Жуковский Василий Андреевич - В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

ушкина смотрели члены "Арзамаса" как на счастливое для них происшествие, как на торжество. Сами родители его не могли принимать в нем более нежного участия; особенно же Жуковский, восприемник его в "Арзамасе", казался счастлив, как будто бы сам Бог послал ему милое чадо. Чадо показалось мне довольно шаловливо и необузданно, и мне даже больно было смотреть, как все старшие братья наперерыв баловали маленького брата. <...> Я не спросил тогда, за что его назвали Сверчком: теперь нахожу это весьма кстати: ибо в некотором отдалении от Петербурга, спрятанный в стенах Лицея, прекрасными стихами уже подавал оттуда свой звонкий голос. <...>

   Я не могу здесь умолчать о впечатлении, которое сделала на меня Марья Андреевна Мойер²¹. Это совсем не любовь; к сему небесному чувству примешивается слишком много земного; к тому же мимоездом, в продолжение немногих часов влюбиться, мне кажется, смешно и даже невозможно. Она была вовсе не красавица, разбирая черты ее, я находил даже, что она более дурна; но во всем существе ее, в голосе, во взгляде, было нечто неизъяснимо-обворожительное. В ее улыбке не было ничего ни радостного, ни грустного, а что-то покорное. С большим умом и введениями соединяла она необыкновенные скромность и смирение. Начиная с ее имени, все было в ней просто, естественно и в то же время восхитительно. Других женщин, которые нравятся, кажется, так взял бы да и поцеловал; а находясь с такими, как она, в сердечном умилении все хочется пасть к ногам их. Ну, точно она была как будто не от мира сего. Как не верить воплощению Бога-человека, когда смотришь на сии хрупкие и чистые сосуды? В них только могут западать небесные искры. "Как в один день все это мог ты рассмотреть?" - скажут мне. Я выгодным образом был предупрежден насчет этой женщины; тут поверял я слышанное и нашел в нем не преувеличение, а ослабление истины.

   И это совершенство сделалось добычей дюжего немца, правда, доброго, честного и ученого, который всемерно старался сделать ее счастливой; но успевал ли? В этом позволю я себе сомневаться. Смотреть на сей неровный союз было мне нестерпимо; эту кантату, эту элегию никак не умел я приладить к холодной диссертации. Глядя на госпожу Мойер, так рассуждал я сам с собой: "Кто бы не был осчастливлен ее рукой? И как ни один из молодых русских дворян не искал ее? Впрочем, кто знает, были, вероятно, какие-нибудь препятствия, и тут кроется, может быть, какой-нибудь трогательный роман". Она недолго после того жила на свете: подобным ей, видно, на краткий срок дается сюда отпуск из места настоящего жительства их. <...>

  

  

   Филипп Филиппович Вигель (1786-1856) - видный чиновник, литератор и мемуарист, автор широко известных "Записок". Чиновник коллегии иностранных дел, сослуживец братьев Тургеневых, Д. Н. Блудова и Д. В. Дашкова, дослужился до тайного советника.

   Первое знакомство Вигеля с Жуковским относится к 1804-1805 гг. Впоследствии Вигель - один из постоянных членов литературного окружения Жуковского, активный член "Арзамаса" (арзамасское прозвище - Ивиков Журавль). В период службы на юге Вигель был знаком с А. П. Зонтаг; Жуковский осведомляется о нем в письме к последней от 2 апреля 1828 г.: "Видаете ли Вигеля? Он от вас в восхищении..." (УС, с. 104). В 1830-е годы Вигель - постоянный посетитель "суббот" Жуковского в Шепелевском дворце. В последнее пребывание Жуковского в Москве (январь - начало марта 1841 г.) Вигель - один из постоянных его собеседников (ЦГАЛИ. Ф. 198. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 86 об. - 88 об.).

   "Запискам" Вигеля принадлежит значительное место в русской мемуаристике. Галерея портретов современников в них отличается почти исчерпывающей полнотой. Хотя характеристики Вигеля не всегда объективны, часто окрашены недоброжелательным пристрастием автора, который справедливо пользовался репутацией человека злобного, желчного и порочного, они обнаруживают тем не менее острую наблюдательность Вигеля и бытовую конкретность описания, которые высоко ценились уже его современниками.

   Жуковский в "Записках" Вигеля - один из немногих людей, о которых мемуарист пишет с неизменной любовью и восхищением. Может быть, "Записки" злоречивого Вигеля - наиболее убедительное свидетельство того, насколько однозначно современники воспринимали личность поэта, чья доброта, щедрость и нравственное совершенство были вне всякого сомнения. "Записки" создавались в 1830-1840-е годы; Вигель их охотно читал в петербургских салонах, но появились они впервые в печати в 1864 г.

  

  

   Вигель Ф. Ф. Записки / Под ред. С. Я. Штрайха. М., 1928. Т. 1. С. 69, 198-199, 293, 342-343; т. 2. С. 57-58, 60-61, 63-64, 66-67, 94, 99, 101-103,107, 111,124.

  

   ¹ ...известие об экзамене... - Ошибка памяти Вигеля. Жуковский кончил пансион в 1801 г.; описываемые же события происходят в конце 1798 - начале 1799 г. Известие об акте в Благородном пансионе, прочитанное Вигелем в "Московских ведомостях", могло относиться к акту 22 декабря 1798 г., на котором Жуковский читал стихотворение "Добродетель".

   ² Мерзляков возгремел одой молодому императору... - Речь идет об "Оде на коронование государя императора Александра I" (1801).

   ³ ...описываемого времени... - Речь идет о 1802 г.

   ⁴ ...в "Узника" и "Мотылька"... - Имеется в виду стих. Жуковского "Узник к мотыльку, влетевшему в его темницу" (1813), перевод с французского из Ксавье де Местра.

   ⁵ "Погребение кота" - популярная лубочная картинка XVIII в., использованная Жуковским при создании "Войны мышей и лягушек".

   ⁶ ...в 1803 или 1804 году... - Ошибка Вигеля: Жуковский начал печататься с 1797 г.; подразумеваемая здесь публикация элегии "Сельское кладбище" относится к 1802 г.

   ⁷ ...не замечен толпою обыкновенных читателей... - Публикация элегии, напротив, принесла Жуковскому известность в литературных кругах и считается его литературным дебютом.

   ⁸ ...падших в поражении Аустерлицком. - Подразумевается стих. "Песнь барда над гробом славян-победителей" (1806).

   ⁹ Сюжет известной баллады Ф. Шиллера "Геро и Леандр", восходящий к "Героидам" Овидия.

   ¹⁰ Имеется в виду баллада Жуковского "Людмила", вольный перевод баллады немецкого поэта Г.-А. Бюргера "Ленора".

   ¹¹ ...всю низость настоящего он смолоду еще позабыл и пренебрег. - неточная цитата из стих. Жуковского "Мотылек и цветы":

  

   И с вами низость настоящего

   И пренебрег и позабыл.

  

   ¹² Имеется в виду стих. Жуковского "Императору Александру".

   ¹³ Тщеславный и ленивый Тургенев... - Характеристика Александра Ивановича Тургенева, как указывает комментатор "Записок" Вигеля С. Я. Штрайх, объясняется личными счетами мемуариста, который завидовал ему по службе (Вигель Ф. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 29).

   ¹⁴ Дом А. Н. Оленина был местом встреч цвета петербургской дворянской интеллигенции. Здесь бывали И. А. Крылов, Н. И. Гнедич, А. С. Пушкин и др. Жуковский познакомился с Олениным в 1815 г. и сразу стал завсегдатаем его салона (УС, с. 13).

   ¹⁵ Премьера трагедии Ж. Расина "Ифигения в Авлиде" в переводе M. E. Лобанова состоялась 6 мая 1815 г. (История русского драматического театра. М., 1977. Т. 2. С. 481).

   ¹⁶ ...певцу славы русского воинства... - Речь идет о стих. Жуковского "Певец во стане русских воинов".

   ¹⁷ Пенсион Жуковскому был назначен по ходатайству А. И. Тургенева после чтения во дворце послания "Императору Александру" (РА. 1864. Стб. 448-452). Рескрипт о назначении был написан А. И. Тургеневым и зачитан им на 17-м ординарном заседании "Арзамаса" 6 января 1817 г. Это событие было воспринято как торжество "Арзамаса" над "Беседой" и отмечено в протоколе заседания (Арзамасские протоколы, с. 187-188).

   ¹⁸ В. Л. Пушкин был принят в "Арзамас" на организационном собрании общества, а ритуал его приема состоялся на девятом ординарном заседании в марте 1816 г. и отличался особой выдумкой (Арзамасские протоколы, с. 140- 152).

   ¹⁹ Привилегии старосты "Арзамаса" перечислены в протоколе десятого ординарного заседания (Арзамасские протоколы, с. 155).

   ²⁰ Отношения Жуковского с А. Ф. Воейковым были близкими и дружескими только до его женитьбы на А. А. Протасовой; вскоре после свадьбы Воейков резко изменил отношение к Жуковскому (см.: ПЖкТ, с. 133).

   ²¹ С М. А. Мойер Вигель познакомился в Дерпте, где был проездом за границу, с Д. Н. Блудовым, в 1818 г.

  

  

   Мы теснились вокруг дерновой скамейки, где каждый по очереди прочитывал "Людмилу", "Эолову арфу", "Певца во стане русских воинов", "Теона и Эсхина"; в трепете, едва переводя дыхание, мы ловили каждое слово, заставляли повторять целые строфы, целые страницы, и новые ощущения нового мира возникали в юных душах и гордо вносились во мрак тогдашнего классицизма, который проповедовал нам Хераскова¹ и еще не признавал Жуковского...

   Стихи Жуковского были для нас не только стихами, но было что-то другое под звучною речью; они уверяли нас в человеческом достоинстве, чем-то невыразимым обдавали душу - и бодрее душа боролась с преткновениями науки, а впоследствии - с скорбями жизни. До сих пор стихами Жуковского обозначены все происшествия моей внутренней жизни, - до сих пор запах тополей напоминает мне "Теона и Эсхина" <...>

  

   Владимир Федорович Одоевский (1804-1869) - писатель, журналист, литературный и музыкальный критик, один из виднейших представителей философского романтизма. Образование получил в Московском университетском пансионе, куда поступил учиться в 1816 г. Его имя значилось на почетной доске пансиона среди имен его лучших питомцев, в том числе Жуковского. Жуковский был для Одоевского первым литературным учителем. В конце 1820 - начале 1830-х годов между ними устанавливаются личные связи. По воспоминаниям М. П. Погодина, Жуковский "постоянный посетитель" литературного салона Одоевского (В память о князе В. Ф. Одоевском. М., 1869. С. 57). Образы поэзии Жуковского (Аббадона, Ундина) активно входят в мир прозы Одоевского; привлекает его внимание статья Жуковского "Взгляд на землю с неба" (см.: Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма: Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель. М., 1913. Т. 1, ч. 2. С. 319-320). Особенно Жуковский и Одоевский сближаются в 1837-1840 гг. Их многочисленные записки друг другу - отражение общей деятельности по изданию сочинений Пушкина, Совр. (РА. 1900. Кн. 3; PC. 1904. No 7). Залогом этих отношений стало посвящение Жуковскому повести "Необойденный дом" (1840). Одоевский принимает активное участие в юбилее Жуковского в доме Вяземского 29 января 1849 г. и обещает написать Жуковскому об этом событии. Но, как сообщает Жуковский Вяземскому в письме от 19 февраля 1849 г., "Одоевский только обещался написать, но не пишет" (ПВЖ, с. 66).

   Предлагаемый фрагмент из воспоминаний о Жуковском сохранился в бумагах Одоевского и, по мнению Сакулина, является частью приветствия на юбилее 1849 г. (Сакулин П. Н. Указ. соч. С. 320). Возможно, Одоевский хотел включить их в обещанное письмо, о чем говорят последние слова, на которых обрывается рукопись. Но как бы то ни было, небольшие по объему воспоминания - отражение отношения к поэзии Жуковского не только самого мемуариста, но и всего молодого поколения 1820-х годов.

  

  

   Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма: Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель. М., 1913. Т. 1, ч. 1. С. 90-91. Сверено по рукописи: РНБ. Ф. 539. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 238-239; Ед. хр. 13. Л. 117.

   ¹ Имя M. M. Хераскова, характерного представителя русского классицизма, автора "Россиады", как одного из попечителей Московского университета и пансиона, пользовалось большой популярностью в его стенах. Еще в 1799 г. Жуковский посвящает ему стих, под заглавием "M. M. Хераскову от воспитанников Университетского благородного пансиона". Разумеется, в 1816 г., когда Одоевский поступил в пансион, сочинения Хераскова вызывали уже другое отношение.

  

  

   14 января. <...> Жуковский мне принес свои сочинения; обедал с нами. <...>

   4 февраля. <...> Пришел Жуковский: мы беседовали чрезвычайно интересно - я был очень взволнован. Мы вместе читали Child Harold¹ и несколько строф из "Освобожденного Иерусалима"². Я ужасно счастлив, что понимаю эти два языка. <...>

   6 февраля. <...> Чудные стансы Жуковского к почившей в. к. Екатерине Павловне³. <...>

   11 марта. <...> Читал с Жуковским "Гяура"⁴. Как я люблю этого милого Жуковского! - Я много занимаюсь английским языком.

   20 июля. <...> Я страдал. Столь любимый мною Жуковский прибыл из Павловска. Я ему читал мой перевод "Bride of Abydos"⁵. Он мне дал прекрасные стихи, которые он написал для великой княгини по поводу цветка⁶. <...>

   31 августа. <...> Lecoque мне принес мою "Абидосскую невесту", великолепно переписанную и переплетенную. Жуковский мне прислал (из Павловска) "Мазепу"⁷. <...>

   2 сентября. <...> Я был разбужен посылкой от Тургенева: письмо Жуковского к Лонгинову на мой счет меня чрезвычайно тронуло; я сохраню навсегда память о нем⁸. <...>

   23 сентября. <...> Жуковский оставался у меня долго. Он мне сообщил, что императрица пожаловала мне перстень. <...>

   24 сентября. <...> Милый Жуковский привез мне от имени царствующей государыни императрицы бриллиантовый перстень за мою "Абидосскую невесту". Это - топаз, окруженный бриллиантами. <...>

   26 декабря. <...> Был Жуковский и принес мне "Манфреда"⁹ (3 и 4 песню "Чайльд-Гарольда", - у меня есть 1-я и 2-я) и от доброго дружеского чувства подарил мне эти восхитительные творения лорда Байрона, поэта моего сердца. Это новогодний подарок. Я его благодарил от всей души. Я перечел ему его романическую балладу¹⁰: она действительно очаровательна. Затем я с ним беседовал. <...>

  

  

   18 января. <...> Иша¹¹ прочитал мне Евангелие о Мытаре и Фарисее¹². Пришел Жуковский. Мы декламировали стихи. Да благословит нас Бог в новом нашем жилище, всюду и всегда. <...>

   29 января. <...> Я был у Светланы¹³. Это было рождение милого Жуковского. Слушал чудную игру на фортепиано (M-elle Хвостова). <...> Были моя жена и Алинька¹⁴, чудный Жуковский, А. Перовский, Хвостов, моряк Бестужев¹⁵, Кавелин, Гнедич и Лев (Пушкин). Рассказывали множество историй о мертвецах. Читали "Цыган"¹⁶.

   30 января. <...> Перовский читал мне "Исидор и Анна"¹⁷, свою повесть. У нас обедали Светлана, дорогой именинник Жуковский, Софья Ивановна и Алексей Перовский. Пили шампанское за здоровье Жуковского. Приятно разговаривали о чудесных происшествиях до 7 часов. Мой брат¹⁸ и Плетнев зашли на минуту.

   11 апреля. День моего рождения. Я пил чай и кофе с женой и детьми. Расцеловался с ними. Дочь моя прочла мне Евангелие... Пришел мой милый г. Жуковский, подаривший мне соч. Moorе¹⁹; за обедом пили шампанское. Я отдыхал. Декламировал стихи Байрона и, простившись с детьми, ушел к себе. <...>

   14 апреля. Гнедич; потом милый Жуковский принес "Чернеца"²⁰. Первый его экземпляр я дал своей жене. Княгиня Зинаида получила тоже экземпляр книги. <...>

   25 апреля. Жуковский принес мне деньги за "Чернеца". Благодарение Богу! Спасибо и ему. <...>

   26 апреля. День моей свадьбы. Иша и Алинька читали мне Евангелие. Жуковский, Ал. Перовский, Плетнев, Лев (Пушкин), Алекс. Тургенев пришли к чаю. Жена пришла с нами беседовать.

   27 апреля. <...> Дельвиг, вернувшийся из Витебска. Жуковский читал продолжение "Евгения Онегина". <...>

   3 мая. Иша прочел мне Евангелие от Иоанна о слепом, получившем исцеление²¹... Тургенев, Жуковский. Вечером Лев, Дельвиг, Грибоедов: человек умнейший, каких мало. <...>

   7 мая. Плетнев мне прочел всего моего "Чернеца". Вечером я имел чрезвычайную радость увидеть и обнять Светлану и Catiche²², вернувшихся из Дерпта, после чаю они уехали в Царское Село. Были Алекс, и Сергей Тургеневы, Жуковский и г-жа Вейдемейер и Ал. Перовский. <...>

   9 мая. Завтракал с Тургеневым и А. Перовским. Потом пришел Жуковский, принесший мне от нашей ангельски доброй великой княгини Александры чудные бронзовые часы и прелестного Шиллера (в изящном переплете). Я написал ей письмо... Вечером милые Тургеневы, Жуковский, Перовский, Дельвиг, Плетнев, Лев, жена моя и дети, мы все были в сборе. Позже прочли отрывок из "Энеиды", переведенный Жуковским, и его балладу "Кассандра". Мы расстались в 2 ч. ночи. Благодарение Тебе, Господь мой Иисус Христос.

   12 мая. Тургенев, Жуковский, Пушкин (Лев), Дельвиг и Кюхельбекер пили чай. Много смеялись. Дельвиг так уморительно бесил Кюхельбекера. Позже декламировали стихи.

   25 мая. Дельвиг остался обедать. Около 6 час. Тургенев и Жуковский, который едет в Павловск и Царское. Лев (Пушкин) принес мне чудное послание ко мне своего брата Александра²³, что мне доставило чрезвычайное удовольствие.

  

  

   6 августа. Жуковский читал мне письмо Тургенева. Милый кн. Вяземский пришел провести со мной часок перед отъездом в Москву. <...>

  

  

   8 января. <...> Campod'onico (аббат) читал мне Данте (Béatrice). Вечером Андрей М.²⁴, Жуковский и я, - мы рассказывали легенды, сколько интересные, столько и религиозные. <...>

   10 января. <...> Сегодня у нас с Жуковским был длинный и сериозный деловой разговор, а затем было немного и поэзии. <...>

   26 февраля. Приехал милый Жуковский с Катиш В., вышедшей из института. Я с нежностью и болью в сердце поцеловал это милое дитя моего лучшего друга, бедной Светланы. <...>

  

  

   16 февраля. Ночью я страшно страдал. Получил с великим удовольствием письмо от милого Жуковского²⁵. Слушал его с восторгом. Женевское озеро. Байрон. Сколько поэтических воспоминаний на берегах этих вод, столь прекрасных и романтичных. <...>

  

  

   30 января. <...> Милый мой именинник Жуковский по обыкновению пришел к нам обедать. Мы пили шампанское за его здоровье. Катиш В. была с нами. Позже жена с дочерью и с Катиш пошли на вечер к Жуковскому.

   4 февраля. <...> Милый Жуковский подарил мне свой бюст²⁶ очень похожий: "Ты, брат Иван, ощупай меня хорошенько - рожу мою и узнаешь". Моей жене он подарил свой портрет²⁷.

   14 февраля. Я остался в постели, сильно страдая. Пришли Жуковский, Гаевский. Ст. Шемиот читал мне Томаса Мура. Аполлон читал мне сказку Пушкина "О мертвой царевне и семи богатырях".

  

  

   19 марта. <...> Жуковский с Катей и Сашей Воейковыми. Я от всего сердца обнял милых и любезных дочек моей дорогой Alexandrine.

   2 мая. Друг Жуковский меня посетил. Мы сердечно расцеловались. Он уезжает с вел. кн. наследником. <...>

   29 июля. Жуковский пишет мне преинтересные письма из-за границы. Я чувствую себя скверно: я плохо отдыхаю.

   3 ноября. Я получил еще письмо от Жуковского: очень интересное, как всегда. - Я очень страдал.

   18 ноября. Дорогой Жуковский, друг сердца, которого я люблю - Бог видит - как, был очень тронут, увидав меня вновь сегодня. <...>

  

  

   17 ноября. Приступ лихорадки; я остался в постели в большом возбуждении. Я написал письмо задушевное, серьезное моему другу Жуковскому.

   22 ноября. Я получил письмо от моего Жуковского - бесконечно интересное и полное самой нежной дружбы. Он мне много рассказывает о Венеции и о Манцони²⁸, который произвел на него сильное впечатление. Манцони говорил ему также обо мне и показывал ему мои сочинения, мною поднесенные и бережно, по его словам, хранимые.

  

  

   12 января. С граф. Матв. Вьельгорским мы много говорили об его интересном племяннике²⁹ и о милом Жуковском: оба в Италии - ради здоровья. <...>

   7 ноября. Жуковский приехал пить чай со мной; он со мной говорил о своем "Камоэнсе"³⁰, который он мне пришлет, о моих детях, обо всем, что у меня на сердце: он взял на себя все, с большею, чем когда-либо, нежностью дружбы. Я не знаю, как и благодарить Бога. <...>

   4 декабря. Мы долгие часы оставались вдвоем с Жуковским - никогда его ненарушимая дружба своею нежностью не доставляла мне такой святой радости. Он читал мой перевод из Lamennais, - я ему прочел мой сонет³¹, и, поговорив еще о моем завещании и все уладив, он мне прочел своего "Камоэнса", чудный chef d'oeuvre, меня приведший в восторг. Он меня также очень уговаривал писать легенды, как я и собираюсь.

   23 декабря. <...> Приехал Жуковский. Я был так счастлив!

   25 декабря. Мой сын и дочь читали мне Евангелие. Затем Жуковский читал мне стихи, оставался очень долго - беседовал с моей женой. Я читал свою "Молитву". Это был один из прелестнейших вечеров в моей жизни, - такой приятный и интересный! Весь этот чудный праздник был так счастлив для меня.

   28 декабря. <...> Мне доставило большое удовольствие то, что у Алиньки было вчера вечером развлечение и что сын мой видел великолепный и изящный дом графини Завадовской, который осматривал также и Жуковский. Это - перл художественного изящества и тонкого вкуса во всех мелочах, начиная с лестницы. Залы Людовика XIV и XV отличаются роскошью и законченностью; кабинет ее - восхитителен. Жуковский сказал: "Так хорошо и мило и изящно-красиво, что не знаешь, как и быть: разве взять ноги в руки". <...>

  

  

   11 января. <...> Днем приходил милый Жуковский, мы пили чай, и я ему читал отрывки из "Чернеца". <...>

   12 января. <...> Вечером, по уходе Жуковского, я много размышлял, молился, оканчивая всегда свой день благословением и благодарением Богу. Слава Богу, ночь моя была довольно спокойна. <...>

   19 января. <...> Я страдал и был очень возбужден. Пришли графиня Лаваль, Жуковский и почтенный Муравьев. <...> Я выпил с ними еще чашку чая. Вечер был очень интересен, говорили о предметах религиозных и поэтических. <...>

   Иван Иванович Козлов (1779-1840) - поэт и переводчик. Жуковский был одним из самых близких и заботливых друзей Козлова, пораженного слепотой и параличом. Вероятно, к концу 1818 г., ко времени несчастий, постигших поэта, восходят дружеские отношения Козлова и Жуковского. Благодаря Жуковскому Козлов приобщается к английской поэзии, открывает для себя Байрона, Мура и переводит их. Он посещает салон племянницы Жуковского А. А. Воейковой - "Светланы", где встречает представителей литературного Петербурга. Жуковский принимает самое активное и заинтересованное участие в публикации его произведений, заботясь, чтобы "не напечатать даром и с убытком" (ПЖкТ, с. 227, 229-230, 236). В неопубликованном "Обзоре русской литературы за 1823 год", предназначенном для "особ императорского дома", Жуковский дает не только историю жизни Козлова, оценку его поэзии, но и обращает внимание на его бедственное положение (Эстетика и критика, с. 313). И после смерти поэта Жуковский публикует в Совр. (1840. Т. 18, No 2) статью-некролог "О стихотворениях И. И. Козлова", которую можно рассматривать как благотворительную акцию в пользу семьи покойного. В свою очередь, Козлов видел в Жуковском друга и наставника в поэзии, что выразил в стих. "К другу В. А. Жуковскому" (1822) и "К Жуковскому" (1832). "Но сердцу внятный голос твой // Глубоко в душу проникает" - так определил он значение Жуковского в своей жизни.

   "Дневник" Козлова, несмотря на лаконизм многих записей, воссоздает летопись отношений двух поэтов и вносит существенные штрихи в образ Жуковского - "ангела-хранителя русской литературы".

  

  

   Старина и новизна: Ист. сборник. СПб., 1906. Кн. 11. Подлинник по-французски. Публикация К. Я. Грота, с. 39-42, 45-53, 56, 58-63, 66.

  

   ¹ "Child Harold" - поэма Д.-Г. Байрона "Паломничество Чайльд-Гарольда".

   ² "Освобожденный Иерусалим" - поэма Т. Тассо.

   ³ Чудные стансы... к почившей в. к. Екатерине Павловне. - Речь идет об элегии "На кончину ея величества королевы Виртембергской".

   ⁴ "Гяур" - поэма Д.-Г. Байрона.

   ⁵ "Bride of Abydos" - поэма Д.-Г. Байрона "Абидосская невеста". Речь, видимо, идет о переводе Козловым байроновской поэмы на французский язык, о чем 22 октября 1819 г. А. И. Тургенев писал П. А. Вяземскому: "Постараюсь прислать тебе перевод И. И. Козлова... Байрона "Bride of Abydos" на французском" (ОА, т. 1, с. 335-336). Впоследствии Козлов перевел "Абидосскую невесту" на русский язык.

   ⁶ ...стихи... по поводу цветка. - Имеется в виду стих. "Цвет завета", опубликованное в Совр. (1837. Т. 5) под заглавием "Цветок" и с пометой "1 июля 1819".

   ⁷ "Мазепа" - поэма Байрона.

   ⁸ Об этом письме к секретарю имп. Елизаветы Алексеевны H. M. Лонгинову Жуковский замечает в "Дневнике" (запись от 1 сентября): "Письмо к Лонгинову" (Дневники, с. 70), а 3 сентября вновь сообщает: "К Лонгинову" (с. 70). Видимо, речь шла о пожаловании Козлову перстня за его перевод "Абидосской невесты", чего Жуковский и добился.

   ⁹ "Манфред" - драма Д.-Г. Байрона. Об интересе Жуковского к этому произведению см.: БЖ, ч. 2, с. 420-422.

   ¹⁰ ...романическую балладу... - Речь идет о балладе "Узник", которую Жуковский читал накануне Козлову (Старина и новизна. СПб., 1906. Кн. 2. С. 42).

   ¹¹ Иша - сын Козлова Иван.

   ¹² Лука, 18,10-14.

   ¹³ Светлана - А. А. Воейкова, в салоне которой часто был Козлов и которой он посвятил несколько стихотворений.

   ¹⁴ Алинька - дочь поэта Александра, находившаяся в самых дружеских отношениях с Жуковским до конца его жизни (см.: Грот К. Я. В. А. Жуковский и А. И. Козлова // РА. 1904. Кн. 1. С. 283-285).

   ¹⁵ ...моряк Бестужев. - Имеется в виду Н. А. Бестужев - морской офицер, писатель-маринист, художник, декабрист.

   ¹⁶ Читали "Цыган". - Речь идет о поэме А. С. Пушкина.

   ¹⁷ Перовский читал мне "Исидор и Анна"... - Имеется в виду повесть А. А. Перовского (Антония Погорельского) "Изидор и Анюта", вошедшая позднее в его сборник "Двойник, или Мои вечера в Малороссии".

   ¹⁸ Мой брат - Аполлон Иванович Козлов.

   ¹⁹ ...соч. Moorе... - Т. Мур, английский поэт-романтик, стихотворения которого позднее переводил И. И. Козлов.

   ²⁰ Жуковский принимал активное участие в печатании поэмы Козлова "Чернец", о чем подробно говорит в письме А. И. Тургеневу от 31 января 1825 г. (ПЖкТ, с. 199).

   ²¹ Иоанн, 9.

   ²² Catiche (далее: Катиш В.) - дочь А. А. Воейковой Катя.

   ²³ ...чудное послание ко мне своего брата Александра... - Имеется в виду стих. "Козлову" ("Певец! Когда перед тобой//Во мгле сокрылся мир земной!.."), написанное по случаю получения А. С. Пушкиным от Козлова повести "Чернец" с дарственной надписью.

   ²⁴ Андрей М. - А. Н. Муравьев, поэт, писатель, автор книг духовного содержания.

   ²⁵ ...письмо от милого Жуковского. - Речь идет о большом письме Жуковского к Козлову от 27 января 1833 г. из Берне с подробным описанием Швейцарии, с рассуждениями о Байроне, Руссо (Изд. Семенко, т. 4, с. 598-601).

   ²⁶ Речь идет о гипсовом бюсте Жуковского, выполненном в 1833 г. в Берлине скульптором Вихманом (Дневники, с. 311). В апреле-мае 1834 г. он посылает копии этого бюста А. П. Елагиной, А. А. Прокоповичу-Антонскому, И. И. Дмитриеву (УС, с. 108). "Со словом Христос воскресе имею честь поднести вам, вместо красного яйца, гипсовый экземпляр себя самого, - писал он И. И. Дмитриеву 28 апреля 1834 г. - Не знаю, найдете ли этот бюст сходным. Он сделан был в Берлине тамошним скульптором Вихманом, который захватил меня на проезде и сам захотел предать бессмертию. От него я получил несколько экземпляров" (Изд. Ефремова, т. 6, с. 434-435).

   ²⁷ Возможно, имеется в виду написанный Г. Рейтерном в 1832 г. акварельный портрет, запечатлевший Жуковского на берегу Женевского озера.

   ²⁸ В упоминавшемся выше письме Жуковского к Козлову из Венеции от 4/16 ноября 1838 г. Жуковский, в частности, говорит: "Он [Манцони] мне сказал, что знает тебя, и подал мне экземпляр твоих стихов с твоей подписью, поручив при свидании нашем сказать от него тебе поклон" (Изд. Семенко, т. 4, с. 640).

   ²⁹ Речь идет об Иосифе, сыне Михаила Юрьевича Вьельгорского, талантливом юноше, который вскоре умер в Риме.

   ³⁰ ...говорил о своем "Камоэнсе"... - Речь идет о программном произведении Жуковского - "драматическом отрывке" "Камоэнс", вольном переводе поэмы немецкого поэта Фр. Гальма.

   ³¹ ...я ему прочел мой сонет... - Имеется в виду сонет "Молитва", написанный 3 декабря 1839 г.

  

  

  

   25 февраля. <...> Третьего дня прибыла сюда Воейкова; с ней и Жуковский. Я необходимо должен познакомиться с обоими. Вот тебе описание первой: представь себе женщину... нет, лучше не представляй ничего - я Воейкову видел мало, вскользь, говорил с нею мало¹ - и потому прошу подождать до следующей почты; завтра, нет - лучше сегодня, иду к ней, где познакомлюсь и с Жуковским. Ты узнаешь много нового по многим частям моих писем, которые сделаются для тебя гораздо интереснее: я уже горжусь их будущим содержанием и наперед торжественно объявляю себя твоим победителем - разумеется, только в предметах для писем. <...>

   5 марта. <...> Я очень хорошо познакомился с Жуковским (о Воейковой буду писать в следующем письме); он меня принял с отверстыми объятиями (в обоих смыслах), полюбил, как родного; хвалил за то, что я не вступил в университет в начале текущего года, ибо (по словам его, а я им верю) чем дольше пробуду в Дерпте, тем больше и проч. Он мне советует, даже требует, чтоб я учился по-гречески; говорит, что он сам теперь раскаивается, что не выучился, как мы, и что это обстоятельство очень сильно действовало на его стихотворения. <...>

   Жуковский очень прост в обхождении, в разговоре, в одежде, так что, кланяясь с ним, говоря с ним, смотря на него, никак не можно предположить то, что мы читаем в его произведениях. Заметь: он советовал мне (то же, что ты, - каково?) не верить похвалам, доколе мое образование не докажет мне, что они справедливы. <...>

   Жуковский советовал мне никогда не описывать того, чего не чувствую или не чувствовал: он почитает это главным недостатком новейших наших поэтов; итак, я хорошо делал, что не следовал твоему предложению стихотворствовать о любви. Впрочем, может быть, скоро буду писать стихи, вдохновенные этой поэзией жизни, но уверяю тебя, что тогда не изменю предыдущему замечанию Жуковского. Он завтра или послезавтра едет в Петербург; Воейкова остается здесь месяца на два или на три - вот мне содержание для писем, и хвала за то Провидению, ибо это не будет общим местом. <...>

   11 марта. <...> Скоро получишь ты мои литературные замечания о Воейковой. Теперь еще здесь Жуковский, и я, находившись у нее в присутствии последнего, не имел времени (потому что рыбак рыбака и пр.) вникнуть в этот столько даже и для тебя, ей незнакомого, занимательный предмет. <...> Иду обедать к Парроту: ему рекомендовал меня Жуковский². <...>

   21 марта. <...> здесь случилось происшествие, неприятное почти целому городу: умерла от родов сестра Воейковой, жена профессора Мойера. Признаюсь с горестию, что я был в тот день не в состоянии ничего написать, кроме бессмыслицы; она была женщина чрезвычайно хорошо образованная и совершенно счастливая; все, кто ее знал, любили, уважали ее, - и вдруг и проч.; остались маленькие дети, отчаянный муж, мать и сестра. Не правда ли, что этакие случаи заставляют думать об том, что почти всегда нами забыто? Я пишу стихи на ее смерть³ но, может быть, одни вы будете их видеть и читать: причину этому найдете в их точке зрения. Верно, Жуковский сюда опять приедет. <...>

   23 марта. <...> Сюда опять приехал Жуковский; не знаю, надолго ли? я еще не видал его. Смерть сестры Воейковой совершенно расстроила здесь многое, многих и, может быть... нет, лучше угадай. Точно жаль, что рок слеп и что он беспрестанно доказывает это. Вот что было хотел я написать на смерть этой особы, которой я никогда не забуду, потому что в первый раз видел в женщине столько доброты, познаний - вообще великолепную совокупность. <...>

   4 апреля. <...> В доме и душе той особы, об которой уже было писано, водворилась глубокая печаль, и даже моя коммуникация поредела вследствие первой.

   Жуковский здесь, тоже чрезвычайно тоскует: он, как говорят некоторые критики, был влюблен в покойницу и, верно, напишет стихи на смерть ее⁴. Я его редко вижу; он еще с неделю пробудет здесь. <...>

   10 апреля. <...> Вчера я был у Жуковского; он необыкновенно печален вследствие смерти г-жи Мойер, проживет здесь еще с месяц: итак, я надеюсь иногда проводить это время довольно приятно; он со мной обходится очень дружественно, и я даже не знаю, чем заслужил такую его благосклонность. <...>

   2 мая. <...> Жуковский скоро отсюда едет (он говорит, что издает свое путешествие по Швейцарии⁵, которым Перевощиков восхищается). Воейкова остается здесь на все лето. <...>

   6 мая. <...> Круг моего знакомства значительно суживается: Жуковский завтра едет, Илличевский тоже завтра отправится в чужестранию. Один Княжевич пробудет здесь еще довольно для разделения моих литературных планов и восторгов. <...>

  

  

   6 апреля. <...> Вчера читал я перевод Жуковским "Орлеанской девы"; это важный и редкий подарок нашей бедной литературе: стихи Жуковского и смыслом и звучностию, возможно, близки к Шиллеровым и служат новым, хотя уже не нужным доказательством, что первый мог бы и сам произвести что-нибудь оригинальное и классическое на том поле, куда он так хорошо пересаживает красоты чужие. Советую тебе, Александр, купить для Параши⁶ это издание стихов Жуковского: оно гораздо больше содержит, гораздо лучше (прекрасно) напечатано, чем прежние. Притом же для одной "Орлеанской девы" можно иметь и прочие части тому, кто не может из подлинников почувствовать всю красоту поэзии Шиллеровой - сильной и возвышенной! Мне Жуковский досадил в этом переводе только тем, что употребляет некоторые иностранные слова - и притом все такие, которым в нашем языке есть совершенно равносильные: напр., армия, партия, нация, марш; хотя они нисколько не мешают верности перевода, но что в них, когда есть свои и благозвучнейшие: воинство, сторона, народ, ход? В этом же издании находятся и все в прежних не бывшие его переводы и сочинения, рассеянные по журналам, и сверх того перевод целой второй книги "Энеиды" (этого я еще не читал). Дай Бог, чтоб он ее всю перевел! Это труд, достойный его дарований и даже бессмертия в какой бы то ни было словесности: ибо Жуковский, верно, переведет хорошо. <...>

   12 апреля. <...> Жуковский подарил мне новое издание своих стихотворений: я очень рад: это доказывает нечто для меня нехудое и сохраняет в моем кармане тридцать рублей денег. <...>

   11 мая. Вчера приехал сюда Жуковский и с ним Батюшков: последний будет здесь лечиться. <...>

   24 мая. <...> Здесь теперь Жуковский, он завтра едет в Петерб<ург>. Батюшков же отправляется в Германию, в Зонненштейн, где какой-то известный лекарь имеет целый пансион сумасшедших и их вылечивает. Здешние медики отказались от него⁷. <...>

  

  

   Николай Михайлович Языков (1803-1846) - поэт. Необычайно плодотворными в творческой биографии Языкова были годы его учебы в Дерптском университете (1822-1829). Большую роль в его поэтическом развитии сыграла А. А. Воейкова, которая поистине стала его музой. В доме сестры А. А. Воейковой - М. А. Мойер Языков познакомился с Жуковским. Это знакомство определило направление поэзии молодого Языкова. Он отводит ему вместе с Карамзиным роль главы литературы (Языковский архив. СПб., 1913. Вып. 1. С. 250), встречи с ним считает событием. В свою очередь и Жуковский рано разглядел в Языкове талант. Уже в "Обзоре русской литературы за 1823 год" он так характеризует его: "Языков - молодой студент Дерптского университета, имеет слог поэтический; он еще не написал ничего важного, но во всем, что написал, видно дарование истинное, настоящее; он чувствует свое дарование и хочет воспользоваться своей молодостью, чтобы образовать познаниями дар природы" (Эстетика и критика, с. 312). В "Конспекте по истории русской литературы" (1826-1827) он ставит Языкова в ряд писателей, которые "подают надежды" (там же, с. 326). Жуковский не забывает своего поэтического крестника и позднее. В "Дневнике" (запись от 7 ноября 1831 г.) от отмечает на вечере в доме А. П. Елагиной "чтение Языкова" (Дневники, с. 217). Этот интерес активизируется в период сближения Языкова с людьми, близкими Жуковскому: братьями Киреевскими и домом А. П. Елагиной. Языков связывается в сознании Жуковского с памятью о Дерпте, сестрах Протасовых. Узнав о его смерти, Жуковский в письме к Н. В. Гоголю от 10 февраля 1847 г. создает своеобразный реквием по Языкову: "Языкова нет на свете. Кто бы мог подумать!.. Жаль, что этот гармонический голос для нас замолчал, что это знакомое нам существо, живое, доброе, милое, теперь заперто в тесной могиле и навсегда пропало из глаз наших" (Изд. Семенко, т. 4, с. 542).

   Залогом творческих и дружеских связей двух поэтов стали находящиеся в библиотеке Жуковского сборники "Стихотворений Н. Языкова" изд. 1833 и 1844 гг. с дарственными надписями автора (Описание, No 2569-2570).

   Другим важным свидетельством этого стали письма Языкова к родным, прежде всего к брату Александру Михайловичу, относящиеся к дерптскому периоду. Эти письма - своеобразный дневник-хроника студенческой жизни поэта - существеннейший источник для понимания драматической страницы биографии В. А. Жуковского. Во многом не осведомленный, очевидец этих событий, H. M. Языков сумел воссоздать тяжелое состояние поэта, его поведение до и после смерти Маши Протасовой (М. А. Мойер).

   При публикации писем снято указание на конкретного адресата, ибо письма Языкова обращены к родным вообще.

  

  

   Письма H. M. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822-1829) / Под ред. и с объяснит. примеч. Е. В. Петухова. СПб., 1913. С. 54-55.

  

   ¹