Грот Константин Яковлевич - Пушкинский Лицей

stify">   Kauf mich deinen Trautgeliebten frei!"

   Und es ruft das schöne Mädchen aus:

   "Ach ihr Zofen, ihr Gespielinnen

   Und du Amme, meine Wärterin!

   Bringt mir, bringt mir mein golden Schlüsselchen,

   Schliesset mein geschmiedet Kästchen auf,

   Nehmt mir meine Barschaft schnell heraus:

   Kaufet den Gesellen hold und treu,

   Kauft, ach kauft mir den Geliebten frei!"²

  

   ¹ Помарки в тексте свидетельствуют, что это, если не сочинение, то переложение Кюхельбекера.

   ² Родственники и возлюбленная

  

   Пой, жаворонок, пой мне песенку,

   Пой весною, пой высоко в небе: -

   В тюрьме сидит юноша,

   Парень храбрый и славный:

   Он пишет письмо своим родителям:

   "О, мой отец, мой милостивый государь,

   Моя мать, моя любезная -

   Вызволите меня, вашего сына!"

   И родители - они отвергают его

   И отказывают ему в каком бы то ни было участии:

   "В нашем доме не было никогда

   Ни воров, ни разбойников".

  

   Пой, жаворонок, пой мне песенку,

   Пой весною, пой высоко в небе: -

   В тюрьме сидит юноша,

   Парень храбрый и славный:

   Он пишет письмо своей девушке:

   "Прекрасная девушка, доброе (мягкое) сердце,

   О, моя возлюбленная, возлюбленная милая и верная,

   Выкупи меня, твоего дорогого любезного на свободу!"

   И восклицает прекрасная девушка:

   "Ах, вы, служанки, вы, подружки,

   И ты, кормилица, няня моя!

   Принесите мне, принесите мне мой золотой ключик

   Отоприте мой кованый сундучок,

   Выньте быстрее мои деньги:

   Выкупите парня милого и верного,

   Выкупите, ах, выкупите моего любезного на свободу! (нем.).

  

  

   Der Kosak und das Mädchen¹

  

   D. K. Auf und fort der Donau zu!

       Lebe wohl feins Liebchen du!

       Tummle, tummle dich mein Rappe,

       Strecke dich mein Ross!

  

   D. M. Wart, Kosak, о warte noch!

       Denk einmal, bedenk dich noch.

       Du verlässt dein trautes Liebchen!

       S' Liebchen weint so sehr.

  

   D. К. Wein, doch Mädchen nicht so sehr,

       Ring die Hand' umsonst nicht mehr!

       Harre mein: ich kehre wieder,

       Bring viel Ruhm und Ehr.

  

   D. M. Nichts ist Ehr und Ruhm für mich

       Ach, ich wünsch und will nur dich!

       Sei nur du gesund, mein Trauter,

       Und nichts kümmert mich!

  

   ¹ И в этой пьесе есть помарки и поправки. - На том же листке (синей бумаги) карандашом приписано, но другой рукой, французское стихотворение, происхождение которого нам совсем неизвестно. См. ниже.

   Казак и девушка

  

   К. На Дон, за Дон!

      Прощай, моя нежная возлюбленная!

      Спеши, спеши, мой вороной,

      Лети, лети мой конь!

  

   Д. Подожди, казак, подожди немного!

      Подумай, одумайся.

      Ты оставляешь свою верную возлюбленную,

      Возлюбленную, так сильно плачущую.

  

   К. Не плачь так сильно, девушка,

      Не ломай больше напрасно руки!

      Жди меня, и я вернусь

      Со славой и честью.

  

   Д. Слава и честь для меня ничто.

      Я хочу и желаю только тебя!

      Будь только здоров, мой дорогой,

      И не печаль меня! (нем.)

  

   Наконец, нижеследующее стихотворение (хотя под ним в скобках и стоит имя Илличевского, но не им подписанное), должно быть по почерку приписано Кюхельбекеру же, но относится без сомнения к первым его опытам, а поправки в нем (в 2-3-х местах замена целых стихов) несомненно принадлежат Илличевскому (имя которого, как исправителя-учителя поставил автор). Вспомним, что Кюхельбекер считал своим руководителем в первых шагах своего поэтического поприща - именно Илличевского, которому и давал, вероятно, исправлять свои вирши.

  

  

   Гроза

  

   На небе, в воздухе, от зноя раскаленном,

   Явились облака, которы постепенно¹

   Чернели, - наконец затмили свет дневной собой¹.

   Ударил гром в дали и волны закипели,

   Потрясся воздух весь, покрылось небо мглой

   И вдоль холмов листы дубравы зашумели.

   Раздался томный гул в пещерах и горах,³

   Природу всю объял безмолвный трепет, страх,

   Земля в безмолвии последствий ожидает,

   И горы мрачные завеса сокрывает.

                  (Илличевский).

  

   ¹ У автора стояло:

   "На небе голубом, в двух точках отдаленных

   Явились в воздухе две тучи раскаленны".

   ² Здесь был стих:

   "И солнца яркого закрыли свет дневной собой".

   ³ Стояло:

   И потряслась земля, раздался гул в горах.

  

   Произведениями Илличевского, Дельвига и Кюхельбекера почти исчерпывается стихотворное содержание сохранившегося лицейского архива {Если не считать анонимного стихотворства лицейских журналов и так назыв. "национальных песен".}. Известно, что, кроме названных товарищей Пушкина, писали стихи еще некоторые другие, напр., Яковлев (особенно басни) и Корсаков, но их стихов за подписью автора в нашей коллекции не сохранилось, кроме попавшего в один из сборников уже приведенного выше стихотворения Корсакова "Наташа".

   Между тем среди сохранившихся на отдельных листках стихотворных набросков есть несколько безыменных, для приурочения которых к тому или другому автору у нас прямых и несомненных указаний или признаков не имеется.

   Таковы, во 1-х, анонимные пьесы на тех листках, которые описаны в моих бумагах, но не имеются налицо.

   Это 1) пьеса (может быть Дельвига, ибо она последняя на листке с его 3-мя известными пьесами) "Как не так", начинающ.: "Фи, Вы курите табак".

   Во 2) на особом мал. листке синей бумаги "Песня", (автограф Илличевского), начинающаяся так:

  

   "Пригорки, рощи и долины

   Свидетели печальных дней".

  

   и в 3) на маленьком листке белой бумаги - пьеса "Мадригал", которую (как списанную мною) и привожу здесь и которую, как уже заметил выше, склонен приписать б. Дельвигу, хоть не могу не признаться, что есть в ней что-то напоминающее образы и характер Пушкинского стиха.

  

   Мадригал

  

   Могу ли я забыть то сладкое мгновенье,

   Когда я Вами жил и видел только Вас -

   И вальса в бешеном круженьи

   Завидовал свободе дерзких глаз.

   Я умолял: постой, веселое мгновенье!

   Вели, чтоб быстрый вальс вертелся не вертясь,

   Чтоб я не опускал с прекрасной вечно глаз

   И чтоб забвение крылом покрыло нас.

  

  

  

   Заметим, вот несколько других безыменных пьес, между которыми есть писанные знакомыми нам почерками, но авторы которых все же неизвестны, ибо лицейские стихотворцы сплошь и рядом записывали и переписывали также стихи своих товарищей.

  

   Бородинское сражение¹

  

   Идут войска уж на сраженье

   С обеих поровну сторон

   Повсюду страшное смятенье,

   Французов душат, как ворон.

   Но что? они уже сразились,

   Друг друга колют, режут, бьют,

   Лучи от дыму все затмились,

   Нагайки там казаки вьют,

   Ружье солдат приготовляет:

   Кладет туда он свой патрон.

   Прикладывается, стреляет,

   И пули свищут с всех сторон.

   Там от артиллерийских пушек

   Солдат валятся целый ряд,

   В лесах не слышно уж кукушек

   И целый в плен берут отряд,

   Но клик всерадостный взывает

   От Русских воинов: ура!

   Трикратно эхо повторяет

   Сей глас - ура! ура! ура!

  

   ¹ Писано рукою, если не ошибаюсь, Кюхельбекера - раннего времени; судя по сюжету, относится к 1813 г. (после Бородинской битвы). Эта и следующая пьеса писаны на двух сторонах листка синей бумаги в 4-ку.

  

  

   Описание паясов¹

  

   Здесь над паясами главою

   Поставлен без царя Тырков:

   Являет всем пример собою

   И у него паясам кров.

   Министр в Лицее преизвестный

   Есть Яковлев комедиант,

   Поэт Олесинка известный²

   У Тырко-Синуса Драбант.

   Комовский - маленькая птичка,

   И смотрит точно как лисичка,

   Костенский же со славой там

   С ерышей-гришею толкует,

   А Мясоедов вальсирует

   И нос возносит к небесам.

   А там высокий и рогатый,

   Как башня, Маслов выстает

   И с ним Вольховский шут идет

   Бояцинька черноусатый...

  

   ¹ Тем же почерком (вероятно, Кюхельбекера). Та же пьеса, несколько в иной, исправленной редакции - имеется в журнале "Мудрец-Поэт", см. ниже. Надо думать, что эти шуточные стихи - коллективного сочинения (подобно "национальным песням"); в них выводится ряд лицеистов, особенно любивших, вероятно, попаясничать и подурить, и во главе их Тырков и известный шутник и мимик Яковлев.

   ² Илличевский.

  

   На светлый праздник Воскресения Господа нашего Иисуса Христа {Пьеса писана рукою Яковлева и вероятно и сочинена им. На месте подписи - какая-то цифра, кажется 13, где перечеркнуто потом 3 и поставлено 4. Если это так, то - принимая, что эти стихи писаны не ранее 1814-15 года - авторство Яковлева подтверждается, ибо он по порядку комнат со времени поступления в 1814 г. второго курса, имел No 13 (как видим из списка Корфа, сохранившего нам в "Дневнике" этот порядок). No 14 принадлежал Корсакову, который быть может участвовал в сочинении этих стихов?}

  

   Грядите, Христиане, в храмы,

   Воспойте гимн вы там святый

   И глас раздастся между вами:

   Да будь благословен Грядый!

   От смерти вечной днесь спасенны,

   Возжгите в сердце фимиам,

   Моленья ваши вознесенны

   Да внидут в светлый Божий храм.

  

   * * *

  

   О Боже! наших дней хранитель,

   Столь милосерден твой завет!

   Твой сын священную обитель

   Оставил, нас спасти грядет.

   Сошел с небесного престола,

   Быть чтобы в цепи заключен,

   Быть жертвой злобы и крамола,

   Быть на мученья осужден.

  

   * * *

  

   И се грядет на заколенье

   В смиренья ризу облечен,

   Зрит слабых смертных ослепленье

   И будучи на крест введен,

   Невинны взоры обращает

   К отца небесна алтарю

   И умирая, он вещает:

   О чадах гибельных молю.

  

   * * *

  

   Скончался он - и солнце скрыло

   Во мгле блестящий, светлый лик

   И сколь Творец оно явило

   В могуществе своем велик:

   Земля на оси вкруг трясется,

   Объял природу смертный сон,

   Там в трепете народ мятется

   Отчаян испускает стон...

  

   * * *

  

   Но се восстал, воскрес наш Бог

   И солнце правды воссияло!

   Вознесся Он в небес чертог,

   Где славу все Его являло.

   Исчезла тьма, простерся свет

   И озарился крест лучами,

   Исполнен Божеский завет,

   И Благодать Его над нами.

  

   * * *

  

   Прими, Господь, наши моленья,

   И в горняя услышь наш глас

   Нисшли на нас благословенье,

   На нас, что смертию Ты спас!

   Да сердцем чисты мы пребудем,

   Егда придешь во славе Ты,

   И если благость мы забудем,

   Спаси, настави, Трисвятый!

  

   Наконец, вот стихотворение, написанное карандашом на листке одного из немецких автографов Кюхельбекера {Ни происхождение, ни автор этого стихотворения нам неизвестны; также и почерк. Кажется, из лицейских 1-го курса французские стихи писал только Пушкин.}.

  

   Tous les jours il me regardait

   Et je le regardais de même,

   Un jour il me dit qu'il m'aimait

   Et je repondis -je vous aime.

  

   * * *

  

   Puis après lui dis-je entre nous -

   Il faut savoir à qui l'on parle,

   Monsieur, comment vous nommez vous?

   Et il repondit: je suis Charles.

  

   * * *

  

   Il est tout simple et sans faèon

   Et sa figure est si gentille

   Et quoique ce fut un garèon,

   Il est sage comme une fille.

  

   * * *

  

   J'y pense avec contentement,

   Avec plaisir aussi j'en parle, -

   Non, je n'aurai jamais d'amants,

   Je ne veux que mon ami Charles.¹

  

   ¹ Целыми днями он смотрел на меня,

   И я тоже смотрел на него.

   Однажды он мне сказал, что любит меня

   И я ответил - я вас люблю.

  

   Потом ему я сказал между нами -

   Надо знать, к кому обращаешься,

   Сударь, как вас зовут?

   И он ответил: я - Шарль.

  

   Он совсем простой и не задается,

   И его лицо так миловидно,

   И хотя он создан мальчиком,

   Он паинька, как девочка.

  

   Я думаю об этом с удовольствием

   И с радостью об этом говорю.

   Нет, у меня никогда не будет возлюбленных,

   Я не хочу никого, кроме моего друга Шарля.

  

  

  

   Третьим видом лицейского стихотворства, рядом с сочинениями на определенные или заданные темы и с опытами свободного творчества или сочинительства, - были плоды, так сказать, анонимного или коллективного авторства, - это так называемые "национальные песни" (оригинальное для того времени название!) К ним по происхождению и характеру примыкают разные сатирические и шуточные пьесы, эпиграммы, эпитафии, акростихи, которыми изобиловали лицейские журналы.

   Сказанное бар. М. А. Корфом об одном акростихе, что "он едва ли имел законного отца", можно без натяжки применить к большей части этих произведений. "Такие пьесы, говорит М. А., равно как и то, что мы называли национальными песнями, импровизировались у нас обыкновенно изустно целой толпою, и уже потом их кто-либо записывал для памяти" {Грот, "Пушкин", стр. 227.}. Они исполнялись лицеистами хором и пользовались у них огромной популярностью. Что касается их названия ("национальные"), то его всего вероятнее объяснить тем, что у воспитанников Лицея того времени было в большом ходу, как это видно из их рукописных журналов (см. особенно журналы III-го курса, в Приложениях) изображать свой Лицей (в его описаниях) в виде как бы государства (республики) или города, подразделяя их еще на кварталы, а обитателей (воспитанников) на нации и т. п., откуда и их песни-импровизации получили кличку "национальных". По свидетельству Пущина, и сам Пушкин принимал участие в сочинении национальных песен (как и в лицейских журналах). Известно, что в сохранившихся набросках его лицейских записок (вслед за программой задуманной им "картины Царского Села") записано им несколько куплетов из одной такой особенно популярной национальной песни, с указаниями, кого именно тот или иной куплет имеет в виду. Тут приведено всего 16 куплетов, начинающихся такою записью поэта: "Вчера не тушил свечек; за то пели куплеты на голос: "бери себе повесу". Запишу сколько могу упомнить...". {См. "Ценная находка. Вновь найденные рукописи А. С. Пушкина", Д. Сапожникова, изд. "Русск. Обозрения", СПб. 1899 г. стр. 19-22.}

   В виду всего этого, да и сами по себе, по своей жизненности и своему бытовому и биографическому характеру, эти национальные песни представляют значительный интерес. Они сочинялись и распевались - по поводу всяких, как повседневных фактов и обычаев, так и выходивших из ряду явлений и эпизодов школьной жизни Лицея и особенностей быта его воспитанников; в них выдвигались, конечно, их забавные стороны и черты, осмеивались часто очень зло и метко смешные слабости и недостатки как преподавателей и наставников, так и товарищей. Так напр. в них нередко выводились их привычки и излюбленные прибаутки и словечки. При существовавшей в Лицее свободе и отсутствии строгой дисциплины эти песни певались часто чуть ли не в присутствии педагогов, к которым относились те или другие куплеты.

   Конечно, очень многое в этих песнях для нас уже непонятно: соль многих выходок и намеков пропала навсегда. Но тем не менее, благодаря записанным своевременно некоторым комментариям современников, кое-что нашло себе объяснение, и из этого живого источника историк старого Лицея может почерпнуть не одну любопытную черту и характерную мелочь.

   До сих пор эти песни сообщались в статьях и материалах о Лицее только в извлечениях, в отрывках, впрочем наиболее существенных и любопытных. Пора их опубликовать целиком, т. е. по крайней мере все что из них сохранилось в нашем лицейском архиве.

   Они дошли до нас во 1-х в особой тетрадке (из двух сшитых листков синей, довольно грубой бумаги), с заглавием "Национальные песни", а во 2-х в известных журналах "Лицейский Мудрец" и "Мудрец-поэт". Большая часть этих песен записаны в первой, отдельной рукописи. Чтобы представить все дошедшее до нас вместе, не раздробляя этого материала, я здесь же дополню имеющееся в особой рукописи - тем, что оказывается сверх того в названных журналах.

   Отдельная рукопись-тетрадка не имеет никакой даты, и определить сколько-нибудь точно время ее написания нет возможности. Но по многим соображениям, ее скорее всего можно отнести к эпохе 1813-1815 гг. Писана она несколькими почерками, а именно большая часть текста - почерком Комовского, затем Кюхельбекера, Илличевского, и еще одною не известною мне рукою.

  

  

   I¹

  

   В Лицейской зале тишина -

   Диковинка меж нами, -

   Друзья, к нам лезет сатана

   С лакрицей за зубами²

  

   * * *

  

   Друзья, сберемтеся гурьбой -

   Дружнее в руки палку,

   Лакрицу сплюснем за щекой,

   Дадим Австрийцу свалку.

  

   * * *

  

   И кто последний в классах врет,

   Не зная век урока,

   Победа! первый заорет,

   На немца³ глянув с бока.

  

   * * *

  

   Но кто немецких бредней том

   Покроет вечной пылью?

   Пелецкий, пастырь душ с крестом,

   Иконников с бутылью⁴

  

   * * *

  

   С жидовской рожей эконом,

   Наш Эйлер знаменитый⁵;

   Зернов с преломленным носом⁶,

   С бородкою небритой.

  

   * * *

  

   С очками лысый Соколов⁷

   И Гакен криворотый⁸

   Докажут силу кулаков, -

   И немца за вороты.

  

   ¹ Эта песня имеется и в журнале ("Лиц. Мудрец"). Она сочинена на лицейских наставников, главным образом, на исправлявшего (по смерти Малиновского) должность директора Гауэншильда, немца-австрийца. По словам Корфа, дающего ему очень нелестную характеристику, его ненавидели в Лицее, чему де доказательством служит и эта песня, которая "певалась хором на голос "Певца в стане русских воинов" без всякого секрета и только что не самому г. в лицо. Первые четыре стиха пелись adagio и sotto voce: потом темп ускорялся, а с ним возвышались и голоса, которые, наконец, переходили в совершенную бурю". - Мы уже знаем, что эти песни сочинялись сообща. Матюшкин, передавая о том Я. К. Гроту ("Пушкин" etc., стр. 37), признавал себя автором стиха об Иконникове.

   ² Гауэншильд имел привычку всегда жевать лакрицу.

   ³ В журналах слово это оба раза заменено словом бес.

   ⁴ Март. Степ. Пилецкий (Урбанович), первый инспектор классов в Лицее, католик, мистик и фанатик (о нем см. Записку М. А. Корфа). Об Иконникове см. выше, стр. 105.

   ⁵ Леонт. Карл. Эйлер, племянник знаменитого академика, был по свидетельству Я. К. Грота, честнейший человек.

   ⁶ Помощник гувернера, см. о нем нелестный отзыв Корфа (Грот, стр. 293).

   ⁷ Ключник при экономе.

   ⁸ Гувернер, приставленный для упражнения во французском языке, но сам в нем слабый (Корф).

  

   2¹

  

   Аполлон, напившись пьян,

   Пел однажды на скрыпице

   Музе, чистенькой девице:

      Тран, тран, тран.

  

   * * *

  

   Позабыв сады свои,

   И вином разгоряченный,

   Пел Сатир воспламененный:

      Три, ти, ти, ти, ти.

  

   * * *

  

   А Француз и Мусульман²

   Феба, Сатира черты,

   Вдруг запел нам: "Тран, тран, тран,

      Три, ти, ти, ти, ти."

  

   ¹ Этой пьесы нет в журналах. Для объяснения ее у нас нет определенных указаний. Вероятно, это шутка над лицейскими поэтами.

   ² Не разумеются ли здесь Пушкин и Дельвиг (в другой песне он, кажется, - "Султан")?

  

   3¹

  

   Пусть кто хочет отличайся,

   За тран, тран, три, ти ругайся,

       Я Царя себе ищу Где Царь?

      Где Царь? Ах, когда его сыщу?

  

   * * *

  

   Пусть кто хочет отличайся,

   И паясом представляйся,

       А я Ферзь себе ищу.

      Где Ферзь? Где Ферзь? Ах, когда ее сыщу?

  

   * * *

  

   Пусть кто хочет отличайся,

   И точеньем занимайся,

       Я ладью себе ищу.

      Где ладья? Где ладья? Ах, когда ее сыщу?

  

   * * *

  

   Пусть кто хочет отличайся,

   На гору Парнас взмощайся,

       Я коня себе ищу.

      Где конь? Где конь? Ах, когда его сыщу?

  

   * * *

  

   Пусть кто хочет отличайся,

   И Кабулом забавляйся.

       Я слона себе ищу.

      Где слон? где слон? Ах, когда его сыщу?

  

   * * *

  

   Пусть кто хочет отличайся,

   И с Моргаевым сражайся,

       Пешку я себе ищу,

      Где она? где она? Ах, когда ее сыщу?

  

   ¹ Эта пьеса, как и несколько следующих, имеется в журн. "Мудрец-Поэт" (ч. I). Повод ее сочинения нам неизвестен.

  

   4¹

  

   Блажен, кто диалог не учит

   И за таблицей вслед нейдет;

   Тот счастье вечное получит,

   В Лицее доле проживет.

  

   * * *

  

   Кто с рисом пирожки вкушает,

   Печенку с квасом и блины;

   Тот боле брюхо набивает,

   И редко к доктору ходи.

  

   * * *

  

   Как лексикон он растолстеет,

   Который Гейм нам написал,

   Или как бочка расширеет,

   Мамона мученик сказал:

  

   * * *

  

   "Не тако с вами нечестивы,

   "Не тако будете вы жить,

   "Не тако будете счастливы,

   "Век целый будете учить!"

  

   ¹ Имеется в том же журнале ("Мудрец-Поэт").

  

   5¹

  

   Блажен муж, иже

   Сидит к кафедре ближе;²

   Как лексикон,

   Растолстеет он.

   Не тако с вами -

   С первыми скамьями,

   Но яко скелет Будете худеть.

  

   ¹ Имеется также в журнале ("Мудрец-Поэт").

   ² Пущин в "Записках" своих приводит двустишие Пушкина:

   "Блажен муж, иже

   Сидит к каше ближе",

   сказанное им по поводу наказания, постигшего его товарищей за известную историю с гоголем-моголем.

  

   6¹

  

   Лето, знойна дщерь природы

      Идет к нам в страну;

   Жар несносный, с бледным видом,

   Следует за ним;

   Весна убегает из наших полей;

   Зефиры, утехи толпятся за ней;

   Все, что ни было красой, - все бежит;

   Река иссыхает, ручей не журчит,

   Цвет приятных трав зеленых

      Блекнет на лугах.

   Тень прохладна уж не в силах

   Нас от зноя скрыть!

   Но кинем всю горесть: все идет чередой,

   Жар летний, хлад зимний, приятства весной.

   Бог внемлет и литься дождю повелит,

   Чтоб воздух от вредных паров освежить.

  

   ¹ Следующие 5 пьес (от No 6 до 10) извлекаются из названного журнала, где они стоят под NoNo 4-8. - Это первое есть стихотворение Илличевского, ставшее очень популярной песнью, не забытой и по выходе из Лицея. См. выше, стр. 228.

  

   7¹

  

   Полно Д... (Дельвиг), не мори

   Ты людей стихами;

   Ждут нас кофе, сухари

   Феб теперь не с нами.

  

   * * *

  

   Разрешаю, век ленись;

   Попусту хлопочешь,

   Спи, любезный, не учись,

   Делай, что ты хочешь.