Миклухо-Маклай Николай Николаевич - Статьи и материалы по антропологии и этнографии народов Океании

  

  

  

   Миклухо-Маклай Н. H. Собрание сочинений в шести томах. Том 3.

   М., "Наука", 1993.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

  

  

   Почему я выбрал Новую Гвинею полем моих исследований

  

  

   Антропологические заметки о папуасах Берега Маклая на Новой Гвинее

   Черепа и носы туземцев Новой Гвинеи

   Брахицефалия папуасов Новой Гвинеи

   О брахицефалии у папуасов Новой Гвинеи

   Этнологические заметки о папуасах Берега Маклая на Новой Гвинее

   Следы искусства у папуасов Берега Маклая на Новой Гвинее (1871-1872 гг.)

   Об употреблении напитка "кеу" папуасами в Новой Гвинее

   Список растений, используемых туземцами Берега Маклая на Новой Гвинее

   Заметка о "кеу" Берега Маклая на Новой Гвинее

   Еще о некоторых этнологически важных обычаях папуасов Берега Маклая в Новой Гвинее

   Деревни папуасов береговых в заливе Астролябии

   <Заметки по этнологии Берега Маклая>

   Словарь наречий папуасов Берега Маклая в заливе

   Астролаб в Новой Гвинее

   Диалект бонгу на Берегу Маклая в Новой Гвинее (фразеология)

   Папуасские диалекты Берега Маклая на Новой Гвинее

   Числительные в диалектах Берега Маклая

   Список некоторых слов и образцов речи, собранных на Берегу Маклая в 1876-1877 гг.

   Несколько слов диалекта Рай

   Поправки к странице 459 части XX

  

  

  

  

   Мне кажется, что мне следует прежде всего сказать, почему я избрал о. Новую Гвинею целью моего путешествия и моих исследований. Читая описания путешествий, почти что во всех я находил очень недостаточными описания туземцев в их первобытном состоянии, т. е. в состоянии, в котором люди низших рас жили и живут до более близкого столкновения с белыми или расами с уже определенною цивилизациею (как индусская, китайская, арабская и т.п.). Путешественники или оставались среди этих туземцев слишком короткое время, чтобы познакомиться с их образом жизни, обычаями, уровнем их умственного развития и т. д., или же главным образом занимались собиранием коллекций, наблюдением других животных, а на людей обращали совершенно второстепенное внимание. С другой стороны еще такое пренебрежение ознакомления с первобытными расами мне казалось достойным положительного сожаления вследствие обстоятельства, что расы эти, как известно, при столкновении с европейскою цивилизациею с каждым годом исчезают.

   Времени, по моему мнению, не следовало упускать, и цель - исследование первобытных народов - мне казалась достойною посвятить ей несколько лет жизни. Совершенно согласно с моими желаниями повидать другие части света и знания мои подходящи для такого предприятия. Занятия анатомиею человека и медициною могли значительно облегчить антропологические работы, которыми я думал заняться.

   Но где найти эти первобытные племена людей вне влияния других, поднявшихся на сравнительно высшую степень цивилизации?

   Между многочисленными островами Тихого океана острова Меланезии менее известны, чем остальные, хотя и представляют большой научный интерес, и между последними Новая Гвинея по своей величине {Величина Новой Гвинеи еще в точности не определена. Господствуют два мнения: одно предполагает ее равною 10 800 кв. миль, другое - 13 000¹. Мы получим лучшее представление о ее величине, сравнивая ее с расстояниями в Европе: длина Новой Гвинеи равняется приблизительно расстоянию от Гибралтара до Амстердама и большая ширина - ширине Пиренейского полуострова от Валенсии до Лиссабона (или от Парижа до Триеста)² (см.: Finsch О. Neu-Guinea und seine Bewohner. Bremen, 1865. S. 12). В "Petermann's Geographische Mitteilungen" (1869. Taf. 20) находится карта Новой Гвинеи <и> карта западной части Европы в том же масштабе для сравнения: по ней Новая Гвинея соответствует приблизительно Австрии.} и по своей неизвестности играет первую роль {Д. Б. Юкс³ (Jukes J. В. Narrative of the Surveying Voyage of H.M.S. "Fly". 1842-1846. London, 1847. Vol. 1. P. 29) говорит о Новой Гвинее, что не знает части света, исследование которой так льстит воображению, вероятно, так богата интересными результатами для натуралиста, этнолога, географа и для всех вместе, которое, по всей вероятности, так вознаградит просвещенное любопытство смелого исследователя, как внутр. Новой Гвинеи. Далее он восклицает, что теперешние сообщения делают внутренность Новой Гвинеи подобной волшебным странам арабских сказок, так покрыты темнотой она и чудеса, которые в ней сокрыты. А. Р. Валлас говорит про Новую Гвинею, что ни одна страна земного шара не представляет таких своеобразных, новых и красивых произведений природы, как Новая Гвинея (Wallace A. R. Der Malayische Archipel. Deutsche Ausgabe von Meyer. Braunschweig, 1869. Bd. 2, S. 293), и далее <он называет) Новую Гвинею самою большою terra incognita, которую остается исследовать естествоиспытателям.}.

   Несмотря на то, что она открыта уже более 300 лет тому назад {Новая Гвинея открыта, вероятно (сведения не вполне достоверны), португальцем де Менезесом между 1526 г. <в рукописи зачеркнуто: - 28>. Имя же "Новая Гвинея" было дано Торресом-и-Ортес де Рецом в 1545 г., во 2-е их плавание, вследствие "темного и курчавоволосого населения", которое они нашли схожим с африканскими неграми. У Бэра (Baer К. von. Ueber Papua und Alfuren // Mémoirs de l'Académie Impériale des Sciences de St. Pétersbourg. Sixième série. Sciences Naturelles. 1859. T. 8. S. 275; также отд. перепечат.) сказано, что Менезес, должно быть, был на острове западнее Новой Гвинеи, а что испанский мореплаватель Alvar de Saavedra открыл северный берег Новой Гвинеи и он же, судя по некоторым испанским источникам (Hevera), назвал вследствие курчавоволосости жителей Новой Гвинеею⁴.}, только некоторые <из> берегов местности известны европейцам (благодаря) посещению мореплавателями разных национальностей {Перечень мореплавателей и ученых, посетивших берега Новой Гвинеи, дает на первых страницах Finsch в вышеприведенном сочинении. Здесь да будет достаточно заметить, что самую большую заслугу по исследованию северо-восточного, северного и западного берегов Новой Гвинеи имеют голландские мореплаватели, между тем как южный берег описан англичанами. Восточный берег определил Дампиер (открывший мыс Короля Вильяма) и просмотрел Дю-монд-Дюрвиль⁵, открывший два значительных залива - Astrolab и Гумбольта.}.

   Внутренность острова и ее естественные произведения остаются еще не исследованными.

   Научное путешествие Валласа⁶, уяснившее нам распространение фаун в Малайском архипелаге и дозволившее <сделать> интересные выводы, относящиеся к геологической истории нашей планеты, хотя имело границею Новую Гвинею, пролило и на фауну этой последней некоторый свет.

   По мнению Валласа, фауна Новой Гвинеи принадлежит к австралийской, но будучи малоизвестной, не позволяет еще окончательного приговора.

   Представляя совершенно относительно другие условия жизни, будучи страной преимущественно гористою, покрытою лесом, имея климат более жаркий и сырой, Новая Гвинея, несмотря на сродство фаун, вероятно, представляет также значительные отличия, дающие предполагать, что она единственная страна земного шара, в которой могут скрываться органические формы, вполне для нас новые⁷.

   Новая Гвинея по своему положению составляет центральное звено при исследовании органической природы Полинезии и могущее дополнить наши сведения касательно проблематического материка, так наз. Lemurü⁸.

   Но не в одном зоологическом отношении Новая Гвинея представляет такое большое поле исследования. Она представляет также важное антропологическое и этнографическое значение, будучи населена малоисследованной расой папуасов, которой положение в ряду других почти не уяснено {Waitz Th. Anthropologie der Naturvölker. T. V. Leipzig, 1865. S. I.}.

   Более изолированные и менее подверженные примеси с другими племенами, жители Новой Гвинеи могут предст[авить] исходную группу для сравнения с разбросанными темными жителями Малайского и Меланезийского архипелагов. Она сама представляет не одно, а по всей вероятности, много различных племен.

   Это были соображения, побудившие меня при обдумывании плана предпринимаемого путешествия на острова Тихого океана избрать исходной станцией моего путешествия Новую Гвинею. Между многими выше изложенными вопросами я избрал в этнологическом отношении следующие две задачи, которые, как мне кажется, следует решить перед другими, потому что они представляют больший общенаучный интерес, именно: во-первых, уяснить антропологическое отношение папуасов к другим расам вообще, которое еще почти что не определено; и во-вторых, по возможности и по собственным наблюдениям определить распространение этой расы по отношению с другими племенами Тихого океана, будучи того мнения, что этим этнология племен, населяющих острова Тихого океана, значительно уяснится, так как она представляет еще много спорного.

   Не занимаясь по зоологии систематикою и не имея наклонности к собиранию коллекций, интересных зоологу и географу, задачи Валласа не могли руководить моим путешествием.

   Сравнительные же анатомические исследования оставляли мне вполне свободу последующей перемены места исследований, и поэтому я план странствования своего подчинил антропо-этнографическим целям, при которых всегда останется у меня время для специальных анатомических исследований.

   Решив это, я без долгих размышлений избрал Новую Гвинею первою станцией путешествия как более трудную во всех отношениях, пока мои силы постепенно не ослабли от друг[их] напряж[ений].

   Теперь мне следовало бы сообщить в кратких чертах известное о Новой Гвинее. Но наши познания в этом отношении так кратки и это уже сделано другими, которые тщательно собрали те немногие сведения, которые разбросаны в разных сочинениях о путешествиях. Так, например, Finsch собрал все касающееся Новой Гвинеи даже в отдельной книге. Замечу, однако же, для полноты, что в зоологическом отношении Новая Гвинея представляет особенности. В уже несколько раз цитированном сочинении Бэра мы имеем отличную разработку материала касательно той части человеческой породы, которая населяет Новую Гвинею. Материал критически рассмотрен и разобран, и выдвинутый ряд вопросов ожидает новых ответов.

   Таким образом, почти вся научная литература о Новой Гвинее подготовлена, и мне остается только отправляться за добытием новых фактов, но пред этим я желал бы показать читателям, как не установилось еще антропологическое положение той расы, которая представ[ляется] мне для исследования.

   Не останавливаясь на первых известиях о папуасах и на разнообразных описаниях их, рассмотренных у Бэра, я прямо перехожу к позднейшим суждениям о них, падающим почти в настоящее время, и между другими остановлюсь на двух, рассматривающих предмет с различных сторон, именно зоолога и лингвиста.

   Валлас, пробывший почти 8 лет в частых сношениях с папуасами и малайцами и, как сам выражается, постоянно наблюдал их, очень энергически напирает на различие обоих племен, основываясь не только на их внешности, но и их характере. Причисляя малайцев к народам Азии, он присоединяет папуасов к полинезийцам, которых вместе с жителями Австралии считает за остатки одной общей океанийской расы, населявшей некогда теперь покрытый океаном материк.

   Валлас также говорит и об альфуру⁹, отделяя их от папуасов, ставя их ближе к малайцам, но не причисляя их к последним. Он предполагает их, так же как и малайцев, азиатского происхождения.

   Если на все это были бы доказательства, то вопрос об отношении племен имел бы прекрасное решение. Но является еще большая трудность соединить папуасов с полинезийцами, отличными и по языку и по наружности. Меньшее затруднение представляет присоединение австралийцев к папуасам¹⁰.

   Тем более Валласу трудно окончательно решать эти вопросы, что он с полинезийцами и австралийцами не знаком по личным наблюдениям, по крайней мере я нигде не нахожу в его книге указани[и] о пребывании в Полинезии или Австралии.

   Что же касается до большого различия, на которое указывает <Валлас>, малайцев от папуасов, то после Блуменбаха почти все классификаторы человеческих племен постоянно отделяли первых от последних.

  

  

  

  

   {* См.: Natuurkundig Tijdschrift voor Nederlandsch Indiё. Deel 33 (см. с. 265 и 428 т. 1 наст. изд.).

   ** Эта статья была написана на Новой Гвинее в течение 1872 г. На случай, если бы лихорадка или туземцы сократили мое пребывание там, было условлено с капитаном императорского русского корвета "Витязь", что статья будет упакована в жестяном ящике и зарыта в известном, указанном мною месте. Время, остающееся до моего второго путешествия на Новую Гвинею, которое я намереваюсь предпринять до конца нынешнего года, не позволяет мне привести более подробностей. Полагаю, однако, этим не вполне утрачивается ценность наблюдений, конечно, неполных, но произведенных на месте. При последующей редакции я только немного дополнил и исправил частности.}

  

   Это мнение совпадало с моим желанием посетить Новую Гвинею и по возможности ознакомиться с ее обитателями. Желание исполнилось, и я провел 15 месяцев на одном из интереснейших берегов Новой Гвинеи, в постоянном общении с туземцами, которые вначале приняли меня очень недоверчиво и враждебно, но в конце концов обращались со мною дружелюбно.

   Ни один европеец не посетил этого берега до прибытия сюда в сентябре 1871 г. императорского русского корвета "Витязь" {Дампир прошел на парусах к северу от о-вов Ваг-Ваг (о. Рич) и Кар-Кар (у Дампира Ile Brыlante, названный впоследствии также о. Дампир), в значительном отдалении от берега Новой Гвинеи (см.: Suite du voyage du Guillaume Dampier aux Terres Australes. Amsterdam, MDCCV. P. 105 и карты на стр. 1). Дюмон-Дюрвйль, который также проходил мимо этого берега и открыл залив Астролябия и бухту Гумбольдта, тоже здесь не высаживался². У папуасов этого берега я не нашел никаких следов европейских вещей. Если же принять во внимание, как заботливо хранили туземцы все мелочи, подаренные им мною, и как эти вещи путем обмена и подарков способны скоро распространяться, я могу из отсутствия европейских вещей, которых я не застал при моем прибытии, с уверенностью вывести заключение о том, что сношений с европейцами совершенно не было. Ответы туземцев на мои вопросы также подтверждали это заключение.}. На мою долю выпало редкое счастье наблюдать население, жившее еще полностью вне сношений с другими народами {Я не нашел у здешних папуасов ни одной вещи, которую бы они не изготовили сами.} и притом на такой стадии развития цивилизации, когда все орудия труда и оружие изготовляются из камня, кости и дерева. Еще в Европе я избрал для своего будущего пребывания восточное побережье Новой Гвинеи как наименее известное и где папуасская раса сохранилась в наиболее чистом виде. Последнее предположение действительно оправдалось: я не нашел у туземцев никакой примеси чуждой крови; поэтому наблюдения, которые мне удалось сделать над моими соседями, могут иметь ценность при изучении всей папуасской расы. О результатах некоторых из этих наблюдений я хочу здесь вкратце сообщить {Подробное описание моего пребывания и моих экскурсий на Новой Гвинее может появиться лишь гораздо позже, так как мое путешествие, вероятно, потребует еще несколько лет.}.

   В цитированной выше статье г. Бэра, находившейся, к счастью, при мне, уже высказаны или намечены важнейшие вопросы, касающиеся антропологии папуасов. Я не преминул ими воспользоваться. Прежде, однако, чем перейти к этим вопросам, мне кажется уместным, для устранения возможных недоразумений, точнее объяснить, с какими людьми я имел дело.

   Как сказано, я высадился в заливе Астролябия. Моя хижина была построена на его южном берегу, почти посередине между двумя крайними мысами (м. Дюперре и м. Риньи). Я ознакомился как с жителями побережья залива, так и с обитателями соседних островов у мыса Дюперре {Я назвал эти острова (числом около 30), посещенные мною недавно, Архипелагом Довольных людей. См.: Naturkundig Tijdschrift. D. 33. S. 121 (см.: с. 262 и 429 т. 1 наст. изд.).}. Люди с о. Кар-Кар (о. Дампир) также являлись к моей хижине¹*. Я неоднократно посещал папуасов, живущих в горах вокруг залива, до высоты примерно 1500 футов²*, в разбросанных там деревнях, и мог лично убедиться в том, что высокий горный хребет, идущий параллельно берегу и имеющий приблизительную высоту в 6-8 тысяч футов, необитаем. Полнейшее отсутствие тропинок, густота девственного леса и крутизна горного хребта образуют трудно преодолимую преграду для проникновения в глубь страны, о которой туземцы, несмотря на мои частые расспросы, не могли мне дать никаких сведений, так как они сами никогда не переходят через горы. Некоторые долины на юго-западном берегу залива проникают далеко в горы. Жители и этих склонов не упускали случая навестить белого пришельца. Являлись также люди с восточной части горного хребта, с которыми мои соседи незадолго перед этим заключили мир, и возвращались домой довольные, получив от меня подарки.

   В общем плотность населения вокруг залива довольно велика {Я оцениваю население на побережье залива Астролябия и в окружающих горах по крайней мере в 3500-4000 человек; там около 80 деревень и я принимаю за среднее число жителей в селении как минимум 45-50 человек. Это число, вероятно, еще ниже действительного, так как только в самых маленьких деревнях можно было насчитать менее 40 человек, в больших же было и. 100, и 150³*.}. У меня было широкое поле для наблюдений, которые, однако, значительно затруднялись обилием языков и их различием в ближайших деревнях³.

   Об этих многочисленных языках, так же как и о физиономии и климатологии страны, образе жизни и питании папуасов, я подробно сообщу в другом месте; здесь же достаточно сказать, что Берег Маклая гористый и порос густым лесом. Деревни папуасов расположены в тени лесов, и только при работе на плантациях да на рыбной ловле туземцы подвергаются действию солнца. Пища их главным образом растительная; мясо свиней, собак, сумчатых, птиц и пресмыкающихся составляет большую редкость; рыбной ловлей здешние папуасы занимаются тоже мало.

   Теперь я перехожу к настоящей задаче этого сообщения, т. е. к рассмотрению свойств кожи, волос, черепа и других телесных особенностей здешних папуасов.

   Телосложение. Самый высокий папуас, измеренный мною, был ростом 1,74 м, самый низкий - 1,32 м⁴*; рост остальных варьировал в этих пределах, причем, однако, лишь немногие приближались к указанному максимуму. Женщины в большинстве случаев были значительно ниже мужчин. В общем папуасы хоть и невысоки ростом, но хорошо и крепко сложены, что было замечено и ранее другими наблюдателями относительно папуасов, живущих в других местах {Wallace A. R. Der Malayische Archipel. Bd. 2. Braunschweig, 1869. S. 234.}.

   Кожа. Я никоим образом не могу согласиться с авторами, которые приписывают папуасам некую особенно шершавую кожу {Reise der österreichischen Fregatte Novarra um die Erde in den Jahren 1857, 1858, 1859. Anthropologischer Theil. Abth. 3. Ethnographie... bearbeitet von F. Müller. Wien, 1868. S. 14; Finsch O. Neu-Guinea und seine Bewohner. Bremen, 1865. S. 34.}. Не только у детей и женщин, но и у мужчин кожа гладкая и ничем не отличается в этом отношении от кожи европейцев. То обстоятельство, что здесь многие страдают psoriasis'ом и вследствие этого имеют кожу, покрытую сухими чешуйками, не представляет еще расовой особенности; понятно также, что если многие другие смазывают кожу в течение многих лет особым сортом глины, то неудивительно, что она становится у них несколько грубее. Наконец, также ясно, что кожа у людей, постоянно всюду ходящих нагими и подвергающих себя действию солнца и всем переменам погоды, не может быть так же нежна, как кожа людей, защищающих себя платьем. Одним словом, какую-то особенную шершавость кожи никоим образом нельзя приводить в качестве одного из признаков, отличающих папуасов от остальных людей.

   Цвет кожи. У большинства путешественников приходится встречать упоминание о черном, даже о синевато-черном цвете кожи папуасов {"Цвет кожи черновато-коричневый, часто даже иссиня-черноватый" (Reise der österreichischer Fregatte... S. 14; Finsch О. Neu-Guinea... S. 39).}. Очень темная окраска кожи действительно свойственна жителям многих меланезийских островов {Когда я прибыл с Ротумы на Новую Ирландию, меня поразил темный цвет тамошних папуасов в сравнении с полинезийцами; наоборот, на Берегу Маклая мне бросился в глаза светлый цвет кожи у жителей гор. Туземцы из Доре, которых я видел в Тидоре⁴ (человек 60), были в среднем темнее туземцев залива Астролябия. Негритосы Люсона, посещенные мною в апреле 1873 г., были также темнее обитателей гор на Берегу Маклая. Некоторое количество очень светлых папуасов было среди новогебридцев, которых я застал на Таити среди рабочих на плантациях.}, но отличительным признаком всей папуасской расы черный цвет (кожи) считать нельзя.

   Здешние папуасы почти все светло-шоколадного, коричневого цвета; попадаются (особенно между горными жителями) желто-коричневатые, не темнее светлых самоанцев, но встречаются и темноокрашенные, как обитатели Новой Ирландии или Дорэ. В общем я нашел, что цвет кожи папуасов варьирует в широких пределах, не меньше, чем у многих других рас⁵.

   Возраст оказывает на цвет кожи значительное влияние, что особенно заметно у мужчин. До двадцати лет юноши довольно светлы, пожилые люди гораздо темнее⁶. Однако и здесь можно найти индивидов, как и в Полинезии {Weitz Th. Anthropologie der Naturvölker. Bd. 5. Abth. 2. Leipzig, 1870. S. 26 und f.}, более темных, чем большинство населения. Как мне кажется, их появление следует объяснять не иначе, чем аналогичные случаи появления брюнетов и блондинов у кавказской расы. Я видел также светлее и темнее окрашенных детей у одних и тех же родителей. Отклонение от обычного цвета кожи поддерживается также наследственностью. Браки между темными индивидами случаются здесь часто.

   Пигмент распределен по телу неравномерно; некоторые места кажутся немного светлее, чем остальные. Лицо {Цвет кожи лица у многих других темноокрашенных племен (например, у полинезийцев, малайцев, мулатов) я находил более светлым, чем на остальном теле, обратное, следовательно, тому, что наблюдается у европейцев. Можно, пожалуй, объяснить эту особенность более частым шелушением эпидермиса более нежной кожи лица.}, ладони, ступни, кожа подмышками, как и места, покрытые браслетами и передником стыдливости, окрашены светлее. У женщин с отвислыми грудями нижние поверхности грудей и места, прикрытые последними, также светлее остальной кожи.

   У некоторых папуасов я наблюдал на коже более темные пятна. Цвет этих пятен не отличался значительно от цвета остальной кожи, но контуры их обрисовывались все-таки вполне ясно. Эпидермис на этих местах был так же гладок, как и на остальном теле, и ничто не давало повода предположить, что эти пятна, занимающие часто большие участки кожи (иногда половину спины или значительную часть одной из конечностей), связаны с каким-нибудь болезненным процессом.

   Цвет рубцов. Маленькие раны оставляют рубцы, которые несколько темнее кожи; например, можно различить по более темной окраске мелкие круглые рубцы (у женщин по обеим сторонам груди, у мужчин - на спине и конечностях), сделанные раскаленным углем. Глубокие раны, встречающиеся у здешних папуасов, нередко имеют следствием ряд почти белых рубцов; я также видел неоднократно на теле папуасов более крупные белые пятна с очень зубчатыми очертаниями.

   Волосы. В распределении и свойствах волос думали найти самый характерный признак папуасов {Earl G. W. The Native Races of the Indian Archipelago. Papuans. London, 1853; Baer К. Е. von. Ueber Papuas und Alfuren // Mémoirs de l'Académie Impériale des Sciences de St. Pétersbourg. Sixième série. Sciences Naturelles. 1859. T. 8. S. 65.}, поэтому я обратил на волосы папуасов особенное внимание. Прежде всего о распределении волос. Чтобы составить себе правильное мнение о распределении волос на голове папуасов, я исследовал его как у совсем маленьких (3-6 месяцев) детей, так и на бритых головах более старших (7-13 лет). Мне удалось также несколько раз наблюдать распределение волос на головах взрослых, когда мне приходилось самому коротко стричь волосы на значительных участках головы (при ранениях головы, которые я должен был лечить). Таким путем я мог получить ясную картину распределения волос на голове папуасов. Групповидного или пучкообразного распределения волос я решительно не заметил. Волосы на голове папуаса растут совершенно так же, как у европейца и вообще как на человеческом теле, т. е. отдельные волосы находятся не на равных расстояниях друг от друга (1-3 мм в среднем) и часто по 2, по 3, реже по 4 вместе.

   Вначале новые волосы папуасов (на голове у детей или на теле у взрослых), длиной приблизительно в 1,5 мм, прямы, не изогнуты; лишь потом, когда волосы отрастут и окрепнут, они начинают завиваться. При этом волосы собираются в локоны, закругления которых достигаю! в поперечнике приблизительно 3-5 мм у детей, а у взрослых 6-10 мм⁵*.

   Каким образом Эрл⁷ пришел к убеждению, что волосы папуасов достигают длины в 1 фут, для меня неясно {Earl G. W. The Native Races. P. 2.}. Мне кажется, трудно сказать что-нибудь положительное, достаточно проверенное рядом наблюдений относительно длины, которой может достигнуть волос папуаса, подобно тому, как это трудно сказать относительно длины, какой мог бы достигнуть волос европейца, предоставленный свободному росту {Нет, кажется, ни одного человеческого племени, у которого бы с детства оставляли волосы свободно расти, не применяли бы бритья, стрижки, расчесывания, смазывания различными веществами и т. д.}. Папуасы часто бреют свои волосы, смазывают их разными жидкостями, стригут их и т. д. К тому же рост волос у всех человеческих племен представляет значительные индивидуальные колебания. И у папуасов: один имеет массу волос, вдвое превышающих по размерам его голову; другому же приходится покрывать свою жидковолосую или даже лысую голову шкуркой кускуса; один часто обрезает бамбуковым ножом свои "гатесси" (туземное название длинных локонов на затылке), покрывающие у него не только шею, но и плечи и часть спины, а другой, несмотря на все старания, не может отрастить длинных локонов и печально {Длинные пышные волосы считаются здесь большим украшением мужчины.} говорит о своих волосах: "Татэ борле, борле" (плохие, плохие волосы).

   Папуасы тратят много труда и времени на расчесывание, разделение на отдельные пряди и окраску своих волос. Если не расчесывают волос несколько дней, то последние образуют вьющуюся, взъерошенную массу, из которой торчат отдельные, более длинные пряди, но никогда волосы не образуют естественным путем обособленных длинных прядей, как это утверждает Эрл, а за ним и другие авторы. Я много раз наблюдал, как здешние жители старательно отделяют свои "гатесси" одну от другой. Не следует также думать, что эти "гатесси" состоят каждая из одного пучка; они скорее представляют закрученную, продолговатую массу, состоящую отчасти из отмерших и отпавших волос и из втертой глины. Нередко части такого локона висят один за другим на четырех - пяти волосках.

   Цвет волос. На детских головах можно видеть, что волосы папуасов от природы матово-черного цвета. В более позднем возрасте у всех туземцев без исключения вследствие втирания различных веществ волосы изменяются в цвете и становятся еще более матовыми. Эту искусственно приобретенную окраску не всегда легко наблюдать, так как волосы почти всегда бывают окрашены у них в красный или черный цвет⁶*.

   Отдельный волос, выделенный из локона, представляет спираль, отличающуюся от всякого другого вьющегося волоса (также и европейца) лишь своими более узкими завитками. Если волосы папуаса предварительно хорошо расчесаны, то кольца их (завитки) оказываются более широкими, и тогда, мне кажется, очень трудно отличить макро- или микроскопически отдельный папуасский волос от вьющегося волоса всякой другой расы⁸. При рассматривании в микроскоп волосы папуасов (мужчин) имеют приблизительно среднюю толщину волос европейца. Многие волосы взрослых папуасов, вымытые в воде {При промывке папуасского волоса, который перед тем был расчесан и поэтому имел широкие завитки, я всегда замечал, что в воде завитки снова становились узкими.}, теряют свой черный цвет, становятся светло-желтыми и представляются под микроскопом вполне прозрачными, как всякий другой волос после обработки щелочами. Причина этого - различные реактивы, которыми папуасы обрабатывают свои волосы (в молодости - золой и известью, в позднейшем возрасте - красной и черной глиной).

   Говоря о волосах папуасов, необходимо добавить несколько слов об уходе за ними и о прическе папуасов. Первые волосы у детей мягки и прямы; уже в самом раннем младенческом возрасте, когда волосы только что показались, голову натирают черной краской. В возрасте от трех до четырнадцати лет волосы часто бреют или обрезают. Прежде употребляли для обрезания волос бамбуковые ножи, а для бритья - острые осколки кремня или пользовались острыми краями некоторых трав. Вскоре после моего появления <на Берегу Маклая> туземцы ознакомились с режущими свойствами стекла, и теперь они бреют себе волосы осколками стекла, если только могут их добыть. Чтобы сколько-нибудь защитить детей от вшей, волосы на их голове натирают золой и известью, отчего образуется толстая корка. Если снять эту корку, то волосы оказываются бурыми или даже светло-желтыми. У детей, особенно у девочек, операцию эту часто повторяют; у мальчиков до обряда обрезания, т. е. до тринадцати-четырнадцати лет, волосам не дают отрасти длиннее 5-6 мм, после же обрезания на волосы и прическу обращается особое внимание. Волосы отращивают более 10 см (редко свыше 14 см), расчесывают по нескольку раз в течение дня большим бамбуковым гребнем с длинными зубцами и натирают их <мякотью> молодых кокосовых орехов, а также различными сортами глины.

   Перед большими празднествами и посещением соседних деревень молодые папуасы обыкновенно заняты украшением друг друга. При этом раскрашивается лицо, иногда и спина, расчесываются и красятся волосы. Чтобы краска лучше держалась, сначала натирают волосы наскобленной <мякотью> кокосового ореха (при помощи раковины), потом тщательно причесывают их длинным бамбуковым гребнем, отрезая лишние, торчащие локоны так, чтобы получилась более ровная и пышная прическа. После этой операции больше не видно отдельных локонов, а видна лишь волнистая масса волос, в которой заметны только отдельные волосы, а не отдельные завитки. Далее натирают красной краской (суру) или всю голову, или лишь только часть ее вокруг лица, наподобие ленты; в последнем случае красят волосы на затылке в черный цвет. Часть молодежи и все папуасы более зрелого возраста пользуются для окрашивания волос только черной краской (куму).

   Потом обвивают вокруг головы одну или две ленточки, изящно сплетенные из тонких полосок листа пандануса, и закрепляют их на затылке посредством приделанных к концам деревянных булавок. Ленточки эти мешают волосам спадать на лоб. Большой бамбуковый гребень, украшенный у молодых людей лишь одним пером, втыкается в волосы спереди. Перо на гребне обрезано так, что при самом легком движении головы или ветерке оно приходит в колебание, что, во-видимому, весьма нравится папуасам. Кроме того, в волосы втыкаются красные цветы Hibiscus, a на затылке обыкновенно развевается длинный и узкий, пестро окрашенный лист Colodracon, прикрепленный маленьким бамбуковым гребешком. Это обычная праздничная прическа папуасской молодежи (маласси). Прическа более пожилых туземцев (тамо) гораздо проще. Они обыкновенно красят волосы в черный цвет, не употребляют ни ленточек, ни цветов, ни листьев и лишь в особо торжественных случаях втыкают в волосы большой веер или султан из перьев. Но зато они отпускают волосы на затылке, которые, будучи разделены на длинные тонкие пряди, образуют вышеописанные "гатесси", спадающие сзади на шею от одного уха до другого. Длинные гатесси считаются у мужчин большой красой. На темени волосы отпускают и расчесывают по-прежнему, гатесси же густо смазывают черной краской, чтобы лучше изолировать их друг от друга.

   В обычные дни пожилые мужчины не носят в волосах ничего, кроме гребня; молодые - лишь несколько цветов и листьев. Вообще волосы приходится красить не особенно часто, так как краска - вещь дорогая, и волосы поэтому имеют часто красно-бурый оттенок.

   Женщины и девушки почти вовсе не тратят труда и времени на украшение волос и лишь в редких случаях получают от своих мужей или братьев немного черной или красной краски. По большей части они коротко обрезают свои волосы и бреют их.

   Горные жители ухаживают за своими волосами не так старательно, как мои соседи, живущие на побережье. Однако в торжественных случаях их прическа похожа на прически последних⁷*. Жители Самбуль- и Сегуана-Мана (горные деревни) привязывают к отдельным локонам различные мелкие предметы, как, например, красиво окрашенные перышки, раковинки, блестящих жуков и т. д. Такой же обычай я наблюдал у жителей Новой Ирландии (Порт-Праслин).

   Седина скрадывается краской; к тому же папуасы, кажется, не достигают преклонного возраста⁹, так что седые волосы редко можно встретить. Если в бороде появляются кое-где седые волосы, их старательно выдергивают. Лысых я встретил среди многих сотен папуасов только четырех. Зато редкие или жидкие волосы встречаются у стариков довольно часто.

   Брови у папуасов в большинстве случаев сбриваются; если же они не сбриты, то обычно бывают очень густые; они поразительно широки и часто соединяются на переносье.

   Ресницы, особенно у молодых людей, достигают значительной длины и обыкновенно красиво изогнуты кверху.

   Бороду молодые люди бреют или выщипывают⁸*. Старшие отпускают бороду, которая становится густой и обильной, но не достигает особенной длины, так как ее часто обрезают и даже бреют. Как и в Полинезии, бороду здесь носят не особенно охотно, считая ее признаком старости. Волосы бороды у папуасов (как и у кавказской расы) гораздо толще, чем на голове, поэтому и завитки их значительно шире.

   Волосы на теле. Как и на голове, волосы на теле папуасов растут вовсе не группами или пучками, как это утверждают некоторые наблюдатели {Jukes J. В. Narrative of the Surveying Voyage of H.M.S. "Fly". 1842-1846. V. 2. London, 1847.}. Быть может, поводом к такому ложному представлению послужило то обстоятельство, что у пожилых индивидов волосы на тех местах, где они бывают длиннее (на груди, на внутренней поверхности бедер и т. д.), собираются в небольшие пучочки или завитки. Достаточно, однако, более внимательного осмотра тела любого папуаса, чтобы убедиться, что волосы растут не пучкообразно и что их корни распределены не группами.

   Скудный или более обильный рост волос на теле подвержен у папуасов подобным же индивидуальным колебаниям, как и у других племен. Вообще же обволошенность тела у здешних туземцев, по-видимому, меньше, чем у европейцев; некоторые же части тела представляются, наоборот, более волосатыми, чем у кавказской расы. Так, например, у папуасов часто можно встретить довольно густые и длинные волосы на спине, начиная от затылка. Эти волосы следуют вдоль позвоночника, причем <их полоса> постепенно суживается книзу; я видел также у некоторых папуасов, что все ягодицы их покрыты обильными волосами. Наоборот, на тыльной стороне рук, где у европейцев нередко можно видеть довольно длинные волосы, я не встречал их у папуасов вовсе.

   У индивидов, страдающих psoriasis'ом (по-туземному "массо"), я видел только скудную растительность на теле, а у некоторых не было и вовсе волос на теле. Вообще относительно волос на теле, а равно и растущих подмышками и на половых частях, можно заметить, что все они много толще волос на голове; при этом волосы подмышками и на половых частях образуют гораздо более широкие завитки, чем волосы на голове.

   Череп. Малое число несомненно подлинных папуасских черепов, находящихся в европейских музеях, побудило меня старательно их собирать здесь; но, несмотря на все усилия, мне удалось добыть всего 10 штук. Погребальные обычаи папуасов были благоприятны для моей цели, но позже они оказались причиной того, что мне могли достать лишь немногие черепа. После пребывания трупа около года в земле его выкапывают родственники, по крайней мере голову; нижнюю челюсть тщательно отделяют от черепа, очищают и сохраняют, череп же, наоборот, бросают в каком-нибудь углу деревни в кусты {Я получил однажды в одной деревне (Румбу) менее чем в 10 минут 5 черепов, которые мне собрали ребятишки за несколько кусков табаку и лоскутков ситца в разных закоулках деревни позади хижин. Я сам часто находил вблизи папуасских деревень человеческие кости, валявшиеся на земле, в кустах, вместе с костями свиней и собак; они, очевидно, были выброшены самими папуасами вместе с другими костями.}. Эти черепа, подвергаясь действию погоды и разным случайностям, могут сохраняться лишь немногие годы; поэтому в каждой деревне можно найти только черепа людей, недавно умерших.

   Однако весьма трудно добыть череп с нижней челюстью: последняя, как уже сказано, заботливо сохраняется родственниками умершего. Щедрые подарки редко побеждают нежелание папуасов отдать челюсть умершего родственника, хотя они охотно отдают череп за пустую бутылку. С большим трудом я мог достать 2 черепа с нижней челюстью.

   До сих пор я не имел возможности обработать свой краниологический материал, который я сохраняю до более подробного изучения. Пока я ограничусь только сообщением некоторых беглых наблюдений.

   Череп папуасов Берега Маклая долихоцефальный (указатель ширины в среднем 77), высокий (указатель высоты в среднем 72); при рассматривании сбоку (в профиль) верхний контур его представляется весьма выпуклым. При рассматривании черепа спереди или сзади он кажется крышеобразным; вдоль его, через макушку, идет явственное гребневидное утолщение, что, впрочем, было отмечено и относительно других папуасских черепов {Baer К. Е. von. Ueber Papuas und Alfuren. S. 64.}. Лоб с боков сильно сдавлен, и скуловые кости сильно выдаются в стороны. Надбровные дуги часто бывают сильно развиты. Затылок широкий и плоский {Череп младенцев и детей раннего возраста значительно отличается от черепа взрослых; затылок у них сильно выдается, что у взрослых не так бросается в глаза. Искусственной деформации черепа, как мне положительно известно, у папуасов Берега Маклая не практикуется.}. Верхняя челюсть значительно развита и довольно прогнатна, так что верхний ряд зубов выдается над нижним. Нижняя челюсть спереди узка, с выступающими вперед углами. Положение нижнего ряда зубов по большей части менее прогнатно, чем верхнего.

   Физиономия. Немного покатый, невысокий и узкий лоб, приплюснутый широкий нос {Уоллес (Wallace A. R. Der Malayische Archipel. Bd. 2. S. 412, 415 и др.) говорит часто о "большом папуасском носе". Таковой, может быть, характерен для некоторых папуасских племен, но здесь я встречал его только в виде исключения, у двух-трех индивидов¹⁰.}, часто с большими ноздрями, широкий, выдающийся вперед рот с выпяченной верхней губой⁹*, уходящий назад подбородок и, наконец, выдающиеся в стороны скулы, резко контрастирующие в височной области с узким подбородком - вот приблизительно господствующий тип здешних папуасов.

   Но не все лица можно подвести под эту схему. Попадаются и прямые и не особенно плоские носы, даже большие, выпуклые; губы также не у всех толстые и выпяченные, встречаются и узкие, причем иногда и подбородок не отступает заметно назад.

   Описание человеческого типа выходит весьма различным, смотря по тому, имеются ли в виду лица более молодых или старых людей. Менее развитая мускулатура, большая толщина жирового слоя, более гладкая кожа значительно изменяют очертания лица¹⁰*. В предыдущем описании я имел в виду главным образом лица мужчин в возрасте приблизительно от 30 до 35 лет. У молодых папуасов лоб обыкновенно более выпуклый и глаза лежат не так глубоко. Глаза вообще большие, с черной или карей радужной оболочкой и матово-белой роговицей, которая у более пожилых имеет желтоватый оттенок¹¹*. Среди мальчиков нередко встречаются миловидные и приятные лица {Попадались также нередко лица, напоминающие известный портрет у Рафлза (Raffles T. S. The History of Java. London, 1830. Plate 31). воспроизведенный К. Э. фон Бэром (Ueber Papuas und Alfuren. S. 58), причем физиономии не принадлежали больным субъектам, как это предполагал фон Бэр. Папуасский мальчик Ахмат (из Амбербаки), сопровождающий меня с февраля 1873 г., мог бы служить парой к этому портрету¹¹.}. Среди взрослых мне лишь крайне редко попадались физиономии, о которых можно было бы сказать то же самое. Дети и женщины гораздо ближе по типу к африканским неграм, чем мужчины¹². Вообще я нигде не встречал такого несходства между лицами детей и взрослых, как здесь, на Новой Гвинее. Физиономии некоторых жителей горной деревни Теньгум-Мана поразили меня своей некрасивостью: с узким и покатым лбом и широким толстым носом соединялся у них рот, имеющий при самом спокойном выражении лица не менее 75-80 мм в ширину; но в той же деревне оказались и люди с почти красивыми (на взгляд европейца) лицами.

   Папуасы Берега Маклая прокалывают себе носовую перегородку. Эта операция производится над детьми в возрасте трех-четырех лет. Она несколько изменяет форму носа, так как носовая перегородка немного отвисает. Отверстие имеет в ширину около 5 мм. В носу редко носят тяжелые и толстые предметы; мужчины обыкновенно в качестве носового украшения употребляют продолговатый камешек или кусочек раковины. Жители же гор втыкают в нос бамбуковые украшенные узорами палочки длиной в 15-20 см; особенно любят это украшение женщины. У одного племени, живущего к юго-востоку от бухты Астролябия и называемого здешними туземцами "дева", пробуравливают себе крылья носа в их верхней части и носят в отверстиях перья, деревянные палочки и другие украшения {Этот обычай я наблюдал также в Порт-Праслин у обитателей Новой Ирландии.}.

   Зубы. Верхний ряд зубов выступает над нижним. Зубы у папуасов крепкие, большие и часто ряд их несимметричен. Вследствие преобладания растительной пищи зубы уже очень рано стираются {Уже на 8-м месяце моего пребывания на Новой Гвинее я заметил значительное стирание своих зубов вследствие почти исключительно растительной пищи.}. Беспрестанное жевание бетеля является причиной порчи и даже отсутствия зубов у пожилых туземцев¹²*. <