Главная » Книги

Никитенко Александр Васильевич - Дневник. Том 2, Страница 17

Никитенко Александр Васильевич - Дневник. Том 2


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

">   20 января 1862 года, суббота
   Вечером доклад у министра Валуева. Выхлопотал себе помощника по материальной части А. И.Артемьева, человека очень дельного. По-видимому, Валуев все сердится на меня за мое письмо. Но я от этого не унываю. Он, несмотря на наши предварительные разговоры, кажется хотел видеть во мне чиновника, а я этого не хотел и не хочу - вот и все. А если я в письме говорил от сердца и высказался с некоторою твердостью и независимостью духа, то как же иначе? Я иначе не говорю.
  
   21 января 1862 года, воскресенье
   Я рад воскресенью, как школьник. Не ехать ни в редакцию, ни в типографию и вечер могу остаться дома. Словом, воскресенье для меня настоящий день седьмой, субботний.
   В жизни выдаются особенно трудные и трудовые моменты. Один из таких переживаю я теперь. Вокруг все бурлит и клокочет. Я похож на кормчего, который должен вести свой корабль среди мелей и подводных камней. Неурядицы по изданию газеты, с которыми я должен ежедневно бороться; недостаток в честных сотрудниках, бедность материала, способного оживить газету и придать ей литературное значение; бесконечные стеснения со стороны министерства; взыскательность публики, требующей, чтобы вдруг все было сделано, что делается месяцами и годами; неприязненные крики крайних партий; надломленное здоровье, - и посреди всего этого хаоса я один, без всякой другой опоры, кроме чистоты моих намерений... Вот некоторые, но далеко не все прелести моего нынешнего положения.
   Да, у меня есть враги, которые всячески стараются мне вредить. Лучше, конечно, если бы этого не было. Однако я надеюсь, что во мне найдется довольно нравственной силы, чтобы побороть это зло, не уступив ни на шаг из того, что я считаю честным и справедливым.
  
   22 января 1862 года, понедельник
   В Думе некоторые профессора собираются читать лекции, говорят, по желанию бывших студентов. На это уже получено разрешение.
  
   23 января 1862 года, вторник
   Обнародование в "Северной почте" государственного бюджета, и потому я пробыл в типографии до часу ночи.
   Разнеслись слухи, что министр финансов вышел в отставку и на место его назначен Рейтерн.
  
   24 января 1862 года, среда
   Сегодня получил от государственного секретаря для напечатания в "Северной почте" указ об увольнении Княжевича от должности министра финансов и о назначении на его место Рейтерна.
  
   28 января 1862 года, воскресенье
   Парадное представление министру. Вот мое определение Головкина: сух, холоден, умен, изворотлив. Вот и все пока.
  
   29 января 1862 года, понедельник
   Борьба и все только борьба: борьба с недугом, с бесконечными затруднениями в делах, по службе, с человеческими мерзостями. Вот что называется жизнь боевая! Да где же лавры? Кроме сосновых игл, ничего не растет на нашем болоте. Но все-таки надо крепиться и мужаться из уважения к самому себе.
   Жестоко был истязуем все утро: налетел особенно сильный пароксизм. Поехал в типографию. Там в хлопотах как будто стало полегче. В три часа поехал в университет; из университета домой пешком - немного расходился. Припадки теперь приняли, точно, лихорадочный характер: они аккуратно посещают меня через день.
   Сегодня был в историко-филологическом факультете выбор трех членов в правительственную комиссию университета до его открытия. Я получил из шести - два шара. Итак, у меня есть два благоприятеля. Чудо! Ведь против меня все красные и все пестрые...
  
   2 февраля 1862 года, пятница
   Сегодня было у меня особенно много посетителей. Разошлись в три часа.
  
   3 февраля 1862 года, суббота
   Вечер в типографии.
  
   5 февраля 1862 года, понедельник
   Неприятное, о какое неприятное дело! Министр внутренних дел издал циркуляр губернаторам, чтобы те посредством полиции заставляли подписываться на "Северную почту", так как эта газета правительственная и должна противодействовать русской прессе! Так сказано в циркуляре. Это меня глубоко огорчило. Надо принять против этого меры.
  
   6 февраля 1862 года, вторник
   Я прочитал сегодня двум моим главным сотрудникам, Ржевскому и Арсеньеву, проект моего письма к министру с изложением нашего протеста против принудительной подписки на газету и особенно против того, как в его циркулярах мотивирована эта нелепая мера. Они без малейшего колебания согласились подписать мое письмо. Завтра оно будет отправлено по назначению.
  
   7 февраля 1862 года, среда
   Отправил письмо к Валуеву за подписями: моею, Ржевского и Арсеньева. Письмо, мне кажется, написано убедительно и сильно. По крайней мере я не стеснялся.
   Письмо было отправлено около четырех часов, а ответ я получил в шесть. Ответ показывает, что министр почувствовал неприличие своего поступка, но как поправить его трудно, то он кое-как изворачивается. Впрочем, он обещается дать циркуляру пояснение, благоприятное для наших идей.
  
   8 февраля 1862 года, четверг
   Мои товарищи очень благодарили меня за оборот, какой я дал делу о министерских циркулярах.
  
   11 февраля 1862 года, воскресенье
   Вечером у министра Валуева. Говорено было о нашем протесте. Валуев выражался очень любезно и еще раз подтвердил свои обещания.
  
   13 февраля 1862 года, вторник
   Нельзя сказать, чтобы я принадлежал к смертным, слишком облагодетельствованным судьбою. Тяжкий беспрерывный труд, болезнь, враги, из которых каждый ежеминутно готов бросить в тебя грязью, необеспеченная будущность - право, все это вместе взятое и еще в прибавку кое-что другое составляет ношу жизни довольно порядочной тяжести. Да как быть? Надо нести. Да и почему бы жизни быть лучше здесь, когда она скверна, очень скверна в тысяче других мест?
   Все эти последние дни я ношу внутри себя какую-то пустоту и глубокое презрение ко всему окружающему. Чувство это, впрочем, становится почти хроническим, как и мои болезненные припадки. Кстати о последних. Вальц, в сущности так же мало знающий, как и все его собраты, все хочет уверить меня, что это так, нервное состояние, даже не болезнь, а слегка неприятное препровождение времени.
  
   14 февраля 1862 года, среда
   Боже мой, что это за люди! Как шакалы, так около тебя и шныряют, чтобы поживиться, оторвать от тебя кусочек или твоего спокойствия, или твоей репутации. Кажется, на что бы им это нужно было?
  
   15 февраля 1862 года, четверг
   Даже некогда хорошенько побеседовать с самим собою в этом дневнике.
  
   16 февраля 1862 года, пятница
   В Твери, говорят, произошло какое-то волнение среди дворянства. Туда послали для исследования и для водворения порядка Н.Н.Анненкова, несколько жандармских офицеров, обер-прокурора сената. Тверь - город либеральный. Он со времени крестьянского дела не раз уже выражал требования, довольно смелые.
  
   18 февраля 1862 года, воскресенье
   Холоду 13R. Походил, погулял перед обедом по вьюге. Встретил Панаева, который очень похудел. Жалуется на своих сотоварищей-литераторов и журналистов, на тех передовых людей, которые так много вредят делу настоящей свободы. Вот теперь начинает убеждаться в этом Панаев. Между прочим, новый министр, Головнин, требовал от них мнения по цензурным делам, а они так этим вознеслись, что начали разглашать, что и цензура и сам министр теперь у них в руках.
  
   19 февраля 1862 года, понедельник
   Сию минуту, около четырех часов, узнал я, что И.И.Панаев умер. Вчера в это самое время я встретил его на Невском проспекте и гулял с ним более получаса. Он показался мне похудевшим, и я заметил ему это. "Да я чуть было не умер недавно, - сказал он мне, - в груди у меня что-то такое сделалось, что чуть было не задушило меня. И это продолжалось часа три". Затем он говорил со мною о тверском происшествии, о литературе и литераторах, которых он укорял за их безалаберность и крайний образ мыслей. Я подивился такой скромности и умеренности суждений. И вот бедного Панаева уже нет на свете.
   Сегодня также получил приглашение на похороны Алимпиева, одного из моих самых давнишних приятелей и доброжелателей. Грустно.
   Был у доктора Экка, с которым советовался о моем здоровье...
  
   20 февраля 1862 года, вторник
   Кончил статью о прогрессе для "Северной почты". Она очень меня занимала. Вся она написалась легко, но конец сильно затруднил меня, там, где приходилось говорить о наших крайних прогрессистах, и выходило очень резко. А я враг всяких резкостей и личностей в печати. Я решился это оставить и заключил статью только легким о них упоминанием.
   Прислал министр для напечатания в газете объяснения о тверском деле. Дело нехорошее. Тринадцать человек дворян вздумали выразить протест против "Положения о крестьянах 19-го февраля". Их привезли, посадили в крепость и предали суду сената.
  
   21 февраля 1862 года, среда
   Переговоры с товарищем министра Тройницким. Тут какая-то интрига. Кому-то хочется опрокинуть Ротчева, который составляет нам и переводит телеграфические депеши, и посадить на его место другого. Между тем я не имею никакой причины быть недовольным Ротчевым. Кроме того, я решился сильно воспротивиться этим набегам на редакцию и сегодня вечером серьезно объяснил товарищу министра, что я и мои товарищи очень недовольны таким вмешательством в наше дело; что газета начинает приобретать авторитет; что мы и без того заняты очень много, чтобы еще хлопотать о пустяках, которыми нам надоедают, и проч. С товарищем министра мне вскоре удалось договориться так, что когда явился Арсеньев, которого депеши преимущественно и касаются, никаких компликаций уже не могло последовать. Все уладилось, и все остались довольны.
  
   22 февраля 1862 года, четверг
   На похоронах у Панаева. Его отпевали в церкви Спаса Преображения. Я, однако, не достоял обедни. Народу было много, и в церкви духота. Тут, между прочим, я встретил государственного секретаря Буткова.
   Заседание вечером в Главном управлении цензуры. Давно уже его не было. Тут, между прочим, очень смешным образом выказал себя Кисловский, мой старый недруг, который вообразил себе, что он может и здесь подставлять мне ногу. Под его наблюдением находится "Северная почта". Кисловский не понял, что это только соблюдение формы и что газета, издаваемая министерством внутренних дел, в сущности не подлежит его контролю. Объявив, что подведомственные ему журналы и газеты неукоризненны, он прибавил, что вот только разве "Северная почта" подлежит его замечаниям - и за что же? За статьи об архиепископе Фелинском. Он не мог догадаться, что такие статьи иначе не печатаются, как по распоряжению высшего правительства. Я выслушал это спокойно и, не обращаясь к Кисловскому, объяснил только с улыбкою министру Головкину, какого рода эти статьи. Министр тоже улыбнулся и, сказав, что до газеты "Северная почта" касаться нечего: это газета официальная, тотчас встал с места, и заседание кончилось. Кисловский остался ни при чем.
   Новый член Тихомандритский. Ну, этот...
  
   24 февраля 1862 года, суббота
   Надобно достигнуть того состояния духа, в котором бы все неизбежные превратности жизни принимались без ропота и уныния, но и с некоторым внутренним довольством. Ведь ежели человек - существо, способное к усовершенствованию, то почему не достигнуть ему этой степени нравственного совершенства? Бывают высшие умы, почему же не быть характерам высшим?
  
   28 февраля 1862 года, среда
   Стычка с Ржевским. Он безжалостно засыпает редакцию своими статьями, которые далеко не все хороши, да к тому же еще и не подписывает под ними своего имени. Мало того, он вздумал самовольно распоряжаться в типографии, приказывая метранпажу набирать и печатать свои статьи, не заботясь, достанет ли для них места, не пострадают ли от того другие отделы и в состоянии ли типография делать это с такою быстротою, как ему хочется. Об этом доложено было мне, и я сделал распоряжение, чтобы без моего ведома и согласия никакая статья не набиралась.
   Во вчерашнем номере Ржевский напечатал в фельетоне статью: "Обозрение русских журналов за январь месяц". Статья наполнена ругательствами на Чернышевского, шутками дубового свойства и вообще плоха. Сильно не по душе мне все эти ругательства и плоскости!.. Сегодня Ржевский принес продолжение, с тем чтобы оно было набрано и напечатано в завтрашнем номере. Было уже три часа. Метранпаж пришел в отчаяние и явился со мною объясняться. Ржевский разгневался, не допуская, чтобы его статья, даже не подписанная, могла подвинуться, уступить место другой, каковы бы ни были соображения общей или главной редакции. Он ушел в крайнем раздражении.
   Мораль этого факта: у нас невозможно соединение людей для какого-нибудь общего дела, потому что каждый из участников считает для себя законом не интересы дела, а свои собственные выгоды, свое я, свое самолюбие. Впрочем, о Ржевском меня предупреждал Валуев. "Имейте в виду с этим человеком, - сказал он мне, - что он охотник запускать лапу в чужие дела".
  
   1 марта 1862 года, четверг
   Многое приходится сносить тому, кто хочет быть вполне честным человеком.
   Стоит только немного изучить и узнать людей, чтобы почувствовать глубокое презрение к тому, что в большинстве случаев отнимает у вас или дает вам их сердце.
  
   2 марта 1862 года, пятница
   Вечером приходил ко мне Арсеньев. Он очень испуган: ему кто-то сказал, что против меня и него существует заговор. Хотят свергнуть меня с редакторства, а на мое место посадить Артемьева. Арсеньева тоже хотят удалить. За себя мне нечего бояться. Я со времени известного циркуляра (об обязательной подписке на газету) только одною ногою стою в редакции. Мой выход из нее только вопрос времени. Впрочем, слухи, переданные мне Арсеньевым, на этот раз кажутся мне просто грубою шуткою, которою хотели напугать его, зная его легковерие и тревожный нрав. Я ему это так и растолковал и успокоил его.
  
   3 марта 1862 года, суббота
   В мыслящем существе жизнь без мысли есть нелепость.
   Жизнь в мысли значит жизнь по законам, по идеям целого, добра, порядка. Жизнь не в мысли значит жизнь по слепым влечениям материи, природы.
   Эгоизм есть бессмыслие, потому что он удаляется от главных оснований и атрибутов мысли - от общего.
   Права жизни велики, столь же велики в глазах человека должны быть и права мысли.
   Три элемента образуют характер: природа (природные предрасположения, наклонности), воля и среда.
  
   5 марта 1862 года, понедельник
   Если правительство само себе не помогает, ободряя честный либерализм и направляя умы к разумным и полезным реформам, то кто же может ему помочь?
   Профессор П.В.Павлов за речь свою на публичном чтении, бывшем в пятницу в пользу литераторов, выслан в отдаленный уездный город под надзор полиции.
   Арсеньев продолжает волноваться. Он утверждает, что действительно существует заговор о низвержении всех нынешних редакторов "Северной почты" и что главное действующее лицо здесь Мельников.
  
   6 марта 1862 года, вторник
   У министра Валуева. Интересный разговор. Я мало верю тому, что передавал мне Арсеньев о подкопе под весь состав нашей редакции, но опасение его и страх за самого себя могут быть и основательны. Притом надо также взять в расчет и слова товарища министра о дороговизне издания газеты и о дефиците, который ожидает министерство. Все это заставило меня поехать к министру. Он был очень любезен, говорил, что доволен газетою, но что его тоже смущает будущий дефицит и что он желал бы, чтобы мы соблюдали побольше экономии в гонорарах, особенно по политическому отделу. Я воспользовался этим, чтобы заговорить об Арсеньеве, и засвидетельствовал об его усердии, трудолюбии и искусстве, с каким он ведет отдел. Министр с этим совершенно согласился. Что же касается вообще до дефицита, то я заметил, что его надо было предвидеть и что издание газеты с такою целью и в таких размерах не может обойтись без значительных издержек и пожертвований. Затем министр объявил, что намерен похерить Варадинова: это даст нам экономию в 4000 рублей.
   Речь перешла на цензуру, то есть на превращение ее из предупредительной в карательную Он, кажется, доволен тем, что она перейдет в его руки.
   Если похерение Варадинова состоится, то надо будет просить, чтобы его не оставили и без должности, и без средств к существованию. Надо также будет заявить и о Богушевиче, который работает очень толково и усердно.
  
   7 марта 1862 года, среда
   Академическая газета "С.-Петербургские ведомости" стоила в прошедшем году 184 000 рублей. Обыкновенно расход ее простирался от 140 до 150 тысяч: печатание 32 тыс., бумага несколько больше. Корреспонденты заграничные получают в год тысячи полторы; гонорар за перевод в политическом отделе полторы копейки со строки; за оригинальные статьи - от 4 до 6 копеек. В прошедшем году академическая газета расходилась в числе 9600 экземпляров.
   Опять возня со шрифтом. Министр объявил Петру Ермолаевичу, что он недоволен шрифтом и проч. Неприятная забота о сокращении гонораров. Мне кажется, Головкин сделал большую ошибку, открыв университет в Думе. Он этим только как бы утвердил в юношах мысль, что учиться можно налегке, на бегу, в публичных собраниях, а не в школе, не в университете. Это опасный шаг по направлению к легкому, поверхностному знанию, вместо серьезной науки, в которой мы чувствуем такую настоятельную потребность.
  
   10 марта 1862 года, суббота
   Толки о происшествии в думской зале на лекции Костомарова. Вот что случилось. После высылки Павлова в Ветлугу между профессорами, читавшими лекции в Думе, и бывшими студентами последовало соглашение о прекращении лекций. С этим не согласились Благовещенский и Костомаров. Последний явился в положенный час на лекцию. Его приняли дурно. Он сказал речь к собравшейся толпе, где объявил, что он не намерен быть гладиатором в потеху тем, которые собираются для зрелища и демонстраций, а не для науки; что он не намерен угождать их пустому либеральничанью. Вслед за этим раздались крики, свистки, ругательства. Но Костомаров удалился, не очень трогаясь этими выражениями уличного негодования. Только уходя, Костомаров еще сказал: "Вы, господа, начинаете свое поприще Репетиловыми, а окончите его Расплюевыми".
   Вот теперь уже и в публике начинают толковать, что во всех проделках молодых людей не столько виноваты они, сколько наставники и руководители, возбуждающие в них преждевременно либеральное движение, вместо того чтобы сообщать здоровые и точные идеи науки. Давно пора бы.
  
   11 марта 1862 года, воскресенье
   Главное управление цензуры уничтожено. Цензура окончательно переходит в министерство внутренних дел и устанавливается на особых началах.
   Вечер у Валуева. Ничего, кроме скуки и духоты.
  
   12 марта 1862 года, понедельник
   Вчера гнусный холод до десяти градусов с пронзительнейшим ветром. Сегодня выпал снег, как в декабре или в январе.
   Одиннадцатый час вечера. Сейчас от Головнина. Разговор о цензуре. Просил меня помочь ему в том, чтобы Географическое общество было изъято из цензуры.
  
   14 марта 1862 года, среда
   Один хозяин у нас в Малороссии послал двух парней (хлопцев) на бахчу принести пару больших арбузов к обеду. Хлопцы сорвали и несут каждый по арбузу в полу своей свитки. Дорогой они заспорили: кто сорвал и несет лучший арбуз? От спора они перешли к ссоре, а от ссоры к драке. Арбузы были выложены на землю, а хлопцы вцепились друг другу в чубы. Пока происходила эта битва, прибежала свинья и съела оба арбуза.
  
   15 марта 1862 года, четверг
   Опять возня с Ржевским. Теперь он письменно жалуется мне на одного из чиновников редакции, который сделал ему грубость. Ездил к нему, толковал, объяснялся, и дело, кажется, по крайней мере по-видимому, уладилось.
  
   16 марта 1862 года, пятница
   Над способностью хорошо мыслить и хорошо чувствовать есть еще высшая способность или сила организовывать эти мысли и чувства, сосредоточивать их, возводить в творческий акт постоянной, систематически развивающейся решимости действовать в одном определенном направлении. Это характер, всегда верный самому себе и всегда готовый господствовать и над понятиями и над чувствами во имя одной, глубоко запечатленной в душе, идеи. Вот этой-то силы, этого характера может недоставать целым нациям, как и отдельным лицам.
   Движение, волнение тогда хороши, когда в потоке их вырабатываются твердые и определенные начала, на которых впоследствии может построиться новое, лучшее положение вещей.
   Настоящее поколение признает одно начало - оппозицию против всякой руководящей власти, всякого нравственного авторитета. Оно признает за собою - и только за самим собою - безусловную свободу! Есть ли это начало плодотворное? Тут только одно отрицание, а зиждительного ничего нет. Пусть бы оно, это поколение, рвалось вперед; но пусть же оно несло бы с собою и какие-нибудь зачатки нового, лучшего порядка вещей. Быть способным к одному отрицанию значит быть ни к чему не способным.
   Но, возразят мне, отрицание только первый шаг: из него само собою выработается положение. Нет! Сперва надо быть чем-нибудь, чтобы внести что-нибудь и поставить на место отринутого. Пустота родит пустоту, из ничего ничего не бывает.
  
   17 марта 1862 года, суббота
   Есть умы до того крепкие, что могут переваривать огромную массу принятого ими знания, не впадая от того в замешательство, в судороги или опьянение. Но, наоборот, есть такие слабые головы, которые не переносят и самого слабого приема знания. Они пьянеют от него, как дети от нескольких капель вина, путаются, впадают в хаос, но полные надменности несут вздор, считая его за великие будто бы ими открытые истины.
  
   18 марта 1862 года, воскресенье-
   Сейчас (двенадцать часов ночи) с раута от Валуева. Собрание было огромное. Наслушался разных новостей. Утешительного ничего. Хаос в понятиях усиливается. Валуеву, кажется, недолго оставаться на своем посту.
   Великий князь Константин действительно назначен председательствующим в совете (Государственном) на место Блудова, который за болезнью уволен на 6 недель.
  
   19 марта 1862 года, понедельник
   Впереди перспектива становится все мрачнее и мрачнее. Если известная партия одолеет, тогда всем разумно-либеральным, умеренным началам конец, и представители этих начал будут смяты скачущею сломя голову и ломящею все толпою. А затем что: новый гнет, новый деспотизм?..
   Головнин тоже, кажется, хочет больше думать о своей популярности, чем о правильном направлении дел. Не для этого ли, между прочим, он спихнул с своих рук цензуру на руки министра внутренних дел? Открыл университет в думе?..
  
   20 марта 1862 года, вторник
   У министра Валуева, вечером, с докладом. Утвердили корреспондента в Лондоне по случаю всемирной выставки - московского профессора Киттары.
   Правительство правительством, да хороши и мы! Разве не случается сплошь и рядом: человек учится где-нибудь в университете или в каком-нибудь другом высшем учебном заведении; как говорится у нас, прекрасно образован; толкует горячо о высших истинах, о свободе, о честности и чести и проч. Получает он видное место - смотришь, сделался деспотом и вором. Из кого же все вырабатывается, как не из народа, не из общества? Не есть ли оно плоть от плоти их и кость от костей их?
  
   22 марта 1862 года, четверг
   Зима в настоящем смысле слова. Опять санная дорога.
   Вчера было собрание у товарища министра внутренних дел. Собрание состояло из членов бывшего Главного управления цензуры и чиновников оного. Странное положение ныне цензуры. Она как-то раздвоилась: одною ногою стоит в министерстве народного просвещения, а другою в министерстве внутренних дел. За первым, собственно, остается власть предваряющая, цензирующая; другому принадлежит наблюдательная, контролирующая и, как говорят, впоследствии будет принадлежать и карательная. На днях три самоубийства: какой-то сотрудник журнальный Пиотровский застрелился, какой-то бывший студент зарезался, и профессор медецинской академии Л.А. Беккерс отравился.
   Курочкин, издатель "Искры", вызвал на дуэль Писемского. Они сильно обругали друг друга и теперь хотят драться - по крайней мере первый.
   Ко мне обращался Вейнберг, бывший редактор "Века", с просьбою принять его в сотрудники газеты.
  
   25 марта 1862 года, воскресенье
   Возвышенные умозрения необходимы для человека как пища для его духа, как сила, возносящая его над треволнениями дня, как просветление ума, которому без них все кажется как-то туманно, тесно и безжизненно - именно, даже безжизненно, хотя, по-видимому, какая жизнь в идеях? Я не принимаю в этих умозрениях ничего за догмат: я только питаюсь ими, как укрепляющею и оживляющею меня пищею.
   Надо добросовестно и строго отделить в современных стремлениях истинные потребности от мнимых или мечтательных и преувеличенных - отделить возможное к осуществлению от утопического и возможное к осуществлению без проволочки от того, что история по необходимости откладывает на будущее время.
  
   26 марта 1862 года, понедельник
   В нравственно-психологическом внутреннем мире человека одни только те явления заслуживают внимания, значение которых определяется разумным созданием и воспринимается волею. Все прочее похоже на облака, гонимые и разгоняемые ветром, или на пену, мгновенно возникающую и исчезающую в волнах потока. Радость ли, горе ли приносят такие явления, они не заслуживают внимания мужественного человека или заслуживают настолько, насколько они представляют эстетический интерес, подобно явлениям внешней природы.
  
   27 марта 1862 года, вторник
   Вечер у Арсеньева. Кажется, мне и его надо остерегаться, как и Ржевского. Эти господа, как большинство людей, способны одинаково нагадить человеку отчасти из-за дрянной какой-нибудь выгоды, отчасти так, оттого, что приятно искусно нагадить: этим выказывается ум, ловкость.
  
   30 марта 1862 года, пятница
   Почему школа отрицания находит так много последователей? Потому что она льстит самолюбию людей легкого ума, ничему основательно не учившихся. Они не хотят подчиниться авторитету, который всегда выказывается в положительных принципах, тогда как, отрицая, они имеют право думать, что они сами господа своих мнений. Им кажется, что они выше всех тех, кого не признают, а в самом деле они похожи на тех нищих, которые ни во что ценят всякое приобретение, .потому что им собственно нечего терять.
   Был у меня Чижов. Поседел, но бодр и свеж, с теми же добрыми качествами и слабостями, как и прежде. Он ни крошки не подвинулся вперед и не ушел назад. То же самодовольство своею гордостью, та же вера в тонкость своего ума, способного всех провести, то же уменье, когда нужно притвориться.
   Вот уже дня три или четыре, что я, кроме обычных припадков, испытываю какую-то вялость, тяжесть в теле и в голове, крайнюю усталость - одним словом, чувствую себя довольно нелепо.
  
   31 марта 1862 года, суббота
   У товарища министра Тройницкого. Объяснение по поводу замечания министра о том, что в газете нашей неосторожно будто бы говорено о нынешнем положении Пруссии. На самом деле у нас решительно ничего не сказано, чего не было в других газетах. Товарищ сам не согласен с замечанием министра.
  
   2 апреля 1862 года, понедельник
   Был в редакции товарищ министра и объявил мне, что "Северная почта" не будет иметь особого цензора.
  
   6 апреля 1862 года, пятница
   Вчера и сегодня свирепый холод. Опять за шубы. Вечером были у меня Чивилев и Гончаров. Первый уже начал преподавание политической экономии наследнику. Он весьма утешительные вещи о нем рассказывает. Молодой человек этот умен, добр и, что очень важно, не гнушается труда мысли.
  
   8 апреля 1862 года, воскресенье
   День Пасхи. У заутрени в церкви Уделов. Очень недоволен службой. Быстрота этой службы доведена здесь до пределов возможного. Все кончилось не более как в полтора часа. В церкви было много разряженных дам и щеголеватых кавалеров, которые все время службы вели между собой оживленную беседу. Мы вернулись домой с Гончаровым и проболтали за куличом и ветчиной до трех часов утра.
  
   9 апреля 1862 года, понедельник
   Снаряжая корабль в плавание, никто не валит груза на один борт его. Необходимо сохранить равновесие, иначе корабль потонет.
  
   11 апреля 1862 года, среда
   Работал в редакции: завтра снова выходит газета.
  
   12 апреля 1862 года, четверг
   Опять обругали "Северную почту". Я был бы совершенно равнодушен к этим грубым нападкам, если бы, к сожалению, не нужно было отвечать на них. Это скучная и неблагодарная трата времени. Надеюсь, однако, что этим кончится. Во всяком случае наш ответ не должен выходить из границ строгого приличия.
  
   13 апреля 1862 года, пятница
   Кажется, окончательный конец зиме. Идет сильный и теплый дождь.
   Министр внутренних дел собрал сегодня в два часа всех, принадлежащих к наблюдательному ведомству по делам книгопечатания. Ну право же, большая нелепость и весь этот наблюдательный синклит, и самая идея наблюдения, и все это нынешнее состояние цензуры. Вот Валуев как попался со своими проектами преобразования цензуры! Он хотел установить карательную цензуру, взялся за это, не сумел сделать и проволочил дело до появления на сцену Головкина: этот его теперь и обошел. Сущность цензуры Головнин забрал себе, а ее темную, невыгодную сторону оставил Валуеву. Вышла совершенно басня "Ворона и Лисица".
  
   14 апреля 1862 года, суббота
   Страшную будущность готовят России все эти ультрапрогрессисты. И чего хотят они? Вместо постепенных, конечно безотлагательных, реформ, вместо разумного движения вперед они хотят крутого переворота, хотят революции и пытаются произвести ее искусственным образом. Безумные слепцы! Будто они не знают, какая революция возможна в России! Им хочется порисоваться на сцене, хочется поиграть в историю: история их первых смелет, как мельничный жернов дрянное жито или овес, и унесет в своем водовороте. Разве России необходима такая революция, какую они замышляют?
   Ржевский получил по городской почте анонимное письмо, полное иронических похвал его либеральному образу мыслей в статьях "Северной почты". К письму приложена возмутительная прокламация к офицерам русской армии, с просьбою напечатать ее с его, Ржевского, комментариями. Прокламация эта, говорят, в день Пасхи проникла даже во дворец и очутилась в карманах некоторых сановников, как, например, графа Адлерберга и проч.
  
   15 апреля 1862 года, воскресенье
   Свобода и закон - вот что должно бы составлять исключительную основу управления человеческими обществами. Но как в этих обществах всегда будут злоупотребления первою и нарушения второй, то к ним надобно присоединять еще и охранительную силу власти.
   У нас особенно трудно устроиться правильному общественному порядку самому, без участия внешней руководящей силы. Патриотизма у нас очень мало, а самолюбие вместе с кровью наполняет все жилы и жилки нашего организма.
  
   18 апреля 1862 года, среда
   Валуеву дали Владимира 2 степени. Он, говорят, огорчен. Министру и в самом деле это как будто не по чину.
  
   20 апреля 1862 года, пятница
   Великолепная погода. Парад на Царицыном лугу. Мы смотрели на него с типографского балкона.
   Искусство убивать людей не лишено своего рода поэзии: ее много в стройном движении этих огромных масс. Особенно хороши артиллерия и кавалерия.
  
   21 апреля 1862 года, суббота
   Славянофильство начинает принимать характер не простой школы или учения, а настоящей секты, со всеми правами и обязанностями истых фанатиков.
  
   22 апреля 1862 года, воскресенье
   Мы испытали деспотизм личный, но Боже сохрани нас испытать еще деспотизм толпы, массы - деспотизм полудикой, варварской демократии.
  
   27 апреля 1862 года, пятница
   Все последние дни сияющие, но прехолодные.
   Нередко чувствуется сильная неурядица в душе - недостаток уверенности во всем: в человечестве, в жизни, в самом себе: и в своей судьбе. Большей частью, конечно, это есть следствие слишком эгоистической заботливости о самом себе, о своей будущности, а кажется, пора утвердиться в мысли, что чем больше ты погружаешься в личные интересы своего маленького я, каковы бы они ни были, тем дух твой более стесняется, мельчает, ослабевает в силе и мужестве.
  
   28 апреля 1862 года, суббота
   Сегодня, по распоряжению министра народного просвещения, были собраны профессора несуществующего университета для обсуждения вопроса: может ли и на каких основаниях может быть открыт университет? В собрании поднялся страшный шум. Наконец кое-как, среди нестерпимого гвалта, добрались до самого вопроса, который кое-как был поставлен Ленцом. Ведь и спор-то весь был из-за того, что не знали, о чем рассуждать и как взяться за вопрос. Но тут все единогласно согласились с тем, что "при нынешних обстоятельствах нельзя открывать университета до издания нового устава". А можно ли открыть университет с принятием только некоторых изменений в некоторых правилах? Против этого оказалось четыре или пять голосов, и в том числе мой. Я ушел тотчас после этого, но шумные толки, кажется, еще долго продолжались.
   Что у нас за шарлатан министр Головкин! Он решительно не приходит ни к какому определенному результату, а все вертится на одном месте: то одну ногу поднимет, то другую, сделает движение рукой, сладко улыбнется - вот и все.
  
   29 апреля 1862 года, воскресенье
   Вот, между прочим, какую хитрость употребил министр. Ему хочется угодить студентам и защитникам их буйных выходок и открыть университет. Но самому взять инициативу в этом опасном деле не хочется. Вот он всячески вертится около университета, побуждая его самого дать голос в пользу открытия. Между прочим вот еще что ему приписывают: он внушил сперва немецким, а потом, говорят, и русским "С.-Петербургским ведомостям" напечатать, что в публике очень желают открытия университета и что последнему нечего уж больше бояться студентов, так как они переводят свои сходки из стен университета в Общество пособия нуждающимся литераторам. Ведь если это правда, то это верх самого низкого угодничества толпе... Во Франции по крайней мере лилась кровь во имя неисполнимых, но все-таки великих теорий, а у нас она будет литься так, по причине тупости или подлости некоторых и совершенной безалаберности всех.
   Андреевский вчера требовал, чтобы университет сам составил себе новые правила, и так, чтобы министерство не имело на это никакого влияния: не нужно даже и санкций его на эти правила. На это кто-то возразил: "Так вы университету хотите присвоить диктатуру?" - "Да", - отвечал он. "Ну, - заметил я Куторге, сидевшему против меня, - этот далеко идет, уйдет ли только далеко - не знаю". А когда я сказал, что всякие правила, какие мы ни составим, будут сочтены за произвол и что лучше подождать нового устава, который все-таки будет законом органическим и, так сказать, законным законом, то Благовещенский на это возразил: "Да разве теперь кто-нибудь уважает закон?" - "Ну так нечего открывать и университетов", - отвечал я.
   Действительно, прежде уважали если не закон, то правительство или по крайней, мере признавали в последнем силу и боялись ее, а теперь решительно нет никакого обуздания, никакой сдержанности, и всякий бредет, куда ему вздумается.
   Надо, однако ж, хоть министру понять значение всего этого и не быть ни подлецом, ни трусом.
   Если предполагаемые временные правила будут составлены в духе, ограничивающем произвол студентов, то студентам это не понравится, и они опять набуянят. Если правила эти будут слабые и потворствующие, то они понравятся студентам, и они опять-таки будут делать все что угодно, только не учиться.
   Был у Делянова. Разговор об открытии университета и о вчерашнем собрании. Делянов прекрасный человек, но слабый: он не способен ни на какое решительное мнение, он колеблется.
  
   1 мая 1862 года, вторник
   Объяснение с министром Валуевым. Он принялся сокращать расходы по газете. С этой целью уволены редакторы Ржевский и Варадинов. Это сохраняет 7500 рублей. Без Ржевского, пожалуй, можно обойтись, но где границы этих сокращений? Министр мог не остановиться на этом и простереть свои урезки на гонорар сотрудников, а это неизбежно парализовало бы литературную сторону газеты. Вследствие этого я решился всеми силами сопротивляться новым урезкам: в случае же неудачи - подать в отставку. Министр нападал на расширение политического отдела; я защищал его. Положено уничтожить в газете петит. Впрочем, мы пока расстались довольно дружелюбно.
   Мне в подмогу дан Богушевич для отдела, которым заведовал Ржевский.
  
   3 мая 1862 года, четверг
   Вчера, третьего дня и сегодня светло, тепло; словом, похоже на весну.
   Вчера прощанье с графом Блудовым. Собрались почти все академики. Старик все еще вспыхивает и оживляется, хотя уже слаб. Он едет за границу.
  
   7 мая 1862 года, понедельник
   С Валуевым сильно не ладится. Если я со времени знаменитого циркуляра (губернаторам об обязательной подписке) только одною ногою стоял в редакции, то теперь вишу в ней на волоске, который сам ежеминутно готов подрезать. Валуев все сердится на дефицит газеты, точно он при самом начале дела не говорил сто раз мне и другим, что он этим не будет стесняться,

Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (23.11.2012)
Просмотров: 354 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа