятница

   Третье предостережение "С.-П. ведомостям", причем издание их приостановлено на три месяца. Итак, Валуев, не одолев медведя в лесу Каткова, набросился на бедного беззащитного зайца и немилосердно травит его с Щербининым и Фуксом.

  

   3 сентября 1866 года, суббота

   Повешен Каракозов на Смоленском поле. Говорят, стечение народа было несметное. Следует ли совершать казни публично?

  

   9 сентября 1866 года, пятница

   Заседание в Академии наук комиссии для присуждения Уваровских премий за драму. Я прочитал мою рецензию трагедии графа Толстого "Смерть Иоанна Грозного". Я требовал присуждения автору полной премии. Нас было семь членов: Веселовский как председатель, Устрялов, Грот, Срезневский, Пекарский, Куник и я. Четыре голоса были в пользу награды, то есть голоса Веселовского, мой, Устрялова и Грота, остальные против. Итак, трагедия не увенчана. Вышло дело постыдное и забавное.

   Наибольшие невежды в деле изящной литературы помешали награде, ибо по уставу требуется две трети голосов. Да смешнее всего, что и они, наслышавшись от других, не отвергали достоинств пьесы, но им досадно было, что награда присуждалась по моей рецензии. Они придумали препятствие: по уставу, Академия приглашает кого-либо из сторонних литераторов тоже давать свое мнение, но она вовсе не обязывается безусловно к этой мере и часто произносила свои приговоры, не дожидаясь посторонних рецензий. Относительно "Иоанна Грозного" обращались за мнением к Тихонравову, но он не удостоил Академию даже никаким ответом, а между тем к 25 сентября уже должен быть представлен отчет о премиях. Председатель объявил, что мы должны произнести свой приговор по одной моей рецензии, но вышеупомянутые три члена уперлись на необходимости мнения стороннего литератора. Тогда председатель предложил баллотировать вопрос: нужно ли это? - так как закон не обязывает к этому. Большинство оказалось за не нужно. Приступлено было ко второй баллотировке: заслуживает ли трагедия Толстого награды? И тут последовало решение, о котором я сказал выше... Грот начал настаивать, чтобы отложили приговор до следующего года, но председатель и я с ним воспротивились этому явному нарушению принципа баллотировки.

  

   10 сентября 1866 года, суббота

   Вчера мы переехали с дачи. Жаль было расставаться с ней. Все дни сентября, как и весь август, стояли прелестные. Зелень хотя местами и блекнет, но в общем еще свежа и очень хороша.

   Есть в положении человека нечто, заставляющее его быть несправедливым и лжецом. Так, чтобы быть чем-нибудь, он должен непременно стеснить, ограничить круг своих понятий, выработать в себе сжатый образ мыслей - словом, должен сделаться односторонним. И чем он будет одностороннее, сжатее в своих стремлениях и действиях, тем более он успеет сделаться чем-нибудь. Можно ли теперь строго осуждать педантов, которые, сидя в углу своей школки, ничего не видят дальше нее и считают за вздор все, что происходит вдали от них. Они, конечно, смешны, да не такова ли судьба всех людей?

  

   12 сентября 1866 года, понедельник

   Чудный сентябрь, какого я не запомню в Петербурге. Все дни его совершенно летние. Сегодня, например, в тени и в шесть часов вечера 19R тепла. Теперь, ночью, 13R, и луна сияет в полном блеске на чистейшем небе.

  

   17 сентября 1866 года, суббота

   Торжественный въезд принцессы Дагмары. День совершенно летний. Процессия шла мимо наших окон. Пышное зрелище.

  

   18 сентября 1866 года, воскресенье

   16-го числа, в Павловске, умер С.С.Дудышкин, редактор "Отечественных записок", человек далеко не преклонных лет и по виду чрезвычайно крепкого сложения. Это был честный и умный литератор, хотя и не отличался особенным дарованием.

   Вчера была великолепная иллюминация в честь принцессы Дагмары. Все мои ходили смотреть ее с дядею Марком. Последний очень хвалил порядок и приличие, какое везде соблюдалось в толпах народа, а толпы были несметные.

  

   19 сентября 1866 года, понедельник

   Разве стыдно быть задавленному превозмогающей силой? Стыдно было бы уступить ей без борьбы, без сопротивления, с готовым чувством рабской покорности.

   Сейчас проводил бедного Дудышкина на Охтенское кладбище. Он отличался, по-видимому, крепким здоровьем, только иногда страдал одышкою и умер внезапно от аневризма. Ему было всего сорок шесть лет. Его провожали многие из литераторов и несколько сторонних лиц. Я шел с Стасюлевичем и Вороновым.

  

   20 сентября 1866 года, вторник

   Хотя стало свежее, но все-таки сентябрь необыкновенно хорош. Гулял в Летнем саду. Зелень в общем все еще свежа и только кое-где поблекла.

  

   22 сентября 1866 года, четверг

   Делать одолжение другим - значит увеличивать число неблагодарных.

   Замечательная несообразность и неловкость со стороны придворного начальства. На другой день въезда принцессы Дагмары в столицу государь вечером представлял невесту публике в театре. Что же сделало начальство? Оно разложило по ложам и по всем другим местам в театре объявления, чтобы публика воздержалась от всякого изъявления сочувствия, от всяких манифестаций. Вследствие этого, когда государь подвел невесту к барьеру ложи и представил ее публике, их встретило глубочайшее безмолвие. Все встали - и только. Государь, говорят, был сильно этим огорчен. И в самом деле, вышла огромнейшая несообразность. Народ на площадях, на улицах, везде восторженно изъявлял царской фамилии свое участие в ее семейном торжестве. А здесь самая образованная и высшая часть общества оказала ничем не объяснимые и не оправдываемые холодность и равнодушие. Вот со стороны придворного управления настоящая медвежья услуга. Говорят, это министр двора так распорядился.

  

   1 октября 1866 года, суббота

   Сентябрь кончился. Такого сентября не запомнит никто из петербургских старожилов. Ни одного дня без солнца, и только к концу месяца посвежело, но и то по утрам и не ниже 5-6R тепла.

   Вчера отослал к цензору мои три критические статьи, которые хочу издать отдельною брошюрою. Разбор "Смерти Иоанна Грозного", впрочем, выйдет сперва в академических "Ведомостях".

  

   3 октября 1866 года, понедельник

   У простого гражданина, у лица должностного, но служащего обществу по назначению самого общества, есть дела обоим общие, которые он тем или другим образом совершает или в совершении коих участвует: у него есть отечество. У чиновника нет интересов общественных; у него есть только воля начальника и беспрекословное повиновение этой воле, все равно - хороша она или дурна, полезна обществу или вредна: у чиновника есть начальство, а нет отечества.

   "Московские ведомости" сильнейшим образом допекают Валуева за его распоряжения по делам печати. Но больше всего они налегают на него за его подкапывание под права суда. Ведь в самом деле этот чиновник всячески старается - не силою своей министерской власти, которая не всегда оказывается здесь состоятельною, а интригою - расположить суды по делам печати в свою пользу. Он успел, кажется, склонить на свою сторону Замятнина. Так, например, прокурор предъявил иск против "Вести", которая невыгодно и предосудительно отозвалась о судах. Но Замятнин, по просьбе Валуева, остановил этот иск. А надо знать, что статья "Вести" писана по заказу Валуева и даже, как говорят, поправлена им. Еще он обратился к московскому прокурору, Ланге, с предложением начать иск против "Московских ведомостей" за их вредное направление, но получил отказ по причине недостатка поводов к обвинению. И на это Валуев также пожаловался министру юстиции. Словом, уязвляемый печатью, он мечется как угорелый. Право, кажется он хотел бы задушить всю русскую мысль и литературу, но находит препятствия то в одном, то в другом месте.

  

   4 октября 1866 года, вторник

   Сегодня должна была совершиться казнь государственных преступников, из которых один подлежал повешению.

   Однако им объявлено помилование, то есть смягчение наказания. На того, который осужден был на смерть, уже накинута была веревка - и тут объявили, что ему даруется жизнь. Говорят, при этом опять присутствовали несметные толпы народа. Не лучше ли было бы его избавлять от такого зрелища? Извозчик, который меня сегодня вез на Васильевский остров, малый очень ловкий, толкуя об этом событии, между прочим заметил, что преступники не то заслужили и что их следовало бы живых закопать в землю.

   Валуевская администрация, кажется, видит в печати личного своего врага. Она с каждым днем все больше и больше против нее озлобляется.

  

   6 октября 1866 года, четверг

   Кауфман уволен от управления Северо-Западным краем, и это вызвало сильное неодобрение со стороны патриотической и русской партии. Зато польская партия очень довольна. На место Кауфмана назначен Э.Т.Баранов, тот самый, который заменил Шувалова в Риге. Видно, некоторые работают с большим успехом. Настоящую перемену приписывают графу Шувалову и Валуеву. О Баранове говорят как о человеке ограниченного ума, как о втором Назимове, которого поляки так дурачили в Вильно.

   Когда, перед праздником Пасхи, я виделся с Кауфманом, он и тогда жаловался на всевозможные препятствия, которые против него выдвигала петербургско-польская партия. От него я тогда слышал, что поляки управляемого им края придавлены, но не усмирены и что надо зорко за ними следить. Теперь это признано ненужным.

   Дело Пыпина и Жуковского решено во второй судебной инстанции. Инстанция эта признала обвинение их в том, что статья "Вопрос молодого поколения" оскорбляет дворянство, неправильным, но осудила того и другого на трехнедельный арест на гауптвахте и на взнос штрафа по сто рублей с каждого за бранчивые выражения. Итак, Валуев все-таки не добился полного торжества. Он настаивал именно на оскорблении дворянства.

  

   7 октября 1866 года, пятница

   Общее собрание в Академии наук. Мне опять приходится писать отчет по Второму отделению. Я.К.Грот отказывается по множеству занятий. Он готовит речь на празднование карамзинского юбилея.

  

   8 октября 1866 года, суббота

   Вечер у Гончарова, где я познакомился с графом Толстым, автором "Смерти Иоанна Грозного". Он очень приятный человек, с мягкими аристократическими приемами, и притом умный человек. Он благодарил меня за мой голос в пользу его трагедии по случаю присуждения Уваровской премии, которой, однако, ему не присудили такие великие критики, как Куник, Пекарский... Тут был также П.И.Юркевич, председатель Театрального комитета, и говорили о постановке "Иоанна Грозного" на сцену. Граф Толстой прочитал набросанные им на бумагу мысли о том, как должны актеры понимать главные роли Иоанна и Годунова. Эти мысли доказывают, как много и глубоко обдумывал автор свое произведение. Мысли его во многом схожи с тем, что я говорю в моей рецензии. Беседа продолжалась до двух часов ночи.

  

   9 октября 1866 года, воскресенье

   Прочитал две первые книжки Гэтэ против Ренана. Жаль, очень жаль, что автор, возражая Ренану и во многом весьма удачно опровергая его, слишком предается негодованию и часто просто осыпает бранью своего противника.

   Дело в том, что Ренан отвергает божественность Иисуса Христа. На этой почве трудно состязаться с ним философским образом. А в этом ведь и вся суть. Кто не верит в божественность Христа, перед тем рассыпаются все богословские учения и доказательства. В сравнении с этим все исторические неверности и заблуждения Ренана, вся его критика евангелия ничего не значат, и если его можно уличить во лжах с этой стороны, то в конце концов все-таки главная его теза с философской точки зрения непременно найдет многих защитников и приверженцев.

  

   10 октября 1866 года, понедельник

   В "Биржевых ведомостях", N 250, уже напечатана статейка против комиссии Академии, не присудившей премии пьесе графа Толстого. Ее писал, говорят, Феофил Толстой.

  

   13 октября 1866 года, четверг

   Появилась в "С.-П. ведомостях" первая половина моей статьи о трагедии графа Толстого "Смерть Иоанна Грозного".

   Поводом к увольнению Кауфмана послужила, между прочим, ужасная распущенность чиновников в том крае, в котором он управлял. По крайней мере государь так мотивировал свое решение. Это говорил мне Ф.И.Тютчев.

  

   14 октября 1866 года, пятница

   Был у меня граф Толстой, автор трагедии "Смерть Иоанна Грозного". Он горячо благодарил меня за мою статью о нем, которой, впрочем, появилась еще только половина во вчерашнем N "С.-Петербургских ведомостей". Он пишет вторую драму из царствования Феодора, где главным действующим лицом Годунов. Судя по плану, который он мне вкратце передал, это будет тоже прекрасное произведение. Теперь он хлопочет о постановке на сцену "Грозного". Государыня очень этого желает, но сомневается, чтобы у нас нашлись актеры, которые были бы в состоянии хорошо сыграть эту пьесу.

   Моя статья принята в публике с большим одобрение и сочувствием, как о том доходят до меня слухи. Просят, чтобы я дал оттиск. Я обещал всем, когда статья будет напечатана отдельно, вместе с двумя другими: о "Самоуправцах" Писемского и об "Отрезанном ломте" Потехина.

  

   18 октября 1866 года, вторник

   В N 286 "Голоса" появилась статья по поводу моей рецензии "Иоанна Грозного". Статья обвиняет Академию за отказ этой пьесе в Уваровской премии и ссылается на мою рецензию.

   Общество вправе требовать от Отделения русского языка и словесности, чтобы оно уважало русскую словесность.

  

   23 октября 1866 года, воскресенье

   Первые шаги графа Димитрия Андреевича Толстого на его министерском поприще начинают возбуждать какие-то странные впечатления. Что граф благоговел перед "Московскими ведомостями" - это было уже известно. Он, не обинуясь, высказывает перед ними род сыновней почтительности и готовности во всяком случае руководствоваться их авторитетом и, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, говорит: учитель так сказал. Он сделал также юношескую ошибку в саратовской речи, в которой, говоря о дурном направлении учащейся молодежи, выразился так:

   "При мне этого не будет".

   Но вот еще случай. На днях он отнесся к Валуеву официальною бумагою, в которой не без юношеского самодовольства говорит, что государь возложил на него наблюдать "а чистотою нравов юношества и преграждать в школы путь дурным идеям, а так как журналы "Дело" и "Женский вестник" издаются лицами, принадлежавшими к "Русскому слову" и "Современнику" и которые и теперь придерживаются образа мыслей этих журналов, то он, граф, и просит Валуева обратить на это внимание, дабы они вновь не заражали молодых умов Как бы ни было справедливо такое желание, но, во-первых, "Дело" и "Женский вестник" уже взяты под цензуру, и Совет по делам печати доносит Валуеву, что в них не оказывается ничего зловредного. Во-вторых, Тютчев Ф.И. в заседании того же Совета справедливо заметил, что литература существует не для гимназистов и школьников и что нельзя же ей давать детское направление. Тогда пришлось бы ограничиться одними букварями и учебниками. В обществе и кроме литературы говорится и делается много такого, что непригодно для школы и школьников. Но это уже дело министерства народного просвещения и блюстителей школьной нравственности не допускать в круг мальчиков и юношей того, что может иметь на них вредное влияние. Вообще в графе Димитрии Андреевиче видна одна из тех молодостей, которые если не навсегда, то надолго остаются такими. Дай Бог ему скорей постареть.

   Эти жалкие молодые люди, бросившиеся сломя голову в омут революционных замыслов и покушений, сделали огромное зло России: они по крайней мере на полвека отодвинули ее от истинного просвещения, свободы и разных улучшений.

   Если между нашими правительственными лицами есть кто-нибудь, искренно желающий блага для России, то это один государь.

  

   26 октября 1866 года, среда

   Валуев и граф Шувалов быстрыми шагами стремятся к тому, чтобы вдвоем управлять Россиею полицейским образом: один посредством общей, другой - посредством тайной полиции. Главная забота их теперь - подорвать суды, то есть взять их под опеку административной власти. Валуев уже подкопался под суды со стороны печати. Сегодня Норов дал мне прочитать его проект изъятий из общего закона о судопроизводстве и дополнений по делам печати, который должен рассматриваться в Государственном совете. Валуев добивается лишить прокурора права делать свои заключения по поступающим в суды от министерства внутренних дел обвинениям о проступках и преступлениях печатным словом. Норов просил меня написать от него записку по этому поводу для Государственного совета, что я и сделал и отдал ему сегодня же. Старик да с ним и я, мы только потешим себя: будто тут его голос может что-нибудь значить! Между тем государь уже согласился с мнением Валуева, и рассмотрение проекта в Государственном совете будет только для соблюдения формальности. Итак, вот уже первая победа бюрократии над судебною властью. Бедное русское правосудие!

  

   27 октября 1866 года, четверг

   До сих пор не прекращаются толки о пьесе графа Толстого и о том, что Академия отказала ему в премии. Моя статья, оказывается, произвела впечатление в публике... Грот читал в заседании отделения речь, которую он пишет к карамзинскому юбилею. Когда он в своей речи дошел до места, где говорит, что Карамзин оказал огромную услугу языку, содействуя его образованию, даже преобразовал его. Пекарский заметил, что он не согласен с этим общепринятым мнением, что Карамзин не оказал никакой особенной услуги языку нашему и что в этом отношении гораздо больше него сделали наши докарамзинские сатирические журналы...

   Вчера познакомился я у Норова с смоленским губернатором, Бороздною. Он сильно жаловался на нигилистический дух среди смоленской молодежи. Многие из девушек не выходят замуж иначе, как гражданским браком.

  

   1 ноября 1866 года, вторник

   Отослал в Прагу, через князя Дабижа, несколько своих брошюр к "Историю литературы" Миллера.

   Рассудив зрело, я нахожу, что NN. поступил основательно и справедливо. Есть правило житейской мудрости: никому не позволяй слыть умнее и даровитее тебя, а если такое случится, то старайся всячески уронить его в глазах других.

   Дело хорошего писателя состоит не в чем другом, как в формулировании тех начал и тех идей, которые потребны всем и которые смутно мелькают в умах известного времени и известного общества.

   Поздравление президента Академии наук Литке с пожалованием ему графского достоинства. Он, кажется, очень доволен.

  

   2 ноября 1866 года, среда

   И в Москве неблагоприятно отзываются о нашем академическом деле по случаю неувенчания Уваровскою премиею пьесы графа Толстого. В N 36 "Современной летописи" напечатана неодобрительная статья об этом. Безобразов, недавно возвратившийся из Москвы, тоже говорил мне вчера, что там очень дурно отзываются о лицах, которые подали голос против пьесы.

  

   3 ноября 1866 года, четверг

   Буря в Отделении русского языка и словесности все по случаю той же пьесы графа Толстого. Бычков принес в заседание для прочтения статью "Летописи". Она и была прочтена во всеуслышание Срезневским. Против всего, что там сказано, нечего было возразить. Грот заметил, что мы сделали большую ошибку, отказав в награде произведению, которое вполне ее заслуживало, но Пекарский ухватился за слова, сказанные о нем в статье, и объявил, что будет на них отвечать. Что и почему он будет отвечать, трудно вообразить себе. Потом он начал доказывать, что Академия не поручала мне разбора пьесы, и ссылался на протокол, в котором обыкновенно и не говорится, кто из членов принял на себя рассмотрение такого-то сочинения. Из этого публика должна будет заключить, что я напечатал мою рецензию, не представив ее в комиссию. Но ведь она была мною прочитана в комиссии, в которой, после выслушания и полного одобрения рецензии четырьмя голосами, и приступлено было к баллотированию. Вообще Пекарский ведет себя в этом деле престранно Он покусился было даже утверждать, что не подавал отрицательного голоса. Срезневский высказался честнее: он прямо объявил, что подал отрицательное мнение посредством бумажки, на которой ничего не было написано. Грот хочет напечатать то, что он одобрял пьесу; Веселовский тоже что-то намеревается написать; я тоже напишу, что моя рецензия была читана в комиссии, если Пекарский что-нибудь напечатает, дающее повод думать противное. Вот будет потеха для публики!

   Надо стараться очистить и нравственно поднять литературу так, чтобы она не могла давать поводов к нападкам на нее обскурантов и реакционеров.

  

   4 ноября 1866 года, пятница

   Валуев провел-таки свою меру о предоставлении большей власти губернаторам, отвергнутую Государственным советом, кажется, в июле или августе. Высочайший указ о том от 28 октября см. "Голос", N 303.

  

   5 ноября 1866 года, суббота

   После сильнейшей вчерашней вьюги сегодня началась, по-видимому, зима. Прекрасная санная дорога.

   Свершилось то, чего боялись люди мыслящие: наступает время поворота назад, время реакции.

   Освобождение крестьян - дело без сомнения великое. Но великость его заключается еще и в том, что оно полагает начало для других, неизбежных и столь же великих реформ. Без этого оно дело недовершенное. Оставить освобожденные массы без руководства людей развитых, просвещенных и благомыслящих - оставить одних в детском невежестве, а в других поселить недоверие - это великая государственная ошибка.

   Вот и плоды знаменитого постановления об усилении власти губернаторов. Нижегородский губернатор сделал распоряжение ("Голос", N 307), по которому все женщины, носящие круглые шляпы, синие очки, башлыки, коротко остриженные волосы и не носящие кринолинов, признаются нигилистками, забираются в полицию, где им приказывают скинуть все эти наряды и надеть кринолины; а если они не послушаются, то высылать их из губернии. Администрация в этом усердии доходит до того предела, где ее странные распоряжения уже перестают быть странными, а становятся комическими. Распоряжение, о котором здесь говорится, сделано Огаревым. Впрочем, это только цветочки, а будут еще ягодки. Найдутся, конечно, губернаторы, которые в упоении своей беспредельной власти и в порыве усердия будут делать распоряжения и получше этого, да и не одни губернаторы, а и другие власти. Ведь вот даже здесь, в столице, на днях министр императорского двора раскидал же письменные приказания в ложах и креслах театра, чтобы посетители не смели изъявлять своих чувств государю при его появлении с принцессою Дагмарою.

  

   8 ноября 1866 года, вторник

   Вечером у Чебышева-Дмитриева. Там встретил двух старых знакомых: ректора Московского университета Баршева и профессора С.В.Пахмана.

  

   9 ноября 1866 года, среда

   Бал во дворце. Мне очень хотелось видеть цесаревну Марию Федоровну (Дагмару). Я и видел ее. Она действительно очень мила. В ней нет ничего величественного, но она вся сияние, юность, грация. По крайней мере она такою мне показалась. На бале, по обыкновению, встретил много знакомых. Министр народного просвещения, граф Толстой, по-прежнему дружески со мной раскланялся. Валуев тоже удостоил меня поклоном, весьма, впрочем, холодным в величественным, на что я отвечал, хотя не так величественно и изящно, но тоже холодно. Побеседовал немного с генералом Лихачевым, Княжевичем и проч., выпил смородиновой воды, едва прикоснулся к ужину и уехал. Ужин, впрочем, был обильный и роскошный. Народу великое множество - блеск от свеч, блеск от звезд, но увы! Мало блеска от женских глаз. Красивых лиц почти не было. Блистала одна Базилевская.

  

   11 ноября 1866 года, пятница

   Совет по делам печати, вопреки отношению графа Толстого, сделал постановление, что литература существует не для гимназистов и что министерству народного просвещения собственно принадлежит право и власть охранять гимназии от вторжения в них таких произведений, которые не соответствуют детскому возрасту. Валуев на докладе Совета написал резолюцию: "Не следует министрам давать наставления".

  

   12 ноября 1866 года, суббота

   Я отдал членам Второго отделения Академии наук по экземпляру моих рецензий, вышедших на днях из типографии. Они оказали мне любезность, прося надписать каждому, - и первый Пекарский. Срезневский просил несколько экземпляров, чтобы послать в Вену славянам, с которыми он в сношении.

   От графа Димитрия Андреевича Толстого получил весьма любезную записку, в которой он говорит об удовольствии, доставленном ему чтением моей брошюры.

   Вечером у Княжевича. Разговор с Бакуниным - разумеется, не с страшным М.А., а другим.

   Удивительно странен наш русский ум! Он с чрезвычайною легкостью усваивает себе летучие идеи времени и часто умеет высказывать их так ловко, с видом такого убеждения, как будто они были его собственными. Эта восприимчивость, соединенная с большою живостью его натуры, мешает ему углубиться в то, что он сгоряча принимает за непреложную истину, мешает ему быть самостоятельным и твердым. В нем все как-то легко, ненадежно, непрочно; чувствуешь, что то, что он сегодня принимает и отстаивает с жаром, скоро перестанет занимать его, что оно не пустило его сознании глубоких корней и что он так же скоро охладеет к принятому, как скоро привязался к нему.

  

   15 ноября 1866 года, вторник

   В моей книжке последняя статья, разбор трагедии "Смерть Иоанна Грозного", перепорчена в типографии. Наделаны такие опечатки, что я велел остановить продажу книжки в сегодня объяснялся с Нагелем. Решено перепечатать наиболее пострадавшие страницы. Опять остановка.

  

   17 ноября 1866 года, четверг

   Что есть жизнь человеческая, как не смесь страдании и пороков?

   Для многих ли доступна та высокая степень умственного и нравственного развития или та высшая точка зрения, с которой человек может взглянуть примирительным оком на все зло, на весь беспорядок, царствующие в мир? Сколько людей погибает в пути к этому недосягаемому для них возвышению, в тревогах сомнений, в чувстве великих своих скорбен и неудовлетворенной жажды лучшего, в полной невозможности сказать доброе слово о том, что он видел и испытал в краткие мгновения своей жизни, - и надобно считать за великое добро уже ту душевную тупость, которая бессмысленно и покорно протягивает свою голову под разящие ее удары, не спрашивая, за что и почему она осуждена на эту казнь.

   Сила познается только в борьбе. Что не трудно, то никуда не годится.

   Таланту многое и лучшее, конечно, дается даром. Но следует ли из того, что он не трудится? То, что первоначально далось ему без труда, как бы каким-то счастливым наитием свыше, или, как говорится, пришло само собою, то он должен развить, обработать, устроить - и все это составляет работу вовсе не легкую, часто до того упорную, что она занимает все его силы, истощает их и делает его недовольным самим собою. И чем глубже, чем тоньше он понимает требования своей задачи, тем труднее для него выполнение ее с такою точностью и достоинством, какие налагаются на него собственным его идеалом. Как часто приходится ему биться долго над одним каким-нибудь словом в выражении своих мыслей, не вполне удовлетворяющим требованиям собственного неумолимого контроля.

  

   18 ноября 1866 года, пятница

   Собирать, копить факты хорошо; но следует ли из этого, что надо отказаться от права и способности рассуждать?

  

   21 ноября 1866 года, понедельник

   Сохранение жизни, сохранение здоровья, некоторая доля обеспечения нужд и некоторая доля удовольствия ради отдохновения от трудов - все это законно и справедливо. Но немножко больше славы и немножко больше богатства - что значит все это, по выражению Бомеля в письме его к Вольтеру?

   С Н.А.Милютиным случился удар. Он безнадежен. Его навещал государь. Великая княгиня Елена Павловна была у него два раза в один день. На место него вызывают князя Черкасского из Варшавы.

  

   23 ноября 1866 года, среда

   Когда государь посетил Милютина, он горячо выразил ему свое соболезнование и вообще обошелся с ним очень благосклонно и ласково.

   На место Милютина был назначен С.М.Жуковский, о чем уже был заготовлен указ. Но вдруг все изменилось: важный пост, занимаемый Милютиным, вверен графу Павлу Шувалову.

  

   24 ноября 1866 года, четверг

   Извне нам угрожает Европа, внутри, как в вулкане, зловещий глухой гул и клокотание потрясающих элементов. Бедное мое отечество!

   В N 324 "Голоса" напечатана сильная заметка о Милютине. Заезжал к нему. Ему лучше, но хотя бы он и поднялся с одра смерти, а все-таки это не возвратит нам благородного гражданина и полезного деятеля.

  

   25 ноября 1866 года, пятница

   Смотри, с какой стороны больше подлежит нападениям твоя свобода, там и усиливай стражу и бдительность. Чрезвычайно опасно поддаваться впечатлениям, какие возникают для тебя из различных отношений с людьми. И странное дело, хотя ты не очень уважаешь их мнение, зная, из какого часто нечистого или мелкого источника истекает их одобрение или неодобрение, их приязнь и неприязнь, однако тем не менее все это тревожит тебя, нарушает мир и спокойствие твоей души. Значит, тут дело не в том, что люди нехороши, а в том, что ты нехорош. Твое сердце так слабо и рыхло, что всякое семя, бросаемое в него ветром, свободно и скоро произрастает в нем, - а это произрастание дает терния и волчецы. Итак, врачу, исцелися сам! Подрезывай в самом корне эти вредные и скверные произрастания или устраняй, елико возможно, влияние причин, которые их питают.

  

   26 ноября 1866 года, суббота

   Самая грубая ложь для большей части людей может сделаться убеждением, если повторяется часто и не встречает протеста со стороны тех, которые обязаны блюсти и охранять истину.

  

   27 ноября 1866 года, воскресенье

   Возвысился граф Петр Шувалов и делает что ему заблагорассудится, помимо закона и всех установленных государственных учреждений. Он прямо идет с докладом к государю и получает его согласие на меру, хотя бы та была в полном разногласии с тем и с другим. То же самое делает нынешний обер-полицеймейстер Трепов. Они приобрели страшную власть именем злополучного 4 апреля. Все делается под видом охранения священной особы государя. Для этого и Валуев дал такие полномочия губернаторам, на которых повсюду распространяется негодование.

   Была в Петербурге учреждена комиссия для устройства и преобразования городской полиции. Шло, между прочим, дело о разделении города на сорок участков. Но когда Трепову заметили в комиссии, что разделение это не имеет основания и что не лучше ли в полицейском отношении разделить город по числу судебных мировых участков, он энергически отверг это, потому, как он выразился, что авторитет полиции тут как бы подчинится авторитету судов. Трепов, говорят, ненавидит новые суды. Потом, однако, он согласился уменьшить число участков до тридцати четырех. Так решено было комиссией. Вдруг является приказ обер-полицеймейстера, по которому город делится, кажется, на тридцать восемь участков. Это значит, что Трепов прямо от себя сделал доклад государю и получил утверждение; ни министр, никто об этом ничего не знал. Трепов увеличивает штатную сумму, определенную на содержание полиции, и прямо от себя относится к министру финансов об отпуске дополнительных сумм, чем приводит его в немалое изумление. И это произошло также вследствие непосредственного доклада Трепова государю, без всяких предварительных соображений и сношений с подлежащими властями.

   А.П.Безак придумал меру уничтожить Каменец-Подольскую католическую епархию: пошел с докладом и получил согласие. Говорят, мера не дурная в политическом отношении, - пусть так, но вышло то, что теперь не знают, как с ней справиться. По католическому каноническому праву ни один епископ не может принять управление ни одною церковью вне района своей епархии. И когда упраздненную епархию надо было подчинить другому, ближайшему, епископу, тот отказался принять ее, потому что это воспрещается основным законом его церкви, и проч., и проч., и проч.

  

   29 ноября 1866 года, вторник

   И коренному петербургскому жителю становится трудно ориентироваться в нем благодаря бывшему обер-полицеймейстеру, графу Шувалову, который в своей просвещенной заботливости о благоустройстве и безопасности столицы переименовал разные улицы и из старых, усвоенных этим улицам историей или преданием, названий наделал такие, например, как Ковенский переулок, Могилевская улица и т.д.

  

   1 декабря 1866 года, четверг

   Торжество в Академии наук в честь Карамзина, по случаю совершившегося столетия со дня его рождения. Публика многочисленная и отборная. Были: наследник, великие князья Владимир и Алексей и Лейхтенбергский.

   Речь Погодина вызвала неоднократные взрывы рукоплесканий и вообще была принята с восторгом, особенно те места, где он резюмировал известное неизданное сочинение Карамзина о "Древней и новой России" и приводил некоторые мысли из письма его к Александру о Польше. Речь Погодина действительно была в высшей степени уместна, прилична и благородна. Он мастерски воспользовался случаем и высказал несколько строгих и верных истин тем, кому подобает их слушать, но кто обыкновенно не слышит их от людей близких. Здесь Погодин был уже не ученый, не академик, не оратор, а гражданин. Речь его есть подвиг, гражданская заслуга. И прочитал он ее хорошо.

   Некоторые академики, однако, не нашли в ней никакого достоинства. Сидевший возле меня сначала даже подсмеивался над оратором, называл