div>
А все ж страдаю я невольно;
Их песнь светла, в ней вера есть -
Мне сердца ран не перечесть.
Они счастливы, боже мой!
Кто вы, мои певцы, - не знаю,
Но с наслажденьем и тоской
Я, странник грустный, вам внимаю.
Блаженствуйте! я со слезой
Вас в тишине благословляю!
Любите вечно! жизнь в любви -
Блаженный сон, друзья мои.
Живите мало. Странно вам?
Ромео умер, с ним Джульетта -
Шекспир знал жизнь, как бог, - мы снам
Роскошно верим в юны лета,
Но сухость жизнь наводит нам...
Да мимо идет чаша эта,
Где сожаленье, и тоска,
И грустный холод старика!
Блаженны те, что в утре дней
В последнем замерли лобзанье,
В тени развесистых ветвей,
Под вечер майский, при журчанье
Бегущих вод, - и соловей
Им пел надгробное рыданье,
А ворон тронуть их не смел
И робко мимо пролетел.
1841, 15-16 декабря
ВЕЧЕР
Когда настанет вечер ясный,
Люблю на берегу пруда
Смотреть, как гаснет день прекрасный
И загорается звезда,
Как ласточка, неуловимо
По лону вод скользя крылом,
Несется быстро, быстро мимо -
И исчезает... Смутным сном
Тогда душа полна бывает -
Ей как-то грустно и легко,
Воспоминанье увлекает
Ее куда-то далеко.
Мне грезятся иные годы,
Такой же вечер у пруда,
И тихо дремлющие воды,
И одинокая звезда,
И ласточка - и все, что было,
Что сладко сердце разбудило
И промелькнуло навсегда.
ФАНТАЗИЯ
Свеча горит. Печальным полусветом
Лучи блуждают по стене пустой
Иль бродят по задумчивым портретам.
Закрыл я книгу. С буквою немой
Расстался наконец. Что толку в этом?
Душа бежит учености сухой.
Теперь хочу роскошных наслаждений
И наяву я жажду сновидений.
Какой-то звук, то робкий, то мятежный,
В ночи звучит; я музыкою полн,
Я весь в мелодии теряюсь нежной...
Мне грезится: качаясь, легкий челн
Меня влечет, шумит тростник прибрежный,
И звучен плеск в реке бегущих волн,
Мне с берегов цветы благоухают,
Сквозь тонкий пар с небес луна сияет.
Вот предо мной во мгле лежит Верона...
Чуть дышит воздух теплый, ночь пышна,
Джульетты голос слышен мне с балкона...
Ребенок страстный - вся любовь она.
Но кто поет? Ты ль это, Дездемона?
Как песнь твоя мечтательно грустна!
Душа полна любви, полна желаний,
И с уст невинных жажду я лобзаний.
Я забываюсь в сладком усыпленье,
И тени милые передо мной
В причудливом несутся сновиденье.
Я счастлив, я блаженствую душой...
Но будит вдруг внезапное волненье,
Еще ловлю я сон прекрасный мой,
Душа грустит, стремяся и желая,
Трещит свеча, печально догорая...
<1841>
ЗВУКИ
Как дорожу я прекрасным мгновеньем!
Музыкой вдруг наполняется слух,
Звуки несутся с каким-то стремленьем,
Звуки откуда-то льются вокруг,
Сердце за ними стремится тревожно,
Хочет за ними куда-то лететь...
В эти минуты растаять бы можно,
В эти минуты легко умереть,
<1841>
ПРОМЕТЕЙ
Прочь, коршун! больно! Подлый раб,
Палач Зевеса!.. О, когда б
Мне эти цепи не мешали,
Как беспощадно б руки сжали
Тебя за горло! Но без сил,
К скале прикованный, без воли,
Я грудь мою тебе открыл,
И каждый миг кричу от боли,
И замираю каждый миг...
На мой безумно жалкий крик
Проснулся отголосок дальний,
И ветер жалобно завыл
И прочь рванулся что есть сил,
И закачался лес печальный;
Испуга барс не превозмог -
Сверкая желтыми глазами,
Он в чащу кинулся прыжками;
Туман седой на горы лег,
И море дальнее, о скалы
Дробяся, глухо застонало...
Один спокоен царь небес -
Ничем не тронулся Зевес!
Завистник! Он забыть не может,
Что я творец, что он моих
Созданий ввек не уничтожит;
Что я с небес его для них
Унес огонь неугасимый...
Ну что же, бог неумолимый,
Ну, мучь меня! Еще ко мне
Пошли хоть двадцать птиц голодных,
Неутомимых, безотходных,
Чтоб рвали сердце мне оне -
А все ж людей я создал! - Твердый,
Смеясь над злобою твоей,
Смотрю я, непокорный, гордый,
На красоту моих людей.
О! хорошо их сотворил я,
Во всем подобными себе:
Огонь небесный в них вселил я
С враждою вечною к тебе,
С гордыней вольною Титана
И непокорностью судьбе.
Рви, коршун, глубже в сердце рану -
Она Зевесу лишь позор!
Мой крик пронзительный - укор
Родит в душах моих созданий;
За дар томительный страданий
Дойдут проклятья до небес -
К тебе, завистливый Зевес!
А я, на вечное мученье
Тобой прикованный к скале,
Найду повсюду сожаленье,
Найду любовь по всей земле,
И в людях, гордый сам собою,
Я наругаюсь над тобою.
<1841>
ПОЛДЕНЬ
Полуднем жарким ухожу я
На отдых праздный в темный лес
И там ложусь, и все гляжу я
Между вершин на даль небес.
И бесконечно тонут взоры
В их отдаленье голубом;
А лес шумит себе кругом,
И в нем ведутся разговоры:
Щебечет птица, жук жужжит,
И лист засохший шелестит,
На хворост падая случайно, -
И звуки все так полны тайной...
В то время странным чувством мне
Всю душу сладостно объемлет;
Теряясь в синей вышине,
Она лесному гулу внемлет
И в забытьи каком-то дремлет.
<1841>
МЛАДЕНЕЦ
Сидела мать у колыбели;
Дитя спало, но в странном сне:
Его уста уж не алели,
А будто улыбались мне.
Свеча бросала отблеск бледный,
Ребенок бледен был лицом.
Я думал: спи, малютка бедный,
Пока ты с горем не знаком.
Придет пора - и вспыхнут страсти,
В сомненьях истомится ум,
И станет рваться грудь на части,
И лоб наморщится от дум;
И, может быть, среди обмана,
Надежд напрасных и сует
Ты пожалеешь слишком рано
О том, что был рожден на свет.
И я на мать взглянул уныло -
Увидел слезы на глазах,
Лицо ее так грустно было,
Так много скорби на устах.
Я подошел: передо мною
Лежало мертвое дитя,
А мать качала головою -
И в холод бросило меня...
<1841>
* * *
Она никогда его не любила,
А он ее втайне любил;
Но он о любви не выронил слова:
В себе ее свято хранил.
И в церкви с другим она обвенчалась;
По-прежнему вхож он был в дом,
И молча в лицо глядел ей украдкой,
И долго томился потом.
Она умерла. И днем он и ночью
Все к ней на могилу ходил;
Она никогда его не любила,
А он о ней память любил.
<1841-1842>
РАЗОРВАННОСТЬ
Я много думал - и постиг,
Что божий мир спокоен, ясен,
Что в жизни каждый миг прекрасен,
Что в жизни каждый миг велик;
Но тихо шепчет возраженье
Души невольное мученье!
И тщетно примиряет ум
Противуречия без счету -
Тяжел вседневной жизни шум,
Сухая мелкая забота;
Душа не знает, что просить,
И вся она полна желаньем,
И разума с своим страданьем
Ей никогда не примирить.
Спокоен ум, а сердцу больно,
В груди огонь и кровь кипит,
И слезы катятся невольно -
Тоска томит, тоска томит!..
Ты рвешься ль к небу, пламенея,
Земных ли благ желать готов, -
Все злобный коршун Прометея
Вонзает в сердце жадный клёв.
<1841-1842>
АМЕРИКА
Среди океана
Лежала страна,
И были спокойны
Ее племена.
Под небом лазурным
Там пальмы росли
На почве обильной
Прекрасной земли.
Беспечны и вольны
Там были отцы,
И жены, и дети,
И мужи-бойцы.
Пришли европейцы:
Земля им нужна -
И стали туземные
Гнать племена.
И всех истребили, -
Последний бежал,
В лесах проскитался,
Без вести пропал.
Нет даже преданий!
Прошло время то,
И как оно жило -
Не знает никто.
И знаем мы только:
Теперь его нет!
Зачем оно было?
Кто даст мне ответ?
1842, 14-15 января
* * *
Я помню робкое желанье,
Тоску, сжигающую кровь,
Я помню ласки и признанье,
Я помню слезы и любовь.
Шло время - ласки были реже
И высох слез поток живой,
И только оставались те же
Желанья с прежнею тоской.
Просило сердце впечатлений,
И теплых слез просило вновь,
И новых ласк, и вдохновений,
Просило новую любовь.
Пришла пора - прошло желанье,
И в сердце стало холодно,
И на одно воспоминанье
Трепещет горестно оно,
1842, 24 февраля
ИСПОВЕДЬ
Мой друг, тебе хотел бы я
Сказать, что душу мучит;
Я знаю, исповедь моя
Тебе ведь не наскучит.
Да только лишь сказать хочу,
Как вдруг в лице я вспыхну,
Займется дух, и я молчу
И головой поникну.
А все бы я сказал тебе:
Люблю иль ненавижу,
Как я не верую судьбе,
Как мало в жизни вижу;
Да стыдно жаловаться мне,
А в том, что как-то чудно
Живет в душевной глубине,
Мне высказаться трудно,
<1842, июнь>
ПРЕДЧУВСТВИЕ ВОИНА
Кругом весь лагерь в тишине,
Объят глубоким сном;
А на сердце так тяжко мне,
Так много грусти в нем.
Я на груди у ней мечтал
Когда-то в тихом сне,
Очаг радушно так пылал,
И было сладко мне.
А здесь, где пламень роковой
Сверкает на мечах,
Я грустен, одинок душой
И слезы на глазах.
Но есть еще надежда мне -