Грот Константин Яковлевич - Пушкинский Лицей, Страница 20 - Книги

нажды как солнце только что начинало освещать наш город и проникать в одно время и к глупейшему писарю Царскосельской Юстиц-Коллегии, к модной Венере и к рогатому мужу ее, в Минервин храм и другие обиталища Бахуса и Меркурия, шел я, т. е. Лицейский Мудрец, по Большой улице Царского Села. Я шел и смотря на волнующийся народ, невольно думал о сравнении, которое можно было бы сделать меж ним и ручьем мутной воды, текшим тогда по улице растаявшего снега. Подобно этому, думал я, ручью человек родится слабым, возрастает часто в худом воспитании так, как ручей течет в грязи и, подобно ручью, быстро текущему чрез решетку в канаву, он низвергается в неизмерную пропасть вечности. Вот например прохожу мимо хотя не высокого, но разукрашенного дома, смотря на эти золотые крендели, на эти вензели, на эту золотую надпись J. H. Rodax {Это был придворный булочный мастер в Царском Селе. В архиве Ц. С. Дворц. управления есть дело с его прошением от июля 1835 г. о покупке места для постройки дома на площади против собора.}. Как не подумать, что он человек счастливый. - Находясь на верху булочной славы, он питается самыми искусно сделанными тортами, куличами, пасхами, а тысячи смертных не имеют куска хлеба. Но и он падет, думал я, и булки и крендели его покроют окрестные лужи. - Не успел я сказать этих слов, как увидел новое явление: четыре допросчика в синих платьях подступили к окну: один из них держал бумагу и карандаш вероятно для того, чтоб записывать его ответы, а может быть и для того, чтоб снять с него не портрет, а только силуэт. - Тотчас постучали в окно: оно открылось и что же я увидел? Чтос? Красный нос, толстую в колпаке фигуру.... Но лучше посмотрите на картинку, которую я на досуге нарисовал. Вот весь допрос.

Допр. Herr Johan von Rodax, с которой стороны ты урод?

Rodax. За-прай! запрай! {Т. е. запирай!} - Допр. И что ты видел во сне?

Жена. Ах вы бестии, свиньи, мошенники! - Rodax. Они не только свиньи, но и разбойники.

Картина, любезные читатели, опишет вам лучше меня и торжественную минуту молчания, и взгляды Родакса, и смятение гусей, и все и всех и вся.

Слово загадки: Соловей.

Слова Логогрифа: Осел, Вол, Лев, овес, лов, слой, свой, сей, Волсей, Вейс, весло, село, вой, соло, волос, слово.

МУДРЕЦ-ПОЭТ

ИЛИ ЛИЦЕЙСКАЯ АНТОЛОГИЯ

Рядом с "Лицейским Мудрецом" существовал еще рукописный сборник под выписанным здесь названием, который включал в себе одну только стихотворную часть "Лицейского Мудреца" и выходил, вероятно, параллельно с последним или вслед за ним. До нас дошло две тетрадки этого сборника, и одна из них (No 2), как было уже отмечено, заключает в себе буквально всю стихотворную часть сохранившихся 4-х NoNo "Лицейского Мудреца" - в том же самом порядке. Другая тетрадка (No 1) - незнакомого нам по "Л. М." содержания - соответствовала, вероятно, не дошедшей до нас части этого журнала, именно конца 1814 г. Эту 1-ю часть "Мудреца-Поэта" мы и воспроизведем здесь.

Тетрадки этого издания из светлосиней бумаги, в малую 8-ку, имеют тот же внешний вид, что и другие, уже описанные стихотворные сборники (тетрадь Матюшкина, Антология Илличевского) или также Записки Комовского. Обе тетрадки писаны одинаким почерком несомненно Комовского (который переписал также, как мы видели, и значительную часть "Лицейского Мудреца") {Очень вероятно, что они и хранились у него, и от него достались моему отцу.} и сохранились очень хорошо. На обеих есть на бумаге водяные знаки: 1814. В 1-ой тетрадке 29 страничек, во 2-ой, большей, - их 40, но так как 2-ая является двойником воспроизведенного нами "Лицейского Мудреца", то наше внимание всецело обращено теперь на ту часть, на которой выставлен No 1. В тетрадке не имеется оглавления, но вот ее содержание:

1. Эпиграммы. Их целых 15, но очень не важных. Все они имеют в виду товарищей (особенно тех, что были вечной излюбленной мишенью насмешек).

2. Вопросы и ответы - в стихах - 7 NoNo, тоже - претендующие на остроумие выходки, направленные на разных лиц.

3. Национальные песни.

4. Смесь. Шуточные стихотворения: Паясы (1813); Арист и Глупон (Идиллия); Молитва Ослов; На рождение носа носов (6 августа 1814); На именины С. Г. Ч-ова (Чирикова); Бедный Д... (Дельвиг); Рондо.

Вышеприведенный заголовок стоит на обложке в той и другой тетрадке.

No1

Эпиграммы

Великого в мужах увидят в нем потомки

И слава принесет об нем немощный звук:

Быв дальновиден так, что был он близорук,

В других он зрел соломки.

Сей муж в младенчестве, как роза, процветал;

Достигнув юности, уже он древо стал,

Но обработан быв прилежною рукою,

Кору оставил он... дубиной стал простою.

Начто Угрюмина здесь камень прах покрыл:

Он камень сам на свете был.

Взгляните, господа, вот славный баснослов:

Он нравов в истине наипаче отличался,

Жаль только, что людей он обращал в ослов -

И это списывать с души своей старался.

Вот славный баснослов Рустом,

Венчанный славою и лавровым венцом.

Да вот на чем он помешался:

Где в басне нужен скот, он человек казался,

Где нужен человек - везде он был скотом.

Что телу без души существовать не можно,

Поверьте - ложно.

Поверьте, это сущий бред:

Скажите ж, как Дамон живет?

Клит умер. Клит уже не существует боле, -

Возможно ли? и Клит престал уж говорить.

Ну должен я признаться поневоле:

Perpetum mobile! теперь не можно быть.

Когда умрет

Князь Верхолет,

То камня вы над ним напрасно не кладите.

Погодите:

Он скоро о себе уведомит весь свет, -

Лишь был бы языком здоров князь Верхолет.

"Я человек!" - всему народу

Сказал расхваставшись Ослан. -

Так видно человек - один пустой болван,

Иль нет: в семье не без урода.

Морфорий все бранит людей, скотов ругает

И Бога самого бранит,

Зоил наш обезьян лишь только оставляет,

Да иногда ослов по милости щадит.

Из остроумнейших речей

Глупона

Была последняя: что он царем морей -

Назвал Марона.

Друг, знаешь ли, что есть у нас Сократ!

Не правда? - верь ты мне - тому чрезмерно рад!

Он с чашей всякий день спокойно умирает;

Да только ведь не яд - вино он выпивает.

Наняли Бибруса¹ комедию писать,

Смеяна же - похвальны оды:

За деньги стали сочинять,

И родились от них уроды.

¹ Бибрус - прозвище, заимствованное из тогдашней литературы: так звали плохого стихотворца С. С. Боброва Батюшков и кн. Вяземский. См. также Пушкин (в стих. "К другу стихотворцу"). К. Г.

Ослом Пустова называли

И все ему "осел" кричали,

А он, не суетясь о том,

Сказал: пусть буду я ослом,

Да лишь навьючен серебром!

Чердакожитель Алциндор

Со свайкою навек простился,

И чтоб хоть слабый дать отпор -

Писать стихи на всех пустился;

Сидит с бумагою, с пером.

Ждет, чтоб стихи пришли бы сами...

Но как же пишет эпиграммы?

Привыкши с свайкой жить, с кольцом,

Пускает их тупым концом.

Вопросы и ответы

Во: Послушай-ка меня, товарищ мой любезный,

Неужели газет не будем издавать?

И презрев Феба дар толико драгоценный,

Ужели более не будем сочинять?

От: Луна на небе в ночь сияет, -

Явится солнце - исчезает.

Газетой славу мы нашли,

Но лишь Мудрец блеснул на свете,

Газеты утонули в Лете,

И мы остались, с чем пришли.

Во: Скажи пожалуйста, зачем мы здесь живем.

Зачем рождаемся, зачем едим и пьем?

От: Признаться, твой вопрос немного удивляет.

Взгляни покинув лесть,

Что смертный для того и пьет и ест,

И после умирает,

Чтоб под землей лежать,

И землю удобрять.

III

Во: Прекрасно, но позволь мне испытать хоть мало

Премудрость всю твою - ты знаешь: без начала

Ничто не может быть, равно как без причин.

Скажи причину мне, зачем дурак Ослин?

От: Когда ум Боги раздавали,

Все люди ум скорее брали.

А наш Ослин

Сперва желал иметь аршин,

Чем ум свой мерить, -

Пошел аршин купить;

Но воротившися, увидел - торг закрыт.

И так он без ума остался вечно бредить

И стал аршином он не ум, а уши мерить.

Во: Зачем мы кверху головами

Все ходим, а не вверх ногами?

От: Ты задал мне вопрос смешной,

Зачем идем вверх головой?

Я силлогизмою хочу здесь изъясниться:

Посылка первая:

Известно, что у нас всегдашняя столица

Великого Царя Ума

Есть голова.

Вторая посылка:

И ум наш к небесам всечасно возлетает,

Нога ж без разума здесь по земле гуляет.

Заключение:

Так ergo {следовательно (лат.)}: голове вверху приличней быть,

Ногам же по земле ходить.

Во: Скажи мне, почему козлам Зевс роги дал?

Ослам же длинные он уши привязал?

От: Чтоб люди глупыми козлов не называли,

И чтоб от глупости ослы нас не бодали.

Во: Ответ дай мне, зачем дурак

Всем кажет свой кулак?

От: Доказывать свое дурак слабее,

А ведь кулак дилеммы посильнее.

VII

Во: Скажи мне, почему на свете все согласно:

Сперва бывает мрак, а после солнце ясно?

От: Тут мудрости великой нет:

За грустью радость вслед идет.

Национальные песни

Этот отдел включен мною выше в соответствующий особый отдел, см. стр. 258-262. Здесь помещены следующие песни:

1. Пусть кто хочет отличайся...

2. Блажен, кто диалог не учит...

3. Блажен муж, иже

Сидит на кафедре ближе.

4. Лето, знойна дщерь природы (Илличевского).

5. Полно Дельвиг, не мори

Ты людей стихами.

6. Ах! тошно мне

На чужой скамье!

7. Пусть несчастный человек

Без таланта, бейся век...

Смесь

Паясы^*

1813

Паясы! Тыркус брус кирпичный

Над вами сделан головой,

За ним весь штаб его отличный:

Италианец - Граф с левшей;²

Мишук - паяс первостепенный,

Гераков - Глинка - музыкант

И скоморох - комедиант³

Оллёса⁴ с коробом, бессменный

У Тырки-Синуса драбант.

Смотрите - вот и наша птичка,

Вот проповедница - лисичка...⁵

Костенский же со славой там

С Ерышей-гришею толкует,

А Мясоедов вальсирует

И нос возносит к небесам;

А там высокий и рогатый,

Как башня, Маслов восстает,

При нем Суворочка⁶ идет

Баяцынка черноусатый...

^* См. выше (стр. 250-251) это же стихотворение, сохранившееся на отдельном листке в несколько иной, вероятно первоначальной редакции. К. Г.

¹ Тырков.

² Гр. Брогио.

³ Яковлев.

⁴ Илличевский.

⁵Комовский.

⁶ В. Д. Вольховский.

Молитва ослов

Громодержавный Зевс! спаси ослины души.

Укороти большие уши,

Иль их прибавь у птиц, зверей

И у людей:

Чтоб мы здесь более посмешищем не были,

И чтобы смертные, как прежде, нас не били.

Заставь ты их молчать! - А то ослов теперь

Ругает всякий зверь

И нету нам проходу.

Коровы и быки мычат,

Петух и курицы кричат;

Сверчки, кузнечики сверчат

И так ослов бранят,

Что хоть теперь же в воду!

И всякий хвастает журнал

Что нас ослов он обижал.

Пускай бы и бранил, когда бранить охота,

Или коль эдака, на здешнем свете, мода,

Да нас бы напрямик не звал

Ослами.

Ведь мы ничем не виноваты пред людьми,

И как осмелились бесчестить люди нас?

Ведь ты, Зевес, сказал: "для вас

Я выстроил Парнасе".

Парнасе людей же выше,

И люди следственно стоят ослов пониже.

Перед тобой, Зевес, ослины слезы льем,

И песнь печальную поем:

Тебя, о Зевс, мы просим

И вопль ослиный наш к Олимпу мы возносим:

Людей пожалуй оседлай.

На человеке нас, Бессмертный, покатай.

Над просьбою челом Зевесу бьют

И разрешенья ждут:

Премудрые Ослы.

Арист и Глупон

(Идиллия)

Где Царь? где Царь?

Ах когда его сыщу!¹

Ар. О чем грустишь, Глупон, что сделалось с тобой?

Почто, в неистовой досаде,

Ты чешешь голову замаранной рукой?

Скажи, почто горе возносишь нос кривой

И бесишься как будто в аде?

Гл. - Се жертва моему Царю.

Увы! от самого рожденья

Я в голове его не зрю!

И видно мне до погребенья

Его в столице не иметь!

Так как же, как же не скорбеть?

Пятнадцать лет живу на свете;

Уже тому пятнадцать лет,

Как он, в серебря иной карете,

Пустился погулять на свете,

С тех пор все нет его как нет!

Ар. Утешься, о Глупон! гуляющий твой царь

Из всех земных владык мудрейший Государь.

В конгрессе ныне он трудится

(За красным спит сукном),

Но долго, долго он домой не возвратится;

Скорее совратится

С пути небесная луна

Или в Сенате появится

Прокофьева жена!²

¹ Из национальной песни, см. выше, стр. 258.

² Прокофием звали одного из лиц. служителей (см. выше, стр. 111). К. Г.

На рожденье носа носов¹

(6 Августа 1814)

Разверзлися небес чертоги,

За платье ухватясь зари,

Явился Феб золоторогий

И стал землей, как в кубари,

Играть, вокруг себя гоняя,

И тем Зевеса забавляя;

Как лебедь в облаках ходил,

Трудился свайкой над водами,

Шутил над золотыми лбами

Церквей Москвы и их светил.

* * *

Тогда в день моего рожденья

Судьба-судьбинушка моя,

Для смеха иль увеселенья

Гостям, а может для себя

(Не ведаю ее желаний,

А не люблю писать гаданий),

На мой большой и круглый нос,

Как пирамиду Сезостриса,

Поставила, горой возвыся,

Не знаю что, - лишь целый воз.

* * *

Я чувствую и воздыхаю!

Под тяжестью такой кряхчу,

Грозя судьбине восклицаю:

Послушай-ка, что я скажу:

Когда ты так немилосерда,

И (на) такие шутки щедра;

То я, дружочек, удружу! -

Размою спиртом пирамиду

И в вящую тебе обиду

Нос полотенцем обвяжу.

¹ К сожалению, не имеем указания, на кого написана эта шутка. Не опять ли (как и предыдущая) на Мясоедова, о носе которого не раз упоминается в лицейских стихах?

На именины С. Г. Ч-ова¹

Намедни к богу Аполлону

И к музам в гости я зашел,

Отвесил каждой по поклону,

Челом ударив низко в пол.

* * *

"Светильник, благодетель мира!"

Я Фебу тихо прошептал,

"Не откажи, нужна мне лира,

"А без нее ведь я пропал."

* * *

- К чему, Лицейских стран пустынник,

Тебе на лире днесь бряцать?

"Герой сегодня именинник:

"Его хочу я воспевать."

* * *

- Герой? сказала Калиопа,

Тебе ль героев прославлять!

Нет, нет; поверь, тебе до гроба

Одне забавы воспевать.

* * *

- "Пишу не бранному Герою,

"Не Марсов - он Минервин сын;

"Не славен в поле он войною,

"Герой наш - мирный гражданин.

* * *

"В Лицее он, и..." - Понимаю,

Сказал мне с светлым Феб челом:

Он мне служил (я это знаю) -

Издавна музам он знаком.

* * *

Так разве без меня не можешь

Ему ты чувства изъяснить?

Ума ужели не приложишь,

Без муз не смея говорить?

* * *

Стыдись!... - и скорыми шагами

Без лиры возвратясь домой,

Кричал я с добрыми друзьями:

Ура! да здравствует Герой!

¹ На гувернера С. Г. Чирикова, которого воспитанники звали в шутку "Героем": он сочинил трагедию в стихах "Герой Севера", которую играли воспитанники. Эта невинная шутка вполне согласима с общими любовью и уважением, которыми пользовался Чириков в лицейской среде.

Бедный Д.¹

Вот бедный Д...(ельвиг) здесь живет,

Не знаем суетою,

Бренчит на лире - и поет

С подругою мечтою.

* * *

Пускай невежество гремит

Над мудрою главою,

Пускай и Эгоизм кричит

С фортуною слепою.

* * *

Один он с леностью живет,

Блажен своей судьбою.

Век свой о радости поет

И не знаком с тоскою.

* * *

О счастии не говорит,

Но счастие с тобою

Живет - и будет вечно жить

И с леностью святою!

¹ Бар. Дельвиг. Срв. выше, стр. 260, прим. 2.

Рондо

На каблуках, в ботфортах, в шишаке,

В изорванном драгунском сертуке,

Герой Мордан (хоть и цыплят боится),

Как Дон-Кишот на старом рысаке;

На взгляд Бовой - так на одной доске

Весь мир снесет на сильном кулаке, -

На деле пьет да ест, да лишь вертится:

На каблуках.

* * *

Судить ему лишь в кабаке -

О новостях, о шляпке, табаке;

Так чем же он, желаю знать, гордится?

Быв карликом - гигантом становится?

Нет, он велик от шума в далеке:

На каблуках.

2-ую тетрадь "Мудреца-Поэта", как уже выше объяснено, не печатаем ввиду ее полного тождества с стихотворного частью "Лицейского Мудреца".

Приложения

ЛИЦЕЙСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И АВТОГРАФЫ ПУШКИНА В СОБРАНИИ Я. К. ГРОТА.

Маленькое собрание лицейских автографов Пушкина, доставшееся Я. К. Гроту (за исключением первой рукописи, извлеченной из Державинских бумаг) также большею частью от Ф. Ф. Матюшкина, переплетенное им вместе с некоторыми другими "Puschkiniana" в особую тетрадь, заключает в себе следующие пьесы {Этими автографами пользовались при издании сочинений (лицейских стихотворений) Пушкина Л. Н. Майков и С. А. Венгеров.}. Считаю долгом воспроизвести их здесь целиком, со всевозможной точностью (держась и правописания и расстановки знаков оригинала) - дабы облегчить всякому желающему сличение этих, по большей части, первоначальных редакций с последующими вариантами и переработками.

Лл. 1-4 об. "Воспоминания в Царском Селе" (1814). Набело тщательно переписанный автограф, поднесенный автором Державину на экзамене 8-го января 1815 г., на 4-х листках белой бумаги в 4-ку, извлечен из одной из Державинских тетрадей (No 9), ныне хранящихся в Публичной Библиотеке.

Воспоминания в Царском Селе

Навис покров угрюмой ночи¹

На своде дремлющих небес;

В безмолвной тишине почили дол и рощи,

В седом тумане дальний лес.

Чуть слышится ручей бегущий в сень дубравы,

Чуть дышет ветерок, уснувший на листах,

И тихая луна, как лебедь величавый,

Плывет в сребристых облаках.

Плывет - и бледными лучами

Предметы осветила вкруг.

Алей древних лип открылись пред очами,